Объявление: на правах социальной рекламы 26 страница
–Отпусти, – бросил он, и здоровяк тут же освободил меня.
–Не делайте глупостей, женщина. Вы же не Хранитель Огня, вам даже не войти в горящий дом. А Льюис, напротив, выйдет оттуда без проблем.
Как бы ни было мне обидно, но в его словах имелся резон.
–Вы‑то что здесь делаете? – спросила я.
Старик кивком указал наверх.
–Помогаю ему.
–В чем именно?
–Это вас не касается! – заявил Эшворт и даже пристукнул по мостовой своей черной, отделанной серебром тростью. – В вашем присутствии здесь, мисс Болдуин, нет никакой надобности, и оно нежелательно. Рекомендую вам вернуться к вашим обязанностям, если у вас таковые имеются. Как мне кажется, нынче Хранителям пригодится любая помощь, какую только они смогут получить.
Его это, похоже, забавляло, и при мысли о том, как искренне, без показухи и пафоса был предан делу Джон Фостер, как был он отважен, мне захотелось влепить этому самодовольному старику оплеуху. Но прежде, чем я успела даже предложить ему совершить некое анатомически неосуществимое сексуальное действо, из бокового пожарного выхода здания появилась фигура. Льюис был вымазан сажей, но выглядел целым и невредимым.
Я сделала несколько шагов ему навстречу, поморщилась, уколовшись босой ногой об осколок стекла, попыталась его вытащить, покачнулась, и подоспевший Льюис, хоть взгляд его и был обращен к Эшворту, успел подхватить меня под локоть. Дождь между тем хоть и не прекратился, значительно ослаб: Льюис уже восстанавливал погодный баланс. Впрочем, ему даже не было нужды предпринимать особые усилия для прекращения грозы, достаточно было дать ей выдохнуться. Я не чувствовала энергетических потоков, но полагала, что Льюис перенаправил их в землю по безопасным каналам. В этом он был мастер.
|
|
|
–Я не смог поспеть вовремя, – промолвил он. – Фостер был уже мертв.
–А что джинн? – спросил Эшворт.
Льюис покачала головой.
–Не знаю. В лучшем случае тяжело ранен. Но не думаю, что он присоединится к Ашану.
Губы Эшворта натянулись: он отвернулся и, постукивая тросточкой, направился к группе людей, стоявших под зонтиками возле пожарной машины. Походило на то, что Ма’ат прибыли сюда чуть ли не в полном составе, хотя ждать от них существенной помощи в схватке не приходилось. Хранителей среди них, кроме Льюиса, не было: силой они обладали, да, но далеко не того уровня, что Джон Фостер или даже я. Тренированные, но не одаренные.
Впрочем, должна поправиться: вполне возможно, что, учитывая мое нынешнее жалкое состояние, насчет себя – это я погорячилась.
От каковой мысли мне явно лучше не стало.
–Все в порядке? – спросил меня Льюис.
–Превосходно, – заверила я его с дрожью в голосе. – Объясни лучше, какого вообще черта ты здесь делаешь?
|
|
|
–Пытаюсь остановить войну, – ответил он и, поскольку так и держал под локоток, убрал меня с дороги пожарных, разматывавших очередную кишку. Пожар еще продолжался, но уже далеко не столь буйный. Я ощутила отдаленное, низкое гудение силы: Льюис понизил интенсивность пламени, что позволяло справиться с ним обычными средствами тушения. Я не сомневалась в том, что он мог вообще потушить огонь, но Льюис исповедовал философию Ма’ат: все должно пребывать в равновесии. По его мысли, силу надлежало использовать лишь в меру необходимости, ибо ее избыточное применение вызовет равноценную ответную реакцию для восстановления нарушенного равновесия.
–Что? Ты собираешься остановить ее в одиночку?
–Разумеется, нет.
Льюис отвел меня на нейтральную территорию, поместив между копами, пожарными и Ма’ат, и развернул лицом к себе.
–Джо, я хочу, чтобы ты пообещала мне вернуться домой, собрать манатки и убраться отсюда. Сегодня же.
Я не могу этого обещать.
–Вообще‑то я и сама уже об этом подумывала до того, как сгорела моя машина.
–Ты должна сделать это для меня, – промолвил он, заглядывая мне в глаза. – Я не могу все время думать о том, где ты и что с тобой.
|
|
|
Это вконец вывело меня из себя.
