Из письма к Вл. И. Немировичу-Данченко 36 страница
Быть может, приняв во внимание Вашу любовь к передвижениям, это были бы наиболее подходящие для Вас условия. Можно ли думать о таком проекте, или же Вы разобьете его с самого момента его зарождения?
Напишите Ваше мнение.
Я пристаю к Вам потому, что искренно желаю соединить в одно целое всех тех лиц, с которыми приходилось работать... Театральное дело -- разрозненно; надо его как-нибудь сплотить.
Жму Вашу руку.
Сердечно преданный
К. Алексеев
5--2 -- 910. Москва
345*. M. Г. Савиной
10 февраля 1910
Глубокоуважаемая и дорогая Мария Гавриловна!
Шах и мат! Я уничтожен!!
Только одна Вы, неизменно очаровательная, умеете так бавать!1 Что же мне теперь сделать, чтобы выйти из положения неоплатного должника?!
Начать писать свой дневник и переписать его десять раз? но... коротки руки, я не дорос еще до дневника! Переписать в нескольких экземплярах "Месяц в деревне" и послать свою кропотливую работу Вам?! Но... это глупо, раз что пьеса напечатана. Найти какую-нибудь местную достопримечательность? Какую же? Один из московских соборов? Слишком громоздко. Московский кулич? Нельзя ж об нем говорить серьезно! Больше ничего нет в Москве.
Заготовить фотографию? Какую? Большую и в роскошной раме -- нескромно и самонадеянно; маленькую и в скромной раме -- бедно. Придумать какую-нибудь особенную подпись? Разве это возможно, раз что все хвалебные слова, эпитеты и поэтические сравнения исчерпаны? Нет этих слов для определения всех граней Ваших неиссякаемых талантов, грации, ума и энергии.
|
|
|
Шах и мат! Нет выхода.
Остается исполнить Ваш приказ о фотографии 2, благодарить за честь и низко кланяться Вам за незаслуженное мною внимание, за баловства, которые я приписываю Вашей доброте ко мне и снисходительности к нашей работе.
Я бесконечно счастлив, горд, растроган и удивлен Вашей грацией и энергией.
Я познал новую грань Вашего таланта -- литературную. Люблю простые слова, восторженные чувства. Они -- главная прелесть Вашего дневника. Говорят, что он выходит на днях из печати. Мне хочется поскорее прочесть его 3.
Пока -- храню Ваш драгоценный автограф и горжусь тем, что я его обладатель.
Нежно целую Ваши ручки, которые потрудились над дневником, и земно кланяюсь Вам. Жена удивляется и восхищается, дети ей вторят.
Ваши великолепные фотографии, как дорогие регалии, будут висеть рядом с портретом Чехова 4.
Сердечно преданный, благодарный и очарованный
К. Алексеев (Станиславский)
10 -- 2 -- 910 -- Москва
NB. Что я Ракитин даже в жизни -- это верно, но эпитет "обаятельный" приписываю Вашей доброте.
К. Алексеев
346*. Айседоре Дункан
20 марта 1910
Москва
Ваше милое письмо бесконечно тронуло Вашего верного друга и поклонника. Оно было получено в день премьеры новой пьесы, в тот самый момент, когда я собирался гримироваться1. Роль мне удалась, и спектакль имел успех, конечно же, Вы продолжаете быть добрым гением нашего театра, где Ваше имя вспоминают беспрестанно.
|
|
|
Спасибо за память и за радость получить известия о Вас. Они показывают, что Вы нас не забыли. Спешу выполнить Ваши приказания и сообщаю о всем происходящем у нас. Прошлая неделя была особенно утомительной. Репетировали новую пьесу, и одновременно наш театр готовил грандиозный вечер с множеством всяких актерских шуток, примерно пятьдесят номеров. Показывали пародию на "Прекрасную Елену", где главную роль играла Книппер; были и другие пародии: на кафешантан, на глупый балет, на цирк, в котором я изображал директора и представлял публике Вишневского в роли дрессированного коня. Представление продолжалось всю ночь -- до девяти часов утра. Выручили крупную сумму в пользу нуждающихся актеров (около 20000 -- двадцать тысяч рублей).
Этот вечер и подготовка к нему так нас утомили, что лишь сегодня я чувствую себя в силах ответить Вам 2.
Сегодня начали серьезно работать над "Гамлетом" под руководством Гордона Крэга, который сейчас в Москве.
|
|
|
Все, что он делает, прекрасно. Мы стараемся выполнять его малейшие желания, и он как будто доволен нами, так же как мы им.
