Глава II. Творчество Мартина Лютера

Языковое творчество

Деятельность Мартина Лютера, инициатора и идейного вождя Реформации, является ярчайшим примером неразрывного единства социальной активности и языкового творчества, убедительным подтверждением теснейшего переплетения политико-идеологического воздействия на массы с постоянными усилиями по совершенствованию используемых для этой цели языковых средств.

Вклад Лютера в формирование нормы немецкого национального языка получил признание уже у его современников, и представление о его значимости утверждалось на протяжении веков, как бы ни расходились мировоззренческие, политические, научные позиции интерпретаторов. Так, грамматика Йоганнеса Клауса, выдержавшая с 1578 по 1720 гг. одиннадцать изданий, в самом заголовке содержала прямую отсылку на произведение Лютера как на свой источник: "Grammatica Germanicae linguae... ex bibliis Lutheri Germanicis et aliis libris collecta.

Лютер опираясь на оригинальный (древнееврейский, греческий) текст перевел библию на немецкий язык. При этом, канонизированная католической церковью латинская версия ("Вульгата") подверглась критическому анализу и исправлению. Этот перевод занимет по общему мнению ключевое место в языковом творчестве Лютера. Обоснование и защита Лютером своего перевода библии представляют, несомненно, значительный интерес как один из главных этапов формирования переводческих воззрений и пока еще донаучных теоретических посылок, ложащихся в основу позднейшей практики перевода.[12]

Идея перевода Библии на народный язык сама по себе вовсе не была новой, особенно в Германии. Можно указать достаточно много немецких переводов Библии и до этого времени, но все они забыты, а перевод Лютера и сегодня остается единственным и не превзойденным, несмотря на все свои недостатки. Это объясняется совершенством языка, с неподражаемым мастерством передающего дух подлинника, что при тогдашнем состоянии немецкого языка, который у гуманистов был в полном пренебрежении, являлось более чем трудным делом.

Сравнительно легок был для Лютера Новый завет, который он кончил переводить в 1523 году; перевод же Ветхого завета был закончен только 10 лет спустя. В этом деле реформатор в значительной степени пользовался помощью и советами своих сотрудников и профессоров университета, которые, по словам одного биографа, “как некий синедрион, каждую неделю собирались на несколько часов пред ужином в монастыре доктора”. Из этого кружка Лютер писал однажды: “Мы теперь выбиваемся из сил, чтобы перевести пророков на наш родной язык. Милосердный Боже! Какой громадный и тяжкий труд заставить говорить по-немецки еврейских писателей, которые так противятся этому и не хотят подражать варварскому языку немцев!” Но этот громадный труд удался Лютеру почти в совершенстве, и даже те, которые относятся к нему враждебно как к реформатору, должны признать его заслуги в выработке литературного немецкого языка, благодаря которому в Германии после утраты ею политического и церковного единства сохранилось по крайней мере единство языка.[13]

Когда Лютер закончил перевод Библии, его мировоззрение имело сильное отличие от мировоззрения великих деятелей Возрождения.

Тем не менее данный труд Лютера имеет все основания называться ренессансным. В нем то же соединение различных человеческих талантов, что и в произведениях Леонардо да Винчи, Петрарки, Дюрера, Рабле, Микеланджело. В творении реформатора прослеживается то же оживление древности, тот же титанизм. И так же как скульптуры и книги, великие полотна эпохи возрождения побуждали почтительно умолкать представителей многообразных исповеданий, «Немецкая Библия» Лютера получила признание не только у протестантов. Даже самые неистовые его противники из католического лагеря не смогли отказать ему в переводческом таланте.

Что касается позднейших историков немецкой литературы, то их можно назвать участниками «многовекового панегирического конкурса». Я. Гримм, которого называют основоположником немецкой филологии, утверждал, что грядущий расцвет литературы в Германии никогда не стал бы возможным без творения Лютера. По словам Генриха Гейне, Лютер-переводчик «скрепил литературным единством политически и вероисповедно раздробленную страну». Знаменитый филолог Р. Борхард во вступлении к «Новому изданию Лютерова перевода Библии в его первоначальной форме» писал: «Для немецкого народа Библия Лютера стала тем, чем поэзия Данте была для Италии...»[14]

Но, помимо литературного значения, перевод Лютера имел громадное значение для самой религиозной реформации. Этим переводом впервые в руки народа было передано чистое учение Библии, без всяких комментариев от лица церкви. Теперь уже духовные не могли более составлять новые догматы, а мирянам не приходилось принимать их на веру. Библия, единственный источник религиозных верований, проникала благодаря Лютеру во все слои общества, делалась в каждом доме настольной книгой. Она послужила великим залогом нравственного совершенствования народа, и в этом отношении труд Лютера не остался без благих последствий и для католиков.[15]

В немецком переводе Библии Лютер видел прежде всего средство для приобщения нации к «евангелической правде». Но реальные последствия его усилий оказались куда более внушительными.

