Летописи белорусско-литовские

ТЕМА: Летописи как источники о далеком прошлом Беларуси

ЦЕЛЬ: Сформировать представление у учащихся о летописях как исторических источниках.

ЗАДАЧИ: 1) Развитие навыков анализа «хроник» и летописных источников Беларуси.

2) Формирование умений учащихся определять сущность экскурсионно-познавательного туризма и перспективы его развития.

3) Воспитание патриотизма и эстетического вкуса через ознакомление учащихся с культурным наследием родной страны.

ТИП УРОКА: Комбинированный

ФОРМА:урок импровизация

СПОСОБЫ ОБУЧЕНИЯ:сочетание коллективных, групповых и индивидуальных способов обучения.

МЕТОДЫ ОБУЧЕНИЯ:иллюстративный, словесный, эвристический, проблемно-поисковый.

ОБОРУДОВАНИЕ: план-конспект.

ВРЕМЯ: 90мин.

СТРУКТУРА УРОКА:

1. Организационный момент.

Постановка проблемных вопросов:
Совместный поиск ответов на поставленные вопросы
Осмысление и закрепление полученных знаний через анализ и обобщение материала.
Самостоятельные выводы по изучаемой теме.
Оценивание учащихся и дом. задание.

Домашнее задание: повтор пройденного материала

Конспект урока

Летопись –разновидность письменных источников XI-XVII вв., в которых повествование велось по годам. Рассказ о событиях каждого года в летописях обычно начинался словами: “в лето” — отсюда название – летопись.

Возникновение летописания связано с появлением письменности, позволившей зафиксировать многочисленные предания, а в дальнейшем – все основные события истории. Причинами появления летописей могли стать вокняжение, присоединение нового княжества, учреждение епископства или архиепископства, построение соборного храма.

Летописи – важнейшие исторические источники, самые значительные памятники общественной мысли и культуры. Обычно в летописи излагалась история от ее начала, иногда летописи открывались библейской историей и продолжались античной, византийской и русской. Летописи играли важную роль в обосновании княжеской власти и пропаганде единства русских земель. Летописи содержат значительный материал о происхождении восточных славян, об их государственной власти, о политических взаимоотношениях восточных славян между собой и с др. народами и странами.

Характерной чертой летописей был так называемый стиль монументального историзма — стремление сообщать лишь о наиболее важном и значительном

В состав летописей входили произведения следующих жанров: предания, былины, договоры, законодательные акты, похвальные слова, воинские повести, жития, поучения.

На территории Беларуси хронологическими рамками летописания являются XII- начало XIX вв. Это время традиционно принято делить на три этапа: 1) зарождение, 2) расцвет и 3) упадок.

1) Период зарождения летописания на территории Беларуси относится к XII – XIV векам. Основными историческими памятниками этого периода являются Полоцкая и Новгородская летописи.

2) XV – XVI века источниковеды определяют как период расцвета летописания на белорусских землях. Большое значение на развитие летописания в это время сыграла борьба между ВКЛ и Московским государством.

3) Период упадка относится к XVII – началу XIX веков. Это связано с тем, что постепенно происходила трансформация старых жанров и замена их новыми. В частности, на замену летописям приходят хроники.

Ярким свидетельством высокой культуры восточных славян является летописание, сохранившее многочисленные факты, события, имена. Уже в ранних летописях ("Повести временных лет", Ипатьевском летописном своде) отражались важные события из жизни и истории Полоцкой, Смоленской, Туровской, Новогородской земель и их отношения с Киевом. Например, в Галицко-Волынской летописи описаны события 1201–1292 гг. и содержатся сведения об истории Гродно, Турова, Пинска, Бреста, Новогрудка, Слонима, Волковыска, а также о борьбе галицко-волынских князей с "Литвой". Имеются свидетельства о существовании Полоцкой и Смоленской летописей. Возможно, были свои летописцы в древних городах Турове и Новогрудке. Хотя Полоцкая летопись и не сохранилась, но ссылки на нее имеются в трудах известного российского ученого XVIII в. В. Н. Татищева, описавшего историю российской державы.

Не менее значимыми историческими памятниками на белорусской земле также являются и белорусско-литовские своды, существующие в двух редакциях: "Краткой", начинающейся со смерти Гедимина или, скорее, Ольгерда и оканчивающейся 1446 г. и "Подробной", от баснословных времен до 1505 г.

Источник летописи «Краткой» — сказания современников. Так, по случаю смерти Скиргайлы автор говорит от себя: «аз того не вем занеже бых тогда мал». Местом записи известий можно считать Киев и Смоленск; в изложении их не заметно тенденциозности. «Подробная» летопись (так называемая Л. Быховца) представляет в начале ряд баснословных сказаний, затем повторяет «Краткую» и, наконец, заключается мемуарами начала XVI в. В текст её вставлено много тенденциозных рассказов о разных знатных литовских фамилиях.

В середине XV в. в Смоленске был составлен первый общегосударственный летописный свод Великого Княжества Литовского – Белорусско-литовская летопись 1446 г. В него вошли "Похвала великому князю Витовту", "Летописец великих князей литовских" и другие примечательные тексты в виде связных исторических рассказов. Их авторы описывали события с возможной (для данного протолитературного жанра) фактической точностью, живо и красочно.

Летописи белорусско-литовские

Летописи белорусско-литовские - историко-литературные сочинения, возникшие в Великом княжестве Литовском.

Характерной чертой летописания XV–XVI веков является общегосударственный характер ВКЛ. Отсюда и название таких произведений как «белорусско-литовские летописи».

Белорусские летописи и хроники сохранились в многочисленных списках, которых около двадцати двух.

Известны три летописных свода.

1. Первый свод (летопись 1446) состоит из общерусского свода в белорусской обработке и "Летописца великих князей литовских", возникшего около 1428-1430 гг., в котором излагается история Великого княжества Литовского со смерти Гедимина до смерти великого князя Витовта, проникнутая идеей защиты государственных и политических интересов Великого княжества Литовского, апологией деятельности великих князей литовских (прежде всего Витовта).

