Адекватность по отношению к жизненному миру
Адекватность в отношении к жизненному миру отсылает к Гуссерлю и Хайдеггеру. Мы не будем здесь давать определение жизненного мира, приняв его в смысле упомянутых авторов.
Мы должны всегда иметь в виду, что это отношение двойственно. С одной стороны, человек раскрыт своему жизненному миру, иначе он не может строить в нем проекты своей жизни. С другой стороны, жизненный мир человека формируется и в наибольшей степени составляется Другими. Как уже говорилось, для описания подчиненности Другим Хайдеггер употребляет меткий уничижительный термин das Man («все так делают, а я что, хуже всех?»).
Жизненный мир формирует субъекта. Он задает ему социальное место и вместе с этим – честолюбивое желание повысить свой статус. Он задает ему ценности, не все из которых достойны того, чтобы быть ценностями. Рассмотрим это подробнее на примере жизненного мира студента-математика. Это – математический факультет. Будем для упрощения рассматривать такого математика, который имеет только один жизненный мир. Это его группа, его научный кружок, тема диплома, научная парадигма, споры с однокурсниками. Раньше были еще стенгазеты, сейчас их заменили социальные сети (на момент написания данной работы, для мехмата главная социальная сеть – «В контакте»). Конечно, в жизненный мир большинства средних студентов входит также и семья, и Москва, и метро, и политика – но многое из того, что составляет несомненный подручный физический мир, занимает намного меньшую роль в жизненном мире. А многое из того, что составляет жизненный мир одних людей, отнюдь не составляет жизненного других людей, даже если они в физическом, и даже в социальном мире находятся рядом. Например, в жизненный мир преподавателей мехмата, конечно, входит политика (в том или ином виде), а в жизненный мир студента она иногда совсем не входит. Еще характерно, что между поколениями огромная разница в эстетической составляющей жизненного мира. Какую разную музыку они слушают!
|
|
|
Жизненный мир субъекта ему в большой степени дан заранее (студент поступает на факультет и попадает в социум, уже несущий в себе свой жизненный мир). Во многом налицо и элемент интериоризации, формирования субъекта миром. Обычно это касается центрального элемента данного социального региона, для мехмата это математика. Поступивший на мехмат студент, который до этого имел свои ценности в области музыки, в области эстетики своего внешнего облика, в области отношения с противоположным полом, а также в области того, что ему интересно в науке, легко может сохранить свои музыкальные предпочтения, потому что они периферийны для тематики этого мира. Он может также сохранить свои ценности любви и прически, хотя это уже не столь легко, потому что эти ценности не такие периферийные, они обсуждаются в социуме, и социум их активно формирует. Но вот сохранить свое понимание математики и того, что в ней интересно, к пятому курсу ему практически наверняка не удастся. Он узнает слишком много нового, слишком продвинется в науке, по сравнению с тем, что он знал в школе.
|
|
|
Давайте на этом примере разберем, куда именно он продвинется. Главная идея куновской теории научных парадигм, а также фейерабендовской теории методологического анархизма, заключается в том, что в науке в принципе возможен не один способ продвижения вперед. Теория множеств создана позже теории групп, но, вероятно, могло быть наоборот, и, возможно, обе теории тогда выглядели по-другому, и математика была бы немного другой. Когда это сформулируешь в простых словах, это кажется банальностью, но когда Кун демонстрирует, каковы следствия из этого, делается понятно, что один путь всегда преобладает, и это тот путь, которым в настоящий момент движется научное сообщество. Все остальные пути оказываются определенным образом социально табуированы, или, мягче говоря, не востребованы. Тот путь, который сообщество конвенционально полагает в качестве магистрального, рядовыми членами сообщества – и уж конечно студентами – обычно считается единственно возможным. Вернее будет сказать, они не задумываются насчет других путей. Ученым-исследователям достаточно того, что магистральный путь предлагает достаточное количество «головоломок» (допустимой и интересной тематики исследований, спонсируемой грантами, статьи по которой легко опубликовать).
|
|
|
Это была иллюстрация, на примере деятельности ученых, того, что жизненный мир субъекта формирует его ценности. Если же это утверждение все еще представляется недостаточно обоснованным (в конце концов, существуют ученые-одиночки, которые работают над выбранными ими проблемами вне всякого сообщества), то во всяком случае мы можем сказать, что жизненный мир формирует то, как субъект проводит большую часть своего времени и посредством чего он зарабатывает себе на жизнь.
