А) Значение животного эпоса в древности
А. Терентьев-Катанский
ИЛЛЮСТРАЦИИ К КИТАЙСКОМУ БЕСТИАРИЮ
Мифологические животные древнего Китая.
К оглавлению »
|
Раздел 1. Что такое бестиарий
Раздел 2. Принципы работы...
Раздел 3. Дракон
Раздел 4. Фэн-хуан (Феникс)
Раздел 5. Обезьяны
Раздел 6. Единороги
Раздел 7. Грифоны
Раздел 8. Птицы
Раздел 9. Хищники
Раздел 10. Копытные животные
Раздел 11. Черепахи
Раздел 12. Рыбы
Раздел 13. Змеи
Раздел 14. Низшие животные
Раздел 15. Заключение
Раздел 16. Литература
Раздел 1
Что такое бестиарий
а) Значение животного эпоса в древности
Истоки животного эпоса, по нашему мнению, следует искать в древних культах животных.
Роль животных в религиозных верованиях была весьма велика. Животное считалось спутником или помощником бога — лань Артемиды, Кербер Плутона, обезьяна Хануман Рамы. Животные-тотемы считались не только символами народов, но их прямыми предками. Отсюда — табу на убийство и поедание тотемного животного, и , с другой стороны, употребление определенного животного в качестве жертвы — белый конь, приносимый в жертву духу Чингисхана дархатскими жрецами.
На стыке того и другого явления стоит ритуальное поедание тотемного животного — медведь у народов Севера. На палеолитической стоянке Абридю-Шато и в пещере Раймонуен (Франция) найдены костяные пластинки с рисунками, изображающими обрядовую трапезу и почитание тотемного животного. Отсюда же обряды промыслового культа — замирение с животным, которое убил охотник. В более развитых религиозных культах существует практика создания тайных общин, в членов которых воплощается дух тотемного животного — «люди-леопарды» в Африке.
Позднее «культурные герои», приносящие людям знания, часто изображались в виде животных. Таковы «божественный Оанн» — человек-рыба древнего Двуречья — и «Пернатый змей — Кецалькоатль» мексиканских индейцев. Вера в последнего тесно переплетается с идеей воплощения божественного животного в то или иное лицо. Тольтекский полководец Топильцин Акшитль считался воплощением «Пернатого змея» (20, с. 167 — 207).
Миф о соперничании животных-тотемов постепенно перерастает в мифы-былички о борьбе животных друг с другом: хитрая лиса расправляется с глупым и злым волком, глупым и доверчивым медведем.
Животные могут заключать браки с людьми — сказки о царевне-лягушке и о медведе, похитившем девушку. В литературной обработке мы видим ту же тенденцию в танской новелле о белой обезьяне, похищавшей женщин, хотя в древних источниках белая обезьяна лишена какого бы то ни было ореола таинственности — это просто белый гиббон, хорошо известный охотникам и зоологам.
Однако, какие бы формы ни принимал животный миф, наряду с фантастическим элементом в нем всегда присутствует зерно реальности. Чем нужнее, полезнее, удивительнее или опаснее животное, тем большая роль отводится ему в мифе. Охотничьи народы, почитающие то или иное животное своим покровителем, прежде всего детально знакомы с его внешностью и повадками, которым они подражают при охоте. По свидетельству очевидцев, трудно издали отличить от настоящего животного одетого в шкуру оленя калифорнийского индейца или замаскированного под страуса бушмена. Так наряду с мифами рождается наука о животных, получающая свое дальнейшее развитие в создании бестиариев.
