Англия, Сомерсет, 6 июня 1932 года 7 страница
– Стой!
Рене, не слушая, полез наверх, но Филипп схватил его за камзол:
– Да стой же! Это крышка гробницы упала. Древко подломилось, вот и всё.
С трудом осознав, что говорит Филипп, Рене завис, крепко держась за лестницу, и недоверчиво посмотрел вниз:
– Правда? Уверен?
– Ну конечно!
Он облегченно вздохнул и спустился. Ноги его не держали, и он без сил опустился на пол.
– Тьфу ты, пропасть! Всего лишь крышка… А напугала-то как!
Вытерев рукавом белое как снег лицо, Филипп кивнул в сторону тамплиера:
– Пошли обратно.
Через минуту они вновь сидели в дальнем конце подвала, боязливо косясь на скелет. Филипп откашлялся и начал:
– Пожалуй, расскажу тебе про Белую Даму. Жил как-то в одной деревне воин, и была у него жена по имени Розалинда. Она понесла, и они радовались, но пришла воину пора в поход отправляться, и осталась Розалинда одна. В положенное время родила она дочь, и все бы хорошо, но вот беда: верхняя губа у малышки рассечена была и поднималась до самого носа. Издавна такое в народе называлось волчьей пастью и считалось, что это признак оборотней и ведьм. А тут еще, как назло, в то лето, когда она родилась, засуха случилась, и остался тот край без урожая. И поняли люди – в самом деле малышка родилась ведьмой. Собрались тогда жители деревни, пришли к Розалинде, отняли у нее дочку и убили ее. Горько плакала несчастная мать и на похороны надела белое траурное платье. Но оказалось, что селяне девочку уже похоронили – как водится, лицом вниз, подальше от кладбища, в лесу. И никто из них не соглашался сказать матери, где могила…
|
|
|
– Слышишь? – вдруг перебил Легран.
– Что? Тихо всё, – ответил Филипп, прислушиваясь.
– Как будто кто-то скребется, – холодея от ужаса, прошептал Рене.
Они замолчали и некоторое время сидели в тишине.
– Ничего не слышно, – пытаясь справиться с дыханием, пробормотал Филипп, – похоже, тебе показалось. Продолжаю?
Рене, сложив пальцы на обеих руках крестом, неуверенно кивнул, и снова полился неспешный рассказ:
– Не смогла пережить горя несчастная Розалинда, пошла к реке и утопилась. А спустя какое-то время стали жители видеть по ночам в деревне женщину, бледную как смерть, с длинными светлыми волосами и в белых одеждах. И всякий раз, когда ее замечали, в деревне пропадал чей-нибудь ребенок. И стали люди говорить, мол, ходит Белая Дама и всё ищет свое несчастное дитя, и…
– И-и-и-у-у-у-у, – глухо пронеслось над подвалом.
Помертвев и вжавшись в стену, мальчишки слушали этот жуткий вой. На мгновенье он смолк, и снова:
– И-и-э-э-э-э…
Рене хотел вскочить и бежать, но не мог шевельнуться от ужаса. Он закрыл глаза и приготовился умереть. Побелевший Филипп повернулся к нему с дикими глазами и силился что-то сказать.
|
|
|
– Боже всемогущий, – наконец выговорил он, – Черное Сердце!
Стараясь не дышать, мальчишки отползли в угол и, вцепившись друг в друга, прижались к стене. Но Филипп тут же с криком вскочил.
– Что? – одними губами спросил Рене.
– Там… там… – тыча пальцем в угол, заикался Филипп, – там что-то двигалось…
Рене отпрянул, оба завопили и бросились бежать.
– И-и-э-э-э…
Они встали как вкопанные. Вой как будто стал громче, теперь к нему примешивался странный звук, словно кто-то скребется. Казалось, этому кошмару не будет конца. Но сил бояться больше не было. На Рене вдруг напала злость. В конце концов, он теперь бессмертный! «Еще посмотрим, кому будет страшнее!»
– Да сколько можно?! – прошипел он и отчаянно шагнул за угол.
– И-и-э-э-э…
Филипп с ужасом воззрился на него. Через мгновение Рене растерянно произнес:
– Это гробница…
– Что? – не понял Филипп, подходя к другу.
– Вой идет из нее.
– Но как же… Там ведь никого не было…
Рене решительно сжал зубы:
– Значит, мы пойдем и посмотрим.