Для верующего простолюдина XVI века, будь то лютеранина, будь то католика, лютеровская Библия, если вспомнить крылатые слова Г. Гейне, стала «книгой, которая и называется Книгой» — универсальным письменным первотекстом. Прежде крестьянин или ремесленник читал разве что указы, объявления, афиши да летучие листки. Теперь он впервые читал, как читают «ученые» — пусть с трудом, пусть по слогам. Язык немецкой Библии воспринимался как «язык с большой бук-вы», отличающийся от разношерстной устной речи, которая меняется от места к месту, от сословия к сословию.

Под воздействием лютеровской Библии, писал философ И. Г. Гердер, «в Германии и прилегающих к ней странах впервые сложилась народная (populares) литературная публика». Лютер-переводчик открыл немецким крестьянам и ремесленникам ворота в мир книги — всякой книги, начиная с «изящной словесности» и кончая первыми (нелатинскими) техническими пособиями. Он пробудил в народе потребность чтения. Известный библиограф Пауль Питч подсчитал, что в 1530- 1540 годах в Виттенберге вышло 34 выпуска Библии, а в остальной Германии — 72 перепечатки этого издания; далее в 1541—1546 годах (до смерти Лютера) - еще 18 виттенбергских выпусков и 26 перепечаток. В целом же в 1534—1584 годах появилось не менее 100 тысяч экземпляров люте-ровского «полного Священного писания на немецком» - главным образом печати Ганса Люффта. В бюргерских семьях вечернее чтение Библии стало основной формой «благочестивого досуга».[16]

Немецкому мирянину пришлась по нраву Библия Лютера, это стало очевидным уже при жизни реформатора. И все же одного лютеровского гения было бы для этого мало.

Появись Библия на родном языке на век раньше, (а это не невозможно) она осталась бы рукописной, а значит, редкой и дорогостоящей. Поэтому перевод, подобный лютеровскому, не получил бы признание народа.

Во второй половине XV века появился печатный станок, и немецкие типографии стали ждать книгу, которую был бы готов покупать даже полуграмотный, едва умеющий читать немец. «Немецкая Библия», по своей сущности была обращена к широкой массе мирян и нуждалась в новом средстве тиражирования письменного текста. Творение Лютера и печатный станок как бы искали друг друга.[17]

Лютер не первым пытался перевести Библию на немецкий. Как показали новейшие исследования, к 1522 году (к моменту выхода «Сентябрьской Библии») существовало 14 верхненемецких, 4 нижненемецких и 4 нидерландских относительно полных изданий Священного писания на родном языке. Однако только текст Лютера получил всенародное признание и стал важным фактором в развитии национальной культуры.

Историк из ГДР Л. Штерн указал на две главные причины этого успеха.

1. Долютеровские переводы Библии были «калькой» с ее канонизированного латинского тек-ста (Вульгаты). Филологические исследования, прославившие немецких гуманистов XV-XVI столетий, обнаружили, что Вульгата часто не соответствует древнееврейскому и греческому первоначальному тексту. Кроме того, они открыли в этом тексте именно такие смыслы и акценты, которые соответствовали напряженным нравственно-религиозным исканиям предреформационной эпохи.

Лютер-переводчик стоял на плечах Рейхлина и Эразма. «Классическая филология гуманистов, - писал Л. Штерн, — была неустранимой идеологической предпосылкой для победы Реформации».

Доктору Мартинусу было чуждо всякое преклонение перед Вульгатой. Он больше не копировал ее создателя Иеронима - он оживотворял древний подлинник в немецком языке, как ренессансные художники оживотворяли искусство античных мастеров.

2. Феодальная раздробленность Германии находила выражение в существовании многих местных языков и наречий. Долютеровские переводы Библии не переступали через эту локальную ограниченность, хотя в XV- XVI веке благодаря развитию внутреннего рынка в Богемии, Верхней Германии и немецкой Швейцарии уже складывались письменные языки, понятные и за пределами отдельных земель.

Реформатор решительно опирается на объединительные речевые тенденции.

В силу ряда причин (по сей день до конца не раскрытых) тюрингенско-саксонский район, в котором вырос и действовал Мартин Лютер, оказался своего рода «общенемецким языковым перекрестком». Устная речь, развивавшаяся в землях, которые окружали Эрфурт, Лейпциг и Мейсен, оказывалась посредником между верхне- и нижненемецким языком.

Эту речь («устную верхнесаксонскую»), писал Л. Штерн, «мы уже находим в нескладной поэзии Ганса Розенплюта, Ганса Фольца и Ганса Сакса... Бесчисленные шванки, басни, карнавальные игры, листовки, проповеди, песни, воззвания, анекдоты, апокалипсические пророчества осели в пред-реформационные бурные годы в качестве своего рода всеобщей языковой субстанции, из которой черпал Лютер...».