2. В 1-й половине 16 в. возник второй свод Л. б.-л., называвшийся "Хроника великого княжества Литовского и Жомойтского". Основной её источник — Л. б.-л., дополненные легендарными и недостоверными сведениями по начальной истории Великого княжества Литовского (до Гедимина) и продолженная за 2-ю половину 15 — 1-ю половину 16 вв. Основной идеи этой редакции заключаются в подчёркивании извечного богатства, могущества и авторитета Великого княжества Литовского, в стремлении связать генеалогию великих литовских князей и некоторых родов литовских феодалов с римской аристократией, что должно было подчеркнуть преимущественное положение литовских феодалов по сравнению с польскими.

3. Третий свод, т. н. хроника Быховца, возник в 50-70-е гг. 16 в. в Западной или Юго-Западной Беларуси (записи обрываются на 1507). Полностью самостоятельна последняя часть, от 1453, что делает её ценным источником по истории Великого княжества Литовского за это время. Достоверные фактические данные Л. б.-л. дают за период с конца 14 до сер. 16 вв. Этот белорусско-литовский свод получил такое название от одного известного исследователям списка, который был обнаружен в библиотеке помещика Быховца. Хроника, оригинал которой утерян, охватывает историю Великого княжества Литовского от легендарных времен до 1506 года. Ценность хроники в том, что она содержит оригинальные известия( составленные по наблюдениям и воспоминаниям хрониста) о второй половине XV - начале XVI ст.

1. Летописец великих князей литовских —старейшее известное летописное произведение из числа белорусско-литовских летописей. В литовской историографии известна как первая редакция Литовской хроники. Описывает политическую историю Великого княжества Литовского в период от смерти Гедимина в 1341 году до конца XIV века. «Летописец…» написан западнорусским языком неизвестным автором в конце 1420-х годов в Смоленске. Впервые опубликован в 1823 году Игнатием Даниловичем в «Dziennik Wilenski».

В произведении в форме цельного повествования представлены заговор Ольгерда и Кейстута против Евнутия, гражданские войны между Витовтом и Ягайло и между Свидригайло и Сигизмундом. Эта часть написана в 1390-е годы с целью исторического обоснования права Витовта на великое княжение в Вильне.

Вторая часть, более фрагментарная, характеризуется церковно-религиозными взглядами на события и складывается из коротких рассказов о политической жизни Великого княжества Литовского последней четверти XIV века.

Полная редакция включает ещё «Повесть о Подолье», где рассказывается о битве на Синих Водах и о походе Витовта в эти места.

Летопись сохранилась в разных списках (Виленском, Супрасльском, Слуцком, Красинского, Рачинского и др.), летописных сводах и исторических компиляциях. В XV веке послужила основой части Белорусско-литовской летописи 1446 и частично использована польским историком Яном Длугошом в «Истории Польши». В XVI веке «Летописец» вошёл в состав второго и третьего летописных сводов, через которые перешел в «Хронику польскую, литовскую, жамойтскую и всея Руси» Мацея Стрыйковского. «Летописец…» был известен также в Северо-Восточной Руси, где не раз переписывался и перерабатывался (списки Дубровского, Погодина и др.). Переведён на польский, немецкий, литовский, латинский и русский языки.

Белорусско-литовская летопись 1446 г. – первый общегосударственный летописный свод Великого княжества Литовского, посвященный истории восточных славян и Литвы.

Составлена во второй четверти XV в. в Смоленске неизвестным духовным лицом на основании русских и местных источников. Известна в четырех списках и двух редакциях: старшей (списки Никифоровский, Супрасльский, Академический) и новой (Слуцкий список). Первоначальная редакция не сохранилась. Открыта и впервые издана И. Н. Даниловичем в 1823-1824 гг.

Охватывает период с середины IX в. до середины XV в. Известия по истории Руси за 854—1427 гг. заимствованы из русских летописей, они и помещены сокращенно в оригинале, а не на старобелорусском языке. Из местных произведений вошли краткая Смоленская хроника, Похвала Витовту, смоленские погодичные записи за 1432—1445 гг. и Летописец великих князей литовских. В своде объединены самые разные по происхождения и характеру произведения, написанные в Киеве, Москве, Вильно и Смоленске, в великокняжеской канцелярии и духовенством. Так же неодинаков язык свода: древнерусский и старобелорусский стиль светский и тут же книжно-славянский. Это придает летописи вид историческо-литературной компиляции.

По содержанию летопись имеет общерусское содержание и значение. История Литвы, Беларуси и отчасти Украины XIV- первой половины XV в. изложены в связи с историей Московской Руси и в непосредственной преемственности с историей Киевской Руси. Много внимания уделяется описанию борьбы восточных славян против иноземных захватчиков, а также истории княжения Витовта. Автор проводит мысль о единстве всех восточных славян, необходимости и закономерности их объединения в Великом княжестве Литовском. В летописи есть рассказ о киевском князе Владимире и полоцкой княжне Рогнеде, ряд известий об истории Полоцка, о князе Андрее Полоцком.

Летопись сохранила известия по истории северо-восточной Руси, которых нет в других летописях, а посему имеет определенное значение для изучения российской истории. Она также послужила источником для Хроники великого княжества Литовского и Жемайтского, Хроники Быховца.

2. Хроника Великого княжества Литовского и Жомойтского — историческое сочинение, излагающее историю княжества от мифического князя Палемона до Гедимина.

Создана в 1520-х годах в среде виленских аристократов.

В основе хроники легенда о происхождении литовских князей от «римской шляхты» (патрициев). Приводятся устные предания об исторических событиях: битвы с татарами, походы Гедимина на Украину, Ипатьевская летопись и др. Возвеличивается героическое прошлое Литвы и принижается Русь. Для обоснования превосходства литовской знати над украинской и белорусской, подчеркивается древность и благородство происхождения первых, их выдающаяся роль в жизни Великого княжества Литовского.

Сохранилась в трех редакциях: краткой (список Красинского), пространной (Ольшевский, Археологического общества, Патриарший, Румянцевский списки) и полной (Познанский, Евреиновский списки).

