ВИКАРНЫЕ ПРОБЫ И ОШИБКИ ( VTE )
Термин "викарные пробы и ошибки" (сокращенно VTE) был предложен профессором Мюнцингером из Колорадо (1939) для обозначения нерешительного поведения с
попеременными возвращениями то в одни участки, то в другие, при котором у крыс можно наблюдать "увлечение" выбором, прежде чем они реально будут следовать по тому или иному пути.
В нашей лаборатории было выполнено достаточно большое число экспериментов на VTE. Я расскажу только о некоторых. В большинстве из них использовалась установка для исследования способности к различению. В сконструированном Лешли приборе для исследования зрительного различения (рис. 8) животное помещают на площадку для прыжка перед двумя дверцами, которые отличаются друг от друга, как это видно на рисунке, тем, что одна заштрихована вертикальными линиями, а другая — горизонтальными.
Один из каждой пары зрительных стимулов был всегда правильным, а другой — ошибочным; они чередовались местами в случайном порядке. Животное должно было научиться, что реакция на вертикально заштрихованную дверцу является всегда правильной. Если оно прыгало к этой дверце, она открывалась и животное получало пищу, которая находилась на подставке за дверцей. Если, наоборот, животное совершало неправильный выбор, оно находило дверцу закрытой и падало в расположенную под ней двумя футами ниже сетку, из которой оно поднималось и стартовало вновь.
|
|
Рис. 8. Установка для исследования различительной способности к зрительным изображениям (по Лешли, 1930)
176 Э. Толмен
Рис. 9.
Используя подобную установку (рис. 9), но с площадкой перед дверцами, устроенной так, что если крыса делала неправильный выбор, она могла прыгнуть обратно и повторить прыжок снова, я убедился, что когда выбор был простой, скажем скорее, между белой и черной дверцами, животное не только научалось скорее, но и делало больше викарных проб, чем когда выбор был трудным, скажем, между белой и серой дверцами (рис. 11). В дальнейшем получалось, что викарные пробы начинают появляться как раз тогда, когда крысы начинают научаться (или перед этим). После того как научение произошло, число викарных проб начинает снижаться. Далее при изучении индивидуальных различий мной, Гай-ером и Левиным (на той же самой установке для различения) было обнаружено, что в проблемных ситуациях одинаковой трудности более сообразительное животное делало больше викарных проб. Итак, данные экспериментов на зрительное различение показали, что чем лучше научение, тем больше викарных проб. Но это, по-видимому, противоречит тому, что мы, может быть, ожидали. Мы сами предполагали, что больше викарных проб будет в ситуации, когда трудно осуществить выбор между двумя стимулами, чем когда это сделать легко.
|
|
Как это объяснить? Ответ состоит в том, что способ, которым мы ставим задачу зрительного различения для крыс, и способы, которыми мы устанавливаем подобные проблемы для самих себя, являются различными. Мы всегда имеем "инструкцию". Мы знаем наперед, что нам нужно делать. Нам говорят или мы сами говорим себе, что мы должны
выбрать более светлое из двух серых, более легкую из двух тяжестей и т. п. В таких заданиях мы делаем больше проб, больше викарных проб, если различие между стимулами невелико. Но для крыс обычная проблема в опытах, проводимых на установке для различения, совсем иная. Они не знают, чего от них ждут. Большая часть научения в таких экспериментах, по-видимому, состоит в открытии ими инструкции. Крысам приходится открывать, что различие, на которое они должны обратить внимание, — это различие в видимой яркости, а не различие между левым и правым. Их викарные пробы появляются тогда, когда они начинают это "схватывать". Чем больше различие между двумя стимулами, тем больше оно привлекает животных. Период, в течение которого происходит процесс понимания задачи, сопровождается наибольшим количеством викарных проб, которые делает животное.
|
|
Эта приемлемая интерпретация появилась в дальнейшем, в результате экспериментов моих и Миниема, в которых группа из 6 крыс была сначала обучена дифференцировке белого и черного, затем двум возрастающим по трудности дифференцировкам серого и черного. Для каждого из этих случаев крысам давались длинные серии дополнительных проб после того, как они уже научились. Сравнение этих начальных стадий опытов показывает, что крысы делали больше викарных проб в ситуации простого различения, чем более трудного. Однако, когда переходили к сравнению количества викарных проб, которые животное делает в конце каждого из этих опытов, наблюдались противоположные результаты. Иными словами, после того, как крысы, наконец, угадывали свои инструкции, они, подобно человеческому субъекту, делали тем больше викарных проб, чем более трудным было различение.
