Ф. ЭНГЕЛЬС СМОТР ВОЛОНТЕРОВ В АНГЛИИ
С тех пор как вы дали мне возможность поместить в вашей газете отчет о смотре волонтеров в Ньютоне в августе 1860 г., прошло два года. Может быть, вашим читателям будет небезынтересно после столь долгого перерыва снова услышать несколько слов о состоянии и тактической подготовке английского народного ополчения.
На численности и нынешней организации волонтеров я, быть может, остановлюсь вскоре в другой связи; теперь же я ограничусь сообщением, что по официальным данным наличный состав волонтерских формирований исчисляется в 162800 человек, являясь, таким образом, более многочисленным, чем когда‑либо раньше, и сразу же перейду, пользуясь одним примером, к описанию тактической подготовки этих формирований.
2 августа генеральный инспектор всех волонтеров, полковник Мак‑Мердо, производил в Хитон‑парке, находящемся на расстоянии одного часа пути от Манчестера, смотр контингента волонтеров, выставленного этим городом. Войска состояли из 1‑го, 2‑го и 3‑го манчестерских «полков» (6‑й, 28‑й и 40‑й ланкаширские батальоны) и из «полков», выставленных пригородами Ардуиком и Солфордом (33‑й и 56‑й ланкаширские батальоны). Однако из этих так называемых «полков» только три (1‑й и 3‑й манчестерские и ардуикский) явились каждый в составе батальона; остальные два составляли вместе один батальон. В этих батальонах число рядов в роте колебалось от 18 до 21 [Имеется в виду двухшереножный строй. Ред.] ; каждые 8 рот составляли батальон численностью, в среднем, включая и офицеров, до 400 человек. Кроме того, была представлена еще волонтерская кавалерия (32 человека) и артиллерия (две одолженные г‑ном Уитвортом однофунтовые амюзетты и около 150 человек пехоты в качестве прикрытия) тоже из Манчестера. В большинстве батальонов можно было бы выставить пехоты на 100–150 человек больше, но командиры позаботились, по‑видимому, о том, чтобы недостаточно обученные волонтеры остались дома.
|
|
|
Участок, на котором производился смотр (южная часть парка, принадлежащего графу Уилтону, где прежде происходили скачки), представляет собой понижающийся с запада на восток склон холма; справа и слева он ограничен лощинами, которые соединяются у восточного подножия холма, образуя ровный луг площадью, примерно, в 800 шагов в квадрате. Ручей, протекающий вдоль северного подножия холма, за которым местность снова повышается, ограничивает участок с этой стороны; по всем остальным направлениям он замыкается леском, расположенным вдоль стены парка. Совершенно открытый характер местности нарушается только огороженными или незащищенными группами мелкого кустарника, а также отдельными деревьями и кое‑где заболоченными местами.
|
|
|
Смотры полковника Мак‑Мердо, в противоположность большинству обычных волонтерских смотров, всегда производятся без предварительно установленной и сообщенной войскам программы: волонтеры никогда не знают заранее, что им придется делать. Зато передвижения, совершаемые под его командой, бывают лишь такого рода, которые действительно применяются перед лицом врага и исключают всякое тактическое мудрствование. Мак‑Мердо, зять завоевателя Синда, сэра Чарлза Нейпира, и начальник его штаба в Индии, отнюдь не педант, а солдат глубоко практического склада, и вся его деятельность и волонтерских войсках доказывает, что он в этой должности вполне на своем месте.
