Гертруда Стайн до приезда в Париж 7 страница
Милдред была великолепная хозяйка. Я помню так уди-
1 Она составит славу Америки (фр.).
158
вилась, у меня о ней было совсем другое представление, когда однажды во второй половине дня зашла к ней в гости и застала ее за починкой постельного белья и делала она это лучше не бывает.
Милдред обожала каблограммы1, она обожала оставаться на мели, или вернее сказать она обожала тратить деньги а поскольку ее доходы хоть и немалые все-таки имели свой предел, Милдред хронически сидела на мели. Она в то время занималась заключением контрактов на постановку Метер-линковой Синей птицы на американской сцене. Переговоры требовали бесчисленных каблограмм, в моих первых воспоминаниях о Милдред она непременно приходит в нашу маленькую квартирку на рю Нотр-Дам-де-Шан поздно вечером и просит одолжить ей денег на длинный кабель. Через несколько дней деньги возвращались в сопровождении великолепной азалии которая стоила в пять раз больше одолженной суммы. Стоило ли удивляться что она все время была на мели. Но как ее слушали. Ни один человек в мире не умел рассказывать истории так как это делала Милдред. И я вижу ее как сейчас на рю де Флёрюс она сидит в одном из глубоких тамошних кресел и людей вокруг нее становится все больше а она все рассказывает и рассказывает.
Гертруда Стайн была ей очень симпатична, и был интерес к ее творчеству, и был энтузиазм по поводу Трех жизней, и глубочайшее впечатление плюс некоторая озадаченность от Становления американцев, и сплошное расстройство от Нежных кнопок, но она всегда была совсем своя и пребывала в уверенности что если Гертруда Стайн что-то делает значит есть на то свои причины и оно того стоит.
|
|
|
Она была такая счастливая такая гордая когда в тысяча девятьсот двадцать шестом году Гертруда Стайн посвятила ей лекцию которую читала в Кембридже и в Оксфорде и так
1 Телеграмма, переданная по подводному кабелю.
это было трогательно. Гертруда Стайн непременно должна объявиться у нее перед отъездом и прочесть эту лекцию ей. Гертруда Стайн так и сделала, к большому взаимному удовольствию.
Милдред Олдрич нравился Пикассо и даже Матисс ей тоже нравился, то есть как люди, но вот кроме того сплошное расстройство. Однажды она меня спросила, Элис, скажите мне это и в самом деле хорошо, они и в самом деле пишут хорошо, я знаю что Гертруда так считает и Гертруде конечно виднее, но правда может это все просто fumesterie, может это все одно сплошное надувательство.
Такие дни сомнений у нее случались но Милдред Олдрич все это было по душе. Она любила приходить сама и любила приводить других людей. Она привела очень многих. Это она привела Хенри Макбрайда который писал тогда в Нью-Йорк сан. И это именно Хенри Макбрайд не позволял публике забыть о Гертруде Стайн на протяжении всех этих нелегких лет. Смейтесь если вам угодно, говорил он ее недоброжелателям, но смейтесь вместе с ней а не над ней, и вы получите гораздо больше удовольствия.
|
|
|
Хенри Макбрайд не верил в успех у широкой публики. Он вас погубит, он вас погубит, так он говорил. Но Хенри, с грустью спрашивала его Гертруда Стайн, неужели вам кажется что я никогда не буду иметь успеха, вы знаете, мне бы все же хотелось хоть чуточку. Вспомните о моих неопубликованных рукописях. Но Хенри Макбрайд был неумолим, лучшее что я могу вам пожелать, повторял он, так это чтоб успеха вы не знали. Больше и желать нечего. На этот счет у него сомнений не было.
Он однако был страшно рад когда с Милдред1 все прошло на ура и теперь он говорит что мол пришло то время
1 Речь, очевидно, идет об упоминавшихся выше публичных лекциях в Оксфорде и Кембридже
160
когда Гертруда Стайн может потешить себя малой толикой публичной славы. Он считает что теперь задеть это уже ее всерьез не заденет.
