Оборонительная война Куропаткина 6 страница
В 5 вечера «Пересвет» потерял переднюю и центральную мачты. Многое пришлось выдержать «Полтаве», замыкавшей линию российских кораблей. У японцев теперь было не 16, а 11 орудий главного калибра. Кровь стоявших рядом офицеров облила Того. Осколок попал ему в нос, и кровь струилась по бороде. Слуга, который, стоя рядом, периодически передавал адмиралу сигареты, молоко и содовую, был тяжело ранен.
Еще полчаса и в лучах заката Витгефт, возможно, выиграл бы гонку. Но жизнь сурова. Без четверти 6 вечера два 12‑дюймовых снаряда поразили эскадренный броненосец «Цесаревич» примерно в одно место на капитанском мостике. От адмирала Витгефта остался лишь фрагмент ноги, тяжело был ранен капитан – Николай Александрович Матусевич. Потеря руководства лишила движения эскадры упорядоченности. Лишь через некоторое время адмирал Ухтомский принял на себя командование, выбросив на мачты сигнал: «Следуйте за мной». И двинулся в сторону Порт‑Артура.
Самый быстрый корабль русского флота «Новик» решил не подчиняться приказу. Его капитан Штеер пишет: «Возможно, другой командир, более смелый и лучше подготовленный попытается продолжить движение по этой дороге, полной риска, но князь Ухтомский всегда считался далеко не первоклассной личностью. Совершенно ясно, что он не должен был получать командования… Трудно кому‑либо приказать быть героем».
Возможно попадание японских артиллеристов в «Цесаревича» было самой важной минутой русско‑японской войны 1904–1905 гг. Стройная линия русских кораблей сломалась. Все внимание было теперь обращено на эскадренный броненосец «Ретвизан» – русский линейный корабль, который продолжал прицельную стрельбу. Он оказался в центре японского строя. По нему стреляли все основные орудия японского флота. Дым окутал красавец‑корабль, и этим воспользовались японские торпедные катера. «Ретвизан» справился со всеми ими. Пишет командир одного из японских кораблей: «Если и на других кораблях такие же потери, как у нас, то общее число утраченных моряков должно быть действительно большим». Спасение к «Ретвизану» пришло довольно неожиданно. Три новых японских крейсера прибыли к месту боя, и это заставило повернуть на помощь «Ретвизану» три российских крейсера – «Аскольд», «Диану» и «Палладу». «Ретвизан» воспользовался смещением с него центра всеобщего внимания и вышел из зоны смертельного огня. Заходило солнце, путь к Владивостоку оборачивался могилой, и «Ретвизан» повел остатки эскадры назад, в Порт‑Артур. Окончание светлого дня помогло российской эскадре, равно как и решение адмирала Того не рисковать своими линейными кораблями и не бросать их против российских эскадренных миноносцев. Японский адмирал отвел свои эскадренные броненосцы. Этим он, возможно, упустил шанс полностью уничтожить портартурскую эскадру, но большие корабли были ему нужны для будущих битв; он уже потерял два линкора из шести, с которыми начал войну. Того знал об идущем из Балтики флоте, равно как и кораблях владивостокской эскадры.
|
|
|
|
|
|
Пока ни один русский корабль не был уничтожен. «Новик» и «Диана» хотели продолжения боя – возвращение в Порт‑Артур означало демонтаж их орудий и превращение матросов в солдат. «Диана» была сильно повреждена, и единственным способом спасения ее капитану виделся переход в немецкий порт Киао‑Чао, а затем во французский Сайгон. Поврежденный двенадцатидюймовыми снарядами эскадренный броненосец «Цесаревич» и три миноносца прибыли в немецкий Киао‑Чао и были там интернированы. «Аскольд» преследовался японцами очень долго, пока не вошел в гавань Шанхая (сопровождаемый эсминцем «Грозовой»). Здесь 1 сентября 1904 г. русские корабли были разоружены.
