И не пытается его найти. И в то же время невозможно представить себе, какая

Для врачевания - это здоровье, для военачалия - победа, для строительства -

дом и т. д., а для всякого поступка (praxis) и сознательного выбора - это

цель, потому что именно ради нее все делают (prattoysi) все остальное.

Поэтому, если для всего, что делается (taprakta), есть некая цель, она-то и

Будет благом, осуществляемым в поступке (topraktonagathon), а если таких

Целей несколько, то соответственно и благ несколько.

Итак, избрав другой путь, рассуждение приходит все к тому же; однако

надо постараться прояснить это еще более.

Поскольку целей несколько, а мы выбираем из них какую-то определенную

(например, богатство, флейты и вообще орудия) как средство для другого,

постольку ясно, что не все цели конечны, [т. е. совершенны]. А наивысшее

благо представляется чем-то совершенным. Следовательно, если существует

только какая-то одна совершенная [и конечная цель], она и будет искомым

[благом], если же целей несколько, то [искомое благо) - самая из них

совершенная, [т. е. конечная]. Цель, которую преследуют саму по себе, мы

считаем более совершенной, чем та, [к которой стремятся как к средству] для

другого, причем цель, которую никогда не избирают как средство для другого,

считаем более совершенной, чем цели, которые избирают {как} сами по себе,

так и в качестве средств для другого, а безусловно совершенной называем

цель, избираемую всегда саму по себе и никогда как средство. Принято

считать, что прежде всего такой целью является счастье. Ведь его мы всегда

избираем ради него самого и никогда ради чего-то другого, в то время как

почет, удовольствие, ум и всякая добродетель избираются как ради них самих

(ибо на каждом из этих [благ], пусть из него ничего не следует, мы бы

все-таки остановили выбор), так и ради счастья, ибо они представляются нам

средствами к достижению счастья. Счастье же никто не избирает ни ради этих

[благ], ни ради чего-то другого.

То же самое получится, если исходить из самодостаточности, потому что

Совершенное благо считается самодостаточным.Понятие самодостаточности мы

Применяем не к одному человеку, ведущему одинокую жизнь, но к человеку

Вместе с родителями и детьми, женой и вообще всеми близкими и согражданами,

поскольку человек - по природе [существо] общественное. Но здесь надо

принять известное ограничение: в самом деле, если расширять [понятие

общества] до предков и потомков и до друзей наших друзей, то придется уйти в

бесконечность. Но это следует рассмотреть в своем месте. [Здесь] мы полагаем

Самодостаточным то, что одно только делает жизнь достойной избрания и ни в

чем не нуждающейся, а таковую мы и считаем счастьем.Кроме того, [мы

считаем, что счастье] больше всех [благ] достойно избрания, но в то же время

не стоит в одном ряду с другими. Иначе счастье, разумеется, [делалось бы]

более достойным избрания с [добавлением даже] наименьшего из благ, потому

что добавлением создается перевес в благе, а большее из благ всегда

достойнее избрания. Итак, счастье как цель действий - это, очевидно, нечто

совершенное, [полное, конечное] и самодостаточное.

6. Впрочем, называть счастье высшим благом кажется чем-то

общепризнанным, но непременно нужно отчетливее определить еще и его суть.

Может быть, это получится, если принять во внимание назначение (ergon)

человека, ибо, подобно тому как у флейтиста, ваятеля и всякого мастера да и

вообще [у тех], у кого есть определенное назначение и занятие (praxis),

собственно благо и совершенство (toey) заключены в их деле (ergon), точно

так, по-видимому, и у человека [вообще], если только для него существует

[определенное] назначение. Но возможно ли, чтобы у плотника и башмачника

было определенное назначение и занятие, а у человека не было бы никакого, и

чтобы он по природе был бездельник (argos)? Если же подобно тому, как для

глаза, руки, ноги и вообще каждой из частей [тела] обнаруживается

определенное назначение, так и у человека [в целом]  можно предположить

помимо всего этого определенное дело? Тогда что бы это могло быть?

В самом деле, жизнь представляется [чем-то] общим как для человека, так

и для растений, а искомое нами присуще только человеку. Следовательно, нужно

исключить из рассмотрения жизнь с точки зрения питания и роста (threptike

kaiayxetike). Следующей будет жизнь с точки зрения чувства, но и она со

всей очевидностью то общее, что есть и у лошади, и у быка, и у всякого

живого существа. Остается, таким образом, какая-то деятельная (praktike)

[жизнь] обладающего суждением [существа] (tologonekhon). {Причем одна его

[часть] послушна суждению, а другая обладает им и мыслит}. Хотя и эта

[жизнь, жизнь разумного существа] определяется двояко, следует полагать ее

[именно] деятельностью.потому что это значение, видимо, главнее.

