СТОЯНИЕ РУССКОЙ ЦЕРКВИ ПРИ ПАТРИАРХЕ ТИХОНЕ ЗА ВНУТРЕННЮЮ СВОБОДУ И «ОБНОВЛЕНЧЕСКИЙ РАСКОЛ».
Столетие начала этих событий в России заставляет подробней рассмотреть и войти в духовно-нравственную их сторону, важную для духовного трезвления и в наше время.
Сергианство получило свое начало в «обновленчестве», широком модернистском движении в Русском Православии, объединявшим многие нападения на сам стержень соборности Церкви - святоотеческое Предание. Обновленчество, оформившееся как раскол после Февральской революции и Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 гг., во время которого они начинали уже активно действовать, но потерпели неудачу, декларировало своей целью «обновления Церкви» путем демократизации управления, модернизации богослужения и канонических требований к священству, упразднения патриаршества и заявило о полной поддержке самого большевистского переворота и проводимых большевиками государственных преобразований.
Советская власть сразу открыто показала свое антихристианское лицо прямо во время проведения первого с конца XVII века Освященного Поместного Собора РПЦ 1917-18гг., восстановившего 28 окт. ст .с. 1917 года Патриаршество с интронизацией 4 дек. (21 нояб. ст. с.) того же года, в праздник Введения во Храм Пресвятой Богородицы в Успенском соборе, избранного Патриарха Московского и всея России Тихона. Каноническое устроение Церкви определялось управлением Патриархом совместно со Священным Синодом и Высшим Церковным Советом подотчетными перед Всеросийским Поместным Собором. Большевики противопоставили этому великому событию в восстановлении устроения церковной власти и возможности консолидации вокруг Церкви подверженного революционной смуте и развращенного уже в значительной части «демократическими свободами» русского народа издание «Декрета о свободе совести, церковных и религиозных обществах» от 2 фев. 1918. Этот декрет, так же как и уже принятое перед началом Собора законодательство республиканской России, сменившей Временное Правительство, отделял Церковь от государства. Но все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ в нем объявлялись «народным достоянием», им запрещалось владеть любой собственностью, правом юридического лица, преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных заведениях. Церковь фактически была поставлена вне закона. А за три месяца до этого Собор утвердил документ о правовом положении Церкви в государстве, первый пункт которого гласил:
|
|
|
«Православная Русская Церковь, составная часть Вселенской Христовой Церкви, занимает в Российском государстве первенствующее среди других вероисповеданий положение, подобающее ей как величайшей святыне огромного большинства населения и как великой исторической силе, созидавшей Российское государство».
|
|
|
Большевицкий декрет был леденящим душем для либерально-демократически настроенной в политическом отношении части участников Собора, некоторые из которых даже выражали симпатии к идеям социализма, якобы, близких христианству. Православие в русском народе активно разлагалось в разночинной, интеллигентской и дворянской среде влиянием идей западного рационалистического гуманизма, безбожного марксизма, деятельностью масонских лож, революционно-террористической деятельностью и пропагандой радикальных групп среди рабочих и крестьян в течении уже многих лет начавшегося 20-го века и довело до ужасного состояния русское общество, ввергнув его в водоворот революции.
