Предназначение Капитана Флинта
Новгородское региональное отделение
Общероссийской общественной организации
«Союз писателей России»
Хранители
Природы
Альманах
Великий Новгород
2018
ББК
Редакционная коллегия:
И.И. Егоров, В.Г. и С.В. Колотушкины,
О.В. Юдин, А.А. Игнатьев, Г.В. Щербакова
Составители:
И.И. Егоров, В.Г. и С.В. Колотушкины,
О.В. Юдин, Т.Г. Синица
| В 39 | Хранители Природы: альманах / редкол.: И.И. Егоров [и др.]; сост. И.И. Егоров, В.Г. и С.В. Колотушкины, О.В. Юдин, Т.Г. Синица. — Великий Новгород: НРО ООО «Союз писателей России», 2018. — 294 с.: ил. |
ISBN
В альманах вошли стихотворения и рассказы участников литературного конкурса «Хранители Природы», приуроченного к 145-летию со дня рождения М.М. Пришвина. Авторы произведений представляют регионы России, Белоруссию и Израиль.
| ISBN | ©Авторы, 2018 © И.И. Егоров, В.Г. и С.В. Колотушкины, О.В. Юдин, Т.Г. Синица, составление, 2018 |
ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!
Вашему вниманию предлагается книга стихотворений и рассказов о природе и живом мире нашей планеты.
В число авторов вошли лучшие участники первого конкурса «Хранители Природы», приуроченного к 145-летию со дня рождения М.М. Пришвина и Пришвинским чтениям, проводимым ежегодно в сентябре в Солецком районе Новгородской области.
Организаторами конкурса и издания альманаха стали Новгородское региональное отделение Союза писателей России, руководство Интернет-журнала «Область Культуры» и Отдел культуры Администрации Солецкого муниципального района.
|
|
|
Главная цель проекта — собрать в одной книге качественные современные произведения о природе, поэтому задача выявить победителей конкурса отодвигалась на второй план, но объявить имена победителей первого конкурса, без сомнения, надо. Лучшим автором стала поэт Ирина Кемакова из Кречетово Архангельской области. Автором лучшего рассказа была признана Татьяна Синица из Великого Новгорода. Лучшее стихотворение принадлежит перу тверичанки Марины Крутовой. Уже в процессе поступления произведений на конкурс члены редколлегии почувствовали необходимость ввода номинации лучшего детского автора, что и было сделано. Так в числе победителей посвящённого природе конкурса появился мужчина — Владимир Косарев из Новосибирска. Лауреатами конкурса стали ещё пятнадцать авторов со всех концов необъятной России.
В альманахе представлены 85 литераторов.
Составители альманаха разделили произведения на пять разделов:
· проза для детей;
· стихи для детей;
· поэзия;
· проза для взрослых;
· «Созерцание».
Любите природу и литературу, посвящённую ей.
|
|
|
Редколлегия
Детям о Природе
Басараб Алина
ИМЯ ЕГО ВЕСНА
Вот уже несколько дней путник бродил, удивлённо оглядываясь вокруг. Следуя за тёплыми ветрами, он оказался здесь. Сейчас, немного выступив из темноты, он наблюдал за маленькими лесными хранителями. Природа наградила их невидимостью, но, суетливые и озорные, они выдавали себя просыпающейся с ветвей снежной пудрой. Каждый день они выполняли тяжёлую работу: поддерживали порядок в лесу, следили, чтобы люди не причиняли вреда для окружающего их мира, так нуждающегося в бережном отношении. Изредка проезжающие машины выхватывали светом фар из иссиня-чёрной лесной темноты самые разные образы и лесные тайны, но наш путник остался незамеченным.
После долгих скитаний странник остановился на небольшой поляне, которая оказалась самым сердцем леса. Много дней он провёл здесь, приютившись среди отступивших старых дубов и берез, макушки которых, казалось, могли потревожить и проплывающие облака. Однажды утром он почувствовал на щеке нежное касание. Подозревая малышей-хранителей, он некоторое время притворялся спящим, тая хитрую улыбку в вороте своей мантии. Выждав некоторое время, он резко распахнул глаза, но увидел перед собой девушку с длинными волосами цвета коры. Та, испугавшись, отпрянула и скрылась в тени широких дубовых стволов. Долго звал незнакомку очарованный путник, но тщетно. Однако вечером, провожая солнце взглядом своих зелёных глаз цвета едва распускающейся листвы, он чувствовал её присутствие. Улыбнувшись в темноту лесной чащи, слегка подсвеченную нежным розовым закатом, путник, наконец, уснул.
|
|
|
Проснувшись утром счастливым, странник решился подарить незнакомке один из самых красивых своих подарков. Солнце улыбнулось на его просьбу, и вскоре тоненькие лучики, пробравшись сквозь паутину ветвей, уже игрались в сердце леса. От их маленьких тёплых следочков тающий снег зажурчал ручейками, разливаясь песней по всему лесу. Появилась на свет земля, долгие месяцы укрытая пушистым покрывалом. На ней медленно появлялись молодые травинки нежного зелёного цвета. На шум слетелись грачи, созывая жаворонков и скворцов. Вскоре вся поляна наполнилась шумом, проснувшись от долгого сна. Путник, убедившись, что всё готово, достал из длинной сумы крохотные зёрнышки и бережно, с любовью рассыпал их в сердце леса. Среди запестревшей зелёной травы стали расти необыкновенной красоты цветы, подрагивающие от зимнего дыхания, но каждым лепесточком тянущиеся к солнцу, переливаясь разными красками. Вспорхнули и хранители, суетливо кружа над новой лесной одёжкой. Задача их теперь усложнилась: необходимо было поддерживать жизнь в новоиспечённых жителях леса, оберегать их от людей, норовящих оборвать украшение лесной глуши.
|
|
|
На шум вышла и незнакомка. Увидев преобразившуюся поляну, она вздрогнула, румянец разлился на её щеках. Она медленно обошла лесное сердце, и с каждым её шагом таяла в лесу оставшаяся снежная пыль, ледяные оковы пали с леса.
Лесная душа полюбила этого странника.
А имя ему было — Весна.
Ве́ресень Настасья
ДВА РУЧЕЙКА
Искрится земля ручейками-мерёжками — ай да дружно они взялись нынешней весной! По всякой поверхности бегут тонкими жилками, унося вместе со снежным молоком, с ледовым толокном последнюю память о зиме. Быстры, текучи ручейковые голоса: звéнькнуло словечко — и уж не поймаешь его, не уловишь. Любуется ими весна-красна, да словно невзначай нет-нет да подольёт дождевой водицы, тогда ещё звонче и шибче тараторят ручейки под перекличку вешних птиц.
Как-то после дождика у старой деревенской дороги вконец раскисла до последнего не сдававшаяся весне ледяная горбушка; располонилась она ото льда, разлилась широкой лóжиной* да и снарядила в путь ручеёчек. По-девичьи робко ступил он на землю, подобрав прозрачный подол, шагнул разок-другой, да и побежал скороговоркой в неизведанные земли. «Счастливый путь, Тайюшка!» — рябью отозвался в ручейковых жилках материнский голос. Грустно было Тайе расставаться с лужей-матерью, да сил нет как любопытно: что там, впереди? Прихватив с собой материнское благословение, она изо всех сил устремилась в своё первое путешествие!
Ведомая земным притяженьем, бежала Тайя то прямо, то затейливой припляской огибая препятствия, и многое было ей впервинку. Вот упал в неё сухонький листок, совсем лёгкий и бесцветный. Вот свой чёрный точёный клюв опустила в её воду сорока, пинýв пару глоточков, а глаза-то у неё синие, точно два самоцвета. Кивнули белыми головками подснежники. Белка, роняя ворс со старой шубейки, тоже отпила талой, чуть горьковатой воды, и ну брызгаться-умываться! Видать, шибко ей зимняя блохастая шубка надоела. Рассмеялась Тайя и ринулась дальше, стараясь всё-всё разглядеть на бегу.
Тем часом спряталось солнышко, и сразу похолодало, остыло всё кругом — дело к вечеру, стало быть. Далече от родной лужи забрела Тайя-ручеёк. Обессилела, истончилась — еле-еле бежит, волоча старые листья, палочки и прочий сор.
— Устала ли? — прозвенело вдруг где-то неподалёку. Насилу обернувшись под тяжестью ноши, Тайя только сейчас заметила, что рядом бежит другой ручей — сильный, чистый, сверкучий.
— Пожалуй... — ответила она. — А ты откуда течёшь?
— Я-то? От дюжей лужи, которая и летом не высыхает! После дождика она так переполнилась, что много-много нас, братьев-скороходов, снарядила! — звонко отчеканил ручей на языке воды. — Я Вéстрень, а ты?
— Тайя! — ответила она.
— Красиво звучит — будто капель звенит. А я давно тебя заприметил, невдалекé бежал. Всё растекался и никак не мог собраться с самого начала. Да только вижу, что всё слабее ты и тише — может, подмогнýть чем, думаю. Ох, и навалилось же на тебя всего ненужного!
— Уж и не знаю, как быть. Да и матушку свою теперь уж и не слышу — всё из-за того, что торопилась без оглядки. Видно, пропаду... — пролепетала Тайя еле слышно, да и запнулась о кочку. И такой тоненькой сделалась — того и гляди исчезнет.
— Ты держись, не пропадай, — сказал Вестрень и протянул ей долговязую руку-струю. Тайя изо всех сил потянулась и ухватилась за неё прозрачными пальцами, и новые силы стали наполнять её.