Если назначение человека - деятельность души, согласованная с суждением

или не без участия суждения, причем мы утверждаем, что назначение человека

по роду тождественно назначению добропорядочного (spoydaios) человека, как

тождественно назначение кифариста и изрядного (spoydaios) кифариста, и это

верно для всех вообще случаев, а преимущества в добродетели - это [лишь]

добавление к делу: так, дело кифариста - играть на кифаре, а дело изрядного

кифариста - хорошо играть) - если это так, {то мы полагаем, что дело

человека - некая жизнь, а жизнь эта - деятельность души и поступки при

участии суждения, дело же добропорядочного мужа - совершать это хорошо (to

ey) и прекрасно в нравственном смысле (kalos) и мы полагаем, что каждое дело

делается хорошо, когда его исполняют сообразно присущей (oikeia) ему

добродетели; если все это так}, то человеческое благо представляет собою

деятельность души сообразно добродетели, а если добродетелей несколько - то

сообразно наилучшей и наиболее полной [и совершенной). Добавим к этому: за

полную [человеческую] жизнь. Ведь одна ласточка не делает весны и один

[теплый] день тоже; точно так же ни за один день, ни за краткое время не

делаются блаженными и счастливыми.

7. Итак, пусть это и будет предварительное описание [высшего

человеческого] блага, потому что сначала нужно, наверное, дать общий очерк,

а уже потом подробное описание.

Всякий, пожалуй, может развить и разработать то, для чего есть хорошее

предварительное описание, да и время в таких делах добрый подсказчик и

помощник, отсюда и успехи в искусствах: всякий может добавить недостающее.

Надо, однако, памятуя сказанное ранее, не добиваться точности во всем

одинаково, но в каждом случае сообразовываться с предметом, подлежащим

[рассмотрению, и добиваться точности] в той мере, в какой это присуще

данному способу  исследования (methodos). Действительно, по-разному

занимается прямым углом плотник и геометр, ибо первому [он нужен] с такой

(точностью], какая полезна для дела, а второму [нужно знать] его суть или

качества, ибо он зритель истины. Подобным  образом следует поступать и в

других случаях, чтобы, [как говорится], "задел не больше дела был".

Не следует также для всего одинаково доискиваться причины, но в иных

случаях достаточно правильно указать, что [нечто имеет место] (tohoti), как

и  в связи с началами, ибо что [дано] (tohoti) - это первое и начало. Одни

из начал постигаются через наведение, другие - чувством, третьи - благодаря

некоему приучению (ethismoi), а другие еще как-то иначе. Нужно стараться

"преследовать" каждое начало по тому пути, который отвечает его природе, и

позаботиться о правильном выделении [начал] ведь начала имеют огромное

влияние на все последующее. В самом деле, начало - это, по всей видимости,

больше половины всего [дела] и благодаря [началу] выясняется многое из того,

что мы ищем.

8(VIII). Исследовать это [начало, т. е. счастье], нужно исходя не

только из выводов и предпосылок [нашего] определения, но также из того, что

об [этом] говорят. Ведь все, что есть, согласуется с истиной, а между ложью

и истиной очень скоро обнаруживается несогласие.

Итак, блага подразделяют на три вида: так называемые внешние,

относящиеся к душе и относящиеся к телу, причем относящиеся к душе мы [все]

называем благами в собственном смысле слова и по преимуществу, но мы именно

действия души и ее деятельности представляем относящимися к душе. Таким

образом, получается, что наше определение (высшего блага и счастья]

правильно, по крайней мере оно согласуется с тем воззрением,  которое и

древнее и философами разделяется.

[Определение] верно еще и потому, что целью оно называет известные

действия и деятельности, ибо тем самым целью оказывается одно из благ,

относящихся к душе, а не одно из внешних благ.

С [нашим] определением согласуется и то [мнение], что счастливый

благоденствует и живет благополучно, ибо счастьем мы выше почти было назвали

некое благоденствие и благополучие (eyzoiakaieypraxia).

9. По-видимому, все, что обычно видят в счастье, - все это присутствует

в [данном нами] определении.

Мы поможем в написании ваших работ!