Б) К истории вопроса
Уже в древнем Египте интерес к животным, как реальным, так и фантастическим, весьма велик. На рельефах настенных росписях, иногда в иллюстрациях к папирусам и , конечно, в знаках иероглифического письма мы видим множество изображений животных. Явно фантастическими по своим функциям являются священная птица Бенну (позднее переосмысленная античными авторами как феникс; 27, с. 18) и до сих пор не отождествленный зверь, являющийся символом убийцы Озириса, злого бога Сетха (16, с. 636). Что это за животное, пока определить не удалось. Поэтому египтологи относят его к числу фантастических. Трудно сказать, правомочно ли его отождествление с окапи — родственником жирафа. Поскольку Сетх — олицетворение губительных сил пустыни, более вероятно, что его священным животным является небольшое существо, живущее в песках, нечто вроде капского трубкозуба (7, с. 728 — 730), на которого оно похоже вытянутой мордой и большими стоячими ушами.
Поскольку египетскому искусству вообще свойственен реализм, оба фантастических существа даны в его произведениях в чрезвычайно реалистической манере. Достаточно было бы взглянуть на их изображения, чтобы сразу узнать их при встрече. Так, птица Бенну, без сомнения, какой-то неизвестный или вымерший вид цапли.
До нас, однако, не дошло ни одного египетского сочинения, посвященного специально животным, хотя, учитывая высокое развитие египетской научной и религиозной литературы, можно полагать, что такие были. Античная литература уделяла животным значительное место. Если животные в баснях Эзопа (середина VI в. до н. э.) воспринимаются как типичные герои животного эпоса, то труды Ктесия (VI в. до н. э.), Аристотеля (348 — 322 гг. до н. э.), Мегасфена (IV в. до н. э.; известен в выдержках у Страбона, Арриана и Плиния), Эратосфена (267 — 194 гг. до н.э.), Никандра (I в. до н. э.) можно уже рассматривать как книги по естественной истории. При этом следует учесть, что разница между понятиями «реальное» и «фантастическое животное» в древности, как, впрочем, и в средние века, была весьма условной. Фантастические существа наряду с реальными встречаются у Аристотеля, Плиния (24 — 79 гг. н. э.), Арриана (I — II половина II в. н. э.), Павсания (II в. н. э.). У Фалеса Милетского (624 — 547 гг. до н. э.) есть высказывание: «Вид заключен в роде, как человек в животном» (15, с. 42). Это — одно из первых в истории науки мнений о человеке, как о животном.
Еще во II в. до н. э. появилось сочинение «Физиолог». Постепенно обогащаясь новыми сведениями, эта книга в редакции XII в. н. э. насчитывала более двухсот названий зверей, птиц, рептилий и рыб, с прибавлениями в некоторых списках растений и камней.
Если книги Аристотеля, Плиния и Солина (III в. н. э.) воспринимаются в наше время как книги по естественной истории, то труды Исидора Севильского (570 — 696 гг. н. э.), Гексамерон Амвросия (IV в. н. э.) и книги Рабануса (780 — 856 гг. н. э.) можно рассматривать как переходную форму от книги по естествознанию к полу-фантастическому, полу-реальному жанру — бестиарию, берущему начало в том же «Физиологе».
Хотя эти книги были объявлены еретическими папским декретом от 500 г. н. э., к XII — XIV вв. они получили широчайшее распространение. Христианские морализаторы, опираясь на многочисленные данные древних авторов и зоологические метафоры из Библии («Лев из колена Иудина», «Левиафан» и др.), не только не препятствовали, но способствовали развитию такого жанра литературы.
Особенностью бестиариев было придание определенному животному сакрального, этического и дидактического значения. Одновременно образ животного имел и чисто познавательную, естественно-научную ценность. Это сочетание двух различных аспектов в изображении животного отличает бестиарии с одной стороны от творений Аристотеля и Плиния, с другой — от басен Эзопа. Наиболее известные авторы бестиариев в средневековой Европе — Филипп де Тан (XII в.), Гильон и Ричард Фурниваль (конец XII в.). Путешественники — Жак де Витри (1170 — 1240 гг.), Марко Поло (1254 — 1324 гг.) — внесли в бестиарии многочисленные чудеса Востока. Впрочем, более чем вероятно, что они попали туда до них.