Бригада встретила инспектора, построенная, как обычно, в линию. После вступительных формальностей он приказал построиться в колонны на одну четверть дистанции (обычная колонна англичан при движениях войск вне сферы неприятельского огня), сомкнуться к середине и изменить фронт колонн захождением вправо, так что упомянутый ровный луг и роща у восточной стены парка оказались перед фронтом. Во время этих перестроений, произведенных быстро и без какого‑либо замешательства, кавалерия рассыпалась в цепь, промчалась через лесок и открыла огонь по предполагаемому неприятелю, но скоро вернулась обратно. После этого правофланговый батальон (6‑й ланкаширский) был выдвинут вперед, причем четыре его роты рассыпались в цепь, а четыре остались на месте в качестве поддержки; два других батальона (смешанный 28‑й и 56‑й ланкаширские и 33‑й ланкаширский) развернули фронт, в то время как левофланговый батальон (40‑й ланкаширский) остался построенным в колонну и вместе с кавалерией расположился на расстоянии 200 шагов позади в качестве резерва. Оба орудия стояли на краю холма, на правом фланге цепи стрелков. До того как был отдан приказ о наступлении, стрелки, роты поддержки и развернутые в линию батальоны лежали распластавшись на земле. В таком положении бригада представляла очень воинственное зрелище, какое мы не привыкли наблюдать во время обычных волонтерских маневров; сразу было видно, что командует настоящий солдат.
|
|
|
Но вот раздался сигнал для цепи стрелков двинуться вперед и открыть огонь. Бой в рассыпном строю был проведен не совсем удачно. Волонтеры, привыкшие по шаблону рассыпаться в цепь на открытой ровной местности своего учебного плаца, слишком тщательно заботились о сохранении равнения, чтобы думать о прикрытии. Естественные рубежи и заросли были для них в диковинку. Особенно сбивали их с толку огороженные кусты, через которые нельзя было пройти; одна рота остановилась перед таким кустарником в тесной лощине и преспокойно стреляла в него, между тем как остальная часть цепи уже давно его обошла и находилась за ним. Кроме того, цепь стрелков постепенно переместилась целиком на левый фланг, так что лесок, в направлении которого была брошена кавалерия, подвергся очень слабой атаке, а фронт развернутых батальонов обнажался все больше и больше. Так как весь план и ход выполнения маневра отнюдь не требовали такого движения, то я полагаю, что это произошло по недосмотру. Артиллерия продвигалась вперед вместе с правым флангом пехоты, все время стреляя, причем оставалась часто неприкрытой, и если мой бинокль меня не обманул, то колеса орудий нередко стояли накренившись на склоне холма.
|
|
|
Затем стрелки еще на некоторое время были усилены рассыпавшимися в цепь ротами поддержки, после чего их отозвали обратно; развернувшиеся батальоны тем временем продвинулись вперед и открыли беглый огонь. Огонь на правом фланге, особенно со стороны 28‑го ланкаширского батальона, был очень энергичным и, пожалуй, несколько торопливым; в центре, на правом фланге 33‑го ланкаширского батальона, перестрелка велась вяло и прерывалась длительными паузами; на левом фланге стреляли довольно беспорядочно. Часть фронта оказалась здесь непосредственно за гребнем, почти вдвое превышавшим рост человека, что, однако, не мешало волонтерам оживленно стрелять прямо перед собой. Тем временем 40‑й ланкаширский батальон подтянулся из резерва к линии фронта на расстояние в 200 шагов и развернулся; справа от него расположился уже вновь соединившийся 6‑й ланкаширский батальон. В обоих батальонах левофланговые взводы рот произвели захождение назад, чтобы пропустить первый эшелон, который начал теперь отходить поротно, сдвоенными рядами. Признаюсь, я совершенно не могу согласиться с этим перестроением, предписанным в данном случае уставом; на этот раз оно понравилось мне меньше, чем когда‑либо. Устав требует, чтобы отступающий первый эшелон сделал поворот кругом и подошел бы, развернутый в линию, ко второму, тоже развернутому эшелону на дистанцию длины фронта роты, а затем, разбившись поротно, проходил через образованные вышеуказанным способом интервалы. Если первый эшелон отходит только из‑за недостатка боевых припасов, когда его ряды не расстроены и нет оснований опасаться немедленной атаки, тогда такой маневр можно, пожалуй, совершить беглым шагом; но для активного противника это был бы самый удобный момент, чтобы двинуть вперед свои главные силы. Здесь же все это было проделано даже не по уставу. Первый эшелон тотчас же разбился по‑ротно, и в этом построении, к тому же весьма неряшливо выполненном, ему пришлось отходить целых 200 шагов без всякого стрелкового прикрытия.
