Записка М. И. Соболева «Русские беженцы в Эстонии» (1929)
В середине 1920-х гг. баронесса Мария Дмитриевна Врангель (1857-1944), мать последнего главнокомандующего Белой армией П. Н. Врангеля, проживавшая в ту пору в Брюсселе, решила заняться составлением Архива русской эмиграции. "Цель работы, – как писала сама М. Д. Врангель, – закрепить по свежим следам для будущего дела, деятелей, родные таланты, пережитое ими".[891]
Первоначальный план М. Д. Врангель был весьма широк: "…я мыслила представить материалы по странам в алфавитном порядке, как они получены от очевидцев, предварительно сделав краткий обзор по различным отраслям культурных достижений на чужбине, характеристику беженцев, самопомощь, отзывы иностранцев и их помощь“.[892] С этой целью баронесса разработала специальную анкету и разослала ее в разные страны русского рассеяния по адресам, полученным ею из редакции выходившей в Белграде газеты "Новое время". "Перечень вопросов, как он восстанавливается из ряда ответов, был примерно следующим: количество русских в стране (в столице страны), откуда прибыла большая их часть; правовое положение русских, отношение к ним властей и местного населения; положение с трудоустройством; русские благотворительные учреждения; наличие православной церкви; положение с образованием на родном языке; книжное дело (русские издательства, газеты, магазины, библиотеки); русская культурная жизнь (живопись, музыка, театры); русские союзы; имена известных лиц, живущих в стране".[893] Ответы на эти вопросы и должны были лечь в основу задуманной М.Д. Врангель книги о русской эмиграции.
|
|
|
Во исполнение этого плана (так и не осуществленного, не претворенного в жизнь) М. Д. Врангель, как можно предположить, обратилась в 1929 г. с просьбой ответить на вопросы анкеты о положении русских эмигрантов в Эстонской Республике к М. И. Соболеву, видному русскому общественному деятелю в Эстонии.[894]
Михаил Иванович Соболев (1879-1938), юрист по образованию, до революции служил в Правительствующем Сенате и товарищем прокурора Тверского окружного суда. В 1919 г. он эмигрировал в Эстонию и сразу же принял активное участие в общественной и культурной жизни русских эмигрантов в Эстонской Республике. На Первом беженском (эмигрантском) съезде в Таллинне в марте 1920 г. (на котором он председательсгвовал) М. И. Соболев был избран членом Комитета русских эмигрантов, вошел в состав Бюро комитета, реально руководившего всей деятельностью созданного на съезде Объединения русских эмигрантов в Эстонии, стал заведующим культурно-просветительным отделом комитета. Широко образованный, даровитый и энергичный общественный деятель, Соболев вскоре фактически стал первым помощником и заместителем профессора В. А. Рогожникова, председателя Комитета русских эмигрантов. Не случайно после смерти Рогожникова в 1932 г. именно он возглавил Комитет и унаследовал. другие должности покойного его председателя – в числе прочего стал уполномоченным в Эстонии парижского 3емско-городского комитета помощи российским гражданам за границей, представителем в Эстонской Республике Нансеновского комитета по делам беженцев при Лиге наций. М. И. Соболев также был директором Нарвской эмигрантской гимназии, а после ее закрытия – заведующим Нарвской русской технической школы (кстати, именно ей он завещал всё свое имущество). Он принимал участие в деятельности многих русских обществ и организаций: "Дома русского ребенка ", Союза русских увечных воинов-эмигрантов, Нарвского русского общественного собрания, товарищества Нарвский русский театр и др.,[895] некоторое время был председателем Союза русских учителей-эмигрантов.
|
|
|
Соболев с некоторым запозданием откликнулся на просьбу М. Д. Врангель и прислал ей свой обзор "Русские беженцы в Эстонии ". Приводим ниже его письмо баронессе М. Д. Врангель от 18 декабря 1929 г., предваряющее обзор.
|
|
|
Милостивая Государыня, Глубокоуважаемая Баронесса
Мария Дмитриевна.
Простите меня великодушно, что я невольно был лишен возможности выполнить данное Вам обещание прислать в июне краткий очерк о жизни русских беженцев в Эстонии.
Прошу вас, баронесса, верить, чmo не нежелание быть аккуратным в исполнении Вашего запроса явилось причиной моего позднего Вам ответа, а исключительные обстоятельства в моей личной жизни.
В своем кратком oчеркe я старался осветить все вопросы, поставленные в Вашей анкете, и если на некоторые из них нет ответа, то лишь потому, что для них вообще не имеется материала среди жизни русских беженцев в Эстонии.
Из записки моей Вы изволите усмотреть, что в Эстонии кроме русских эмигрантов есть значительная часть местного русскою населения, жизнь которого, конечно, далеко отличается от жизни эмигранта, но я ее в своей записке почти не касался, кроме вопроса церковного, т[ак]. к[ак]. для этого надо располагать всеми данными и быть в курсе ее, чем я, как эмигрант, к сожалению, в достаточной степени не располагаю, а потому и не беру на себя смелость пред кем-либо ее описывать.