Наш театр создал специально для него две мастерских. В одной из них он работает, как отшельник. Никто туда не допускается. В другой помещается огромный макет сцены с целым отрядом бутафоров под командованием Сулера, выполняющим все фантазии Крэга, которые, как только их одобрят, переносятся на большую сцену. Завтра Крэг одевает в трико всех участников спектакля, чтобы изучить их тела и движения. Я с несколькими артистами работаю отдельно над сценами "Гамлета", чтобы лучше понять на этом опыте, чего хочет Крэг. Когда мы как следует усвоим его замысел, он уедет во Флоренцию, и мы будем работать одни, без него. Готовим спектакль к августу; он вернется в Москву, чтобы поправить нашу работу и дать последние указания. "Гамлет" должен быть готов к ноябрю этого года.
Напоминаем о Вашем обещании приехать на генеральную репетицию этого интересного спектакля. Это Вы рекомендовали нам Крэга, Вы велели нам довериться ему и создать для него в нашем театре вторую родину. Приезжайте же проверить, хорошо ли мы выполнили Ваше желание.
|
|
|
Что сказать Вам о Ваших друзьях и обо мне? После того как я покинул Вас в Париже, я через два дня уехал с семьей в Виши, а оттуда в Сен-Люнер, в Бретани. Там я много работал над моей новой теорией и написал часть будущей книги. Всю зиму я проверял на практике свои искания, и, должен признаться, результаты превзошли все мои ожидания.
Вся труппа увлечена новой системой, и поэтому, с точки зрения работы, год был интересным и важным. В этой работе Вы, сами того не зная, сыграли большую роль. Вы подсказали мне многое из того, что мы теперь нашли в нашем искусстве. Благодарю за это Вас и Ваш гений.
На днях мы выезжаем в Санкт-Петербург, как в прошлом году, и там также будем думать о Вас и жалеть о том, что Вы не с нами.
В этом году я, увы, не смогу поехать за границу, чтобы увидеть Вас и восторгаться Вашей новой программой, которую жду с нетерпением. Желаю Вам новых вдохновений. Спасибо за очаровательные открытки и, главное, за Вашу фотографию и фотографию Вашей очаровательной дочурки.
Я не могу прислать Вам красивые пейзажи, так как жизнь наша протекает среди декораций и бутафории.
Посылаю Вам нашу последнюю работу -- пьесу Тургенева "Месяц в деревне", где Книппер играет главную роль, а я стареющего любовника, не имеющего успеха у своей возлюбленной.
Если время от времени Вы будете вспоминать Ваших московских друзей и захотите побаловать их весточкой о себе, то доставите им большую радость. Партитура польки из "Синей птицы", которую Вы хотели иметь, давно готова. Я отправил в Париж телеграмму, чтобы узнать, куда нужно ее послать, но, не получив ответа, не мог решиться отправить ее в Ваше отсутствие. Если эта музыка еще нужна, сообщите мне в двух словах, куда ее послать.
Книппер, моя жена, дети и Сулер кланяются Вам.
Ваш доктор Боткин внезапно умер.
Москва Вас помнит и ждет.
Целую руки Вам, Вашей очаровательной дочурке и прошу передать мой привет г-ну Зингеру, вновь поблагодарить его за гостеприимство и любезность, оказанные мне в Париже. Напоминаю ему об обещании позволить мне отплатить ему тем же в Москве.
Недавно M. Allain3 приезжала в Москву и дала здесь вечер, не имевший никакого успеха.
Л. Я. Гуревич
Апрель 1910
Москва
Глубокоуважаемая и дорогая Любовь Яковлевна!
Конечно, спутал! Я был убежден, что сборник Карпова и Ваш -- одно и то же1.
Конечно, дам свою статью Вам, если мне удастся ее написать, а это весьма и весьма сомнительно2. С радостью повидаюсь с Вами и поговорю. Есть много нового. За статью спасибо. Прекрасно!
Сегодня я должен был быть в Петербурге и репетировать, а я лежу в постели с флюсом и с температурой в 37,7. Волнуюсь адски.
Раньше субботы меня не выпустят. В субботу живым или мертвым должен быть в Петербурге. Репетиции, проба грима, общая проверка -- все сорвалось. Остается уповать на бога, тем более что на свои силы не рассчитываю, так как совершенно обессилел от непосильной работы. Страшно подумать. С понедельника я начинаю играть ежедневно и по два раза в день.
До скорого свидания.
Сердечно преданный
К. Алексеев
Четверг
Из письма к М. П. Лилиной
12 мая 910, СПб.
12 мая 1910
Бесценная, дорогая Маруся.