6‑й и 40‑й ланкаширские батальоны открыли теперь, в свою очередь, частый огонь, причем на этот раз огонь был более равномерным и насыщенным, чем у первых двух батальонов. Когда каждый сделал примерно по 4–5 выстрелов (артиллерия все время вела огонь с правого фланга каждого первого эшелона), раздался сигнал отбоя, и первая часть маневров на этом окончилась. До сих пор полковник Мак‑Мердо рассматривал свою бригаду как отдельное соединение, самостоятельно вступившее в бой с предполагаемым противником; расположение и маневрирование войск были направлены против лежащей перед ними местности, занятой неприятелем. С этого момента он выстроил все четыре батальона в одну линию, которая должна была действовать в качестве первого эшелона какого‑то более крупного отряда. Ограниченность пространства не позволяла ему теперь считаться с особенностями лежащей перед ним местности, и, чтобы удержать волонтеров собранными вместе для маневрирования всей массой войск, он не принимал также во внимание весь более дальний огонь стрелковых цепей.
Сначала первый эшелон произвел перемену фронта захождением влево, благодаря чему он оказался на продолжении вышеупомянутой северной лощины. Остальные батальоны развернулись в линию слева от него, и вся линия открыла частый огонь. Затем всю линию начали все больше и больше растягивать влево, для чего батальоны правого фланга один за другим по‑ротно отделялись, маршировали позади фронта на левый фланг и там снова выстраивались. После того как левый фланг был таким образом растянут почти до леска у западной стены парка, линия фронта, начиная с правого фланга, была оттянута назад, описав при этом четверть окружности, причем осью захождения служил левый фланг. За исключением левофлангового батальона, это движение было выполнено, как обычно, посредством построения батальонов в колонны на четверть дистанции, с последующим переходом на новое направление и развертыванием на нем, при этом очень быстро и в полном порядке, несмотря на крутой косогор. В тот момент, когда батальоны вновь развертывались, я проходил как раз вдоль фронта 40‑го ланкаширского батальона, видел, как роты выходили на линию фронта, и должен сказать, что даже самые лучшие из наших линейных войск на континенте выполнили бы это, быть может, более элегантно и «молодцевато», но наверняка не так спокойно и быстро. Во время перестроения полковник Мак‑Мердо несколько раз громко выражал батальону свое полное одобрение. 6‑й ланкаширский батальон также развернулся быстро и в полном порядке; мне приходилось видеть, как французские линейные войска исполняли этот маневр гораздо неряшливее.
После нескольких залпов бригада слева поэшелонно двинулась вперед, с дистанциями в 100 шагов между батальонами, затем остановилась и беглым шагом построилась в каре. Местами это было исполнено не особенно четко, так как во время движения через кустарник ряды несколько расстроились. Батальоны снова развернулись, выдвинулись на линию левофлангового батальона, дали каждый по залпу, в общем довольно стройному, и затем вся бригада, выстроенная в одну линию, двинулась вперед. Мне хотелось бы, чтобы кто‑нибудь из столь многочисленных в Германии офицеров, придерживающихся взгляда, будто молодые войска не могут выполнять движения в линию, видел фронтальный марш этой линии, состоящей из 640 сдвоенных рядов. Местность была крайне неровная. Фронт проходил поперек склона холма, довольно круто понижавшегося с трех сторон; почва была покрыта ямами и кочками; кроме того, было много отдельно расположенных деревьев. Тем не менее, волонтеры прошли несколько сот шагов в полном порядке, с достаточно хорошим равнением, сомкнуто и без отклонений, особенно два батальона в центре (6‑й и 40‑й), и полковник Мак‑Мердо выразил как на месте, так и позднее, в беседе со штаб‑офицерами, свое полное удовлетворение этим движением. В заключение он приказал трубить сигнал к атаке, и тогда вся масса с чисто волонтерским рвением быстро пробежала примерно сотню шагов вниз по склону до открытого поля; это было похоже скорее на состязание в беге, чем на атаку. Когда прозвучал сигнал отбоя, 40‑й ланкаширский батальон остановился, хотя и не с очень хорошим равнением, но в компактном, сомкнутом построении, а 6‑й в несколько худшем порядке. Зато на флангах, особенно на левом, был сильный беспорядок; люди основательно перемешались, многие упали, один волонтер из первой шеренги даже был ранен в икру, так как часть второй шеренги держала здесь штыки наперевес. На этом маневры закончились, войска построились к церемониальному маршу, продефилировали и разошлись по домам.
