Хеттская и хурритская литературы 4 страница
Переход от Древности к Средневековью у китайцев и иранцев также сопровождался своей революцией умов, связанной с коренными изменениями в жизни общества. Такая революция в первую очередь питалась собственными внутренними источниками, в частности далекими от идеологической ортодоксии идейными течениями, — тем, что в Китае суммарно называют даосизмом, в Иране — манихейством. Позднее к этому присоединился и внешний фактор — система идеологии, пришедшая извне. В Китае это был буддизм, в Иране — ислам. Под воздействием этих факторов и совершалась в этих двух частях мира перестройка умов в эту первую великую переходную эпоху.
Уже в первом томе нам предстоит осмыслить всемирно-исторический характер литературного процесса с двух позиций; первая — ab ovo, с самого его зарождения, вторая — ретроспективно, с учетом позднего этапа, бросающего свой отсвет на более раннее и менее выраженное.
Такой подход позволяет нам со всей ясностью увидеть движение в литературах отдельных народов и вместе с тем движение в литературе и в общемировом плане. А для истории всемирной литературы, если не подменять ее простой сводкой историй отдельных литератур, вопрос о таком общем движении, пожалуй, и есть главный. Начальный пункт, начальные стимулы, конкретный показ этого движения — таково назначение первого тома в освещении этого вопроса.
Говоря о движении отдельных литератур, следует также иметь в виду исторические изменения в их пространственных границах и в характере их связей друг с другом. Различают три категории этнического коллектива: племя, народность, нация. История свидетельствует, что из племен вырастают народности, в составе народностей формируются нации. Разумеется, это происходит как большой исторический процесс. Все же в этом процессе выделяются эпохи, когда на арене истории действует преимущественно какая-либо одна из этих категорий, и в каждую из таких эпох по-своему складываются, свой особый характер принимают всякого рода границы между коллективами, в том числе языковые и литературные. В эпоху племени эти границы в высшей степени неустойчивы, неопределенны, крайне подвижны, в эпоху народностей они более устойчивы, но все же очень расплывчаты в своих очертаниях, особенно в местах схождений разных народностей. Ареалы языков в эпоху народностей иные, чем в эпоху наций; иные и соотношения языков, в частности степень их взаимной проницаемости. Поэтому в Средние века, которые были в основном эпохой народностей, особенно в свою раннюю пору, некоторые литературы принадлежали не одному, а нескольким этническим коллективам. Это особенно ясно выявлено в истории литератур средневековой Европы, когда границы между литературами чрезвычайно отличались от границ, устанавливающихся между литературами наций. Это вызывалось разными обстоятельствами: различия между обиходными языками отдельных народностей могли не служить препятствием для их взаимного понимания; у нескольких
|
|
|
|
|
|
19
народностей могло существовать свое койне, т. е. некий общий язык, как бы накладывавшийся на обиходные языки каждой народности; мог существовать, наконец, и особый «литературный язык» — общий язык письменности. Одним из примеров именно такого языка может служить так называемый «церковно-славянский», который был общим литературным языком ряда славянских народностей, каждая из которых в общественной практике пользовалась своим языком. Тем самым литература, создававшаяся на этом литературном языке, была общей для всех народностей, пользовавшихся этим языком, т. е. была зональной.
Зональные литературы — отнюдь не принадлежность и особенность одной лишь эпохи народностей: они могут существовать и в эпоху наций. Формирование наций, которое, как известно, происходит в эпоху буржуазного развития общества, не только ведет к размежеванию, но и одновременно создает предпосылки для объединения на более высоком уровне. Ф. Энгельс пишет: «Без установления независимости и единства каждой отдельной нации невозможно ни интернациональное объединение пролетариата, ни мирное и созидательное сотрудничество этих наций для достижения общих целей» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 22, с. 382).
|
|
|
Среди общественных явлений, интеграции которых способствует создание наций, находится и литература. Зональные литературы в эпоху наций складываются уже не на основе близости и проницаемости языков, а на основе однородности или, во всяком случае, проницаемости систем отдельных национальных литератур. Одним из ярких примеров зональной литературы именно такого типа служит европейская литература XIX в.