Наконец, давайте теперь отметим, как это было найдено Джексоном (Jackson) из Беркли, что трудные коридоры лабиринта вызывают больше викарных проб, а также, что более глупые крысы делают больше викарных проб. Объяснение, как я его представляю, состоит в том, что в ситуации лабиринта та крысы знают свои инструкции. Для них естественно ожидать, что тот же самый учас^ ток пространства всегда будет приводить K тому же самому результату. Крысам о лабиринте не приходится рассказывать,
|
|
В чем состоит решающее значение всех этих викарных проб? Как влияют эти данные о
Когнитивные карты у крыс и у человека 177
викарных пробах на наши теоретические представления? Мой ответ состоит в том, что эти данные подтверждают доктрину образования карт. Викарные пробы, с моей точки зрения, доказывают, что в решающие моменты — такие как первое предъявление инструкции или на более позднем этапе в процессе действия после установления того, какой же стимул имеет место, активность животных не является активностью организма, пассивно отвечающего на отдельные стимулы. Это скорее поведение активного выбора и сравнения стимулов. Этот вывод привел меня затем к третьему типу эксперимента.
ПОИСК СТИМУЛА
Рис. 10 (по Хадсону)
Я сошлюсь на последний и, как мне кажется, исключительно важный эксперимент, выполненный Хадсоном. Он первый заинтересовался вопросом, смогут ли крысы научиться избеганию реакции за один опыт. Он проводил с животными следующий эксперимент. В клетке (рис. 10) на той ее стороне, на которой была установлена чашка с пищей, имелся небольшой рисунок в полоску. Голодная крыса приближалась к этой чашке с пищей и ела. Электрическое приспособление было предусмотрено таким образом, что, когда крыса прикасалась к чашке, она получала удар электрическим током. Однако такого удара было, по-видимому, достаточно, ибо когда крысу помещали в эту же клетку спустя несколько дней или даже недель, она обычно немедленно демонстрировала сильную реакцию избегания на рисунок. Животное уходило от этой стороны клетки, или собирало опилки и закрывало рисунок, или демонстрировало различные другие забавные реак
ции, каждая из которых была, по сути, реакцией избегания на рисунок или действием, направленным на исчезновение рисунка.
Но особые данные, которыми я теперь заинтересовался, появились как результат модификации этой стандартной процедуры. Хад-сон (Hadson) отметил, что часто казалось, будто животные после удара оглядываются вокруг как бы для того, выражаясь антропоморфически, чтобы увидеть, что же это было такое, что ударило. Отсюда он предположил, что если бы опыт поставить так, чтобы скрыть рисунок в момент появления удара, тогда крысы не смогли бы установить ассоциацию. В соответствии с этим в дальнейшем Хадсон видоизменил опыт так, что, когда животное получало во время еды удар, гас свет, рисунок и чашка с пищей исчезали из поля зрения, а затем свет зажигался снова. Когда такие животные через 24 ч вновь помещались в клетку, большой процент их не показал реакции избегания на рисунок. Или, говоря словами Хадсона, "научение тому, что объект нужно избегать, может произойти исключительно в период после удара. Ибо если объект, от которого был получен удар, удаляется в момент удара, значительное число животных не способно научиться избегать его, некоторые выбирают какие-то другие особенности в окружающей обстановке для реакции избегания, другие ничего не избегают".
Я полагаю, что этот эксперимент подкрепляет представление об активном селективном характере процесса образования крысами своих когнитивных карт. Крыса часто должна активно рассматривать значащие стимулы, чтобы образовать свою карту, а не просто пассивно воспринимать их и реагировать на все физически наличные стимулы. Обратимся теперь к четвертому типу экспериментов.
4. ЭКСПЕРИМЕНТЫ С "ГИПОТЕЗАМИ"
Понятие о гипотезах у крыс и план эксперимента на демонстрацию таких гипотез следует приписать Кречу. Креч использовал ящик для различения, состоящий из четырех отсеков. В таком ящике, содержащем 4 альтернативы для выбора, правильная дверца в каждой точке выбора могла быть определена экспериментатором по признакам светлого или темного, левого или правого или их различными комбинациями. Если все возможности располагаются в случайном порядке для
178 Э. Голмен
сорока выборов, делаемых в процессе 10 пробежек в каждом ежедневном опыте, проблема может быть неразрешимой.
