Объявление: на правах социальной рекламы 18 страница
– План «Б» заключается в том, чтобы торчать здесь и смотреть, как он истечет кровью до смерти. Мне такой план не по душе. Послушай, Джо, исцеление – труднейшее из всего, на что я способен. Оно требует сосредоточенности. Я не могу одновременно и врачевать, и удерживать этот груз. Мне необходима помощь.
– Прекрасно. Подними меня наверх, и я вызову «Скорую». Заберем его отсюда. Знаешь, правильные медицинские процедуры тоже бывают полезны.
Льюис покачал головой. Кевин содрогался при каждом вдохе, и нас, похоже, не слышал.
– У него перебита артерия, – промолвил Льюис. – Я удерживаю кровотечение, но поскольку мне приходится еще и не давать обрушиться песку, на большее сил уже нет. Доходит?
Тут до меня дошло кое‑что еще.
– А где Рэйчел? Почему она тебе в этом не помогает?
И снова его лицо полыхнуло гневом, причем он даже не попытался скрыть его в голосе.
– Рэйчел считает, что он не заслуживает спасения. И вообще, у нее найдутся занятия получше. Она отвалила. Джо, я ведь не шучу. Мне правда позарез нужен Дэвид. Прошу тебя!
Меня осенило – сотовый телефон! Я достала его, но и тут меня ждал облом: сигнал не ловился. Что и неудивительно под парой дюжин футов песка.
– Я уже сказала, нет! Слушай, давай я призову ветер…
– И нас всех угробишь!
– Согласна, дрянная идея. Вода… да, тоже угробит. Похоже, Льюис, ты позвал не ту девушку. Я ничем не могу помочь.
– У тебя есть джинн!
|
|
|
– Да нет у меня джинна! – заорала я в ответ. – Черт побери, у меня есть ифрит, и я не могу его сюда вызвать, это ты в состоянии уразуметь? Скажи, что я могу сделать?
– Ни черта, – буркнул Льюис. – Спасибо, что заглянула.
– Похоже, мне крышка, – прошептал Кевин и открыл глаза. Точнее, приоткрыл. Затуманенный взгляд его блуждал: надо думать, Льюис частично блокировал боль. Я присела на корточки рядом с парнишкой, чувствуя напряжение в коленях. Что и неудивительно: когда грохнешься на ноги с высоты в десять футов, это еще та разминочка для суставов.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила я.
– Можно подумать, тебе не наплевать, – буркнул он, как я понимаю, скорее по привычке. И то сказать, бедолага чувствовал полную безысходность и был испуган. По‑настоящему испуган. – Ты бросила меня как мешок с мусором, когда получила, что хотела. Вернулась к своей расчудесной жизни. Привет, Джо, как твои делишки?
У меня не было настроения втолковывать ему, что разыгрывать из себя идиотку в прогнозе погоды на второстепенной телестудии – это никакая не «расчудесная жизнь».
– Если ты пытался привлечь внимание, то для этого существуют более легкие способы, – сказала я.
Он показал мне «средний палец». Неуклюже. Но вышло в своем роде неплохо. На щеках у него красовались какие‑то темные разводы, и я сообразила, что, во‑первых, глаза у него подведены черной тушью, явно готская фишка, а во‑вторых, эта тушь растеклась по его лицу.
|
|
|
Кевин плакал.
Я почувствовала, как мое только‑только успокоившееся сердце снова забилось учащенно.
Кевин задыхался, губы его слегка посинели.
– Черт возьми, Льюис. Хреново мне внутри. Ощущение такое…
– Успокойся.
Льюис опустился рядом с ним на одно колено и поднял край его далеко не самой чистой футболки с длинными рукавами. На ней красовался логотип какой‑то готской группы с умляутом в выведенном шрифтом «зомби» названием, но самое главное находилось под ней: длинный глубокий разрез с расходящимися краями, наполненный медленно пульсирующей кровью. Немало крови уже вытекло, и его кожа была измазана темными подсыхающими разводами.
Льюис поместил пальцы вокруг раны, рефлекторно ухватился за мою руку. Я не противилась. Он был силен, но не так силен, как мог бы. Кровотечение ослабло, кровь снова только сочилась. Кевин закашлялся, конвульсивно сглатывая. Я догадалась, что он пытается не блевать.