Дорога, по которой бежали ручейки, вела с пригорка к речке-невеличке, куда давным-давно причаливали баржи. Сколько-то времени минуло с тех пор, как забыли о баржах и людях эти берега, а не выросло ни травинки на укатанной, окаменевшей от глины дороге; спуск к реке был таким же покатым, как и в прежние времена. К той реке-то и стремились все ручьи в этих краях. Самую малость оставалось пробежать нашим ручейкам.
Окрепла Тайя, держась за руки с Вестренем, но не убывали его силы — лишь скорей ему бежать хочется, да чтобы с нею рядом иль никак иначе. Ласково глядит, руки не отнимает, да тепло оттого обоим. Водица-то в обоих ледяная, но, видать, есть в мире тепло иного рода.
— Так-то, поди, получше будет! — сказал Вестрень и волною стряхнул с плеч Тайи тяжкую её поклажу — труху старой листвы, сучки-веточки.
— И правда! Спасибо! — просияла Тайя, и стало ей легко-легко теперь бежать, словно у ручейка, бегущей водицы, вдруг крылья выросли. Обняла она тогда Вестреня теми крыльями, и едва не остановился он, объятый нежностью и удивлением. Запело его прохладное сердце о далёких глубине и синеве, о волнах и о безднах, полных неисчислимых существ, о безбрежности да о вечности... Крепко прижал он Тайю к себе, и теперь они бежали заодно: одним прозрачным ручьём, не спотыкаясь более, не растекаясь, а с каждым мигом исполняясь сил, становясь всё чище и ближе к общей мечте.
Впереди забрезжила полоска реки, и под горку ручейкам побежалось и вовсе без труда. Уж совсем рядом река — что будет, когда она их примет? Разлука ли? Забытьё? Или возвращенье домой?
«Я всегда буду рядом», — промолвил Вестрень, и вместе они вошли в реку — единожды и дважды, и множество раз, покуда не избыло в них воды. Многими каплями просочились они под землю, а другими — испарились в вешнее небо, чтобы опять пролиться над землёй дождями и напитать всех её детей живительной силой воды, так много помнящей, но всегда юной, как сама весна.
___
*Слово из местного диалекта: «... сходно с «лог», «логовина» — то есть, большая лужа растекается по широкой поверхности». (Прим. автора).
Егоров Иван
ИЗ ЖИЗНИ ГРИБОВ
Приехала однажды девочка в деревню, в гости к бабушке. И пошла в лес погулять. Смотрит — у самого пенька растут три грибочка и изо всех сил стараются спрятаться среди опавших листьев.
— Вы кто? — спросила девочка.
— Мы грибы, — ответил один из них. — Вот я, например, Рыжик. Потому что я весь рыжий.
— А я — Сыроежка. Многие думают, что меня можно есть сырой, но я никому такого не посоветую. Ещё не хватало…
— А я — Волнушка. Если вдруг что-нибудь случится, я начинаю очень сильно волноваться.
— Да ты всегда волнуешься, даже если ничего и не случилось, — заметил Рыжик.
— А почему вы прячетесь? — спросила девочка.
— А как же нам не прятаться? — вздохнула Волнушка. — Кругом столько опасностей. Мальчишки пробегут — палкой собьют. Прохожий ногой пнёт. Просто так. А грибник сорвёт, и в корзину.
— Да… — сказала девочка. — Тяжёлая у вас жизнь. Только вы меня не бойтесь, я вас не обижу. А если хотите, буду с вами дружить.
— Хотим! — воскликнули грибы.
Девочка прикрыла их листьями и сухой травой.
— Ну вот. Теперь вас никто не заметит.
И тут с крылечка закричала бабушка:
— Внученька! Беги скорей домой! Обедать будем. Я суп грибной сварила. Вкусный.
И девочка побежала домой.
А грибы долго молчали, пока Рыжик не подал голос:
— Хватит вам дрожать. Суп-то сварен не из нас, а из других грибов. А у нас теперь есть друг. Это же здорово!
И с ним все согласились. Но, всё равно, было как-то тревожно…
ПРИКЛЮЧЕНИЯ КАПИТАНА ФЛИНТА
Новоселье
Накануне Нового года мама пришла с работы раньше обычного. Она поцеловала Ваню в макушку и, усадив его рядом с собой на диван, сказала:
— Мы с папой приготовили для тебя подарок к новому году, но это необычный подарок и до тридцать первого ждать не может. Ты не возражаешь, если я вручу его прямо сейчас?
Ваня закивал головой, а мама таинственно улыбнулась и вынула из сумки коробочку с круглыми отверстиями по бокам. Она осторожно открыла коробочку и — о, чудо! — в ней оказалась настоящая живая белая крыса.
— Это ещё не всё, — сказала мама и принесла из прихожей большую двухэтажную клетку с множеством лесенок и мостиком на втором этаже.
Ваня расцеловал маму, ведь он давно мечтал о таком подарке, и тут же устроил крысе новоселье. Правда, оказалось, что это не крыса, а крыс (мужского рода). Он был белым, любопытные глазки рубиновыми, а по спине тянулась светло-пепельная полоска. Крыс сразу начал обследовать новое жилище, и, глядя, как он бесстрашно бегает по лесенкам, словно заправский матрос, Ваня придумал для него имя — Капитан Флинт, в честь знаменитого пирата из книги «Остров сокровищ». Правда, вскоре выяснилось, что характер у Капитана Флинта отнюдь не пиратский. Он был очень добрый, никогда никого не кусал и больше всего напоминал шарик белого пломбира, только мягкий и тёплый.
Ваня поставил клетку на свой письменный стол, насыпал в кормушку специального корма, а в поилку налил воды. Кроме того он смастерил из картона маленькую коробочку-норку, в которую можно было спрятаться, если вдруг захочется побыть наедине с собой.
Капитан Флинт первым делом наелся вкусных зернышек, запил их водой, потом умылся передними лапками и, благодарно пошевелив усами, залез в норку, где и уснул крепким сном.
Вот так состоялось новоселье Капитана Флинта.
Предназначение Капитана Флинта
Ваня частенько беседовал со своим любимцем на разные темы. Конечно, Капитан Флинт не умел разговаривать, но он прекрасно понимал, что ему говорили. И делал свои выводы. По крайней мере, Ваня был в этом уверен.
И однажды Флинт серьёзно задумался об очень важной вещи. Ему захотелось понять, кто же он такой. Конечно же крыса, это каждому ясно. Но ему хотелось быть кем-то ещё. Ведь Ваня не просто мальчик. Он ученик третьего класса, ходит в школу и учит уроки. А кроме того он занимается музыкой и играет на фортепиано. Мама у Вани — врач, она лечит людей, а папа — наладчик электронной аппаратуры. И Капитану Флинту тоже хотелось найти своё предназначение, начертанное судьбой.
Однажды, когда Ваня рисовал акварельными красками, Флинт выбрался из клетки, которую мальчик никогда не закрывал, чтобы тот мог спокойно выходить, если захочет попутешествовать по письменному столу, и начал внимательно наблюдать, как Ваня макает кисточку в разные краски, а потом рисует всякие интересные вещи. Он осторожно наступил передней лапкой в ванночку с красной краской и оставил на бумаге красный отпечаток. Затем он оставил жёлтый отпечаток, синий, зелёный, и вскоре бумажный лист покрылся разноцветными следами крысиных лапок. Иногда краски причудливо смешивались, и получалось очень красиво.
— Здорово! — сказал Ваня. — Может быть, ты художник?
«Да! Наверное, я художник,» — подумал Флинт и даже сел на задние лапки, что делал всегда, если чему-то радовался.
Он тут же нарисовал ещё одну картину, а когда Ваня положил перед ним новый чистый лист бумаги, тотчас создал третью. Но, к сожалению, все три картины ничем не отличались друг от друга. А ведь у настоящих художников они всегда разные. Заметив это, Флинт загрустил. Выходило, что никакой он не художник, а просто непонятно кто.
Ваня погладил его по спинке и сказал:
— Не грусти. Не всем же быть художниками. Давай посмотрим: может быть, ты — музыкант?
Он вытер лапки Флинта, перепачканные краской, мокрой тряпочкой и посадил его на клавиатуру пианино. Флинт облегченно вздохнул: «Ну, конечно же! Конечно же, я музыкант! Как я раньше не догадался».
Он начал быстро бегать по клавишам, чтобы исполнить весёлую песенку, но у него ничего не получалось. Дело в том, что Капитан Флинт был маленьким и очень легким, а клавиши были тугие и не прогибались под его весом. Флинт даже пытался подпрыгивать, чтобы удар по клавишам был посильнее, но безрезультатно. Устав и отчаявшись, он уселся между нотами «до» и «фа», уложив хвост на «ре» и «соль диез».
Дело принимало плачевный оборот, но тут Ване пришла в голову блестящая мысль. Он подхватил Флинта под брюшко и усадил на письменный стол рядом с клавиатурой компьютера. Капитан тут же понял его замысел. Он осторожно, опасаясь очередного провала, нажал лапкой на кнопку и увидел, как на экране монитора отпечаталась буква « А». Еще не веря своему счастью, он нажал другую кнопку. К букве «А» прибавилась запятая. Крохотное сердечко Капитана Флинта забилось раза в два быстрее, потому что он всё понял.
«Я писатель! Никакой не художник и не музыкант. Писатель — вот кто я!»