Трагическое отречение 2 марта 1917г. Государя Императора Николая II за Себя и Наследника от верховной власти в пользу брата Вел. Кн. Михаила и последовавшее за этим на следующий же день объявление Михаилом Александровичем о праве воспринять Верховную власть только, «если такова будет воля великого народа нашего» по решению Учредительного собрания, поставило Церковь в сложное положение. Церковь понимала, что отречение было вынужденное под чрезвычайным давлением Государственной Думы и заговора в ней, но более следствием предательства Высшего генералитета Русской армии во главе с Верховным Главнокомандующим генералом Алексеевым. Монархическая власть оборвала свое действие с последней просьбой «всех граждан державы Российской подчиниться Временному правительству» в обстановке общего революционно демократического настроения и ведения тяжелой войны. К сожалению, и значительная часть духовенства была развращена антимонархическими взглядами. В этой ситуации Церковь решила не раскачивать со своей стороны гражданское столкновение. В письмах того периода Блаженнейший Митр. Антоний Храповицкий свидетельствовал: «Когда мы получили известие об отречении от Престола Благочестивейшего Императора Николая Александровича, мы приготовились, согласно его распоряжению, поминать Благочестивейшего Императора Михаила Александровича. Но ныне и он отрекся и повелел повиноваться Временному Правительству по сему, и только по сему, мы поминаем Временное Правительство. Иначе бы никакие силы нас не заставили прекратить поминовение Царя и Царствующего Дома».
|
|
|
Заявленные либерально-демократические принципы новой власти не принесли Церкви свободы от неканонической власти обер-прокурора поставленного над Синодом. Назначенный на эту должность Вл. Н. Львов под предлогом удаления ставленников Распутина совершенно диктаторски расправлялся со строго монархически настроенным епископатом, удаляя его на покой. Требование удаления подготавливались, либо инспирировались через законодательно введенную выборность правящего епископата со стороны экстренного собиравшегося съезда духовенства и мiрян. Правительство постановило, что Синод и епископат не являются органами «свободно выбранными» и открыло гонения, прежде всего, на тех архиереев, которых считало опорой «царского режима». Этим оно старалось подготовить либеральный дух намеченного Поместного Собора. Следует особо отметить разгон Львовым Святейшего Синода, из которого он, почему-то, оставил лишь м. Сергия Страгородского, а также его же темную роль в неудавшемся со стороны Временного Правительства своевременном аресте большевицкого руководства и в неудаче похода с фронта на Петроград генерала Корнилова. Во время гражданской войны он эмигрировал, выступил в Париже в 1920 году против белого движения в поддержку Советского правительства. В 1922 г. Львов вернулся в СССР, активно участвовал в движении обновленцев, где стал управляющим делами обновленческого ВЦУ, читал лекции по истории, публиковал статьи в издании «Живая церковь». В 1924 был уволен, вступил в Союз Безбожников и стал писать антирелигиозные статьи в газетах. Пример его деятельности наглядно показывает, что «демократическая власть» лишь более мягкий и скрытный вид действия все той же богоборческой силы, открыто зверствовавшей через большевиков.
|
|
|
«Декрет» большевиков, как его сразу назвали «свободы от совести», и начавшиеся ужасы кровавого беспредела большевицких расправ над верующими и священством сразу протрезвили многих участников Поместного Собора, определенно находившихся в его начале под влиянием февральской демократической революции и сплотило всех участников вокруг Патриарха в противостоянии начавшемуся жестокому гонению на Церковь и на само традиционное православное сознание русского народа.
В своей политической декларации и революционной пропаганде большевики заявляли, что их целью является справедливое социальное переустройство общества на основе полного изменения сознания человека, революция в сознании, воспитание нового человека, освободив его всеми своими революционными средствами от тирании эксплуататорских классов, подлежавших уничтожению, и «религиозных предрассудков». Они со всей решительностью и сатанинской энергией «пролетарской диктатуры» быстро сбросили все гуманистические маски «свободы, равенства и братства» с предварявшей их демократической февральской революции, в которой устранением Удерживающего Православного Самодержца тайно был приуготовлен их выход в политические события захвата власти.