С увеличением числа таких однородных, взаимопроницаемых литературных систем естественно расширяется и ареал зональной литературы. Когда же взаимопроницаемые и в своих существенных чертах однотипные системы устанавливаются во всех важнейших по значению национальных литературах, образуется литературная зона, ареалом которой служит весь цивилизованный мир. Иначе говоря, возникает мировая литература в прямом смысле этого слова.
|
|
|
Каждая национальная литература в таких условиях продолжает сохранять и свою самостоятельность. И дело тут не в какой-то обособленности от других литератур, а в наличии у данной литературы своих исторических корней, своих путей развития. И такое положение сохраняет силу, пока существует нация. Таким образом, мировая литература в этом случае — комплекс близких в своих существенных чертах, взаимопроникающих систем национальных литератур, т. е. явление, не накладываемое на них, а образуемое ими. Проследить с древнейших времен возникновение зональных литератур также составляет одну из задач первого тома.
Однако оставаться только в таких пределах понимания мировой литературы мы не можем. Как было сказано выше, это означало бы признать, что мировая литература — явление одной определенной исторической эпохи, строго говоря, современной, нашей. Мы же считаем, что некоторые общие закономерности литературного процесса во всем мире — явление всей истории человечества. При всех особенностях, и нередко весьма значительных, раскрывающихся в литературах разных народов в разное историческое время, литература по сути своей была всегда в определенном смысле единой для всего мира и как явление, и как процесс.
Выше говорилось, что состав литературы исторически менялся: его определяло реальное состояние литературы данного времени и сопряженное с ним представление о литературном произведении. Факт этот наблюдался в истории всех отдельных литератур и в своих важнейших чертах является общим для них всех.
Мы наблюдаем также, как постепенно в процессе исторических изменений состава литературы обрисовывается, принимает все более и более определенное очертание и получает самостоятельное бытие то, что человечество назвало «литературой», т. е. категория духовной творческой деятельности общества, отличная от философии и науки и вместе с тем сопряженная с ними, поскольку они пользуются общими средствами: понятиями, символами, образами и даже метром, ритмом, эвфонией. Процесс этот неизменно наблюдается в истории всех отдельных литератур, т. е. носит общий характер.
В каждую большую историческую эпоху явления литературы, на какой бы ступени ни находилось само ее формирование, всегда складывались в некое целое, получающее значение системы, отдельные части которой связаны друг с другом различными отношениями. Такие системы наблюдаются в истории всех литератур, причем в своих главных чертах характер этих систем и даже их состав воспроизводятся в истории всех отдельных литератур, но, конечно, в однородные по своему общественно-историческому содержанию эпохи.
Однако смена литературных систем не означает полной утраты того, что сменяется: смена означает пополнение существующих эстетических ценностей новыми. Понятие «наследие» совершенно реальное, и «наследие» это не только
20
в том, что продолжают оставаться живыми и для новых эпох многие произведения эпох ушедших, но и в том, что эстетические ценности, воплощенные в этих произведениях, обогащают сознание последующих поколений. Простирающаяся через века связь и преемственность образуют реальный субстрат всего литературно-исторического процесса. Эстетическое накопление и составляет путь прогресса, создаваемого средствами литературы.
Сменяющие друг друга литературные системы связаны между собой и в ином отношении: генезисом литературных видов и жанров. Каждый вид литературы данной исторической системы, каждый жанр бывает как-то связан со своим предшественником в прежней системе. И даже тогда, когда в новой системе возникают совершенно новые виды и жанры, изучение открывает их зависимость от старых. Разумеется, зависимость отнюдь не прямого продолжения или развития их; зависимость может проявляться и в полном отрицании их. И это также наблюдается всюду и всегда.
Различного рода отношения между литературами — факт, присутствующий в истории всех литератур, конечно, в различных пространственных и временных рамках. Поэтому и те литературные общности, о которых говорилось выше, отнюдь не создаются раз навсегда. Вспомним хотя бы историю литератур народов Средней Азии: в Средние века эти литературы входили в состав общности, охватывающей литературы народов Средней Азии, Ирана и Северо-Западной Индии; в наше время они входят в состав литературной общности народов Советского Союза. Факт существования своих для каждого исторического времени зональных литератур засвидетельствован всей историей. Исторические же изменения в числе, составе и границах зон — один из элементов общеисторического процесса.
Всюду, где только появляется литература, ее характер отражает социальную природу народа — ее создателя. Поэтому есть словесность, характерная для эпохи племени, для эпохи народности, для эпохи нации. Самый факт исторического изменения социального субстрата литератур, определяющего характер, формы и границы существования литературы, — принадлежность истории всех больших, длительно существующих литератур.
В истории известных нам отдельных литератур есть присущие им всем общие черты; в движении их истории наблюдаются общие процессы, получающие значение определенных закономерностей. Но наличие общих закономерностей у ряда развивающихся явлений свидетельствует, что по своей природе они едины. Поэтому сама история отдельных литератур удостоверяет, что все они, при всех своих индивидуальных различиях, субстанционально общее, единое.