Крейсер «Новик» держался дольше всех. «Мы отдались нашей судьбе». Разоружаться в нейтральном порте команда не хотела. Капитан Штеер: «Нам казалось актом трусости прятаться от врага. Мы не хотели выглядеть цыплятами, желающими спрятаться под крыло курицы на глазах у орла». Два быстрых японских крейсера – «Цусима» и «Читозе» преследовали «Новика», и на рассвете 31 августа 1904 г. нашли его на рейде города Корсаков, на Сахалине. «Новик» сражался до последнего. Лейтенант Штеер был тяжело ранен. «Новику» удалось нанести тяжелые увечья «Цусиме», и команда решила утопить корабль, максимально выведя его из строя, чтобы японцы не смогли его использовать. На мелководье славный корабль пошел на дно, у моряков на глазах были слезы. Адмирал Скрыдлов приказал команде проследовать во Владивосток. Сотни километров прошли эти герои, прежде чем 23 октября 1904 г. после 45‑дневного марша не вошли во Владивосток.
|
|
|
Во Владивостоке узнали о битве в Желтом море только в конце второго дня. Лишь 31 августа 1904 г. «Россия», «Громобой» и «Рюрик» стали по приказу контр‑адмирала фон Эссена готовиться к выходу на помощь своим товарищам. Они вышли в море, и рано утром 14 августа встретили четыре крейсера адмирала Камимуры, который уже знал о битве в Желтом море. Желая избежать столкновения с превосходящими японскими силами, русские корабли повернули на север. Крейсеры Камимуры нагнали русские корабли на рассвете, когда солнце било в глаза русским артиллеристам. Первой жертвой стала «Россия», три ее шестидюймовых орудия (из шести) были выведены из строя. Но более всего пострадал от японского огня «Рюрик», затем японцы приступили к «Громобою». Фон Эссен, находясь на «России», всячески пытался помочь «Рюрику», вывести его из зоны смертельного огня. Но пожар заставил «Россию» отойти, все ее орудия замолкли. Фон Эссен по мегафону пытался приказать «Рюрику» возвращаться во Владивосток. Поздно. Погибая, «Рюрик» продолжал вести огонь.
|
|
|
Отряд Камимуры вел огонь по «России» и «Громобою» вплоть до окончания снарядов. Но последним залпом японцы потопили «Рюрик». Он потерял уже огромную часть команды и выпустил последнюю торпеду. Очередной офицер, заместивший погибшего капитана, приказал нанести ущерб кораблю, чтобы он не представлял военной ценности для японцев. 170 офицеров и матросов погибли в этом бою, японцы подобрали 625 их товарищей. "Россия» и «Громобой» направились во Владивосток и были там через два дня.
Адмирал Камимура стал национальным героем, песня о нем была включена в школьные учебники. Император в особом послании восславил его доблесть.
Вскоре после заката 11 августа 1904 г. толпы жителей Порт‑Артура встречали возвратившиеся корабли. Очевидец: «Они возвратились; но в каком виде! Ослабленный потерей одного из наших лучших линейных кораблей и трех наших самых быстрых крейсеров, наш флот потерял свою контрольную роль, ибо морем завладел наш мощный – и в количестве и в качестве – противник».
Осада Порт‑Артура
После сражения 10 августа 1904 г. адмирал Того отвел свой немалое претерпевший флот к островам Эллиота. Малые корабли устраняли свои повреждения в Сасебо, на виду у публики. Но все мысли Того были полностью в Порт‑Артуре, адмирал приказал ни на йоту не ослаблять блокаду. Всех взрослых, покинувших город, приказано было тщательно проверять. Со стороны моря крепость была тщательно заминирована на случай еще одной попытки русской эскадры прорвать осаду. Адмирал Того послал адмирала Катаоку с Пятым дивизионом оказать генералу Ноги непосредственную помощь с моря в штурме города и крепости. Два крейсера – «Ниссин» и «Касуга» курсировали близ портартурских фортов, обстреливая их из десятидюймовых орудий.
Осада с моря уменьшила русские возможности получать пароходами продовольствие и боезапасы. Взоры были обращены на Балтийский флот, но он еще не отбыл в свой крестный путь. Во главе эскадры Порт‑Артура был назначен капитан Роберт Николаевич Вирен, срочно получивший звание контр‑адмирала. Он располагался на «Баяне». Скорее всего, выдвижение Вирена (а не адмирала Ухтомского) было связано с верой в энергию и «боерасположенность» нового адмирала. Увы. Алексеев достаточно быстро убедился в том, что Вирен не склонен к авантюрным действиям и осторожен не менее своего предшественника Витгефта. В конечном счете Вирен пришел к выводу, что выход эскадры в открытое море равнозначен его потоплению. И он бросил жребий – послал 284 орудия на форты крепости, и сформировал из моряков две роты.
