Глава 6: Август 1983 – Июль 1984 18 страница



       Как сказала Джен: “Я очень хочу поблагодарить их всех за письма и за то, что я считаю миром хэви-метал и миром Металлика, за то, что впустили нас в свои сердца. Здесь, год спустя, я до сих пор получаю письма! Это настоящая любовь и чувства, вот что действительно помогло нам за последний год. Я не могу и выразить, насколько это важно для нас. Я отвечаю, они пишут мне снова, и у нас даже идёт небольшая переписка. Это процесс выздоровления, любовь, которую даёшь и получаешь взамен”.

       Тем временем Рей отдал должное мужеству своего последнего сына. “Я могу лишь восхищаться им и любить его, как это делают Кёрк, Джеймс и Ларс. Они были отличной командой. Он занимался тем, что ему определённо нравилось, и получал удовлетворение от своей работы. Очень жаль, что этому не суждено было долго длиться. Во многих письмах говорится, что память о нём будет жить вечно”.

       Гарольд Оймэн рассказал мне, что после того, как он взял интервью, на Джен обрушился новый поток сообщений. “Поэтому ей стало хорошо от мысли о том, что музыка Клиффа затронула стольких людей. Корин Линн была посредником этого интервью: они пригласили меня на обед к себе в Кастро Уэлли, и я всегда поражался тому, какими приятными людьми они были. Они были самыми лучшими людьми на свете, и я думаю, именно поэтому Клифф стал таким клёвым парнем”.

       Когда ты разговариваешь с чьими-то родителями, говорит Гарольд, становится понятным, почему их дети такие. Ты видишь, что у них много схожих качеств. “Короткое время мы с Джен руководили вместе одной хэви-метал группой. Это была местная группа из Кастро Уэлли под названием «Snyper». Думаю, мы организовали им несколько выступлений и сделали их снимки, надпись на которых гласила “Джен О Менеджмент”, то есть она была Джен, я был О, сокращенно от Оймэн. Это длилось всего несколько месяцев. Она просто хотела на некоторое время приложить руку к музыкальному бизнесу, пока это дело не провалилось, и они не переехали в Грасс Уэлли”.

       Ларс, Джеймс и Кёрк убедились, что Джен и Рей находились под присмотром после смерти Клиффа. Гарольд: “Они видели, как родители Клиффа получили его вещи, включая некоторые золотые и платиновые пластинки, которые получила группа. Джен и Рей сказали, что хотят поблагодарить Металлика от всего сердца, потому что каждый участник группы был таким любящим и заботливым, а также уважительным, взяв на себя заботу о финансовой части”.

       К сожалению, рак, с которым Джен боролась перед гибелью Клиффа, вернулся в 90-х годах. Вспоминает Гарольд: “Это было ужасно, хуже и представить нельзя. Большинству людей было просто не по силам справиться с этой болезнью, однако она прожила на три года дольше, чем ей предсказывали доктора, потому что она была бойцом по духу. Когда все было сказано и сделано, и она умерла, оказалось, что то, что она прожила столько, было действительно чудом. Он была школьным учителем в «Маршалл Скул Элементери» в Кастро Уэлли, где находится мемориальная доска Клиффу с именной табличкой, за баскетбольным полем. Это такое крохотное местечко, что если бы вы не знали, что оно там находится, вы бы ни за что его не нашли”.

       Корин Линн рассказывает мне, что Бёртоны позволили Клиффу жить жизнью, которой он хотел жить, главным образом потому, что он очень уважал их. “Он был так уважителен” – говорит она. “Они так гордились им как личностью. Он был таким надежным человеком, что они знали, что он всегда делает только правильный выбор и принимает лишь верные решения. Они знали, что он посвятит всю свою жизнь группе. Они знали, что это не будет мимолётным увлечением, и стремились сделать все, что от них требовалось, чтобы помочь ему добиться этого. Они знали, что он был талантлив и серьёзно относился к близким ему людям и своей музыке”.

       Это мудрые слова. Во многом эта книга о любви и верности, которыми Джен и Рей наделили Клиффа, и которые он свою очередь перенёс в Металлика, если говорить о самом Клиффе.