В январе 1918г. избранный Собором Святейший Патриарх Тихон в своей скорбной проповеди о евангельских прокажённых, не потерявшей свой основной духовный смысл до сего времени, сравнил общее состояние народа в России с проказой:
«Эти ужасные переживания прокажённых невольно напоминают собой то ужасное состояние, в котором находится ныне наша любимая Родина, страдалица Россия. Все ее тело покрыто язвами и струпьями, чахнет от голода, истекает кровью от междоусобной брани. Как у прокаженного отпадают части ее – Малороссия, Польша, Литва. Финляндия. И скоро от могучей России останется лишь одна тень, жалкое имя. … Где же выход из современного создавшегося печального положения нашего? Все чаще раздаются голоса благомыслящих людей, что “только чудо может спасти Россию”. Верно слово и всякого приятия достойно, что силен Бог спасти погибающую Родину нашу. Но достойны ли мы этой милости Божией, - того, что бы над нами было сотворено чудо? Из Святого Евангелия мы знаем, что Христос Спаситель в иных местах не творил чудес за неверстие жителей, и с другой стороны Господь, предсказуя ученикам Своим грядущие бедствия – войны, глады, моры, землетрясения, изрек, что избранных ради прекратятся эти тяжелые дни. Есть ли среди нас, братие, хотя бы немногие праведные мужи, ради коих Господь милует народы? То ведает один Бог! А мы, подобны Евангельским прокаженным, ставше издалеча, вознесем глас, глаголюще: “Иисусе Наставниче, помилуй ны!”».
19 янв.(2 фев.) 1918г. вышло Послание к пастве Святейшего Патриарха Тихона, первое в начавшемся году, содержащее анафематсвование Советской власти и всех сотрудничающих с ней:
Опомнитесь безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей – загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей – земной. Властию, данною нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафематствуем вас, если только вы носите еще имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви православной.
Заклинаем и всех вас, верных чад православной Церкви Христовой, не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какое-либо общение: «измите злаго от вас самех» (1 Кор. 5:13)». Попытки сторонников Московской патриархии перетолковать эту анафему на отдельные личности опровергаются самой Советской властью, которая в «Обвинительном заключении» по делу Патриарха Тихона от 1923 г. засвидетельствовала, что анафема объявлена ей , а вмененные ей зверства она считает «разнообразными» «актами пролетарской диктатуры»: «Выражая свое негодование по поводу разнообразных актов пролетарской диктатуры, нагло квалифицирующихся “кровавыми расправами” и “сатанинским делом”, послание анафематствует сторонников Советской власти и заклинает “всех верных чад православной Церкви Христовой, не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какое-либо общение” [2], с.229.
В Воскресенье 11 марта (ст. ст.) 1918 г. в храме Христа Спасителя по совершении литургии, как сообщали „Московские Церковные Ведомости“ за № 6, Сбором Архиереев во главе с Патриархом был совершён „Чин в неделю Православия“, во время которого протодиакон Розов громогласно провозгласил „анафему“ еретикам, богоотступникам, хулителям святой веры, «глаголющим хульная на святую веру нашу и возстающим на святые храмы и обители, посягающим на церковное достояние, поношающим и убивающим священников Господних и ревнителей Веры отеческия».
Когда подтвердилось сообщение об убийстве большевиками Митр. Владимира Киевского (Богоявленского) последовало Определение Собора от 5 с. ст. (18) апреля 1918 года. Оно установило особые прошения о гонимых за Православную Веру и Церковь, об упокоении со святыми «скончавших жизнь свою исповедниках и мучениках», благодарение о спасении оставшихся в живых и ежегодное молитвенное поминовение в день 25-го января, или в следующий за сим воскресный день (вечером), «всех усопших в нынешнюю лютую годину гонений исповедников и мучеников». На эту годовую дату РПЦЗ в 1981г., прославив во Святых всех Новомучеников и Исповедников Российских, установила их Праздник.
