Справедливость как правовая ценность

Слово «справедливость» произошло от слова «право» (пра­вый, правда), а в латинском языке означает justitia (справедли­вость) — от jus (право). Начиная еще с Вед и Упанишад, с Гесиода и Гомера, справедливость трактовалась как «сущий миро­порядок», духовная основа истории. В понятии спра­ведливости, взятом в ее мировоззренческом отношении, как бы заключен вопрос: могут ли мир и общество быть совершенными, возможны ли в них надлежащая пропорция, соразмерность и упорядоченность? Справедливость в глазах древних выступала как мера, закон и принцип.

Противоположностью справедливости выступает несправед­ливость, разрушение порядка, деструкция существующего. Ко­гда же справедливость выражает достигнутую для данного исторического периода гармоничность, оптимальность человеческих отношений, сознание ее не фиксирует. И в этом плане она со­звучна свободе.

Право — это мера реализации свободы и в то же время — норма политической справедливости. Другими словами, право есть нормативно закрепленная справедливость. Право покоится на идее справедливости. Справедливо то, что выражает право, соответствует праву и следует духу права (однако не всегда его букве !)

Справедливость выступает и мерой относительного достоин­ства ценностей, мерой их равновесия и субординации. Справед­ливость выступает особым механизмом, поддерживающим меру равновесия правовых ценностей и одновременно определяющим момент доминирования при конфликтном столкновении этих ценностей.

Современная эпоха с ее процессами глобализации особенно требует межкультурного диалога по обоснованию справедливо­сти и, следовательно, разработке принципов универсальной спра­ведливости. В содержание универсальной справедливости вклю­чаются: а) требование равенства («действовать одинаково в одинаковых условиях»), которое формулируется как требование непредвзятости и запрет произвола; б) идея взаимосвязи содеян­ного и расплаты за это, которое нашло воплощение в «золотом правиле»; в) требование равновесия между утратой и приобрете­нием («справедливого обмена»), которое имеет смысл не только для хозяйственной деятельности.

Универсальную справедливость характеризует, прежде все­го, признание таких правовых ценностей, как жизнь, собствен­ность, доброе имя («честь»), которые воплощаются в признании прав человека, и главным образом, его права на свободу, кото­рые можно найти уже в древнем уголовном праве.

Общий принцип, который можно выявить, анализируя раз­личные воплощения идеи справедливости, состоит в том, что по отношению друг к другу люди имеют право на определенное от­носительное состояние равенства или неравенства, в соответст­вии с которым распределяются тяготы или блага. Назначением справедливости традиционно считается поддержание и воспро­изведение равновесия или равной меры. Она применима как для критической оценки поведения человека с позиции определен­ных правил, так и для критики самих этих правил и их примене­ния.

Два аспекта справедливости (содержательный и формаль­ный) отражают две стороны проблемы справедливости в праве, касающиеся критерия оценки справедливости или несправедли­вости закона, с одной стороны, и его применения в конкретных делах — с другой. Но независимо от того, одобряем мы или нет содержательную концепцию справедливости, на которой базиру­ется закон, мы можем и должны рассматривать правовую систе­му с точки зрения формальной справедливости. Суть формаль­ной справедливости заключается в последовательном (то есть беспристрастном, объективном) применении правил. И именно на ней как безусловных минимальных требованиях морали по отношению к праву делает акцент правовой позитивизм.

Общим и безусловным моментом всех современных концеп­ций справедливости является идея прав человека, то есть при­знание одинакового обращения с людьми и отказ от привилегии и иммунитета, связанных с национальными и религиозными признаками.

Без справедливости как качества личности, без соответст­вующих ценностных ориентации не может функционировать правовая система. Точно так же для поддержания этих ценностных ориентации на справедливость правовые инсти­туты должны быть соответствующим образом организованы.

Право и мораль

Сущность права, содержание его норм станет для нас еще яс­нее, когда мы рассмотрим отношение его к родственной облас­ти — морали. Осмысление права в его взаимо­связи с моралью — одна из самых давних традиций истории об­щественной мысли.

Современное представление о ценностном взаимодействии морали и права естественным образом опирается на анализ исто­рической логики развития их взаимоотношений. В анализе тра­диции осмысления права в тесной связи с категориями морали нас интересует, прежде всего, тот факт, что изменение ценност­ных приоритетов от эпохи к эпохе оборачивалось конкретными изменениями в теоретической правовой мысли и в практической нормативной жизни.

Для пояснения сказанного обратимся к историческому мате­риалу. Известно, что учения античного времени не ставили под сомнение этическую значимость права. Космологические умо­зрения древних греков и римлян отражали господствующий в то время цельный, нерасчлененный способ познания мира. Право­мерность и нравственность поведения человека оценивались од­ной общей мерой «дике» — правом-справедливостью.