Обычно бестиарии были богато иллюстрированы. Достаточно беглого взгляда, чтобы обнаружить в этих иллюстрациях сходные черты — вероятно, результат взаимовлияния.
От бестиариев как таковых надо отличать такой жанр, как книги о чудесах вообще. К последнему жанру относятся книги Исидора Севильского «De natura rerum» и «Etimologiarum». Диковинные животные и люди, часто взятые из восточных источников, занимают в этих книгах значительное место. К тому же жанру на Востоке относится книга Закарии аль Казвини «Чудеса сотворенного».
Геральдика взяла из этих источников своих единорогов, леопардов, огнедышащих пантер, драконов и многих других существ.
Обширное собрание различных бестиариев, начиная с X в., хранится в Королевской библиотеке в Брюсселе.
Многие персонажи бестиариев попали в книги средневековых естествоиспытателей. Ряд таких существ есть в сочинении Виллара д'Оннекур «Книга рисунков» (1235 г.). В надписях и рисунках на карте, составленной в Люнебурге в 1248 г., также есть образы диковинных животных и людей. Такие крупные авторитеты, как Олаус Магнус (1490 — 1558 гг.), аббат Теве (1503 —1592 гг.), Альдрованди (1522 — 1605 гг.), Конрад Геснер(1516 — 1565 гг.), Афанасий Кирхер (1601 — 1680 гг.), очень многое взяли из бестиариев.
В России были известны «Дамаскина и Феодора Студита собрание от древних философов о неких собствах естества животных», «Сказание по буквам о птицах и зверях». В книге «Мерило праведное» (13, с. 45), относящейся к XIV в., особенно подчеркнута дидактическая и моральная сторона образа животного: «Бог, прехитрый Творец всея твари и великий Промысленник человеческому животу и спасению, во всей своей твари, и в скотех, и в зверех и в птицах, и в гадах... вложил всем естественные норовы, человеком научения, како которые подражати добрые норовы, а лукавые и нечистые норовы отменяти и гнусные имети всегда».
В мусульманском мире сказания о диковинных животных были распространены не меньше, чем в Европе. Если у Ахмада и би Фадлака упоминается только «волжский гигант», который, по мнению автора, «был не из числа людей» (2), то в книге Бузурга и би Шахрияра, жившего приблизительно в одно время с ним (X в.), говорится уже и о драконах, и о человекообразных обезьянах, и о гигантах (6). Особняком стоит книга Закарии аль Казвини «Чудеса сотворенного» (XII в.). Там упоминается и о потусторонних силах, и о небесных явлениях, и о животных, и о диковинных людях, растениях и минералах. Это — типичная книга о чудесах. В нашей коллекции есть иллюстрированные списки этой книги на арабском языке (Е7, Д37).
К сожалению, в наши дни вопросу о фантастических животных в бестиариях посвящено очень небольшое количество работ. Если мы назовем обзорные работы Видемана, Ростовцева и Гульда, этим будет почти все исчерпано. О животных в геральдике достаточно сказано в специальных трудах, например, в «Русской геральдике» В. К. Лукомского и барона Н. А Типольта (Пг, 1915).
В Китае мы видим книги совсем особого характера. Это — либо разделы, посвященные животным в различных словарях и энциклопедиях, либо книги типа книг о чудесах. Но, поскольку и в последних животные стоят на первом месте, их вполне можно отнести к бестиариям.
Раздел 2
Принципы написания работы и материалы, легшие в ее основу
Описать всех животных, пользующихся популярностью в старых китайских книгах, — задача, на которую можно потратить не один десяток лет. Сакральное значение в Китае имеют как фантастические, так и вполне реальные животные — ласточка, павлин, карп, олень, летучая мышь и т. д. Иногда обычные животные, изображенные на рисунке, приобретают фантастические черты — чепрачный тапир, медведь, морская черепаха. Поэтому автору представляется целесообразным выбрать для данной работы только безусловно фантастических животных (хотя в их фантастичности нельзя быть до конца уверенным, если речь идет о бестиарии). Поскольку задача автора — описание рисунков, изображающих персонажей китайского бестиария, основное внимание будет уделено их внешнему виду.