Мне кажется, что такой пример даст читателям «Allgemeine Militar‑Zeitung»[340] гораздо более наглядное представление о характере и уровне подготовки этих волонтеров, чем всякие доктринерские рассуждения. Хотя в данном случае численность сосредоточенных для смотра войск была невелика, но, тем не менее, именно это и позволило произвести ряд передвижений, применяющихся на практике, которые были бы невозможны при сосредоточении здесь большего числа волонтеров; в Англии для них никогда не хватает места. К тому же батальоны, участвовавшие в смотре, дают хорошее представление об английских волонтерских частях в целом; два батальона, как мы видели, значительно опередили в смысле подготовки оба других и представляли собой крепко сколоченные батальоны крупных городов; два другие, более отсталые по подготовке, уже в силу своего более смешанного состава характерны скорее для волонтерских частей, формируемых в деревне и в небольших городах. В общем, можно сказать, что волонтеры достаточно освоились с главнейшими построениями батальона; они строятся в колонны и развертываются, двигаются в колонне и в линии с достаточной, иногда даже с большой уверенностью. Однако было бы неплохо избавить их от искусственных развертываний и контрмаршей, которые еще предписываются английским уставом, как и уставами многих других стран. Бой в рассыпном строю, который всегда был слабым местом англичан, волонтеры знают лишь в той мере, в какой их можно было научить этому на учебном плацу; но и здесь сказывается заметная разница между различными батальонами. Ошибки, допущенные во время этого смотра, ничем не отличаются, как мы видели, от ошибок, которые можно ежедневно наблюдать на занятиях в наших континентальных кадровых армиях, хотя эти армии и имеют то преимущество, что ими командуют офицеры, поседевшие на учебном плацу. Однако все же нельзя отрицать, что офицеры английских волонтерских войск все еще представляют слабое место во всей организации, хотя и в этом отношении имеется заметное улучшение. Те, кому доставляют удовольствие церемониальные марши, найдут, что и в этом искусстве волонтеры сделали гораздо большие успехи, чем можно было ожидать. Наконец, что касается их достижений на стрельбище, то они безусловно могут померяться силами с любой из европейских постоянных армий и, несомненно, имеют в среднем в каждом батальоне больше хороших стрелков, чем большая часть линейных войск. В конечном итоге, теперь, через три года, можно считать опыт вполне удавшимся. Почти без всяких затрат со стороны государства Англия создала организованную армию в 163000 человек для обороны страны – армию, которая уже настолько подготовлена, что ей достаточно будет пройти обучение в лагерях от трех до шести недель, в зависимости от различной степени подготовки отдельных батальонов, чтобы стать вполне боеспособной полевой армией. А столько времени англичане будут иметь в своем распоряжении даже в самом худшем случае при любой попытке иноземного вторжения.
Написано Ф. Энгельсом в августе 1862 г.
