Некоторые отдельные (дополнительные) вопросы правового регулирования сервитутов. 17 страница
Любопытно, каким образом на основе этого подхода удалось юридически разрешить одну из серьезных законодательных проблем, возникших при разработке союзного Закона о собственности. Тогда еще в условиях не подвергавшейся сомнению исключительной собственности государства на землю и другие природные ресурсы отечественному законодателю впервые пришлось пойти на признание множественности субъектов права государственной собственности, объявив ими Союз ССР и союзные республики, а также автономные республики, области, округа и другие "административно-территориальные образования" (п. 1 ст. 19 Закона "О собственности в СССР"). Представители автономий потребовали признать последние собственниками земли и природных ресурсов наряду с союзными республиками, в состав которых они входили. Законодательная проблема состояла в том, что при этом формально одинаковое право собственности на один и тот же объект одновременно возникало у различных публично-правовых субъектов, между которыми во многих случаях к тому же существовали достаточно острые противоречия. Логически разрешить ее оказалось невозможным даже с помощью предлагавшейся некоторыми учеными концепции "расщепленной", или "сопряженной", собственности. Ведь при равенстве прав и возможностей собственников отсутствуют основания для того, чтобы предпочесть интересы одного интересам другого, а в любом ином случае оказывается, что кто-то из них на самом деле - собственник, а кто-то - нет. Поэтому в абз. 2 п. 1 ст. 20 Закона "О собственности в СССР" было установлено, что союзные республики и автономные образования осуществляют в отношении земли и природных ресурсов, находящихся на их территории, известную "триаду" правомочий собственника, но не только в своих интересах (как обычные собственники), но "и в интересах Союза ССР" (за которым, однако, признавались лишь права владения и пользования в отношении указанных объектов), а автономные образования осуществляют свои правомочия собственников "также и в интересах союзной республики". В результате этого никто из перечисленных субъектов ни порознь, ни даже в совокупности не имел правомочий, осуществляемых "по своему усмотрению", а потому и не мог считаться полноправным собственником с точки зрения формулировки п. 2 ст. 1 названного Закона. Одновременно в абз. 1 п. 1 ст. 20 Закона земля и другие природные ресурсы были объявлены "неотъемлемым достоянием народов, проживающих на данной территории", в силу чего эти объекты по существу приобрели особый правовой режим, оставаясь исключительно публичной собственностью, но не находясь в состоянии присвоенности тех или иных публично-правовых образований (что, кстати, вполне удовлетворило депутатов, отстаивавших интересы автономий) <1>. -------------------------------- <1> Подробнее об этом см.: Суханов Е.А. Лекции о праве собственности. С. 31 - 34. Субъективное право собственности является наиболее широким, но не безграничным по содержанию вещным правом. В соответствии с п. 2 ст. 209 ГК РФ собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении своего имущества любые действия, которые, однако, во-первых, не противоречат закону и иным правовым актам; во-вторых, не нарушают прав и охраняемых законом интересов других лиц. Пределы права собственности устанавливаются не только гражданским законодательством, но и нормативными актами публичного права. В этом отражается ставший объективно необходимым переход от строго индивидуалистического понимания частной собственности, рожденного римским частным правом и присущим европейскому праву до конца XIX в., к поискам баланса частных и публичных интересов, характерным для второй половины XX в. Как отмечается в современной зарубежной литературе, в послевоенное время постепенно пришло осознание ошибочности идеи полной свободы личности и освобождения ее от всяких общественных ограничений, связанное с поисками "среднего пути" и усилением влияния публичного права на частноправовые отношения, включая отношения собственности <1>. -------------------------------- <1> Schwab K.H., Prutting H. Sachenrecht. S. 111 - 112. При этом установленные законодательством пределы (границы) права собственности, по справедливому замечанию Ю.К. Толстого, являются не ограничением этого права, а "определением его содержания" <1>, которое по своей сути не может быть безграничным, ибо всякое право есть определенная законом мера дозволенного лицу поведения. Так, земельные участки и жилые помещения должны использоваться их собственниками строго по целевому назначению под страхом их возможного изъятия (ст. 284 - 286 и ст. 293 ГК РФ). В настоящее время во всех развитых правопорядках общепризнаны целесообразными различные ограничения права собственности, которые нередко включаются в законодательное определение самого этого права <2>, становясь тем самым его законодательными пределами. -------------------------------- <1> Иоффе О.