21 июля 1918 года в Слове, сказанном в Казанском соборе на Красной площади, Патриарх осудил расстрел Царя Николая II (то, что злодеяние было совершено над всей семьей и прислугой было еще неизвестно), и то, что «Исполнительный комитет одобрил это и признал законным»:
«А вот мы, к скорби и стыду нашему, дожили до такого времени, когда явное нарушение заповедей Божиих уже не только не признается грехом, но оправдывается как нечто законное. Так на днях совершилось ужасное дело: расстрелян бывший государь Николай Александрович… Но наша христианская совесть, руководясь Словом Божиим, не может согласиться с этим. Мы должны, повинуясь учению Слова Божия, осудить это дело, иначе кровь расстрелянного падет и на нас, а не только на тех, кто совершил его… мы знаем, что он, отрекаясь от престола, делал это, имея в виду благо России и из любви к ней. … Наша совесть примириться с этим не может, и мы должны во всеуслышание заявить об этом, как христиане, как сыны Церкви» [1], с. 142-143.
Большевики приняли решение, которое провел один из главных палачей русского народа Л. Д. Троцкий, об использовании обновленцев для развала управления Церковью и поддержки их в действиях по захвату Высшей Церковной Власти. Обновленческие лидеры вступили в самый теснейший союз с властью большевиков и сотрудниками ГПУ, требовали суда над Патриархом и передачи Патриархом им церковной власти. Депутация обновленцев была принята 15 мая 1922 г. Главой ВЦИК Калининым и на следующий день было объявлено об учреждении нового Высшего Церковного Управления (ВЦУ) полностью состоявшее из обновленцев. Первым его руководителем стал Антонин (Грановский), возведённый обновленцами в сан митрополита. Власти, чтобы облегчить обновленцам захват Патриаршей канцелярии и овладение властью, перевезли Патриарха Тихона в Донской монастырь, где он находился в строгой изоляции. А 16 июня 1922 г. митрополит Сергий (Страгородский), тогда Владимирский, архиепп. Евдоким (Мещерский) и Серафим (Мещеряков) в публичном заявлении признали обновленческое ВЦУ.
Собранный в 1923 Обновленческий Собор объявил, что «скорбит об анафематствовании Советской власти и всех её признающих», «Собор считает Тихона отступником от подлинных заветов Христа и предателем Церкви. На основании церковных канонов сим объявляет его лишённым сана и монашества и возвращённым в первобытное мiрское положение. Отныне патриарх Тихон — мирянин Василий Беллавин», было определено. «Собор», заочно осудив Патриарха Тихона, вообще признал восстановление Патриаршества контрреволюционным актом. Под резолюцией подписалось 54 архиерея, (15 обновленческого поставления). «Собор» признал капитализм смертным грехом, а борьбу с ним - священной для христианина. Было заявлено, что во всём мире лишь советское государство вышло на борьбу с этим социальным злом. «Собор» призвал христиан, граждан России на борьбу с мировым злом, социальной неправдой. Была осуждена международная и отечественная контрреволюция. Поместный Собор 1917-1918 гг. признан контрреволюционным сборищем реакционного духовенства, а Патриарх Тихон продолжателем их идей. «Собор» снял анафему с советской власти и признал, что всем гражданам предоставлена свобода совести Декретом об отделении Церкви от государства. Признавался брачный епископат и второбрачие священнослужителей. Разрешались браки священнослужителям с вдовами и разведёнными. «Собор» постановил монастыри закрыть, а вместо них создать христианско-трудовые общины и перейти на григорианский календарь.
Куратор по борьбе с Церковью начальник VI отделения ОГПУ Е. А. Тучков, себя называл советским обер-прокурором, в отчете 1923г. писал: «Таким образом в течении короткого времени в мес[яца] 3-4 почти все Тихоновские антисоветские аппараты, то есть архиереи и епархиальные (губернские) управления были заменены сторонниками ВЦУ. Этим самым было положено начало раскола православной церкви и перемена политической ориентации церковного аппарата».
В первом послании после освобождения Патриарх привел в обличение обновленчества слова об этом движении Валентина Свенцицкого: «Современное церковное движение можно назвать либеральным христианством, а либеральное христианство только полуистина. Душа разгороженная на две камеры – религиозную и житейскую, - не может целиком отдаться на служение Богу, ни на служение м i ру. В результате получается жалкая полуистина, теплохладное , либеральное христианство, в котором нет ни правды Божией, ни правды человеческой … среди них нет мучеников, обличителей, пророков» [2].
