Глава 1. Пути развития русского литературного языка последней трети XVIII в
ВВЕДЕНИЕ.
Актуальность темы исследования. На протяжении нескольких веков имело место активное пополнение словарного состава русского языка лексикой различных западноевропейских и классических языков. Имплицитно вопросы, касающиеся данной проблемы, затрагивались в работах, посвященных общему притоку иноязычной лексики в русский язык XVIII в. (Василевская И. А. [1969], Дашкова М. Ф. [1971], Гайнуллина Н. И. [1973] и др.). Ряд работ посвящен функционированию французской лексики в современном русском языке (Димитрова Т. Р. [1984], Петренко В. И. [1975], Тимофеева Г. Г. [1985], Менжинская А. В. [1989] и др.). Сведения об отдельных галлицизмах содержатся и в этимологических заметках на страницах периодических изданий («Русская речь», «Русский язык в школе» и др.). Специальных исследований по проблемам функционирования галлицизмов в русском языке второй половины XVIII века крайне мало. Лишь в диссертационных работах Н. В. Зиновой [1987], О. А. Пылакиной [1976], а также в исследовании А. В. Володько[1989] по общественно-политической лексике французского происхождения в русском языке XVIII-XIX вв. галлицизмы рассматриваются с точки зрения этимологии, хронологии вхождения, тематических группировок, вариативности, формальной и семантической адаптации. Ряд вопросов, связанных с количественным и качественным обогащением русской языковой системы в исследуемый период, остался за пределами специальных научных изысканий. Кроме того, объектом внимания исследователей была образцовая литература и деловая письменность. Для всестороннего изучения этой проблемы требуется вовлечение более широкого круга источников, в частности, отражающих типичное словоупотребление того времени. Таковыми являются произведения низкого стиля и эпистолярное наследие, представляющие устно-разговорную речь широких социальных слоев. Рассмотрение галлицизмов именно в комедийно-эпистолярных памятниках, наиболее близких к русской разговорной практике этого периода, было бы определенным вкладом в освещение одного из важнейших этапов общего процесса освоения заимствованных слов в русском языке второй половины XVIII в. Изучение функционирования галлицизмов в русских комедиях позволяет определить их роль как стилевого средства для создания речевой характеристики персонажей. Проблема галлицизмов тесно связана и с развитием щегольского жаргона - одного из явлений разговорной речи определенных социальных кругов, носившего яркий отпечаток французского влияния.
|
|
|
Все это обусловливает актуальность темы диссертационной работы.
Объектом исследования является иноязычная лексика в русской драматургии на протяжении веков. Границы объекта в работе расширены в соответствии с принятыми рабочими критериями. Это связано со специфическими условиями процесса заимствования в данный период: лингвоэтническаямногоконтактность, параллельное функционирование слов в ряде языков наряду с престижностью французского языка в Европе в результате доминирующего влияния Франции на европейские народы в культурном отношении. В понятие «лексические галлицизмы» включаются слова как французского, так и иного происхождения, для которых этот язык послужил языком-передатчиком. В рамках исследуемого материала в объект рассмотрения входят также семантические и синтаксические галлицизмы.
|
|
|
Предметом исследования является изучение функционирования иноязычных элементов в речевом обиходе носителей русского языка и их отражение в драматургических памятниках, типология по отношению к системе принимающего языка, стилистические функции и приемы использования в русской драматургии. Лингвистическому анализу предшествует выяснение причин и истоков языковой галломании в социально-историческом аспекте.
Источники исследования. Для изучения иноязычных заимствований русским языком чрезвычайно перспективным представляется обращение к произведениям низкого стиля - комедиям, а также к источникам внелитературным - эпистолярным памятникам. Многие новые языковые явления, по мнению Ю. С. Сорокина, скорее всего, отражаются не в речи литературных корифеев, которые производят особенно тщательный отбор языковых средств, очищают, уравновешивают и дистиллируют язык, а в произведениях писателей рядовых [Сорокин Ю. С., 1965, 5-42].
|
|
|
В качестве источников анализируемого материала использованы тексты. Картотека составляет (число лексических единиц), представленных в результате сплошной выборки в словоупотреблениях, которые и составили объект исследования.
