Светлана опять захлопала в ладоши, призывая наше внимание.
Она объявила, что мы сейчас будем обедать, потом отдохнем и через два часа начнем концерт. Потом будем здесь ночевать, и завтра опять будет концерт для школьников в клубе. А потом поедем домой.
Мне программа понравилась – я впервые в жизни ночевала не дома. И это было начало самостоятельности.
Нас провели в большую комнату с множеством кроватей. Она была разгорожена на две неравные половины ширмами, похожими на больничные, – одна, большая часть, для девчонок, другая, меньшая, для мальчиков. Мы с Аллой заняли кровати рядом, оставили сумку, пальто, поменяли ботики на летние сандалии и побежали обедать.
В большой и пустой столовой уже толкались наши ребята. Мы пристроились в хвост очереди, и каждый получил по тарелке гречневой каши с котлетой, стакану киселя и булочке. Я, как неисправимая сластена, очень обрадовалась – кашу с котлетой я отдала Яше, а он мне отдал свою булочку. За столом мы с ребятами немного потолкались, побросались хлебом – так, совсем чуть- чуть. Светлана нас одергивала, призывала к порядку, а сама так хорошо и заразительно улыбалась, что никто и не относился к ней всерьез – мы веселились от души.
Продолжали веселиться и за кулисами – отбирали друг у друга стулья, толкались, бросали свои костюмы поверх чужих, сговаривались о том, кто с какой стороны выходит на сцену. Светлана зашикала, призывая к порядку: «Зрители заходят». В зале действительно послышались приглушенные занавесом голоса, стук деревянных кресел. Я нашла в занавесе дырочку и посмотрела в темноту - я так всегда делала, чтобы немного привыкнуть к аудитории. Зал был полон - много-много детей разных возрастов, как в любой школе.
|
|
|
Мы вышли на сцену – ведущий, самый высокий из мальчишек Витя Щегольков, немного вперед, мы двумя рядками сзади. Светлана – наш командир и комиссар в одном лице, заиграла на стареньком пианино. Мы запели « Веселый ветер» Дунаевского. Вроде все пошло нормально. Мы спели, потом, поспешно переодевшись, пока Щегольков читал басню, выскочили с Яшей и Аллой в цыганочке. Потом Аркадий показывал фокусы, потом опять вышел маленький хор и запел любимую мою «Скворцы прилетели».
Потом я вышла читать стихи, которые выбирала на ходу, ориентируясь по обстановке. Для старших: «Жди меня» Константина Симонова, для малышей Агнию Барто. Я посмотрела в зал и поняла, что меня смущает в зрителях – это были только девочки, одетые в одинаковые фланелевые платья двух цветов – голубых и розовых. И они не очень улыбались, так – совсем немного. Я прочла три стихотворения Барто и ушла, смущенно поклонившись
А мне навстречу уже выходил маленький хор нашего класса, и я быстро заняла свое место. Алла вышла вперед и запела: «Встану рано поутру, поутру. Все я в доме приберу, приберу…». Я внимательно разглядывала зал. Девочки слушали и не реагировали. Нет, они явно слышали, видели, понимали… Песня закончилась, занавес закрыли. Мы все стояли. Немного растерянные. Потом зрители стали выходить – тихо и организованно. К нам прибежала директриса школы – румяная женщина в пуховой шали - стала благодарить, нахваливать. Особенно ей понравился наш хор, песни. Она подождала пока мы соберем свои костюмы, и проводила до спальни. Там нас ждал чай, печенье, блюдце с карамелью. Я отвлеклась на сладкое и спохватилась только тогда, когда все начали разбредаться по кроватям.
|
|
|
Алла, тебе не кажется что они какие-то странные?», - спросила я. «Обыкновенный детский дом»,- ответила Алла. Мы начали укладываться, но от сладкого у меня начал болеть зуб. Все засыпали, я встала. На ночную рубашку натянула юбку и вышла в коридор. Он был длинным, пол блестел свежей краской и слегка пахнул. Еще не высохший до конца, он проседал под моими шагами, немного скрипел.
Зуб болел сильнее. Если бы я была дома, то мама дала бы полоскание, пожалела. А у этих детей нет мамы, они живут здесь, такие тихие и одинаковые, в этом странном месте. И слезы сами собой брызнули из глаз. Мне стало жаль этих девочек, себя, маму, весь мир. Мир, полный полного, беспредельного одиночества. И мне совсем не надо самостоятельности, лишь бы мама обняла и приласкала.
|
|
|
Оставалось две недели до полета Гагарина. Три года до окончания средней школы. Восемь лет до окончания института. Пять лет до свадеб. И много, много лет до сегодняшнего дня, когда все мы обрели мудрость зрелых людей.
Домоводство
Все школьные годы, да и потом долгое время, я прожила в коммуналке. Особое это, свойственное только России, человеческое обиталище, чаще всего служит беспощадной школой жизни. Я прошла в полной мере через эту школу.
В тех квартирах, в которых жили мы с мамой, соседи ссорились и мирились, умирали и рождались, хвастались обновками и сплетничали об этих обновках и прочих событиях. Особой дружбы не было, у каждого были свои заботы. Еду старались готовить по расписанию: неработающие «одиночки» - днем, моя мама – вечером попозже, семейные соседки – сразу после смены на фабрике. По законам, принятым в квартире, в чужие кастрюли не заглядывали, старались у плиты грудой не толпиться. Изредка соседки ссорились из-за убежавшего молока или не вовремя занятой конфорки.
|
|
|
Только в Новый год всегда наступало перемирие, которое никогда не нарушалось. Квартира дружно вымывалась самым тщательным образом. Пахнущие морозом ёлки устанавливались в каждой комнате и украшались бумажными гирляндами, завернутыми в серебринки и золотинки орехами, конфетками и немногими ёлочными игрушками, оставшимися от довоенной поры.
Ночью, под бой курантов поднимали рюмки с немудреными напитками. Выходили на общую кухню, заставленную разномастными столами, заваривали первый новогодний чаек, мило улыбались друг другу.
Дата добавления: 2021-06-02; просмотров: 72; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!