Если по поводу моей записки Вы найдете нужным задать мне какие-либо вопросы, то я, глубокоуважаемая Баронесса, всегда готов Вам их осветить и на них ответить.
|
|
|
Прошу Вас, глубокоуважаемая Баронесса, принять уверения в истинном к Вам уважении и таковой же преданности
Ваш покорный слуга
М. Соболев[896]
Это письмо, как и записка М. И. Соболева «Русские беженцы в Эстонии», ныне хранится в Архиве Гуверовского института войны, революции и мира при Стэнфордском университета в штате Калифорния в США, № 52-6. Именно сюда во второй половине 1933 г. перешли собранные баронессой М. Д. Врангель материалы о русской эмиграции (отдельные документы передавались ею в Гуверовский архив и позже).[897]
Публикуемая ниже по машинописному тексту, сохранившемуся в Гуверовском архиве (№ 52-6), записка М. И. Соболева „Русские беженцы в Эстонии“ интересна не столько приводимыми в ней конкретными фактами жизни и деятельности русских эмигрантов в Эстонской Республике (они в общем-то нам известны и по другим источникам, более подробным и основательным [898]), сколько своими общими установками, оценками положения русских в Эстонии в целом. Этому, без сомнения, способствовал, если так можно выразиться, неофициальный, характер записки, позволявший ее автору более иль менее свободно высказать свой взгляд на положение русских беженцев в Эстонии вообще.
Дело в том, что в русской печати Эстонской Республики о многом, связанном с положением русских в стране, приходилось говорить с оглядкой, с одной стороны, на эстонские власти, а с другой стороны, – на широкие слои русской общественности. Для эстонских властей была неприемлема острая критика положения русских в республике, для широких эмигрантских кругов – наоборот, рассказ об этом положении в положительных тонах: в этом случае легко можно было получить малоприятный «титул» подхалима, подлизывающегося к власть имущим. Это заставляло русских общественных, да и политических деятелей в Эстонии быть максимально осторожными в своих более общих суждениях о положении русских в республике, особенно на страницах местной печати. В своей записке М. И. Соболев мог себе позволить до известной степени, конечно, высказаться без оглядки на эти вынужденные "ограничения".
Он констатирует, что жизнь русских эмигрантов в Эстонии нелегка: интеллигентные беженцы вынуждены зарабатьrвать на хлеб тяжким физическим трудом на шахтах, торфяных разработках, на лесоповале, их материальное положение тяжелое. К тому же и гражданские права эмигрантов во многом ограничены, для них закрыт путь на государственную службу да в значительной мере и в публично-правовую сферу. И тем не менее, как это, на первый взгляд, ни странно, конечный вывод М. И. Соболева выдержан не в негативных, а в позитивных тонах: "В заключение надо сказать, что при тяжелом материальном положении русских эмигрантов в Эстонии правовое положение эмигрантов вполне удовлетворительное при добром отношении к ним как эстонского народа, так и правительства".
Вряд ли это комплимент эстонцам и эстонским властям. Дело, по-видимому, в том, что М. И. Соболев имел возможность сравнивать жизнь эмигрантов в Эстонии с их положением в других странах русского рассеяния. Как неоднократно отмечали приезжавшие в Эстонию из других государств эмигранты, положение русских в Эстонской Республике в 1920-е гг. все же было лучше, чем в ряде стран Европы, Америки и Азии. В целом же записка Соболева дает вполне объективную оценку жизни русских эмигрантов в Эстонии, верно отражает реальное положение дел.
В фонде М. Д. Врангель в Гуверовском архиве хранится и еще одна, более поздняя, относящаяся к 1931 г., записка "Русская эмиграция в Эстонии", которая принадлежит другому видному русскому общественному деятелю в Эстонской Республике генералу А. К. Баиову, примыкавшему к правому монархическому лагерю русской общественности.[899] В этом же фонде хранятся и некоторые другие материалы, посвященные русским в Эстонии: curriculum vitae русских ученых профессора Д. Д. Гримма, профессора И. М. Тютрюмова, доцента Ф. И. Корсакова. Укажем также на письмо епископа Печерского Иоанна от 10 октября 1930 г., касающееся положения русских и православной церкви в Эстонии, с приложением статьи Владимира Каринского (подписавшегося псевдонимом Православный) "Печерский монастырь накануне гибели"; рукописи статей Н. А. Макшеева "Высылка русских эмигрантов. Гонения на монархистов" и "Университет в Тарту", работы В. Каринского "Правовое положение русских в Эстонии", "Православная церковь в Эстонии“ и его же очерк "Печеры". Некоторые из этих материалов несомненно заслуживают публикации.
