ПЕРВАЯ «ОТТЕПЕЛЬ» И НОВЫЕ «ЗАМОРОЗКИ» 1 страница

 

И. В. ГАЙДУК

СОВЕТСКИЙ СОЮЗ

НА ЖЕНЕВСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ

ПО ИНДОКИТАЮ

Был теплый летний день июля 1954 г. Перед Дворцом наций в Женеве стоял коренастый, небольшого роста человек в пенсне и смотрел на величественный Монблан, возвышавшийся своей белой шапкой над городом. Указав на гору сопровождавшим его людям, человек в пенсне сказал: «Величественная гора! Но мы слишком близко к ней стоим. Чем дальше мы будем отходить от нее, тем луч­ше мы сможем увидеть ее величие. Так и с Женевскими соглаше­ниями: мы их только что одобрили и еще не представляем их зна­чение; оно будет все более обнажаться по мере того, как будет ухо­дить время»¹. Этим человеком в пенсне был Вячеслав Михайлович Молотов, советский министр иностранных дел и глава делегации СССР на Женевском совещании, на котором в течение трех меся­цев обсуждались проблемы мира в Азии. Жесткие декларации, на­пряженные дебаты, тайные переговоры были позади, и советский министр мог выразить свое удовлетворение итогами конференции, которая урегулировала конфликт в Юго-Восточной Азии и устрани­ла опасность войны в этом регионе.

А все начиналось чуть менее года назад, когда 28 сентября 1953 г. Советский Союз в своей ноте призвал мировое сообщество «рассмот­реть вопрос о мероприятиях, содействующих общему уменьшению напряженности в международной обстановке», предложив включить в перечень проблем, подлежащих урегулированию, также и «ряд важ­ных вопросов, затрагивающих положение в странах Юго-Восточной Азии и Тихого океана»². Последние слова были восприняты на За­паде как готовность СССР использовать свое влияние среди азиат­ских компартий в поисках выхода из конфликтных ситуаций, имев­ших место в Азиатско-Тихоокеанском регионе, в первую очередь в Корее и Индокитае. Особенные надежды советская нота породила в правящих кругах Франции, которая уже более восьми лет вела войну в Индокитае за сохранение там своих колоний, войну, не толь­ко поглощавшую значительные человеческие и материальные ресур­сы страны, но и подрывавшую авторитет Парижа среди мировой общественности, окрестившей ее «грязной войной».

Выдвигая это свое предложение, Советский Союз явно руковод­ствовался не только заботой о мире, но и преследовал свои цели. Одной из таких целей было содействие выходу на международную арену крупнейшего советского союзника в Азии — Китайской На родной Республики, которая оказалась в изоляции в результате ее фактического участия в войне в Корее. Упоминание в советской ноте необходимости «восстановления законных прав Китайской Народной Республики» свидетельствовало о подобном намерении Москвы. Другая цель была тесно связана с конфликтом в Индокитае, но ка­салась все же ситуации в Европе. Советских руководителей, конеч­но, не могла не беспокоить война, которую вела Франция в своих азиатских владениях. Это беспокойство было связано и с общим дестабилизирующим влиянием войны на международные отношения и с тем, что французы сражались против союзника Москвы, Демо­кратической Республики Вьетнам, провозглашенной вьетнамскими коммунистами во главе с Хо Ши Мином в 1945 г. и признанной Советским Союзом в январе 1950-го.

Однако при всей своей важности для советских лидеров, конф­ликт в Индокитае, регионе, где советские интересы были почти минимальными, являлся лишь инструментом решения более насущ­ной европейской проблемы. В эти годы Москва была встревожена планами Запада создать Европейское оборонительное сообщество (ЕОС) с участием Федеративной Республики Германии. Советские руководители считали, что эти планы способствуют возрождению германского милитаризма и представляют угрозу для позиций СССР и его союзников в Европе. Поскольку только Франция не вырабо­тала к тому времени твердого отношения к сообществу, то Москва прилагала все свои усилия, чтобы повлиять на колеблющуюся по­зицию Парижа, намереваясь склонить французских лидеров к отка­зу от участия в ЕОС, что сразу бы лишило смысла саму идею его создания. Таким образом, намек на готовность СССР способствовать достижению мира в Индокитае можно было понимать и как пред­ложение Москвой своей помощи Парижу в урегулировании конф­ликта в обмен на отказ Франции от ратификации соглашения о Европейском оборонительном сообществе.

