ВОЕННЫЕ РАЗРУШЕНИЯ И ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СПАД
Либералов и конституционалистов с позором изгнали, либо уничтожили в ходе тотальной войны против диссидентов и оппозиции. Испания страдала от экономической рецессии: медленное, но стабильное восстановление конца предыдущего столетия завершилось, выгоды от свободной торговли нивелировались континентальной блокадой, которой Наполеон помышлял задушить Британию. Легко представить, чем обернулось в итоге решение Годоя присоединиться к Наполеону: флот понес существенные потери, колонии заговорили об отпадении, страна погрузилась в хаос политических неурядиц, повсюду царила разруха, на дорогах бесчинствовали банды и целые армии, грабившие деревни и города.
В отличие от войны за престолонаследие в начале XVIII века война за независимость затронула инфраструктуру: крупные города – Сарагоса, Бадахос и Сан‑Себастьян – были фактически уничтожены; промышленные предприятия, известные своими технологическими достижениями, например текстильные фабрики и королевский фарфоровый завод в Буэн‑Ретиро, умышленно разорили; дороги изрядно пострадали, а вырубка лесов, пожары, похищение запасов зерна и домашнего скота серьезно истощили сельскохозяйственные ресурсы. В 1820 году новый министр сельского хозяйства в первом либеральном кабинете сообщил парламенту, что производства вина, злаков и оливкового масла в 1818 году на 35% уступало уровню 1799 года.
|
|
|
Независимость американских колоний
Американские колонии, по крайней мере на бумаге, еще оставались под властью короны. Возможно, метрополия смогла бы с ними договориться, согласись она признать их притязания на экономическую и финансовую автономию. Однако Фердинанд VII снова не выказал готовности к компромиссам. Он рассматривал исключительно военное решение проблемы: отправку экспедиционного корпуса на усмирение мятежных подданных. Армия численностью в 10 000 человек, отправленная в колонии в 1814 году, не добилась цели в связи с болезнями солдат, недостатком провизии и средств. А когда в 1820 году в Кадисе новая армия отказалась плыть в Америку, это помогло команданте Риего убедить деспотичного и малодушного короля восстановить конституцию 1812 года и задуматься над предоставлением колониям независимости. Когда в декабре 1824 года наконец произошло судьбоносное событие, современники Фердинанда VII, вероятно, обсуждали приоритеты монархии, неспособной обеспечить возвращение колоний под власть метрополии, однако готовой финансировать армию численностью 132 000 человек под французским командованием, чтобы вернуть королю абсолютную власть на Иберийском полуострове в апреле 1823 года.
|
|
|
МЕЖДУ КАРЛИЗМОМ И ЛИБЕРАЛИЗМОМ
Последние годы правления Фердинанда VII привели к драматическому повороту в истории Испании. Король всячески стремился сохранить трон за своим семейством и не менее решительно подавлял любую, реальную или мнимую, оппозицию своей власти. Его четвертая жена, неаполитанская принцесса Мария‑Кристина, родила ему первенца 10 октября 1830 года. И теперь недавние несгибаемые сторонники оказались помехой отцовским амбициям. Проблема состояла в том, что у короля родилась дочь, принцесса Исабель, а женщины исключались из наследования салическим законом, введенным Филиппом V в 1713 году, упраздненным Карлосом IV и одобренным в 1830 году самим Фердинандом VII. Два года спустя король серьезно заболел, а его брат Карлос заявил, что не примет Исабель как наследницу трона. Королевские советники тоже заявляли, что переход власти по женской линии неприемлем.
Оправившись от болезни, Фердинанд распустил правительство и разогнал «роялистских волонтеров», организацию численностью 120 000 человек (вдвое больше, чем регулярная армия), которую сам учредил как неофициальную гвардию и которая за время его недомогания переметнулась на сторону дона Карлоса, увидев в нем истинного защитника «Бога и страны». В поисках поддержки Фердинанд и его жена не постеснялись созвать умеренных либералов из числа тех, кого изгнали из страны или отстранили от дел в 1823 году. Когда Фердинанд умер 29 сентября 1833 года, его вдова Мария‑Кристина приняла власть как регент при своей дочери. Офицеры «роялистских волонтеров» пошли в казармы, поднимая восстание, чтобы посадить на трон Карлоса; поэтому они получили прозвище «карлисты».
|
|
|
ПЕРВАЯ КАРЛИСТСКАЯ ВОЙНА
Войну, которая последовала за этими событиями, называют первой в современной Испании гражданской войной, схваткой двух непримиримых противоположностей – старого и нового, мракобесием прошлого и прогрессом грядущего. Карлизм имел весьма ограниченные географические рамки: его оплотом служила сельская местность северной горной Испании, от Бискайского залива до Эль‑Маэстразго (Кастельон), тот самый регион, где в годы войны за независимость французам досталось крепче всего. Освобождение общественных и муниципальных земель от обременения и вывод их на рынок усугубили конфликт; те северные районы, где землевладельцы, дольщики и издольщики потеряли право пользования землей либо должны были платить более высокую ренту новым собственникам, сделались опорой движения традиционалистов. Поскольку карлисты не смогли создать собственное правительство и не сумели захватить важных городов, кроме Эстрельи в Наварре, которую сделали своей столицей, партизанская война оставалась их единственным способом сопротивления регулярной армии.