Кроме того, именно в Саксонии сложился так называемый «канцелярский язык» (язык деловой и придворной переписки), который уже в XV веке получил признание во многих районах Германии.

В одной из «застольных речей» сам Лютер отмечал: «...я говорю на саксонском канцелярском, которым пользуются все князья и короли в Германии. Все имперские города, княжеские дворы переписываются на саксонском, то бишь на языке нашего князя; поэтому он и есть общий немецкий язык».

Переводя Библию, Лютер слил воедино «верхнесаксонский устный» и «саксонский канцелярский». Он поддержал и взаимно усилил две наиболее выразительные стихийные тенденций, работавшие на преодоление языковой раздробленности Германии. В протестантской апологетической литературе Лютер нередко именовался «создателем немецкого литературного языка». Это, конечно, преувеличение: единый литературный язык существует в Германии лишь с XVIII века и имеет многих творцов. Но несомненно, что в качестве переводчика Библии реформатор «существенно ускорил процесс разработки единого, для всей нации значимого письменного языка».

Объединение «верхнесаксонского устного» с «саксонским канцелярским» не было их простым суммированием. В лютеровском переводе они опознаются как компоненты языка новозданного. И как бы далеко ни заходило изучение объективной обусловленности словаря, синтаксиса и стиля «Немецкой Библии», все-таки нельзя не согласиться с известным замечанием Г. Гейне: «Каким образом Лютер дошел до языка, на который он перевел свою Библию, остается для меня по сей час непостижимым».

Формирование национального литературного языка - процесс долгий, общественно необходимый, осуществляемый многими деятелями культуры. И все-таки зачинатель процесса накладывает на него таинственную и неизгладимую индивидуальную печать. Вся позднейшая словесность Германии стоит под знаком лютеровского языкотворческого гения, который реализовался с помощью особых методов обращения со словом и благодаря развитию целого комплекса индивидуальных дарований.

Перевод Лютера поражал своей наглядностью. Не случайно его так часто сравнивали с гравюрами Дюрера и Кранаха. Даже между отдельными словами древнего и нового языка Лютер — всюду, где это возможно, — пытался отыскать наглядные соответствия. Рассказывают, что однажды он зашел во двор к мяснику, попросил разложить перед ним разделанного барана и сказать, как правильнее всего называть по-народному различные органы и части туши. Затем Лютер обратился к сопровождавшему его раввину, чтобы тот точно назвал ему все это на древнееврейском.

Переводя Библию, реформатор постоянно ориентировался на словарь и способ понимания немецкого простолюдина. Отсеивая неудачные выражения, он чаще всего говорил: «Простой немец так не изъясняется» или: «Этого не терпит обычный язык». Лютер как бы подслушивал речь поля, мастерских, рынка, а затем внедрял ее в письменный язык. Он гордился, что умеет «смотреть в уста простому человеку».

Умение это объясняется не просто тем, что Лютер с детства был близок к народному быту. Оно культивировалось с помощью специальных занятий.[18]

Лютер переводил для народа сентенции латинских моралистов и басни Эзопа. Также он писал памфлеты и пародии, песни и шпрухи (стихи для чтения). Разносторонние литературно-художественные занятия помогли Лютеру добиться успехов в переводческой деятельности.[19]

 

Музыка

Немецкие деятели Реформации пытались взять за основу искус­ство, которое было понятно широким слоям общества, и противопоста­вить его более трудному для восприятия искусству римско-католической церкви, в том числе крупным полифоническим формам и ла­тинским текстам. Это целиком совпадало с их общими позициями. Энгельс определяет Рефор­мацию как единственно возможное популярное выражение общих стремлений. Непосредственным и наиболее важным в этой связи художественным следствием Реформации было сочинение протестантского хорала. В XVI веке он не только знаменовал новую разновидность духовной музыки, но также приобрел значительно более широкое, боевое значение. Поскольку общественное движение перешло в фор­му Реформации, его гимнами стали духовные песнопения. С именем Мартина Лютера связывается самое прямое участие в сотворении первого их круга, даже самого вида этой вокальной музыки. Известно, что Лютер обожал и понимал музыку, признавая ее воспитательную роль. Особенно высоко почитал он произведения Жоскена, о котором говорил, что он властвует над звуками, а над другими властвуют звуки. Лютер всеми способами поощрял занятия музыкой и содействовал изданию песенных сборников, желая, чтобы все искусства, и в частности музыка, служили религии, а не отвергались «суеверными людьми». «Музыку я любил всегда, — признавался Лютер. — Кто знает это искусство, тот хороший человек, искусный ко всему. Музыку необходимо сохранять в школах. Школьный учитель должен уметь петь, иначе я на него и глядеть не хочу». Разумеется, что при живых музыкальных интересах Лютер мог в большей степени лично оказать влияние на становление протестант­ского хорала. Лютер выступил и против латыни, когда сочинял стихи на немецком языке, и против усложненности музыкального звучания, поощряя поиски более простых музыкальных форм на основе песни. Таким образом он уделял внимание созданию духовной музыки, действительно близкой его соотечественникам. В совокупности это, безусловно, помогло существенной демокра­тизации немецкой культуры в те годы. «Лютер вычистил авгиевы конюшни не только церкви, но и немецкого языка, — утверждал Энгельс, — создал современную немецкую прозу и сочинил текст и мелодию того проникнутого уверенностью в победе хорала, который стал „Марсельезой" XVI века». Здесь имеется в виду известнейший хорал «Ein' feste Burg ist unser Gott» («Бог — наш крепкий оплот»).[20]