       Смерть Клиффа также внезапно расширила горизонты Металлика. Как говорит Джеймс: “Всё это заставило нас осознать, насколько важна семья Металлика. Что можно умереть в любой момент. Есть фраза в одном фильме: ‘Живи каждый день так, как будто он у тебя последний, потому что однажды этот день всё-таки настанет’. Клифф по-прежнему рядом с нами. У меня до сих пор хранится его кольцо. Оно, чёрт его дери, больше не налезает на мой палец. Он по-прежнему с нами, и находится в курсе всего происходящего”. Кёрк добавляет: “Я думаю о Клиффе каждый божий день. Это на самом деле странно. Это то, что постоянно у меня на уме каждый день, и я постоянно вспоминаю обо всём, потому что он играл настолько огромную роль в нашей жизни…Время от времени я разговариваю с его отцом: мы вместе тусуемся. Его отец – великолепный человек. У нас с ним схожие взгляды на политику. Мы наклоняемся влево и общаемся таким образом”.

       Годы прошли, но память о Клиффе не увяла. Только не среди тех, кто знал его и любил его музыку. Гарольд Оймэн вспоминает Майка “Яза” Ястремски, умершего в 2005 году. “На каждую годовщину смерти Клиффа Майк обычно праздновал Клиффждество вместо Рождества, и зажигал свечи. Для него это был серьёзный, трудоёмкий обряд. Он ходил в гости к людям, знавшим Клиффа”.

       В Швеции группа фанатов Металлика потратила несколько лет на воплощение плана об установке мемориального камня Клиффу, расположенного недалеко от места автокатастрофы. В результате это событие произошло 30 сентября 2006 года, практически сразу после 20-той годовщины с момента аварии[90]. Один из главных организаторов этого события, Йохан Морлинг рассказывает мне, как это было.

       “Всё это началось на шведском онлайн-форуме под названием metallica.nu, в теме, почему в Швеции не создано ничего в память о Клиффе. Люди постоянно проявляли к этому интерес, и вскоре после этого набралась целая группа единомышленников. Поначалу мы не знали, что именно нам следует предпринять: были предложения собраться всем вместе и организовать концерт памяти, и интерес между фанатов казался действительно серьёзным, поэтому мы решили действовать в полную силу и собрать деньги на создание мемориального камня и собраться всем вместе на его открытии. Вскоре мы создали некоммерческую организацию”.

       Йохан говорит, что сомнений о месте воздвижения камня не возникало никогда. Он должен был располагаться рядом с «Gyllene Rasten», придорожным ресторанчиком рядом с Лёнгби и ближайшим ориентиром от места аварии. Люди со всего мира делали пожертвования, говорит он, и было очевидно, что интерес к этому событию нешуточный. Вскоре группа добровольцев получила официальное одобрение со стороны Металлика. “Внимание было огромным” – подтверждает Йохан.  

       “С течением времени”, говорит он, “некоторые из первых участников практически утратили активность, но тем не менее у нас оставалась центральная группа: я, Эрик Лисен и Тони Асплунд. Летом 2006 года я получил телефонный звонок от Йеспера Кнооса из «Gyllene Rasten», который пояснил, что обдумывал создание чего-то в память о Клиффе рядом со своим рестораном. Это был именно тот знак, что нам требовался. Кроме того, мы связались с местным изготовителем мемориальных камней, Мануэлем Пино. Ему очень понравилась наша задумка. Мы начали говорить об этом в средствах массовой информации, и новости стали быстро распространяться”.

       Важный день, наконец, настал. Мануэль Пино проделал отличную работу – говорит Йохан, проведя много часов в работе над мемориальным камнем. “Для нас он был как герой. 30 сентября 2006 года всё было установлено. Получившийся результат превзошёл все наши ожидания. Многие пришли на это событие, и СМИ также проявили к этому интерес. Открытие камня было действительно значимым событием, и видно, что люди это оценили по достоинству. Группы в «Gyllen Rasten» великолепно отыграли. Это была памятная ночь. Руководить этим проектом при помощи средств веб-сайта, переводя, отвечая по e-mail, обрабатывая финансовые вопросы, ведя бумажную работу, решая юридические вопросы, создавая дизайн камня, связываясь с группами, которые смогли бы выступить, и всё остальное…это было не очень легко для трёх человек, живущих обычной жизнью и имеющих работу. Однако я хочу отметить, что мы никогда не жалели об этом. Все мы любим Металлика, и идти к цели вроде этой и довести её до конца для всех нас имело огромное значение”.