Ценность права отождествлялась с его огромным нравствен­ным значением, проявляющимся в необходимости «хороших» законов, «справедливых» правителей, «правильных» форм правления. Пифагорейцы, например, считали законопослушание высокой добродетелью, а Сократ характеризовал его как непрере­каемый долг гражданина. Платон ставил «умеренное пользование свободой» (то есть право) в качественную зависимость от того, «есть ли в душе доб­родетели», а Аристотель подчеркивал, что «человек, живущий вне закона и права, — наихудший из всех». Таким образом, свойственное античности нормативное различие права и морали еще не означало их автономности и дифференцированности в ка­честве различных ценностных систем.

Средние века стали новым этапом во взаимоотношениях мо­рали и права. Мораль и право в этот период уже не являлись си­нонимами, различаясь, как внутренняя область и «сверхиндиви­дуальная сила».

В данную эпоху происходило становление системы права, автономной от моральных установлений, и дальнейшее теорети­ческое размежевание права и закона. Закон при этом не терял своего абсолютного и тотального нравственного значения, а взаимоотношение права и нравственности вытекало из соответст­вия того и другого религиозным ценностям средневекового об­щества.

Можно сказать, что критерий ценности закона в Средние ве­ка был един и для этических, и для правовых установлений. Он в самом общем виде заключался в степени соответствия любых земных законов высшему, Божественному разуму.

Иное положение вещей было характерно для Нового време­ни. Именно в этот период произошел кардинальный поворот как в определении смысла права и его самостоятельного ценно­стного содержания, так и в подходах к морали, которые сразу же нашли свое отражение и в правопонимании, и в правоприме­нении.

Теоретическое осмысление ценностной самостоятельности мо­рали и права как основания для их взаимодополнения стало предметом исследования в классических концепциях просвети­тельной традиции, представленной такими именами, как Гоббс, Юм, Монтескье, Беккариа, Вольтер, Руссо и др. И хотя тема права в этих концепциях по-прежнему оставалась темой мораль­ной философии, право уже осмысливалось не просто как кон­кретизация и детализация моральных обязанностей, а как фено­мен, приобретающий свой высший смысл и значение в совокуп­ности с этическими категориями. Иными словами, идеал и легитимность права виделись в его обусловленности моралью.

Философия естественного права Нового времени различала нормативный и аксиологический подходы к праву, считая пер­вый проявлением инструментальных функций права, а вто­рой — выражением абсолютной ценности права «по его понятию». И в той мере, в какой право мыслилось в контексте своего безус­ловного ценностного содержания, оно могло сопоставляться с моралью в статусе разных, но взаимодополняющих ценностно-нормативных систем.

Вопрос о соотношении морали и права в рассматриваемой плоскости стал предметом, по сути, центральным вопросом обсуждения и в русской философской и юридической литературе.

Все многочисленные теории взаимоотношения права и нрав­ственности (морали) могут быть сведены к нескольким типам.

Первый тип теорий не проводит никакой разницы между правом и нравственностью (славянофилы), отдавая предпочтение нравственности, признавая за ней в России особую регулятивную эффективность. Второй тип считает, в проти­воположность первому, что право и мораль не имеют между со­бой ничего общего (Б. Чичерин). Третий тип рассматривает право как часть нравственности (В. Соловьев).

Для того, чтобы решить вопрос, какая же это часть нравственности, выдвигается теория этического минимума, имеющая в качестве своих сторонников многих крупных представителей философии. По мнению видного приверженца религиозной философии В. Соловьева, право является инструментом «всеобщей органи­зации нравственности», выступает в качестве «принудительного требования реализации определенного минимального добра», «минимума нравственности».С точки зрения Б. Чичерина, подчинение права нравственно­сти (как части целому) было бы равносильно признанию необхо­димости введения морали принудительными мерами, уничтоже­нию как нравственности, так и права.

Проблематика дискуссий о взаимоотношении права и мора­ли, которые были особенно популярны в России в XIX веке, не потеряла актуальности и по сей день.

Наиболее полно общность ценностных оснований морали и права воплощается в этико-правовых конструкциях прав человека. Она же проявляется в фактическом совпадении некоторых право­вых и моральных норм, которые таким совместным «дублирую­щим» регулированием подчеркивают особую значимость защищае­мых ценностей. К ним относятся прежде всего ценности жизни, свободы, собственности. В этих случаях право и мораль взаимо­действуют друг с другом как взаимодополняющие ценности.