В тесной связи с реформаторской программой Лютера находились и его сочинения песен.

За время своей работы над переводом библии Лютер сумел зарекомендовать себя талантливым композитором и поэтом.[21]

В наши дни сложно с абсолютной уверенностью судить, что именно в области духовных песен было создано самим Лютером, а что появилось в его кругу, под его прямым влиянием. Думается, всё же, что его сильная личность инициатора и вдохновителя не могла не проявляться в выборе текстов и мело­дий для хорала, равно как и его пристрастиями не могли пренебречь в среде близких ему музыкантов во главе с Иоганном Вальтером (1496—1570). Считается, что Лютер сочинил не только хорал «Ein' feste Burg», но и еще несколько новых духовных песен. Вполне вероятно, что в некоторых случаях ему на самом деле принадлежали и стихотворный текст и музыка: Вальтер утверждал, что Лютер «сам написал ноты» на какие-то духовные стихи. В любом случае, его направляющее участие (а может быть, и действие личного примера) отразилось в непреклонности, последовательности и согласованности намерений тех людей, которые положили начало возникновения протестантского хорала.[22]

В 1523 году он создает около двадцати духовных песен, в 1527-1529-м - ряд хоралов, в 1535-1546 годах выпускает песни и стихи духовного и мирского содержания (в том числе для детей).

В католическом богослужении средневековья мирянин занимал место молитвенно настроенного слушателя. В церкви пели «профессионалы» (монахи, студенты, ученики латинских школ); их хору отвечал (антифонировал) пастор. Лютеровская идея всеобщего священства логически вела к тому, чтобы каждый мирянин в составе общины «сам славил бога». Это заставило вспомнить о так называемом «амброзианском пении» рифмованных гимнов, практиковавшемся за 200 лет до учреждения жертвенной мессы Григорием VII.

Лютер воссоздал в богослужении старейший вид церковной музыки – хорал, с помощью которого любой мирянин в самом культе обретал собственный голос. Месса превращалась в литургию - молитвенное пение общины, которое сопровождалось органом.[23]

По замыслу Лютера и его единомышленников протестантский хорал как новая разновидность духовной музыки должен был привлечь всю общину к исполнению напевов и сделать более близкими церковную и бытовою музыку. Деятели Реформации отказались от католической мессы, оставив из нее лишь некоторые части. Таким образом они сильно сократили латынь в богослужении. Этим реформаторы пошли навстречу широким кругам бюргерства, отчасти даже крестьянства и выполнили важную социальную задачу, а в условиях Германии — даже прогрессивную национальную миссию. Ведь для немецкой церковной общины католическая церковь в целом и ее повсеместное использование латинского языка были далекими и чуждыми намного больше, чем для итальянских прихожан лучше понимавших латынь, и которые уже давно привыкли к католичеству, причем не только как всемирным, но и как местным явлением.

Тем не менее, не нужно полагать, что Лютер вместе со своими единомышленниками полностью поставил под сомнение значимость полифонической музыки строгого стиля, когда боролся за протестантский хорал. То обстоятельство, что протестантский хорал был новшеством и был связан с народно-бытовыми истоками, отнюдь не означало полного отказа от полифонических традиций. Когда в 1520-х годах появились первые сборники новых протестантских песен, нидерландская полифоническая школа переживала безусловный расцвет в результате достижений Жоскена Депре и композиторов его поколения. К упомянутой школе относился и Людвиг Зенфль (ок. 1486— 1542 или 1543). Он, будучи певцом и знаменитым композитором в капелле короля Максимилиана I, одновременно работал в Цюрихе, при дворе в Вене, а также был автором месс, мотетов и, в то же время, большого количества немецких песен. Лютер находился в дружеских отношениях с Зенфлем и был восхищен его мотетами. Он часто обращался к нему с просьбой сочинить многоголосное произведение на напев антифона, который неизменно пел Лютер, поскольку он был особенно любимым. Всё сказанное выше нужно принимать в расчет в связи с тем, что и протестантский хорал формировался многоголосным, причем первоначально - с мелодиями в среднем голосе. В сущности, и обновленный склад протестантских духовных песен знаменовал собой не отмену, а гармоническое прояснение вокального многоголосия. Это становится очевидным при ознакомлении с первым же сборником «Geistlich Gesangk — Buchlein» («Книжечка духовных песен»), изданным Иоганном Вальтером в 1524 году, где хоральные мелодии имеют легкую полифоническую обработку и звучат в среднем голосе. В дальнейшем, когда сборник был переиздан, мелодию перенесли в верхний голос, что стало свойственно протестантскому хоралу.