Напечатано в «Allgemeine Militar‑Zeitung» №№ 44 и 45; 1 и 8 ноября 1862 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с немецкого
К. МАРКС
МИТИНГ В ЗАЩИТУ ГАРИБАЛЬДИ
В настоящий момент в Лондоне подготовляется митинг в защиту Гарибальди[341]; другой такой же митинг состоялся вчера в Гейтсхеде, третий назначен в Бирмингеме. Серию этих народных демонстраций открыл во вторник Ньюкасл. Для характеристики своеобразного настроения, господствующего в Англии, мы помещаем ниже краткий отчет о митинге в Ньюкасле. Подобные митинги всегда любопытны. Митинг состоялся в помещении городской ратуши. Г‑н Ньютон (член городского совета) открыл собрание речью, в которой сказал, между прочим, следующее:
«Пока Италия не свободна, не может быть никакой свободы и в Европе. Пока Франция держит в центре Европы большую армию, нет гарантии даже для тех свобод, которыми мы гордимся в настоящий момент. Нельзя ни на минуту забывать, что действительную причину неудачи, постигшей Гарибальди, следует искать не столько в Италии, сколько в Париже. Французский властелин – вот кто действительный виновник его неудачи. (Громкие аплодисменты.) Это та самая власть, которая заставила полностью умолкнуть печать и трибуну, которая задушила, связала, лишила мужества Францию. Я не сомневаюсь, что придет день расплаты, день мести за государственный переворот, что провидение потребует искупления за все грехи и преступления этого переворота! Требуется большое самообладание, чтобы спокойно говорить о поведении Франции по отношению к Италии. Со времен Карла VIII она постоянно была занята тем, что разоряла Италию и использовала ее в качестве предлога для нарушения европейского мира… Я читал где‑то, что древние римляне не посмели судить Манлия перед Капитолием. Найдется ли в Италии клочок земли, который допустит, чтобы на нем судили Гарибальди?..»
Джоз. Коуэн внес предложение обратиться к лорду Расселу с меморандумом о том, чтобы английское правительство побудило французского императора эвакуировать Рим.
«Рим», – сказал он, – «древняя славная столица Италии… Как могло случиться, что этот древний центр цивилизации захвачен войсками чужеземного властителя? Разве французские войска имеют на Рим больше прав, чем на Неаполь, Турин или Лондон? (Громкие аплодисменты.) Папа бежал, отказался вернуться, оставив Рим на три месяца без правительства. Тогда римляне сами избрали себе правительство. И в то время как они были еще заняты его организацией, на них обрушились те самые французы, которые за год до того подали им пример.
Назвать такое поведение непоследовательным было бы недостаточно. Оно подло (бурные аплодисменты), и история заклеймит каждого француза, принявшего участие в этом гнусном деле. За исключением раздела Польши, пожалуй, никогда еще все принципы национальной независимости и международного права не были попраны так бесстыдно, как при удушении Римской республики французскими преторианскими бандами! Рим пал в июне 1849 г., и Луи Бонапарт владеет им по сей день, в течение целых 13 лет!.. Когда его министры заявляли во французском Национальном собрании, что экспедиция вызвана анархией в Риме, они лгали! (Hear, hear! [Правильно, правильно! Ред.]) Когда его офицеры заявляли в Тулоне войскам, отказывавшимся выступить против братской республики, что борьба ведется не с Римом, а с Австрией, они лгали. После высадки армии в Чивита‑Веккиа они снова лгали, выдавая себя не за врагов, а за друзей народа и лицемерно переплетая французские флаги с итальянскими! Французский уполномоченный и его агенты лгали, когда добивались свидания с триумвирами под предлогом ведения переговоров, в действительности же для того, чтобы обследовать состояние городских укреплений. Генерал Удино лгал, когда обязался не атаковывать город раньше 4 июня, но в действительности напал на него 2‑го, застигнув, таким образом, римлян врасплох. Все поведение французов в этом гнусном деле было с начала до конца рассчитанным и лицемерным обманом. (Гром аплодисментов.)