И он сразу же начал писать книжку. В этой книжке рассказывалось о том, как это здорово — быть белой крысой, как прекрасно жить на свете и писать книжки, а ещё о том, какой славный и умный мальчик Ваня.
А Ваня, увидев, что Капитан Флинт увлекся сочинительством, деликатно вышел в другую комнату, чтобы не мешать процессу творчества, а когда через час вернулся, то увидел, что книжка уже почти написана, а довольный автор отдыхает, уютно расположившись на коврике для мышки. Ваня глянул на монитор, полистал страницы, а потом сказал:
— Извини, но я ничего не могу прочитать…
Обеспокоенный Флинт аж привскочил. Как? Ведь он написал уже целых пять страниц, а это почти целая книга, пусть и не очень большая. Может быть, Ваня пошутил?
— Понимаешь, ты написал очень много разных букв, точек и запятых, но прочесть ничего нельзя, ведь из букв надо складывать слова. Ничего, не отчаивайся, ведь ты же не учился в школе и не знал этого.
Вот тут уж Флинт огорчился по-настоящему. Он понял, что напрасно надеялся и трудился, и придётся ему всю жизнь прожить обыкновенной крысой. Еле живой от усталости заполз он в свою норку и даже не вышел поужинать, хотя Ванина мама приготовила его любимую рисовую кашу с кусочками курицы.
Всю ночь Капитан Флинт посвятил безрадостным размышлениям о том, какой он бесполезный неумеха и о том, что таких, как он, держат дома только из жалости, а это было для него страшнее всего. Ваня наверняка возлагал на него какие-то надежды, а он их не оправдал. И от этого становилось стыдно и горько.
И Капитан Флинт решил убежать. Навсегда. Чтобы никто его больше не видел.
Побег
Под утро, когда все ещё спали, маленький Флинт съел всю кашу, хотя аппетита совсем не было. Но теперь неизвестно, когда ещё удастся подкрепиться. Потом он прихватил чёрствую хлебную корку, которая завалялась в углу клетки, и, держа её в зубах, осторожно перебрался с письменного стола на спинку стула, потом по ножке соскользнул на пол и белым мерцающим шариком исчез в темноте.
Сначала Флинт решил убежать в шкаф, дверца которого всегда была приоткрыта. В шкафу он устроился среди коробок с обувью, под целой стеной висевшей на плечиках одежды в твердой решимости дожить здесь до конца своих дней в полном одиночестве. Но как только он нашёл подходящее местечко, над его головой появилось с десяток странных крылатых существ. Они переговаривались между собой, и хотя Капитан Флинт не понимал языка, он прекрасно улавливал мысли и настроения. И вот о чём думали маленькие летуны:
«Смотрите, смотрите, сколько свежего пуха и шерсти!» « Мы отложим туда яички!» « Из яичек вылупятся наши детки, и у них будет много вкусной еды!»
И они запорхали над головой Капитана Флинта так шустро и весело, что он не на шутку перепугался. Он ещё не знал, что такое моль, но твердо решил с нею не связываться. И поэтому, прихватив припасённую корку, быстренько убежал из шкафа.
Немного пошныряв по квартире, он добрался до ванной комнаты и заглянул под ванну. Здесь было сухо, тепло и темно, а на полу обнаружились две тряпочки, синяя и белая. Из них можно было соорудить уютную мягкую постельку, что Флинт тут же и сделал.
Под ванной тоже жили какие-то существа. Они были совсем крошечными и сновали словно капельки ртути, но были совершенно безобидными, так что с их соседством вполне можно было примириться. Поэтому Капитан Флинт съел половину припасённой хлебной корки, зевнул и заснул крепким сном.
Проснулся он от страшного шума. Кто-то яростно колотил сверху по дну ванной, а ещё слышен был такой сильный плеск воды, что, казалось, на голову сейчас выльется целое море. Капитан Флинт в ужасе заметался, не зная куда бежать, а, кроме того, он не знал точно, умеет ли плавать. А вдруг воды будет так много, что он утонет?
С коркой в зубах он выскочил из под ванной и, прячась за стиральной машиной и тумбочкой для белья, выбрался в прихожую. Когда страх немного отпустил, Флинт догадался, что кто-то просто принимал душ. Ничего страшного, но жить при таком грохоте было бы невозможно, ведь и Ваня, и папа, и мама мылись под душем каждый день. Так что нужно было срочно искать новое убежище.
И тут Флинт почувствовал дуновение свежего ветра: по полу гулял свежий сквознячок. Принюхавшись, он понял, что дует откуда-то из-за холодильника.
«Интересно, — подумал он, — что же там такое?» — и, с трудом протиснувшись между холодильником и плинтусом, стал осторожно двигаться туда, откуда дул ветер. В самом углу он обнаружил большую дыру. Из дыры пахло сыростью и плесенью, так что даже заглянуть в неё у Капитана Флинта не было никакой охоты, но лишь только он решил повернуть обратно, как услышал грозный окрик. Кто-то говорил на настоящем крысином языке.
— А ну, стой! Кто таков?
Флинт остановился и, приглядевшись, увидел, что из темноты на него смотрят два злых блестящих глаза. А через секунду из дыры в полу вылезла большая серая крыса.
— Признавайся, — угрожающе произнесла она, — что ты тут вынюхиваешь?
— Ничего я не вынюхиваю. Просто хотел посмотреть, откуда взялся сквозняк, — миролюбиво ответил Флинт.
— Сквозняк — из моей норы, о которой никто не знает. А раз ты её рассекретил, то никуда отсюда не уйдешь. У тебя какая кличка?
— У меня не кличка, а имя. И зовут меня Капитан Флинт.
— Дурацкое имя! Теперь у тебя будет кличка. Например… «Извёстка!»
— Это ещё почему?
— Потому что ты весь белый, будто извёсткой посыпанный. Вот у меня кличка — Забияка. Это потому, что со мной опасно связываться.
— А вы что, здесь живёте? — осторожно спросил Флинт. Он даже представить себе не мог, что в комнате кроме него так много живых существ.
— Вы здесь живёте…— противным голосом передразнил Забияка. — А ну, давай живо на «ты»! И запомни, Известка, мы теперь напарники, и ты во всём должен меня слушаться. У меня тут по всему дому столько ходов понагрызено! Могу попасть в любую квартиру, и ничего мне за это не будет.
— А что такое: « Напарники»? — спросил Флинт.
— Отличный вопрос! Если чего-то не понимаешь — спроси, а не строй из себя умника. Напарники это те, кто всё делают вместе. Сейчас мы с тобой отправимся добывать провиант. Ты в этой квартире всё знаешь, поэтому будешь прогрызать дырки в пакетах с крупой, макаронами и прочими лакомствами. А я буду стоять на шухере.
— На чём?
— Буду следить, чтобы нас не заметили. А если кто появится, я спрячусь.
— А я?
— Это твои проблемы, Извёстка.
Капитану Флинту всё это было не по душе. Ему не понравился сам Забияка, не понравилась кличка «Извёстка», а особенно то, что ему предлагали воровать продукты. Тут он вспомнил, что потерял где-то остатки хлебной корки, и сразу же почувствовал сильный голод. Но он твёрдо решил, что не станет воришкой в квартире, где живут Ваня и его родители.
— Нет, — сказал он решительно. — Я не хочу быть твоим напарником. И вообще мне пора.
И он с трудом развернулся в тесном простенке, собираясь уходить.
— Пора!? — завизжал Забияка. — Ты раскрыл мою секретную нору, а теперь бежать!? Нет, видно, придётся тебя как следует проучить!
С этими словами он схватил Флинта за хвост и начал тянуть к себе. Забияка был очень сильным, намного сильнее Капитана Флинта, и тот понял, что ему не справиться со своим обидчиком…
Возвращение
… Его хвост был уже в тёмной и душной норе, Забияка тянул всё сильнее, но маленький отважный Флинт решил бороться до конца и упирался всеми четырьмя лапками. Силы покидали его с каждой секундой. Ещё чуть-чуть, и он окажется в страшном жилище Забияки, а уж оттуда выбраться наверняка не удастся. Уже ни на что не надеясь, Флинт набрал побольше воздуха и запищал так отчаянно и громко, как никогда в жизни не пищал. От неожиданности Забияка даже ослабил хватку, и Флинту удалось немного продвинуться вперёд. И вдруг…
В коридоре послышались шаги, и зажёгся свет. Забияка оказался отъявленным трусом. Он тут же отпустил хвост и скрылся в норе, а Флинт выбрался из-за холодильника, побежал по коридору и остановился, наткнувшись на чей-то тапочек. Перед ним стоял Ваня. Он был одет в полосатую пижамку. Наверное, уже лёг спать, но проснулся от шума, сразу догадался, что Флинт попал в беду и поспешил на помощь.
— Флинт! — радостно воскликнул Ваня. — Наконец-то ты нашёлся. Как мы все волновались. Искали тебя везде, а тебя нет и нет.
Капитан Флинт виновато посмотрел на мальчика снизу вверх. Ему так много нужно было объяснить, но Ваня, кажется и сам всё понял.
— Знаешь, — сказал он. — Совсем не важно, умеешь ты рисовать или писать книжки. Мы же с тобой друзья, от друга ничего такого и не требуется. Главное, что друзья всегда понимают друг друга и в трудную минуту приходят на помощь.
«Вот здорово! — подумал Флинт. — Значит, я — Ванин друг? Ну конечно, ведь я же не стал вместе с Забиякой воровать в доме еду. И Ваня мой друг, потому что он спас мне жизнь. Неизвестно, что бы со мною стало, окажись я в норе у Забияки».