М. И. Соболев
РУССКИЕ БЕЖЕНЦЫ В ЭСТОНИИ
В связи с неудачами Северо-Западной армии в ноябре месяце 1919 года, одновременно с отходящими на территорию Эстонии войсками, хлынула волна беженцев.
Движение это было настолько стихийно, что исключало возможность правильного размещения переходящих границу беженцев и оказания им планомерной помощи. Вспыхнувшая затем эпидемия тифа еще более усугубила тяжесть положения беженцев, вызвав, кроме всего, прикрепление их к районам и ограничение права свободного передвижения [1] .
Дальнейшее течение обстоятельств не дало надежды на скорое разрешение беженского вопроса в единственном желательном направлении [2] и сделало очевидной неизбежность продолжительного пребывания беженцев в приютившей их стране.
Эта очевидность, в связи с тяжелым положением беженцев, привела к мысли о необходимости создания особого представительнorо органа, могущего обслуживать их материальные, духовные и иные нужды, а также, в случае необходимости, оказывать правовую защиту.
Мысль эта, подробно разработанная инициативной группой из общественных деятелей [3], была осуществлена созывом 23-го марта 1920 года в г. Ревеле первого Беженского съезда [4].
Формы объединения беженцев в Эстонии, установленные первым сьездом и закрепленные затем Уставом, утвержденным правительством Эстонии, следующие.
Все находящиеся на территории Эстонии русские беженцы (эмигранты) составляют эмигрантское объединение, имеющее целью оказание своим членам правовой, духовной и материальной помощи. Делами объединения ведает периодически созываемый Съезд делегатов (из расчета по 1 делегату на 50 чел.). Съезд избирает представительный, он же исполнительный орган – Комитет русских эмигрантов, в свою очередь, выделяющий особый деловойаппарат – Бюро, на которое и возлагается непосредственное заведование всеми отраслями деятельности объединения.
В пунктах наибольшего скопления беженцев открываются Oтделения Комитета в составе не менее 3-х лиц, избираемых членами объединения данного района. Oтделы имеют свои подотделы, сконструированные по тому же принципу.
Весной 1920 года, ко времени образования Комитета, в пределах Эстонии находилось свыше 20 000 беженцев, делившихся на две группы: беженцев в буквальном значении этого слова, т. е. бежавших из родных мест вследствие отхода белого фронтa, и лиц, непосредственно причастных к армии, т. е. б[ывших] воинских чинов, после крушения Белой армии перешедших в пределы Эстонии и здесь разоруженных [5].
В настоящее время число эмигрантов-беженцев в Эстонии простирается до 12000 человек.
Вся эта масса расположена, главным образом, в пределах Везенбергского уезда [6] и около Ревеля. Жизнь в столице (Ревель), равно как в Принаровье, в Печерском крае – ввиду близости границ, беженцам воспрещена [7] и допускается каждый раз с особого разрешения Главной полиции.
Orношение властей к русским эмигрантам вполне лояльное. Если иногда и бывали некоторые случаи затруднения в смысле устройства беженцев на местожительство или на работу, то это были лишь отдельные случаи, и [они] имели временный характер.
То же самое надо сказать и про местное население – эстонцев, среди которых, главным образом в деревнях, расселились, особенно в начале, беженцы. Будучи сами стеснены и в жилье, и в достатках, жители Эстонии встретили беженцев безропотно, и между теми и другими в большинстве случаев сохранились самые добрые отношения. Конечно, единичные случаи проявления национального шовинизма были, но эти случаи отнюдь не подлежат обобщению.
Надо заметить, что в Эстонии, кроме беженцев, имеется местное русское население в составе 90 000 человек на 1 200 000 всего населения Эстонии [8].
Русское местное население в Эстонии пользуется всеми правами гражданства, как личными, так и политическими, и по отношению к ним никаких изъятий закон не делает. Даже более того, в Эстонии проведен закон о культурной автономии русского национального меньшинства [9], который открывает русскому населению широкие возможности в деле просвещения и призрения, но местное русское население до сих пор, к сожалению, этой автономии не провело, хотя другие национальные меньшинства Эстонии – немцы, евреи – имеют уже свою культурную автономию.
Правовое положение русских беженцев, конечно, не то, что русского местного населения. Они лишены прав, как и везде, политических и ограничены к поступлению на службу, как государственную, так и публично-правовую. Отступления делаются в исключительно редких случаях. Не говоря уже о службе государственной и публично-правовой, для русских беженцев – адвокатов, врачей – даже закрыто право частной практики, исключение составляют лишь инженеры и другие лица, имеющие специально-технические знания.
В силу этих условий русские беженцы, живущие в Эстонии, применяют свой труд преимущественно на физической работе. Фабрики, заводы, торфяные разработки, сланцевые рудники, постройки, разработки леса, сельскохозяйственные работы – вот поле деятельности русского эмигранта, конечно, в качестве простой рабочей силы, и не больше.