С., Толстой Ю.К. Новый Гражданский кодекс РСФСР. С. 96. Подробнее об ограничениях права собственности и их юридической природе см., например: Камышанский В.П. Право собственности: пределы и ограничения. М., 2000. С. 123 и сл. <2> См. подробнее: Гражданское и торговое право зарубежных государств: Учебник: В 2 т. Т. I. С. 334 - 335 и сл. (автор главы - О.М. Козырь). Наряду с установлением определенных границ содержания права собственности возможны и ограничения (пределы) осуществления этого права, предусмотренные законом или договором. Так, на собственников в полной мере распространяются общие требования закона о добросовестном осуществлении гражданских прав (п. 3 ст. 1 ГК РФ) и о запрете злоупотребления правом (п. 1 ст. 10 ГК РФ), т.е. общие пределы осуществления гражданских прав, предусмотренные законом. Права приобретателя (собственника) недвижимого имущества (плательщика ренты) по договору пожизненного содержания с иждивением (ст. 601 ГК РФ) исключают для него возможность отчуждать или иным образом распоряжаться приобретенным в собственность имуществом без согласия своего контрагента (получателя ренты). В такой же ситуации находится и залогодатель, остающийся собственником отданной в залог вещи, но по общему правилу лишенный возможности отчуждать ее без согласия залогодержателя (п. 2 ст. 346 ГК РФ). В этих ситуациях речь идет об установленных законом и договором пределах осуществления конкретных вещных прав. С этой точки зрения интересны предусмотренные германским правом случаи так называемой обеспечительной передачи (Sicherungsubereignung) права собственности и отчуждения движимой вещи с "оговоркой о сохранении права собственности" (Eigentumsvorbehalt). В первом случае получатель кредита передает заимодавцу в обеспечение возврата своего долга не вещь (как в обычном залоге), а право собственности на нее, оставляя вещь в своем владении и пользовании. При этом кредитор как собственник вещи становится ее "опосредованным владельцем", а должник остается "непосредственным владельцем". По существу речь здесь идет о залоге вещи без передачи владения ею залоговому кредитору. Во втором случае продавец вещи по договору купли-продажи остается ее формальным собственником до момента полной оплаты ее стоимости покупателем, а последний становится "непосредственным владельцем" вещи с правом ее использования (§ 449 BGB) (что отличает эту ситуацию от купли-продажи в кредит). В обоих случаях появляются: 1) формальный, или "юридический", собственник вещи, имеющий на нее титул собственности, но лишенный права на ее отчуждение по своему усмотрению (т.е. правомочия распоряжения), и 2) фактический, или "экономический", собственник (и пользователь), имеющий некоторую "защищенную правовую позицию" (которую формальный собственник не может изменить в одностороннем порядке). Такая "правовая позиция" в германской судебной практике и доктрине обычно характеризуется как "ожидаемое право" (Anwartschaftsrecht), которое считается хотя и "неполным", но особым, самостоятельным вещным правом (и которое само может стать предметом распоряжения, т.е. передачи другим лицам) <1>. Однако и в этих ситуациях в германской доктрине не говорят о "расщеплении" права собственности. Ведь титул собственника со всеми правомочиями остается принадлежать одному лицу, а другое лицо, имеющее юридическую возможность осуществлять некоторые из правомочий собственника по соглашению с ним, становится субъектом особого вещного права (Anwartschaftsrecht), не только ограниченного по содержанию, но даже формально "неполного", или "незавершенного". Таким образом, речь и здесь идет о добровольно установленных пределах осуществления права собственности, наличие которых не означает ни утраты собственником своего права, ни утраты правом собственности своего характера наиболее широкого по содержанию вещного права. -------------------------------- <1> Подробнее об этом см. особенно: Baur F., Baur J.F., Sturner R. Sachenrecht. 18. Aufl. S. 784 - 787, 826 - 830; Schwab K.H., Prutting H. Sachenrecht. S. 152 - 165. Собственник, осуществляя принадлежащее ему право, может допускать других лиц к использованию принадлежащих ему вещей, в том числе передавая им полностью или частично свои правомочия, но оставаясь при этом собственником своего имущества (п. 2 ст. 209 ГК РФ). Такое положение возникает, например, при сдаче собственником своего имущества в аренду, при которой к арендатору во многих случаях (хотя и не всегда) переходят правомочия владения и пользования вещью собственника (а в предусмотренных этим договором пределах - и некоторые возможности распоряжения, например сдачи вещи в субаренду или перенаем). На этом основана и предусмотренная п. 4 ст. 209 ГК РФ возможность собственника передать свое имущество в доверительное управление другому лицу, которое, однако, как прямо подчеркивает закон, не влечет перехода к доверительному управляющему права собственности на переданное ему имущество (п. 1 ст. 1012 ГК РФ). Доверительное управление в российском гражданском праве является, таким образом, способом осуществления собственником принадлежащих ему правомочий (одной из форм реализации правомочия распоряжения), но не установлением нового права собственности или иного вещного права на его имущество. 