15 июля 1923 г. вышло Послание Святейшего Патриарха, второе после освобождения и уже более четкое и решительное. В нём Патриарх Тихон обличил все действия обновленческого ВЦУ и засвидетельствовал, что ими они отлучили себя от Церкви: «Торжественно... свидетельствуем, что все эти столь решительные заявления о соглашении с Нами и о передаче Нами прав и обязанностей Патриарха Российской Церкви ВЦУ, составленному священниками Введенским, Красницким, Калиновским и Белковым, есть ложь и обман! И что перечисленные лица овладели церковной властью путём захвата, самовольно... Всем этим они отделили себя от единства тела Вселенской Церкви и лишились благодати Божией... А в силу этого все распоряжения не имеющей канонического преемства незаконной власти... недействительны и ничтожны» [1], с. 290-291.
В августе 1923 года М. Сергий принес покаяние перед Патриархом Тихоном, был прощен и получил назначение на Нижегородскую кафедру.
15 апреля 1924 г. Святейший Патриарх в своём послании прямо запрещает в священнослужении и предает церковному суду трех основных обновленческих иерархов, все обновленческие хиротонии не признавались, а второбрачные лишались сана. Тут надо понимать, что очень большие временные промежутки между, казалось бы, очевидными действиями Патриарха были осторожны из-за давления и угроз ГПУ, поддерживающего получивших государственный статус обновленцев.
Святейший Патриах установил практику приема «живоцерковников»-обновленцев из клириков и епископов с разрешением им священнослужения только через искреннее покаяние перед его Святейшеством и всей Церковью, на этом основании РПЦЗ с 1924 определила установить такую же практику искреннего их покаяния перед Епископом и Церковью и решение об их служении на усмотрение Правящего Архиерея.
Обновленчество в догматическом отношении и внешней деятельности полного союза с богоборческим государством уже содержало все, что впоследствии будет называться сергианством, но включало в себя еще широкий модернизм и разрушение канонических основ церковной жизни и преемственности власти. Поэтому, не только сергианство новое обновленчество, а обновленчество «живоцерковников» было уже и сергианство. Анафематсвование обновленчества специальным актом со стороны Патриарха, как это было воспринято в РПЦЗ, документально не подтверждается, и понятно почему. Это было бы сразу подрасстрельным обвинением за продолжение деятельности против Советской власти, узаконившей обновленческий Синод. Следственное дело о контреволюционной деятельности Патриарха продолжалось вестись и было впоследствии закрыто только в связи с его кончиной. Но мнение о действительности выхода акта анафематсвования Патриархом обновленчества, изолированного на дату выхода этого акта в Донском монастыре и допрашиваемого следствием по его делу, в РПЦЗ было принято как действительное и способствовало анафематсвованию на заседании 5 июня от Собора РПЦЗ «Собора» обновленцев 23-го г., его участников и решений как от свободного голова Русской Церкви [6].
Уже при Местоблюстительстве Митр. Петра Крутицкого Антиохийский Патриарх Григорий IV в Послании от 27.08.1925 г. «во всеуслышание» анафематствовал обновленцев и не признал их принадлежащих к Русской Церкви, той «Которая возглавлялась блаженной памяти святейшим Патриархом Тихоном», как «действующих бесовским духом испорченного мiра сего», за их «безбожное учение и незаконные деяния и решения направленные против Святой Православной веры», [2] с.421.