Креч нашел, что каждая крыса проходит через ряд систематических выборов. Одно животное, возможно, может начать, выбирая практически все двери, расположенные с правой стороны, затем оно может отказаться от этого в пользу выбора практически всех дверей, расположенных с левой стороны, затем будет выбирать все темные двери и т. д. Эти относительно устойчивые систематические типы поведения активного выбора, которые значительно превосходят просто случайные попытки, Креч назвал "гипотезами". При использовании этого термина он, конечно, не подразумевал наличие у крыс вербальных процессов, но просто указал на то, что я называю когнитивными картами, которые, как это выступает из его экспериментов, устанавливаются экспериментальным путем, т. е. путем "примеривания" первой карты, затем другой и так до тех пор, пока, если возможно, не будет найдена та, которая "работает".
Рис. 11 (поКречу, 1933)
Наконец, необходимо отметить, что эксперименты с "гипотезами", подобно опытам с латентным научением, опытам с викарными пробами и ошибками и опытам с ожиданием стимула указывают как на характерную черту процесса научения — образование нечто, подобного карте ситуации, хотя сами по себе эти опыты еще и не проливают света на вопрос о степени широты карт.
Для того, чтобы приступить к разрешению проблемы широты карт, перейдем к последней группе экспериментов.
ОПЫТЫ С
ПРОСТРАНСТВЕННОЙ
ОРИЕНТАЦИЕЙ
Еще в 1929 г. Лешли сообщил о случае с парой своих крыс, которых после того, как они выучили расположение коридоров в лабиринте, заставляли подняться на крышу около пусковой камеры. Они поднимались и бежали по
крыше к цели, где спускались вниз и ели. Другие исследователи сообщали близкие к этим данные. Все эти наблюдения предполагают, что у крысы в действительности образуются широкие пространственные карты, которые включают больше, чем только одни выученные определенные участки ситуации. Теперь необходимо описать эксперименты, в которых эти предположения подвергались дальнейшей проверке.
г
|
Рис. 12. Установка для предварительной тренировки (по Толмену, Ричу и Калишу, 1946)
В первом эксперименте Толмен, Рич и Калиш (в действительности Рич и Калиш) использовали установку, изображенную на рис. 12. Это был поднятый над землей лабиринт. Животное бежало от пункта А, пересекало открытую круглую площадку, затем через коридор CD (у которого были стены) и, наконец, в пункт G, где была пища. Н — свет, который падал прямо на участок от G до F. Через 4 дня, по 3 упражнения каждый день, когда крысы научались бежать прямо и без колебаний от А к G, установку переделывали, так, что она приобретала вид солнечного диска с лучами (рис. 13). Пусковая камера и круг' лая площадка оставались без изменения, но была добавлена серия радиальных участков. Животные также стартовали от пункта А и бежали через круглую площадку в коридор и оказывались там запертыми. Тогда они возвращались на круглую площадку и начинали исследовать практически все радиальные уча-
Когнитивные карты у крыс и у человека 179
стки. После захода в любой участок только на несколько сантиметров каждая крыса выбирала наконец один, который пробегала весь. Процент крыс, окончательно выбирающих один из длинных участков (от 1-го до 12-го), представлен на рис. 14. Кажется, что преобладающей тенденцией был выбор участка № 6, который находился всего на 4 дюйма впереди от участка, имеющего выход к кормушке. Был еще только один участок, который выбирался с некоторой заметной частотой. Это участок № 1, тот, который был расположен перпендикулярно к стороне, на которой находилась пища.
Рис. 13. Установка, используемая в основном опыте
участки
Рис. 14. Число крыс, выбирающих каждый из участков лабиринта
Данные результаты, по-видимому, показывают, что в этом эксперименте крысы не только научались быстро пробегать по первоначальному пути, но и, когда этот путь был закрыт, а радиальные участки открыты, научались выбирать маршрут, непосредственно направленный к месту, где была пиша, или по крайней мере перпендикулярный к той стороне, на которой находилась пища.
