Всего 402 повозки, 1791 лошадь, 3000 человек. 12 страница

Барклай‑де‑Толли, Михаил – русский князь и фельдмаршал; родился в Ливонии в 1759 г., умер в Инстербурге, в Восточной Пруссии, 25 мая 1818 года. В 1769 г., еще не достигнув 11 лет, он поступил в русскую армию и в течение 29 лет участвовал, находясь в ее рядах, в различных кампаниях против турок, шведов, поляков, но до 1798 г. оставался в небольших чинах. Он отличился в кампании 1806 года. Его военная слава берет свое начало с 1807 г., когда во главе русского авангарда он с величайшей доблестью защищал Прёйсиш‑Эйлау, оказывая длительное сопротивление на улицах, в церкви и на кладбище этого города[70]. В 1808 г. он принудил шведов отступить в Карелию, а в 1809 г., в качестве генерала от инфантерии, повторил в гораздо более широком масштабе знаменитый переход Карла‑Густава по замерзшим водам Малого Бельта, переправив 12000 русских с артиллерией, боевыми припасами, провиантом и обозом через покрытый льдом Ботнический залив. Он взял Умэо, ускорил своим появлением готовившийся против Густава IV переворот и принудил шведов просить мира[71]. После 1810 г. ему было поручено управление русским военным министерством.

В 1812 г. он принял командование 1‑й Западной армией, Ее главные силы, находившиеся под его непосредственным командованием и, согласно преувеличенным официальным сообщениям, насчитывавшие будто бы 550000 человек, как оказалось в действительности, состояли всего из 104000 человек, а общее число войск, расположенных между берегами Балтики и рекой Прутом, не превышало 200000 человек. Поэтому отступление русской армии, – первоначальный план которого Наполеон в своих мемуарах, написанных им на острове Св. Елены[72], ошибочно приписывал Барклаю‑де‑Толли, тогда как он был разработан задолго до разрыва между Россией и Францией прусским генералом Фулем[73], а после объявления войны на его осуществлении снова настаивал перед Александром Бернадот, – стало теперь делом не свободного выбора, а суровой необходимости. Великой заслугой Барклая‑де‑Толли является то, что он не уступил невежественным требованиям дать сражение, исходившим как от рядового состава русской армии, так и из главной квартиры; он осуществил отступление с замечательным искусством, непрерывно вводя в дело некоторую часть своих войск, с целью дать князю Багратиону возможность соединиться с ним и облегчить адмиралу Чичагову нападение на тылы противника. Когда он оказывался вынужденным дать сражение, как это было под Смоленском[74], он занимал позицию, которая не позволяла сражению стать решающим. Когда, недалеко от Москвы, нельзя уже было избежать решающего сражения, он выбрал сильную позицию у Гжатска, почти недоступную атаке с фронта, обойти которую можно было только обходными путями большой протяженности[75]. Он уже расположил свои войска, когда прибыл Кутузов, в руки которого благодаря интригам русских генералов и ропоту русской армии по поводу того, что священной войной руководит иностранец, было теперь передано верховное командование. В пику Барклаю‑де‑Толли Кутузов покинул позицию при Гжатске, в результате чего русской армии пришлось принять сражение на невыгодной позиции у Бородина. В этом сражении 26 августа {по старому стилю; о сражении см. настоящий том, стр. 256–261. Ред.} Барклай, командовавший правым крылом, был единственным из генералов, который удержал свою позицию и не отступал до 27‑го, прикрыв таким образом отступление русской армии, которая, если бы не он, была бы полностью уничтожена. После отступления от Бородина за Москву именно Барклай‑де‑Толли снова предупредил всякие бесполезные попытки защитить священную столицу.

