Формирование средневековых индийских литератур 5 страница
Однако это тяготение средневековой литературы к канону, традиционность и повторяемость сюжетов и сюжетных моделей, система правил и запретов не приводили ее к однообразию. Более того, «эстетика тождества» будила творческую фантазию поэта, заставляла его сказать об уже много раз сказанном традиционно, т. е. с использованием определенного набора средств, но глубоко по-своему. Это, между прочим, было одной из причин пробуждения авторского сознания (неизвестного на ранних стадиях развития словесного искусства Средневековья), хотя и привнесение в произведение «авторского начала» часто оказывалось нормативным и фиктивным. В своих поисках нетрадиционного в традиционном, оригинального в шаблонном средневековые поэты углубили и усилили многозначность художественного слова и образа. Вся литература эпохи насквозь аллегорична. Она полна иносказаний, реминисценций, многозначительных символов, потаённого смысла. Когда японские поэты описывали в пяти строках танки цветущую ветку сакуры или бамбук, клонящийся на ветру, они раскрывали не только чувство близости к природе, но и богатую гамму человеческих переживаний — радость, надежду, печаль. Аллегория и иносказание были обязательным компонентом целого ряда жанров и лирических форм. Например, как цепь аллегорий строятся западноевропейские бестиарии, где каждое из описанных животных символизирует те или иные пороки, добродетели или даже членов божественной Троицы. Немало было аллегоризма в любовной поэзии; так, у тамильских бхактов, у персидских суфиев, у ряда поздних провансальских трубадуров в очень зримых, чувственных описаниях всех радостей любовного переживания и восторгов обладания скрывался иной, основной смысл — приобщение к божественной мудрости и благодати. В многосмысленности памятников средневековой литературы неизменно оставалось место для морали. Назидательность всегда была отличительной чертой словесности Средних веков и на исходе эпохи стала во многом тормозом в поступательном движении литературы. Она порой сводила на нет те несомненные достижения в изображении мира и человека, которые эта литература накопила за тысячу лет своего существования. Изображение это было откровенно и прокламированно условным (мифологическое восприятие действительности лишь сменялось наивно реалистическим). Человек изображался еще изолированно, вне его социальной и — главное — психологической детерминированности. Основной интерес для писателей Средневековья представлял человеческий поступок, деяние, жест, но в очень ограниченном и условном наборе ситуаций. Также — и мир человеческих переживаний. Приметы вещного мира также давались изолированно; пропорции между ними не были соблюдены. Поэтому они не складывались в полную реалистическую картину окружающего мира. Однако средневековая литература непрерывно накапливала опыт все более глубокого и адекватного воспроизведения действительности, познания мира и человека. Этот процесс накопления реалистических черт сопутствовал и непрерывному — в масштабах всемирной литературы — расширению состава литературы как за счет постоянного возникновения новых направлений, жанров и форм, так и благодаря включению в общий процесс все новых молодых литератур. Средневековая литература была столь богата и многообразна, что без опоры на ее опыт не смог бы осуществляться литературный процесс в следующие за Средневековьем эпохи. Поэтому полного отрицания традиций Средних веков не могло произойти. Да в большинстве регионов Старого Света такого отрицания, открытого, сознательного и прокламированного, и не было. Для многих литератур Востока традиции Средневековья, пусть в очень трансформированном виде, просуществовали практически до первой половины XIX столетия. Для таких литератур эти традиции были национальной классикой. На Западе полного отказа от подобных традиций также не произошло. Здесь было отброшено лишь все косное и застылое, что содержалось в средневековой культуре. И хотя средневековая литература знала периоды несправедливого забвения и предвзятых оценок, благодаря усилиям не одного поколения ученых-медиевистов эта культура оценивается теперь по достоинству, с учетом всех ее достижений и утрат как один из существеннейших этапов в литературном развитии