•Т
I——клетка с крысами ——
Рис.15(по Ричу)
Клетка с крысами
Рис. 16 (по Ричу)
В качестве результата этого первоначального научения крысы приобрели, по-видимому, не узкую карту, ведущую к результату и содержащую данные о первоначально выученном определенном участке, ведущем к пище, но скорее широкую всестороннюю карту, в которой пища была локализована в определенном направлении в пространстве лабиринта.
180 |
Э. Толмен |
8.9% |
123456789 |
участки |
Участки
Рис. 17 (по Ричу)
Рассмотрим теперь дополнительный эксперимент, выполненный Ричем. Этот эксперимент был направлен на дальнейшее изучение широты приобретаемой пространственной карты. Здесь крысы опять бежали через площадку, но на этот раз к коридорам, расположенным в виде буквы Т (рис. 15). 25 животных в течение 7 дней (по 20 проб ежедневно) тренировались находить пищу в пункте F1; и 25 — в пункте F2. Буквой L на диаграмме обозначен свет. На 8-й день пусковая камера и круглая площадка поворачивались на 180° так, что теперь они оказывались в положении, изображенном на рис. 16. Пунктирные линии отражают старое расположение. Также была добавлена серия радиальных участков. Что же оказалось? Снова крысы бежали через площадку в центральный коридор. Однако, когда они находили себя запертыми, они возвращались обратно на площадку и на этот раз в течение нескольких секунд делали по нескольку шагов практически во все участки. Наконец через 7 мин 42 из 50 крыс выбирали один из участков и пробегали его весь. Участки, выбираемые животными, показаны на рис. 17. 19 из этих животных получали раньше пищу в пункте F1, 23 — в пункте F2.
На этот раз крысы выбирали не те участки, которые располагались около места, где находилась пища, но скорее устремлялись к участкам, которые располагались перпендикулярно к соответствующим сторонам помещения. Когда животные стартовали от противоположной стороны, пространственные карты этих крыс оказывались полностью неадекватными точному положению цели, но они были адекватны как раз по отношению к правильной стороне помещения. Карты этих
животных не были узкими и ограниченными.
Это были эксперименты с латентные научением, эксперименты на викарные пробы, эксперименты на поиск стимула, эксперименты с гипотезами и последние — эксперименты на ориентацию в пространстве.
Теперь, наконец, я подошел к очень важной и существенной проблеме: каковы условия, способствующие возникновению узких карт, ограниченных отдельными участками пути, и каковы условия, которые приводят к образованию широких карт — и не только у крыс, но и у человека?
Имеются важные доказательства, разбросанные по литературе, касающиеся этого вопроса в отношении как крыс, так и человека. Некоторые из этих доказательств были получены в Беркли, а некоторые — в других местах. Не представляя их в деталях, могу кратко подытожить, сказав, что образование узких карт, ограниченных определенным участком, в отличие от широких, по-видимому, связано со следующими причинами: 1) повреждение мозга; 2) неудачное расположение раздражителей, предъявляемых из внешней среды; 3) слишком большое количество повторений первоначально выученного пути;
4) наличие избыточной мотивации или условий, вызывающих слишком сильную фру-страцию*.
На четвертом пункте я хочу кратко остановиться в заключение. Ибо именно он будет предметом моего спора о некоторых по крайней мере так называемых "психологических механизмах", которые открыли клинические
* Дальнейший текст приводится с небольшими сокращениями (прим. ред.).
Когнитивные карты у крыс и у человека 181
психологи и другие исследователи личности в качестве причин, лежащих в основе многих индивидуальных и социальных отклонений, которые можно интерпретировать как результат узости наших когнитивных карт, обусловленный избыточной мотивацией или слишком сильной фрустрацией.
Мое доказательство будет кратким, ибо я сам не являюсь ни клиническим, ни социальным психологом. То, что я намереваюсь сказать, следует рассматривать поэтому как логическое рассуждение психолога, являющегося, в сущности, психологом, исследующим поведение крыс,
С помощью примеров рассмотрим три вида динамики: "регресс", "фиксацию" и "перемещение агрессии на другие группы". Они есть выражение когнитивных карт, отличающихся своей узостью и являющихся результатом слишком сильной мотивации или слишком сильной фрустрации.
