ЭСТЕТИКА—ЭСТЕТИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ 12 страница

Важнейшая функция Я. — служить средством общения, но одновременно он и орудие мышления; мы «...познаем не по сущностям, а по именам и по денет-

язык

607

 

виям, особливо же так познаем существа бестелесные» (Василий Великий, Творения, т. 1, с. 535). Эта проблема, наряду с идущим от Аристотеля представле­нием о соответствии логико-метафизич. и грамматич., детально разрабатывалось схоластами (трактаты «De modis significandi»). Наиболее распространенной в схоластич. философии была т. зр., что слова обладают значением «по установлению» (exinstituto); «...что поня­тие или впечатление души обозначает, оно обозначает по природе, а термин, произнесенный или написанный, обозначает нечто лишь по установлению» (О к к а м У., см. в кн.: Антология мировой философии, т. 1, М., 1969, с. 902; ср. также Николай Кузанский, Избр. филос. соч., М., 1937, с. 49—54).

К нач. 2-го тысячелетия н. э. начинают накапли­ваться наблюдения о родстве Я., чуждые как индий­скому, так и антич. языкознанию. В конце 11 в. тюркский языковед Махмуд Кашгари (работа обнаружена лишь в 19 в.) устанавливает родство тюркских Я. и осн. фонетич. соответствия между ними. В евр. языкознании ср. веков высказывается мысль о родстве др.-евр. Я. с арабским. В нач. 17 в. Й. Ю. Скалигер предпринял попытку генеалогич. классификации Я. Европы (разделение на 4 языко­вые семьи в зависимости от написания и произноше­ния слова «бог»). В 18 в. издаются обширные сравнит, лексиконы различных Я. и диалектов. В России проб­лемы Я., в частности как средства общения, обсуж­даются Ломоносовым.

В 17 —18 вв. филос. исследование Я. получило раз­витие в работах Декарта, Ф. Бэкона, Гоббса, Локка, Лейбница, Гартли в связи с разработкой общей тео­рии познания, поскольку без предварит, анализа Я. «...невозможно сколько-нибудь ясно или последова­тельно рассуждать о познании» (Л о к к, Избр. фи­лос. произв., т. 1, М., 1960, с. 404). В понимании этих философов Я. — номенклатура слов-знаков, соот­носящихся с идеями. Эти знаки условны, немотиви-рованы. «Имя есть слово, произвольно выбранное нами в качестве метки...» (Г о б б с, Избр. произв., т. 1, М., 1964, с. 62—63). Слова могут быть уподоблены буквам, употребляемым в алгебре. «...Сам язык можно назвать одним из видов алгебры и, наоборот, алгебра есть не что иное как язык...»(Г а р т л и, см. в кн.: «Англ. материали­сты XVIII в.», т. 2, М., 1967, с. 324). Человеческие Я. яв­ляются несовершенными орудиями, т. к. допускают зло­употребление словами: говорящий избирает знаки про­извольно; люди употребляют слова без всяких или без ясных идей, ибо заучивают слова раньше, чем пости­гают соотносящиеся с ними идеи; значение слов не­устойчиво, поэтому двое говорящих (а равно говоря­щий и слушающий) связывают с одним и тем же зву­ковым комплексом разные идеи; слова обозначают идеи о вещах, а не сами вещи, но люди нередко принимают слова за вещи; злоупотреблением является и исполь­зование оратором или ученым образной речи, эмоцион. средств Я. Все это является непреодолимой прегра­дой на пути к истинному знанию. Поэтому следует строго разграничить гражданское и филос. употреб­ление Я. Степень точности, удовлетворительная для гражданского Я., неудовлетворительна для философ­ского. Необходимо создать спец. Я. науки, к-рый употреблялся бы только для строго логич. рассужде­ний, для точных, обдуманных операций ума и был бы понятен людям всех стран (см. Кондорсе, Эскиз историч. картины прогресса человеч. разума, М., 1936, с. 10). Разрабатывались проекты универсаль­ного филос. Я. (Дж. Дальгарно, Лейбниц и др.) и рациональные грамматики. Наиболее известной яв­ляется «Всеобщая и рацион, грамматика» А. Арно и К. Лансло (Пор-Рояль, 1660), созданная одновременно с логикой (см. Hop -Рояля логика) на основе идей кар­тезианской философии. Авторы ее ■ полагали, что

языки различных эпох и народов при всем своем бес­конечном разнообразии должны иметь принципиаль­ное сходство, т. к. в основе строения Я. лежат единые для всех людей законы логики.