Удовлетворение своих религиозных запросов русские беженцы имеют полную возможность находить в существующих в местах расселения беженцев храмах, имеющих свои церковные хоры. Конечно, для живущих на хуторах или лесных разработках эта возможность отсутствует, но в местах наибольшего скопления эмигрантов – сланцевых рудниках – имеются если не постоянные, то временные домовые церкви.
В Эстонии существует Автокефальная церковь, возглавляемая митрополитом всея Эстонии, и даже имеется особая русская епархия, находящаяся под управлением особого архиепископа, которым до 12 августа месяца с.г. был архиепископ Евсевий, бывший архиепископ Псковский [10]. 12-го августа архиепископ скончался, и кафедра пока сиротствует, временно же управление перешло, согласно избранию народа, к епископу Печерскому Иоанну [11], входящему в митрополию Эстонской церкви и живущему в Печерском монастыре.
Местом пребывания кафедры русского архиепископа был г. Нарва.
Из благотворительных организаций, работающих среди русских беженцев и на помощь им, существуют: Комитет русских эмигрантов, во главе которого состоит профессор В. А. Рогожников [12], Общество помощи больным эмигрантам [13], Белый крест [14], Красный Крест старой организации в Эстонии как организация не существует, но имеет лишь своего представителя [15]. Помощь организации „Белый крест“ направлена исключительно б[ывшим] чинам Северо-Западной армии. Союз увечных русских воинов [16] также имеет в виду оказание помощи лишь инвалидам великой войны [17] и войны с большевиками.
Кроме этих организаций, в Эстонии существуют также организации не чисто беженского характера, а скорее, местного, хотя ими оказывается помощь и русским беженцам. Например «Капля молока» [18], «Дом русского ребенка» [19], «Общество защиты детей» [20] и Эстонский Красный Крест [21]. Все эти организации в отдельных случаях приходят на помощь русским беженцам.
Школьное дело среди русских беженцев ведет Комитет русских эмигрантов, который за время своего 9-тилетнего существования организовал в разных местах расселения эмиграции 6 детских садов, 26 начальных школ, 4 средние школы, 4 интерната для мальчиков и девочек, 1 приют, одну больницу, 7 медицинских пунктов. В настоящее время из указанных учреждений Комитета работает одна гимназия в Нарве, три начальных школы, 2 детских сада, 2 интерната, лазарет, приют и два медицинских пункта. Все указанные учреждения Комитета содержатся, начиная с 1921 года, исключительно на средства Земско-городского комитета в Париже и на средства, добываемые на местах путем сборов на учение, интернаты, концертов, лотерей, лекций и т. п.
Незначительная часть детей русских беженцев получает образование и в местных русских школах (правительственных, земских, городских) [22]. Местная средняя школа – городская и частная – доступна лишь незначительному числу беженцев из-за дорогой платы за ученье.
Распределение детей по школам, интернатам и приюту помогает тому, что от денационализации оберегается значительная часть детей русских беженцев, из которых дети родителей, живущих в местностях с одним эстонским населением, значительно начинают забывать свой родной язык.
Каких-либо специальных русских издательств на территории Эстонии не существует. Из русских газет, существовавших на территории Эстонии за время пребывания здесь эмиграции, можно назвать следующие: "Последние известия" [23], "Наша газета" [24], "Час" [25], "Старый нарвский листок" [26], "Русский голос" [27]. Первые четыре газеты в настоящее время не существуют [28]. "Старый нарвский листок" обслуживает нужды местного населения г. Нарвы. Газета "Русский голос" партии социалистов имеет хождение лишь в Печерском крае, где она и издается [29]. Собственно, русской большой газеты в данное время не имеется, а есть лишь небольшой информационный листок "Вести дня“[30], который продается вместе с газетою "Сегодня", издающейся, как известно, в Латвии (Рига) и имеющей большой круг читателей и в Эстонии [31]. Издание русских книг также почти отсутствует, главным образом из-за дороговизны стоимости. Русских журналов не издается [32].
Среди русских эмигрантов существуют союзы: Союз русских увечных воинов-эмигрантов, Союз учителей-эмигрантов [33]. Кроме того, существуют союзы местных русских деятелей, куда также могут входить эмигранты: Союз русских учителей [34], Союз русских врачей [35], Союз юристов [36], Союз инженеров [37].
В Эстонии существует «Русская академическая группа», возглавляемая профессором Юрьевского университета И. М. Тютрюмовым [38]. В эту группу также, наравне с профессорами-эмигрантами, входят и русские профессора Юрьевского университета. Группа имеет "Русские политехнические курсы" для детей русских эмигрантов, окончивших среднюю школу [39].