И это было так здорово, что он тут же стал умывать свою мордочку.
— Капитан, — сказал Ваня. — Обещай: ты ведь больше не убежишь?
В ответ Капитан Флинт, цепляясь коготками за пижамку, забрался Ване на плечо. Он хотел сказать, что никогда-никогда не убежит, а ещё, что он будет самым верным и надёжным другом. Правда, сказать это ему не удалось, и он только пощекотал усами Ванино ухо. А Ваня от щекотки радостно засмеялся.
Клишова Лидия
ПЕТУХ-ВОСПИТАТЕЛЬ
Председательский петух затерроризировал телятницу Таньку Косарихину. Всякий выход на работу в Веряжу (а Таня жила в соседней деревне Ручьи) превратился для неё в поход на «Голгофу».
Ферма находилась на другом конце деревни, и дорога к ней шла по Барщине, одной из деревенских улиц, где жил забияка-петух. Петушишка словно знал время работы, будто поджидал именно её и налетал с разбегу, распушив хвост и воинственно кукарекая. И вот что интересно: к другим жителям деревни он относился лояльно, то есть попросту не замечал, занятый своим многочисленным гаремом. Не давал он проходу только телятнице ни в обеденную обрядню, ни в вечернюю, хоть ложись да помирай.
Бедная Таня уже ползабора председательского на хворостины повыдергала, отбиваясь от драчуна. Наконец хозяйка забора и петуха рассердилась:
— Татьяна, ты мне уже весь плетень порушила. Что ты всё хворостины-то таскаешь? Аль топиться тебе нечем?
— Да, Сергеевна, рубите голову своему петуху, он мне проходу не даёт, налетает клеваться. Вот я и отбиваюсь, как могу, — со слезами в голосе взмолилась женщина. — Невозможно же на работу пройти.
— Ах, вот в чем дело! Ну, тогда петьке прямая дорога в суп, хулигану, — согласилась Римма Сергеевна, для которой колхозное дело было всегда на первом месте.
Позвала хозяйка мужа своего, Дмитрича, и рассказала ему о проделках петуха. И приговорили они Петю «третейским судом» к казни путём обезглавливания. Решили-постановили, и точка!
Вдруг на председательском дворе раздался крик, и оттуда тормотычью прибежала мать хозяйки баба Саша и дурным матом закричала:
— Римка, Коля, бегите скорее: петух нашего Вовку расклюет!
Бросились хозяева сыночка спасать и увидели «страшную» картину. Вовка в коротеньких штанишках бегает и ревмя-ревёт, а за ним петух носится да за голые ножонки легонько хватает-клюет.
Присмотрелась Сергеевна к этой ситуации, промолвила:
— Ясно-понятно. Сыночек опять в штаны наложил. Вот уже три года пацану, а на горшок не хочет ходить. Ну, бились-бились — ни в какую! Не приучить ребёнка к порядку , хоть ты что!
И вот опять случилась оказия: наелся от души вишен с ядрышками и наделал в штаны — «добро»-то и потекло по голым ножонкам. А петух углядел себе поживу и ну ядрышки склевывать. Вовка бежать, а Петька за ним, да поклёвывает.
Засмеялась Сергеевна, за живот схватился и Дмитрич, а Татьяна аж в канаву от смеха упала.
— Ну, Петенька, поучи-поучи нашего сыночка, куда в туалет ходить надо! Вот, Вовушка, будешь ещё проказничать, петушок тебя будет клевать, — приговаривала мать, утирая слёзы незадачливому мальцу.
— Не, мамка, никогда не бу-уду штанишки пачкать! — размазывая сопли по лицу, гнусил мальчонка.
— Вот так Петя! Вот так воспитатель! Нам всей семьёй было не справиться, а он за пять минут дело наладил, — отсмеявшись, пробасил отец.
Смех смехом, хоть жалко такого умницу в суп отправлять, да ничего не поделаешь — колхозное дело дороже.
Но тут Татьяна встала за Петьку городовой стеной:
— Сергеевна, не тронь ты его, пусть живёт, я уж как-нибудь потерплю.
Но с тех пор петух телятницу никогда не трогал, будто понял, кто его спасительница.
А ещё говорят: у кур мозгов нет!
Косарев Владимир
ВЕСЁЛЫЙ БУРУНДУК
В семье уважаемых бурундуков однажды родился симпатичный сынок. Весь лес поздравлял родителей с этим событием, но никто даже представить себе не мог, что будет потом.
Когда малыш-бурундучок подрос, он начал донимать взрослых разными вопросами. К примеру: «А почему небо синее?», «А почему ворона летает?», «А что у улитки в домике?» и так далее. Родителям очень нравилась любознательность их маленького пушистого сыночка, и они решили отдать его в школу.
Бурундучок стал лучшим учеником! Он читал книжки, тщательно выполнял домашние задания и получал самые высокие баллы за свою учёбу. Он стал настоящей гордостью родителей-бурундуков, и учителя не могли нарадоваться, глядя, как занимается мохнатый отличник.
И вот однажды Бурундучок стал придумывать слова. Просто так, ни с того, ни с сего. Каждый день он изобретал какое-нибудь новое слово и рассказывал об этом всему лесу.
Он подходил к кому-нибудь из соседей или друзей и просто говорил:
— Я выдумал новое слово! Махокрылозаб!
Взрослые удивлялись и недоумевали:
— А что это за слово? Что оно означает?
И тогда умный маленький бурундучок объяснял:
— Махокрылозаб — это когда бабочка села на забор, но махать крылышками не перестала!
Или ещё слово «медвемаликус». Это слово обозначало количество малины, которую медведь мог скушать за один раз.
Или ещё.
— Брампакумпачпок!
Это слово по объяснениям Бурундучка обозначало звук, с которым большой овальный камень падает в воду. А звук, с которым в воду падает маленький овальный камень, обозначался словом «брампакумпачпык».
Сначала взрослые смеялись и гладили Бурундучка по мохнатой головке, но потом начали беспокоиться. Потому что каждый день Бурундучок придумывал какие-то свои слова и стал говорить только ими, и никто не мог понять маленького отличника.
Например, после завтрака он говорил маме:
— Грызоживополно мне, я хочу поблагоцелонять тебя!
И мама ничегошеньки не понимала и расстраивалась.
А Бурундучок шёл гулять в лес и кричал весёлым озорным голосом:
— Нравосолнцедревочнять! Привубулькоручемнык! Сдобромягкосмнякомням!
И никто не мог ничего разобрать в этом новом языке!
Через некоторое время Бурундучок совершенно перестал разговаривать на нормальном лесном языке, и все уже забеспокоились не на шутку.
Нужно было как-то спасать мохнатого отличника.
Родители Бурундучка водили его к мудрой Сове, которая знала медицину и могла вылечить любую болезнь. Бурундучка показывали старому Медведю, который готовил медовые лекарства и помогал всем в округе. И даже из соседнего леса, по просьбе родителей, к Бурундучку приползал учёный Уж.
Все было бесполезно! Никто не смог справиться со странностями, которые происходили с Бурундучком. Он по-прежнему использовал неизвестные никому слова и только радовался, что его никто не понимает.
Тогда из Зелёного Болота выползла на полянку старая бородавчатая Жаба и стала громко квакать:
— Это вы, взрослые, виноваты! Вы испортили ребёнка своими книжками и школами! Если бы вы не заучили мальчика, он бы оставался обыкновенным бурундуком. А сейчас понятно, что от учения он сошёл с ума!
Но Жабу никто не слушал, потому что считалось, что она сама уже давно сошла с ума.
А Бурундучок помахал ей лапкой и только весело прокричал:
— Тинобряки бульбочпоки клавамальмынкус!
Родители Бурундучка не знали, что и делать. Они были очень озабочены, потеряли покой. А их сынок никак не желал выздоравливать.
Уже все соседние леса узнали про странную болезнь Бурундучка. В желании помочь горю птицы разносили призывы по всем окрестностям. Даже открылась специальная больница, в которую собрались все мудрые животные-врачи. Родители Бурундучка объявили, что отдадут все свои запасы орехов тому, кто вылечит их любимого сыночка.
Каждый день какое-то новое лекарство приносили в семью Бурундуков. Каждый день какой-нибудь новый доктор приходил к ним в дом.
Бурундучка слушали, щупали, заставляли показывать язык, просвечивали какими-то научными стёклами и заставляли делать лечебные упражнения.
Но ничего не помогало!
От горя родители Бурундучка даже перестали спать и есть.
А их сыночек подходил к ним и ласково говорил:
— Свапахлюпча тсаньемомка квильдыбрык.
И от этих слов на сердце родителей становилось ещё горче...
Однажды молодая Синица прилетела к дому бурундуков и радостно защебетала:
— Лев! Лев! К вам едет доктор Лев!
Все выбежали из жилища и сначала ничего не поняли. Попросили Синицу успокоиться и рассказать, что случилось.
Оказалось, что о беде Бурундучка стало известно в самой Африке! Африканские животные-врачи посовещались между собой и выбрали доктора Льва, как самого авторитетного и умного. Они отправили его на помощь Бурундучку, и Лев выехал на ближайшем ките. Он высадился на берег и проделал огромный путь. Сейчас ему осталось пройти всего несколько километров. Об этом в соседнем лесу сообщили перелётные журавли. Синицы из соседнего леса тут же передали новость местным птицам.