Идея советских лидеров, как это выяснилось в ходе обмена но­тами и мнениями с главами западных стран осенью 1953 г., заклю­чалась в созыве международной конференции с участием пяти ве­ликих держав, то есть США, Великобритании, Франции, СССР и Китая, которые должны были бы заняться поисками решения наи­более острых проблем международной обстановки. Причем КНР постоянно присутствовала в советских предложениях как равноправ­ный участник подобной конференции. Эта идея активно обсужда­лась на четырехсторонней конференции министров иностранных дел, которая состоялась в конце января—начале февраля 1954 г. в Берлине и была посвящена германскому вопросу. В ходе конферен­ции советский министр иностранных дел В. М. Молотов предпри­нимал значительные усилия с целью заручиться поддержкой Фран­ции в вопросе о созыве международного совещания, к большому неудовольствию государственного секретаря США Джона Фостера Даллеса. Последний, в частности, сообщал в Вашингтон 27 января, что во время ужина в честь французской делегации Молотов «пред­ложил добрые услуги СССР в отношении Индокитая в случае, если французское правительство даст точно знать, каковы его взгляды на урегулирование. Этому предшествовал явный намек на то, что в обмен Франция должна продемонстрировать на нынешней конфе­ренции свое благосклонное отношение к идее конференции пяти дер­жав»³. Во время другой своей встречи с французской делегацией Мо­лотов был еще более прямолинеен. В ответ на слова министра ино­странных дел Франции Жоржа Бидо о стремлении его правительства найти «подходящее решение индокитайского вопроса, не затрагива­ющее национальной чести страны», Молотов немедленно заметил, что «в решении индокитайского вопроса самую лучшую помощь мог бы оказать Франции Китай», при этом не забыв упомянуть, что «совет­ская делегация стремится найти подходящее решение и изыскивает среднюю линию»⁴.

Усилия Молотова по созыву международного совещания с учас­тием Китая увенчались успехом. Хотя западные державы отвергли идею конференции, целью которой должно было бы стать обсужде­ние общих проблем международных отношений, они вынуждены были согласиться на созыв в Женеве конференции министров ино­странных дел СССР, США, Великобритании, Франции и Китая, призванной найти решение корейского и индокитайского вопросов⁵. Несмотря на то, что советской делегации не удалось добиться реа­лизации всех своих целей на Берлинской конференции, доклад Молотова о ее результатах на Пленуме ЦК КПСС 2 марта 1954 г. был проникнут оптимизмом. Упомянув о других вопросах, обсуждавших­ся в Берлине, советский министр иностранных дел обратился затем к проблеме предстоящего международного совещания в Женеве: «Было также достигнуто соглашение о созыве совещания в Женеве 26 апреля 1954 г. Это будет совещание представителей СССР, США, Франции, Англии и Китайской Народной Республики по мирному урегулированию корейского вопроса при участии Корейской Респуб­лики, Корейской Народно-Демократической Республики и всех дру­гих государств, вооруженные силы которых принимали участие в военных действиях в Корее и которые пожелают присутствовать, и по вопросу восстановления мира в Индокитае также с участием за­интересованных в этом государств». В докладе Молотов сделал ак­цент на проблеме Индокитая и позиции Франции на Берлинской конференции. «Особую заинтересованность представитель Франции на Берлинском совещании проявил в отношении вопроса об Индо­китае», — подчеркнул министр, раскрывая некоторые детали. По его словам, «было весьма заметно, что Бидо всячески добивается созы­ва совещания, где был бы обсужден вопрос об Индокитае. Это, меж­ду прочим, сказалось и на формулировках предложений по этому вопросу. Первоначальные проекты Даллеса и Бидо по данному воп­росу содержали разные неприемлемые формулировки, которыми ответственность за войну в Индокитае пытались возложить на Ки­тайскую Народную Республику, намекая на ее помощь. Все это встретило решительные возражения с нашей стороны. В результате были приняты те формулировки, которые опубликованы и с кото­рыми согласились как Советское правительство, так и правительство дружественного Китая, которое об этом предварительно было зап­рошено»⁶.