Постоянного русского театра, обслуживающего нужды русского национального меньшинства, в Эстонии не имеется, хотя в городах Эстонии с русским населением и устраиваются периодически спектакли и балет русскими профессионалами и дилетантами [40]. То же самое надо сказать и относительно хоров. Последние существуют в разных городах Эстонии (Ревель, Нарва, Печеры, Юрьев), но все это носит случайный характер. Выступления как драматических русских артистов, так и балета и хоров сопровождаются средним успехом и каких-либо выдающихся или исключительных успехов не имеют. Можно лишь указать на великорусский оркестр при Нарвской Комитета русских эмигрантов гимназии [41], выступления которого пользуются исключительным успехом среди всех слоев населения, и дни концертов этого оркестра можно по справедливости назвать торжеством или праздником русской культуры. Оркестр учащихся гимназии имел уже несколько приглашений из-за границы, но отсутствие средств не позволяет воспользоваться таковыми приглашениями.
Принятие эмигрантами эстонского подданства бывает, но не как общее явление, а как исключение, вызванное по большей части материальными соображениями и необходимостью устройства на работу.
Жизнь русского беженца в Эстонии протекает, как мы уже заметили выше, в большой трудной физической работе. Найти бывшему интеллигенту применение своего прежнего труда в Эстонии невозможно. Обстановка жизни эмигранта на фабриках, заводах, торфяных и сланцевых разработках и т. п. приравнивается к жизни обычно[го] заводского или фабричного рабочего. Жизнь эмигранта, сопровождаемая большими материальными, из-за скудости заработка, недостатками, полна всяких лишений, сера и преисполнена обычных картин бытовой жизни рабочего. В связи с этим, конечно, и моральное настроение эмигрантов заставляет иногда желать много лучшего.
За последний год, ввиду общей в стране безработицы, началось переселение русских эмигрантов во Францию на сельскохозяйственные и заводские работы. Эта мера имеет большое значение для жизни эмигранта, т[ак] к[ак], с одной стороны, дает возможность безработному эмигранту устроить свою жизнь и избавиться от полуголодного существования, с другой, – отлив рабочей дешевой (каковой является исключительно эмигрант) силы улучшает положение остающихся эмигрантов в виду сокращения на местном рынке предложения рабочей силы. За 1928-29 годы во Францию переселилось, включая жен и детей, около 1 200 человек.
В заключение надо сказать, что при тяжелом материальном положении русских эмигрантов в Эстонии правовое положение эмигрантов вполне удовлетворительное при добром отношении к ним как эстонского народа, так и правительства.
1929
Примечания и комментарии
1. Из опасения распространения тифа для северо-западников и беженцев из-под Петрограда эстонскими властями были установлены карантины, которые им запрещено было покидать.
2. Под "единственно желатeльным направлeнием"для беженцев имелось в виду их возвращение на родину после свержения власти большевиков, красных.
3. Инициативная группа по созыву съезда была создана в начале 1920 г. В организационное бюро ее входили: П. А. Богданов (председатель), Э. П. Ганжумов (секретарь), А. С. Пешков, С. В. Штейн. М. М. Филиппео и В. Л. Горн (см.: К съезду русских общественных деятелей в Эстонии // Верный путь. 1920. 17 февр. № 31. С. 3; К русскому съезду // Свобода России. 1920. 18 февр. № 240. С. 3).
4. На самом деле I Беженский съезд происходил в Таллинне 21-30 марта 1920 г.
5. Все эти данные позаимствованы М. И. Соболевым из официального издания: Отчет Комитета русских эмигрантов в Эстонии за три года его деятельности (с 1 апреля 1920 г. по 1 апреля 1923 года). Нарва, 1923. С. 5 и 13.
6. Вирумаа. Действительно, основная мaсca эмигрантов – бывших северо-западников и беженцев проживала в уезде Вирумаа: в Нарве, Йыхви, Силламяэ и сланцевом бассейне.
7. Согласно Положению об усиленной охране в 1920-е гг. для лиц, не имевших эстонского гражданства, были введены ограничения на право жительства в пограничных районах – в Печорском крае и в Принаровье.
8. Эти цифры не вполне точны. По переписи 1922 г. русских бьшо 91109 человек из 1107059 общего населения страны; по переписи же 1934 г. – 92 656 человек из 1 117 369.
9. Имеется в виду Закон о культурной автономии, принятый эстонским парламентом 12 февраля 1925 г. Он, собственно, касался не только русских, но и других национальных меньшинств Эстонской Республики.
10. Особая Нарвская епархия в составе Эстонской Апостольской Православной Церкви, объединявщая лишь русские приходы, была создана в 1924 г. Ее возглавил бывший архиепископ Псковский Евсевий (в миру Евстафий Сергеевич Гроздов; 1866-1929).
11. Епископ Печерский (с 1926 г.) Иоанн (в миру Николай Александрович Булин; 1893-1941), действительно, был назначен в 1929 г., после смерти архиепископа Евсевия, исполняюшим обязанности епископа Нарвского. Но фраза о том, что он стал епископом Нарвским "согласно избранию народа", конечно, ощибочна. Этой фразой М. И. Соболев, видимо, хотел подчеркнуть, что Иоанн пользовался большой популярностью в народе.