Что касается ценностей, то легче всего согласиться с требованиями жизненного мира и интериоризировать те ценности, которые более всего согласуются с достижениями высоких результатов в нем. Математику легче всего, если он согласится с требованиями математики его времени. Сейчас эти требования таковы, что теория должна быть внутренне непротиворечива, но при этом она может не иметь никакого отношения к физическому миру, не быть моделью никакого процесса. Ранее были другие требования, хорошая теория должна была отражать хоть что-нибудь из реальности. В будущем, может быть, будут еще новые требования, например, теория должна будет быть локально непротиворечива, но допустимы противоречия в целом. Или раньше была такая ценность, что теория должна быть красива и понятна (тем, кто может понять, конечно, но хотя бы кому-нибудь). В будущем, возможно, требование красоты будет снято, требование понятности тоже, и они будут заменены требованием возможности компьютерной проверки.
|
|
|
Можно подумать, что это такой набор ценностей, который имеет мало отношения к «реальным» (под которыми большинство людей все же склонно понимать честность, отзывчивость, доброту, верность и т.п. в житейских отношениях). Однако мы с самого начала сказали, что будем считать жизненным миром некоего математика мир математики, и более ничего. И тогда мы видим уже почти несомненно, что математика формирует математиков, а не наоборот; а вот кто формирует математику? И это вопрос, допускающий по меньшей мере 2 ответа: а) сама математика б) научное сообщество, его мода, его запросы и т.п. Разумнее всего предположить, что имеет место и то, и другое.
Как относиться к жизненному миру? Бережно, как к физическому, или с пренебрежением, как к Das Man? Ну, если математик хочет достичь публикуемости и ученой степени, ясно, что в жизненный мир надо погрузиться. Но вот если он хочет решить определенную задачу? Если он хочет решить проблему, о которой и знает-то иногда только один он?
И тут нужно сказать, что жизненный мир требует определенного отстранения. Хоть он и снабжает нас важными ценностями и еще более важной информацией – например, о том, какие методы сейчас разработаны в области потоков Риччи (цитата из ситуации вокруг Перельмана), все же он грозит поглотить нас и навязать нам свои проблемы. Хотя это уже далеко не хайдеггеровский Das Man, но это некий ясперсовский Umwelt.
Отстранение возможно в направлении себя либо трансценденции
Отстранение в направлении трансценденции – это для математика, например, погружение в то, что интересно лично ему и, возможно, не будет никак акцептировано в его жизненном мире. Мы далее увидим, что видов трансценденции много. Можно мыслить с точки зрения Абсолюта или погрузиться в религию. Но следует подчеркнуть, что трансценденция ближе, чем может показаться по названию. Любая серьезная нерешенная научная проблема по отношению к ученому трансцендентна.
Отстранение в направлении себя возможно, например, способом рефлексии. Тогда никакие новые задачи не ставятся, субъект вроде бы продолжает оставаться в том же социуме и жизненном мире. Однако рефлексия отстраняет эффективно. Когда человек находится в состоянии рефлексии, он уже не подлежит социальному зомбированию, даже если на вид выполняет все требования социума.
Способы рефлексии различны, среди них есть очень простые. Например, можно писать реалистический дневник. Если человек даже просто опишет обычным языком все, что он знает о ценностях своего жизненного мира (а чем больше он будет писать, тем больше ему будет открываться в течение процесса), они утратят над ним первоначальную, слишком большую власть. Если он сравнит между собой два какие-нибудь мира и их ценности, и сделает это максимально непредвзято, его осознанность владения собственными ценностями еще увеличится. Споры с другими в деле рефлексии не помогают: ее необходимое условие – непредвзятость. Но весьма эффективны споры с самим собой.
Мы видим на этом примере, что базовые отношения могут играть по отношению друг к другу отстраняющую роль.
Итак, адекватное отношение к жизненному миру должно быть одновременно и раскрытым, и отстраненным. Математик раскрыт к своей математике, он раскрыт и к коллегам, к сообществу, ко всем бытийным возможностям. Но нельзя раскрываться абсолютно. Иначе субъект рискует впасть в зависимость от социума. И тогда он утратит независимость мышления (которая необходима в математике, как и везде).
Однако, следует повторить, что адекватность – не золотая середина, в данном случае между открытостью и отстраненностью. Она требует не того, чтобы математик был в меру открыт и в меру отстранен. Он должен быть одновременно и открыт и отстранен, и в обоих случаях чем больше, тем лучше. Быть максимально открытым и максимально отстраненным – вот идеал, и вот почему адекватность так трудно достижима для обычного среднего человека.
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 261; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!