– Да вдруг там призрак! – с отчаянием увещевал друга Филипп. Тот побледнел, но упрямо зашагал к саркофагу.
Теперь уже было очевидно, что вой и стуки действительно доносятся из гробницы. Друзья приблизились почти вплотную и явственно услышали:
|
|
|
– А-а-о-о-и-те-е-е…
– Оно сказало «помогите»? – растерянно прошептал Филипп.
Рене кивнул на гробницу и скомандовал:
– Сдвигаем крышку.
Откуда только силы взялись? Трясущимися руками они уперлись в плиту, закрывающую гробницу, и сдвинули ее на пару дюймов. Из гробницы раздался тяжелый вздох, и голос Жака Тильона нервно произнес:
– Открывайте быстрее!
Друзья изумленно переглянулись и приналегли на крышку. Она со скрежетом отошла в сторону, и из гробницы показалась голова Тильона. Безумными глазами посмотрев сначала на одного, потом на другого, он метнулся к люку и мигом взобрался по лесенке. Секундная заминка… и веревочная лестница поползла вверх.
Конечно, Жак Тильон не случайно оказался в Мрачном доме: двумя днями ранее он снова услышал обрывки разговора Рене и Филиппа. Жак радостно потирал руки: эти проходимцы опять что-то задумали. Он не сумел расслышать, что именно они собирались делать, но понял, что предстоит нечто интересное. Он опять решил проследить за выскочками. Уж в этот-то раз он своего не упустит!
Скрываясь в тени деревьев, он дошел за ними до Мрачного дома и видел, как они забрались внутрь. Выждав, Жак последовал за ними.
|
|
|
Он осторожно ходил по первому этажу, пытаясь определить, куда делись Легран и Леруа. Заслышав голоса внизу, он встал на четвереньки, тихонько подполз к открытому люку и замер. Ему было слышно, как ребята разговаривают, но слов разобрать он не мог. Жаку очень хотелось спуститься по веревочной лестнице, но он, опасаясь быть замеченным, решил подождать.
Вскоре внизу раздалась какая-то возня, затем Филипп отчетливо произнес:
– Нужно чем-то подпереть крышку.
Снова возня, потом шаги, лязг металла, затем голос Леграна, еле слышно:
– Древко копья подойдет?
Леруа что-то ответил, и шаги стали приближаться. Жак слышал натужное пыхтение, стоны и обрывки фраз.
«Поднимают какую-то крышку, – понял Жак. – Видать, там клад». Глаза его загорелись алчным блеском.
Услышав удаляющиеся голоса, Жак осторожно спустился вниз и огляделся. Шагах в десяти от него прямо на полу стояли свечи, освещая каменную гробницу у стены. Крышка саркофага была приоткрыта и опиралась на крепкую с виду деревяшку. В глубине подвала маячили силуэты школяров, в руках у Леруа Жак заметил какие-то длинные жерди. Он увидел, как оба свернули за угол, затем послышался голос Филиппа:
– Ну что, готов?
Тильон осторожно направился к саркофагу, стараясь не наступать на разбросанные повсюду обломки оружия. Приблизившись, он боязливо заглянул внутрь и убедился, что гробница пуста. «Неужто уже всё забрали?» Странно, ведь он, сидя у люка, не слышал никаких подозрительных звуков. Не похоже, чтоб здесь что-то было. Зачем же они сюда залезли?
Между тем за углом послышался оживленный разговор. Надо бы послушать. Но они в любой момент могут появиться и тотчас его увидят. Понимая, что спрятаться больше негде, Тильон перекрестился и полез в саркофаг. Разве мог Жак предположить, что древко не выдержит тяжеленной плиты и он окажется в каменном плену? И когда это случилось, он, изо всех сил стараясь не паниковать, сначала пробовал тихонько скрестись, чтобы привлечь внимание выскочек, а потом, когда не перестало хватать воздуха, в ужасе принялся звать на помощь.
Друзья в растерянности смотрели, как веревочная лестница исчезла в дыре над их головой. Филипп опомнился первым.
– Эй, ты чего? – возмущенно крикнул он.
Над люком показалась взлохмаченная голова Жака. Несколько придя в себя от пережитого страха и почувствовав себя в безопасности, он мигом обрел былое самодовольство.
– Додумались, чем плиту подпереть, – произнес он и выразительно постучал по лбу. Он явно считал их виноватыми в том, что ему пришлось лежать в захлопнувшейся гробнице. – Вот посидите теперь взаперти, как я по вашей милости.