–Слушай, Льюис, я не просила тебя быть моей нянькой. Я сама могу о себе позаботиться. Всегда могла.
–Я бы с этим согласился, не будь ты опустошена так, что едва заметна из эфира в качестве Хранителя, – резко ответил он. – Это Дэвид тебя так высушил?
Я встретилась с ним взглядом и промолчала. Он покачал головой и отвел полыхнувшие гневом глаза.
–Ладно, – проворчал Льюис, – что было, то было. Но ты не можешь продолжать и дальше питать его своей энергией. Это убьет вас обоих.
–Знаю.
–Я серьезно. Тебе нужно отпустить его. Тебе нужно разбить бутылку.
–Да знаю я! Джонатан еще до тебя все мне растолковал, ты уж поверь.
Правда, про контраргументы Рэйчел я ему рассказывать не стала: не больно‑то мне хотелось, чтобы он узнал, что решение мною так и не принято.
–Со мной все в порядке. Не надо обо мне беспокоиться.
Он неохотно отпустил меня и повернулся к Ма’ат, которые уже нетерпеливо подзывали его, чтобы поговорить.
И тут я увидела, что с краешка толпы, сложив руки на груди, стоит собственной персоной Вселенский Глава Джиннов Джонатан. Главнокомандующий одной из армий в гражданской войне, которая вполне могла закончиться концом света.
|
|
|
Выглядел он, правда, обычным малым, в черных джинсах, крепких башмаках, коричневой кожаной куртке и надвинутой на глаза бейсболке.
Как и в случае с Ашаном, дождь огибал его, но не думаю, чтобы кто‑нибудь, кроме меня, это замечал. Не думаю, чтобы кто‑нибудь, кроме меня, вообще его замечал.
Он стоял в сотне футов от меня, и между нами толпились дюжины людей, но едва его взгляд упал на меня, я мигом это ощутила. Внутри возникло жжение, неприятное, ничего похожего на связь, существовавшую между мной и Дэвидом, или нить чистого пламени, соединявшую меня с Льюисом.
Чувство было такое, будто Джонатан владел мною, как я владела Дэвидом. Испытывал ли подобное чувство болезненного вторжения, как будто каждое его дыхание зависит от меня, Дэвид?
–Я тебя предупреждал, – промолвил Джонатан, и козырек бейсболки чуточку опустился. Время остановилось. Серебристые капли дождя зависли в воздухе вокруг меня. Сейчас я находилась в мире Джонатана. Огибая застывших, как статуи, людей и разбивая неподвижные дождевые капли передвигавшимся с ним вместе невидимым щитом, он пересек погрузившуюся в тишину площадку и подошел ко мне.
–Я не могу сделать то, чего ты хочешь, – промолвила я, когда он остановился в нескольких шагах от меня. В неподвижном, мертвом воздухе мои слова прозвучали необычайно решительно. – Если я отпущу его, он явится за тобой, и это будет конец, конец всему. Ты очень важен: Рэйчел пыталась втолковать это мне еще перед первой нашей встречей. В тебе ключ ко всему. Без тебя…
Он прервал меня, уставив мне в лицо палец.
–Я говорил тебе, что может случиться. Говорил, Джоанн. У тебя что, привычка такая, навлекать смерть? Это уже просто утомляет. Ты же дитя носишь, в конце‑то концов. Могла бы хоть немножко задуматься об этом, а не бродить над обрывом, скорбя по своей неумирающей любви.
–Да не во мне дело. В тебе. Я не могу допустить, чтобы Дэвид напал на тебя, а он сделает это, если я разобью бутылку.
–Проклятье!
Вспышка его ярости устрашала: она испарила всю дождевую воду футов на пятьдесят во всех направлениях, и на меня повеяло опаляющим жаром.
–Ты вообще такая тупая или только когда имеешь дело со мной? Разбей бутылку, Джоанн!
–Нет!
–Даже ради спасения себя и ребенка?
–Нет!
–Даже ради спасения Дэвида?
И только тут до меня внезапно дошло, что речь все время шла именно об этом. Не о судьбе мироздания, не об исходе войны и уж всяко не обо мне, а именно о Дэвиде. И причиной тому была его глубочайшая и искренняя привязанность к Дэвиду, бывшему его другом еще в те времена, когда наш мир был моложе, чем я в состоянии себе представить. И умершему у него на руках, в бытность свою человеком.