Источники мелодий для этого хорала оказались довольно разнообразными, но в целом определялись живыми музыкально-бытовыми традициями. Лютер и люди из его окружения находили материал везде, где это только возможно, руководствуясь исключительно его доступностью и яркостью. Мелодии отдельных допротестантских гимнов и секвенций были выборочно включены в хорал. В него вошли даже кое-какие григорианские мелодии, которые уже укоренились в быту, и, разумеется, огромное множество мелодий народно-бытовых песен — немецких, чешских, а возможно и других народов.[24]

Лютер работал над протестантской духовной песней, которая оказала сильное влияние на его занятия переводом. С ее помощью он смог найти торжественную музыку немецкой речи, которая была созвучна торжественности древнего библейского текста. Она позволила сделать весь перевод (особенно же перевод псалмов) лиричным и певучим. Она дала возможность сделать весь перевод певучим и лиричным, особенно перевод псалмов. Благодаря ей текст Писания сделался народным и по словарю, и по интонации, и по ритму.[25]

В 1527 году Лютер сочинил положил на музыку свободное толкование Псалма 46 «Ein feste Burg ist unser Gott». Эта песня, написанная во время чумы стала боевым гимном ранних протестантов. Она отвратила от отеческой веры, как считали католики больше людей, чем все лютеровские писания и проповеди. Г.Гейне назвал ее «Марсельезой Реформации» (характеристика, которую позже повторит Ф. Энгельс).[26]

 

Застольные речи

Помещения бывшего августинского монастыря на безвозмездной основе предоставлялись студентам и школярам, за исключением нескольких комнат, в которых проживала семья Лютера. Многие из них обедали у профессора. Разговоры за трапезой во главе с хозяином дома привлекали большое количество людей. Проживающие там студенты с большим вниманием слушали профессора. В 1529 году высказывания Лютера стали изредка записываться, а с 1531 года записи стали делаться обязательно. На склоне лет умозаключений Лютера набралось великое множество, иони были объеденены в "Застольные речи". Были подготовлены две публикации: старонемецкая - Иоганном Аурифабером, латинская - Антоном Лаутербахом. Благодаря протестанскому исследователю Э.Крокеру увидело свет критическое издание "Застольных речей", содержащее 7075 документов, которые помещаются в шести томах Веймарского собрания сочинений Лютера.

«Застольные речи» являются ценным источником для биографии Лютера, а также оригинальным сборником информации о всей современности. Здесь содержатся оценка различных участников борьбы в политической и религиозной сферах, подмеченные им нравы и обычаи, явления в экономике. "Застольные речи" - плоды момента, в них множество неточностей, а весомую часть занимает юмор. Поэтому не следует впадать в заблуждение и воспринимать высказывания Лютера в прямом смысле слова, на веру. одновременно с этим, они позволяют понять стиль мышления автора, и что еще важнее, помогают почувствовать, насколько дух начинающейся Реформации шире его позднейших протестантских узаконений.[27]

Кто-то из приверженцев взглядов Лютера старался придать этому собранию спонтанно выраженных суждений значение средоточия мудрости, называя его «самым значительным интеллектуальным наследством, оставленным Лютером человечеству». Иные относились к "Застольным беседам" как к свидетельству человеческой низости, видя в них только вызывающую грубость и едкие придирки к оппонентам. Интересно, что в книге можно найти подтверждения этих двух взаимоисключающих мнений. Так, Матезий полагает, что ни разу не услышал от своего учителя непристойного выражения, а католик Шатцгейер, например, в негодовании пишет, что при близком знакомстве с этой нестерпимо смердящей кучей пакостей ему захотелось от неё без оглядки. Следует отметить, что в данных спонтанных умозаключениях, высказанных в домашней обстановке, Лютер не выглядит иначе, чем в иных своих произведениях. Он продолжал оставаться собой, однако излагая мысли более свободно. Лютер строго запрещал молодёжи следовать некоторым приведенным им самим примерам. Однажды одному из взрослых племянников, Андреасу Кауфманну, он дал пощечину за то, что тот употребил непристойное выражение. После это Лютер прочёл присутствующим лекцию о нечестивцах, говорящих мерзости.[28]