Генерал Стессель был старшим офицером в гарнизоне. Он не подчинился приказу Куропаткина отойти от дел крепости и принять командование Третим сибирским корпусом. Стессель жестоко страдал от дизентерии и несколько отошел от командования осажденными – что имело свой благоприятный эффект: впервые мы видим солидарность морских и сухопутных войск. Постоянная оборонительная работа отвлекла многих от буйного пьянства, и это тоже укрепило дух города. Генералы Смирнов и Кондратенко с невероятной самоотдачей занимались укреплением крепостных фортов; Их беспокоила недостаточность огневой мощи при отражения японских атак.
Кондратенко и Смирнов обретают среди осажденных исключительную популярность, что благоприятно сказывается на боевом духе гарнизона. Защитникам крепости предстояла большая работа. Отдельные оборонительные сооружени соединялись подземными ходами. Уже ощущалась слабость артиллерии – всего лишь несколько шестидюймовых орудий. Кондратенко, забыв о сне и усталости, укреплял форты. Копали траншеи, создавались минные поля, лили бетон, устанавливали электрическое освещение. Шипы на подступах тоже были серьезным обстоятельством – японцы были обуты в хлопчатобумажные тапочки.
И все же. 45‑тысячный гарнизон, если и укрепляется духом, то, похоже, начинает ослабевать плотью – японцы задержали не менее 25 больших и малых судов, направлявшихся в крепость. Отныне доставка припасов исключительно затруднена, и генералы начинают считать лошадей. А японцы используют перехваченные припасы по своему назначению, предварительно их переименовав.
Осада сокрушила много иллюзий. Твердость и упорство японцев, их решимость и самоотверженность на этот раз «играли» против них. Изменив традиционному хладнокровию, они шли на убийственный огонь, но не могли подойти даже к собственно фортам. Сверху русские артиллеристы видели скопления штурмующих войск и могли вести достаточно прицельный огонь.
Прежде чем приступить к собственно крепости, генерал Ноги должен был взять два высоких каменистых холма – «Большой и малый сироты». С этих холмов просматривалась вся панорама изготовившихся к штурму японских войск. Японцы смотрели на город с высот Фэнхуаншана – «Волчьи холмы» (к северу). Ноги решил овладеть «сиротами» с северо‑запада и северо‑востока, его пугала возможность обстрела штурмующих японских колонн мощными корабельными пушками. Командир японского штурмового батальона назвал «сирот» «кусочками мяса между ребрами цыпленка – трудно достать и жалко выкинуть». Вперед было выставлено подразделение инженеров‑камикадзе. Потери японцев были чрезвычайными – более 3 тыс. солдат и офицеров, но они оседлали большого «сироту» 9 августа и приступили к штурму малого.
Это была серьезная потеря для русских, поскольку японцы могли теперь «сверху» смотреть на значительную часть Порт‑Артура. Генерал Ноги стал работать над общим планом штурма. Рантше, будучи в Токио, он склонлс к прямолинейному отчаянному штурму. И сейчас, сидя на «Горе дракона», он пришел к выводу, что его взгляды радикально не изменились. Правда, теперь ему практически не нужна была карта, он смотрел на город‑крепость «вживую». На юго‑западе стоял мощный форт «Ице‑шан», который Ноги успешно штурмовал в ходе войны с Китаем. Ноги видел, что русские значительно укрепили форты крепости. Со своего наблюдательного пункта Ноги видел полоску воды бухты. Ноги считал, что природа в данном случае «поработала» на пользу русским: холмы с отвесными стенами представляли собой естественную укрепленную позицию. На Ноги произвели впечатление инженерные работы русских, умелое сочетание естественных каменных стен и бетона. Красный камень и серый бетон, перемежаемый черными стволами пушек. Фронтальная атака против таких укреплений должна была захлебнуться.