Целью диссертационной работы является исследование иноязычных заимствований с точки зрения их лексического статуса в русском литературном языке на протяжении веков, употребления и стилистической значимости в русской драматургии.
Задачи диссертационного исследования заключаются в том, чтобы: 1) проследить причины и истоки русско-французского двуязычия в контексте культурно-исторической и социальной обстановки в России второй половины XVIII в.; 2) выявить состав иноязычной лексики в текстах комедий и писем; 3) рассмотреть заимствования как средство формирования щегольского жаргона, представленного в комедиях; 4) определить особенности употребления галлицизмов в текстах писем в их сопоставлении с текстами комедий; 5) осветить стилистическую значимость галлицизмов в русских комедиях и приемы их использования для создания речевой характеристики персонажей.
|
|
|
Методы анализа применялись в зависимости от поставленных задач. В качестве исходного выступает метод лингвистического описания, предполагающий выборку, картографирование, обработку материала по толковым словарям, систематизацию с целью выделения типов и отношений между ними, статуса галлицизмов в заимствующем языке, а также их наиболее существенных характеристик. Механизм описания сочетается с элементами стилистического, дистрибутивного, контекстологического, сопоставительного анализов. На основании этих методов проводится и стилистическая интерпретация изучаемого материала: выявление стилистической значимости иноязычных языковых средств в анализируемых контекстах. Список источников составлен на основании «Сводного каталога русской книги гражданской печати XVIII века. 1725-1800» (М.: Изд-во ГБЛ, 1962. Т. 1), Указателя источников для Словаря русского языка XVIII в. и архивных материалов рукописного отдела Российской национальной библиотеки. Вычленение галлицизмов из общей массы заимствованного материала осуществлялось на основании ряда русских и французских лексикографических источников XVIII - XX вв.
Научная новизна диссертационной работы заключается, прежде всего, в попытке рассмотреть иноязычные заимствования не только в лингвистическом плане, но и в аспекте развития русской духовной ментальности с учетом социально-политического и литературно-культурного контекстов. Этот общий, комплексный подход предопределяет и ряд частных:
1) анализ иностранных заимствований в нашей работе ограничен более узкими, по сравнению с другими исследованиями, хронологическими рамками: речь идет о текстах второй половины XVIII века, когда в языковом узусе определенных слоев русского общества имело место максимальное насыщение и засорение иноязычными элементами;
2) исследование проводится на материалах произведений «низкого стиля», которые впервые подвергаются анализу с этой точки зрения.
Таким образом, в научный оборот вводятся не исследованные или мало исследованные в отношении заимствованной лексики материалы, которые дают возможность проследить многосторонние языковые явления, в том числе вне их обработки мастерами слова;
3) выбранный аспект диктует необходимость включить в объект рассмотрения иноязычные элементы, представленные в текстах в различном статусе: вкрапления, экзотизмы, семантические и синтаксические кальки. Это позволяет воспроизвести полную картину притока иноязычного языкового материала в речи отдельных слоев русского общества;
4) анализ исследуемой лексики получает выход не только в область формирования лексической системы русского литературного языка, но и в историю развития русской драматургии прошлых веков.
Теоретическая и практическая значимость настоящего исследования состоят в том, что его результаты являются определенным вкладом в освещение взаимодействия русской языковой системы с иноязычным материалом и способствуют совершенствованию подходов, основополагающих принципов и понятий этой проблемы. Материалы диссертации могут быть использованы в дальнейшем описании отдельных ступеней лексической системы, для исследования жаргона как факта разговорной речи, при создании курса исторической лексикологии русского языка, при изучении языковых особенностей русской комедии второй половины XVIII века. Выводы работы позволяют подтвердить на новом фактическом материале, уточнить или дополнить намеченные в предыдущих исследованиях основные тенденции освоения и функционирования французских заимствований в русском языке. В практическом плане результаты работы могут быть использованы в лексикографической практике, преподавании курса истории русского литературного языка, в спецкурсах и спец-семинарах по проблеме языкового взаимодействия.