–Дело в том, – пояснил Джонатан, – что я могу спасти его. Мне известно, как это можно сделать.
–Да, – ответила я, встретив его взгляд, – мне тоже известно. Ты умрешь, он будет жить. А с чем это оставит нас, остальных?
Его глаза были подобны галактикам. Они вмещали в себя колоссальную, безграничную силу, но не его собственную. Он был лишь проводником. Окном, за которым открывалось нечто несравненно большее, нежели любой из нас, джинн он или человек.
–Он займет мое место, – ответил Джонатан. – Ты останешься в живых. Дитя тоже. Он достаточно силен, чтобы справиться с Ашаном. К тому же я уже чертовски устал: слишком долго мне пришлось быть постановщиком этого шоу. Я наделал слишком много ошибок, и сейчас лучше всего начать все заново.
О господи! Оказывается, это не Ашан вдруг, ни с того ни сего вздумал бунтовать, его подтолкнули к этому объективные факторы. Такие, как слабость Джонатана, если какое‑либо качество столь могущественного существа вообще можно называть слабостью. Просто нежелание продолжать.
–Нет, – снова заявила я. – Ты не можешь так поступить. Уж не обессудь, но придется тебе самому, кровь из носу, разбираться со всеми проблемами, усмирять Ашана и восстанавливать порядок. Помогать тебе совершить самоубийство с помощью Дэвида я не стану.
Он окинул меня взглядом, показавшимся долгим‑долгим даже в этом месте, где времени вроде как не существовало. И мне показалось, будто по самой ткани мироздания пробежала дрожь.
Джонатан на миг поднял лицо к небу, прислушиваясь, а потом снова покачал головой.
–Это твой окончательный ответ? – спросил он.
Что‑то в выражении его лица чуть было не заставило меня изменить свое мнение, но нет, я не могла допустить, чтобы условия диктовались его нуждой и отчаянием. Ставки в этой игре были слишком высоки
–Решение принято, – прозвучал мой ответ. – Я не отпущу Дэвида.
–Ты убьешь его. А он разрушит тебя.
–Значит, так тому и быть. А ты занимайся своим делом, наводи порядок в мире. Он, мир, важнее меня или Дэвида и даже, черт побери, важнее твоего нежелания жить.
Он ненавидел меня. Я физически ощущала поток его ненависти, едкой, как кислота, льющаяся в открытую рану.
–Все, что мне нужно – это убить тебя, – произнес он едва слышным шепотом. – Ты ведь это понимаешь, верно? Ты умрешь, дитя умрет, а я в итоге смогу осуществить свое желание. Выиграют все, кроме тебя.
На долю мгновения мне показалось, будто он и вправду намерен так поступить. Я ощутила зарождавшийся в нем импульс и даже увидела, как это произойдет: его руки смыкаются на моей голове, резкий поворот, сухой, картонный хруст легко ломающихся позвонков. Ему на это не потребуется и секунды.
Мне вспомнился Квинн, беспомощно валяющийся на земле, харкая кровью, вспомнился ужас в его глазах. Тогда Джонатан не замешкался и на миг.
–Понимаю, – промолвила я. – Давай собирайся с духом и делай, что считаешь нужным. Хватит уже меня изводить, надоело.
Он вперил в меня мрачный, угрюмый взор, а потом вдруг улыбнулся.
Улыбнулся!
Протянув руку, Джонатан легонько провел пальцем по моей щеке сверху вниз, повернулся и побрел прочь. Сметая с пути завесу дождевых капель.
А потом ход времени возобновился, и все вокруг пришло в движение.
Он ушел.
А я вдруг почувствовала: что‑то со мной совсем, совсем, совсем не так.
Вскрикнув, я схватилась руками за живот и ощутила внезапную пустоту.
Дитя, возможность, искра, зароненная в меня Дэвидом, исчезла.
Я почувствовала, как вытекает прочь остаток полученной от Джонатана энергии. Перед глазами все посерело и расплылось, колени ослабли.
Я падала.
Даже дыхание стоило мне слишком больших усилий, да и внутри не осталось ничего, чтобы стоило жить. Я представляла собой черную дыру, опустошенную, одинокую, брошенную умирать на дожде.
Мысли мои были о Дэвиде, но я не могла даже позвать его. А хоть бы и смогла: он не смог бы принести ни утешения, ни любви. Лишь больше смерти, еще больше, более быстрой смерти.