На первом месте среди китайских книг о фантастических животных в Китае стоит «Шань-хай цзин». Эта книга вызывает среди литературоведов споры и по сей день. Никто не знает точной даты ее написания. Хотя современная наука говорит как будто о III в. н. э., китайский комментатор текста, Го Пу, живший в 276 — 324 гг. н. э., прямо заявляет, что написание книги отстоит от периода, в котором он жил, на 3000 лет назад. По традиции, ее автор — Юй, один из «праведных ванов». Есть мнение и о том, что она могла быть написанной при Цинь Ши-хуане (246 — 209 гг. до н. э.) или, во всяком случае была пощажена им при сожжении книг (52, с. 226).
Географическая канва, на которой развертывается описание фантастических существ в этой книге, также вызывает споры. Некоторые исследователи считают, что место действия охватывает только Китай или даже часть Китая; другие, напротив, раздвигают эти географические рамки до чудовищных размеров (почти до Средиземноморья). Поэтому автор намеренно воздерживается от географических отождествлений.
Описания диковинных существ в «Шань-хай цзине» очень кратки. Основное внимание уделено их внешнему виду. Иногда следует описание их нрава (хищник или не хищник, нападает ли на людей), целебное или ядовитое свойство их мяса (излечивает ту или иную болезнь, вызывает нарывы или безумие), приметы, связанные с ними (их появление может предвещать войну, наводнение, засуху, эпидемию и т. д.).
В двух иллюстрированных экземплярах «Шань-хай цзин», хранящихся в Ксилографическом фонде СПбФ ИВ РАН (Е 30, Д 67), рисунки представляют копии с одного оригинала, отличающиеся друг от друга в незначительных деталях. В экземпляре, принадлежавшем ныне покойному А. А. Торопову, были иллюстрации, сделанные другой рукой. К сожалению, этот ксилограф не включен в описание и в настоящее время недоступен для обозрения.
В ксилографе Е 30 около изображений животных есть их названия, написанные от руки одним из бывших владельцев книги. Это в значительной мере облегчило работу с книгой.
Великолепно проиллюстрированный экземпляр «Эр-я ту» («Иллюстрации к Эр-я»), хранящийся в нашей коллекции, несомненно, представляет собою то же издание, которым пользовался Гульд для своей книги «Mythical Monsters» (Лондон, 1886).
«Бэнь-цао ганму» — «Книга о корнях и травах» — труд великого медика XVI в. Ли Ши-чжэня (1515 — 1593 гг. н. э.) в нашей коллекции представлен неполным экземпляром. В данной работе использовано переиздание книги, вышедшее в Шанхае в 1954 г. и снабженное воспроизведением старинных иллюстраций.
Кроме растений в, нем есть раздел животных. Ли Ши-чжэнь, вероятно, сам видел многих из них, так как согласно рассказам биографов, часто путешествовал по Китаю, собирая лекарственные средства и расспрашивая о них деревенских стариков.
Ксилографический экземпляр «Сань пай ту хуэй», иллюстрированной энциклопедии того же времени, хранится не в библиотеке СПбФ ИВ РАН, а в Санкт-Петербургском университете. В нашем учреждении есть факсимильное издание энциклопедии, изданное в Тайбее (1971 г.).
Полный свод сведений о животных из различных старокитайских сочинений дан в энциклопедии «Гу-цзинь ту-шу цзичэн». Ксилографическое издание этого фундаментального сочинения также находится в библиотеке Университета. У нас есть издание 1934г. Иллюстрации к «Ту-шу цзичэн» взяты частично из «Сань-цай ту хуэй», частично из других книг — даже из «Землеописания» Фердинанда Фербиста и Джулио Алени (Шифр Ксилографического фонда ФИВ РАН — Е 315).