Хроника послужила источником для Хроники Быховца, Хроники польской, литовской, жомойтской и всея Руси Мацея Стрыйковского и компиляции Теодора Нарбутта «История литовского народа».

«Кройника литовская и жмойтская» является частью большой рукописи, озаглавленной: «Летопис, то есть кройника великая з розных многих кройникаров диалектом руским написана, а найпервей о створеню от бога о днех шестих». Рукопись эту обнаружил В. И. Буганов в Государственном архиве Тюменской области (Отдел рукописных книг, № 79), в связи с чем список назван Тобольским; по нему и печатается текст «Кройники» в настоящем томе.

От начала и до конца вся рукопись написана одним и тем же очень четким почерком, темнокоричневыми чернилами. Заголовки разделов и во многих случаях начальные буквы написаны киноварью. Каждый лист обведен рамкой; на верхнем и боковых полях рамка двойная, имеющая форму вытянутого прямоугольника. Внутри верхней рамки обычно помещены заголовки крупных разделов, на боковых дано краткое содержание находящегося на странице текста или (гораздо реже) выражено отношение к освещаемым событиям. Переплет — доски, обтянутые кожей. На корешке в нижней части кожа оторвана, в других местах отстала. На последних листах заметны следы сырости, а нижние уголки ряда листов истлели, так как рукопись длительное время находилась в сыром помещении.

В начале рукописи имеется два чистых листа, затем следует обращение к читателю: «Слово ко любимому читателю всякому», за которым идет оглавление: «Оглавление речей, которые в сей книзе обретаются». «Слово» и «Оглавление» имеют собственную нумерацию листов. После оглавления снова два листа чистых, а за ними текст собственно «Летописа». Листы рукописи с первого и до 42-го пронумерованы буквами славянского алфавита в правом верхнем углу листов; параллельно нумерация дана цифрами, теми же чернилами, какими писана рукопись; после 42-го листа нумерация только цифровая. Всех пронумерованных переписчиком листов 575, а затем следуют еще два листа, на которых очередные цифры написаны чернилами фиолетовыми, очевидно, в 20-е годы XX столетия. Кроме того, есть и карандашная нумерация. Начинается она на чистом листе после оглавления с цифры 7, но карандашом пронумерованы только десятые листы (50, 60 и т. д.) и очень редко другие. Таким образом, всех листов в рукописи имеется: 2 чистых, 16 «Слова» и «Оглавления», 2 чистых, 575 текста (л. 211 пропущен) и 2 чистых.

При ссылке на листы рукописи даются те цифры, которые проставлены переписчиком чернилами.

«Летопис» состоит из ряда разделов или частей, в каждом из которых содержится история какого-либо народа или народов за определенный период времени. Первый и самый пространный занимает лл. 9 — 349. В начальной части его излагаются библейские события, прерываемы» другими (на л. 58 об. помещена «Исторыя о золотом руне и о войне Троянской», на л. 59 «Байка и забобоны еллинов», затем опять следуют отдельные места из Библии, а потом рассказ о Дидоне и т. д.). Значительная часть раздела занята повестью об Александре Македонском и «Гисторией Иосифа Жидовина, сына Горионового» (лл. 168об. — 221об.). Много места отведено истории Византии.

На лл. 350 — 360 помещена история средневековой Западной Европы («Панство краев заходних цесарев старого Рима»); начинается с обзора деятельности Карла Великого.

На лл. 361 — 366 говорится «О панствах турецких, отколь повстало и яко розмножилися и зашили в тые всходнии краины».

На лл. 367 — 374 — «Кройника славяноруская [о] панствах руских, полских и литовских» (общие рассуждения о судьбах людей и божием промысле, далее пересказ легенды о построении Вавилонской башни, о разделении языков и пр.).

На лл. 375 — 377 находится раздел, озаглавленный: «Початок и вивод старожитного и в[а]лечного народу славенского, з которых Русь и вси словяны початок и рожай свой выводят».

На лл. 377 об. — 382 — «Кройныка о Белой и Чорной Руси, всходней, полночной, полуденой и о всех народех их старожитных и их княжатах, великоновгородских, зборских, псковских, белоозерских, киевских, луцких, володимерских, волинских, галицких, Подгорских, подолских и иных славных народах руских».

Лл. 382 — 450 заняты записями «О преславном столечном всего народа росского головном месте Киеве». Раздел этот заканчивается сообщением о Чигиринском походе 1677 г. Записи в конце предельно краткие («1432. Князь Свидригайло име в своей власти Киев, и сам бе в нем» и т. д.). Конец листа 443 и 443 об. заняты перечислением киевских воевод.

На лл. 543 об. — 574 находится «Короткое собрание кройники полской». Заголовок листа 575 говорит, что там автор «позосталые некоторые речи от кройник споминает», на л.576 помещена «наука о дриакве, кому треба ее заживати».

[Лл. 451 — 543 об. занимает «Кройника» («Вывод и початок о Великом князстве Литовском и Жмойстком, отколь взмоглися и пошли»), которая и печатается в настоящем томе.

Начинается «Кройника» со слов: «Указалисмы тут уже достатечне и доводне, в котрых краинах света сынове Ноевы и потомкове его осели, вывелисмо теж певную енелогию народов розмаитых, початки и розмноженя их, тут уже о литовском славном и жомойтском народе, откол бы певныя и достатечный початки и розмноженя их было», заканчивается словами: «Року 1588. Жигмонт Третий, сын Яна, кроля шведского, по смерти кроля Стефана Батороя на кролевство Полское обраный и от арцибискупа гнежненского в Кракове коронованый».

В общем, события, описанные в «Кройнике», начинаются с времен легендарных — бегства из Рима в Литву пятисот семей знатных римлян во главе с Палемоном, а заканчиваются избранием на престол Речи Посполитой Сигизмунда Третьего.