человечества. Советской наукой поставлен вопрос о правомерности и необходимости изучения литературного процесса в эту эпоху в масштабах литературы всемирной. Литературы Южной и Юго-Восточной Азии [III—XIII вв.] 23 ВВЕДЕНИЕ В процессе распада старых и образования новых культурно-исторических зон, происходившем на последнем этапе периода Древности, индийская литература (точнее, литература народов Индостанского субконтинента, на котором в настоящее время расположены независимые государства Индия, Пакистан, Непал и Бангладеш) выделяется в самостоятельный литературный регион. Генетические связи, существовавшие некогда между древнеиндийской литературой и древнеиранской, давно уже потеряли свое значение, и, когда в начале II тыс. н. э. в результате мусульманского проникновения в Северную Индию возобновляются контакты между двумя культурами, их взаимодействие происходит на совершенно новой основе: скрещиваются и взаимно обогащаются независимо друг от друга сложившиеся средневековые литературные традиции, и в ряде случаев (например, в литературе урду) создаются условия для возникновения так называемого индо-мусульманского культурного синтеза. В то же время в самой индийской литературе все более усиливаются дифференцирующие тенденции. Наряду с санскритской литературой, доминирующей на Севере Индии, на Юге — уже в первых веках нашей эры ширится влияние литературы тамильской, а со второй половины I тыс. начинают складываться многочисленные новоиндийские литературы, в первую очередь на дравидских, а затем и на индоарийских языках. Поэтому применительно к эпохе Средневековья мы уже не вправе исходить, как это было ранее, из представления об одной, более или менее целостной индийской литературе, но должны говорить об индийских литературах, которые имеют много общего, но которые многое и разъединяет. Развиваются эти литературы не всегда синхронно, но они постоянно контактируют друг с другом и в целом сходны по своим историческим судьбам. Существенной особенностью индийского литературного процесса в рассматриваемый период является также то, что понятия «литература Средних веков» и «средневековая литература» в нем не совпадают. Средние века, или период господства феодальных отношений, наступают в Индии, согласно точке зрения большинства специалистов, в середине I тыс. н. э. Между тем санскритская литература, которая в этом тысячелетии успешно развивается и как раз к его середине достигает наибольшего расцвета, принадлежит по своему характеру и свойствам к литературам древнего типа. Не случайно ее — вместе с произведениями на языках ведийском, пали и пракритах — с полным правом называют также литературой древнеиндийской. И только в конце I тыс., с появлением новоиндийских литератур, в Индии на авансцену литературного процесса выдвигаются литературы собственно средневековые. Санскритскую литературу на всем протяжении ее существования — и в Древности, и в Средневековье — отличает четко выраженное внутреннее единство, последовательная преемственность эстетических принципов и традиций. Ее, безусловно, следует считать типологически целостным явлением, сопоставимым в своих основных чертах с литературами европейской античности и других народов Древнего мира. В этой связи показательно, что, подобно многим литературам Древности, санскритская литература и I тыс. до н. э., и I тыс. н. э. играла роль своего рода «античного» наследия по отношению к литературам новоиндийским и, более того, многим литературам Южной и Юго-Восточной Азии: яванской, малайской, тайской, лаосской, кхмерской, бирманской, сингальской. Среди этих литератур яванская достигла высокой ступени развития уже к началу II тыс. н. э.; о становлении других мы располагаем немногими сведениями и, как правило, их первые дошедшие до нас художественные тексты датируются более поздним временем. Но всякий раз мы убеждаемся, что древнеиндийские религиозные и светские памятники — как в переводах, так и в санскритских или палийских оригиналах — имели для истории этих литератур значение, сходное со значением памятников греческой и римской античности для Европы. Первый этап развития древнеиндийской литературы, рассмотренный в первом томе «Истории всемирной литературы», был связан в основном с формированием четырех грандиозных литературных комплексов: ведийского, буддийского, джайнского религиозных канонов и санскритского эпоса. В первых веках нашей эры начинается новый ее этап, который по аналогии 24 с развитием иных древних литератур правомерно назвать классическим. Если ранее подавляющее большинство памятников древнеиндийской словесности были устными (или по крайней мере, устного происхождения), то теперь художественное творчество становится в основном письменным. Если литература вед, эпоса, религиозных канонов буддистов и джайнов была по существу анонимной и литературное произведение выступало скорее как одно из проявлений жизнедеятельности коллектива, чем как творение отдельной личности, то теперь все развитие индийских литератур связано с именами реальных и чтимых в культурной традиции авторов, таких, как Ашвагхоша, Калидаса, Дандин, Бхартрихари, Бхавабхути и др. Если, наконец, древнейшая индийская литература была по преимуществу литературой синкретической, то в литературе I тыс. н. э. эстетические, собственно художественные задачи выдвигаются на первый план. Эти принципиальные изменения в характере литературы были в конечном счете связаны с глубокими изменениями в политической и духовной жизни Индии и так или иначе обусловлены ими. Борьба с иноземными вторжениями на рубеже старой и новой эры, с одной стороны, содействовала выводу Индии из состояния относительной культурной замкнутости, а с другой — способствовала внутренней консолидации индийского общества, вступавшего на путь феодального развития. Консолидация сказалась и в расширении сферы употребления санскрита как делового, культового и литературного языка, и в утверждении общих социальных и правовых норм, и в укреплении в качестве господствующей религии индуизма, постепенно вытеснившего буддизм за пределы Индии, и в складывании больших государств, одно из которых, империя Магадхи при династии Гуптов, в IV—V вв. распространило свою власть на всю Северную и Центральную Индию. Гуптскую эпоху иногда называют «золотым веком» древнеиндийской культуры. Именно тогда или во всяком случае в близкое той эпохе время были сформулированы основные доктрины индийской классической философии, значительных успехов (часто на много веков опережающих развитие науки в Европе) добились естествознание, математика, астрономия и медицина; наивысшего расцвета, насколько можно судить об этом по многим сохранившимся до наших дней памятникам Аджанты и Санчи, Матхуры и Эллоры, достигли изобразительные искусства: архитектура, живопись и скульптура. Тогда же, по-видимому, жил и творил Калидаса, чье имя впоследствии стало как бы олицетворением идеала и духа древнеиндийской культуры. Калидасой были созданы классические произведения во всех трех основных жанрах санскритской литературы: так называемом литературном, или «искусственном», эпосе, лирической поэме и драме. Одно это показывает, какой путь прошла древнеиндийская литература от тех синкретических сводов, какими она была представлена в I тыс. до н. э., до времени жизни Калидасы. Этот путь потребовал нескольких веков (I — начало IV в. н. э.), составивших начальный период истории классической санскритской литературы. В течение начального периода завершилась автономизация литературы среди других видов творческой деятельности, произошла дифференциация литературных жанров и стилей, появилась литературная теория. Достижения литературы этого периода воплотились в таких широко известных памятниках, как «Натьяшастра» и «Панчатантра», в творчестве таких выдающихся писателей, как Ашвагхоша и Бхаса, Хала и Гунадхья. Следующий период, начало которого совпадает с гуптской эпохой, приходится на IV—VIII вв. Санскритская литература этого времени развивается на базе уже сложившегося литературного канона, который был зафиксирован в пользовавшихся заслуженным авторитетом трактатах по поэтике (Бхамахи, Дандина, Ваманы, Удбхаты и др.) и получил образцовое воплощение в поэмах и драмах Калидасы. То обстоятельство, что произведения санскритской классики опираются на устойчивый канон изобразительных средств, имеет весьма существенное значение для их оценки и понимания. Санскритская литература, как и вообще любая древняя или средневековая литература, была литературой по преимуществу традиционной. В ней господствовали традиционные темы, традиционные сюжеты, традиционные образы (восходящие в значительной части к древнему эпосу), которые оставляли, казалось бы, мало места для самовыражения писателя. Руководствуясь современными литературными критериями, можно было бы представить себе, что читатели средневекового индийского поэта ждали не столько нового и неожиданного, сколько знакомого и привычного. Однако такое представление на самом деле односторонне и неточно. Совмещение, диалектика «привычного» и «нового» — необходимое условие читательского восприятия в любую эпоху, только содержание и соотношение этих понятий постоянно меняются, их границы расширяются или сужаются. Средневековый поэт, действительно, творит по канону, а не вопреки ему, и традиционалистский характер его произведений очевиден и неоспорим, но, если он поэт истинный, традиционные мотивы, характеры, образы всякий раз приобретают 25 в его творчестве необычное наполнение или интерпретацию, раскрываются в неожиданных ракурсах и оттенках. В средневековой Индии высоко ценилось изобразительное мастерство писателя, особенно рельефно выступающее на фоне сравнительно ограниченного набора канонических приемов, однако дело здесь не просто в писательской технике: за этим мастерством, как правило, стояла индивидуальность художника, индивидуальность его стиля и мировосприятия. Поэтому мы всегда отличим гармоничного и философичного лирика Калидасу от страстного и противоречивого проповедника Бхартрихари, изящного и утонченного Харшу от динамичного и демократичного Шудраки, остроумного и трезвого Дандина от неторопливого и щедрого на вымысел Баны. Произведения этих писателей, так же как и других поэтов, драматургов и романистов IV—VIII вв., разнообразны и оригинальны, и в то же время они созданы в согласии с нормами традиционного эстетического канона, каким он сложился в классический период санскритской литературы. Однако с конца VIII в. в условиях углубления противоречий общественной жизни и усиления феодальной раздробленности Индии творческие возможности санскритской литературы начинают ослабевать. Неизменность и устойчивость традиции, бывшие положительным фактором, пока сохраняли актуальность ее социальные и культурные источники, становятся тормозом литературного развития, когда эти источники иссякают. Санскритские эпика, лирика, драма по-прежнему представлены широким кругом произведений, но попытки нетривиальной интерпретации традиционных жанров и тем в большинстве случаев выливаются лишь в формальную изощренность или демонстрацию авторской эрудиции. В этой связи не случайно на первый план выдвигаются как раз те жанры, которые в классический период находились как бы на периферии литературы. В таких жанрах, как псевдоисторическая хроника, сатирическая поэма или фарс, обрамленная повесть, отдельные санскритские авторы (Хемачандра, Кшемендра, Калхана, Сомадева и др.) и сейчас добиваются больших успехов; добиваются их потому, что это были жанры более демократичные и менее регламентированные. Но, несмотря на частные достижения, санскритская литература в целом теряет доминирующее положение в литературном процессе. И одновременно в истории индийских литератур намечаются сдвиги, пожалуй еще более значительные, чем изменения, происходившие на рубеже старой и новой эры. Сдвиги эти были обусловлены тем, что вследствие внутреннего социального и политического развития: укрепления феодализма, распада обширных империй (таких, как империя Гуптов или империи Харши и Яшовармана из Канауджа в VII и начале VIII в.) и образования многочисленных феодальных государств, мусульманских завоеваний первых веков II тыс. и т. п., — в Индии формируются новые народности и закладываются основы для возникновения разноязыких и разнохарактерных культур. Соответственно появляются и новые литературы, причем санскритская литература, утрачивая стимулы собственного развития, становится для них мощным источником традиции. Но при том, что эти литературы — речь идет о литературах Севера Индии на языках индоарийских, родственных санскриту, и литературах Юга на языках дравидских — складываются под воздействием санскритского наследия, им по существу свойственна принципиально новая ориентация, они отражают идеологические потребности и эстетические нормы развитого феодального общества. В сравнении с классической древнеиндийской литературой они в