Через мгновение над их головой раздались удаляющиеся шаги.
– Ничего себе, – покачал головой Филипп, – мы еще и виноваты.
– Неужто он вот так уйдет? И бросит нас? – недоверчиво спросил Рене.
– Конечно. От такого, как он, можно чего угодно ожидать.
– И что теперь делать?
– Попробуем выбраться.
Но все их попытки дотянуться до люка оказались тщетными. Друзья пытались подсаживать друг друга, использовали жерди от носилок, но выбраться из подвала не могли. Обессилев, они присели на пол.
– Слушай, раз уж мы все равно в ловушке, давай его захороним, – предложил Филипп. Рене обреченно махнул рукой, и они, прихватив носилки, направились к рыцарю.
Они стояли перед тамплиером, готовясь выполнить задуманное. Рене, борясь с подступающей тошнотой, взялся за кольчужные шоссы [4] рыцаря. Металл звякнул о кость голени, и Рене поежился. Филипп обхватил рыцаря за грудь.
– Крепко держишь? Давай, на раз-два поднимаем. Раааз-два!
Они попробовали приподнять тамплиера, и тут случилось то, чего ни один из них не ожидал: скелет рассыпался. В панике перевалили они доспех и части, оставшиеся в нем, на носилки, и с ужасом смотрели на разбросанные кости. Но растерянность Филиппа длилась недолго. Он тяжело вздохнул и сказал:
– Надо собрать.
Однако Рене решительно отказался помогать другу. Он сел на лавку и обхватил голову руками.
– Понесли, – позвал Филипп, закончив свою скорбную работу.
Они взялись за жерди и легко подняли носилки. Дотащив их до гробницы, ребята кое-как пристроили тамплиера вместе с носилками внутрь саркофага. Последнее усилие – и плита скрыла рыцаря от их глаз. Друзья перекрестились, недружно произнесли «Requiescat in pace» [5], потоптались рядом с гробницей и отошли.
Помолчав, Филипп предложил:
– Пошли туда, где рыцарь сидел? Там хоть лавка есть.
– Не пойду, – набычился Рене. – Ты ж сам говорил, что там что-то шевелится.
Глаза Филиппа загорелись.
– Скорее, – бросил он и почти бегом направился за угол.
Схватив свечу и подойдя к месту, где они не так давно сидели, Филипп принялся осматривать гладкие камни. И почти сразу наткнулся на металлический штырь, под углом торчащий из стены. Внешне он походил на рожок, в который вставлялся факел, но не был полым внутри и располагался гораздо ниже. В торце этого странного предмета виднелась узкая ромбовидная прорезь. При нажатии штырь чуть двигался.
– Это рычаг! – догадался Филипп. – Я видел такие в одном старинном замке. Вот в это отверстие надо поместить ключ, и тогда он заработает.
У Рене загорелись глаза:
– Вдруг там потайная комната?! Давай искать ключ.
Но Филипп не двигался, задумчиво глядя на рычаг.
– Какая странная форма для ключа – длинный и очень узкий ромб. Что бы это могло быть?
Они замолчали, уставившись на прорезь. Их осенило одновременно.
– Меч!
– Ну конечно!
– Где он?
– Господи, мы ж забыли его положить в гробницу!
Они заметались в поисках меча.
– Вот он!
– Вставляй скорее, – пританцовывая от нетерпения, торопил Рене.
– Он совсем ржавый…
Поначалу казалось, что прорезь слишком мала для такого оружия. Но Филипп поднажал, и меч со скрежетом вошел в рычаг.
– Только бы не сломался! – Юноша перекрестился и потянул рычаг на себя.
Раздался громкий лязг, и часть стены со скрипом отворилась, словно дверь, подняв столб пыли и открыв узкий проход. Рене подскочил со свечой и засунул в него руку. Колеблющийся огонек осветил уходящий вдаль коридор с низким потолком.
Друзья напряженно уставились друг на друга.
– Ну что, пойдем?
– А что нам еще делать? До люка-то не добраться. А этот ход куда-то нас должен вывести.
Они подхватили суму, собрали остатки свечей и двинулись в темную неизвестность коридора.