Ряд сообщений относительно взаимоотношений Литвы (позже Великого княжества Литовского) с Киевским и Галицко-Волынским княжествами содержится в разделе, предшествующем «Кройнике» (озаглавленном: «О преславном столечном всего народа росского головном месте Киеве»). Сообщения эти дополняют сведения по истории Литвы, имеющиеся в «Кройнике», и поэтому редакция включила отдельные места этого раздела в данный том в виде приложения.

В большом по объему «Летописе» («Кройника» представляет собой отдельное произведение, мало связанное с предыдущим и последующим текстом. В своей основной части, т. е. там, где \5\ излагается история Великого княжества Литовского, «Кройника» следует за Хроникой М. Стрыйковского, являясь как бы переводом этого произведения. Однако автор «Кройники» пользовался не печатным текстом Стрыйковского ², а рукописью-переводом, так как при ссылках на Стрыйковского указанные в «Кройнике» листы не совпадают со страницами напечатанной работы Стрыйковского ³. Вместе с тем ясно, что хроника Стрыйковского не была единственным источником для автора «Кройники», так как в последнем произведении имеется ряд известий, отсутствующих у Стрыйковского, а некоторые события изложены по иному. Резко расходятся обе хроники в датировке событий; особенно велики разрывы в датах за XIII — XIV вв., причем Стрыйковский более достоверен, чем «Кройника».

Кроме Стрыйковского, автор «Кройники» при написании истории Великого княжества Литовского использовал «Европейскую Сарматию» Александра Гваньини ⁴, народные предания и отдельные документы (такой документ использован при описании сватовства и женитьбы великого князя литовского Александра на Елене Ивановне, великой княжне московской). Кроме этого, в «Кройнику» включена повесть о Куликовской битве (текст повести всего ближе к тексту «Синопсиса» издания 1680 г.) ⁵, затем «Повесть о дешпоте, господари волоском». Осада Пскова Баторием изложена по Хронике Бельского ⁶.

Повесть о Куликовской битве вставлена в «Кройнику» чисто механически, без всякой попытки увязать ее с предыдущим и последующим текстами. Несогласованность эта особенно отчетливо проявляется в том, что сразу за повестью, враждебной в отношении к Ольгерду (в повести на помощь Мамаю шел не Ягайло, а Ольгерд), «Кройника» опять возвращается к обычному благоприятному отношению к великому князю литовскому.

Своеобразным элементом «Кройники» являются записи на полях. В большинстве случаев они представляют собой как бы заголовки небольших разделов текста и в таком случае ничего к нему не добавляют. Но иногда они выражают отношение автора к описываемым событиям, а в некоторых случаях дополняют текст или освещают события иначе, чем это сказано в самой «Кройнике». Текст этих записей дается под строкой. Издается «Кройника» впервые.

3 Хроника Быховца.

Рукопись обнаружена в библиотеке помещика Александра Быховца (имение Могилевцы Волковысского уезда Гродненской губернии) учителем Виленской гимназии Ипполитом Климашевским, напечатавший в 1830 г. небольшой отрывок из этой рукописи. В 1834 г. Быховец передал рукопись известному историку Литвы Теодору Нарбуту, писавшему по-польски. В 1846 г. Нарбут издал «Хронику», но нескольких листов в ней недоставало. Тот же Нарбут дал и само название «Хроника Быховца». После публикации рукопись исчезла. Наличие некоторых писем и сверка данной рукописи с некоторыми аналогами подтверждают подлинность существования рукописи.

Нарбут широко использовал новый источник в своих работах, а в 1846 г. издал Хронику в том объеме, в каком она к нему поступила, т, е. с недостачей ряда листов. Тот же Нарбут дал название — Хроника Быховца. После публикации рукопись исчезла и таким образом ее «оригиналом» является издание 1846 г. Отсутствие рукописи и то обстоятельство, что Нарбут иногда делал ссылки на несуществовавшие источники, дало повод для предположения, что Нарбут написал хронику сам, т. е. что это фальшивка ¹⁴. Однако при наличии публикации Климашевского и при ссылках Нарбута на живого в то время Быховца, как владельца рукописи, такая версия отпадает. Находка литовским историком Р. Шалуго в Библиотеке Академии наук Литовской ССР писем, в которых Быховец сообщал Нарбуту о пересылке ему рукописи, а также писем Винцента Нарбута, содержащих сведения о ходе печатания книги, говорит о том, что такая рукопись существовала в действительности ¹⁵. Репутация Нарбута, немало нафантазировавшего в своих работах, заставляет настороженно отнестись к его публикации, т. е. уяснить: не изменял ли он при печатании текст Хроники. Сверка издания 1846 г. с отрывком, опубликованным Климашевским и отрывками, помещенными в «Древней истории литовского народа» Нарбута ¹⁶, говорит о том, что имеющиеся расхождения очень невелики, что касаются они обычно написания отдельных букв и что в общем нет оснований считать, будто Нарбут, готовя Хронику к изданию, внес в нее сколько-нибудь значительные изменения.

Палеографическое описание рукописи было дано Нарбутом впервые в третьем томе его «Древней истории» и вторично — в 1846 г. при публикации хроники отдельным изданием. В 1838 г. Нарбут дал следующее описание: «Рукопись в четвертку, 20 листов (следует понимать тетрадей. — Н. У.), польским письмом XVII в., писано мелко, ровно, сжато, очень чисто, на старой бумаге, водяной знак которой показывает местную польскую фабрику». В сноске к этому месту сказано: «Хотя бумага везде одинакова, но на одних листах находится знак — рыба в красивой рамке, а на других — круг, разделенный на четыре равные части, внутри которого находятся зубцы, изображающие как-будто верх какого-то укрепления» ¹⁷. Оба знака, по данным Нарбута, представляли собой шляхетские гербы. В издании 1846 г. к этому добавлено, что бумажный знак на одной половине листа изображает карася, а на другой буквы «GG»; затем отмечено, что в рукописи пронумерованы лишь тетради и что все это написано на такой бумаге, на какой писались шляхетские документы второй половины XVI — начала XVII в. ¹⁸ (на основании чего Нарбут, видимо, и датировал рукопись тем же временем).