Начиная с Луи Бонапарта и кончая его последним агентом, все они обманывали Рим, французский народ и Европу. Луи Бонапарт никогда не хотел, чтобы Италия была свободной. То, чего он хочет, это Сардинское королевство на севере, другое королевство на юге с королем Мюратом и третье в центре Италии для своего кузена Плон‑Плона. (Аплодисменты и смех.) Эти три маленькие монархии, связанные родственными узами с династией Бонапартов и вдохновляемые из Тюильри, обеспечили бы Луи Бонапарту значительное усиление его могущества в Европе. План был не плох, и его осуществление сделало бы честь ловкости Бонапарта, но Гарибальди сорвал его. (Бурные аплодисменты.) Сам Гарибальди в настоящее время обезоружен. Это возлагает тем большую обязанность на английский народ – положить конец злоупотреблениям французского деспотизма и запереть ворота Рима перед преторианскими ордами узурпатора… Бонапартизм – источник всех бедствий в Европе. Но дни его могущества сочтены… Неумолимая воля, сотни тысяч солдат, изобилие всех смертоносных орудий войны, сенат, набитый раболепными искателями доходных мест, созванная под барабанный бой жандармами и префектами палата представителей, – зато на другой стороне – человеческая природа, стоящая на страже своих извечных прав!» (Бурные аплодисменты.)
Затем г‑н Коуэн мотивировал и зачитал адресованный лорду Расселу меморандум, который был принят единогласно. Неудачная попытка некоего г‑на Рула выступить «в защиту нашего высокого союзника по ту сторону Ла‑Манша» потонула в оглушительном шиканье, свисте, возгласах неодобрения и смехе.
Г‑н Ратерфорд (пастор) внес затем вторую резолюцию, гласившую:
«Настоящее собрание приглашает генерала Гарибальди поселиться в Англии и заверяет его в неизменном и все возрастающем восхищении со стороны английского народа».
Мотивируя свое предложение, г‑н Ратерфорд, между прочим, заметил:
«Если в Риме для папы окажется слишком жарко, то и он также сможет найти пристанище в Англии. Мы даже будем его приветствовать – не как светского государя, а как главу величайшей церкви».
Предложение прошло единогласно. Председательствующий закрыл собрание резкой репликой в адрес «парижского деспота».
«Пусть он вспомнит о древней Италии с ее Брутом и Кассием; пусть вспомнит о Немезиде, неотступно следующей за ним по пятам; пусть подумает, подобно Макбету, о том, что рука с оружием и голова в шлеме могут внезапно вырасти из‑под земли, и пусть не забывает, что не у всех Орсини, отрублены головы».
Так сказал г‑н муниципальный советник Ньютон.
В настоящий момент язык английских газет и митингов напоминает обстановку в первые дни после coup d'etat, представляя резкий контраст по сравнению с позднейшими гимнами в честь «спасителя общества».
Написано К. Марксом, 11 сентября 1862 г.
Напечатано в газете «Die Presse» № 256, 17 сентября 1862 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с немецкого
К. МАРКС
НУЖДА РАБОЧИХ В АНГЛИИ
Уже два месяца в здешней печати ведется полемика, данные которой, пожалуй, представляют для будущего историка английского общества несравненно больший интерес, чем все каталоги всемирной выставки[342], как иллюстрированные, так и неиллюстрированные.