Идти пришлось согнувшись: потайной ход был очень низким. Кое-где на стенах, обложенных камнем, были укреплены старые, прогоревшие факелы. На одном из них Рене заметил крестик, висевший на тонком шнурке. Он осторожно снял его. Крест был простой, выкованный из обыкновенного железа, но очень искусно. Рене, с молчаливого одобрения Филиппа, бережно положил крест в свой кошель, и они двинулись дальше.
Они прошли не меньше четверти лье, прежде чем уперлись в торец коридора. К стене крепилась железная лестница, а в потолке, который здесь был гораздо выше, находился небольшой люк. Замка нигде не было видно.
Поднявшись на несколько ступеней, Филипп достиг люка и уперся спиной в крышку. Мгновение – и она поддалась, осыпав друзей землей. В коридор проник слабый свет.
Через минуту оба уже стояли на небольшой лесной поляне. Вернув крышку люка на место и замаскировав ее травой, они тревожно огляделись. В лесу было тихо и сумрачно.
– Рене, я не понимаю, это закат или рассвет?
Тот пожал плечами:
– Давай подождем немного. Скоро будет видно.
И действительно, вскоре стало гораздо светлее. Друзья, опасавшиеся, что им придется ночевать в лесу, с облегчением вздохнули.
– А ты сумеешь найти дорогу? – с беспокойством спросил Рене.
– Дай подумать.
Филипп принялся ходить по поляне, что-то показывая руками и бормоча себе под нос. Минут через пять он ткнул пальцем в лес и уверенно заявил:
– Туда.
Вернувшись в казарму, Рене набросился на Тильона с кулаками. Филипп оттащил друга и, обернувшись к Жаку, холодно произнес:
– Угодно вам драться со мной на шпагах?
Тильон с ненавистью посмотрел на него, сплюнул под ноги и побрел прочь, процедив сквозь зубы:
– Да пошел ты!
Рене, с трудом отдышавшись, погрозил ему вслед кулаком:
– Попадись мне еще…
* * *
По весне Рене и Филипп сделали несколько вылазок к Мрачному дому, пытаясь обойти лес с запада и найти какое-либо указание на расположение клада. Но у них ничего не выходило, лес вокруг аббатства был огромен, и, сколько ни пытались мальчишки его обойти, им это не удавалось. Повздыхав, друзья решили отложить поиски до лучших времен.
В начале лета Филипп получил записку и, прочитав ее, куда-то умчался, никому ничего не сказав. К вечеру он влетел в комнату, где сидел Рене, глаза его были круглыми от возбуждения.
– Мишель и Робер приехали! – восторженно завопил Филипп.
Рене непонимающе заморгал:
– Мишель и Робер?
– Братья! Понимаешь? Наш сюзерен, Франциск Валуа, граф Ангулемский, переехал в Париж, и мои братья вместе с ним. Они теперь будут жить здесь!
Новость не обрадовала Рене. Неужели ему предстоит потерять единственного друга?
– Здорово, поздравляю, – осторожно проговорил он. – И что теперь? Ты уйдешь из школы?
Теперь уже Филипп недоуменно уставился на друга:
– Почему? Все останется по-прежнему, но теперь мы сможем навещать Мишеля и Робера. Они остановились вместе с графом, в Отеле Валуа. Не поверишь: они его вассалы, оруженосцы, а теперь еще стали его друзьями.
У Рене вдруг сильно забилось сердце. Он мечтал стать знатным человеком, общаться с сильными мира сего… Вот он, его шанс!
– А ты… ты будешь брать меня с собой? – запинаясь, спросил он. – Я бы очень хотел увидеть твоих братьев.
Конечно, Рене немного лукавил: его гораздо больше прельщала перспектива встречи с графом Ангулемским, будущим зятем короля, но Филипп этого не понял.
– Конечно, конечно! Мы будем всегда ходить к ним вместе!
«Мой бедный Рене, он ревнует меня к братьям, – подумал Филипп. – Не волнуйся, мы всегда будем друзьями и никогда друг друга не предадим!»
Он и представить себе не мог, насколько сильно ошибался.
* * *
Несколькими днями позже Париж праздновал именины короля Людовика. В полдень королевское шествие двинулось от собора Парижской Богоматери к Лувру. Рене и Филипп, празднично одетые, стояли в толпе горожан, с благоговением и восторгом наблюдая за разряженной кавалькадой.