– Что случилось? – спросила я.
– Не знаю.
|
|
|
Рука Кевина дрожала, как и его голос.
– Все нормально было, Льюис учил меня всяким фокусам. Все вокруг были, ну, типа, классные – ты понимаешь. Никто на меня бочку не катил, ничего подобного. Эти старперы, Ма’ат, они даже говорили, что я могу помогать людям. Я это, старался….
– Кевин, что случилось?
– Кто‑то пытался нас убить.
– Тебя и Льюиса?
– Да.
Он утер свободной рукой лицо и окончательно размазал тушь: получилась невеселая клоунская маска. По другую сторону от него Льюис застыл неподвижно, как изваяние, делая то, что там делают Хранители Земли, когда жизни угрожает опасность. У меня не было сомнений, что это стоило огромного напряжения им обоим, просто Кевин скорее бы умер, чем позволил себе выказать в моем присутствии слабость.
– Долбаные задницы! Мы никого не трогали.
У меня возникло очень скверное ощущение.
– Это были Хранители?
Он кивнул.
– Я кого‑нибудь из них знаю?
Он попытался пожать плечами, изобразив то скучающее движение, которое, должно быть, было изобретено и освоено тинейджерами еще на заре эволюции, но получилась у него лишь слабая имитация. От этого усилия бедняга побледнел еще пуще и опустил глаза на свою открытую рану.
Она снова кровоточила. Пока не сильно, тонкой, но непрерывной струйкой. И прямо у меня на глазах струйка эта увеличивалась.
|
|
|
– Кевин, – окликнула я его, чтобы отвлечь: если парнишка ударится в панику, ему это не поможет, а вот работу Льюиса может затруднить еще больше. – Ты сказал, что это были Хранители. Опиши, как они выглядели.
– Ты знаешь одну стерву с пирсингами, как у панка, и парня, похожего на лесоруба?
– Может быть.
Походило на то, что это Шин с Эриком, те самые, которые гнались за мной, когда я в первый раз удирала через всю страну, думая, что направляюсь в безопасное убежище. Они входили в команду Мэрион Медвежье Сердце, но сейчас, надо полагать, их послала вовсе не Мэрион. Это не могла быть она после всего произошедшего в Лас‑Вегасе.
– Где это случилось, в Вегасе?
– Какой Вегас, здесь. Мы с Льюисом проверяли на побережье разрушенный отель, где, как слышали, передрались между собой джинны. Тут они нас и накрыли…
Он осекся и сглотнул.
– Ох, дерьмо! Мне кранты, да?
Мне захотелось обнять его. Что, однако, было явно скверной идеей по целому ряду причин.
– Никакие не кранты, – заверила я его и с опаской взглянула на рану. Ошиблась я или нет? Усилилось кровотечение или ослабло? Льюис застыл в сосредоточенном молчании, пытаясь если не исправить положение, то хотя бы сохранить статус‑кво.
Поднимать меня на поверхность он не собирался, да и не мог это сделать в одиночку, слишком много сил уходило у него на поддержание целостности пещеры.
А я решительно ничем не могла ему помочь.
– Ох, черт, – прошептал Кевин. Дыхание его сделалось свистящим, сдавленным, лицо побледнело еще сильнее. – Знаешь, на самом деле это гораздо хуже, чем кажется.
Похоже, он пытался шутить. У меня просто сердце разрывалось, ведь он еще совсем мальчишка. Он слишком юн для того, что обрушилось на него за недолгую жизнь, хотя, по правде сказать, и для того, что он сам за это время устроил другим. Кевин натворил немало зла, был тем еще негодяем, даже убийцей, но ему, надо признать, не выпало счастливого детства.
– Печально это слышать, тем паче что и выглядит все хуже некуда, – сказала я. – Но не забывай, с тобой Льюис. А лучше его с этим не справится никто.
И тут меня осенило: кое‑что я сделать все же могла, хотя и не на мистическом уровне. Я оглядела себя: нет, с меня, не оголившись до неприличия, ничего снять было невозможно.
– Льюис! Льюис! Мне нужна твоя рубашка.
Я ухватила его за плечо, оттягивая ткань; он чуть изменил позу, чтобы мне было легче стащить с него окровавленную рубашку, и в результате остался с обнаженной грудью, жилистыми руками и поджарым животом, которыми я в иных обстоятельствах не преминула бы с удовольствием полюбоваться.