а) Регресс. Этот термин используется для обозначения тех случаев, когда индивид перед лицом слишком трудной проблемы возвращается к более ранним детским формам поведения. Например, иллюстрацией регресса может служить следующий пример. Женщина средних лет, после того как лишилась мужа, регрессировала (к большому горю своих подрастающих дочерей). Это выразилось в том, что она стала одеваться несоответственно своему возрасту, увлекаться поклонниками и затем, наконец, вести себя как ребенок, который требует постоянного внимания и заботы. Такой случай не слишком отличается от многих, которые можно наблюдать в наших госпиталях для душевнобольных или даже иногда у нас самих. Во всех таких примерах моя мысль сводится к тому, что 1) такой регресс является результатом слишком сильной эмоциональной ситуации и 2) что он состоит в возврате к слишком узкой карте, которая сама обусловлена сильной фрустрацией или избыточной мотивацией в раннем детстве. Женщина, о которой мы упоминали, пережила сильное эмоциональное потрясение, вызванное смертью мужа, и регрессировала к слишком узким картам юности и детства: первоначально они были чрезвычайно выразительны вследствие стрессовых впечатлений, пережитых ею в период, когда она находилась в процессе развития.
б) Фиксация. Регрессия и фиксация обычно идут рука об руку. Ибо, формулируя иначе факт чрезмерной устойчивости ранних карт, следует сказать, что они зафиксировались. Это
проявлялось уже у крыс. Если крысы избыточно мотивированы при своем первоначальном обучении, им очень трудно переучиться, когда первоначальный путь больше не оказывался правильным. Если же после того, как они переучились, им дать удар электрическим током, то они, подобно этой бедной женщине, будут проявлять тенденцию вновь вернуться к выбору более раннего пути.
в) "Перемещение агрессии на другие группы ". Приверженность к собственной группе — тенденция, свойственная приматам. Мы находим ее у шимпанзе и других обезьян, а также у человека. Мы также являемся приматами, действующими в условиях группового существования. Каждый индивид в такой группе имеет тенденцию идентифицировать себя со всей группой в том смысле, что цели группы становятся его целями, жизнь и смерть группы — его жизнью и смертью. Более того, каждый индивид вскоре усваивает, что, находясь в состоянии фрустрации, он не должен выносить свою агрессию на членов своей группы. Он научается перемещать свою агрессию на другие группы. Такое перемещение агрессии есть не что иное, как сужение, ограничение когнитивной карты. Индивид становится больше неспособным верно локализовать причину своего раздражения. Физики, у которых особый дар критиковать гуманитарные науки, или мы, психологи, которые критикуют все другие отделения, или университет как целое, который критикует систему среднего школьного образования, а последняя, в свою очередь, критикует университет — все мы, по крайней мере отчасти, занимаемся не чем иным, как иррациональным перемещением своей агрессии на другую группу.
Я не хочу делать вывод о том, что не существует некоторых случаев подлинной интерференции целей разных групп и, следовательно, что агрессия членов одной группы против членов другой группы является только перемещенной агрессией. Но я убежден, что часто и по большей части она является именно таковой.
Что мы можем сделать с этим? Мой ответ состоит в том, чтобы проповедовать снова силы разума, т. е. широкие когнитивные карты. Учителя могут сделать детей разумными (т. е. образовать у них широкие карты), если при этом они позаботятся о том, чтобы ни один ребенок не был бы избыточно мотивирован или слишком раздражен. Только тогда дети смогут научиться смотреть вокруг, научиться видеть, что часто существуют обход-
182
ные и более осторожные пути к нашим целям, научатся понимать, что все люди взаимно связаны друг с другом.
Давайте постараемся не становиться сверхэмоциональными, не быть избыточно мотивированными в такой степени, чтобы у нас могли бы сложиться только узкие карты. Каждый из нас должен ставить себя в достаточно комфортные условия, чтобы быть в состоянии развивать широкие карты, быть способным научиться жить в соответствии с принципом реальности, а не в соответствии со слишком узким и непосредственным принципом удовольствия.
Мы должны подвергать себя и своих детей (подобно тому как это делает экспериментатор со своими крысами) влиянию оптимальных условий при умеренной мотивации, оберегать от фрустрации, когда "бросаем" их и самих себя в тот огромный лабиринт, который есть наш человеческий мир. Я не могу предсказывать, будем ли мы способны сделать это или будет ли нам представлена возможность делать именно так; но я могу сказать, что лишь в той мере, в какой мы справимся с этими требованиями к организации жизни людей, мы научим их адекватно ориентироваться в ситуациях жизненных задач.