Наиболее полно лингвистич. проблемы были рас­смотрены Лейбницем, к-рый разработал (на основе идей Р. Луллия и Декарта) алгебру универсальной рацион, семантики и наметил путь построения форма­лизованных Я. математич. логики. Разделяя мысль о произвольности связи между знаком и идеей, Лейб­ниц считал в то же время, что в основе своей Я. имеет «нечто первичное», «мудрое и достойное первого творца», поэтому занятия этимологией не лишены основания. Хотя существуют лишь единичные вещи, слова (кроме имен собственных) обозначают общие идеи. В этом сущность Я., что позволяет Я. быть сред­ством познания. Считая допустимой гипотезу о том, что первичным («коренным») Я. был еврейский, Лейб­ниц указывает, что Я. должен был за многовековое свое существование претерпеть очень большие изме­нения*...^ по-видимому, тевтонский сохранил больше элементов естественного или ... адамического языка...» («Новые опыты...», М., 1936, с. 245). Лейбниц дал более всеобъемлющую и обширную, чем Скалигер, гене­алогич. классификацию Я. мира.

В 18 в. резко возрос интерес к проблеме происхож­дения Я. Были проанализированы идущие от антич­ности гипотезы «социального договора» (А. Смит), звукоподражания (де Врос), ономатопоэтич. гипо­теза (Гердер, Руссо); у Гердера эмоцион. выкрики ста­новятся Я., лишь будучи фиксированы рефлексией, у Руссо они образуют первую стадию Я., сменяясь на второй социальным договором. У Кондилъяка концеп­ция сверхъестеств. происхождения Я. сочетается с допущением возможности его естеств. возникнове­ния в результате образования ассоциаций между эмоцион. выкриками, сопровождающимися жестами, и вызвавшим их образом предмета. В 19 в. были выдвинуты гипотезы «трудовых выкриков» (Л. Нуаре), «языка жестов» (В. Вундт), а также неск. других, не получивших широкого распространения.

В предромантич. философии 18 в. (Гаман, Гердер), в романтизме (Ф. Шлегелъ) и в особенности у В. Гум­больдта Я. начинает постигаться как специфич. само­стоят, образование, являющееся источником и почвой духовной деятельности, как изначальный медиум духовного творчества и познания. Гаман видит в Я. «органон и критерий разума» (Schriften, Bd 4, В.,. 1823, S. 73), Гердер — не только «средство», но и «содержание и форму» человеч. мыслей, то, что обра­зует их предел. Я. занимает центр, место в антропо-логич. концепции Гердера: человек — это «языковое существо», способное фиксировать наполняющие его чувств, впечатления в словах и тем объективировать их. Познать — это прежде всего обозначить; Я. коре­нится в рефлексии и неразрывно связан с ней. Весь строй Я. — это форма развития человеч. духа (см. «Трактат о происхождении языка», в кн.: Избр. соч., М.—Л., 1959, с. 133—54). Я.— это «зеркало нации», нац. характера.

В нач. 19 в. философия Я. достигает своей вершины в работах В. Гумбольдта, осуществившего продуктив­ную переработку идей нем. классич. философии (особенно Канта) и нем. романтизма (гл. соч.— «О раз­личии строения человеч. языков...», опубл. 1836). Я. понимается В. Гумбольдтом прежде всего как не­прерывный процесс духовного творчества — «энер-гейя» (греч. kvipyeia ), а не как нечто ставшее, гото­вый продукт — «эргон» (греч. fpyov). Вопрос о про­исхождении Я. не может быть решен эмпирически-генетически: естественно представлять себе постепен­ное развитие и совершенствование различных языков, но Я. как таковой, как изначальный и неотъемлемый

608

ЯЗЫК

 