Книга Мартина Лютера "Застольные речи", содержащая в себе 6596 записей, обращает на себя внимание своими размерами. Его ученики сохранили свои записи, составив из них после смерти Лютера великолепную книгу и оформив ее, в том числе, гравюрой самого Лютера в кругу его семьи. Тем самым они поспособствовали тому, что данная книга наиболее известна читателю. Но всё же издание в меньшей степени, чем оригинал, даёт почувствовать его великолепие и неожиданное многообразие. Лютер затрагивал самые различные вопросы, от самых значительных - как величие Бога Вседержителя, до более локальных, таких как жизнь лягушек у реки Эльбы. В своей речи он мог перейти от обсуждения свиней к обсуждению папы, а также политики, пословиц и беременности. Чтобы получить об этом некоторое представление, следует взглянуть на несколько случайным образом взятых примеров.

"Монахи - это вши на шубе Господа Бога".

Когда Лютера спросили, откуда в нем столько неистовства, он ответил: "Прутик можно перерезать хлебным ножом, но для дуба вам потребуется топор".

Бог использует похоть, чтобы побудить человека к браку, честолюбие - чтобы заставить его стремиться к высокому положению, алчность - для заработка, а страх - для веры.

Из всех частей тела человеческого папа оставил без внимания одну лишь заднюю.

Книгопечатание - это последнее и наилучшее из всего, что сделал Бог для распространения Евангелия по всему миру.

Меня можно назвать опорой для папы. Без меня ему будет куда хуже.

Птицам недостает веры. Они улетают всякий раз, когда я вхожу в сад, хотя я и не умышляю ничего дурного. Точно так же и нам недостает веры в Бога.

Носятся слухи, что конец света наступит в 1532 году. Надеюсь, что ждать осталось недолго. Последнее десятилетие тянется подобно веку.

Появилась карикатура, на которой меня изображают в виде чудовища с семью головами. Должно быть, я непобедим, поскольку меня невозможно одолеть, хотя у меня всего лишь одна голова.

Собаки - самые верные животные, и, не будь они столь многочисленны, их следовало бы ценить более высоко.

Умалишенный утверждал, будто он петух, и несколько дней расхаживал, кукарекая. Врач сказал, что он тоже петух, и несколько дней кукарекал вместе с ним. Потом он сказал: "Я больше не петух, и ты изменился тоже". Это помогло.

Германия - папская свинья. Вот почему мы должны давать ей столько окороков и колбас.

Сколько же лжи вокруг реликвий! Одну из них выдают за перо из крыла архангела Гавриила, а епископ Майнцский утверждает, будто у него есть уголек от неопалимой купины, из которой Господь говорил с Моисеем. А как случилось, что в Германии похоронены восемнадцать апостолов, когда у Христа было всего двенадцать учеников?

"Не представляю себе, что мы будем делать на небесах, - размышлял Лютер. - Ничего не происходит, ни работы, ни еды, ни питья, и делать нечего. Зато, я думаю, там есть на что посмотреть". "Да, - отвечал Меланхтон. - Господь, яви нам Отца, и этого будет достаточно". "Ну, конечно, - отвечал Лютер, - тогда нам не придется скучать".

Ноев ковчег имел 300 локтей в длину, 50 - в ширину и 30 - в высоту. Не будь так сказано в Писании, я бы не поверил. Окажись я в ковчеге, я бы умер. Он был в три раза больше моего дома, а внутри темно и полно животных.

Меня пытаются превратить в недвижимую звезду. Я - неправильная планета.

В турецкую войну один из начальников сказал своим воинам, что если они погибнут, то ужинать будут вместе со Христом в раю. Начальник этот бежал с поля боя. На вопрос, отчего он не пожелал ужинать с Христом, он ответствовал, что в этот день у него пост.

26 мая 1538 года шел сильный дождь. Лютер сказал: "Славьте Бога. То, что Он дарует нам, ценнее ста тысяч гульденов. С дождем к нам приходит урожай кукурузы, пшеницы, ячменя, винограда, капусты, лука, приходит обилие трав и молока. Все свое добро мы получаем бесплатно. А Бог посылает к нам Своего единородного Сына, и мы распинаем Его".

"Я крестьянский сын, - сказал Лютер, - и внук, и правнук. Батюшка хотел, чтобы я стал бургомистром. Он отправился в Мансфельд и работал рудокопом. Я выучился на бакалавра и магистра. Затем я стал монахом и снял свой коричневый берет. Батюшке это не понравилось, а я впоследствии позлил папу римского, женившись на бывшей монашке. Какие звезды предсказали эти события?"