Григо́рий IV, в миру Гантос Хаддад, второй подряд араб на ставшем традиционно «греческом» Антиохийском Престоле, 1906 года был избран на патриарший престол и участвовал в торжествах 300-летия дома Романовых по приглашению Государя Императора Николая II. Угроза обновленчества коснулось Антиохийского Престола со стороны впавшего в него в особенности при Патриархе Мелетии IV (Метаксакисе) Константинопольского Престола, и затем и Александрийского. Это были «греческие» Престолы, в которых совместно с Элладской Архиепископией, перемещение иерархов не представляло больших проблем. Масон Мелетий [4], извергнутый из сана Элладской Церковью, затем быстро стал Патриархом Константинопольским, где развернул в опоре на западное масонство энергичную деятельность по захвату приходов Русской и Элладской Церкви в Америке, начал пытаться вводить в Константинопольской Церкви григорианский календарь, созывает Всеправославное совещание 1923г., на котором провел решение о переходе на новый стиль и о второбрачном священстве. Александрийская, Антиохийская и Иерусалимская Церкви не участвовали в соборе и отвергли его решения. Именно в результате его деятельности, и на основе извращенного толкования канона о власти Константинопольской церкви (28пр. IV Вс. Халкидонского), начинаются расколы Поместных Церквей и образование под омофором Константинополя неканонических автономных Церквей в национальных диаспорах чисто по личным амбициям:
«В конце 1921 г., используя тяжелое положение Русской Православной Церкви, он предоставил Священному Синоду Элладской Церкви «право» принять в свою юрисдикцию ранее находившиеся в ведении Московского Патриархата греческие приходы в Северной Америке, без согласия их священноначалия. Но уже вскоре, указом от 14 марта 1922 г. Патриарх Мелетий, без всякого согласования с Элладской Церковью, перевел греческую архиепископию Америки в свою юрисдикцию. … 1 марта 1922 г. принял решение «об обязательном и исключительном подчинении» ему всей диаспоры православного рассеяния и всех православных приходов и епархий, находящихся вне границ государств, в пределах которых пребывают Поместные Православные Церкви (что особенно негативно сказалось на положении приходов Русской Православной Церкви за приделами СССР)» [5].
Возмущение народа и требование в связи с политической обстановкой Президента Греческой республики, его дяди, вынуждает Мелетия уйти в отставку, но затем он быстро избирается Александрийским Патриархом. Вел переговоры о воссоединении с англиканами. Признал Советскую Власть, но официально обновленческий Синод не признавал, хотя они благодарили его за «моральную поддержку». Официальное введение нового стиля и признание обновленческого Синода в России совершает в 1924 г. новый Патриарх Григорий VII.
Константинопольская Патриархия искала защиты от установивших в Турции республику кемалистов даже у советского руководства, которое помогло кемалистам оружием, золотом, продовольствием и военспецами (командарм Фрунзе) в победе над Греческой армией в Малой Азии, после чего была страшная резня малоазиатских греков. В СССР представителем Константинополя был архим. Василий (Димопуло), укреплявший связи с обновленцами и переосвещавший храмы после ими изгнанных «тихоновцев». В марте 1924 г. он вместе с представителем Александрийского Патриарха архим. Павлом посетил митрополита Евдокима (Мещерского) и они нашли полное взаимопонимание. Вскоре архимандриты Василий и Павел стали почетными членами обновленческого Синода [5].