Таким образом, по вопросу взаимодействия морали и права можно сформулировать следующие положения. Во-первых, с точки зрения общей сложившейся системы ценностей в совре­менном обществе право должно отвечать абсолютным, формаль­ным, всечеловеческим ценностям. Во-вторых, мораль и право — это две универсально значи­мые ценностно-нормативные системы общества, занимающие от­носительно самостоятельные ниши в жизни общества. Такая характеристика связи морали и права базируется на представлении о том, что право является продуктом естественно­го развития социума, оно не привносится извне и не навязывает­ся обществу властью. Возникновение и развитие права подчине­но тем же общим закономерностям, что и развитие общественной морали. Мораль положительно оценивает право, если его содер­жание соответствует нравственным ценностям и порицает нару­шения правопорядка, особенно прав и свобод граждан.

В-третьих, мораль замкнута на сознании, духовной жизни людей и не имеет обязательного внешнего выражения. Право выступает в качестве институционального регулятора. Как писа­ное право оно входит в жизнь общества в виде определенной ре­альности, устойчивой догмы, не зависящей от чьей-либо прихо­ти.

В-четвертых, содержание морали самым непосредственным образом связано с долгом, обязанностями ответственных людей за свои поступки. Право сосредоточено на субъективных правах отдельных лиц, нацелено главным образом на то, чтобы опреде­лить юридические возможности субъектов, обусловленную пра­вом свободу их поведения.

Традиция неуважения к праву, которую российские либера­лы пытались не только объяснить, но и преодолеть, в XIX столе­тии представляла собой российскую реакцию на кризис «юриди­ческого мировоззрения» на Западе. Что касается XVIII — начала XIX столетия, то в данный период российская мысль пребывала под влиянием этого самого «юридического мировоззрения» с его культом права. Это был идеал Просвещения, который представ­лял собой соединение двух противоречащих одна другой идей — разумного законодательства (правовой рационализации общест­венной жизни) и идеи неотъемлемых прав человека.

Правовой нигилизм имеет в основе непринятие одной из со­ставляющих «юридического мировоззрения» — идеи прав чело­века — за их буржуазный, а значит, «лживый» характер. Одна­ко это приводило к отрицанию ценности права в целом.

5. Философские и аксиологические проблемы правотворчества и правопримене­ния в посттоталитарном обществе.

Правотворчество и право­применение в переходном обществе представляют собой одну из сложнейших проблем, стоящих перед учеными-правоведами и юристами-практиками России, других постсоветских стран и по­этому требуют глубокого философско-правового анализа.

Проблемность и противоречивость правотворчества и право­применения в посттоталитарном обществе имеют в своем основа­нии несколько причин. Во-первых, сравнение правовых систем тоталитарного общества, для которого характерна господство государства над правом, политизация и идеологизация права, с правовыми системами демократического общества, в котором обеспечено верховенство права и приоритет прав человека, по­зволяет сделать вывод об их принципиальной несовместимости, а следовательно, невозможности перехода от одной правовой системы к другой непосредственно. Поэтому все посттоталитар­ные страны, трансформирующиеся от тоталитаризма к демокра­тии, закономерно проходят особый переходный период, в кото­ром правовая реальность представляет собой комбинацию разру­шающейся тоталитарной правовой системы и нарождающейся правовой системы демократического общества. Как правило, все основные характеристики этой переходной правовой реальности представляют собой комбинацию сущностных черт как тотали­тарной правовой системы, так и демократической.

Во-вторых, особенностью правотворчества и правопримене­ния в посттоталитарном обществе является то, что они осуществ­ляются в условиях хаоса или дезорганизации переходного обще­ства и его правовой системы.

В-третьих, для правотворчества и правоприменения в посттота­литарном обществе характерна амбивалентность пра­восознания людей, причины которой кроются в инертности созна­ния человека, неспособности его сразу освободиться от отжившей системы ценностно-правовых установок тоталитаризма, которая может декларативно отвергаться личностью, но продолжает суще­ствовать на уровне подсознания, определяя миропонимание чело­века, его ценности, интересы, поступки. Так, например, в пере­ходных обществах проблема легитимации процедур разрешения противоречий и конфликтов стоит наиболее остро. Старые право­вые нормы и правила урегулирования конфликтов утратили свою легитимность, а новые правовые нормы еще не установились, не стали стереотипными. Поэтому любые действия власти по разре­шению острых социальных противоречий, как правило, встреча­ют в обществе резкую критику. Например, неприменение высшей меры уголовного наказания против убийц и насильников расцени­вается в обществе как мягкотелость и нежелание бороться с тяж­кими преступлениями, а применение — как жестокость, наруше­ние принципов гуманизма, норм международного права. Доста­точно часто носителями этих взаимоисключающих точек зрения могут выступать одни и те же личности.

---

Дата добавления: 2018-04-15; просмотров: 1272; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!