На обороте последнего листа рукописи написано по-польски: «Хроника литовская с русского языка переведена на польский», хотя это не перевод, а лишь передача текста в польской транскрипции. После этой записи в издании 1846 г. помещен летописный отрывок, опубликованный в 1836 г. П. Мухановым, в котором говорится о женитьбе короля польского и вел. кн. литовского СигизмундаАвгуста на Варваре Радзивилл ¹⁹. Затем с новой страницы следует родословие князей витебских (A se jest radosłowie kniaziey witebskich), перед которым сделана запись Нарбута, что это родословие находилось в самом конце рукописной Хроники в виде приписки. Из примечания к этому месту следует, что родословие написано не тем почерком, каким написана Хроника ²⁰.

В конце издания находится именной указатель, в который изредка вкраплены географические названия и предметы. Заключает книгу факсимиле 25-й страницы рукописи, на котором изображен заголовок одного \9\ раздела хроники и затем 7 строк текста. В рукописи не было начала, конца и части листов в середине. По мнению Нарбута, к нему поступило (и было им напечатано) лишь около половины текста ²¹. Наши изыскания привели к заключению, что утеряно значительно меньше ²².

На полях первых 9 листов рукописи находились краткие отметки на польском языке о содержании публикуемого текста. Печатая хронику, Нарбут передал их. Кроме того (по утверждению Нарбута), на полях же делал свои отметки и Быховец (о том, что в начальной части есть заимствования из Ипатьевской летописи) ²³.

Всего в рукописи было 159 страниц текста, а на 160-й помещена упомянутая запись, что это перевод с русского на польский.

В издании 1846 г. на полях отмечены страницы рукописи; также сделано в настоящем издании.

В 1907 г. Хроника была напечатана в т. XVII «Полного Собрания Русских Летописей», причем редактор ²⁴ стремился передать текст буквально так, как было напечатано у Нарбута, т. е. даже с явными опечатками, отмечая только ошибки словом «так» или вопросительным знаком, но в то же время ставя строчные и прописные буквы и знаки препинания иначе, чем это было у Нарбута. Однако, прочитав в ряде случаев текст более правильно, чем Нарбут, редактор т. XVII ПСРЛ допускал небрежности, в результате чего получились искажения, тогда как у Нарбута эти места напечатаны правильно.

Издавая хронику, Нарбут иногда давал подстрочные примечания, в которых уточнял даты событий, пояснял откуда взялось название того или иного населенного пункта и т. д. Некоторые из его примечаний содержат достоверные данные, другие же совершенно фантастичны ²⁵.

При издании Хроники в т. XVII ПСРЛ примечаний сделано много. Считая, что текст Хроники Быховца в ряде случаев схож или даже совпадает с текстом помещенных в томе летописей, редактор дал примечания или подвел варианты чуть ли не по всем помещенным в томе летописям. Пространные выписки, приведенные в виде дополнения к публикуемому тексту Хроники, приведены также из Хроники Стрыйковского и из Ипатьевской летописи.

В 1966 г. Хроника Быховца с предисловием и комментариями была издана в Москве в переводе на русский язык, а в 1971 г. — на литовский («Lietuvos Metraštis. Bychovco Kronika». Vilnius, 1971).

Хроника начинается со слов: «. . . были у том месте; бачечы так великую силу людей его, были огорнены страхом великим». А заканчивается словами: «Татарове же, которые не были в битве, а ходили еще по загонам и не ведаючы о том приходили с полоном, да . . .». Как отмечалось выше, Хроника не имеет ни начала, ни конца, но в сохранившейся начальной части говорится о бегстве из Рима в Литву пятисот знатных семей, а заканчивается описанием (не до конца) разгрома татарской армии под Клецкой в 1506 г. Обещание автора рассказать еще много чудесного, очевидно, относится к восстанию Михаила Глинского.

До настоящего времени не утихают споры в среде исследователей о происхождении, времени создания и авторстве "Хроники Быховца". В ней аккумулированы все исторические знания второй половины XVI века, в том числе и уникальные материалы, которые не имеют аналогов среди сохранившихся на сегодняшний день нарративных источников. "Хроника Быховца" содержит сведения о формировании привилегированного сословия и белорусского этноса в целом, о взаимоотношениях представителей сословия внутри своей сословной группы и с представителями остальной части общества. "Хроника Быховца" также удивительное произведение старобелорусской литературы, свидетельствующее о ее высоком ходожественном уровне.

Весьма основательный анализ хроники был сделан в конце XIX века профессором Киевского университета В. Б. Антоновичем. По мнению Антоновича, хроника Быховца является источником "темным и исполненным анахронизмов и искусственных сближений". Исследователь указывает на многочисленные хронологические и топографические ошибки, но считает, что хроника Быховца представляет собой единственный источник "за время, предшествовавшее возникновению Литовского государства", т. е. содержащий уникальные сведения. Автор хроники, несомненно, стремится воздействовать на патриотические чувства своих современников, объяснить, с помощью доступных ему средств, историю становления своего государства и обосновать его равенство на политической арене с другими державами. В произведении подчеркивается величие Литовского государства, стремительный рост его территории, ум, смелость, политическую проницательность великих князей литовских. Очевидно, хронист не принадлежал к аристократам (едва ли кто-либо из панов занялся бы в то время составлением хроники), но был тесно связан с ними. Степень точности "Хроники Быховца" как исторического источника достаточно высока: для произведения характерна точная передача событий, их отдельных, иногда, даже мелких деталей в оригинальной части источника.

4. Бaркулабовская летопись.

Баркулабовская летопись охватывает события с 1563 до 1608 года. Главное место в нем занимают рассказы о борьбе украинского и белорусского народов против притеснений поляков, католицизма и унии, о борьбе казачества под руководством Северина Наливайко, отряды которого действовали на Украине и в Белоруссии. В летописи отображена жизнь и быт русинов того времени, изложена история белорусских городов (Орши, Минска и других).

Автором считается священник белорусского селения Баркулабово (находилось вблизи Старого Быхова) Фёдор Филипович, либо служивший в его церкви дьякон или псаломщик. Составитель произведения - сторонник православия и политический выразитель интересов тех сил, которые стремились к единению украинского и белорусского народов против социального и национального притеснения. В летописи содердатся некоторые материалы общего характера, о литовских и польских сеймах, о Лжедмитрии II.