Основные положения, выносимые на защиту.
1. Основные направления русско-французского языкового взаимодействия, сферы функционирования и неравномерность притока иноязычной лексики находятся в рамках экономических и культурных отношений России и Франции, связаны с социальными условиями русского общества, насущной потребностью в повышении образовательного и культурного уровней отдельных классов и привилегированным положением дворянского сословия. Наиболее благоприятными сферами для закрепления французской лексики по материалам исследованных источников являются: армия и военное дело, театр и литература, общественный и частный быт.
2. Значительная часть галлицизмов в связи с объективной потребностью в новых наименованиях приобрела статус «заимствований», став достоянием русского словаря XVIII и последующих столетий. В меньшей степени это касается экзотизмов и особенно вкраплений. «Экзотичность» ряда лексем носила «временной» характер и была этапом их перехода в категорию «заимствований». Многие галлицизмы в результате перенасыщенности русского словаря «иноязычностью» остались лишь фактом языковых инноваций XVIII в. Не менее важными были последствия русско-французского двуязычия в области семантики и синтаксиса: развитие семантических систем отдельных русских лексических единиц, возникновение переносных значений, расширение валентности, образование новых словосочетаний, в том числе фразеологических.
3. Материалы комедий и частной переписки, отражающие русскую разговорную речь, позволяют проследить роль галлицизмов в развитии двух разновидностей щегольского жаргона, которые в значительной степени формировались за счет лексических, семантических и синтаксических галлицизмов. Основу первой разновидности составляют лексические элементы, развитие второй во многом обязано семантическим и синтаксическим галлицизмам.
4. Языковая и бытовая галломания определенной части русского общества в течение нескольких десятилетий была объектом сатиры в русской комедиографии. Галлицизмы в текстах комедий служили средством речевой характеристики персонажей, выполняли определенные стилистические функции, их использование отмечается разнообразием приемов. В текстах частных переписок, наряду со стилистически значимыми галлицизмами, преобладает их употребление в номинативной функции.
Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы (число наименований), списка источников и их обозначений (число наименований), списка словарей, списка условных сокращений, оглавления. Работа изложена на 60-65 страницах текста.
Глава 1. Пути развития русского литературного языка последней трети XVIII в.
“Веком Екатерины”, “золотым веком” назвало русское дворянство годы правления императрицы Екатерины II, падавшие на последнюю треть XVIII в. (1762—1796). Это время—высший пункт развития и расцвета экономики и культуры русского дворянства, его политического господства. Одновременно это и начало кризиса дворянского строя в России, сотрясаемой крестьянскими восстаниями (под руководством Пугачева в 1773—1775 гг.). Чувствовались и отголоски французской буржуазной революции в конце 1780-х и в 1790-х годах. К указанному времени относятся и высшие подъемы дворянской оппозиционности крепостничеству и самодержавию: прогрессивная журналистика Н. И. Новикова (1769—1774), журналистская деятельность молодого И. А. Крылова (1790—1791), выход в свет книги А. Н. Радищева “Путешествие из Петербурга в Москву” (1790). Общественные условия функционирования литературного языка заметно изменяются по сравнению с началом и первой половиной века. Расширяется сеть периодических изданий, развивается книгопечатание, в частности издание многочисленных переводов (деятельность Н. И. Новикова и др.). Правительство заинтересовано в регулировании литературного процесса, литературного языка. Начинают издаваться журналы, отражающие господствующую идеологию. В них принимает непосредственное участие сама Екатерина II.