Примерно в то же самое время в доме появился Роджер Фрай1. Он привел Клайва Белла2 и миссис Клайв Белл а потом еще много всякого другого народа. Клайв Белл в те времена был бесплатным приложением к этой паре. Нельзя сказать чтобы он был в восторге от того что его жена и Роджер Фрай с головой ушли в великие произведения искусства. И он так странно к этому всему относился. Тогда он был очень забавный, потом когда он сделался настоящим искусствоведом забавности в нем поубавилось.
|
|
|
Роджер Фрай был само очарование, очаровательный гость и очаровательный хозяин;3 позже когда мы приехали в Лондон он вывез нас за город на день.
Увидев портрет Гертруды Стайн кисти Пикассо он пришел в полный восторг. Он написал о нем статью в Берлингтон ревью и проиллюстрировал ее двумя стоящими в ряд фотографиями, на одной фотографии был этот самый портрет а на другой фотографии портрет кисти Рафаэля. И он утверждал что по художественной ценности эти два портрета равны. Он привел в дом несметное число людей. Англи-
1 Английский искусствовед, член т н группы Блумсбери
2 Клайв Белл (1881 — 1964) — английский искусствовед и литературовед, один из активнейших участников группы Блумсбери Наряду с Роджером Фраем один из первых активных пропагандистов постимпрессионистической живописи в Англии Анонимная «миссис Клайв Белл», упомянутая следом за мужем, — это Ванесса Белл, в девичестве Стивен, родная сестра Вирджинии Стивен, по мужу Вирджинии Вулф Отношения между последней и Гертрудой Стайн всегда строились на взаимной неприязни и остром литературном соперничестве, что не могло не сказаться на оценке автором «Автобиографии Элис Б Токлас» прочих блумсберийцев
|
|
|
3 NB здесь Гертруда Стайн позволила себе даже не запятую, а ТОЧКУ С ЗАПЯТОЙ — а это что-нибудь да значит
6 Г Стайн
чан там вскоре была уйма, были Огастес Джон1 и Лэм, Огастес Джон все смотрел удивлялся и был не слишком трезв, а Лэм довольно странный и такой хорошенький.
Примерно в это время Роджер Фрай обзавелся сонмом юных прозелитов. Среди них был Уиндем Льюис2. Уиндем Льюис, худой и длинный, очень походил на молодого француза у которого вдруг ни с того ни с сего завелись деньги, может просто потому что ноги у него были ну очень французские, или по крайней мере туфли. Он обычно приходил и сидел и мерил картины. Не то чтобы он прямо-таки подходил к ним с линейкой и принимался их измерять но вид у него был точь-в-точь такой как будто именно сейчас он страшно занят тем что снимает наиточнейшую мерку с полотна, с каждой линии на этом полотне да и вообще со всего на свете что может ему пригодиться. Гертруде Стайн он даже нравился. А в тот день когда он пришел и стал в подробностях рассказывать о своей ссоре с Роджером Фраем она его просто полюбила. Роджер Фрай уже заходил за несколько дней до этого и в подробностях об этой ссоре рассказал. Рассказывали они одну и ту же историю но только выходило у них по-разному, ну очень по-разному.
Примерно в это же время начал захаживать Причард сотрудник сначала Бостонского музея изобразительных искусств а позже Кенсингтонского музея. Причард привел за
4 Английский художник
5 Перси Уиндем Льюис (1882-1957) — английский художник, романист и критик Человек разносторонних дарований, плоть от плоти героической эры европейского авангарда, он обладал в числе прочих одним талантом весьма сомнительного свойства — умением наживать себе врагов Глаз у него был острый, язык тоже, а потому досталось от него едва ли не всем современным литераторам — тем, естественно, кого он вообще считал достойным упоминания А поскольку досталось в том числе и Вирджинии Вулф, и Джойсу, и Лоуренсу, и Хемингуэю, Гертруда Стайн просто не могла не испытывать к Льюису определенной симпатии, хотя и ей самой, кажется, тоже досталось Отсюда и тон
собой множество юных оксфордцев. Они прекрасно смотрелись на фоне интерьера и только что не молились на Пикассо. Им казалось что он распространяет вокруг себя сияние да в каком-то смысле так оно и было. Вместе с юными оксфордцами пришел Томас Уиттемор из университета Тафтса. Он был весь такой свежий и обаятельный а потом однажды и вовсе привел Гертруду Стайн в полный восторг когда сказал, все голубое просто прелесть.