Таким образом, Советскому Союзу в Берлине удалось создать ус­ловия для успешного решения своих внешнеполитических проблем. Во-первых, появились реальные предпосылки разрешения конфлик­та, опасного своими последствиями для стабильности в мире. Во-вторых, союзник Москвы, коммунистический Китай, впервые пос­ле своего возникновения получал возможность выхода на междуна­родную арену наряду с другими великими державами. И наконец, у советских руководителей появлялась надежда, что Франция, сделав­шая ставку на мирное урегулирование конфликта во Вьетнаме, в отношении европейских дел вынуждена будет прислушаться к мне­нию СССР, оказывавшему ей поддержку в деле окончания войны. Дальнейшие события лишь укрепили надежды Москвы в связи с последним обстоятельством.

Период после Берлинской конференции до начала совещания в Женеве прошел в активных консультациях Москвы и Вашингтона со своими союзниками и друг с другом. Главным корреспондентом со­ветских лидеров был, конечно, Пекин. Китайцы, несмотря на ого­ворку Берлинского коммюнике, отражавшую позицию США в отно­шении коммунистического Китая, о том, что участие какой-либо державы в Женевской конференции не служит ее дипломатическим признанием со стороны других стран — участниц конференции, были полны решимости внести свой вклад в решение международ­ных проблем. В беседе с Молотовым вскоре после Берлина посол КНР в Москве Чжан Вэньтянь подчеркивал, что «КНР намерена принять активное участие в Женевской конференции и считает, что если на ней не удастся добиться больших успехов, то и всякий ус­пех здесь будет важен, так как для КНР открывается путь активно­го участия в международных делах»⁷. Неудивительно поэтому, что китайские дипломаты были непосредственно вовлечены в выработ­ку Москвой стратегии социалистических стран на конференции в Женеве. Другими участниками этих консультаций были представи­тели Демократической Республики Вьетнам (ДРВ), эфемерного го­сударства, существовавшего в то время лишь на бумаге и охотнее именуемого на Западе «Вьетмин». Так сокращенно называлось объе­динение различных партий и группировок во главе с коммуниста­ми, вооруженные отряды которого являлись главными противника­ми французов в их войне в Индокитае. Тем не менее ДРВ после ее признания Советским Союзом имела своего посла в Москве, кото­рый уже 26 февраля явился в советское Министерство иностранных дел и запросил у руководителя отдела Юго-Восточной Азии К. В. Новикова от имени ЦК Партии трудящихся Вьетнама инструк­ции о том, «какова должна быть линия поведения правительства Де­мократической Республики Вьетнам в связи с предстоящим Женев­ским совещанием 26 апреля»⁸.

Но прежде чем давать какие-либо инструкции своим союзникам, Москва должна была выработать собственную позицию, какой сле­довало придерживаться на Женевской конференции. Главным воп росом для советских руководителей являлся вопрос о путях решения индокитайской проблемы. Вьетнам в этой проблеме занимал цент­ральное место. Поэтому еще задолго до начала конференции Моск­ва стала склоняться к разделу этой страны между двумя противобор­ствующими силами, Францией и Вьетмином. По крайней мере, со­ветские представители пытались выяснить отношение западных дипломатов именно к такому способу прекращения войны в Индо­китае. Например, в начале марта сотрудник американского посоль­ства в Лондоне сообщал главе департамента Юго-Восточной Азии британского Форин Оффиса Джону Тахурдину, что советский дип­ломат, некий Родионов, во время встречи с ним предположил, что «если невозможно добиться урегулирования на основе вхождения Хо ТТТи Мина в коалиционное правительство Вьетнама, созданное вмес­те с Вьетмином, тогда решением может быть раздел страны по 16-й параллели»⁹. Двумя днями раньше подобное же предложение было сделано другим советским дипломатом, Н. Д. Белохвостиковым, в беседе с еще одним представителем британского внешнеполитическо­го ведомства Г. Холером¹⁰.