Вспомним, что незадолго до закрытия парламента под давлением крупных промышленников через обе палаты в самом спешном порядке был проведен билль о повышении налога в пользу бедных в муниципалитетах Ланкашира и Йоркшира. Это мероприятие, имеющее само по себе весьма ограниченное значение, затрагивает главным образом мелкую буржуазию фабричных округов и лишь едва задевает landlords (крупных земельных собственников) и cottonlords (хлопчатобумажных лордов). Во время обсуждения билля Пальмерстон обрушился на хлопчатобумажных лордов, рабочие которых умирают на улицах от голода, в то время как сами они чудовищно обогащаются путем спекулятивных сделок с хлопком. Их «masterly inaction» (мастерскую бездеятельность) во время кризиса он объяснял также «спекулятивными» мотивами. Еще при открытии сессии лорд Дерби заявил, что недостаток хлопка явился для фабрикантов deus ex machina [буквально: «богом из машины» (в античном театре актеры, изображавшие богов, появлялись на сцене с помощью особых механизмов); в переносном смысле – неожиданно появляющееся лицо или обстоятельство, которое спасает положение. Ред.] , ибо невероятное переполнение рынков должно было повлечь за собой ужаснейший кризис, если бы Гражданская война в Америке внезапно не прервала подвоза сырья. Кобден в качестве представителя промышленников ответил трехдневной язвительной речью, направленной против внешней политики Пальмерстона.
После закрытия парламентской сессии борьба продолжалась в печати. Обращения к английской публике с призывом о помощи страдающему рабочему населению и непрестанно растущая нищета в фабричных округах давали каждый день все новые поводы для продолжения борьбы. «Morning Star» и другие органы промышленников напоминали о том, что граф Дерби и целый рой аристократов своей ежегодной земельной рентой в 300000 и более фунтов стерлингов с земельных владений, расположенных в фабричных округах, где земля, ранее не имевшая никакой ценности, словно по волшебству достигла ее нынешней цены, обязаны только промышленной деятельности, в которой сами они не принимают участия. «Morning Star» дошла до того, что определила размеры благотворительных взносов, которые надлежит сделать Дерби и прочим крупным лендлордам. Так, например, она установила для Дерби взнос в размере 30000 фунтов стерлингов. Вскоре после роспуска парламента лорд Дерби действительно созвал в Манчестере митинг для сбора благотворительных взносов. Он сам пожертвовал сумму в 1000 фунтов стерлингов; другие крупные землевладельцы также подписались на соответствующие суммы. Результат получился не блестящий, но земельная аристократия хоть что‑то сделала. Она била себя в грудь с возгласом: «Salvavi animam meam!» [ «Я спас свою душу!» Ред.].
Магнаты хлопчатобумажной промышленности между тем упорно сохраняли позу «стоиков». Их нигде нельзя было найти – ни в местных комитетах, созданных для помощи нуждающимся, ни в лондонском комитете. «They are neither here nor there, but they are on the Liverpool market» («Их нет ни здесь, ни там, они на ливерпульском рынке»), – пишет одна лондонская газета. Торийские газеты и «Times» изо дня в день мечут громы и молнии против хлопковых деспотов, которые, высосав миллионы «из крови и плоти рабочих», отказываются теперь пожертвовать хотя бы грош на сохранение «источника их богатства». Газета «Times» послала своих репортеров в фабричные округа: их весьма подробные сообщения никоим образом не могут способствовать популярности «cottonlords». Зато газеты промышленников – «Morning Star», «Economist», «Manchester Guardian» и т. д. – обвиняют «Times» в разжигании классовой борьбы с целью замазать виновность правительства, его хозяйничанье в Индии и т. д. Более того, «Times» обвиняется в «коммунистических тенденциях». «Times», очевидно, весьма обрадовавшись случаю восстановить свою популярность, отвечает с едкой иронией: если «cottonlords», с одной стороны, поступают весьма разумно с экономической точки зрения, используя нынешний недостаток хлопка в целях спекуляции, то, с другой стороны, они завзятые коммунисты, и притом «коммунисты самого худшего сорта». Эти богатые господа очень хотели бы, чтобы Англия взяла на себя все расходы и тем самым сохранила для них наиболее ценную часть их капитала без каких бы то ни было затрат с их стороны. Ведь их капитал состоит не только из фабрик, машин и банковских вкладов, но в еще большей степени из хорошо обученных рабочих армий Ланкашира и Йоркшира. И в тот момент, когда эти господа сами закрывают свои фабрики, чтобы продавать сырье с 500 процентами прибыли, они еще требуют, чтобы английский народ содержал распущенные ими армии.