Спасибо за телеграмму. Стало одиноко после твоего отъезда1. Вчера ужин сошел благополучно, пожалуй, было даже тепло и уютно. Коонен задержала, и мы опоздали на полчаса, это вышло неловко.
...Я говорил, как всегда, т. е. исполнял свою обязанность2. Благодаря кругу был сосредоточен и потому не запинался3. Ничего особенного не говорил, но почему-то всем понравилось (вероятно, спокойствие и апломб).
Почему-то больше всех радовался Сергей Митрофанович4 и даже прослезился, должно быть, от умиления, так как в тексте ничего не было. Он дал мне первый приз застольного оратора и составил прилагаемый протокол.
Говорила Дарья Михайловна Мусина-Пушкина5. Говорила умно, смело и хорошо, только жаль, что подпустила театральности и ломанья.
...Вернулись домой в 6 ч.
Рассвет был чудесный.
Обнимаю тебя, бабушку, Киру, Игоречка.
Подбодри Игоречка. Осталось немного. Вот момент показать, что он мужчина и у него есть энергия 6. Сегодня чувствую себя сравнительно недурно.
Прощай, голубка.
Твой Костя
349*. О. Л. Книппер-Чеховой
13/VII. 1910 г.
13 июля 1910
Ессентуки
Дорогая Ольга Леонардовна!
Простите, что пишу на клочке. Нет бумаги. Издержался. Послал телеграмму. Отпуска от меня не зависят. Немирович в Ялте -- гостиница "Россия". Он писал, чтобы, без всяких исключений, все были на местах к 1 августа.
Это надо потому, что, может быть, будут залаживать и гамсуновскую пьесу, которую он переделывает и которая пойдет, кажется, с Вами в главной роли1.
Вы интересуетесь "Гамлетом". Если это так, -- сердечно радуюсь.
Крэг все еще хочет, чтобы Вы играли королеву. Мне показалось, что это Вас не увлекает, и, по правде, не вижу в Вас нежных материнских чувств.
Хотите помочь по костюмам -- буду рад.
Хотите по психологии и кругам?..
Словом, выбирайте, что Вам по душе.
Если хотите работать, -- верьте, сделаю все, что от меня зависит.
Целую Ваши ручки. Не пишу много, так как нахожусь в трансах. Ни уехать из Ессентуков, ни оставаться здесь -- невозможно. Игорь вторую неделю лежит в кровати. Опять желудок.
Сердечно преданный
К. Алексеев
350*. М. Г. Савиной
18 июля 1910
Ессентуки
Глубокоуважаемая и дорогая
Мария Гавриловна!
Ваше письмо пришло в момент сборов к отъезду; поэтому жена просила меня ответить за нее. Все уехали в Кисловодск и вернутся поздно вечером.
Спасибо за доставленное наслаждение. Ничто не может помешать Вашему таланту сверкать и греть. Ни глупая публика, ни нелепый театр, ни дождь, стучащий о крышу, ни даже "Ессентуки" No 17 или No 4.
Целую Ваши ручки и остаюсь навеки Вашим неизменным почитателем1.
Сердечно преданный
К. Алексеев (Станиславский)
1910--18 июля
351*. О. В. Гзовской
27 VII. 910 г. Кисловодск
27 июля 1910
Дорогая Ольга Владимировна!
Поздравляю Вас с началом1. Дай бог нам никогда не разлучаться. Мне очень досадно, что я теперь не в театре. При мне Вам не было бы так одиноко. Вас, конечно, пугает и то, что мы с Вами не занялись летом. Судьба почему-то не хотела этого. Когда я мог работать, у Вас был больной на руках. Когда Вы освободились, меня связал по рукам Игорь. Он с 20 июня сильно хворает. Весь мой отдых ушел на лечение, на докторов и на мелкие домашние заботы. Я фаталист и верю, что это все было нужно для чего-то. Вот почему мои телеграммы были путаны. Мы сами не знали, куда толкнет нас судьба. В день отъезда в Сочи Игорь серьезно захворал: обострившийся колит с лихорадкой, и сейчас он лежит в кровати в Кисловодске (Дундуковская улица, дом Ганешина).
Как же нам быть в будущем? Я посылаю с Вишневским разметку роли Офелии (с Коонен), конечно, она Вам не подойдет, у Вас будет другой образ2. Этот экземпляр нужен Марджанову для общего руководства и для отметки кусков (или скобок).
Вместе с Марджановым самостоятельно размечайте куски, разметив, сверьте с моим экземпляром и недоразумения отметьте и запишите, потом начните вместе с Марджановым отмечать куски по желаниям. Марджанов, кажется, понял несложный секрет этой работы, и если будут недоразумения, то небольшие. Я бы сказал, что и Сулер может помочь этой работе. Конечно, он может, и даже очень. Но тут я осторожен. Не знаю степени остроты самолюбия Марджанова. И Вы будьте осторожны, чтобы не задеть еще не испытанного самолюбия. Выйдет складно -- поговорите и с Сулером.