2. "Доверительная собственность" (траст) Договор доверительного управления, предусмотренный гл. 53 ГК РФ, не имеет ничего общего с институтом "доверительной собственности" (траста, от англ. trust - доверие), который в начале 90-х гг. прошлого века отечественные реформаторы попытались "внедрить" в российское гражданское законодательство под влиянием чуждых ему англо-американских подходов <1>. При доверительном управлении управляющий использует чужое имущество от собственного имени (указывая при этом, что он действует именно в качестве доверительного управляющего, а не собственника (п. 3 ст. 1012 ГК РФ)), но в чужих интересах и ни в коей мере не становясь его собственником (п. 4 ст. 209 и абз. 2 п. 1 ст. 1012 ГК РФ). Речь, следовательно, идет об одном из способов осуществления права собственности путем заключения договора, порождающего обязательственные отношения. Поэтому в российском гражданском праве доверительное управление является институтом обязательственного, а не вещного права <2> (кстати, прямо задуманным его разработчиками во главе с В.А. Дозорцевым в качестве своеобразного "противовеса" классическому трасту <3>, о котором большинство отечественных энтузиастов последнего обычно имеют весьма смутное представление). -------------------------------- <1> См.: п. 1 Указа Президента РФ от 24 декабря 1993 г. N 2296 "О доверительной собственности (трасте)" // САПП РФ. 1994. N 1. Ст. 6. <2> Эти обстоятельства упорно игнорируют авторы непрекращающихся попыток введения в российское гражданское право "доверительной собственности (траста)" как института вещного права и связанной с ним "модели расщепленной собственности" (см., например: Власова М.В. Право собственности в России: возникновение, юридическое содержание, пути развития. М., 2002. С. 64; Соколова Н.В. Доверительная собственность (траст) в континентальной Европе. М., 2012. С. VI). <3> Дозорцев В.А. Доверительное управление имуществом (глава 53) // Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая. Текст, комментарии, алфавитно-предметный указатель / Под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. М.: МЦФЭР, 1996. С. 529 - 532. В отличие от этого в трасте управляющий (trustee) выступает в имущественном обороте в роли формального ("номинального") "собственника по общему праву" (legal owner), действующего в качестве "агента" (agency) выгодоприобретателя-бенефициара (beneficiary). Последний же считается "материальным", или "бенефициарным", собственником (beneficial owner), но не по "общему праву", а по "праву справедливости" (equitable owner), т.е. уже в иной правовой системе. Таким же equitable owner считается и учредитель траста (settlor, или trustor), если он не совпадает с выгодоприобретателем. Поэтому классический траст в целом является институтом "права справедливости" (law of equity), в рамках которого он возник и вне которого не может функционировать. Каждого из участников отношений траста можно в известном смысле считать "собственником", хотя фактически за учредителем траста остается лишь право на его изменение или отмену; за управляющим признается основное право - управления и распоряжения переданным в траст имуществом, включая возможность его отчуждения; бенефициар же получает "право пользования", фактически сводящееся к праву на получение доходов от управления таким имуществом. Поскольку и trustee, и выгодоприобретатель считаются "собственниками" переданного в траст имущества (первый - legal owner с точки зрения common law, а второй - beneficial owner no law of equity), траст нередко называют "расщепленной", или "разделенной", собственностью. При этом не учитывается, что в англо-американском праве не только отсутствует единое право собственности (как абсолютное вещное право), но правомочия управляющего и выгодоприобретателя (а также учредителя траста) находятся в "разных плоскостях" - в common law и в law of equity, что немыслимо в европейском континентальном праве. Связь между этими двумя правовыми системами в трасте обеспечивается возложением на управляющего как "собственника по общему праву" особых обязанностей перед другими участниками траста - выгодоприобретателем и (или) учредителем, являющимися "собственниками по праву справедливости". Эти обязанности trustee сводятся к необходимости заботливого использования и охраны переданного в траст имущества и передаче полученных доходов бенефициару <1>. Такая ситуация, в свою очередь, становится основой появления особых, доверительных отношений между управляющим и выгодоприобретателем (а также учредителем траста), позволяя в целом весьма условно характеризовать эти отношения как "доверительную собственность". -------------------------------- <1> Конкретное содержание указанных обязанностей детально урегулировано многовековой судебной (прецедентной) практикой, а отчасти - и законодательством. Например, в Англии в настоящее время действуют Закон об управляющих 2000 г. (Trustee Act) и Закон о трастах на землю и о назначении управляющих 1996 г. (Trusts of Land and Appointment of Trustee Act); в США законы отдельных штатов о трасте и (или) его разновидностях, а также принятые на федеральном уровне единообразные законы о трастах (см.: Гражданское и торговое право зарубежных государств: Учебник: В 2 т. Т. I. С. 393 (автор главы - О.