элемент человеч. бытия и сознания, мог произойти только сразу, в один момент, так что первое человеч. слово уже намекает на весь Я. в целом и предполагает его. В этом смысле Я. так же вложен в человека, как инстинкт — в животных: Я. — это «интеллектуаль­ный инстинкт разума». Сущность Я. не выводима ни из его устройства как определ. знаковой системы, ни из его роли как средства взаимопонимания и обозна­чения. Я. есть одна из сторон, в к-рых деятельно выявляется человеч. дух; Я. — это «формирующий орган мысли», особый посредствующий мир, к-рый человеч. дух ставит между собой и миром предметов, чтобы воспринять и переработать их. В Я. следует ви­деть не столько средство передачи уже известных истин, сколько открытия неизвестных; отсюда раз­личие языков — это прежде всего различие миросозер­цании. Каждый Я. представляет собой «живой орга­низм», характерная «внутренняя форма» к-рого несет в себе дыхание «индивидуальной национальной жизни», запечатлеваясь в мельчайших элементах Я. Специфич. строение Я. выявляет и формирует свое­образие духа народа — носителя данного Я.: «...Язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык» (цит. по кн.: ЗвегинцевВ. А., «История языко­знания 19—20 вв. ...»,ч. 1, 1964, с. 89). Т. о., организм Я. как бы раскрывает «духовную судьбу народов». Человек находится во власти своего Я.: все отношения человека к внешним предметам полностью обусловлены тем, как эти предметы даны ему в Я. Я. есть одновре­менно и знак предмета, и его образ; каждая из этих сторон может получить преим. развитие в различных сферах употребления Я. (знаковая сторона — в науке, образная — в поэзии). Гумбольдт уточнил выдвинутую Ф. и А. Шлегелями в нач. 19 в. типологич. классифи­кацию языков (выделение 4 осн. типов Я. мира: изолирующего, агглютинирующего, флектирующего, инкорпорирующего). Идеи Гумбольдта оказали силь­нейшее влияние на последующее развитие учений о Я., особенно в Германии (психологич. школа 19 в., нем. неогумбольдтианство и амер. этнолингвистика 20 в. и др.).

Идеи В. Гумбольдта о «внутр. форме» Я. получили дальнейшее развитие в психологич. теориях Я. 19—нач. 20 вв. (Г. Штейнталь, Потебня и др.), в част­ности в связи с развитием этнической психологии (Штейнталь, Вундт). Штейнталь рассматривает Я. как продукт определ. сообщества, как «инстинктивное самосознание» народа, выражение его психологии («Grammatik, Logik und Psychologies В., 1855), Вундт видит в Я. род «выразительных движений», отражаю­щий прежде всего мир представлений человека.

Основатель харьковской школы А. Потебня, пони­мая вслед за Гумбольдтом Я. как непрерывное твор­чество, уделяет гл. внимание психологич. аспектам языкового творчества (различие в понимании одной и той же словесно выраженной мысли у слушающего и говорящего и т. д.). Внутр. форму слова Потебня характеризует как специфич. связь представления с абстрактным (логич.) значением слова: чувств, образ в слове есть «внутр. знак» его семантики.

В нач. 19 в. возникает сравнит.-историч. языкозна­ние (Бопп, Раек, Востоков, Гримм, Диц) на мате­риале индоевроп. языков. Крупнейшим его теорети­ком в сер. 19 в. был А. Шлейхер, испытавший влияние Дарвина и Гегеля. Для Шлейхера характерен нату-ралистич. взгляд на Я. как на природный организм, к-рый рождается, живет и умирает. Под влиянием биологич. представлений Шлейхер построил и свою теорию родословного древа, выводя все индоевроп. Я. из общего праязыка. Жизнь языка Шлейхер разгра­ничивает на два периода: «историю развития Я.» (доисторич. период) и «историю распада языковых форм» (историч. период). Как только народ вступает

в историю, образование Я., по Шлейхеру, прекра­щается в результате неизбежного подавления Я. духом.

Формальный аппарат сравнит.-историч. языкозна­ния совершенствовался благодаря введению понятий реконструкции (Шлейхер), звукового закона и грам-матич. аналогии (младограмматич. школа). Младо­грамматики (Г. Остхоф, К. Бругман, Б. Дельбрюк, Г. Пауль), подвергнув критике осн. теоретич. установ­ки Шлейхера (биологизм, теорию родословного дрова и т. д.), ограничили свои задачи изучением внешней субстанции Я. (прежде всего — физиологич. фоне­тики и морфологии), чисто эмпирич. наблюдением и описанием языковых фактов, пренебрежительно отно­сясь к любым филос.-теоретич. построениям. Исто­ризм был провозглашен обязательным и единственно науч. принципом языкознания. Г. Пауль, автор соч. «Принципы истории Я.» (рус. пер., М., 1960), считал эти принципы идентичными «принципам языко­знания». Осн. установки младограмматиков — пози­тивизм, исключит, внимание к субстанции Я., и, как следствие этого, атомистич. подход к Я., а также абсолютизация историзма подверглись резкой кри­тике в языкознании нач. 20 в.