Родители Бурундучка очень обрадовались новости, но бородавчатая Жаба вновь испортила всем настроение. Она проквакала:
— Лев — это самый страшный хищник! Он даже сильнее Медведя. Вы глупцы, если радуетесь его приезду. Доктор Лев всех вас съест!
Но Жабу вновь никто не стал слушать. Все радовались неожиданной новости и надеялись, что доктор Лев из далёкой Африки поможет Бурундучку.
Когда доктор Лев появился в лесу, все сразу затихли, все-таки слова глупой Жабы не прошли даром — многие испугались. Лев был просто огромен, высок и могуч, он вызывал во всех ужас и трепет. И только родителям несчастного Бурундучка уже было нечего бояться.
Они радушно встретили доктора Льва и создали ему условия для работы на ближайшей полянке.
— И где же наш больной? — громко прорычал Лев. — А ну-ка подойди ко мне!
Бурундучок вылез из своей норки и, понурив голову, покорно подошёл к врачу.
Лев взял его одной лапой, поднял и внимательно рассмотрел.
— Так-так... так-так, — приговаривал доктор Лев во время осмотра. Он ощупал живот Бурундучка огромным пальцем, заглянул ему в глаза и поворачивал малыша в разные стороны.
Затем он поставил Бурундучка на землю и громко сказал:
— Мне всё ясно!
И вдруг неожиданно обратился к Бурундучку:
— Драхмапупик чпокнык мпук?
Бурундучок вздрогнул, словно его застали врасплох. Он пожал плечами и ответил Льву:
— Мампапдрынг! Ямпушутчуть и сливпукрапчу! — его голос звучал очень виновато.
И тогда Лев расхохотался так оглушительно, что с деревьев чуть не попадали наблюдавшие за лечением любопытные белки. Доктор повернулся к родителям-бурундукам и весело подмигнул им:
— С вашим сыночком всё в порядке! Он абсолютно здоров и упитан! Ему просто было скучно... Да же, малыш?
Бурундучок улыбнулся и ответил:
— Да, дядя Лев... Я просто играл...
И в этот момент весь лес облегченно выдохнул!
Родители-бурундуки бросились обнимать своего любимого сыночка. Другие звери стали подходить и ободряюще хлопать мохнатого шутника по плечам и говорить: «Ну ты молодец!», «Ах, как нас всех провёл!»
Всем вдруг стало весело.
Присутствующим на полянке (а посмотреть на Льва собрался чуть ли не весь лес!) сразу всё стало ясно, а некоторым — очень стыдно за то, что они не поняли игру Бурундучка. А может, не захотели её понимать. Так или иначе, доктор Лев показал всему нашему лесу, что дети, даже самые необычные, всегда остаются детьми и им просто необходимо во что-нибудь играть!
А ещё после этого случая животные нашего леса очень подружились с африканскими животными, стали писать друг другу письма и ездить в гости.
А счастливое семейство уважаемых бурундуков до сих пор живёт в лесу. У Бурундучка родились ещё несколько братьев и сестер, а сам он вырос и стал учителем в школе.
И всё стало очхормнык и славпумняк!
ЯЧСМИТЬБЮ ВЕСЁЛЫЙ АКЫН
Ячсмитьбю сидел на берегу моря и пел весёлую песню. Он сочинял её прямо на ходу, наблюдая за чайками, парившими в небе. И в песне как раз говорилось обо всём, что в данную минуту видел и чувствовал Ячсмитьбю, — о море, о чайках, о белой пене прибоя и о хорошем настроении самого мальчика.
— Хорошо ты поёшь, — вдруг услышал Ячсмитьбю голос за спиной. Мальчик обернулся и увидел Старого Мудрого Чукчу, который стоял, опираясь на посох, и улыбался.
Ячсмитьбю засмущался и прекратил пение. Ему стало так неловко, что он даже забыл поздороваться. Но Старый Мудрый Чукча не заметил этого, он сказал:
— Продолжай, Ячсмитьбю, твоё пение доставляет мне радость. И твоя песня очень хорошая, она воспевает наш родной край.
Ячсмитьбю пожал плечами и ответил:
— Я не умею сочинять песни… У меня не получается складывать слова в рифму, чтобы было так же, как у настоящих поэтов. Я просто баловался и пел обо всём, что вижу.
Старый Мудрый Чукча похлопал мальчика по плечу и сказал:
— Это прекрасно! Ты, сам того не зная, исполнял песню в стиле древних акынов.
Ячсмитьбю стало интересно, кто такие эти «акыны». Он спросил об этом Старого Мудрого Чукчу. Тот присел на берег, усадил рядом Ячсмитьбю и стал рассказывать:
— Далеко-далеко отсюда, в жарких странах Азии, где проворные ящерицы бегают по жёлтым пескам, где растут колючие кусты, а земля трескается от палящего солнца, зародилось искусство акынов. Это было давно, когда мой прапрадедушка только учился говорить. Акыны — это бродячие музыканты, которые ходили по земле, от поселения к поселению, и в своих песнях прославляли родной народ. Чтобы сохранить множество своих историй, акыны складывали их в песни и сочиняли мелодии к ним. Песню всегда легче запомнить, так устроена память человека. Когда акын проходил в какую-нибудь деревню, его усаживали за стол, щедро угощали и просили спеть что-нибудь. Он исполнял просьбу и пел свои песни. А потом люди спрашивали его: «Певец, а сможешь ли ты спеть что-нибудь и о нашем прекрасном роде, о наших красавицах-девушках, об отважных юношах, о нашем гостеприимстве и о наших крепких домах?» И тогда акын начинал сочинять новую песню. Он вкладывал в неё всё, что увидел, всё что почувствовал, все свои переживания и радости. И люди были благодарны ему. А иногда, на крупных ярмарках или праздниках несколько акынов устраивали состязания между собой.
— Они дрались? — широко раскрыв глаза, спросил Ячсмитьбю.
— Нет, мой мальчик, акыны не воины. Их состязания выглядели как весёлые и безобидные насмешки друг над другом. Каждый акын на ходу сочинял какую-нибудь песню о своём сопернике — таком же акыне — и исполнял её перед народом. Так они соревновались в остроумии и таланте сочинять песни. И от этого было хорошо и самим певцам и народу, который собирался на площадях, чтобы послушать песни. Жаль только, что свои песни акыны никогда не записывали, и мало что сохранилось до наших дней…
Ячсмитьбю выслушал этот интересный рассказ Старого Чукчи и задумался.
— А настоящие песни могут быть нескладными? — спросил он у Старого Чукчи.
— Да, могут, — ответил старик. — Но только в том случае, если они правдивы и сочиняются сердцем и душой. Вот как у тебя сегодня. Твоя песня была очень хороша… Продолжай, а я пойду приготовлю сеть к завтрашней рыбалке.
Старый Чукча ушёл в деревню, а Ячсмитьбю развалился на мягкой траве и стал распевать во всё горло:
— Моё небо синее, как сок черники,
Моё море сильное, как медведь,
В синем небе белая чайка,
И мне кажется, что она плывёт,
Ведь небо — это море из воздуха…
А море — это небо из воды.
Я люблю свой край…
Лад Людмила
ЯНКА
Янка сидит на скамейке, болтает ногами и размышляет о жизни. Недавно был праздник — яблочный Спас, и бабушка сказала, что теперь можно есть яблоки. Янку это очень удивило. Он в городе ел яблоки даже зимой, когда в саду ничего нет, кроме голых деревьев и снега. Но бабушка объяснила, что по давнему обычаю яблоки из сада можно есть только после яблочного Спаса. А вот Валерка, мальчишка из соседнего дома, говорит, что это выдумки старых людей. Вообще-то бабушка у Янки совсем не старая. Она не какая-то там горбатая старушка с палочкой, а самая обыкновенная тётенька: весёлая, добрая, ласковая и очень даже молодая.
— Янка, домой! — прерывает Янкины размышления бабушкин голос.
— Иду, — отвечает Янка, а сам даже и не собирается возвращаться домой.
Да и как можно уйти от этой красоты! Вон на небе какая висящая низко-низко луна: огромная, круглая, немножечко рыжеватая, как апельсин. Она не висит на небе, а лежит прямо на верхушке дальней берёзы. Кажется, вот добежишь до дерева, заберёшься по веткам до макушки и сможешь дотронуться до луны, и сможешь погладить её своей ладошкой. Но Янка не намерен бежать куда-то — он знает, что это просто обман, что до луны на самом деле можно долететь только на ракете. Но нынешняя бледно-апельсиновая луна ему очень нравится. Странно только, что вечерний воздух пахнет не апельсинами, а яблоками и чуть-чуть мёдом.
— Янка, ты где? — спрашивает бабушка.
— Я здесь, — отзывается с неохотой Янка.
— Домой!
— Иду, бабушка, — отвечает Янка, а сам вновь не собирается выполнять обещание. Ему совсем не хочется мыть руки, лицо, запылённые ноги, забираться на высокую железную кровать. В городе ни у кого такой кровати он никогда не видел. И таких подушек. Их на бабушкиной кровати лежит целая гора. Бабушка говорит, что это подушки не покупные, а натуральные, деревенские. А старинная кровать досталась бабушке от её мамы, Янкиной прабабушки. Янка её не помнит. Она умерла, когда Янке был всего один месяц от роду. А ребёнок не может помнить событий, произошедших в его жизни в таком маленьком возрасте. И зачем она умерла? Почему не дождалась, пока Янка подрастёт? Вот если бы она сейчас была жива, то, наверное, выглядела бы как настоящая бабушка и ходила бы в беленьком платочке и с палочкой в руке. Настоящим старикам трудно ходить без палочки, вот Валеркин дед совсем старенький, ходит с палочкой и называет её своей «третьей ногой». Валерка, наверное, тоже, когда станет дедом, будет ходить с такой же палочкой.