С целью содействия развитию литературы и литературного языка, а также с целью направления развития в нужную правительству сторону создается специальное высшее научное учреждение—Академия Российская (в подражание Французской Академии в Париже). Учрежденная в 1783 г.. Академия стала основным научным центром изучения русского языка и словесности. Первым президентом ее была Е. Р. Дашкова (1783—1796), непременным секретарем—акад. И. И. Лепехин (1783—1802), известный натуралист и знаток русской народной речи. К XVIII в. относится самый значительный период в деятельности этого научного учреждения. В его составе работали выдающиеся писатели Г. Р. Державин, Д. И. Фонвизин, Я. Б. Княжнин, И. Ф. Богданович, В. В. Капнист; ученые С. Я. Румовский, А. П. Протасов, С. М. Котельников и др. Согласно уставу, задачей Академии являлось “вычищение и обогащение российского языка, общее установление употребления слов оного, свойственное ему витийство и стихотворение”. Главным научным предприятием этого учреждения был выпуск “Словаря Академии Российской” в 6 томах (1-е издание— 1789—1794 гг.). В словаре было собрано 43000 слов, он имел громадное значение в развитии русского литературного языка. Второе издание “Словаря...”, дополненное и расширенное до 51 000 слов, вышло в свет уже в начале XIX в. (1806—1822 гг.). Тогда же увидела свет и подготовленная Академией “Российская грамматика”, составленная П. И. и Д. М. Соколовыми, развившими научные взгляды М. В. Ломоносова. Это тоже способствовало развитию и нормализации русского литературного языка.
Изменение в общественном функционировании литературного языка рассматриваемой эпохи имело одним из последствий то, что церковнославянская речевая культура, господствовавшая в русском дворянском обществе еще в середине XVIII в., при Ломоносове и Сумарокове, постепенно утрачивает свое ведущее положение и сменяется западноевропейским, главным образом французским воздействием на речь дворянства, а через него и на язык всего общества. Французский язык—язык великих просветителей: Вольтера, Дидро, Руссо — в то время являлся наиболее лексически богатым и стилистически развитым языком Европы.
В литературных произведениях, написанных выдающимися писателями второй половины XVIII в., мы находим немало свидетельств указанных языковых процессов.
Так, Д. И. Фонвизин в “Чистосердечном признании” (1790 г.) на личном примере изображает, как провинциальный дворянин в годы его юности сначала изучал русский язык по сказкам дворового человека и по церковным книгам, а затем, попав в Петербург и устремившись “к великолепию двора”, убеждался, что без знания французского языка в аристократическом кругу столицы жить невозможно. Он писал: “Как скоро я выучился читать, то отец мой у креста заставлял меня читать. Сему обязан я, если имею в российском языке некоторое знание, ибо, читая церковные книги, ознакомился с славянским языком, без чего российского языка и знать невозможно”. “Стоя в партерах, — пишет Д. Фонвизин о первых годах пребывания в столице,—свел я знакомство с сыном одного знатного господина, которому физиономия моя понравилась, но как скоро он спросил меня, знаю ли я по-французски, и услышав от меня, что не знаю, то он вдруг переменился и ко мне похолодел: он счел меня невеждою и худо воспитанным молодым человеком, начал надо мною шпынять... но тут я узнал, сколько нужен молодому человеку французский язык и для того твердо предпринял и начал учиться оному”.
В произведениях Д. Фонвизина, в частности в ранней редакции “Недоросля”, мы находим изображение культурно-языкового расслоения в русском дворянском обществе той поры, борьбу между носителями старой речевой культуры, опиравшейся на церковнославянскую книжность, и новой, светской, европеизированной. Так, отец Недоросля, Аксен Михеич, высказывает свои мечты о том, чтобы “одумались другие отцы в чужие руки детей своих отдавать”. “Намеднись был я у Родиона Ивановича Смыслова и видел его сына... французами ученого. И случилось быть у него в доме всенощной, и он заставляет сына-то своего прочесть святому кондак. Так он не знал, что то кондак, а чтобы весь круг церковный знать, то о том и не спрашивай”. Между Аксеном Михеичем и Добромысловым (прообраз будущего Правдина) происходит следующая беседа о воспитании детей дворянства: “Аксен: Неужели-то ваш сын выучил уже грамоту?