Баркулабовская летопись занимает конец рукописного сборника, хранящегося в Отделе рукописей Государственного исторического музея в Москве (Синодальное собрание, № 790). Написана летопись белорусской скорописью XVII в.

Состав сборника описывался неоднократно, всего полнее это сделано в предисловии к т. XVII Полного Собрания Русских Летописей ²⁶.

На первых листах сборника записи молитвенного характера; на лл. 14об. — 16об. — «Описание собора в Берестье», далее опять молитвенные записи. Лл. 26 — 36 занимает «Летописец о руских великих князех»; на лл. 36 об. — 42 об. — «Сказание Сафона Резанца исписана руским князем похвала», а перед этим слова: «В лето шестое тисящи осмсот осмдесят осмое быстъ Донское побоище месяца сентебра 8 дня. . .». На лл. 43 — 65 — «Кройника о великих князех литовских». \10\ На лл. 65 — 67 — ряд летописных известий; на лл. 67 — 83 — записи, не имеющие отношения к летописям; на лл. 83 об. — 103 об. — отрывки из летописи, писанной по-белорусски; на лл. 103 об. — 112 — московские известия; на лл. 112 об. — 135 — «Летописец веры закония жития, поганьства и побоженства князей великих русских»; на лл. 135 — 135 об. — отрывок летописи, писанной по-белорусски о войне между Великим княжеством Литовским и Русским государством в 1445 г.; на лл. 136 — 137 — отрывки записей летописного характера и титул великого князя московского. На лл. 137 — 174 — публикуемая в томе летопись.

Рукопись в четвертку писана белорусской скорописью, которую П. А. Кулиш и Е. Р. Романов определили XVII в. ²⁷, редактор т. XVII ПСРЛ — концом XVII в. ²⁸, а М. В. ДовнарЗапольский считал, что первые 70 лл. писаны почерком середины или конца XVI в., остальные же — около середины XVII в. ²⁹ Переплет кожаный, отстал от рукописи. На корешке переплета надпись: «ЛЂтописец вкратцЂ». Бумага разная: первые 70 лл. — белая, плотная, тонкая; остальная (с л. 71 и до конца) — желтая, рыхлая. Бумажный знак на лл. 1 — 70 — рожок и литерами MCED, датируемый 1656 годом ³⁰. На лл. 71 — 128 — кувшин с литерами G/AB и большой лилией на поддоне; датируется 1651 годом ³¹. На лл. 129 — 174 — петух в гербовом щите и над щитом литеры SOLA, датируется 1660 годом ³². Таким образом, сборник переписан всего, вероятнее в 60-е годы XVII в., по сама летопись написана на несколько десятилетий раньше.

Летопись впервые была издана II. А. Кулишем под названием «Боркулабовская хроника» (1563 — 1608)» ³³, с большими, однако, купюрами (опущены такие, не имеющие буквального летописного характера материалы, как рокошовый универсал, и «ассекурация» 1606 г.).

В 1898 г. М. В. Довнар-Запольский опубликовал летопись в «Киевских университетских известиях» (№12, стр. 1 — 38), а в 1908 г. издал отдельной брошюрой, дав после текста летописи ее палеографическое описание и изложив свои соображения относительно источниковедческой значимости источника и о его возможном авторе. В обоих случаях Довнар-Запольский опустил «Универсал рокошовый» и «ассекурацию» ³⁴.

В 1899 г. белорусский этнограф, археолог и историк Е. Р. Романов, в то время редактор неофициальной части «Могилевских губернских ведомостей», сперва напечатал текст летописи в «Ведомостях», а затем издал ее в сборнике «Могилевская старина», причем называл летопись «Варкалабовской» ³⁵. Романов следовал тексту Довнар-Запольского (в издании 1898 г.), указывая в подстрочных примечаниях разночтения с изданием Кулиша. Впоследствии текст летописи был издан Е. Р. Романовым еще дважды, один раз в «Памятной книжке Виленской губернии» ³⁶, а второй — в сборнике, вышедшем в Одессе ³⁷.

Все названные издания стали библиографической редкостью уже во время первой мировой войны, не говоря о том, что текст рукописи был опубликован не полностью.

В 1962 г. А. Н. Мальцев напечатал летопись в «Археографическом ежегоднике» за 1960 г. (стр. 291 — 294 — предисловие, стр. 295 — 320 — текст летописи). В основу своей публикации Мальцев положил текст Довнар-3апольского (1908 г.), но включил все пропущенные ранее места, т. е. поместил полностью весь текст, находящийся на лл. 137 — 174 сборника, дав в виде приложения и «Описание собора в Берестье», помещенное на лл. 14 об. — 16 об. рукописи. Таким образом, публикация Мальцева является самой полной.

В предисловии Мальцев изложил историю публикации, указав принципы, которых придерживались издатели, и передал точки зрения публикаторов на источниковедческую значимость этого памятника ³⁸. Палеографического описания Мальцев не делал, ссылаясь на то, что оно есть у М. В. Довнар-Запольского. В публикации Мальцева не отмечены листы рукописи и некоторые места прочитаны неправильно.

Начинается летопись со слов: «Сейм великий был у Берести лета божого нароженя 1545, на котором сейме был король его милость полский великий князь литовский Жикгимонт Казимерович з королевою Бонею и с королевнами» и заканчивается: «При тых и иншых дел малых (орудий. — H. У.)припроважено з Смоленска числом всих».

Место, где была написана летопись, не вызывает сомнения — это селение Баркулабово, недалеко от г. Старого Быхова. Время, когда писалась летопись, тоже определено — конец XVI — начало XVII в.