Янка улыбается, представляя Валерку сутулым стариком, а себя рядом с ним таким же, как сейчас, шестилетним мальчишкой. Вот Валерка идёт по дороге, опирается на палочку и кряхтит, а он, Янка, бежит рядом и кричит:
— Ой, Валерка, какой же ты смешной и старый.
А Валерка машет палкой и сердится:
— Грех смеяться над старостью. Поди, поди, малец, прочь!
И тут палка падает, а Валерка никак не может наклониться, чтоб поднять её, поэтому миролюбиво говорит Янке:
— Ладно, пострел, ладно. Не серчай. Подай-ка лучше мне мою «третью ногу»…
И тут голос бабушки разрушает его фантазию:
— Янка, сейчас приду за тобой с крапивой. Сколько можно тебя звать?
— Уже иду, бабушка, — тут же отзывается Янка, хотя точно знает, что рвать крапиву и стегать его ею бабушка никогда не будет.
Он только сейчас замечает, что серые сумерки летнего вечера наполнились чёрными ночными тенями. Значит, и вправду пора идти домой. Янка спрыгивает со скамейки и через распахнутую калитку входит во двор. Трезор, лучшая в мире собака, приветливо машет хвостом и с надеждой смотрит на Янку. Янка проходит мимо и говорит Трезору:
— Поздно. Играть будем завтра.
Трезор очень умный. Он попусту никогда не лает и всё понимает. Янка его за это очень уважает. Бабушка говорит, что Трезор ещё молодой пёс и его нельзя баловать, что собака не игрушка, а друг и охранник, а сама подходит к Трезору, гладит его и говорит:
— Умница, красавец, котёночек мой.
Янка не удивляется. Он давно привык к тому, что бабушка называет Трезора котёночком. Она и его, Янку, называет котёночком, и своего сына, Янкиного папу, называет котёночком. Янка понимает, что так бабушка выражает к ним свою любовь.
Янка с неохотой подходит к приготовленному для него тазику с водой, умывается и садится за стол. Бабушка даёт ему выпить стакан тёплого молока и велит:
— А теперь спать!
Янка забирается под одеяло и уютно устраивается в постели. Бабушка наклоняется к нему, целует в щёку, нежно поглаживает чёлку и шепчет:
— Спи, мой котёночек, спи мой сладенький. Спи…
Луша Светлана
ИСТОРИЯ ЦВЕТОЧНОГО ГОРШКА
В шкафу на нижней полке стоял цветочный горшок — самый обычный горшок. Стоял, всеми забытый. И вот однажды во время большой уборки он был извлечён на свет.
— Горшок! — удивилась мама.
Варя придирчиво оглядела коричневые, вылепленные из грубой глины бока и нахмурилась.
— Какой он старый… И некрасивый.
Горшок расстроился, но промолчал.
— О, нет, — сказала мама, — это замечательный горшок. Давным-давно, когда я была маленькой девочкой, мы с бабушкой каждое лето сажали в нём цветы.
— Как я рада, дружок, что ты не разбился, — прибавила мама, обращаясь к горшку.
Варя задумалась.
— Ну, раз он такой замечательный, давай мы в него тоже что-нибудь посадим!
— Что же мы посадим? — улыбнулась мама.
— Из леса жёлудь принесём и посадим! Будет у нас дуб расти.
Украсили горшок цветной тесёмкой, земли насыпали и на балкон поставили — к другим цветочным горшкам.
Стоит горшок нарядный, радуется.
Наступила ночь. Как только погасли в доме последние окна, обитатели балкона закряхтели, заворчали, стряхивая дневной сон. Белый фаянсовый горшок с геранью снисходительно поглядел на новичка.
— Что такое дуб?
Два длинных ящика, в каждом выстроились в ряд зелёные кустики бархатцев, озадаченно скрипнули дощечками.
— Мы не знаем.
Широкий, низкий горшок, похожий на чугунок, промолчал. Он был занят. Он слушал, как просыпаются под землёй васильки. Впрочем, что такое дуб, он тоже не знал.
Воробьи, соорудившие под крышей новое гнездо, сонно прочирикали:
— Дерево… Дерево… Дуб — это дерево…
— Дуб — это дерево, не цветок, — повторил белый горшок и насмешливо фыркнул.
Герань, простоявшая всю зиму в комнате, уже цвела, и белый горшок смотрел на остальных обитателей балкона свысока.
Старый цветочный горшок заволновался. Как же так?! Он же — цветочный горшок, а не дубовый, он не может жить без цветов. Но, поразмыслив немного, успокоился. Всё-таки растить дуб веселее, чем стоять в шкафу.
После завтрака мама и Варя ушли гулять.
На балконе стояла тишина, ведь при свете дня горшки помалкивают. Шло время. Любопытные птицы заинтересованно прыгали по веткам. Старый горшок нервничал всё больше. Найдётся ли для него хороший жёлудь? Вдруг все жёлуди уже проросли, и ни одного не осталось?
Но, вернувшись с прогулки, мама и Варя торжественно прошли на балкон. На Вариной ладошке лежал гладкий, крепкий, похожий на бочонок жёлудь. Из трещины торчал белым хвостиком корешок. Девочка положила жёлудь на землю и полила водой.
Старый горшок замер в ожидании.
Жёлудь напился воды, устроился поудобнее и, довольный, подставил солнцу коричневый бок. Через несколько дней над жёлудем развернулась пара зелёных листьев.
Лето в тот год выдалось солнечным, и маленький сад на балконе разросся на славу. В чугунке весело толпилась синяя как небо семья васильков. Бархатцы раскрывали оранжевые лепестки. И старушка герань добродушно качала пышными ярко-красными цветами.
Дубок рос не по дням, а по часам и к середине лета превратился в стройное высокое деревце.
Как-то утром, сладко потянувшись после сна, дубок испуганно замер:
— Ой! Мне тесно.
Горшок забеспокоился. Он и сам чувствовал, как сильно разрослись корни дуба, как упираются они в стенки. Но что он мог поделать?
Дубок загрустил, опустил листья, и на балконе по ночам воцарилось уныние. Прекратились и разговоры, и смех.
— Что-то наш дуб перестал расти, — сказала мама. — Пора отнести его в лес.
Дубок радостно встрепенулся. А пролетавшая мимо ворона прокаркала:
— Пр-равильно! Пр-равильно!
Так старый горшок оказался вне дома — на тропинке, петляющей среди берёз и ёлок.
Дубок посадили на светлой полянке. А пустой горшок мама помыла в холодной прозрачной воде лесного ручья и забрала домой.
— Прощай, мой маленький дуб, — прошептал горшок.
— До свиданья, — сказали мама и Варя.
— Не печальтесь, — крикнул вслед юный дуб. — Я вырасту и стану заглядывать к вам в окна.
Пришла зима — снежная, морозная. Старый цветочный горшок спит в шкафу на нижней полке. Ему снятся хорошие счастливые сны.
Макурин Денис
ВЬЮГА
Прошлые зимние каникулы я у дедушки с бабушкой в Мезени гостил. Всё бы хорошо, только на улице уже три дня вьюга ревела. Вьюга такая, что выходишь, кричишь и перекричать не можешь. Деда говорил:
— Во разгулялась, холера, добрый хозяин и собаку-то в такую погоду на улицу не выгонит.
Поэтому я всё дома сидел. Сидел, сидел. Скучал, скучал. Но иногда всё-таки во двор выходил погулять, только там холодно, и я обратно домой убегал.
Так я один раз вышел на крылечко погулять. Погулял, погулял две минуты и уже домой собрался уходить. Вдруг глянул наверх, а там галки сидят на электрических проводах, болтаются. Головы в плечи спрятали, прижались друг к дружке и раскачиваются, как на качелях. Провода от ветра то туда, то сюда. И галки с ними — то вперёд, то назад. Только от этого им не весело, потому что холодно. Они прижались что есть силы и греются в обнимку. И галдеть им совсем не хотелось. Оно и понятно: в такую-то метель всё горло простудишь. Одна только крикнула:
— Гыл! — та, что с краю.
— Гыл, — спокойным голосом отозвались с другого.
— Кай, кай, — ответили посерединке.
Это они так друг у дружки спрашивали: «Как вы там?» А в ответ: «Ничего, сидим». Потом все поочерёдно встрепенулись, снег с себя сбросили, тяжело вздохнули и снова давай друг к дружке прижиматься.
Я их увидел и вот что вспомнил. Мы совсем недавно, перед каникулами, в школе сказку читали, «Дедушка Мазай и зайцы» называется. Только там зайчишки на островке погибали, а тут галки на проводах.
Понимаете? И я решил — надо спасать! Я двери на веранду открыл, в сторонку отошёл. И как крикну басом:
— Прыгайте сами!
Ну, как дедушка Мазай, помните? И тут такое! Ого-го! Я такого не ожидал. Они меня слушаться начали. Сначала одна галка мимо меня пролетела. Фр-рр! И на верхнюю ступеньку у крыльца плюхнулась. Потом через порог на веранду перепрыгнула. А там бочком, бочком. Осмотрелась. Осторожно по полу клювом постучала. Выглянула и остальным крикнула:
— Гл!