Ляо Чжай (Пу Сун-лин; 1622 — 1715 гг.), в своих новеллах часто использует образы животного фольклора. Эти традиционные образы получают у него порой новое осмысление. В нашей коллекции есть два ксилографических издания Ляо Чжая.
Этот выдающийся китайский новеллист был чрезвычайно плодовит. Некоторые считают его рассказы злыми сатирами на современное писателю общество (25, с. 9 — 10). Но даже литературоведы, придерживающиеся этой версии, не могут отрицать, что основное в них — фантастика народной сказки, использование фольклорных мотивов и сюжетов (Там же, с. 12). Лучший переводчик Ляо Чжая на русский язык, академик Василий Михайлович Алексеев, прямо ставит перед читателем вопрос:
«...Где же у него (Ляо Чжая) грань между фантастикой издоровым, искренним, подлинным убеждением?» (22, с. 228).
Вот что говорит о себе сам Ляо Чжай:
«Слыша подобные (о чудесах) рассказы, я беру в руки кисть, повелеваю ей писать; получается целая книга.
Проходит еще некоторое время, и люди одних со мною вкусов со всех сторон присылают мне с почтовой оказией свои записи. Вещи любят собираться — и у меня стало накапливаться таких записей все больше и больше» (22, с. 290 — 291).
Есть мнение, что такого рода предисловие — всего лишь литературный прием. Но, по мнению автора данного обзора, здесь уместно вспомнить Н. В. Гоголя. В украинских сказках (например, в сборнике «Казки та оповидания з Подилля» Левченко) мы сталкиваемся с теми же героями, что в «Вечерах на хуторе близ Диканьки». Несомненно, и Гоголь, и Ляо Чжай часто передавали народные были, слегка их обработав. Недаром академик В. М. Алексеев в своем очерке ставит перед читателем вопрос Кто такой Ляо Чжай — неукротимый выдумщик или народный сказочник? (22, с 288 — 289).
В иллюстрациях к новеллам Ляо Чжая (с. 159) нашли отражение все описанные в них фантастические и реальные животные. Кроме лис-оборотней, здесь и драконы, и морские змеи, и черные тигры, и совсем загадочные, неожиданные персонажи, которых автор не мог выдумать — да ему это было и не нужно, судя по характеру его новелл. Так, в них встречается явный двойник известного нам «снежного человека» и таинственный огромный хищник, нападающий на слонов. О них рассказано просто, без излишнего удивления, как об обычных явлениях жизни.
Ряд изображений фантастических животных дан в японских ксилографах.
«Китайско-японская иллюстрированная энциклопедия для обучения» (Морокоси киммо дзуи; Шифр В 101) была издана в 1719 г. В основу текста легли книги о чудесах, в том числе «Шань-хай цзин». Иллюстрировал книгу Накамура Гаокэн (Юдзейси). Книга заключена в темно-синюю обложку с заглавием на белом ярлыке. Качество рисунков — очень хорошее, лучше, чем в большинстве китайских изданий. Животным посвящены тома XIII и XIC.
К 1770 г. относится альбом рисунков художника Татибана Юдзэй «Мешок драгоценностей (В-58). Животные, в том числе и мифические, есть в тетради 9 и отчасти в тетрадях 4 — 7, где помещены рисунки на темы китайских сказочных сюжетов.
В альбоме «Рисунки Сэнрюдо» (1880 г.) животные, особенно водные, даны в подчеркнуто реалистической манере. Доски к этому ксилографу резал Хагихара Масаноскэ.
В «Собрании рисунков тьмы образов» художник Сэнсай Эйтаку (Тобаяси Токуёси; В-80) животные даны как в отдельных иллюстрациях, так и в сложных композициях на мифологические темы.
Японское издание «Шань-хай цзина» — «Санкайкё — (С-297) в нашем фонде неполно. Но достаточно беглого взгляда, чтобы узнать в иллюстрациях к японскому изданию знакомые нам китайские рисунки. Они скопированы сухо и неумело, без присущего китайскому оригиналу артистизма. Дата издания отсутствует.