По предположению, выдвинутому П. А. Кулишем и поддержанному впоследствии другими исследователями, автором летописи был баркулабовский священник Федор Филиппович ³⁹. Выводы эти основаны на том, что в ряде случаев события явно описаны очевидцем, причем всегда упоминается священник Филиппович, а А. Н. Мальцев утверждает, что автор таких записей упоминается в первом лице ⁴⁰. Очевидно, более вероятным будет предположение, что автором был служивший в той же церкви дьякон или псаломщик, но не Филиппович, поскольку о нем всегда говорится в третьем лице.

Географический охват летописи велик: в ней описываются события, происходившие не только в северо-восточной Белоруссии, где находится Баркулабово (т. е. в Могилеве, Витебске, Полоцке), но и более отдаленных (Минске, Вильно); нередко упоминается Украина — «Низ», куда уходило население во время голодовок. Сведения, связанные с Россией, редки и в основном касаются событий, относящихся к самозванцам.

О Баркулабове и местах недалеких от него (например, о Могилеве) автор всего вероятнее писал исходя из собственных наблюдений и по рассказам очевидцев; о более отдаленных местах, и тем более о временах давно прошедших, можно было сообщать лишь на основании письменных источников. Судя по характеру сведений, содержащихся в летописи, автор пользовался документами семейных архивов крупных землевладельцев тех мест — Корсаков и Соломерецких. В ряде случаев автор включил в свое произведение целые пространные документы «Лист от послов князя великого московского», «Лист от пана некоторого з рокошу выписаный о новинах рокошовых», «Универсал рокошовый» и пр.). Использовал он и народные предания, но в очень небольшой мере (об основании Могилева).

Все исследователи отмечали внимание автора к мелочам сельской жизни, сочувствие к нуждающимся, но при всем этом его никак нельзя назвать выразителем желаний ни крестьян, ни плебейских масс города. Он враждебен к запорожцам, и это высказано им неоднократно и в достаточно отчетливой степени. В его изображении запорожцы, проходя по Белоруссии, жгли города (Наливайко сжег значительную часть Могилева, в том числе церкви), грабили население, уводили на «Низ» женщин и т. д.

Наиболее существенными частями летописи считаются те, которые говорят об экономическом положении деревни в районе Баркулабова. Действительно, это источник единственный в своем роде, притом же он написан языком живым, народным.

Небольшая по объему Баркулабовская летопись очень емкая по содержанию в самых различных аспектах.

Летопись Панцырного и Авepки. Хранится в Отделе рукописей Государственной Публичной библиотеки им. M. E. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде (Q.IV.105). Рукопись в четвертку, бумага рыхлая, белая, с сильным желтоватым оттенком, поля боковые узкие; нижних и верхних полей нет; местами текст трудно различим. Переплет картонный, корешок кожаный, листов 39. На обороте л. 39 на верхней части запись той же рукой, которой писана вся рукопись: «rok 1775», затем еще раз: «1775», и потом два раза: «1776». В нижней части л. 39 запись: «В сей книге тридцать девять листов. Библиотекарь И. Бычков». Летопись написана на польском языке с примесью белорусского. Почерк четкий, буквы крупные, чернила светло-коричневые.

Рукопись состоит из трех частей. Автором первой из них был Михаил Панцырный, второй — Гавриил Курилович (!) Аверко; третьей — Стефан Гаврилович Аверко, сын предыдущего. Какая-то часть записей, включенных позже в летопись, сделана Чарновскими в 1733 г. Все они были витебскими мещанами, занимая в этом городе видные места. Переписана вся рукопись рукой Стефана Аверко. Текст Панцырного заканчивается на л. 22, а на л. 22 об. находится запись (в переводе с польского): «Эта история переписана мной, Стефаном Гавриловичем Аверкой, мещанином витебским, слово в слово из книг его милости пана Михаила Панцырного, мещанина витебского. Переписана из книги, писаной его рукой, а затем в 1768 г., месяца июля 13 дня, я, Стефан Аверко, вписал эти книги».

Текст Панцырного начинается с сообщения об основании Витебска княгиней Ольгой («В лето 974. Ольга, разгромив ятвягов и печенегов и переправившись через реку Двину, заночевала с войском. И понравилась [ей] гора, и заложила замок деревянный, и назвала его от реки Витьбы Витебском»). На первых пяти листах рукописи находятся отрывочные и случайные записи о событиях от X до XVII в., происходивших в Киевской Руси, Великом княжестве Литовском, Московском государстве, Польше, Венгрии и т. д. С л. 5 об. и до л. 22 записи касаются почти исключительно Витебска и его окрестностей за время с 1562 по 1708 г. В особенности много внимания уделено обстановке в начале XVIII в. (в связи с Северной войной). Это самая ценная часть не только записей Панцырного, но и всей летописи вообще.

За записями Панцырного следуют текст Гавриила Аверко (лл. 22 об. — 25). Стефан Аверко перед текстом отца записал следующее: «А здесь опять следуют древние книги, писаные рукой его милости пана Гавриила Куриловича Аверки, бурмистра и вицелантвойта витебского таким образом: давно прошедшие события, которые происходили в Витебске и на [всей] земле, переписаны из книги Яна Чарновского и деда его в лето 1733, октября 25 дня». В действительности в этой части следуют сообщения, почти исключительно касающиеся Витебска с 1601 по 1757 гг. Приведены они в самой краткой форме (1 — 2 строки на год).

На л. 25 об. еще одно сообщение о составе рукописи: «До сего места история писана благородным его милость паном Гавриилом Куриловичем Аверкой, бурмистром и вицелантвойтом витебским. Переписана здесь его сыном Стефаном Гаврииловичем Аверкой в году господнем 1768, месяца июля 13 дня, согласно русского календаря. А здесь опять следуют события, выписанные из разных прочитанных книг Стефаном Гаврииловичем Аверкой, который события напечатанные в книгах вписал здесь в 1768 году».