И каждый кого-нибудь приводил. Как я уже сказала сам характер субботних вечеров понемногу менялся, то есть я хочу сказать, менялись те люди что приходили в дом Кто-то привел инфанту Эулалию и приводил ее несколько раз. Ей понравилось и прекрасная память вежливость особ королевской крови она кажется навсегда запомнила как меня зовут по крайней мере много лет спустя когда мы случайно встретились с ней на Вандомской площади она вспомнила. Когда она впервые вошла в студию она кажется немного испугалась Место показалось ей довольно странным но постепенно она освоилась и даже очень
Леди Кьюнард привела свою дочь Нэнси, которая была тогда совсем маленькой девочкой, и на полном серьезе велела ей навсегда запомнить этот вечер.
Кто еще приходил. Их было так много. Масса людей пришла с баварским министром Очаровательную публику приводил Жак-Эмиль Бланш, и Альфонс Канн тоже. Была еще леди Отолайн Моррел1 очень похожая на дивную женскую реинкарнацию Дизраэли и высокая и до странности робко за-
1 Леди Отолайн Моррел (1873-1938) — хозяйка салона (с 1908 года) в доме номер 44 на Бедфорд-сквер в Лондоне, весьма влиятельного как в литературных, так и в политических кругах. После войны салон перекочевал из Лондона в загородное поместье леди Моррел, Гарсингтон Мэнор, близ Оксфорда Из литераторов к кругу леди Моррел самое непосредственное отношение имели Вирджиния Вулф, ТС Элиот, Уильям Батлер Йейтс, ДГ Лоуренс, Олдос Хаксли и Бертран Рассел (если
162
163
пнувшаяся в дверях. Была еще какая-то голландская особа почти что королевской крови которую почему-то бросил ее эскорт и которой пришлось самой идти ловить такси и вид у нее все это время был напуганный донельзя.
Была еще румынская принцесса, и ее таксисту надоело ждать. Вошла Элен и громогласно объявила что таксист больше ждать не намерен. И тут же раздался громоподобный стук в дверь, и таксист лично объявил во всеуслышанье что больше он ждать не намерен.
Разнообразию не было конца. И приходили все и ни для кого не делалось исключений. Гертруда Стайн сидела тихо-мирно на стуле и все кому хватило стульев тоже сидели, остальным приходилось стоять. Были близкие друзья которые садились вокруг печки и говорили и было много чужаков которые то приходили то уходили. Я помню это как сейчас.
Как я уже сказала каждый считал своим долгом кого-нибудь привести. Уильям Кук привел множество чикагских дам, очень богатых и толстых или равно богатых но высоких стройных и красивых. В то лето мы обнаружили на карте Ба-леарские острова и отправились на остров Майорка и на небольшом суденышке которое туда ходило вместе с нами оказался Кук. Он тоже нашел их на карте. Мы пробыли там не слишком долго он же поселился на все лето, а потом поехал туда снова и стал первой одинокой ласточкой из той огромной толпы американцев которые с тех пор успели открыть для себя Пальму1. Потом мы тоже еще раз туда съездили во время войны.
считать последнего литератором) Кроме чисто светских забот, связанных с деятельностью салона, леди Моррел оказывала материальную помощь нуждающимся литераторам, причем иногда весьма существенную. Автор двухтомных «Мемуаров», увидевших свет уже после ее смерти
1 Пальма-де-Майорка, главный город Майорки, острова в составе Бале-арских островоа
164
Тем же летом Пикассо дал нам рекомендательное письмо к другу юности к некому Равентосу1 из Барселоны. А он разговаривает по-французски, спросила Гертруда Стайн, Пабло хохотнул, даже лучше твоего Гертруда, ответил он.
Равентос принял нас лучше не бывает, он и потомок де Сото повсюду нас возили два долгих дня, а дни были долгими потому что весьма значительная их часть приходилась на ночь. У них, даже в те давние времена, был автомобиль и они возили нас в горы смотреть ранние церкви. Мы во весь опор мчались в гору а потом слава богу чуть медленней спускались вниз и примерно через каждые два часа съедали по обеду. Когда в конце концов часам к десяти вечера мы вернулись обратно в Барселону они сказали, ну теперь пожалуй по аперитиву а потом пойдем ужинать. От такого количества еды быстро устаешь но нам понравилось.
Позже и в самом деле много позже буквально несколько лет назад Пикассо представил нам еще одного друга юности.