Я, конечно, птичий язык не очень понимаю, но, кажется, она сказала: «Залетай! Жить можно!» И тут уже остальные галки слетели с проводов. Фр-рр! Фр-рр! Фр-рр! Фр-рр! И залетели на веранду по очереди. Залетели, снег с себя стряхнули и по полу расскакались кто куда. А я двери прикрыл и сам зашёл.
Тут на шум и гам наш кот Васька вышел. Подкрался к одной, лапой к полу прижал, пасть открыл. Хотел уже галку съесть. Я ему пальцем погрозил и крикнул:
— Нельзя! Разве воспитанные коты так поступают? Это же гости! Васька замер. Потом зарычал, как тигр. Я ему ногой топнул и опять:
— Плюнь немедленно!
Он печальными глазами на меня посмотрел. А я сказал:
— И нечего тут такими глазищами смотреть! — и снова ему погрозил.
Васька послушался, галку выплюнул, пасть закрыл и лапу с неё убрал. Потом присел с недовольным лицом, наверно, думал, что галки — это еда. Затем лапу свою облизал, помыл мордашку, три раза чихнул и пошёл прочь, дёргая хвостом то вправо, то влево. А галки, на всякий случай, взмыли под потолок и уселись на карнизе.
Я думаю, надо бы их накормить. Вынес на веранду миску, насыпал в неё пшена из пакета, отошёл. Фр-рр! Спорхнула к миске первая. Клюнула раз. Потом второй. И ещё разок. А когда распробовала, крикнула:
— Кья, кья!
Фр-рр! Фр-рр! Фр-рр! Фр-рр! Тут же слетели с карниза остальные. Обступили миску по кругу — и давай — кто быстрее. Налетели, как говорится. Клевали так, что пшено из миски вылетало и по полу скакало. Я руки в боки поставил и крикнул:
— А ну! Не мусорить мне здесь!
Галки поняли. Ага. Сразу же аккуратнее стали себя вести. А две так и вовсе от миски отвлеклись и с полу всё склевали. Ну а когда миска опустела, они на карниз — и там загалдели. Что тут началось:
— Гыл, гыл, гыл!
— Кай, кай, кай!
— Кья, кья!
Там такой там-тарарам поднялся, как на птичьем рынке. Тут уже не только наш кот Васька, а ещё и дедушка с бабушкой вышли, чтобы узнать, что случилось.
Бабушка в фартуке была, видимо, что-то у печки стряпала. А деда в руках стакан чаю держал и ложечкой помешивал. Я говорю:
— Вот! Обогрел и накормил.
Бабушка руками всплеснула и сказала:
— Ну надо же! Я такого отродясь не видела!
А деда чаю отпил, усы поправил и прокряхтел:
— М-да! Диковина в наших краях.
А галки уже галдели не умолкая. Кто пёрышки свои чистил, кто целовался, и все хором:
— Кай, кай, кай! Гал, гал, гал!
Потом бабушка спохватилась вдруг:
— Ой! У меня же там блины!
И обратно в избу ушла. Васька смотрел на галок и облизывался. А деда допивал свой чай и всё кряхтел:
— М-да. Видимо, твои галки на грани были, раз человека не побоялись. Вовремя ты подоспел, Мишка, а то бы сгинули… М-да, дела…
Потом он поставил свой стакан на подоконник, выглянул в окно и радостно гаркнул:
— Гляди-ка, Мишка, а на улице-то: тишь, гладь да благодать! Можно твою ораву на волюшку выпускать, — и он распахнул двери.
Я поглядел за окно: и правда, там уже вовсю солнышко светило. Потом я посмотрел на галок, а деда вышел на крыльцо и снова как гаркнет:
— Ну, с Богом!
А мои галки, как по команде: «Фр-рр! Фр-рр! Фр-рр! Фр-рр!» — на улицу. И только последняя задержалась чуть-чуть, замешкалась чего-то. Затем на подоконник спикировала. Цап! Ложечку из дедова стакана. И тоже: «Фр-рр!» — наутёк. Я на крыльцо выбежал, а галок и след простыл. От этого мне стало как-то грустно, и я подумал:
— Ну вот! Даже не успели подружиться как следует, а они тикать.
А потом я вздохнул и обнял дедушку. Деда тоже меня приобнял, немного усмехнулся и прокряхтел:
— Кхе, кхе… А ложечку-то она, наверно, на память о тебе взяла.
Перескокова Ксения
НОВОЕ ТАЙНОЕ МЕСТО
Сразу после обеда я отпросилась погулять. Выбежав во двор, устремилась к соседнему дому, где жила моя лучшая подруга Машка. Дружим мы с ней давно, с детского сада. Мы даже никогда не ссоримся, на то и лучшие подруги.
Машка открыла дверь почти сразу, и мы направились на детскую площадку. Но там никого не оказалось, а качаться одним на качелях скучно, поэтому мы пошли в сторону леса. Есть там одно тайное место. О нём кроме нас никто не знает.
Вглубь леса вела всего одна тропа. И эту тропу знал каждый житель нашей маленькой деревни. Но никто не обращал внимания на старую берёзу, ствол которой был красиво перевязан красной лентой. Сзади дерева — кусты, а дальше ещё одна тропа. И если идти по ней, то придёшь к берегу небольшого пруда. Это место не видно с других берегов, оно закрыто камышами. Но вода здесь тёплая и чистая. Даже можно купаться, что мы и делали каждое лето. Пруд был неглубокий, и родители нас отпускали купаться одних.
Вот и сейчас мы отправились к пруду по известной нам тропке. Была прекрасная погода: светило яркое солнце, дул тёплый ветерок. Я шла и наслаждалась лесными звуками. Вдруг Машка остановилась и стала прислушиваться. Повертев немного головой, она устремилась к кустам и, резво перепрыгнув их, скрылась.
— Машка, стой. Куда ты? — и я рванула за ней.
Немного погодя она остановилась и повернулась ко мне с вопросом:
— Ты слышала?
Что же я должна была услышать: шелест листьев, пение птиц, стрекот насекомых? Это точно было что-то другое.
— Нет, — ответила я и стала прислушиваться. Где-то вдалеке что-то журчало. Рек в лесу не было, да и пруд не мог издавать такой звук.
— Да это же родник! — радостно завопила Машка. И снова рванула в сторону звука. Побегав по лесу ещё немного, мы вышли к источнику. Он находился среди деревьев и был скрыт от людского глаза высокой травой. Отогнув траву, я увидела небольшую ямку, наполненную кристально чистой водой. От неё веяло прохладой. Первой не удержалась Машка и, протянув свои руки, набрала в ладошки воды.
— А какая она вкусная! Попробуй!
Я подошла поближе, опустилась на колени и зачерпнула руками воды.
— И правда. Наша вода из колодца не такая.
« Она как живая», — подумала я. Так мы и просидели весь оставшийся день у родника. Убрали немного травы, чтобы можно было подойти к нему, и решили, что этот источник будет нашим новым тайным местом.
На следующий день мы вышли гулять и сразу направились в лес. Хоть было ещё утро, уже стояла невыносимая жара. Купаться родители нам не разрешили, сказав, что вода ещё холодная. Родник встретил нас приветливо, подарив нам прохладу и вкусную освежающую воду.
— А давай принесём и родителям этой вкусной воды! — вдруг предложила Машка.
— Давай, она им должна понравиться.
И уже через полчаса каждая из нас неслась к своему дому с бутылкой воды. Я забежала в дом и закричала:
— Мама, смотри, что у меня.
— И что же это? — мама вышла из кухни, вытирая руки о полотенце.
— Вода из лесного родника. Попробуй, она такая вкусная! — и вручила бутылку маме.
— И правда, вкусная, — ответила мама и скрылась на кухне с моей бутылкой.
Вскоре наше тайное место стало совсем не тайным. Теперь все жители деревни знали о нём и о роднике. Часто набирали воду домой. Бабушки говорили, что вода эта исцеляет болезни и заживляет раны, что она живая.
А у нас с Машкой было много весёлых воспоминаний, связанных с этим местом.
Время летит быстро, и мы уже учимся в выпускном классе. Но наш родник не забыт. Свободное время мы проводим там, но сидим уже не на траве, а на скамейке. Над головой небольшой навес, чтоб укрыться от дождя. Икона висит под крышей, напоминая, что родник освящён. Трава скошена и сделаны ступени, чтобы удобней было подходить к источнику. На дереве висит кормушка для птиц. Они часто прилетают сюда за кормом. Не изменилась только вода в роднике. По-прежнему кристально чистая, освежающая. По-прежнему дарит прохладу в летние дни. По-прежнему исцеляет. Такой она будет и ещё через много лет.
Вот такую историю я вспоминала, сидя на лавочке в лесу возле родника. Её мне когда-то рассказывала бабушка. Это она много лет назад нашла этот источник и полюбила его всем сердцем. И сейчас, сидя рядом со мной, она не переставала восхищаться им.
Попова Татьяна
КУКУРУЗНОЕ ПОЛЕ
Жила-была девочка, но звали её как мальчика — Вася. Понятное дело, что полное имя девочки — Василиса, но полное имя не привязалось к худенькой девочке, поэтому все её звали просто — Вася, а папа звал Васильком. И глаза у девочки были синими, как васильки.