Во время кампании 1813 г. Барклай 4 апреля взял крепость Торн, разбил Лористона при Кёнигсварте; после поражения при Бауцене 8 мая он прикрыл отступление союзной армии, выиграл сражение при Гёрлице, способствовал капитуляции Вандама и отличился в сражении при Лейпциге[76]. Во время кампании 1814 г. он не командовал какой‑либо самостоятельной группой войск, и деятельность его носила скорее административный и дипломатический, нежели военный характер. Строгая дисциплина, которой он подчинил войска, находившиеся под его непосредственным контролем, снискала ему доброе имя среди французского населения. По возвращении Наполеона с Эльбы он прибыл слишком поздно из Польши, чтобы принять участие в сражении при Ватерлоо, однако участвовал во втором вторжении во Францию. Он умер во время путешествия на воды в Карлсбад. Последние годы его жизни были омрачены клеветой. Он был бесспорно лучший генерал Александра, непритязательный, настойчивый, решительный и полный здравого смысла.

Написано К. Марксом и Ф. Энгельсом 10–15 сентября 1857 г.

Напечатано в «New American Cyclopaedia», т. II, 1858 г.

Печатается по тексту энциклопедии

Перевод с английского

К. МАРКС

БЕРТЬЕ

Бертье, Луи Александр – маршал Франции, князь и герцог Невшательский и Валанженский, князь Ваграмский; родился в Версале 20 ноября 1753 г., убит в Бамберге 1 июня 1815 года. Он получил военное воспитание благодаря заботам отца, начальника инженерно‑топографического корпуса во время царствования Людовика XVI. Из королевского топографического бюро он перешел в армию, сначала в чине лейтенанта генерального штаба, а затем драгунского капитана. В американской войне за независимость[77] он служил под командованием Лафайета. В 1789 г. Людовик XVI назначил его начальником национальной гвардии Версаля, а 5 и 6 октября 1789 г., равно как 19 февраля 1791 г., он оказал большие услуги королевской семье[78]. Однако он понял, что революция открыла широкие возможности для военных талантов, и мы находим его поочередно начальником генерального штаба при Лафайете, Люкнере и Кюстине. Во времена террора он избежал подозрений, проявив большое усердие в вандейской войне. Проявленная им личная храбрость при обороне Сомюра 12 июня 1793 г. получила одобрительный отзыв в сообщениях комиссаров Конвента[79]. После 9 термидора[80] он был назначен начальником генерального штаба Келлермана, и, настояв на занятии французской армией линии Боргетто, содействовал тому, что наступление неприятеля было приостановлено. Таким образом, его репутация как начальника генерального штаба установилась еще до того, как Бонапарт выдвинул его на этот пост. В кампании 1796–1797 гг., в сражениях при Мондови (22 апреля 1796 г.), Лоди (10 мая 1796 г.), Кодоньо (9 мая 1796 г.) и Риволи (14 января 1797 г.), он показал себя также хорошим дивизионным генералом[81].

Слабохарактерный, но упорный и энергичный, наделенный геркулесовским здоровьем, что позволяло ему работать по восемь ночей подряд, обладавший изумительной памятью на все, что касалось деталей военных действий, как‑то: движения корпусов, численности войск, расквартирования, командного состава, быстрый в исполнении, так что на него всегда можно было положиться, аккуратный и точный, очень сведущий в пользовании картами, весьма проницательный в оценке особенностей местности, усвоивший искусство доносить о самых сложных военных движениях простым и ясным языком, достаточно опытный и сообразительный, чтобы знать во время боя куда следует направить полученные приказы, и умевший лично проследить за их выполнением, живой телеграф своего начальника на поле сражения и его неутомимо пишущий автомат за рабочим столом штаба, он был образцом штабного офицера для генерала, который все высшие штабные функции оставлял за собой. Несмотря на его возражения, Бонапарт в 1798 г. поставил его во главе армии, предназначенной для овладения Римом, провозглашения там республики и пленения папы[82]. Будучи одинаково не в силах ни предотвратить грабежи, совершенные в Риме французскими генералами, интендантами и поставщиками, ни прекратить бунта среди французских солдат, он передал командование генералу Массена и отправился в Милан, где влюбился в прекрасную г‑жу Висконти; его экстравагантное длительное страстное увлечение ею снискало ему во время египетской экспедиции[83] прозвище вождя faction des amoureux {партии влюбленных. Ред.} и стоило ему большей части тех 40000000 франков, которые в разное время пожаловал ему его высочайший повелитель.