– Ох, ни хрена же себе! – прошептал Кевин. – Вот уж не думал, что со мной такое случится.
– Помолчи лучше.
Я сложила рубашку Льюиса, так что получилась толстая накладка, и, дотянувшись через руку Льюиса, крепко прижала ее к ране. Кевин охнул, дернулся и побледнел, как пергамент, что мне совсем не понравилось. Он потерял сознание.
– Льюис! Льюис! Насколько это серьезно? На самом деле?
Его усталые карие глаза открылись и медленно сосредоточились на мне.
– Смертельно, если я не смогу заняться этим вплотную. Рассечена аорта. Я делаю, что возможно, чтобы удержать ее зажатой, но…
Но он не мог делать этого вечно. Такого рода деятельность требовала невероятной концентрации.
– Можешь ты исцелить его?
– Нет. Слишком серьезное повреждение.
– Что, по‑твоему, мне нужно сделать? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее.
Ответа не последовало. У него опустились веки.
– Льюис?
Никакой реакции. Я потянулась и легонько прикоснулась к его лицу. Веки дрогнули, потом медленно поднялись. Я повторила свой вопрос.
– Помочь, – промолвил он. – Найти способ. Если не выйдет…
Льюис так и не закончил фразу. Он не лишился чувств, иначе из раны Кевина кровь хлынула бы пульсирующим потоком, на деле же кровотечение даже замедлилось, хотя сложенная рубашка уже пропиталась кровью, и я ощущала руками ее тепло. Просто чтобы удерживать все под контролем, Льюис погрузился в еще более глубокий транс, не отвлекаясь на бесполезные разговоры.
Я взяла руку Льюиса и сдвинула ее, чтобы поплотнее прижать свой тампон. Он ужался под давлением.
– Эй, – выдохнул снова пришедший в себя Кевин, уставившись на меня округлившимися, налитыми кровью глазами. От него исходил сильный затхлый запах немытого тела и нестираной одежды, к которому добавлялся легкий, землистый аромат травки.
«Льюис, – подумалось мне, – охранник из тебя никудышный». Правда, не сказать, чтобы я была лучше.
– Что ты собираешься делать?
Я ответила на вопрос вопросом:
– Огонь сотворить можешь?
Кевин обладал прирожденным даром Хранителя Огня и был в этом силен. Кроме того, пламя представляло собой самое простое для манипулирования состояние энергии до тех пор, пока не разгоралось настолько, что обретало в известном смысле собственную волю.
Он кивнул.
– Могу, только это уж полная дурь. Тут же вентиляции нет. Нам всем придет хана. Льюис говорил, доступ воздуха сюда ограничен.
– Положись на меня. О воздухе я позабочусь.
Он сделал одной рукой слабый театральный жест в сторону песка позади меня, и,presto, вспыхнуло красно‑оранжевое пламя, выжигая тот немногий кислород, что имелся в этом ограниченном пространстве.
Пришел мой черед.
«Сосредоточься!» – мысленно приказала я себе и закрыла глаза.
Разогретые молекулы воздуха приходили в стремительное движение, вибрировали, вращались и распадались. Разрушались и переформировывались заново. Мерцающий столб горячего воздуха поднимался к песочному потолку. Над головой просматривалось бледное, расплывчатое пятно: то место, где песок был частично разрыхлен.
Та самая дверь ловушки, через которую Льюис затянул меня вниз. Сейчас этот потолок уже проседал, истончался, тоненькие струйки сыпались вниз, позволяя порой увидеть черные проблески ночного неба. Жар, заставляя молекулы воздуха между гранулами песка расширяться, должен был способствовать ускорению этого процесса, открытию отверстия.
«Ты можешь это сделать. Ты должна это сделать».
Мне доводилось проделывать подобное прежде. Это было нечто вроде трюка, каким Хранители забавляли друг друга от нечего делать. Я такие фокусы запросто проделывала и во сне.
Раньше.
Глубоко вдохнув и вложив в решающую попытку все силы, которые могла собрать, я встала над огнем.
Воздушная подушка ощущалась зыбкой и вязкой, как поверхность воды. Ничего похожего на плотную опору, какой ей следовало бы быть. И она была горячей. Можно сказать, да – жгучей. А мне как‑то совсем не улыбалось расплавить кроссовки.