Карен Прайор НЕ РЫЧИТЕ НА СОБАКУ!*
Эта книга о том, как обучать кого угодно:
человека или животное, старого или молодого, самого себя или других — и чему угодно. Как добиться, чтобы кот спрыгнул с кухонного стола, а бабушка перестала ворчать; как управлять поведением домашних животных, детей, начальства и друзей; как улучшить свои достижения в теннисе, гольфе, математике, развить память? Все это можно достичь, используя принципы обучения с подкреплением.
Эти принципы являются такими же непреложными законами природы, как законы физики. Они лежат в основе всех ситуаций обучения, точно так же, как падение яблока основано на законах гравитации. При попытке изменить чье-либо поведение, будь то собственное или чужое, мы используем эти законы, независимо от того, знаем мы их или нет.
Чаще всего мы их применяем неправильно. Мы запугиваем, спорим, принуждаем, лишаем чего-либо. Мы ругаем окружающих, когда дела идут плохо, и забываем похвалить, когда все хорошо. Мы грубы и нетерпеливы с детьми, друг с другом, даже сами с собой, и потом сожалеем об этой грубости. Зная лучшие способы управления поведением, мы достигли бы своей цели быстрее, к тому же без нервотрепки, но мы не представляем, как это сделать. Мы попросту не можем привести в соответствие те приемы, которыми современные дрессировщики достигают успеха, с законами положительного подкрепления.
Какой бы ни была наша задача — заставить ли четырехлетнего малыша вести себя тихо при посторонних, отучить ли щенка грызть дома все что попало, тренировать ли спортивную команду, выучить ли стихотворение — она решается быстрее, легче, веселее, если вы знаете, как пользоваться положительным подкреплением. <...>
Обучение с подкреплением — это вовсе не система наград и наказаний; современные тренеры даже не используют этих терминов.
* Прайор К. Не рычите на собаку! О дрессировке животных и людей. М.: Селена+, 1995. С. 11—95 (с сокр.).
Награды и наказания приходят обычно после того, как действие совершено, часто спустя длительное время, как, например, в уголовном суде. Они могут повлиять, а могут и не повлиять на будущее поведение, но они, безусловно, не могут воздействовать на уже совершенное действие. Подкрепление — будь то "положительное", то, к чему надо стремиться, например, улыбка или ласка, или "отрицательное" — то, чего надо избегать, подобно рывку поводка или нахмуренным бровям — происходит именно во время поведения, на которое надо воздействовать. Подкрепление изменяет поведение только тогда, когда дается в правильно выбранный момент.
Впервые я услышала об обучении с положительным подкреплением на Гавайях, куда в 1963 году я была приглашена старшим тренером дельфинария "Жизнь моря". Раньше я дрессировала собак и лошадей, пользуясь традиционными методами, но дельфины — другое дело; на животное, которое просто уплывает от тебя, не воздействуешь поводком, уздечкой или даже кулаком. Положительное подкрепление — в основном ведро с рыбой — единственное, чем мы располагаем. Психологи в общих чертах познакомили меня с принципами обучения с подкреплением. Искусство применения этих принципов я постигла при работе с дельфинами. Имея биологическое образование и всю жизнь интересуясь поведением животных, я оказалась очарованной не столько дельфинами, сколько моим с ними взаимным общением во время дрессировки. То, чему я обучилась, работая с дельфинами, я стала применять и в дрессировке других животных. И я начала замечать, как эта система входит в мою повседневную жизнь. Например, я перестала кричать на своих детей, потому что заметила, что крик не помогает. Подмечать поведение, которое мне нужно, и сразу подкреплять его — это гораздо более действенно, да к тому же еще и сохраняет мирные отношения в семье.
Тот опыт, который я извлекла из дрессировки дельфинов, имеет солидное теоретическое обоснование. В этой книге я постаралась держаться подальше от теоретизирования, так как, насколько мне известно, правила по применению этих теорий обычно не описываются наукой и, с моей точки зрения, ученые часто неправильно ими пользуются. Но основные законы уже твердо установлены и должны приниматься во внимание при обучении.