       Металлика были осведомлены о работе, проделанной Йоханом и его друзьями, и одобрили эту идею. Джеймс давал интервью местной прессе, которая рассказала ему о воздвижении мемориала. “Ух ты!” – сказал Джеймс. “Это демонстрирует любовь и чувства фанатов к нашей музыке, и всех, кто стоит за этим проектом. Клифф – одна из тех икон метала, которая никогда не будет забыта. Очевидно, некоторые фанаты, очень преданные своему делу, потратили время и вложили усилия для создания чего-то вечного, как мемориальный камень, чтобы люди не забывали о Клиффе. Это действительно здорово”.

       Металлика полностью отыграла “Master Of Puppets” летом 2006 года. Исполнение композиции ‘Orion’ каждый раз вызывало массу эмоций, говорит Джеймс. “Для меня эта вещь – вершина альбома. Она напоминает о мастерстве Клиффа, и я плакал каждый раз, когда играл её, но это были слезы радости. Я был счастлив иметь возможность играть с Клиффом в одной группе и многому у него учиться”.

       “Мы говорим между собой о том, что бы Клифф думал по этому поводу и что бы он добавил к этому” – продолжает Джеймс. “И теперь, особенно учитывая то, что наш новый бас-гитарист, Роб Трухильо, так мощно играет при помощи пальцев, прямо как Клифф, у меня есть ощущение, что Клиффу бы понравилось то, чем мы занимаемся”. Он завершил интервью обещанием как-нибудь посетить мемориал. “Перед нами не стоит вопрос, понравится ли он нам. Не столько для того, чтобы погрустить, а чтобы увидеть, как любят Клиффа…Я думаю, что это отличная работа. Однако моё отношение к смерти несколько иное. Я вырос на христианской науке, основой которой является неверие в похороны. В том смысле, что считается вредным не свыкнуться с мыслью, что человека нет и горевать о нём. Идея состоит в том, чтобы позволить человеку жить внутри тебя. Я знаю, что Клифф живёт в каждом из нас”.

       Ларс поддержал эту идею, объясняя, что влияние Клиффа на группу осталось сильным спустя многие годы. “На “Justice” присутствуют некоторые фрагменты, сохранившиеся на старых записях Клиффа и прочие вещи, поэтому он был с нами…На “Black Album” я не могу выделить ни одной конкретной песни, написанной под влиянием Клиффа, однако то, как мы с Джеймсом вместе писали песни, сформировалось именно тогда, когда Клифф находился в группе, и во многом этот способ написания сформировался вокруг музыкального вклада Клиффа: то, как он обучал нас гармониям и мелодиям и всё в таком роде”.

       “Я имею в виду, не хочу показаться банальным” – говорит Ларс, “но атмосфера Клиффа всегда с нами, и он определённо играл большую роль в том, как мы делились своими музыкальными наработками в ранние дни…наши подходы, музыкальная атмосфера и всё остальное. Он сыграл огромную роль в том, какой стала Металлика, даже притом, что его больше нет с нами”.

       На этой ноте мы подходим к завершению нашего повествования. В данной книге мы рассмотрели Клиффа как музыканта, как хэдбенгера, как мастера по теории музыки, как коллегу по группе, как знаменитость, и даже как философа. Часто бывает так, что чей-то истинный характер легко раскрывается в небольших ежедневных деталях. Поэтому кого, как не его девушку Корин Линн спросить о том, каким человеком был Клифф?

       “Мы постоянно играли в шахматы” – смеётся она, спустя все эти годы. “Я часто его обыгрывала, потому что я действительно серьёзный соперник по этой части, но он лишь улыбался и говорил: ‘Поверить не могу, что ты меня обыграла’. Мы пили пиво, курили травку, играли в шахматы и вели разговоры о смысле жизни – действительно серьёзных вопросах вроде религии. Мы не говорили лишь об одном виде философии – не только о восточной, или какой-то ещё, мы говорили обо всём на свете. Клифф не был религиозным человеком, но он был очень сильным духовно: он верил в добро и зло, в карму и судьбу. Я бы сказала, что он был оптимистом: ничто его не тревожило. То, что происходило как часть ежедневной херни, никогда не выводило его из себя. Создавалось впечатление, что он уже прожил целую жизнь”.