Я усилила давление уплотненных слоев воздуха под моими ногами, сводя их вместе. Этого нельзя было добиться, не добавив жару, но куда денешься…
Начался подъем. Медленный. Я открыла глаза, охнула, чувствуя, что энергия пламени уже вовсю поджаривает мои разнесчастные кроссовки, и сморгнула слезы:
«Держись!»
Подъем продолжался. Но как медленно! Проклятье, год назад я проделала бы все это за пять секунд.
Жаром теперь тянуло так, что кроссовки мои, сомневаться не приходилось, плавились. Я чуяла запах горелой резины. А может, и еще что‑то, способное породить панику.
Это продолжалось мучительно долго, но небо приближалось. Вокруг меня колебались и провисали песчаные стены: похоже, попутно происходило разрушение всех связующих элементов конструкции. Если у меня не получится все как надо, если я не добуду подмогу, Кевин с Льюисом будут просто погребены…
Я осознавала, что задыхаюсь, отчасти от неослабевающего давления жара, отчасти от боли, быстро становившейся нестерпимой. Ощущение было такое, словно языки пламени уже лижут мне икры. А воздух вокруг меня ощущался рыхлым, как пудинг, что не на шутку угрожало падением с высоты семи футов, которые мне уже удалось одолеть, обратно вниз. Прямо в огонь.
Впившись зубами в нижнюю губу, я вскинула руки к небу и принялась охлаждать воздух вокруг меня. Увеличив расстояние между молекулами и замедлив их движение, можно понизить температуру не меньше чем на двадцать градусов. В норме нет ничего проще, это не более чем детская игра, но сейчас мне едва удалось это проделать, а когда все же удалось, я чувствовала, что от аневризмы меня отделяли лишь несколько секунд. Это уж не говоря о раскалывающейся голове и затрудненном дыхании. В глубине горла ощущался вкус крови.
Но поднималась я быстрее. Быстрее!
Посмотреть вниз мне не хватало смелости, ибо я знала, что у меня обожжены ноги. Боже мой, ощущение было такое, что корочка уже поджарилась, и сейчас тепловую обработку проходили мышцы, но будь это так, я бы ничего уже не чувствовала в связи с уничтожением нервных окончаний…
«Держись. Держись. Держись!»
Я цеплялась за образ мертвенно‑бледного, истекающего кровью Кевина, пока вдруг мое лицо не поднялось над уровнем земли и я не оказалась снаружи. Подавшись из последних сил вперед, я перевалилась на твердую поверхность, покатилась по ней и катилась до тех пор, пока не влетела прямо в ошеломляюще холодную волну прибоя. Она обтекла меня, и я услышала шипение – это вода обмыла мои дымящиеся кроссовки.
Втянув на вдохе влагу, я закашлялась, чувствуя привкус соли и гнили, и уткнулась лицом в мокрый песок с огромным, интенсивным, как оргазм, облегчением.
– Ни хрена себе!
Сильные руки перекатили меня на спину: я заморгала, а когда смогла кое‑как сфокусировать взгляд, разглядела над собой очертания лица Армандо Родригеса. В кои‑то веки на этом лице читалось вполне определенное выражение – потрясение!
– Что это, черт возьми, такое?
Как будто я могла объяснить. Я откашлялась, и, освободив горло от соленого водяного кляпа, прохрипела:
– Там, внизу, в яме двое людей. Один тяжело ранен. Вызови помощь, быстро!
В руке он держал пушку, от которой сейчас толку не было. Убрав ее, детектив достал сотовый, набрал номер и стал вызывать спасателей.
– «Скорая» нужна, – добавила я. Он кивнул, продолжая говорить.
Я с трудом переместилась в сидячее положение и стащила с ног обгоревшие, оплавленные кроссовки. Ноги порозовели, размягчились, как после сауны, но, слава богу, в жаркое по‑каджунски не превратились.
– Мы не можем ждать, – заявила я. – Найди веревку, одеяла, которые можно связать вместе, что‑нибудь такое. Быстро!
Он заспешил по направлению к огням джипа, который трое юных отморозков угнали у несчастных родителей одного из них. Я подползла к дыре, которая явно продолжала расширяться, и склонилась над ней.
– Кевин! Подмога скоро прибудет.