Основа этой теории по разным источникам известна как модификация поведения,
184 К. Прайор
теория подкрепления, оперантное обусловливание, бихевиоризм, психология поведения и т.д.; это тот раздел психологии, который принес мировую известность Б.Ф.Скиннеру, профессору Гарвардского университета.
Я не знаю другой современной области науки, которую бы в такой степени поносили, не понимали, переиначивали, неправильно истолковывали и неверно использовали. Одно только имя Скиннера приводит в ярость тех, кто является поборником "свободной воли" в качестве характеристики, отделяющей человека от животного. Для тех, кто воспитан в гуманистических традициях, воздействие на поведение человека при помощи своего рода осознанной техники кажется непоправимо безнравственным, несмотря на тот очевидный факт, что все мы пытаемся влиять на поведение друг друга любыми попавшимися под руку средствами.
Пока гуманисты нападали на бихевиоризм и самого Скиннера с таким же жаром, с каким когда-то правоверные обрушивались на еретиков, бихевиоризм превратился в громадный раздел психологии, которым занимаются целые факультеты в университетах, он широко применяется в клинике, бихевиори-сты издают специальные журналы и созывают международные конгрессы, бихевиоризму обучают на специальных курсах, в нем возникает ряд доктрин и разных течений, ему посвящаются целые горы литературы. Это принесло определенную пользу обществу.
Некоторые болезни — например, аутизм — оказались более чувствительны к формированию и подкреплению, чем к любым другим воздействиям. Многие врачи успешно разрешали эмоциональные проблемы своих пациентов, используя приемы бихевиоризма. Большая эффективность простого изменения поведения по сравнению со скрупулезным копанием в источниках его происхождения — по крайней мере в некоторых обстоятельствах — способствовала возникновению семейной терапии, в которой рассматривается поведение каждого члена семьи, а не только того, чье страдание наиболее очевидно.
Обучающие машины и программированные учебники, разработанные на основе Скиннеровской теории, были первыми попытками разбить обучение на этапы и поощрять обучающегося за правильные ответы. Эти ранние механизмы были неуклюжими, но именно они были предвестниками компьютерного обучения, которое оказалось не только высокоэффективным, благодаря совершен
ству выбора времени подкрепления компьютером, но и внесло в процесс обучения веселые нотки в связи с забавным характером подкрепления (фейерверки, танцующие роботы). Программы подкрепления, использующие жетоны и талоны, которые можно накопить и обменять на конфеты, сигареты или какие-то льготы, были установлены в психиатрических лечебницах и некоторых других учреждениях. Нет недостатка в программах аутотренинга, позволяющих следить за весом и изменением других привычек в нужную сторону, и все они основаны на положительном подкреплении. Интересным применением подкрепления для тренировки физиологических реакций является биологическая обратная связь. Академические ученые изучили мельчайшие аспекты обусловливания. Например, одно исследование показывает, что если вы составляете таблицу, чтобы следить за своими успехами в выполнении какой-либо саморазвивающей программы, то вы скорее выработаете новые привычки, если будете ежедневно не ставить в клеточке соответствующей графы крестик, а сплошь ее зачеркивать. <...>
Прежде чем двигаться дальше, я должна извиниться перед всеми профессиональными бихевиористами, которые обеспокоены моим лихим использованием терминологии теории подкрепления. Словарь Скиннера имеет несколько элегантных определений, таких, как оперантное обучение, которое подчеркивает, что субъект является оператором, а не только пассивным участником, или последовательное приближение, предполагающее постепенный характер процедуры формирования навыков. Однако, обучая тренингу, я обнаружила, что люди спотыкаются об эту непривычную терминологию. Чтобы четко изложить предмет, вы должны обучить двум вещам: самой сущности работы и подходящему способу ее обсуждения. По мере распространения из университета в университет Скиннеровская терминология подверглась некоторой модификации; то, что одни называют условными стимулами, другие предпочитают именовать различительными стимулами, а третьи употребляют жаргонное выражение "S-дельта". Этот специфический словарь все время разрастается. Поэтому я пожертвовала научной точностью ради такой терминологии, которая, как мне кажется будет понятной. <...>
Не рычите на собаку! 185
Дата добавления: 2019-07-15; просмотров: 612; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!