Конечно, могут быть и ошибки и разногласия, но разве так трудно поправить их? По приезде мы сделаем это в несколько репетиций.
До меня будет черновая работа. Запишите и поймите все.
Самое же главное -- постарайтесь с первого раза найти хорошее, спокойное самочувствие на новой сцене. Важно, чтобы оно явилось с первого раза, не излишне возбужденное, а именно спокойное. Приезжайте пораньше на репетицию и несколько раз войдите в круг на самой сцене. Впрочем, до сценических репетиций еще много времени.
У актеров есть привычка внимательно следить только за замечаниями одной своей роли. Вы лучше меня знаете, что это ошибка. Было бы очень важно, чтобы Вы почувствовали всю постановку в целом, весь замысел Крэга во всем большом полотне всего "Гамлета". Тогда, сама собой, станет понятна и та часть, которая уделяется Вам. Это большая работа -- проследить всю пьесу, так как она берет много времени, но Вы увидите, насколько она важна и как она помогает справиться с целым, т. е. со всем ансамблем.
Идя в театр в первый раз, не создавайте себе иллюзий -- Вас ждет много разочарований. В нашем деле есть только одна хорошая сторона -- у нас борьба еще возможна. Наденьте шоры и направьте взоры туда, куда Вы хотите стремиться. Все, что происходит по бокам, не касается ни Вас, ни меня. Не думаю, но могут быть и косые взгляды, и кривые улыбки -- обращайте на них столько же внимания, как на рожи обезьян. Кривые рожи через месяц могут расплыться в улыбки (я начинаю говорить по-шекспировски).
Помните, что в театре есть четыре чистых отношения к самому делу: жена, Москвин, Стахович и я (отчасти Сулер, но его тянет к земле). Есть еще очень компетентный человек -- Немирович. Есть порядочные, чистые люди, любящие театр, но не очень тонко понимающие его цели: в числе их Книппер, Савицкая и др. Есть и просто обыкновенно хорошие люди -- ремесленники своего дела. Есть и милая зеленая молодежь, еще не определившаяся. Остальное -- толпа -- фон -- бараны. Таких в Художественном театре -- 6--7 человек. С ними можно столковаться, а с остальными надо бороться. На эту борьбу я Вас и приглашаю. Если Вы будете стремиться к настоящей, художественной цели -- более ярого и энергичного, чем я, помощника Вы не найдете. Если наши цели разойдутся -- тогда я сделаюсь бессильным и ненужным Вам. Войдя в театр, с первого шага не старайтесь быть скромнее, чем Вы есть, не старайтесь быть и смелее, чем Вы есть. Будьте тем, что Вы есть. Актеры -- народ чуткий. Их не обманешь. Их можно взять только настоящей простотой. Весело -- так весело, скучно -- так скучно. В смысле этики и дисциплины -- Вы молодец и подтянете других, которые очень распустились. Дай бог. Будьте спокойны и не нервитесь понапрасну. 2 и 3 августа буду усиленно думать о Вас. Целую ручки, Вл. Ал. поклоны.
Преданный К. Алексеев
352 *. Л. А. Сулержицкому
Конец июля--начало августа 1910
Кисловодск
Дорогой Сулер,
пишу Марджанову, что если ему некогда, чтоб он передал Гзовскую Вам1. Мне не пришлось с ней заняться летом, и потому она совсем беспомощна.
Раз что Марджанов ведет общие репетиции, Вы поймете, что нельзя затрагивать его самолюбие, поэтому, чтобы приготовить Вам ход, я пишу ему.
Кроме того, подойдите как-нибудь к костюмам. Из письма Крэга Вы поймете, что он сам не имеет почвы. Чувствую, что костюмы падут в конце концов на нас. Когда я приеду, мы все должны будем, первым долгом, навалиться на костюмы. Будьте же готовы к этому, тем более что Марджанову, который в курсе костюмов, придется вести народные сцены.
После костюмов мы с Вами должны навалиться на Качалова и Гзовскую, пока Марджанов слаживает общий ансамбль.
Берегите силы. Работайте систематически и отдыхайте. Силы нужны впереди.
Игорь очень болен, и мы проводим тревожные дни.
У него обострившийся колит с лихорадкой. Изнурен, исхудал, измучен. Лежит третью неделю в кровати, не считая прежних двух недель.
Обнимаю, люблю.
Ваш К. Алексеев
Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 353; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!