М. Козырь)). При этом следует иметь в виду, что учредитель траста одновременно может быть выгодоприобретателем (бенефициаром) и может объявить себя управляющим в пользу иного лица. Вполне возможен траст с участием нескольких управляющих (trustees) и (или) нескольких выгодоприобретателей. Траст может быть учрежден односторонней сделкой учредителя (declaration of trust), в том числе его особым распоряжением на случай смерти (will) в пользу будущих наследников (и в ущерб кредиторам), договором с управляющим (appointment of trustees), а также возникнуть в силу указаний закона или судебного решения. Важные для трастовых отношений различия в правовом статусе legal owner и equitable owner, основанные на различии правовых режимов "общего права" и "права справедливости", невозможно понять без обращения к историческим истокам этих юридических конструкций. Дело в том, что предшественником траста был родившийся еще во времена крестовых походов институт use (от франц. use, равнозначного лат. opus - дело, задача). С его помощью рыцари - участники крестовых походов - передавали титул на свое "имение" (estate, так как собственность принадлежала короне) до своего возвращения друзьям или родственникам с целью его защиты, а также управления имуществом (в том числе содержания семьи). В роли управляющих могли выступать только совершеннолетние мужчины, что предопределяло статус других родственников как выгодоприобретателей. Но при этом use считалось чисто фактическим, а не юридическим отношением, в связи с чем требования возвратившегося рыцаря к управляющему не подлежали защите в общих судах по common law, а могли защищаться только по "праву справедливости" в суде лорд-канцлера. Лишь прецедентным судебным решением по "делу графа Оксфорда" 1615 г. (Earl of Oxford's Case) было установлено преимущество норм "права справедливости" перед нормами "общего права", что впредь должны были учитывать и общие королевские суды. Примечательно, что use широко использовался для обхода закона (в основном различных феодальных ограничений и обременений), в частности, францисканскими монахами, которые формально не могли владеть землями и становились их "бенефициарными собственниками" по воле "добрых прихожан"-учредителей <1>. -------------------------------- <1> См., например: Baker J.H. An Introduktion to English Legal History. 4. Ed. London, 2002. P. 249 - 250. В отечественной литературе глубокое исследование траста было предпринято Р.Л. Нарышкиной в книге "Доверительная собственность в гражданском праве Англии и США" (М., 1965). Траст получил в англо-американском праве весьма широкое распространение, став, по образному выражению некоторых ученых, "ангелом-хранителем англосаксов" <1>. Появились "торговые трасты" (trading trusts) и "инвестиционные трасты" (investment trusts), которые участвуют в имущественном обороте подобно корпорациям, т.е. с собственной, хотя и ограниченной, правосубъектностью (инвестиционные трасты подлежат регистрации на Лондонской фондовой бирже). Этому способствовали такие преимущества траста, как отсутствие традиционного для английского права требования "встречного предоставления" (consideration), простота оформления, четкое отделение находящегося в трасте имущества от иного имущества управляющего-трасти (что в случае банкротства влечет ограничение конкурсной массы имуществом, переданным в траст). В американском праве правосубъектные трасты настолько широко использовались для создания компаний холдингового типа (таков, например, был знаменитый рокфеллеровский Standard Oil Trust), что их даже пришлось ограничивать с помощью специального "антитрестовского" (т.е. антитрастового) законодательства (начиная с известного Закона Шермана 1890 г.). -------------------------------- <1> "The trust is the guardian angel of the Anglo-Saxon" (цит. по: Quitmann K. Eigentums- und Besitzschutz im deutschen und englischen Recht. S. 91). К. Квитман там же отмечает, что еще в 1992 г. Верховный суд Австралии по результатам рассмотрения дела Mabo v. Queensland признал за австралийскими аборигенами "бенефициарную собственность" на земельные участки, захваченные у них австралийскими переселенцами, что позволило погасить острый политический конфликт.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 148; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!