Попытка А. А. Добиаша вернуть «части речи» в область морфологии при посредстве «симазиологии»
Отожествление частей речи с членами предложения у Потебни встретило резкую критику в книге А. А. Добиаша «Опыт симазиологии частей речи и их форм на почве греческого языка» (Прага, 1897), в которой отдельные лингвистические замечания сопровождались и русскими иллюстрациями. Добиаш прежде всего отмечает целый ряд синтаксических противоречий, возникающих при выведении Потебнею частей речи из «членов предложения». Так, учение о глаголе как минимуме предложения опровергается наличием безглагольных, именных предложений, в которых нет оснований подразумевать пропуск глагола или «связки» (например набат, неве лика беда и т. п.). Понятие «составного сказуемого», по мнению Добиаша, разрушает в корне гипотезу о параллелизме членов предложений и частей речи. Ведь по фразе мороз показался невелик приходится подводить под грамматические категории (части речи) отдельно оба компонента составного сказуемого {показался невелик): отдельно слово показался и отдельно слово невелик. «А тогда члены предложения нужно устанавливать на какой-нибудь другой почве, чем на почве грамматических форм» (56). Между тем «у Потебни в начале его рассуждения не знаешь, что он берёт за исходную точку: часть речи или часть предложения. В конце же он явственно исходит от члена предложения и результатом своим доказывает всю неправильность своего метода» (57). «В предлоге к никто не станет искать наречие, потерявшее значение объекта» (как учил Потебня), и выяснять предлоги с точки зрения особых членов предложения — «стремление напрасное». С другой стороны, приурочение основных частей речи к отдельным членам предложения также произвольно. Например, дополнением, которое, по Потебне, «вызывается формальным значением дополняемого» {люблю отца), могут быть с той же точки зрения названы не только косвенные падежи имени существительного, но и именительный падеж существительного и другие части р е -ч и. Ведь по фразе сын любит отца, по Добиашу, слово сын так же вызвано формальным значением слова любит. «Не являются ли, наконец, в этом же смысле если не «дополнениями», то, во всяком случае, «дополняемыми» и «прилагательное аттрибут» и «наречие-обстоятельство», когда первое своим «формальным значением» указывает на «признак субстанции, выраженной в другом слове» (т. е. в имени существительном), а второе своим формальным значением указывает на «признак признака» (аттрибут аттрибута), выраженного другим словом (т. е. глаголом или именем прилагательным)? Не есть ли слово к в выражении к отцу... дополняемое, вызывающее к себе своим формальным значением слово отцу?» (58). Таким образом, вся система уравнений с частями речи и членами предложения,
|
|
|
' Ср., например, популяризацию идей Потебни и их эклектическую трансформацию а статье А. Ветухова «Потебнианство», «Русский язык в школе», кн. 1 (2), 1919—1922, стр. 110—116.
|
|
|
647
предложенная Потебней, объявляется «априористичной» в книге Добиаша'. Морфологический принцип здесь выдвигается на первый план в учении о слове. Между морфологией и синтаксисом воздвигается барьер.
Добиаш противопоставляет системе Потебни учение о значении «разрядов слов» и их форм, объединяющее точки зрения Миклошича2 и Риса3. Ведь Микло-шич, отрицая структурность речи, в своем синтаксисе исходил не из предложения, а из слова, и во главу грамматики ставил учение о классах и формах слов и о значениях их. Но, по мнению Добиаша, синтаксис Миклошича «представляет собою в этом отношении скорее магазин примеров, сгруппированных под целым рядом ярлыков, кое-как между собою связанных, а то и вовсе не связанных» (63). Между тем сам Добиаш считал необходимым такое «освещение дела, которое в каждом «разряде слов» и в каждой форме указывало бы или один семасиологический центр, откуда бы все оттенки исходили как радиусы, или, если такого единого центра нет, историческое передвижение значения от одного симазиологического центра к другому» (62). За помощью в этом деле Добиаш обращается к критику Миклошича — Рису. В концепции Риса Добиаш приветствует отделение учения о слове от учения о сочетании слов (а следовательно, и от учения о предложении). Согласно проекту Риса, проблема «частей речи» должна обособиться от вопроса о членах предложения и раскрыться как учение о значении разрядов слов и их форм, о значении этимологических корней и семасиологических элементов слов (т. е. морфем). Добиаш держится за проект Риса. Но составленную на основе этих принципов и предложенную Добиашем для греческого языка классификацию слов («частей речи») нельзя признать удачной. Добиаш различает прежде всего глаголы, «в смысле verbi finiti» и имена. Имена затем распадаются на простые существительные, простые признаковые (т. е. прилагательные качественные и количественные), на глагольные существительные (инфинитивы) и глагольные признаковые имена (причастия) (203). С другой стороны, имена материальные отделяются от имён формальных (местоимений — существительных и признаковых). К глаголам и именам присоединяется особая счётная часть речи (в греческом языке числительные от 5 до 100). С именами, с их склонениями функционально связываются в теории Добиаша предлоги. Последнее место в ряду частей речи занимают наречия и частицы, среди которых растворяются с о ю з ы, не выделяемые Добиашем в особую грамматическую категорию.
|
|
|
|
|
|
В книге Добиаша идеи Потебни прихотливо (хотя и механически) сплелись с мыслями его антиподов — Миклошича и Риса. Симптоматично, что мысль о необходимости примирить систему Потебни с синтаксисом Миклошича волновала и непосредственного ученика Потебни — Овсянико-Куликовского, а теория Риса влекла к себе учеников Фортунатова (например М. Н. Петерсона). Цельность грамматической концепции Потебни разрушалась.
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 277; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!