12. Владимир Алексеевич Рогожников (1874-1932) – ученый в области технических наук и видный русский обшесгвенный деятель в Эстонии. Был профессором Томского технологического института. В 1916 г. под руководством В. А. Рогож-никова началась разработка горючего сланца в Эстонии. В 1919 г. поселился в Эстонии и в том же году стал руководителем русского отдела АРА (Американскои миссии помощи). В марте 1920 г. избран председателем Комитета русских эмигрантов в Эстонии и на этом посгу оставался до самой смерти. Одновременно был уполномоченным Земско-городского комитета помощи российским гражданам заграницей (Париж), позже также уполномоченным Верховного комиссара Лиги Наций по делам беженцев в Эстонии. Был также членом Русской академической группы. О нем см.: Проф. В. А. Рогожников [Некролог] // Старый нарвский листок. 1932. 20 февр. № 20. С. 3; В. А. Рогожников [Некролог] // Вести дня. 1932. 20 февр. № 43. С. 1.
13. Общество помощи больным эмигрантам было создано в Таллинне в марте 1922 г. Оно носило благотворительный характер, оказывало бесплатную медицинскую помощь больным эмигрантам, снабжало их продуктами питания и лекарствами. Бессменным председателем общества была М. П. Киршбаум. О деятельности общества см.: Плюханова М. С. Мне кажется, что мы не расставались... Воспоминания. Таллинн, 1999. С. 17-22.
14. Белый Крест – общесгво, основанное в Таллинне в октябре 1920 г. с целью оказания всестороннейпомощи северо-западникам, оказавшимся в Эстонии. Общество устраивало благотворительные вечера, выдавало пособия нуждавшимся северо-западникам, создало в Тарту и в Нарве патронаты-убежища для русских инвалидов. Общество возглавляла в 1920-е гг. С. В. Келпш. Оно просуществовало до 1940 г.
15. Имеется в виду отделение Русского Красного Креста в Эстонии, реально функционировавшее в начале 1920-х гг., но затем в связи с развертыванием деятельности Эстонского Красного Креста прекратившее свое сущесгвование. Однако представитель Русского Красного Креста в Эстонии остался (в середине 1920-х гг. им был граф А. Н. Игнатьев).
16. Союз русских увечных воинов-эмигрантов был создан в начале 1925 г., официально зарегистрирован в апреле этого же года. Он вошел в состав зарубежного Союза русских увечных воинов. Во главе союза стоял генерал О. П. Васильковский. Центр организации находился в Нарве, но у союза бьши отделы в Таллинне и в Тарту. Целью союза было – "доставление его действительным членам возможности приходить друг другу на помощь в момент тяжелых материальных обстоятельств из средсгв, собранных путем обязательных взносов или добровольных пожертвований“ (Устав Союза русских увечных воинов-эмигрантов в Эстонии. Нарва, 1925. С. 1).
17. Т. е. Первой мировой войны.
18. . Прямым предшественником общества "Капля молока"была благотворительная организация "Русские дети" дейсгвовавшая в Таллинне в 1925-1927 гг. В 1927 г. на ее основе и было создано общество "Капля молока", в течение многих лет возглавлявшееся Т. К. Малковой-Паниной. Общество ежедневно снабжало свыше 200 детей молоком, помогало им обувью, одеждой, праздничными подарками. Cpeдcrвa для оказания помощи детям бедняков добывались с помощью благотворительных вечеров и благодаря поддержке американцев. Подр.: Общесгво "Капля молока" // Витязь. Зима 1940. С. 23.
19. Общество "Дом русского ребенка"было создано в 1926 г. Главной его задачей являлось содержание частной русской начальной школы в Таллинне, в которой дети из бедных семей освобождались от платы за обучение. Общество стало одной из наиболее крупных организаций по оказанию помощи русским детям, прежде всего в деле получения ими образования на родном языке. В его состав входили многие ведущие русские общественные и культурные деятели, в их числе ……... М. И. Соболев. (Таллиннское благотворительное общество "Дом русского ребенка" Х. 1926-1936. Таллинн, 1936).
20. Вероятнее всего, имеется в виду "Эстонское общество защиты детей"с центром в Таллинне. Основанное в 1919 г., оно имело ряд отделений по всей Эстонии, которые после 1922 г. чаще всего действовали в качестве самостоятельных местных обществ защиты детей (таковые имелись в Тарту, Вирумаа, Выру, Вильянди и некоторых других местах). Эстонское общество защиты детей оказывало помошь детям бедняков, предоставляло им продукты питания и одежду, содержало летние детские лагеря и дома отдыха. Этим же занимались и новые местные общесгва, выросшие из прежних отделений центральной организации. Собсгвенно, все эти общества сравнительно редко оказывали помощь детям русских эмигрантов.