Возникло неск. школ, выдвинувших в противовес младограмматикам новые методологич. принципы. X. Шухардт(1842—1927), глава школы «Слова и вещи», требовал уделять гл. внимание не фонетич. измене­ниям, а семантике, изучаемой в неразрывной связи с именуемой реальностью, т. е. превратить этимологию в «историю слововещей». Человеч. речь, по Шухардту, возникла как «волевое проявление чувственных впе­чатлений», затем развивается логич. аспект Я. «...Аф­фективное и логическое пронизывает всю жизнь языка, причем первое усложняет, второе упрощает» (Избр. статьи по языкознанию, М., 1950, с. 238). К. Фосслер (1872—1949), глава школы «идеалистич. неофилоло­гии», противопоставляет позитивизм и идеализм как два осн. направления в истолковании Я. Под влия­нием идей В. Гумбольдта и в особенности Кроче, отождествлявшего философию Я. и философию искус­ства как имеющие общий предмет — «выражение» (см. Б. Кроче, Эстетика как наука о выражении, или общая лингвистика, ч. 1, М., 1920), Фосслер рассмат­ривает Я. как акт индивидуального духовного твор­чества, и притом как эстетич. феномен — выражение индивидуальных интуиции говорящих людей. Все элементы Я., по Фосслеру,— это стилистич. средства выражения человеч. духа, а стилистика — высшая лингвистич. дисциплина.

Выдвинутый Соссюром подход к Я. как к знаковой системе («Курс общей лингвистики», 1916, рус. пер., М.— Л., 1933) лег в основу различных направлений структурной лингвистики (см. Структурализм). Сос-сюр разграничил Я.— систему взаимосвязанных зна­ков, надиндивидуальных форм, и речь — продукт индивидуального творчества, как предметы двух дис­циплин. Языковой знак связывает не вещь и имя, а понятие и акустический образ (означаемое и означаю­щее); связь означаемого с означающим не мотиви­рована, но она обязательна для данного языкового коллектива.

Идея системного подхода к Я. (прежде всего его звуковой стороне) содержалась также в работах основоположника казанской лингвистич. школы Бо-дуэна де Куртенэ (1845—1929) и Н. В. Крушевского (разграничение физического и функцион. аспектов человеч. речи и введение в связи с этим понятия фо­немы и др.). Бодуэн де Куртенэ четко разграничил статический и динамический аспекты Я. Придержи­ваясь в целом психологич. подхода к Я., Бодуэн стре­мился соединить его с социологическим на основе понимания Я. как существующего и развивающегося

язык

609

 

только в процессе человеч. общения («языкознание — наука психологично-социологическая» — Избр. труды но общему языкознанию, М., 1963, т. 1, с. 217). Наряду с Бодуэном де Куртенэ и Соссюром значит, влияние на развитие структурной лингвистики оказал глава моек, школы Ф. Ф. Фортунатов — прежде всего выдви­нутыми им принципами «грамматич. формализма».

Среди трех школ структурной лингвистики — пражской, копенгагенской и американской—наиболее последовательно соссюровский подход к Я. как к си­стеме функцией, отношений был развит представите­лями копенгагенской школы (Л. Ельмслев и др.) в теории т. н. глоссематики (от греч. уХшова—язык). Глоссематика была задумана как своеобразная абст­рактная теория Я. вообще — «имманентная лингви­стика», или «алгебра Я.», описывающая любой возмож­ный текст любого возможного Я. (Л. Ельмслев, Про­легомены к теории Я.— см. в сб. «Новое в лингви­стике», вып. 1, М., 1960). Эта установка восходит к идеям универсальной рацион, грамматики и семан­тики 17 —18 вв. (Лейбниц, Пор-Рояль) и тесно связана с аналогичными устремлениями в философии Я. 20 в. (идея «априорной грамматики» у Гуссерля, «дескрип­тивной семасиологии» у А. Марти, «чистого синта­ксиса» у Карнапа и др. положения логич. позити­визма). Разграничив в Я. план выражения (означаю­щее) и план содержания (означаемое), Л. Ельмслев и X. Ульдалль в каждом из этих планов проводят расчленение на форму (систему отношений) и суб­станцию. Л. Ельмслев сформулировал принцип иерар­хии как принцип строения Я. и одновременно его опи­сания, определил классы осн. языковых зависимостей (детерминации, интердепенденции, констелляции).