6-го мая 1924г. Григорий VII призвал Патриарха Тихона пожертвовать собою и временно упразднить патриаршество, немедленно удалиться от Церковного Управления, чтобы, патриаршество, как «родившееся во всецело ненормальных обстоятельствах в начале гражданской войны», не препятствовало к восстановлению мира и единения с обновленческим ВЦУ, «как свободно и канонически избранным Синодом», который и выработает детали Синодального Управления Церковью в СССР. А 1 июня в газете «Известия ЦИК» была опубликована статья с заголовком «Вселенский патриарх отстранил бывшего патриарха Тихона от управления Российской церковью» [5]. От Патриарха Тихона в письме был дан достойный ответ зарвавшемуся прообновленческому Константинополю, «после чего Патриарх Григорий VII фактически прервал общение с Патриархом Тихоном и в дальнейшем переписывался только с обновленческим Синодом. Под влиянием Константинопольской Патриархии обновленцев признали и некоторые другие Восточные Патриархи» [5]. Большевики ситуационно предлагали даже переезд Григорию VII в СССР, настолько его «православие» их устраивало. Но затем произошло следующее важное событие для понимания того, что сергианство как экклезиологическая ересь не ограничивалось явлением в Русской Церкви и только лишь по отношению к власти большевиков. Константинопольская Патриархия в своем положении в Турции политически сильно зависела от поддержки Великобритании и, когда архиепископ Кентерберийский Дэвидсон выразил Патриарху Григорию свое недоумение по поводу его про обновленческой активности, тот, сразу ответил, что “Живой Церкви” он не признает, а признает законным представителем Русской Православной Церкви Патриарха Тихона и не думал даже производить над ним суда, а комиссию же он собирался послать для ознакомления со взглядами Патриарха Тихона по целому ряду современных вопросов и теперь едва ли эта комиссия вообще поедет в Россию [5].
Церковь видела в уступках от Патриарха властям, в словах сделанного для выхода из заключения „покаяния“ перед нею и замедленности действий против обновленцев, вынужденное отступление, но не переходящее в измену Православию. Власти, в связи с мощными международными протестами, отказались в своих изощренно продумываемых планах поэтапного уничтожения Церкви от ликвидации Патриарха со всеми его последователями. На П. Тихона шло сильное давление о признании и объединении с обновленческим ВЦУ, уже с «готовым сергианством». Патриарха открыто критиковали ставшие в оппозицию «даниловцы» во главе с Археп. Феодором, но понимали и подлинные внутренние причины его заявлений политического характера и не прерывали общения. Понимали, да и сама власть тоже, что он балансирует между угрозой большевиков подменить Церковь обновленцами, а с другой стороны не быть судим за контреволюцию, подо что его старались подвести и ГПУ, и обновленцы. Это хорошо понимали и зарубежные архиереи, которые не могли по совести молчать о зверском насилии над Церковью и народом и не обличать советскую власть перед политической системой Запада. В работе об РПЦЗ 20-х гг. А. Кострюкова [6] приведены сведения, показывающие, что «раскаивание в преступлениях против рабочих и крестьян», признание законности над собой суда, отмежевание от контрреволюционных организаций, осуждение Карловацкого Собора 1921 г. и его участников, почти буквально повторяют слова Е. Ярославкого (М. Губельмана, руководителя антирелигиозной политики) в составленных им требованиях к Патриарху и представленных в Политбюро. Предполагалось лишь временно на этих условиях выпустить Патриарха, отложив расправу над ним в более удобное время. Духовная мудрость Зарубежных Архиереев прекрасно видела, что это не слова Патриарха, а вынужденно подписанные заявления составленные большевиками. Надо отметить еще, что очень многие, в том числе и Патриарх, надеялись, что Советская власть скоро падет. Масштаб осуществлявшегося общего для мiра плана «тайны беззакония» богоборцев тогда не был полностью ясен.
Патриарх был готов на личную мученическую смерть, но хорошо осознавал, что он является главным символом единства Церкви духовно противостоящей требованиям большевиков полного порабощения ее государству. Как Отец всего верующего православного народа он оставался искренен и честен в отношении его и не скрывал своих вглядов на большевиков в общении с ближайшими помощниками, он всем сердцем понимал, что его устранение многих по простоте отдаст во власть еретиков-обновленцев, многих приведет в растерянность и создаст усилиями большевиков хаос в церковной власти. Протопресвитер Михаил Польский вспоминал в [3]: «Попытка большевиков через обновленцев овладеть Церковью не удалась. Церковь сопротивлялась; она не принимала власти большевиков над собою, хотя бы в лице обновленцев, их послушных во всём агентов. Патриарх, выйдя на свободу, увидев еще раз всю нравственную силу церковного народа, говорил моему знакомому и своему близкому старому другу: «Читая в заключении газеты, я с каждым днем всё больше приходил в ужас, что обновленцы захватывают Церковь в свои руки. Если бы я знал, что их успехи так ничтожны и народ за ними не пошёл, я бы не вышел из тюрьмы». То есть, никогда бы никаких покаяний перед властью Патриархом не было бы принесено, и не было бы абсолютно никаких других достаточно серьезных причин побудить его к этому, если бы не обновленчество, захватившее церковную власть и бесчинствовавшее в Церкви. Но и обновленчество его бы не понудило на такой акт примирения с большевиками, знай он в заключении правду о них. Газеты действительно лгали об их значении и, конечно, нарочно подсовывались Патриарху агентами ЧК для получения от него этого акта «примирения», который власти был так нужен».