Впереди парами гарцевали восемь всадников в полном рыцарском облачении, с плюмажами на шлемах; под лоснящейся кожей их коней перекатывались упругие мышцы. Следом на покрытом золоченой попоной скакуне ехал полный достоинства господин лет пятидесяти в красных одеждах, в плаще, расшитом лилиями. Четыре юноши ехали вокруг него, держа над ним парчовый паланкин, закрывавший всадника от яркого солнца.
По толпе пронесся восторженный шепот:
– Король… Это король… Людовик…
Народ восторженно приветствовал монарха, а тот время от времени важно склонял голову, благодаря своих подданных.
Позади короля ехали десятки рыцарей на вороных конях и дам в открытых повозках. Все были одеты в роскошные наряды, расшитые золотом и драгоценностями. Плащи некоторых всадников, украшенные звеневшими на ходу золотыми монетами, спускались до самой земли. На дамах были шелковые платья с длинными шлейфами и высокие шляпы в виде конуса, с вершины которого ниспадала легкая газовая вуаль.
Вот Людовик обернулся и сделал едва уловимый знак рукой, к нему тотчас подъехал всадник и вручил увесистый мешок из синего бархата. Король дернул за золотистый шнурок, достал из мошны пригоршню монет и кинул в толпу. Люди, взревев от восторга, принялись ловить металлические кружочки, яростно пихая друг друга локтями.
Филипп указал на двух конных юношей, ехавших среди придворных позади короля.
– Вон там, Рене, смотри, это Мишель и Робер, – гордо сказал он.
Перед братьями на белом коне ехал юноша лет четырнадцати, в зеленом бархатном плаще и элегантной шляпе с пером. Он сопровождал открытую повозку, в которой сидели две дамы, одна постарше, другая совсем молодая.
– Это наш сюзерен, Франциск Ангулемский, – прошептал Филипп. – А с ним его матушка и старшая сестра, Маргарита.
Рене смотрел на блестящую кавалькаду, и ему безумно хотелось оказаться среди этих людей. «Как они прекрасны и величественны, – с восторгом думал он. – Зря я загадал быть бессмертным, лучше прожить жизнь короткую, но яркую, быть знатным и богатым». Он отчаянно завидовал этим нарядным, гордым господам.
Мальчишки проводили процессию до Лувра. Но вот ворота закрылись за последним всадником, и толпа начала расходиться. Рене выжидающе посмотрел на Филиппа:
– Пойдем?
Тот загадочно улыбнулся:
– Подожди.
В этот момент ворота приоткрылись, из них вышел высокий темноволосый юноша и сказал что-то стражнику, указав ему на ребят. Тот подошел к мальчишкам и учтиво сказал:
– Пройдите, господа, вас изволят звать.
Рене узнал в юноше одного из братьев Филиппа. Он обомлел: неужели им позволено будет войти в замок короля? Все это было похоже на сказку. Он неуверенно тронулся к воротам вслед за другом.
Как только они вошли во двор замка, Филипп кинулся в объятия брата, затем, отстранившись, изящным жестом указал на Рене:
– Мишель, позволь тебе представить господина Рене Леграна, моего замечательного друга.
Когда приветствия были закончены, Мишель пригласил их пройти в замок, где уже начинался пир в честь именин короля.
– Чести быть представленными государю вы пока не получите, но увидеть его вблизи и посидеть за его столом вполне сможете, – весело сказал Мишель.
Мальчишки радостно закивали: этого им было более чем достаточно.
Пир проходил в парадной зале недавно перестроенного замка. Зала оказалась огромной, и было сложно разглядеть, что происходит на ее противоположной стороне. Гобелены со сценами королевской охоты украшали стены от потолка до пола. Среди них встречались и старинные, и современные, выполненные в популярном стиле «Mille fleurs» [6]. Вдоль стен были укреплены факелы. Разноцветные витражи в окнах пропускали солнечный свет, преломляя его и окрашивая в теплые тона. Во всю длину залы растянулся невероятных размеров стол, покрытый красным бархатом. Он был заставлен таким количеством невиданных блюд в золотой и серебряной посуде, что у Рене глаза полезли на лоб. Гости в роскошных одеяниях сидели, стояли, ходили, постоянно кланяясь друг другу и обмениваясь пышными фразами. Между ними носились слуги с огромными подносами в руках, на которых покоились запеченные поросята, перепела и рыба, горы овощей и фруктов. В зале стоял непрекращающийся гомон, перекрываемый музыкой и звоном посуды.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 173; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!