Вполне понятно, что советские дипломаты не стали бы зондиро­вать позиции западных стран насчет раздела Вьетнама, если бы Москва предварительно не выяснила отношение к этому вопросу своих союзников, КНР и ДРВ. Что касается китайцев, то они пол­ностью поддерживали подобное решение своих советских друзей. В беседе, состоявшейся 6 марта между Молотовым и китайским по­слом Чжан Вэнтянем, последний сам поднял проблему раздела вьет­намской территории по 16-й параллели, заявив, что это «выгодное для Хо Ши Мина предложение и его следовало бы принять, если оно будет выдвинуто официально»¹¹. Что касается отношения Вьет-мина к такому решению индокитайской проблемы, то оно не совпа­дало полностью с мнением советского и китайского союзников, о чем свидетельствовала беседа посла ДРВ Хоанг Ван Хоана в Пеки­не с его советским коллегой П. Ф. Юдиным днем раньше. Похва­лившись успехами отрядов Вьетнамской народной армии (ВНА) в войне с французами, Хоан высказал опасение, что в ходе перегово­ров по урегулированию вьетнамского конфликта могут возникнуть «большие трудности». «Во-первых, — рассуждал посол, — во Вьет­наме не существует определенного фронта, и, следовательно, чрез­вычайно трудно будет определить демаркационную линию и деми­литаризованную зону., во-вторых, французы будут добиваться како­го-то статута для Бао Дая (формального главы вьетнамского государства. — И. Г.), на что не может согласиться народное прави­тельство, и, в-третьих, США путем усиления нажима на французское правительство и Бао Дая попытаются сорвать переговоры»¹².

Таким образом, по крайней мере, два из трех аргументов вьетнам­ского посла не соответствовали позиции Москвы в отношении вьет­намской проблемы. Тем не менее советские руководители, заручив­шись поддержкой своих китайских коллег, продолжали поддерживать идею раздела, и уже к середине марта представители СССР за рубе­жом открыто говорили об этой идее как о единственно возможном решении проблемы Индокитая. Например, М. Животовский из со­ветского посольства в Лондоне обращал внимание Тахурдина на об­щность корейского и индокитайского конфликтов. На вопрос бри­танского дипломата, в чем состоит эта общность, Животовский от­ветил, что «раздел явится решением для Кореи, и подобное же соглашение может быть приемлемым для Индокитая»¹³.

Этот главный вопрос обсуждался и во время переговоров в Моск­ве лидеров Советского Союза, КНР и ДРВ, состоявшихся в начале апреля 1954 г. На эти переговоры в советскую столицу прибыли министр иностранных дел Китая Чжоу Эньлай и вождь вьетнамских коммунистов Хо Ши Мин. Хотя конкретное содержание перегово­ров остается неизвестным, поскольку соответствующие документы в российских архивах недоступны для исследователей, о существе за­трагивавшихся проблем может дать представление «План беседы с Чжоу Эньлаем и Хо Ши Мином», подготовленный для Молотова в Министерстве иностранных дел СССР. Согласно этому плану, совет­ский руководитель должен был обратить внимание своих собеседни­ков на то, что в связи с Женевской конференцией «возникает воп­рос не только о приемлемых для СССР, КНР и ДРВ условиях пре­кращения военных действий в Индо-Китае, но и вопрос о том, какая должна быть выдвинута со стороны СССР, КНР и ДРВ платформа установления мира в Индо-Китае и окончательного урегулирования индокитайского вопроса»¹⁴. В связи с этим рекомендовалось обсудить предложение о разделе Вьетнама как возможного варианта такого урегулирования: «Обменяться мнениями с Хо Ши Мином и Чжоу Эньлаем относительно позиции, которую следовало бы занять на тот случай, если на совещании в той или иной форме возникнет воп­рос о разделе Вьетнама на две части (например, по 16-й параллели). Спросить их также, не целесообразно ли, со своей стороны, разра­ботать приемлемый вариант такого раздела Вьетнама при наличии прочих приемлемых для ДРВ условий (признание суверенитета ДРВ, вывод французских войск и др.)»¹⁵.