Теплые руки подхватили меня, пальцы скользнули по предплечью вниз, сжали мою обмякшую ладонь, и, в то время как весь мир вокруг сжался до черной булавочной головки, я ощутила теплую пульсацию силы. Она пронизывала мою кожу, кости, все тело. Жаркая, как солнце, текучая, шелковистая, насыщенная. Она вливалась в меня, а мне было все мало, мало и мало.
Глаза мои так и оставались открытыми, и в конце концов расплывчатый серый фон перед ними начала обретать цвета, но мне все еще не удалось ни сфокусировать взгляд, ни даже моргнуть. Надо мной склонился побледневший, встревоженный Льюис. Взяв мое лицо в ладони, он всмотрелся в мои глаза, после чего тут же разорвал на мне блузку и положил руки на живот, как раз напротив того места, где таилась жуткая пустота.
Ощущение повторилось: неспешная, целеустремленная волна, подобная потоку расплавленного золота, протекла сквозь меня и излилась наружу, где‑то пониже пупка.
Я уходила… уходила.
–Этого не будет! – прохрипел Льюис и припал ртом к моему рту, вдыхая воздух в мои легкие и вместе с тем наполняя меня живительной энергией, столь мощной и яростной, что даже алчная пустота не могла поглотить ее полностью. Пустота, являвшаяся на самом деле Дэвидом. Именно так мне предстояло умереть, быть полностью высосанной, вытянутой во тьму, где он, без надежды на освобождение, так и останется навсегда, заточенный наедине с ненасытным, кошмарным голодом…
Я не хотела, чтобы все закончилось подобным кошмаром.
Я не могла этого допустить.
Я вздохнула.
Льюис, так и склонившись надо мной, тяжело дышал, дрожал, но я видела золотистые струи энергии, стекавшей с его пальцев прямо мне в живот. Плотный, непрерывный поток жизненной силы.
Я отбросила его руку, и он медленно разогнулся, стоя, пошатываясь, на мокрой мостовой с опущенной головой, хватая ртом воздух, словно утопленник.
Каковым, можно сказать, и являлся. Я едва не забрала его с собой.
–Да черт возьми! – в ярости выдохнул он. – Что это ты не так, так эдак всю дорогу норовишь умереть? Не можешь найти себе другое хобби?
–Заткнись!
Может, я и хотела, чтобы это прозвучало дерзко, да только ничего, кроме жалкого, дрожащего шепота, произнести не смогла. Я перекатилась на бок, насквозь промокшая, продрогшая до мозга костей, но поддерживаемая собравшимся где‑то внутри насыщенным, золотистым, живительным теплом. То был его дар, в чем‑то подобный дару Джонатана, только на сей раз это была человеческая энергия, и мое тело уже было готово ее принять. Оно уже обновлялось.
Я испустила вздох, глядя на него, и увидела, как узкие зрачки Льюиса расширяются в большие, черные круги.
Между нами начала выстраиваться связь.
Пульс участился, подхватывая меня, словно приливная волна.
Я закрыла глаза и воспарила в эфир. Это далось легко, без напряжения, и процесс превосходно контролировался.
–Что тут случилось? – спросил Льюис.
–Джонатан, – пробормотала я. «Он похитил мое дитя». Я не могла вымолвить это вслух, не могла начать объяснять то, что сама поняла, только валяясь здесь, под дождем, уж Льюису‑то точно. – Он не собирается сражаться. Ашан победит.
У Льюиса вырвался такой резкий вздох, словно ему были известны последствия, которые я не могла себе даже вообразить.
–Это невозможно.
–Еще как возможно, поэтому тебе лучше заранее разработать план.
–Джоанн, какой тут, к черту, может быть план.
Неожиданно он показался мне несчастным и потерянным – промокший, продрогший, смертельно усталый.
–Потеряв Джонатана, мы потеряем все. Он, как краеугольный камень, вытащит…
–И строение рухнет, – закончила я за него и, обнаружив, что уже в состоянии сидеть, молча протянула ему руку. Он взял ее и помог мне подняться на ноги. Судя по первым ощущениям, все части моего тела по отдельности и оно в целом действовали более‑менее корректно.
–Ты вот говорил, чтобы я сматывалась. Ну и куда, по‑твоему, мне сматываться? Где я могу чувствовать себя в безопасности?