своей совокупности представляют собой литературы нового, средневекового типа, и, таким образом, период с конца VIII по XIII в., согласно основным тенденциям литературного процесса, может быть по праву назван периодом формирования собственно средневековых индийских литератур. Среди таких литератур необходимо оговорить положение дравидской тамильской литературы. Ее реальная история начинается задолго до возникновения других новоиндийских литератур — в первых веках I тыс. н. э. Ранние памятники тамильской литературы (панегирики и лирические поэмы) создаются, по-видимому, вне сферы североиндийского влияния; тем не менее, формируясь в сходных с классической санскритской литературой условиях, тамильская литература долгое время оставалась близка ей типологически. Со второй половины I тыс. тамильская литература, сохраняя очевидное своеобразие, проявившееся, например, в создании обширного цикла философско-дидактичеких поэм с буддийской или джайнской окраской, как бы подключается к синхронным процессам, происходившим в североиндийском литературном ареале. Наряду с собственной традицией, в ней все большую роль начинает играть традиция санскритской литературы, рассматривавшейся как общее культурное достояние. Если не считать тамильской литературы, процесс становления большинства новоиндийских литератур со всей четкостью обозначился лишь на рубеже I и II тыс. н. э. Повсеместно он был стимулирован обострившимся чувством национального самосознания народов Индии, но протекал с разной степенью интенсивности и далеко 26 не синхронно. Так, самостоятельное развитие средневековых литератур индийского Юга началось несколькими веками раньше, чем на Севере. Одной из причин этого было влияние на южные литературы сложившейся рядом и уже достаточно развитой литературы тамильской. Другая, по-видимому, состояла в том, что потребность в собственной литературе была здесь большей, поскольку на дравидском Юге разрыв между литературным санскритом и народными языками ощущается значительно резче, чем на Севере, где санскрит был генетически родствен местным разговорным языкам и имел более широкую сферу употребления. Во всяком случае, уже в X—XII вв. существовали как таковые дравидские литературы каннада, телугу и малаялам, от раннего периода которых сохранились, с одной стороны, джайнские дидактические поэмы типа тамильских, а с другой — жанры, восходящие к санскритским: эпические поэмы на сюжеты «Махабхараты» и «Рамаяны» и так называемые чампу — повествовательные сочинения, написанные частично стихами, частично прозой. О североиндийских литературах (на языках хинди, бенгали, маратхи, пенджаби и т. д.) говорить как о сложившихся явлениях по отношению к периоду VIII—XIII вв. еще рано. Эти литературы существовали тогда только как преднациональные литературные общности, и произведения этих литератур создавались в основном на апабхранше и иных переходных языках. Санскритская литература оказывала на их становление не меньшее влияние, чем на литературы дравидские. Многие ранние памятники индоарийских литератур представляли собой переложения древнеиндийского эпоса, и иногда целые жанры, как, например, чампу или героическая поэма пенджабцев — вара и раджастанцев — расо, формировались по образцу соответствующих санскритских. Однако санскритское влияние далеко не исчерпывало собою факторы, определившие специфику новых литератур. Большую роль в их развитии играли всякого рода оппозиционные демократические течения, принимавшие, как это было свойственно Средневековью, форму религиозных ересей. Так, в истоках пенджабской литературы можно обнаружить стихи участников сектантского движения натхов, в истоках литературы хинди — стихи на апабхранше поэтов-сиддхов, у истоков бенгальской литературы — сборник ритуальных гимнов «Чорджапод», созданный буддистами-тантристами. Подобного рода тексты, как правило, были тесно связаны с местным фольклором. И именно эта связь с живой фольклорной традицией, а также актуальная идеологическая ориентация новоиндийских литератур, отличающие их от поздней санскритской литературы, обусловили их последующие художественные достижения, когда начиная с XIII в. они вступают в пору своей зрелости.
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 211; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!