Но отдельные литературы соединяются в единое целое не только на основе своего субстанционального единства. Связывает отдельные литературы и общее движение истории. Как известно, история развертывается неравномерно: на общем пути социально-экономического развития одни народы выходят вперед, другие отстают. Такая неравномерность — одна из движущих сил исторического процесса. В каждую большую эпоху толчок вперед создается в каком-нибудь одном районе мира, и под влиянием этого толчка возникает соответствующее движение и в других районах. Так происходит в социально-экономической истории, так происходит и в литературной истории. Тем самым создается и общая история литератур всего мира.
История отдельных народов не исключает существования истории всего человечества как явления. Точно так же отдельные литературы не исключают существования и мировой литературы. Каждая литература есть явление индивидуальное и вполне самостоятельное, но мировая литература — вполне самостоятельное явление уже высшего порядка, что определяется уже с самого начала возникновения литератур и должно быть поэтому предметом рассмотрения в первом томе.
2. ХАРАКТЕР И ПРОБЛЕМАТИКА
ПЕРВОГО ТОМА
Выше было показано, что само место первого тома как тома, открывающего все издание «Истории всемирной литературы», обусловливает характер и содержание его.
В первом томе «Истории всемирной литературы» рассматривается развитие литератур мира с древнейших времен, от их фольклорных истоков, до рубежа старой и новой эры. В томе излагается как бы «завязка» мирового литературного процесса, иначе говоря: не только его начало, но и исходные стимулы и тенденции. Нельзя себе представить развитие европейских литератур вне влияния литератур Древней Греции и Рима, а развитие средневековых и новых восточных литератур — без фундамента древних литератур Дальнего и Ближнего Востока. В то же время между древними литературами уже наметились те связи и взаимодействия, которые позднее выявились значительно сильнее и ярче. Таким образом, содержащийся в томе материал в последующих томах как бы подвергается дополнительному ретроспективному рассмотрению,
21
и освещение в нем литературного процесса не может быть замкнутым в себе, а должно выявить зарождение тех закономерностей и особенностей, которые последовательно развертываются в дальнейшем на основе изменяющейся действительности и соответственно — специфики литературы.
История литератур Древнего мира показывает, что словесное искусство, сначала только устное, а затем также и письменное, возникает как одна из форм общественного сознания и общественной деятельности. Обусловленное в своем развитии общественными процессами, оно, в свою очередь, является активным фактором воздействия на общество.
С самого начала литература возникает как человековедение, как художественное самопознание человека и орудие его самосовершенствования как существа общественного. Одна из основных идей, которая одухотворяет литературу на всем ее историческом пути, которая составляет самую суть ее содержания и объект художественного выражения, — это гуманистическая идея, исторически развивающаяся и модифицирующаяся на каждой большой ступени своего развития, поскольку общие черты, свойственные ей, естественно, видоизменяются в зависимости от конкретных исторических, местных и национальных особенностей.
В первом томе показано, как художественно осознается проблема отношений личности и коллектива, божества и человека на ранних этапах развития литературы. От образа «культурного героя» в древнем фольклоре до мотивов богоборчества в мифологии и классическом эпосе (древнегреческие титаны, древнеиранские борцы против дэвов, Гильгамеш и Иаков, Арджуна и Гунь), от осознания возможностей и прав индивидуума (особенно в древнегреческой литературе, но также в иранском и индийском эпосе, в древнеегипетской и вавилонской светской лирике) до представлений о всеобщей справедливости и духовной независимости в религиозно-художественной литературе раннего христианства, буддизма, манихейства, конфуцианства — таковы некоторые из основных ступеней и черт отражения гуманистической идеи в древней литературе, во многом определившие и характеризовавшие ее развитие.
Первый том охватывает литературы Европы, Азии и Африки, прошедшие разновеликие отрезки в своем развитии. Так, например, литературы Древнего Египта и Месопотамии прошли полный цикл своего развития и окончательно оформились как историческое целое в пределах эпохи, рассматриваемой в томе, а развитие литератур Ирана, Индии и Китая в это время только началось, и им предстоял еще сложный и противоречивый путь, на котором порой сохранялась непрерывность языка и традиции (китайская литература), а порой эта традиция в большей или меньшей степени была нарушена (индийская, иранская литературы). Специфика и существенные отличия каждой из отдельных литератур, история которых излагается в первом томе, обусловлены также различиями во времени существования, социальными, этническими, политическими особенностями и т. п. Вместе с тем возможность и целесообразность рассмотрения этих литератур в пределах одного тома, помимо общей хронологической рамки, предполагает, что все они относятся в основном к эпохе первобытнообщинного (со времени появления элементов художественного мышления) и классового, преимущественно рабовладельческого, строя. Все это, безусловно, сказалось на общности ряда черт и моментов в истории литератур.