Данные фрагменты речей Лютера определенно говорят сами за себя. При ознакомлении с "Застольными речами" может сложиться впечатление о грубости и вульгарности автора. Действительно, Лютер, как и всё его поколение, не отличался утонченностью. Этому способствовала сама жизнь. Проживание в Виттенборге сопровождалось такими неприятными реалиями, как зловоние помоев, хлева и бойни, и не обращать на них внимание было невозможно. Как-то раз Лютер пропустил церковное богослужение и спросил о ней у Кати, на что услышал: "В церкви было столько народу, что там воняло". "Да, - ответил Лютер, - у них навоз на башмаках". Эразм без тени неловкости рассказывает в своем произведении о споре мясника с торговцем рыбы о том, чей товар дурнее пахнет. Лютер реже, чем его образованные современники использовал грубые выражения. В том случае, когда он прибегал к их использованию, то делал это не менее умело, чем остальные. Если взять в целом всё, сказанное им, то количество грубых выражений окажется небольшим.[29]

 

Заключение

Культурные последствия Реформации на первый взгляд кажутся плачевными. Начатая во имя индивидуалистического принципа свободы совести, она вроде бы только заменила один авторитет в делах веры другим, установила известные обязательные для всех формы и благодаря своему отрицательному отношению к разуму скоро уклонилась от свободного исследования, отвернулась от науки, затерявшись в лабиринте сухих теологических прений. Но при более внимательном взгляде реформация все-таки окажется движением в высшей степени прогрессивным. Величайшая задача того времени заключалась в освобождении людей от нравственного и умственного гнета католической церкви, мешавшего улучшению жизни во всех ее проявлениях. От этого гнета нужно было освободиться прежде всего ради дальнейшего движения жизни, и этому великому делу освобождения совести и мысли служила Реформация и в значительной степени осуществила его. Правда, демократические и коммунистические теории, возникшие на почве свободного толкования Библии, заставили Лютера, а за ним и других реформаторов, отступить на практике от провозглашенного им принципа свободы исследования и объявить войну разуму, как противнику веры. Но как ни ратовали они против разума, принцип свободы мысли является все-таки несомненным достижением протестантизма. Несмотря на преследования, брань и унижения, люди все-таки свободнее дышали в умственной атмосфере, созданной Реформацией, чем под властью церкви. “Задачей Реформаторов, – говорит известный английский писатель Бэрд, – было открыть шлюзы; с этих пор поток, несмотря на их благонамеренные усилия остановить и ограничить его, с силой и шумом понесся дальше, где разрушая пограничные столбы, где оплодотворяя новую ниву, но везде принося с собой жизнь и освежение”.

Мартин Лютер постоянно делал больше того, что затевал и желал. Он намеревался преодолеть кризис «вселенской церкви», а на деле способствовал отпадению от нее целых земель и стран. Он подымал мирские сословия на борьбу с папским церковным феодализмом, а на деле дал долгосрочные стимулы народному протесту против светских феодальных верхов. Он думал об упрочении протестантской церковной культуры, но немало споспешествовал развитию культуры мирской. Новые направления в литературе, поэзии, живописи, филологии, правоведении были обязаны ему ничуть не меньше, чем гуманистам, которые сознательно пеклись о «расцвете наук и искусств».

На памяти Мартина Лютера остается упрек в потворстве его высокопоставленным друзьям – князьям. Но эта слабость отчасти искупается его духовными и нравственными качествами. Не менее важны услуги, оказанные Лютером немецкой литературе. С ним начинается новый период в истории немецкого языка; слог его проповедей, брошюр, трактатов полон энергии, силы и выразительности, и потомки ценят Мартина Лютера не только, как церковного реформатора, но и как одного из популярнейших писателей Германии.

Широкий отклик нашел почин Лютера-переводчика. Так, Роберт Оливетан в 1530 году перевел Библию на французский, Томас Кранмер в 1538 году - на английский, Иоганн Сильвестр в 1541 году - на венгерский, Микаэл Агрикола в 1548 году - на финский. У датчан, шведов, финнов, эстонцев, латышей и литовцев, у кашубов, сербов, словенцев и словаков с реформацией связано начало собственного книгопечатания.

Воздействие лютеровской реформации сказалось и за пределами протестантского движения: в Италии она стимулировала таких оригинальных мыслителей, как Джиарджино Биандрама, Маттео Грибальди и Фаусто Социни, в Испании - Мигеля Сервета, во Франции - выдающихся представителей янсенизма.

 

Список литературы и источников:

Источники:

1. Лютер М. Избранные произведения. - СПб., 1994.

2. Лютер М. Проповедь о том, что детей нужно направлять в школы.

3. Лютер М. К советникам всех городов земли немецкой.