Для пражской школы, объединявшей в своем соста­ве как чешских (В. Матезиус и др.), так и рус. уче­ных (Н. С. Трубецкой, Р. Якобсон и др.— см. сб.: Пражский лингвистич. кружок, М., 1967), характе­рен функциональный подход к Я., причем под функ­цией понимается определ. «целеустановка». В праж­ской школе были сформулированы и стали предметом изучения функции Я. как целого — коммуникатив­ная, мыслительная, эстетическая (исследования в об­ласти поэтич. Я., проводившиеся в значит, степени под влиянием школы т. и. рус. формализма 20-х гг.). Важнейшее место в лингвистич. теории пражской школы занимает учение о противопоставлениях, или оппозициях, в системе Я. (наиболее полно развито в «Основах фонологии» Н. С. Трубецкого), характе­ризующихся наличием общих и различительных (дифференциальных) признаков.

В амер. структурной лингвистике выделяют обычно два направления — дескриптивную лингвистику и этнолингвистику. Основатель первой Л. Блумфилд (1887—1949) описывает Я. в духе бихевиоризма как систему сигналов, 5^гпотребление к-рых определяется ситуацией; Я. сводится, т. о., к «речевому поведению», а каждый речевой акт характеризуется через понятия стимула и реакции. Работы Блумфилда способство­вали развитию дистрибутивного анализа, приложи-мого, по мнению его создателей (3. Харрис, Б. Блок, Ч. Хоккет), к Я. любого строя. Дескриптивная линг­вистика рассматривается в связи с этим не как теория Я., а как «набор предписаний об описании» Я. Бихе­виоризм Блумфилда подвергся критике в связи с раз­витием теории порождающих грамматик (Н. X ом­ский), ориентированной на гумбольдтианскую кон­цепцию Я. как деятельности.

Этнолингвистика, основанная Э. Сепиром и разви­тая К. Пайком и др., сформировалась в значительной мере в связи с задачей изучения языков и куль­туры амер. индейцев. Этнолингвистика рассматривает Я. как один из аспектов культуры народа и изучает разносистемные Я. в широком контексте социальной

психологии и теории человеч. поведения. Мысль

Сепира о том, что «........ реальный мир" в значительной

степени бессознательно строится на основе языковых
норм данной группы...» (цит. по кн.:«Новое в лингви­
стике», вып. 1, М., 1960, с. 135), была последова­
тельно проведена Уорфом в его концепции языковой
обусловленности норм поведения и мышления (см.
там же, с. 135—98) — см. Относительности лингвисти­
ческой гипотеза.                            Ю. Эделъштейп. Рязань.

Эта идея во многом перекликается с развитым в нем. неогумбольдтианстве 20 в. (Ф. Н. Финк и особенно Л. Вайсгербер) — на материале нем. яз.— учением об определяющей роли родного Я. в формировании той или иной смысловой картины мира у представи­теля данного языкового сообщества (формы родного Я., по Вайсгерберу,— это априорные формы восприя­тия для отд. индивида). Понятие «внутр. формы» как принципа формообразования каждого Я., делающего его органическим целым, получило разработку в тео­рии семантич. полей В. Порцига и И. Трира, концеп­ции «содержат, грамматики» Вайсгербера и др.

В вышедшей из неокантианства философии Кассире-ра Я. рассматривается нак специфич. сфера самораз-вертывания духа, как самостоят, «символич. система» наряду с мифом, пск-вом и наукой. Критикуя взгляд на Я. как на средство отображения нек-рой данности внешнего или внутр. бытия, Кассирер подчеркивает смыслополагаюшую природу Я., к-рая раскрывается в дистанцировании Я. от чувств, непосредственности выражения, в развитии Я. от мимической и анало­гической ступеней выражения к собственно символи­ческой («Philosophie der symbolischen Formen. Tl 1— Die Sprache», В., 1923).

---

Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 161; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!