По возвращении из Египта он поддерживал интриги Бонапарта в дни 18 и 19 брюмера[84] и был назначен на пост военного министра, который занимал до 2 апреля 1800 года. Вновь назначенный начальником генерального штаба во время второй итальянской кампании, он в известной степени содействовал тому, что Бонапарт попал в явно ложное положение при Маренго, доверившись ложным донесениям относительно маршрута и расположения австрийской армии[85]. Заключив после победы перемирие с генералом Меласом, он выполнял ряд дипломатических поручений, а затем возвратился в военное министерство, которым управлял до провозглашения империи.

С этого времени он неотлучно находился при особе императора, которого сопровождал во всех его кампаниях в качестве начальника генерального штаба в чине генерал‑майора большой армии[86]. Наполеон щедро осыпал его титулами, званиями, наградами, пенсиями и дарами. 19 мая 1804 г. он был произведен в маршалы империи, был награжден лентой большого креста Почетного легиона и получил звание обер‑егермейстера Франции. 17 октября 1805 г. ему выпала честь принять участие в выработке с Макком условий капитуляции при Ульме[87]. Из прусской кампании 1806 г., он вернулся домой с титулом суверенного князя Невшателя и Валанжена. В 1808 г. ему было приказано вступить в брак с принцессой Марией‑Елизаветой Баваро‑Биркенфельдской, племянницей баварского короля {Максимилиана I Иосифа. Ред.} , и ему было пожаловано звание вице‑коннетабля Франции. В 1809 г. Наполеон назначил его главнокомандующим большой армией, предназначенной действовать из Баварии против Австрии. 6 апреля он объявил войну, а уже 15 умудрился поставить всю кампанию под угрозу. Он разделил армию на три части, поместив Даву с половиной французских сил у Регенсбурга, Массена с другой половиной – у Аугсбурга, а между ними, у Абенсберга, расположил баварцев, так что эрцгерцог Карл при быстром продвижении вперед мог бы разбить все три группы войск поодиночке. Медлительность австрийцев и прибытие Наполеона спасли французскую армию. Однако под непосредственным наблюдением своего начальника и в должности, более соответствующей его способностям, он в этой же кампании превосходно выполнял свои обязанности и к длинному списку своих титулов прибавил еще титул князя Ваграмского[88].

Во время русской кампании он потерпел провал и в должности начальника генерального штаба. После сожжения Москвы он даже оказался неспособным правильно истолковывать приказы своего начальника; однако, несмотря на его настойчивые просьбы позволить ему вернуться с Наполеоном во Францию, последний приказал ему оставаться вместе с армией в России. Ограниченность его ума и приверженность к рутине теперь полностью проявились в условиях грозного превосходства сил, против которых пришлось бороться французам. Верный своим привычкам, он отдавал батальонам, а иногда и ротам арьергарда такие приказания, словно этот арьергард состоял по‑прежнему из 30000 человек; он отводил позиции полкам и дивизиям, которых давно уже не существовало, и чтобы возместить чем‑нибудь свою собственную бездеятельность, увеличивал число курьеров и предписаний. В 1813–1814 гг. мы опять застаем его на его обычном посту {то есть на посту начальника генерального штаба. Ред.} . После объявления сенатом о низложении Наполеона Бертье под ложными предлогами улизнул от своего покровителя и еще до его отречения заявил о своей верности сенату и временному правительству[89], а затем, во главе маршалов империи, отправился в Компьен, чтобы приветствовать Людовика XVIII в самых раболепных выражениях. 4 июня 1814 г. Людовик XVIII сделал его пэром Франции и командиром роты вновь созданной королевской гвардии. Свое Невшательское княжество он уступил королю Пруссии в обмен на пенсию в 34000 флоринов. По возвращении Наполеона с Эльбы он последовал за Людовиком XVIII в Гент. Однако за сокрытие письма, полученного от Наполеона, он впал у короля в немилость и удалился в Бамберг, где 1 нюня 1815 г. был убит шестью лицами в масках, которые выбросили его из окна дворца его тестя. Мемуары Бертье были изданы в Париже в 1826 году[90].

Мы поможем в написании ваших работ!