21. Общество "Эстонский Красный Крест" было основано в 1919 г. В 1922 г. оно стало членом международной Лиги обществ Красного Креста. Эстонским Красным Крестом руководило главное управление из 14 человек во главе с Х. Леэсментом. Основу структуры организации составляли местные комитеты; в нее входил также Эстонский Молодежный Красный Крест, объединявший в основном учащуюся молодежь. В ведении Эстонского Красного Креста находились спасательные станции, отдельные поликлиники, амбулатории, несколько санаториев и домов инвалидов.
22. Это утверждение не вполне верно. Все же немалое число детей русских эмигрантов училось не в специальных эмигрантских учебных заведениях, а в обычных государственных и городских школах с русским языком обучения. Их насчитывалось около ста, и обучение в начальных школах (до шестиклассных включительно) было бесплатным.
23. "Пocлeдниe uзвестия" – ежедневная русская газета, выходившая в 1920-1927 гг. в Таллинне. Основной орган русской периодической печати в Эстонии в эти годы, стоявший на правоцентристских позициях. В 1920-1926 гг. редактором-издателем газеты являлся Р. С. Ляхницкий.
24. "Наша газета"– ежедневная общественно-политическая и литературная газета, выходившая под редакцией П. О. Шутякова, М. А. Курчинского и О. В. Кошкиной в Таллинне с 20 марта 1927 г. по 6 января 1928 г. Это был печатный орган не эмигрантов, а русского национального меньшинсгва в Эстонии, в котором эмигранты составляли не более 20 %. Газета старалась держаться в стороне от политических дрязг, разрывавших русскую эмиграцию.
25. "Час" – таллиннская газета, издававшаяся в 1925-1926 гг. Орган местных монархистов, закрытый властями в августе 1926 г. Формальным редактором газеты был С. Кольтрян, фактическим – А. В. Чернявский.
26. "Старый нарвский листок"– самая значительная из провинциальных русских газет в Эстонии, выходила в Нарве с сентября 1925 г. по июль 1940 г. Ее издавали и редактировали Б. И. Грюнталь и О. Г. Нилендер. Газета, ориентируясь на широкий круг читателей, не имела четкой политической платформы.
27. "Русский голос" – под этим названием известны, в сущности, две разные газеты, выходившие короткое время в Нарве. Первый "Русский голос" (ноябрь 1923 – июнь 1924 г., издатель – А. Семан, редактор – Г. Д. Соловьев) был органом левых сил русского национального меньшинсгва в Эстонии. Одноименная же газета, издававшаяся в мае-июне 1925 г. (издатель – С. Поляков, ответственный редактор – полковник Н. Яковлев), наоборот, являлась органом местных монархистов. Реально ее готовил опытный таллиннский журналист А. И. Иванов. Эстонские власти закрыли газету в августе 1925 г.
28. На самом деле к 1929 г. прекратили свое существование "Пocлeдниe uзвестия", "Наша газета", "Час" и "Русский голос", продолжал же издаваться "Старый нарвский листок".
29. Ошибка М. И. Соболева. Речь идет об издававшейся в Печорах в 1927-1932 гг. газете "Голос народа". Это, действительно, был орган русских социалистов, входивших в состав Социалистической рабочей партии Эстонии.
30. "Вести дня"– ежедневное двухстраничного формата приложение к рижской газете "Сегодня", выходившее в Таллинне с октября 1926 г. по июнь 1940 г. и освещавшее преимущественно события, имевшие место в Эстонии. Ответственным редактором газеты вначале числился Э. В. Мюллер, с конца же 1928 г. – Е. Ф. Григорьева, но ее реальным руководителем был А. Э. Шульц. Газета ориентировалась на местных русских вообще, старалась придерживаться нейтрального тона при освещении событий местной жизни, не выказывая откровенной симпатии ни к правым, ник левым, выступая за своего рода среднюю линию в политике.
31. "Сегодня"– независимая демократическая газета, выходившая в Риге с августа 1919 по июнь 1940 г. Самая крупная и наиболее влиятельная газета в странах Балтии 1920-1930-х гг., ориентировавшаяся на широкий круг читателей. Владельцы издания – Я. Брамс и Б. Поляк; фактические редакторы: Н. Бережанский, М. Ганф-ман, Б. Харитон и М. Мильруд. Газета, действительно, имела широкое распространение и в Эстонии; конкуренцию с ней не могла выдержать ни одна меcтная ежедневная газета, поэтому все неоднократно предпринимавшиеся попытки создать альтернативный "Сегодня"центральный орган русской прессы в Эстонии оканчивались неудачей.
32. Это утверждение не вполне соответствует действительности. Все-таки в Эстонии в это время выходило несколько русских журналов – "Веcтник Союза русских просветительных и благотворительных обществ в Эстонии", "Вестник сельского хозяйства", органы евангельских христиан. Правда, все они, за исключением первого, были узкими по своему профилю периодическими изданиями, так что в 1929 г. действительно не появилось ни одного литературного или общественно-политического русского журнала.