       Клифф не говорил много о смерти своего старшего брата Скотта, вспоминает Корин, однако он рассказывал ей об основных фактах в своей прямолинейной, безэмоциональной манере. “Скотт однажды пришёл домой, когда Клифф был дома” – говорит Корин. “У Скотта была ужасная-ужасная головная боль, от которой он не мог избавиться, и всё кончилось тем, что он умер от аневризма мозга, практически на руках у Клиффа. В дань памяти, потому что его брат познакомил его со всей этой американской музыкой, Клифф принял решение играть на басу. Когда Клифф рассказывал мне об этом, его рассказ не звучал как ужасная, печальная история. Он умел преподносить вещи так, чтобы они не звучали чересчур грустно, просто как факт”.

       “Помню, как спросила у мамы Клиффа после того, как он умер: ‘А вы знаете, почему он взял в руки бас?’ и она просто не знала, что Клифф стал играть на басу из-за смерти Скотта. Помню, как однажды мы сидели у него на кухне, и я спросила его: ‘Почему ты этим занимаешься?’, потому что в моем понимании быть музыкантом это так странно. Он ответил, что его брат всегда любил «Lynyrd Skynyrd» и познакомил его со всей этой музыкой”.

       То, что раздражает всех нас, казалось, нисколько не беспокоило Клиффа, говорит она. К примеру, однажды украли бас “Alembic Spoiler”, на котором он играл некоторое время в 1984/85 годах. “Однажды он приехал в Саннивейл после репетиции и сообщил, что его бас-гитара “Alembic” украдена. Кажется, он прислонил её к своей машине, а затем пошёл к месту репетиции, чтобы что-то принести. Он был расстроен этим фактом и сказал: ‘Вот же чёрт!’ Но он не позволил этому факту испортить ему вечер или что-то ещё”.

       Клифф был человеком с простыми, но основательными вкусами. Ранчо Максвелла, которое мы упоминали несколько раз в этой книге, значило для него больше, чем просто место, где можно потусоваться и провести время, объясняет Корин. Как она объясняет, это было место, с которым у него была некая духовная связь. “Я спрашивала его, что для него значит ранчо Максвелла, и он отвечал, что это место, где пересекаются 16 вселенных и где происходит что-то странное. ‘Я иду туда и участвую в джемах, и звучит вся эта разная музыка. Всё это и многое другое звучит, когда ты находишься там’”.

       Клифф любил это место, говорит Корин. “Ему было необходимо туда ездить. Это было место, куда он ездил для омоложения. Место, где он мог найти уединение. И, о Господи, там был “Журнал Максвелла”! Это записная книжка или несколько записных книжек…Каждый раз, когда едешь туда, тебе нужно сделать там запись, если тебе хватает храбрости. Каждый находил для себя вдохновение, находясь там. Клифф мог писать стихи и рисовать больных блюющих людей, и просто сумасшедшие вещи. Он тогда уже жил в интенсивном ритме: при этом ничто не выпало из привычного распорядка, ничего не было скрыто”.

       “Первый раз я побывала там, когда мы приехали туда, чтобы развеять его прах” – говорит она. “Я искренне верю, что это одно из тех мест, где энергия бьёт прямо из-под земли: тебе не хочется уезжать оттуда. Хотя некоторым людям там становится страшно, и они хотят уехать! Там несколько пугающая атмосфера. Помню, когда мы уехали после того, как развеяли его прах, то ли Ларс, то ли Кёрк был так счастлив уехать из ранчо, что поцеловал землю рядом с этим местом. Я несколько раз ездила туда с Джимом Мартином, братом Джима Лу и Дейвом Донато. Я всегда знала, что Джеймс уважал Клиффа за его чувство юмора, которое было несколько необычным: оно было мрачным и сумасшедшим и саркастическим, прямо как у Джимми Мартина. У них были похожие манеры и похожий жаргон. Они обычно зажигали огонь маслёнкой и оставляли пламя гореть всю ночь, пока они джемовали”.