На подходе к городу с севера видна была железная дорога, вступающая в город со стороны широкой плоской долины. Еще одна долина расположилась к западу от Порт‑Артура, в сторону Бухты Луизы. На восток от крепости местность была холмистая, там японцы имели возможность «прятать» свои войска. Оползни, овраги, балки видны были на всех трех направлениях, ведущих к городу, и Ноги решил их использовать для рывка своих атакующих войск. Возможно, русские построили свои оборонительные позиции слишком близко к городу, или это город разросся так быстро у морской бухты?
В Токио Кодама и его правая рука – полковник Мацуката считали ошибкой придавать Порт‑Артуру исключительное значение. Нужно обогнуть город, идти на соединение с основными силами и на время забыть о существовании заминированной бухты. Штурм будет кровавым, а солдаты больше нужны под Ляоянем, где решается судьба войны. Только то обстоятельство, что Объединенный флот нуждается в долговременном ремонте (а это означало предоставить портартурскую эскадру самой себе) заставило Генеральный штаб Японии изменить первоначальную точку зрения и сосредоточиться на вопросе штурма Порт‑Артура. Этот вопрос решался во время встречи начальника штаба Ойямы фельдмаршала Ямагаты и начальника военно‑морского штаба адмирала Ито. Именно от них Ноги получил 24 июня 1904 г. приказ штурмовать и оккупировать Порт‑Артур в ближайшее и кратчайшее время. Предполагалось, что потери в 10 тысяч офицеров и солдат оправдывают решение этой задачи. 3 июля высшие военные и морские чины в Токио решили, что и значительно большие потери оправдают взятие Порт‑Артура. Новый фактор: без взятия Порт‑Артура нельзя будет использовать Инкоу – порт Нюхванга в Ляодунском заливе, где начиналась бесценная для японцев железнодорожная линия, которая должна была помочь им в битве за Ляоян. Если русский Балтийский флот придет до того, как Того залечит свои раны, русские получат бесценное для них преобладание на морях. Но если Порт‑Артур падет, великий Объединенный флот адмирала Того сможет присоединиться к эскадре Камимуры в действиях против владивостокской эскадры русских.
29 июля Ноги решил осуществить фронтальную атаку. «Все, что поглощает время для подготовки атаки, нужно отложить. Нет времени рассуждать, насколько сильны или слабы фортификационные укрепления. Мы должны понять, что численность наших орудий и боеприпасов относительно ограничены». По плану Ноги, основные усилия следовало сосредоточить против Вантаи – «Смотровой террасы», находящейся в самом центре русских укреплений. Следовало вклиниться в ряды русских укреплений и захватить форты «Соснового холма». Создать там опорную базу и броситься на сам город, штурмуя отновременно и восточные форты. Весьма авантюрный план.
Утром 16 августа 1904 г. в Порт‑Артур был послан представитель японского командования. Белый флаг гарантировал его неприкосновенность; его предложение было безапелляционным – сдача японскому сухопутному командованию; корабли сдаются императорскому флоту. Японцы призывали сохранить жизни и не сражаться за безнадежное дело. «Хотя русские продемонстрировали свою храбрость, Порт‑Артур в любом случае неминуемо падет. Чтобы предотвратить бессмысленное кровопролитие и избежать опасности нанесегия японскими войсками ущерба городу, Его Императорское Величество Император Японии предлагает начать переговоры относительно сдачи крепости». Второй документ был передан русской стороне лично от японского императора: «Его Величество Император Японии, исходя из чистой благожелательности и благорасположения, искренне желает, чтобы не воюющие в Порт‑Артуре лица могли быть выведены из‑под удара так далеко, насколько это только возможно, предотвращая действия в их адрес мечом и огнем. Следуя императорской воле, вы можете эскортировать в Дальний и оставить там женщин, детей, священников, дипломатов из нейтральных стран, иностранных военных атташе – если они пожелают покинуть крепость. Можно в этом смысле рассмотреть вопрос и о других категориях находящихся в Порт‑Артуре, если это не задевает наши стратегические интересы».