Отклика не последовало. Я отодвинулась от ямы и огляделась. Родригес пропал без вести, и никого больше на темном ночном пляже видно не было. А время уходило.
– Позови Дэвида, – нашептывал мне на ухо вкрадчивый голос. – Позови! Ты уже приводила его в порядок, приведешь снова. Не мешкай!
Не так ли начиналось все и у Патрика с его превратившейся в ифрита возлюбленной? Одна уступка, другая, а в результате он стал убивать себе подобных для того, чтобы снова и снова дарить ей хоть малую толику жизни. И это продолжалось до тех пор, пока она соглашалась продолжать подобное существование, просто чтобы не разлучаться с ним.
Нет. Нет, нет и нет! Давид никогда бы на это не пошел.
– Рэйчел! – заорала я изо всех оставшихся сил. – Рэйчел, где тебя черти носят? Шевели задницей, дуй сюда – ты мне позарез нужна!
Берег осветила вспышка света, длинный белоголубой разряд, располосовавший небо, послав разветвления за горизонт.
Зрелищно.
Следующая гиперактиническая вспышка высветила выходившую из воды фигуру. Высокую, с превосходной осанкой, капли воды поблескивали на гладкой темной коже. Рэйчел была великолепна, как морская богиня, и глаза ее пылали, как два маленьких солнца. Вылетев на гребне волны на берег, она приземлилась на четвереньки, и тут я увидела, что во плоти она только до колен, а ниже – клубящийся туман. И выглядела она, при ближайшем рассмотрении, дерьмово – вся помятая, изможденная, заезженная, даже в крови. Кровь, конечно, в ее случае имела метафорическое значение. Она не была человеком, просто получила такую трепку, что не могла избавиться от ее следов и в физическом воплощении.
Судя по всему, Рэйчел вовсе не устранилась от помощи Льюису: скорее всего, она собиралась вернуться и с присущей ей театральностью выручить его в трудную минуту, но ее планы нарушила нешуточная схватка, скорее всего, не на жизнь, а на смерть.
Рэйчел, как и подобает джинну, обладала колоссальной мощью. Она проиграла бы в битве с Ашаном, Джонатаном или Дэвидом, но против любого другого противника вполне могла постоять за себя. Досталось ей, однако же, изрядно, и это заставляло предположить, что она снова сцепилась сАшаном.
Если не с Джонатаном.
В любом случае новость была не из приятных. И не ко времени.
Я двинулась было к ней. Она подняла взгляд, и выражение ее лица заставило меня остановиться.
– Они идут, – промолвила Рэйчел. – Я не смогла их сдержать. Готовься.
– Кто?
Вопрос прозвучал запоздало: даже я, при всей своей нынешней слабости и слепоте, уже ощущала надвигающуюся угрозу: мощное, быстро приближавшееся, энергетическое возбуждение.
Спустя миг я увидела в темноте тени. Темные, но вполне различимые.
– Джоанн Болдуин, встать! – послышался голос. Судя по всему, человеческий. С огромным усилием и понятия не имея, получится ли у меня что‑нибудь, я прибегла к Сверхвидению и насчитала по меньшей мере десять сгустков энергии, окружавших нас с Рэйчел. Хранители. Вот ведь дерьмо собачье: чтобы взять меня под стражу, Пол послал целый отряд. Похоже, всерьез думал, что окажу ожесточенное сопротивление.
– Ты им не нужна, – сказала, словно прочтя мои мысли, Рэйчел. – Они за ним. За Льюисом.
Черт побери, по большому счету, то была далеко не лучшая новость, какую мне доводилось слышать.
– Кто это там раскомандовался? – хрипло спросила я и попыталась встать.
Ох! Ох! Ох и ох! Я чуть не запрыгала от боли, но сейчас мне как раз требовалась неподвижность. Неподвижность, спокойствие и непроницаемая физиономия игрока в покер.
Над чьей‑то ладонью вспыхнул яркий оранжевый шар, и в его свете я увидела знакомое лицо Ширл. Черные, небрежно подстриженные готские волосы, пирсинги в самых неподходящих местах, покрывающие голые руки татуировки. Радости от созерцания меня на ее физиономии было не больше, чем во время поездки на побережье с целью обвинить меня в убийстве с использованием погодной стихии.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 134; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!