Обращает на себя внимание осторожность, с которой сформули­рован этот пункт плана. Очевидно, советские руководители, пони­мая, насколько болезненным является данный вопрос для вьетнам­ского лидера, избегали прямо говорить о своей позиции по этой проблеме, но давали понять, что не только не исключают подобное решение, но и считают его достойным рассмотрения при выполне­нии всех других требований ДРВ. При этом они явно рассчитывали на поддержку со стороны Пекина. И такая поддержка была оказа­на. Согласно свидетельству одного из участников переговоров, Чжоу Эньлай открыто дал понять вьетнамскому лидеру, что рассчитывать на поддержку Вьетмина со стороны народного Китая в случае затя­гивания войны и вовлечения в нее Соединенных Штатов нельзя. «Возникает вопрос, — говорил министр иностранных дел КНР, — выступит ли Китай в случае, если американцы вторгнутся на терри­торию Вьетнама. Этот вопрос беспокоит американцев, остается для них неясным и загадочным. Товарищи из Вьетнама полагают, что Китай может принять открытое участие в военных действиях на тер ритории Вьетнама. ЦК КПК, однако, считает, что китайской армии невозможно принять участие в операциях на территории Вьетнама, поскольку это противопоставило бы Китай остальным народам Юго-Восточной Азии, что дало бы американцам возможность создать блок, простирающийся от Индии до Индонезии»¹⁶. В этих условиях Хо Ши Мину ничего не оставалось, как только уступить нажиму своих союзников и доверить им решение вопроса в соответствии с их видением проблемы. Приехавшая в Москву накануне открытия Женевской конференции вьетнамская делегация во главе с замести­телем премьер-министра и министром иностранных дел ДРВ Фам Ван Донгом уже не обсуждала пути решения индокитайской пробле­мы, а согласовывала с советскими и китайскими товарищами лишь вопросы тактики.

Теперь, с учетом проведенных консультаций и переговоров, Москва могла завершить выработку директив своей делегации на со­вещании в Женеве, посвященном индокитайской проблеме. Соглас­но этим директивам, основная задача советской делегации в Жене­ве сводилась к тому, чтобы «добиваться установления на приемле­мых для правительства Хо Ши Мина условиях перемирия в Индо-Китае и открытия переговоров» между ДРВ и Францией «о дальнейших шагах для восстановления мира в Индо-Китае». Одна­ко, отстаивая интересы своего вьетнамского союзника, советские дипломаты не должны были терять из вида и интересы СССР, до­биваясь «укрепления отношений Советского Союза с Францией»¹⁷. Уже сама формулировка главной задачи, поставленной Москвой пе­ред своими переговорщиками в Женеве, свидетельствовала, что про­блемы Вьетнама советские лидеры рассматривали исключительно через призму своих интересов в Европе и в мире.

Директивы предусматривали три возможные позиции СССР на конференции, первая из которых была названа в лучших традициях большевиков программой-максимум. Согласно этой позиции, совет­ская делегация должна была добиваться вывода французских войск с территории Вьетнама и признания суверенитета и независимости Демократической Республики Вьетнам, что подразумевало власть Вьетмина над всей территорией страны. Вторая позиция основыва­лась на принципе раздела страны. Москва была готова согласиться с выводом французских войск только с территории, лежащей к се­веру от 16-й параллели, с их последующим выводом из Южного Вьетнама в установленные по согласованию сторон сроки. После ухода французов во Вьетнаме должен был состояться референдум по вопросу об объединении страны. В случае же невозможности добить­ся соглашения на основе этой позиции, директивы предусматрива­ли прекращение военных действий в Индокитае при условии отво­да французских войск в установленные пункты перегруппировки и последующие переговоры между Францией и Вьетмином об условиях восстановления мира в регионе. Все три позиции включали в себя пункты о создании совместной комиссии по контролю над переми­рием, прекращении вмешательства США в дела региона и соблюде­нии Вьетмином французских экономических и культурных интере сов в регионе¹⁸. Последнее положение было явно нацелено на то, чтобы избежать отчуждения Франции, подсластив пилюлю потери ею своих позиций в Индокитае. Вооруженная этими директивами, которые подверглись некоторой переработке со времени их первого представления на суд советского руководства, что подтверждается ходом событий на конференции, советская делегация направилась в Женеву.

---

Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 261; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!