|
|
|
Армия, кабинет министров, чиновники на местах и большая часть населения признали Исабель законной наследницей трона, а ее мать – королевой‑регентшей, однако тот факт, что война между карлистами и кристинос (сторонниками Исабель) вновь продемонстрировала некомпетентность и слабость государства, созданного Фердинандом VII. Разбросанные и мобильные отряды карлистов, действовавших на чрезвычайно сложном ландшафте, могли быть разгромлены только большой и хорошо организованной армией. В 1832 году регулярная армия насчитывала 67 317 человек (из них 17 000 – королевская гвардия). Чтобы навербовать, подготовить и содержать армию, способную заставить мятежников признать права Исабель, требовались существенные материальные ресурсы. Повсеместная раздача церковной собственности должна была обеспечить необходимые средства. Династии Бурбонов, восстановленной на троне, пусть и по женской линии, пришлось прибегнуть к помощи военных и добавить их цвета к флагу либерализма.
Испанский либерализм
Чем был испанский экономический либерализм, введенный законами 1812 и 1820‑1823 годов? В первую очередь он предусматривал отказ от поместной системы хозяйствования, уничтожение частной юрисдикции (прикрепление к земле, обязательная служба местному правителю); а во вторую – внедрение рыночных механизмов, то есть свободного оборота земли, найма и увольнения работников, использование контрактов, освобожденных от пут майората, несвободного наследования и «права мертвой руки». Более того, либеральная аграрная реформа была направлена на раздел общественных и муниципальных земель и передачу их в частную собственность, поскольку в этом случае землепользование оказывалось прибыльным. Как сказал Кампоманес в 1795 году, «личный интерес – основное условие процветания».
Политический либерализм выразился в принятии новой системы управления: монарх и двухпалатный парламент; первый – как глава государства, второй (сенат и конгресс) – главный законодательный орган. Члены сената назначались монархом, эта система представительства закрепляла традиционалистскую линию кастильского конституционализма (имения‑эстаментос). Либеральные радикалы (так называемые прогрессисты) согласились на сенат в надежде в будущем постепенно добиться сокращения парламента до единственной палаты. Однако, за исключением муниципальных выборов 18 декабря 1868 года, общее избирательное право для мужчин в возрасте старше двадцати пяти лет, которое депутаты собрания в Кадисе внесли в свод законов от 1 января 1810 года, до 1890 года оставалось пустой мечтой.
Нижняя палата (конгресс депутатов) формировалась от избирательных округов с численностью населения от 0,15% (1836) до 5,7% (1879) от совокупного населения страны. Это казалось совершенно естественным для «умеренных», таких как Мартинес де ла Роса, маркиз де лас Амарильяс, Доносо Кортес и Кановас дель Кастильо. «Доктринерский либерализм» сосредоточился на праве собственности, особенно земельной, и политическом представительстве. Голосование являлось уделом тех, кто обладал влиянием и соответствующим опытом; лишь «первые люди» деревень, городов и, с 1878 года, промышленные магнаты могли претендовать на это право.
Королевский дворец в Мадриде
Неспособность королевы‑регентши подавить восстание карлистов заставила поторопиться с реализацией либеральной аграрной реформы. Из Лондона после двенадцати лет ссылки вернули Мендисабаля и поручили ему управление финансами государства и поиск средств для успешной борьбы с карлистами. И Мендисабаль преуспел: он договорился с Лондоном о закупке оружия, а также о предоставлении испанскому двору армейских (12 000 человек) и флотских (одна эскадра) подразделений. Однако государственной казне требовалось нечто более существенное, нежели очередная добавка к национальному долгу. Мендисабаль прибег к проверенному способу – конфискации муниципальных и церковных земель, тем самым завершив длительный процесс, который тянулся с первых лет монархической власти в Кастилии.
ОТМЕНА ЧАСТНОЙ ЮРИСДИКЦИИ
Дворяне‑землевладельцы первыми получили выгоду от новых законов. Королевский указ от 26 августа 1837 года, который освобождал земли сеньоров от майората и ограничений в порядке наследования, был принят аристократией с нескрываемой радостью. В 1837 году корона в заботе о королеве‑регентше (та вступила в брак с мещанином всего через три месяца после смерти Фердинанда VII) была вынуждена пойти на уступки либералам во имя борьбы с карлистами. Крупные землевладельцы не выказывали ни малейшего желания поддерживать корону, как это было в правление Фердинанда VII. Возможно, перемена отношения знати объяснялась тем, что закон 1837 года, объявлявший сеньории собственностью государства, освободил тех, кто фактически владел землей, от необходимости приводить титулы в соответствие реальному положению дел.
Различие между территориальными и «ведомственными» сеньориями никогда не определялось четко в законодательстве, а дворянство не выказывало стремления помочь установить категорию своих земельных владений, которые использовались в привычной манере – прибыль поступала от ренты, налогов и сборов. Однако до 1837 года дворяне горячо доказывали, что все их земли относятся к территориальным и потому должны считаться частной собственностью с безграничным правом на владение. Нормативные права и избавление от необходимости доказательств поставили их в неуязвимое положение. Ни одна из сторон этого нового альянса старой землевладельческой аристократии и честолюбивых нуворишей, которые покупали землю и хотели большего, не желала вдаваться в правовые тонкости, чтобы не спровоцировать конфликт и не создать прецедент. Другие заинтересованные стороны, небольшие города с самоуправлением и фермеры‑арендаторы, которые обращались в суд, крайне редко добивались компенсации.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 165; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!