Подвиг жизни Патриарха Тихона оборвался 25 марта/7 апреля 1925 г. Не смотря на уже подорванное здоровье, все-таки, неожиданно. Официально от приступа грудной жабы, которая его мучила в последнее время. Перед этим Тучков самым настойчивым образом добивался согласия Патриарха на свои варианты Послания о лояльности к советской власти и Митр. Петр Крутицкий носил их туда-сюда. Твёрдость Патриарха в неприятии навязываемого «единения в любви» к советской власти и передачи Церкви в политическое орудие, вполне могла быть причиной ускорения его кончины. Это обстоятельство и некоторые свидетельства очевидцев делают наиболее вероятной версию приступа из-за отравления.
О значении креста служения Патриарха гонимой Руссой Церкви в своем слове на его кончину сказал будущий иосифлянский исповедник Прот. Валентин Свенцицкий:«Осиротели мы. Осиротела Православна Церковь… Чем же он был для Православной Церкви? Он был ее совестью. В эпоху полного распада, всеобщей лжи, всеобщего предательства, продажности, отступничества был человек, которому верил каждый; о котором каждый знал. Что этот человек не предаст правды… Перед Престолом Российской Церкви горела белая свеча. У него не было ничего личного, ничего мелкого, своего – для него Церковь была все».
Следует обязательно сказать о воздвигнутой клевете на Патриарха уже после его кончины, когда он не смог бы во всеуслышание засвидетельствовать о подлоге большевиков, изощрённо добивавшихся своей цели полного сотрудничества и духовной зависимости от себя канонического епископата, и при этом скомпрометировать самого Патриарха. Это произошло через появившийся неожиданно после кончины Патриарха документ с наименованием «Послание Святейшего Патриарха Тихона об отношении к существующей государственной власти», опубликованного Тучковым в Известиях 7 марта 1925г, где, якобы, Патриарх употребляет подобные выражения преданности Советской власти, как и в последствии Декларациям. Сергия. Особо в нем говорилось о мерах против «бежавших за границу архипастырей и пастырей». Он был совершенно не известен 58 епископам утвердившим после погребения Патриарха Тихона 12 апреля Местоблюстительство Митр. Петра Крутицкого (Полянского) по “Завещательному распоряжению Святейшего Патриарха Тихона, на случай своей кончины, о преемстве Высшей Церковной Власти” и уже разъехавшимся из Москвы. Принадлежность его Патриарху убедительно опровергал Протопресвитер Василий Виноградов в статье «О некоторых важных моментах» [7]. В настоящее время можно считать доказанным подложность этого документа, сфабрикованного с использованием вариантов текста заявления о лояльности Церкви существующей гражданской власти, предлагавшимся от Патриарха в ответ на требование властями легализации Церкви, в который они сделали нужные им вставки. Историк Д.В. Сафонов в [8] сделал на основании исследования достаточно полно аргументированный вывод, что Патриарх «никогда не подписывал этот документ», а при его составлении был использован один из патриарших вариантов текста».
Дата добавления: 2019-03-09; просмотров: 220; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!