Они с Сабартесом2 были знакомы с тех пор как им обоим было по пятнадцать лет но поскольку еще до того как Гертруда Стайн познакомилась с Пикассо Сабартес уехал в Южную Америку, в Уругвай, в Монтевидео, она ничего о нем не слышала. Однажды несколько лет тому назад Пикассо прислал весточку что приведет к нам Сабартеса. Сабартес, еще в Уругвае, прочел в каких-то журналах несколько текстов Гертруды Стайн и стал большим поклонником ее таланта. Ему ни разу не приходило в голову что Пикассо может быть с ней знаком. Впервые за все эти годы приехав в Париж он зашел к Пикассо и рассказал ему об этой самой Гертруде Стайн. Так мы с ней старые друзья, сказал Пикассо, и вообще
1 Рамон Равентос, член барселонской «банды» Пикассо, Касагемаса, де Сото, Пальяреса и др
2 Хайме Сабартес, в будущем личный секретарь Пикассо. В 1946 году опубликовал о нем в Париже книгу воспоминаний.
165
это единственный дом в который я хожу. Возьми меня с собой, сказал Сабартес, вот они и пришли.
Гертруда Стайн с испанцами друзья от природы и на этот раз тоже получилась дружба.
Примерно в то же самое время в Париже устроили большую выставку футуристы, итальянские футуристы и эта выставка наделала много шума. Все были полны ожиданий а поскольку выставку давали в одной из самых известных галерей все пошли. Жак-Эмиль Бланш был жестоко разочарован. Мы нашли его в саду Тюильри он ходил с места на место и его била дрожь и он сказал, с виду вроде бы хорошо а на самом деле. А на самом деле нет, сказала Гертруда Стайн. Ох, как вы меня утешили, сказал Жак-Эмиль Бланш.
Все футуристы во главе с Северини так и вились вокруг Пикассо. Он их всех привел в дом. Маринетти насколько я помню пришел сам и несколько позже. Но как бы то ни было футуристы показались всем очень скучными.
Однажды вечером на рю де Флёрюс пришел Эпстайн, скульптор. Когда Гертруда Стайн в первый раз приехала в Париж в тысяча девятьсот четвертом году, Эпстайн был худосочный весьма недурной из себя весьма грустный призрак имевший обыкновение то появляться то исчезать среди ро-деновских статуй в Люксембургском музее. Он сделал иллюстрации к серии очерков Хатчинса Хэпгуда о гетто и приехал на эти деньги в Париж и очень бедствовал. Теперь же, когда я увидела его в первый раз, он приехал в Париж устанавливать своего сфинкса, памятник Оскару Уайльду, к Оскару Уайльду на могилу1. Он был большой и довольно толстый, не то чтобы невзрачный но и красавцем не назовешь. Жена у него англичанка и такой как у нее уникальной пары карих глаз я в жизни больше не встречала, ни даже оттенка такого ни в чьих других глазах.
1 На кладбище Пер-Лашез
166
Доктор Кларибел Коун из Балтимора если уж появлялась то появлялась царственно и уходила так же. Ей нравилось читать Гертруду Стайн вслух и получалось это у нее очень-очень хорошо. Ей нравились непринужденность и обходительность и комфорт. Она и ее сестра Этта отправились путешествовать. Единственная свободная комната в гостинице оказалась неудобной. Этта принялась упрашивать сестру не обращать внимания поскольку им нужно было переночевать всего одну ночь. Этта, ответила ей доктор Кларибел, эта ночь ничуть не менее важна чем всякая другая и я хочу чтоб мне было удобно. Когда началась война она как раз была в Мюнхене принимала участие в каких-то научных исследованиях. И уехать просто не смогла потому что путешествовать с комфортом было никак невозможно. Доктор Кларибел вызывала во всех нас чувство искреннего восхищения. Много лет спустя Пикассо нарисовал ее портрет.
Эмили Чэдбурн тоже заходила, это она привела леди Отолайн Моррел и еще массу всяких бостонцев.