       В другое время Клифф и его друзья собирались на ночные сессии у моря, говорит она. “Он обожал рыбачить с пирса у восточного Залива, и у Залива Сан-Франциско тоже. Он и Джимми, Дейв и Лу зажигали огонь на пирсе, брали с собой несколько бутылок пива и водки, шезлонги и гетто-ящик, и всю ночь рыбачили там. Рыбалка была в основном лишь предлогом для того, чтобы потусоваться. Они были такими сумасшедшими. Они были пьяны, но при этом у них была выдержка, у этих парней”.

       Больше всего Корин помнит Клиффа как человека, наслаждавшегося жизнью. Он приезжал к ней и забирал её на своем никуда не годном, но чрезвычайно специфичном “Folskwagen Beetle”, вспоминает она. “Глядя, как Клифф ведёт машину и слушает музыку, можно было увидеть, как его волосы касаются приборной доски и рулевого колеса. Всё внутри машины было ветхим, но он не был из-за этого агрессивным. Если бы вы знали его, вы бы поняли, что всё это было частью его”.

       Он любил погулять и поесть, говорит она. “Клифф любил суши, а я до этого никогда не ела суши, поэтому для меня это было почти подвигом. Глядя на него не создавалось ощущение, что у него может быть экзотический вкус в еде. Он постоянно пил пиво Тсинтао и сакэ, и постоянно говорил мне, что нельзя выливать свое сакэ…хотя я думаю, что он просто пытался меня напоить, потому что постоянно подливал добавки в мою чашку! Мексиканская еда была также пищей, которую он обожал, особенно карнитас, блюдо из измельчённых кусочков жареной свинины, запеченной в лепёшке. Мы часто заходили в ту лавочку, где его все обожали”.

       “Нам также нравилось ходить на концерты” – вспоминает Корин. “«Mercyful Fate», «Trouble», «Metal Church». Мы с ним слушали в больших количествах классическую музыку, он пытался объяснить, что такое ключевое изменение, но я отвечала, что не понимаю. Он пытался мне это объяснить”.

       Клифф был человеком, для которого музыка являлась не просто работой, хобби или страстью. Она была всей его жизнью. Музыка текла внутри него наподобие потока, неважно – выступал ли он в роли лидера на стадионном концерте или выходил из душа – как говорит Корин. “Было интересно то, как он сушил волосы. Он принимал душ с шампунем “Финесс”, затем в шортах подключал свою гитару к небольшому усилителю и ряду из четырёх или пяти басовых педалей, и начинал играть на гитаре и трясти головой, как будто в этот момент находился на сцене. А потом он просто расчёсывал волосы!”

       С точки зрения фаната или с точки зрения своего друга Клиффа был таким же. Йохан Морлинг: “Он так много значил для Металлика. Он представил им новую перспективу в музыке при помощи своего мелодического вклада и музыкального мастерства. Он сыграл на новаторских записях. У него был собственный стиль, и он не обращал внимания на то, что думали об этом другие. Думаю, что люди до сих пор любят его, потому что он был больше, чем просто бас-гитаристом. Он был похож на безмолвного фронтмена, который помог Металлика достичь высокого уровня. Именно благодаря его уникальной личности люди до сих пор его любят так сильно”.

       Мы знаем, насколько сильно уважали Клиффа его коллеги по группе за его надёжность и музыкальный опыт. Он также относился к ним с большим уважением. Судя по словам Корин, Клифф говорил, что Джеймс – единственный человек, из тех, что он знает, который отличался бесстрашием, но при этом сохранил свой непочтительный взгляд на жизнь и несомненное чувство юмора на тех альбомах Металлика, где играл.

       Джеймс однажды сообщил, что композиции на “Puppets” напоминают ему о юной Металлика. Юной не в том смысле, что глупой, объясняет он, а непорочной, не подверженной влиянию славы. “И хотя мы старались изо всех сил, чтобы не поддаться влиянию популярности, невозможно не ощущать на себе её эффект. Поэтому я говорю о том, что честность и юность “Master Of Puppets” по-прежнему дремлет, живёт на студийной записи, до сих пор гремит и хранит в себе тот огонь. И лишь “Black Album”, на наш взгляд, является последним примером той Металлика. Теперь все несколько иначе. Существует семья, в нашей жизни появилось много важных вещей. Думаю, “Master Of Puppets” был…он был именно тем, о чём мы всегда мечтали”.


Дата добавления: 2019-02-13; просмотров: 185; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!