Однажды девочка поехала со старшей сестрой в деревню. Там было много ребят, они все вместе играли, купались в речке, собирали землянику в лесу. Больше всего Вася любила играть в прятки на большом кукурузном поле. Водящий вставал на краю поля спиной к нему и начинал считать, а ребята быстро разбегались и прятались в высокой кукурузе. Вася, самая младшая в компании, не забегала далеко, но найти её было очень трудно. Девочка сидела тихо, как мышка, и водящий часто проходил в двух шагах от неё, не замечая.
В тот день Вася спряталась в уже знакомом месте, там, где раньше примяла и сломала несколько стеблей кукурузы. Получилось что-то вроде круглой кукурузной комнатки со стенами вокруг и диванчиком из сломанных стеблей посредине. Вася слышала, как Коля, которому на этот раз выпало водить, прошёл в нескольких метрах от её «комнаты». Потом звуки его шагов затихли, и девочка осталась одна. Она лежала на кукурузном «диванчике» и смотрела в небо. Было тихо, но не мертво тихо, нет. Вася слышала жужжание пчелы, и шелест кукурузных листьев, и пение какой-то птички, и даже далёкий-далёкий шум поезда. Зелёное кольцо окружало синий круг неба, в котором не виднелось ни облачка. Васе показалось, что она то ли тает в этой синеве, то ли улетает в неё.
Наверное, Вася заснула, потому что искали её очень долго. Наконец она услышала испуганно-рассерженный зов своей старшей сестры Женьки: «Вася! Васька! Ты где! Отзовись сейчас же, мы уже не играем!»
Вася вскочила, закричала звонко: «Ребята! Я тут!» Через несколько минут вся компания собралась в Васином убежище. «Ух ты! Здорово! Тут целая комната! Давайте её расширим и сделаем здесь свой штаб!» — предложил Марат, самый старший из ребят. Сказано — сделано. С тех пор в «Васиной комнате», как все стали называть тайное убежище, ребята собирались каждый день, чтобы поболтать, поиграть в карты, потравить анекдоты.
Вася считала себя хозяйкой штаба, ведь она нашла «комнату», точнее — сама её сделала. Но иногда ей было чуточку жаль того момента, когда она лежала там одна, наедине с синим небом, жужжанием пчелы, песней птицы…
Прошли десятки лет. Когда Василиса Викторовна задумывается о счастье, она вспоминает первый поцелуй, рождение детей и… кукурузную комнатку, синий круг в окружении зелёных стеблей.
МЕЧТА
У многих Машиных одноклассников были домашние животные: кошки, собаки, рыбки, черепахи. У Коли — ручная белая крыса, у Вики — хорёк, а у близнецов Петровых — огромный говорящий попугай.
Но Маша мечтала не о таком домашнем животном, которого можно купить в зоомагазине, нет! Ей хотелось приручить настоящего дикого зверя. Пусть не грозного медведя, не грациозного уссурийского тигра, пусть маленького зверька или птичку, но обязательно — дикого!
В самом начале лета Маша с мамой и папой поехала отдыхать в пансионат. Пятиэтажный корпус стоял на границе леса и поля, через которое бежала неширокая, но вполне пригодная для купания речка.
— Папа, а тут водятся дикие животные? — поинтересовалась Маша.
— Конечно, — кивнул папа.
— А если нам какое-нибудь животное удастся приручить, мы заберём его в город? — не отставала Маша.
— Ну, если приручим, то заберём, — как-то неуверенно ответил папа и покосился на маму.
Не прошло и трёх дней, как Машина мечта сбылась. Незадолго до ужина на полянку, где они с папой играли в бадминтон, выбежал ёж. Самый настоящий, точно такой, как в книжках, в кино или в зоопарке, только дикий.
— Папа, папа, ёж! — заорала Маша. — Лови его, лови!
И, не дав папе ни минуты на размышление, Маша кинулась за живой добычей. Почувствовав опасность, ёжик свернулся в колючий клубок.
Хорошо, что у Маши была ветровка, иначе не так-то просто было бы доставить дикого зверя в номер.
— Это что ещё? — спросила мама.
— Ёжик, разве ты не видишь? — удивилась Маша. — Он теперь у нас жить будет, мне папа обещал.
Мама выразительно посмотрела на папу. Папа пожал плечами и полез в Интернет смотреть, чем кормить ёжиков.
Питомцу отвели угол в коридоре. Маша нарвала травы и устроила ежу пышную постель. Рядом поставила блюдечко с водой и тарелку с угощением: яблоками и кусочками принесённого с ужина вареного мяса. Но ёжик не пил и не ел — то ли не был голоден, то ли стеснялся.
Счастливая Маша (мечта сбылась!) заснула очень быстро. Но не успела девочка досмотреть весёлый сон (про ёжика, конечно!), как её разбудил странный топот. Очень громкий и страшный, он доносился из коридора. «Грабители! — подумала Маша, — бандиты! Забрались к нам в номер и грабят! А родители не слышат, ведь между коридором и их спальней — моя комната!»
— Мама, папа! — Маша закричала так громко, что грабители испугались и топот прекратился.
Родители вбежали в комнату Маши. Мама обняла испуганную дочку, а отважный папа кинулся в коридор навстречу опасности.
Но — удивительное дело — никаких грабителей в коридоре не оказалось. Только раскиданная по полу трава, разбитая тарелка, перевёрнутое блюдечко, разлитая вода и ёж.
— Так, — сказала мама, — слушайте меня оба внимательно. Или я, или он!
Маша никогда бы не подумала, что такой маленький зверёк может так громко топать! Честно сказать, слушать такой шум каждую ночь совсем не хотелось. И без мамы остаться — тоже. В общем, еле дождавшись утра (стоило заснуть, как всех будил топот), папа с Машей вынесли ежа на полянку и отпустили.
Прошло ещё два дня. Маша с родителями возвращались после купания в речке, когда заметили в поле стаю грачей. Птицы летали по кругу, тревожно крича.
Папа с Машей подошли поближе и увидели грачонка. Птенцом его уже не назовёшь — слишком большой. Но летать как следует не может: скачет по полю, кричит, зовёт на помощь. Взрослые грачи толпятся вокруг, а помочь не могут.
— Папа, — воскликнула Маша умоляющим голосом, — мы ведь не бросим грачонка в беде? Его тут лиса может съесть. Или рысь!
Ни лис, ни рысей, ни других хищников поблизости не наблюдалось. Да и грачонок не выглядел таким уж беззащитным. Однако отказать любимой дочке папа не смог. Мама, конечно, возражала, но Маша пообещала выпустить грачонка на волю, как только тот подрастёт.
Остаток дня прошёл в хлопотах. Грачонка поселили на застеклённой лоджии номера. Изучив статьи про грачей в Интернете, папа с Машей отправились в магазин ближайшего посёлка за сырым мясом. По пути ещё и червей дождевых накопали.
Грачонку, которого Маша назвала Гришей, угощение пришлось по вкусу. И новый дом — тоже. Гриша расхаживал по лоджии и удовлетворенно покрикивал: «Ррах!»
Ночью Маше приснилось, что грачонок дразнит ёжика. «Ррах! Ррах! — кричит Гриша. — Тебя выгнали, потому что ты топал, как бегемот, а меня кормят вкусными червяками!» Разозлённый ёжик кинулся в драку, а Гриша позвал на помощь всех своих сородичей. Подняли грачи такой крик, такой гвалт, что… разбудили Машу.
Вскочила она с кровати, выбежала на лоджию, а там уже и мама, и папа. Сонные оба, злые. Стоят и слушают, как Гриша вопит своё «Ррах», а целая сотня грачей тучей носится перед корпусом пансионата и кричит в ответ. Тут и человеческие голоса раздались — грачи-то всех отдыхающих разбудили. Удивляются люди: что это с птицами случилось?
— С меня хватит! — заявила мама. — Сейчас все поймут, что это из-за вас весь пансионат не спит, и нас отсюда выгонят. Немедленно возвращайте своего Гришу родственникам! И больше никаких сюрпризов!
Но главный сюрприз, причём не от Маши с папой, а от природы, оказывается, ждал всех ночью. Неожиданно поднялся сильнейший ветер, полил дождь, засверкали молнии. Началась самая настоящая буря.
Утром мама, папа и Маша не смогли отправиться в лес на прогулку. Деревья повалены, полянка превратилась в болото, по тропам не пройти. Хотели они уже домой вернуться, как вдруг услышали жалобный писк.
Не слушая маминых предостережений, Маша юркнула под поваленное дерево и вылезла обратно с маленьким совёнком в руках. Наверное, буря разрушила совиное гнездо, и малютка остался совсем один. Жалкий, вымокший, со сломанным крылом, но живой.
Маша держала совёнка очень осторожно, стараясь не причинить ему лишней боли.
— Маша, — хотела что-то сказать мама, но Маша не дала ей договорить.
— Я знаю. Совёнку нужна настоящая помощь. Врач, да?
— Да, — кивнула мама.
— А потом, когда его вылечат? — Маша с надеждой смотрела на родителей.
— Потом ему нужен будет большой вольер, правильное питание, профессиональный уход, — ответил папа, — в зоопарке нашем есть специальная служба, которая помогает диким животным, попавшим в беду. Иногда их даже удаётся вернуть обратно в природу. Сейчас мы отвезём совенка в город, в зоопарк. И будем навещать его, конечно.
По дороге в зоопарк Маша вдруг поняла, что теперь мечтает уже не о приручении дикого зверя, а совсем о другом. О том, чтобы совёнок остался жив, чтобы его сломанное крыло срослось, чтобы малыш вырос и смог вернуться в свой лес.
Семка Варвара
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 210; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!