Он на миг коснулся моего лба холодными губами.
–Нигде. Просто… не знаю. Я попытаюсь найти его, поговорить с ним. А тебе, может быть, лучше отправиться домой. Если понадобится, используй то, что я тебе дал, для защиты, но помни, что твоему телу требуется время для восполнения потерянного.
Его голос звучал хрипло и озабоченно, и я попыталась хотя бы не дышать, как загнанная лошадь. Правда, с бешеным сердцебиением ничего поделать было нельзя.
–Оставайся в живых, прошу тебя.
–Постараюсь, – обещала я. Мой собственный голос звучал на октаву ниже, чем в норме. Я прочистила горло и открыла глаза, чтобы посмотреть на него.
–Спасибо.
Он уже почти отвернулся, но повернулся обратно, обнял меня и поцеловал.
То есть, я хочу сказать, не чмокнул по‑дружески в щечку или что‑то в этом роде, а поцеловал – пылко и страстно. Прошло мгновение, прежде чем я, упершись обеими ладонями в его грудь, отстранилась и отступила на пару шагов.
Мы ничего не сказали, да и что тут, в самом‑то деле, было говорить? Извиняться он не собирался, да и я вовсе не была уверена, что мне бы этого хотелось. Это было своего рода прощание, что мы оба прекрасно понимали. И что больше, нежели что‑либо иное, послужило для меня напоминанием о возможности скорого конца света.
Он вернулся к Ма’ат и, склонив голову, стал слушать Чарльза Эшворта, который, как мне кажется, в основном пытался убедить Льюиса в нежелательности моего участия в чем бы то ни было. Так или иначе я медленно направилась к ним.
–Похоже на то, что молния оставила меня без транспорта, – промолвила я. – Мне нужна машина, хоть взаймы.
Эшворт, у которого, по‑моему, имелась целая флотилия лимузинов, хмуро воззрился на меня, а потом кивнул одной из своих подручных, коротко стриженной молодой женщине, одетой в прекрасный, сшитый на заказ костюм и туфли (в этом я почти на сомневалась) из последней коллекции Стюарта Вейцмана. Столь модный облик особы из его свиты меня несказанно удивил: он казался мне консерватором, не одобрявшим подобных веяний.
Женщина с раздраженными видом швырнула мне ключи.
–Не разбей тачку, – буркнула она.
–Обижаешь, – фыркнула я, высматривая на площадке не пострадавшую машину. Я надеялась, что мне достанется припаркованный неподалеку от улицы чудесный спортивный «БМВ», однако она указала мне на нечто совсем иное.
Ох, господи, только этого не хватало!
Даже учитывая все, до чего я докатилась и во что превратилась моя жизнь, мне и в голову не приходило, что, словно в дополнение ко всем испытаниям, на мою долю выпадет еще и вести мини‑фургон.
Джонатан бросил меня умирать. Из чего, видимо, следовало, что возвращаться ко мне он не собирался, во всяком случае, до поры до времени. Тем паче что особой жесткости я в нем не усматривала… скорее своего рода стальное безразличие. Раз я оказалась бесполезна для него в том, что имело значение, он не собирался тратить на меня время.
Я забралась в мини‑фургон размером этак с небольшую яхту, запустила двигатель, так себе, кстати, не высший класс, и откинулась на «капитанском» сиденье, подставив лицо прохладному воздуху.
Мне страшно хотелось не думать обо всем произошедшем на крыше, но надо было действовать не откладывая. Вытащив из сумочки сотовый телефон, я позвонила Полу Джанкарло. Он не отвечал, и я оставила ему голосовое сообщение, настолько подробное, насколько решилась. Потом позвонила в Кризисный Центр Ассоциации Хранителей и сообщила, что они лишились регионального представителя. Девушка у телефона – господи, какой же юный у нее был голос, – казалась задерганной и испуганной: подозреваю, из‑за того, что ей уже пришлось принять немало подобных звонков. Должно быть, нынче они там превратились во что‑то вроде «Скорой помощи», работающей в чрезвычайном режиме, поскольку бедствия нарастали лавинообразно, а обладающих джиннами Хранителей высокого уровня, способных противостоять всем этим бедствиям, в резерве не было. На самом деле, сегодняшний день мог обозначить собой начало катастрофы, какой Земля не видела со времени Всемирного потопа.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 122; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!