Добромыслов: Какая грамота? Он уже выучился по-немецки, по-французски, по-итальянски, арифметику, геометрию, тригонометрию, архитектуру, историю, географию, танцевать, фехтовать, манеж и на рапирах биться и еще множество разных наук окончил, а именно на разных инструментах музыкальных умеет играть.
Аксен: А знает ли он часослов и псалтырь наизусть прочесть?
Добромыслов: Наизусть не знает, а по книге прочтет.
Аксен: Не прогневайся ж, пожалуй, что и во всей науке, когда наизусть ни псалтыри, ни часослова прочесть не умеет? Поэтому он и церковного устава не знает?
Добромыслов: А для чего же ему и знать? Сие предоставляется церковнослужителям, а ему надлежит знать, как жить в свете, быть полезным обществу и добрым слугою отечеству.
Аксен: Да я безо всяких таких наук, и приходский священник отец Филат выучил меня грамоте, часослов и псалтырь и кафизмы наизусть за двадцать рублев, да и то по благодати божьей дослужился до капитанского чину”.
Таким образом, традиционное церковнокнижное образование и воспитание сменяется светским, западноевропейским, проводниками которого были иностранные гувернеры. Хотя некоторые из них и не отличались высоким культурным уровнем, но в одном они всегда преуспевали: обучали своих питомцев непринужденно болтать на иностранных языках. Образно выражаясь, в последней трети XVIII в. в дворянских семьях Кутейкина и Цифиркина сменяют Вральман и мосье Бопре.
Дворяне, получившие французское воспитание, как впоследствии жаловался А. С. Шишков, “в церковные и старинные славянские и славяно-русские книги вовсе не заглядывают”.В журнале “Трутень” Н. И. Новиков сатирически представил молодую “щеголиху”, которой вздумалось приняться за старые русские книги: “Всьо Феофаны, да Кантемиры, Телемаки, Роллены, Летописцы и всякий едакой вздор... Чуть не провоняла сухой моралью..., честью клянусь, что я, читая их, ни слова не уразумела. Один раз развернула Феофана и хотела читать, но не было мочи: не поверишь, радость, какая сделалась.теснота в голове”.
В этих признаниях молодой столичной дворянки отчетливо” отражен тот жаргон, который получил в эти годы значительное распространение в дворянской общественной среде. Д. И. Фонвизин в комедии “Бригадир” (1766 г.), комически-сгущая краски, показывает языковое и культурное расслоение-русского дворянства. В его изображении речь различных групп” русского дворянского общества настолько различна, что он” порою даже не в состоянии понять друг друга. Бригадирша не понимает смысла условных метафор церковнославянского языка в речи Советника, вкладывая в них прямое, бытовое значение:
“Советник: Нет, дорогой зять! Как мы, так и жены наши, все в руце создателя: у него и власы главы нашеяизочтены суть.
Бригадирша: Ведь вот, Игнатий Андреевич! Ты меня часто ругаешь, что я то и дело деньги считаю. Как же это? Сам господь волоски наши считать изволит, а мы, рабы его,. и деньги считать ленимся,—деньги, которые так редки, что целый парик волосов насилу алтын за тридцать достать. можно”.
В другой сцене бригадирша признается: “Я церковного-то” языка столько же мало смышлю, как и французского”.
Во втором действии пьесы с неменьшей комической заостренностью жаргон офранцузившихся “щеголей” и “щеголих”-противопоставляется просторечию дворян старшего поколения. Вот характерный диалог:
Сын: Моnреrе! Я говорю: не горячитесь.
Бригадир: Да первого-то слова, черт те знает, я не разумею.
Сын: Ха-ха-ха-ха, теперь я стал виноват в том, что вы по-французски не знаете”.
Подобных сцен взаимного непонимания немало в комедии “Бригадир”.
Дата добавления: 2018-04-04; просмотров: 693; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!