Во время этой необычной распри между земельной и промышленной аристократией – кто из них больше высосал соков из рабочего класса и кто из них меньше всего обязан помочь нуждающимся рабочим – с самими нуждающимися происходят такие вещи, о которых и понятия не имеют поклонники «great exhibition» [ «великой выставки». Ред.] на континенте. Событие, о котором я расскажу ниже, было официально засвидетельствовано.
В маленьком коттедже в Гоксхолме, близ Падмондена (Западный Райдинг в Йоркшире) жил отец с двумя дочерьми; отец был стар и немощен, дочери добывали себе хлеб работой на хлопчатобумажной фабрике г‑на Халлиуэлла. Они занимали жалкую комнату в нижнем этаже, в нескольких футах от грязной канавы; над их окном находилась лестница, которая служила ходом для жильцов верхнего этажа. Эта лестница лишила их жалкую конуру света. В самые лучшие времена они зарабатывали лишь столько, сколько необходимо для того, чтобы «сохранить душу в теле», но за последние пятнадцать недель иссяк единственный источник заработка. Фабрика закрылась; семья осталась без всяких средств к существованию. Шаг за шагом нищета затягивала их в свою бездну. Каждый час приближал их к могиле. Скудные сбережения были скоро исчерпаны. Пришел черед жалкой мебели, платью, белью – всему, что можно было продать или заложить, чтобы превратить это в хлеб. Точно известно, что в течение четырнадцати педель они, не заработав ни единого фартинга, ни разу не обратились за помощью к приходу.
В довершение беды старик уже месяц болел и был не в силах встать с постели. Трагедия Уголино и его сыновей повторилась лишь без сцен каннибализма в падмонденской хижине. Дней восемь тому назад (12‑го числа) более крепкая из обеих девушек, дойдя до крайнего отчаяния, решилась, наконец, пойти к попечителю о бедных и рассказать ему горестную повесть. Сей господин, как это ни покажется невероятным, ответил, что он ничего не может сделать для семьи до будущей среды. Трое несчастных страдальцев должны потерпеть еще пять дней, пока могущественный палач не соблаговолит, наконец, оказать помощь. Семья стала ждать, ничего другого ей не оставалось делать. Наконец, наступила долгожданная среда, когда официальная благотворительность должна была кинуть голодающей семье крохи хлеба; тут жители села были напуганы слухом, что одна из сестер умерла от голода. Ужасный слух оказался правильным. Распростертый на жалких нарах, в окружении символов страшной нищеты, лежал труп девушки, умершей от голода; отец ее, истощенный и беспомощный, рыдал в своей постели; у оставшейся в живых сестры едва хватило сил рассказать историю своих страданий. Мы знаем по опыту, чем кончится этот ужасный случай, отнюдь не исключительный в наше время. Будет произведен осмотр умершей. Coroner (следователь, осматривающий трупы) станет распространяться насчет благожелательного духа английского закона о бедных, вновь сошлется на превосходный аппарат для проведения закона в жизнь, чтобы prima facie [сразу же. Ред.] доказать, что закон никак не может быть ответственным за этот печальный случай. Попечитель сумеет оправдаться, и если даже суд не наговорит ему комплиментов, то во всяком случае для своего успокоения он узнает, что за ним нет ни малейшего прегрешения. Наконец, присяжные увенчают эту комедию торжественным приговором: «Died by the visitation of God» (Скончалась по воле божьей).
Написано К. Марксом около 20 сентября 1862 г.
Напечатано в газете «Die Presse» № 266, 27 сентября 1862 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с немецкого
К. МАРКС
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 191; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!