Отчасти эти послания были адресованы внешнему миру. В войне за расположение тех или иных мировых сил японцам было важно продемонстрировать рыцарские качества и соблюдения норм гуманности в ходе ведения боевых действий. Отчасти японские генералы полагали, что защитники Порт‑Артура, оглушенные морской битвой в Желтом море, ослабнут духом. Умирать за далекие китайские утесы?
Генерал Стессель предложил не давать никакого ответа вовсе. Он нервно ходил по комнате. На что генерал Семенов сказал, что правила военного этикета требуют дачи ответа; он предложил выдать японцам чистый лист бумаги. Но в конечном счете Семенов написал проект ответа, который Стессель, чертыхаясь, подписал: «Честь и достоинство России не позволяют делать шагов, ведущих к сдаче». Русское командование отвергло предлагаемые меры по эвакуации женщин и детей. Их отбытие упростило бы вопросы продовольствия и т. п., но в этом случае японцы могли получить немало полезной информации о состоянии дел в крепости. Поэтому Порт‑Артур никто не покинет.
Ноги пребывал в уверенности: «Условия, сложившиеся в крепости, состояние войск в ней – все это в настоящий момент позволяет думать, что штурм должен быть успешным». В Токио завидовали его уверенности, но не разделяли ее. Генералы Игучи и Нагаока из Имперского генерального штаба полагали, что Порт‑Артур представляет собой непреодолимую крепость. Они предлагали отказаться от фронтальной атаки. Ноги и слышать об этом не желал. Его начальник штаба Иичи Косуке назвал мнения токийских генералов «нонсенсом».
На рассвете 19 августа 1904 г. Ноги начал штурм. Прелюдия – артиллерийская подготовка, затем вперед пошла пехота. Расстояние между русими и японцами было меньше двух километров. Слабость замысла генерала Ноги проявила себя достаточно быстро. Нужно сказать, что именно в Порт‑Артуре привычно квалифицированная японская разведка оказалась ниже обычного уровня. То, что японцы в телескопические трубы воспринимали как простой двухэтажный дом западного стиля, оказалось хорошо прикрытым укреплением русской системы обороны. А стеклянные окна очень быстро превратились в бойницы бетонного дота. Здесь лягут 16 тысяч японцев.
Первая японская дивизия атаковала сопки, обозначенные как «высота 174 метра» и «высота 203», господствующие над окрестностью. Их защищал полковник Третьяков во главе Пятого восточночносибирского пехотного полка и двух рот моряков. И хотя сопки до 11 августа защищали только разведчики, Третьяков работал с обычной ответственностью. Его высоты была окружена с трех сторон рядами окопов и колючей проволоки. И разумную активность стимулировали – его непосредственным начальником был всеми уважаемый генерал Кондратенко.
Японцам удалось все‑таки устранить колючую проволоку и войти во второй ряд окопов – но для этого они потратили весь свой первоначальный порыв в период с 19 по 20 августа. Велики были потери и обороняющихся, но Кондратенко прислал пополнения. Противников теперь разделяли только несколько десятков метров, но русские смотрели на нападающих «свысока» – из верхней линии обороны. Потери были ужасными. Все командиры русских рот были убиты – офицеры не прятались за чужие плечи. Было много раненых. Но сквозь главную линию обороны японцы не прошли. Высота 174 становилась камнем преткновения японского наступления.
Не всех судьба дарит мужеством. Следующее наступление японцев вызвало поток с сопки в город. Но пятьдесят героев из 5‑го полка полковника Третьякова стояли насмерть на вершине высоты. Их отрезали от основной крепости, но они держались. Японские потери при взятии ими высоты 174 насчитывали 1700 человек, русские – 1100 убитыми и ранеными. В конечном счете, оставив восемь орудий, Третьяков отошел к востоку, к «Дивизионному холму». В пяти километрах к востоку от высоты 174 развернулось одно из самых кровавых побоищ. Сюда – лишь 3 километра до Старого города – после мощной артподготовки генерал Ноги послал 9‑ю и 11‑ю дивизии. Начало было для японцев на редкость успешным, но дальнейшее продвижение стоило уже сотни погибших. Для продвижения вперед наступающим нужно было в буквальном смысле перелезать через тела своих погибших товарищей.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 178; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!