В действительности часть, написанная Стефаном Аверкой, состоит из двух разделов, в первом из которых находятся краткие выписки из польских хронистов — Длугоша, Мехрвского, Кромера и других, относящиеся главным образом к истории Польши. Эта часть летописи наименее интересна; заключительная часть летописи явилась.результатом изысканий самого Стефана Аверки. На л. 34 об. находится запись: «До сих пор история собрана и за\13\писана Стефаном Гаврииловичем Аверко, витебским мещанином, в Витебске, в 1768 г., июля 13 дня. А ниже здесь постановил и записал те дела, о которых у других нет ничего», иначе говоря ниже должен следовать текст, написанный Стефаном Аверко, его оригинальный труд. Однако перед текстом Аверко сделал краткую запись о Византии, после чего следует новая запись: «Далее изложены иные дела. Записал здесь имена и фамилии тех лиц, которые впервые по получении прав на магдебургию были избраны в 1597 году, марта 17 дня». Затем следуют списки витебских войтов, ландвойтов, бурмистров, райцев и лавников, за ними списки витебских воевод и их жен, а на л. 36 запись о том, сколько должен был город Витебск монахам базилианам и разным лицам, и о выплате этих долгов. В заключение приведены даты смерти различных видных жителей города.

Таким образом, летопись Панцырного и Аверки представляет собой весьма любопытное произведение, почти целиком посвященное истории города, притом написанное жителями этого же города, с указанием не только фамилий и имен, но и занимаемых должностей. Записи в большей части краткие, главное внимание в них сосредоточено на тех тягостях, которые переживали жители города. Судя по тому, что Аверка писал себя и отца с отчеством, часто ссылался на «русский календарь», а в то же время называл Иоасафата Кунцевича «блаженным», автор принадлежал к униатам.

Летопись была обнаружена А. П. Сапуновым, напечатавшим ее в переводе на русский язык в издании «Витебская старина» (т. I. Витебск, 1883, стр. 455 — 475).

В оригинале, т. е. на польском языке, летопись была напечатана Киевскою археографическою комиссиею в 1888 г.⁴¹ Публикуя это произведение, Комиссия оговорила, что часть текста, содержащая выписки из работ Меховского, Кромера, Длугоша, Бельского и других польских хронистов, дана с сокращениями. Редакция не оговорила своих правил публикации, но явно, хотя и не совсем последовательно, «исправляла» тексты летописи применительно к правилам польской графики XIX ст., т. е. ставя почти везде знаки смягчения над буквами «н, с, ц» (ń, ś, ć) или носовое «а» (ą) вместо «он» оригинала.

В витебской рукописи буквы «с, о, е», а также f, l, t часто неразличимы. При прочтении текста поэтому был использован перевод Сапунова. Как и вообще в польских текстах XVI — XVIII вв., у Аверки очень часто над буквой «z» нет точки, означающей, что эту букву следует читать как «ж». Очень часто над буквой «s» нет значка ('), означающего смягчение. Носовые, передающиеся в польской графике буквами «ą» и «ę», почти везде отсутствуют и вместо них стоит «он».

В томе XXXII ПСРЛ помещены источники как печатавшиеся ранее, так и неопубликованные, писанные как кириллицей, так и латиницей. Поэтому правила издания для рукописей, писанных кириллицей («Кройника» и Баркулабовская летопись) одни, для писанных латиницей (летопись Панцырного и Аверки) — другие, для печатавшихся ранее (хроника Быховца) — третьи. Общим для всех является то, что публикуемые тексты издаются с максимальным приближением к правилам современной орфографии.

В текстах, писанных кириллицей, буквы ω, ү, ξ, v, і, θзаменены буквами о, у, кс, и, ф (буква ω встречается почти исключительно в начале слов), буква i стоит перед гласными и в редких случаях в начале слов при написании имен. Буквенные обозначения цифр переданы арабскими цифрами, знак \\ буквами «и» или «й». Буква ять (Ђ) сохранена везде, так как она часто заменяет букву «и» («вЂтязь» — «витязь»), титла везде раскрыты.

Основную трудность при передаче текста представляет правило, которого следует держаться при внесении в строку гласных или знаков «ъ» или «ь», и которые должны следовать за надстрочными согласными. Всего сложнее определить следует ли ставить твердые или мягкие гласные и знаки «ъ», «ь» после шипящих и «р». В Тобольском и Ленинградском списках после «р» стоят то мягкие, то твердые гласные, то «ъ», то «ь». Например, слово «царь» в этих списках часто пишется с мягким знаком (царь), но в родительном почти всегда «р» звучит твердо (цара), в Краковском же списке «р» звучит мягко чрезвычайно редко. После шипящих во всех списках чаще всего стоит «ъ» или твердые гласные, но отчество в Тобольском и Ленинградском списках в именительном падеже («Святославовичь») дается с мягким знаком, тогда как в Краковском почти всегда твердо. Учитывая преимущественную «твердость» шипящих и «р», после них при внесении в строку ставятся твердые гласные, за исключением отчеств, хотя в Краковском списке и в этом случае на конце стоит «ъ». Если в строку вносится буква «л», то после нее «ь» не ставится, так как в тексте после «л» этот знак почти нигде не встречается («полский», «велми»). Знак «ъ» в конце слов после согласных стоит везде; в Тобольском и Ленинградском списках этот знак изредка встречается и в середине слов, \14\ в тех местах, где сейчас он никогда не ставится (кънязь), в Краковском же этот знак в середине слов бывает очень часто. В виду того, что «ъ» в середине слов смысловой нагрузки не несет, он оставлен только в тех случаях, когда в других списках вместо него стоит другая буква, например, «о».

Буквы, добавленные редактором, взяты в квадратные скобки. Прямая речь дается в кавычках и начинается с прописной буквы. Названия народов везде пишутся со строчной, титулы князей, если они не стали фамилиями, даются со строчной. Во всех помещенных в томе источниках в такие выражения, как «Москва», «Литва» и т. д., вкладывается разнообразный смысл. Например, «Москва» может означать и город Москву и Московское государство, и отряд русских войск, и отдельного русского человека. Поэтому подобные слова пишутся и с прописной, и со строчной букв в зависимости от того, какой смысл в них вложен. Слова, написанные киноварью, даны полужирным шрифтом.

Пунктуация во всех источниках дана применительно к современным требованиям.

Дата добавления: 2018-05-02; просмотров: 1627; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

Мы поможем в написании ваших работ!