Существенным фактором, объединяющим рассматриваемые литературы, является и то, что многие из них стали своего рода «античностью» как по отношению к последующей литературе того же народа и на том же языке, так и для литератур иных народов и государств: литература Греции и Рима — для европейских литератур; Древней Индии — для новоиндийских литератур и литератур Юго-Восточной Азии; Древнего Китая — для литератур Дальнего Востока; Передней Азии и Ирана — для литератур Ближнего и Среднего Востока.
Перечисленные литературы образуют, таким образом, классические литературы Древности. В то же время литературы народов так называемого Древнего Востока — Египта, Вавилонии, Ассирии, Угарита, т. е. народов, игравших большую роль в Древности, но затем либо сошедших с исторической арены, либо слившихся с другими, также не исчезли бесследно. Многое в них, не без посредства тесно с ними связанной древнееврейской литературы, значительно повлияло на последующее развитие ряда литератур Европы и Ближнего Востока или перешло в литературу «классических» народов Древности — греков, иранцев, индийцев.
В связи с этим и выдвигаются на первый план проблемы контактных и генетических взаимовлияний и связей, а также типологических отношений древних литератур.
Генетические и контактные связи четко прослеживаются для литератур Древней Месопотамии — шумерской, вавилоно-ассирийской, хеттской и угаритской, которые в известной мере можно рассматривать как единую литературу на разных языках, т. е. по существу как литературу зональную. Тесны связи между литературами Месопотамии и древнеегипетской
22
и особенно древнееврейской литературами. В свою очередь, они оказали серьезное влияние на литературы Древней Греции и Рима. В то же время генетические связи сказываются в истории древнеиндийской и древнеиранской литератур, а древнеиндийская в начале новой эры пришла в соприкосновение с китайской литературой.
Вообще рубеж старой и новой эры можно рассматривать как первый в истории мировой литературы период широкого взаимодействия разноязычных литератур и взаимного обмена культурными ценностями. В этом большую роль, с одной стороны, сыграла известная экспансия греческой культуры в эпоху эллинизма, а с другой — распространение так называемых «мировых религий» — христианства, буддизма, манихейства — и соответствующей религиозной литературы.
Не менее важно выделение типологических связей и отношений между рассматриваемыми литературами. С этой точки зрения заслуживает внимания сравнение мифологических представлений разных народов, а также так называемых «священных книг» (Веды — в Индии, Авеста — у иранцев, Библия — у древних евреев), каждая из которых сама по себе составляет целую литературу, тесно связанную с устной народной поэзией. Это сравнение позволит не только установить черты типологической общности в названных литературах, но и обнаружить некоторые недостающие звенья в ряде других литератур. Не менее показательно типологическое сопоставление различных форм классического эпоса («Илиада», «Одиссея», «Эпос о Гильгамеше», «Махабхарата», «Рамаяна», фрагменты иранского эпоса), архаических жанров лирики (особенно у греков, египтян, китайцев), басни (египетской, вавилонской, греческой, индийской), древних метрических систем, художественных приемов создания образа и т. п.
Общелитературный интерес представляют при рассмотрении отдельных разноязычных литератур в общем русле мировой литературы и такие проблемы, как проблема генезиса литературы и ее периодизации в эпоху Древности (включая вопросы о переходе от народно-поэтического творчества с его синкретическим характером к собственно художественному творчеству в различных жанровых формах; о переходе от устной поэзии к письменной, от анонимной литературной традиции к произведениям авторским и т. д., проблема связи литературы и общества в Древнем мире, в свете которой должно быть прослежено проникновение, более раннее в античном мире и относительно позднее на Востоке, классовых воззрений в литературу; роль религиозных концепций в древних литературах; столкновение или в некоторых случаях сосуществование народных и аристократических тенденций в литературных памятниках и т. п. Таковы также проблемы мифологического содержания литературы и его преодоления (более быстрого в Древней Греции, Риме, Китае и более медленного в литературах Передней Азии и Индии); традиционности художественных приемов (культ «образцов», циклизация, представления о подражании и оригинальности, канонизация содержания и формы, борьба традиций), соотношения поэзии и прозы (опережение прозы поэзией).
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 213; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!