33. Профессиональная организация Союз русских учителей-эмигрантов, призванный защищать права и интересы учителей-эмигрантов в Эстонии, с центром в Нарве был создан в 1925 г. Формально союз просуществовал до 1939 г., хотя реальная его деятельность прекратилась задолго до этого. В 1926 г. функции председателя правления исполнял М. И. Соболев.
34. Центральный Союз русских учителей (другое название – Центральный союз русских учащих в Эстонии) был основан 3 апреля 1920 г. на Русском учительском съезде в Таллинне. Он объединял местные союзы русских учителеи (в 1929 г. всего шесть). Целью союза была защита профессиональных интересов русского учительства, повышение его профессионального уровня, разработка единых программ обучения в русских школах, создание учебников и т. д. Союз русских учителей считался, наряду с Союзом русских просветительных и благотворительных обществ и Русским национальным союзом, одной из наиболее влиятельных и авторитетных русских общественных организаций в Эстонскои Республике. Его председателем в 1920-е гг. был Е. И. Гильдебранд.
35. Точнее Общество русских врачей былосоздано в 1920 г. и первоначально объединяло преимущественно врачей-эмигрантов, оказавшихся в Эстонии. С середины 1920-х гг. общество стало объединением всех врачей, принадлежащих к русскому национальному меньшинству в Эстонской Республике. Вопросы материальной помощи отходят на второй план.
36. Союз юристов Эстонии был создан в ноябре 1922 г. Его предшественником являлось Юридическое общество, основанное в 1920 г. Собственно, Союз юристов Эстонии объединял как русских, так и эстонских правоведов. Целью его было «сохранение и развитие профессиональных знаний членов союза и взаимная материальная и моральная поддержка» (Союз юристов в Эстонии // Последние извести. 1923. 24 янв. № 22. С. 3).
37. Союз инженеров (Союз русских инженеров) начал свою деятельность в 1917 г. с целью «объединения техников с высшим образованием, без различия национальностей, для взаимного ознакомления с развитием техники и приискания мест своим членам» (Русский календарь для Эстонии на 1924 год. Ревель. [1923]. С. 106). В независимой Эстонской Республике союз стал организацией именно русских инженеров и вошел в Объединение русских инженеров за границей с центром в Париже. В течение ряда лет председателем правления союза избирался П. О. Розман.
38. Русская академическая группа в Эстонии была создана в декабре 1920 г., устав зарегистрирован в феврале 1921 г. Основной целью объединения было всемерное содействие научной работе ученых, улучшение их материального положения, помощь в установлении связей с учеными других стран, забота о молодых кадрах деятелей науки. Число членов группы колебалось от 20 до 40, это были главным образом русскоязычные преподаватели Тартуского университета, Таллиннского политехникума и высших военных учебных заведений. Среди членов было много этнических эстонцев и немцев, считавшими себя представителями русской науки. Председателем правления Русской академической группы был профессор-юрист Тартуского университета Иван Матвеевич Тютрюмов (1865-1943).
39. Русские высшие политехнические курсы, основанные в 1922г. по инициативе Русской академической группы, были единственным в Эстонской Республике высшим учебным заведением с русским языком преподавания. Оно содержалось за счет платы за обучение студентов, пожертвований частных лиц и некоторых учреждений. Среди студентов были не только эмигранты, но и местные «коренные» русские. На курсах преподавание велось на двух отделениях – механическом и инженерно-строительном. Председателем правления курсов являлся П. М. Шелоумов (подлинный создатель курсов и их душа), директором – Г. Г. Гейнрихс. В 1935 г. курсы были переименованы в Частный политехнический институт и просуществовали до 1940 г.
40. Это утверждение не вполне верно. Хотя, действительно, после 1926 г. наступил период «смут» в истории русского театра в Таллинне, перестала существовать единая театральная труппа, но все-таки русская театральная жизнь в столице республики не прекратилась. В Таллинне работали два русских драматических коллектива: Содружество сценических деятелей «Наш театр» во главе с Л. А. Эбер-гом и Общедоступные русские спектакли, выступавшие на сцене Таллиннского рабочего театра, во главе с М. Н. Мерянской (см. об этом: Губергриц А. Русский театр в Эстонской Республике: 1918-1940 // Русская сцена в Эстонии: Очерки истории русского театра. Ч. I. Таллинн, 1998. С. 41-46). В Нарве как раз в 1929 г. создается Товарищество «Нарвский русский театр» и возобновляются регулярные театральные представления.
41. Оркестр русских народных инструментов Нарвской эмигрантской гимназии, руководимый К. Г. Вережниковым, был создан в начале 1920-х гг. Это был большой по составу коллектив (в 1927 г. в нем состояло 75 музыкантов). Оркестр ежегодно по крайней мере один раз приезжал в Таллинн и давал там концерты в лучших залах столицы. Концерты оркестра неизменно пользовались успехом у слушателей.
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 517; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!