4. Лютер М. К христианскому дворянству немецкой нации об исправлении христианства.

5. Лютер М. Воззвание к представителям городов.

6. Лютер М. Время молчания прошло. Избранные произведения 1520-1526. - Харьков, 1994.

Литература:

1. Соловьев Э. Время и дело Мартина Лютера

2. Соловьев Э. Непобежденный еретик. Мартин Лютер и его время. М., 1984.

3. Порозовская Б.Д. Мартин Лютер. Его жизнь и реформаторская деятельность

4. Цвиллинг М.Я. Мартин Лютер и его значение для переводоведения

5. Полякова М.А. Разработка Мартином Лютером педагогической программы реформационного движения в Германии. М., 2010.

6. Курило О.В. Мартин Лютер - реформатор, проповедник и педагог. М., 1996.

7. Соловьёв Э.Ю. Время толкует нас. Очерки по истории философии и культуры. - М., 1991 г.

8. Ливанова Т. История западноевропейской музыки до 1789 года: Учебник. В 2-х т. Т. 1. По XVIII век. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Музыка, 1983.

9. Гобри И. Лютер. - М.: Молодая гвардия, 2000.

10. Бейнтон Р. На сем стою. - Ист. Жизни, 1996

11. Голубкин Ю. А. «Учить, радовать и приводить в движение сердце».

[1] Порозовская Б.Д. Мартин Лютер. Его жизнь и реформаторская деятельность. Стр. 47-48

[2] Порозовская Б.Д. Мартин Лютер. Его жизнь и реформаторская деятельность. Стр. 48

[3] Лютер М. Проповедь о том, что нужно посылать детей в школу. Стр. 141

[4] Полякова М.А. Разработка Мартином Лютером педагогической программы реформационного движения в Германии. М., 2010. Стр. 79-80

[5] Лютер М. К советникам всех городов земли немецкой // Избранные произведения. - СПб., 1994. Стр. 179-180

[6] Лютер М. К советникам всех городов земли немецкой // Избранные произведения. - СПб., 1994. Стр. 179

[7] Курило О.В. Мартин Лютер – реформатор, проповедник и педагог. М., 1996.

[8] Лютер М. К советникам всех городов земли немецкой // Избранные произведения. - СПб., 1994. Стр. 180

[9] Курило О.В. Мартин Лютер – реформатор, проповедник и педагог. М., 1996.

[10] Лютер М. Избранные произведения. - СПб., 1994.

[11] Соловьев Э. Время и дело Мартина Лютера

[12] Цвиллинг М.Я. Мартин Лютер и его значение для переводоведения. Стр.1

[13] Порозовская Б.Д. Мартин Лютер. Его жизнь и реформаторская деятельность. Стр. 35

[14] Соловьев Э. Ю. Непобежденный еретик. Мартин Лютер и его время. М., 1984. Стр. 263 - 264

[15] Порозовская Б.Д. Мартин Лютер. Его жизнь и реформаторская деятельность. Стр. 35

[16] Соловьев Э. Ю. Непобежденный еретик. Мартин Лютер и его время. М., 1984. Стр. 258 - 261

[17] Соловьев Э. Ю. Непобежденный еретик. Мартин Лютер и его время. М., 1984. Стр. 263 - 264

[18] Соловьев Э. Ю. Непобежденный еретик. Мартин Лютер и его время. М., 1984. Стр. 258 - 261

[19] Соловьев Э. Ю. Прошлое толкует нас: (Очерки по истории философии и культуры). — М.: Политиздат, 1991. Стр. 113

[20] Ливанова Т. История западноевропейской музыки до 1789 года: Учебник. В 2-х т. Т. 1. По XVIII век. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Музыка, 1983.

[21] Соловьев Э. Непобежденный еретик. Мартин Лютер и его время. М., 1984.

[22] Ливанова Т. История западноевропейской музыки до 1789 года: Учебник. В 2-х т. Т. 1. По XVIII век. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Музыка, 1983.

[23] Соловьев Э. Непобежденный еретик. Мартин Лютер и его время. М., 1984.

[24] Ливанова Т. История западноевропейской музыки до 1789 года: Учебник. В 2-х т. Т. 1. По XVIII век. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Музыка, 1983.

[25] Соловьев Э. Непобежденный еретик. Мартин Лютер и его время. М., 1984.

[26] Соловьев Э. Время и дело Мартина Лютера

[27] Соловьев Э. Непобежденный еретик. Мартин Лютер и его время. М., 1984. Стр. 226 - 227

[28] Гобри И. Лютер. - М.: Молодая гвардия, 2000.

[29] Бейнтон Р. На сем стою. - Ист. Жизни, 1996. Стр. 150 - 152

---

Дата добавления: 2018-10-25; просмотров: 196; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!