Милдред Олдрич привела однажды личность и вовсе необыкновенную, Майру Эджерли. Я тут же вспомнила как давным-давно когда я была совсем девочка и пошла на бал-маскарад, бал Марди Гра в Сан-Франциско, я видела там очень высокую и очень красивую и очень шикарную женщину. Это была молодая Майра Эджерли. Джент, известный фотограф сделал с нее длинную серию снимков, по большей части с кошкой. Она приехала в Лондон как художница-миниатюристка и ей сопутствовал тот феноменальный успех который и в самом деле время от времени случается с американцами в Европе. Она обминиатюрила всех на свете, и королевскую семью в том числе, и при всем том умудрилась сохранить свою обычную искреннюю веселую беспечную откровенную чисто сан-францисскую манеру. А теперь она приехала в Париж немного подучиться. Она познакомилась с Милдред Олдрич и очень к ней привязалась. Собственно
167
говоря никто иной как Майра в тысяча девятьсот тринадцатом, когда у Милдред стало совсем трудно с деньгами обеспечила ей некоторый стабильный годовой доход и тем дала ей возможность без особых проблем перебраться на Марн-ское взгорье.
Майре Эджерли совершенно искренне хотелось чтобы о творчестве Гертруды Стайн знало как можно больше людей. Когда Милдред рассказала ей обо всех накопившихся к тому времени неопубликованных рукописях Майра сказала, что-то надо делать. И само собой она взялась за дело.
Она была немного знакома с Джоном Лейном вот она и сказала что нам с Гертрудой Стайн нужно съездить в Лондон. Только сначала Майра должна написать письма и потом еще я должна написать письма всем кому нужно чтобы отрекомендовать им Гертруду Стайн. Она продиктовала мне образец по которому их надо было писать. Я помню что начало там было такое, мисс Гертруда Стайн, знаете вы об этом или нет, является, а дальше полная свобода и можно смело говорить все что нужно сказать.
Майра и в самом деле заставила нас съездить в Лондон зимой девятьсот двенадцатого девятьсот тринадцатого года, на несколько недель. И время мы провели чудесно.
Майра пригласила нас остановиться вместе с ней у полковника Роджерса и миссис Роджерс в Сэррее. Там совсем неподалеку и Ноул и Айтем Моут, прекрасные усадьбы с прекрасными парками. Так я впервые попала в английский загородный дом, если не считать конечно совсем уже давних времен когда все равно дальше детской меня не пускали. Я наслаждалась буквально каждой минутой. Комфорт, живой огонь в каминах, рослые горничные больше всего похожие на несущих благую весть ангелов, роскошные парки, дети, и так все хорошо и просто. И масса всяких безделушек и просто красивых вещей. А что это такое, то и дело спрашивала я у миссис Роджерс, а, это, да я и понятия не имею, когда я вы-
168
шла замуж и приехала сюда тут все так и было. И у меня появлялось такое чувство, что много-много красавиц невест одна за другой приезжали в этот дом а все эти вещи уже стояли на своих местах.
Гертруде Стайн ездить по загородным усадьбам понравилось гораздо меньше чем мне. Ей мешал постоянный милый от паузы к паузе ток разговоров, несмолкаемый звук человеческого голоса да еще и говорящего по-английски.
Когда мы в следующий раз приехали в Лондон и вынуждены были застряв в стране из-за начала войны гораздо дольше кочевать по загородным усадьбам наших друзей, ей удавалось отвоевать себе право подолгу оставаться одной и пропускать по крайней мере одну из трех или четырех совместных трапез, и так ей стало даже нравиться.
В Англии нам было очень хорошо. Гертруда Стайн совершенно избавилась от своих давних мрачных воспоминаний о Лондоне и всегда с тех пор ездила в Англию с радостью.
Мы съездили в загородный дом Роджера Фрая и очень мило пообщались с его сестрой-квакершей. Мы съездили к леди Отолайн Моррел и там были все-все-все. Мы съездили к Клайву Беллу. Мы постоянно куда-то ездили, мы ходили по магазинам и заказывали разные разности. У меня до сих пор остались сумочка и шкатулка для драгоценностей. И так это было здорово. И мы все время ездили к Джону Лейну. В общем-то предполагалось что мы каждое воскресенье будем приезжать к нему на чай а еще Гертруда Стайн несколько раз встречалась с ним у него в офисе. Как же хорошо я изучила все магазины вокруг Бодли Хед и все выставленные в них вещи потому что все то время пока Гертруда Стайн была у Джона Лейна и все то время пока они не могли договориться и все то время когда что-то наконец сдвинулось с мертвой точки я ждала снаружи и разглядывала все что только могла.
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 223; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!