К сожалению, корейские книги нашей коллекции, в которых упоминается о животных, не иллюстрированы. Отдельные сведения о драконах, фениксах, тиграх-оборотнях содержатся в корейской энциклопедии (Д 8), отпечатанной подвижным шрифтом в 1770 г. В нашем фонде есть только рукописная копия с этого издания. Любопытно, что в данном случае, как и в других корейских рукописях и ксилографах коллекции СПбФ ИВ РАН, китайские иероглифы даны в своеобразном начертании.
Раздел 3
ДРАКОН
На первом месте среди четырех «священных» животных Китая стоит, несомненно, дракон.
Было бы крайне любопытно проследить, насколько далеко в древность уходят корни этого образа. Несмотря на то, что большинство искусствоведов относят его окончательное оформление к правлению династии Хань (206 г. до н. э. — 220 г. н. э.), источники ипоследние находки памятников изобразительного искусства, а также иероглифы в древнем начертании позволяют говорить о куда более раннем периоде.
Уже в комментариях к триграммам «И цзина», относимого к легендарным временам (III-е тысячелетие до н. э.), упоминания о драконах многочисленны: «Нырнувший дракон не действует» (47, с. 199); «появившийся дракон находится на поле» (там же); «летящий дракон находится в небе» (там же, с. 200); «драконы бьются на окраине; их кровь — синяя ижелтая» (там же, с. 204).
Речь идет о пресмыкающемся, близком к змее иживущем в воде. Именно этот водный образ жизни заставил древних китайцев видеть в драконе божество воды идождя. Драконы впадали в зимнюю спячку (61, с. 38). Их пробуждение ипоявление в водоемах было признаком наступления весны — времени года, важного для земледельцев.
Возможно, еще более ранние сведения сообщает нам древний источник, цитируемый у Ли Ши-чжэня: «Род Тао ирод Лун ели драконов» (23, с. 54). Обычай ритуального поедания животного-тотема у всех народов уходит в седую древность.
В эпоху «Праведных ванов» некий Дун, знавший секрет кормления иразведения драконов, получил от императора Шуня (2255 — 2204 гг. до н. э.) титул «кормящий драконов». В ту же эпоху разводили драконов Кун Шэн иЛю Лэй.
В наиболее ранних дошедших до нас письменных памятниках Китая — надписи на бараньих костях ичерепашьих щитах, а также на бронзовых изделиях эпохи Инь (1766 — 1122гг. до н. э.) — знак «лун» 
(«дракон») явная пиктограмма.
Хотя Уиллет считает, что в иконографии образ дракона сложился к эпохе Хань (69, т. I, с. 275), ко времени династии Чжоу (1122 — 247 гг. до н. э.) относятся изображения дракона, ничем не отличающиеся от более поздних (43, с. 64; 20, с. 2).
При Хань окончательно формируется учение о четырех священных животных — цилинь, феникс, черепаха идракон.
Еще в надписях на «иньских костях» мы видим по крайней мере три начертания знака «лун» — «дракон». Это или безногое рогатое существо (рис. 1, 2), или (рис. 3, 4) рогатое животное с извивающимся телом, покрытым чешуей, ис лапами. Пятое начертание изображает, возможно, крылатого дракона.
При династии Сун (960 — 1279 гг. н. э.) складывается учение о «восьми сходствах» дракона: рога оленя, голова верблюда, глаза духа, шея змеи, чешуя карпа, когти орла, лапы тигра, уши коровы (50, №№ 1145 — 1148, цз. 28, Шанхай, 1939). При династии Мин великий фармаколог иврач Ли Ши-чжэнь прибавляет к этим чертам усы ибакенбарды, а глаза духа заменяет «глазами кролика» (23, т. 6, цз. 43, Шанхай, 1945).
Зимняя спячка дракона иего появление весной в водоемах, его неразрывная связь с водной стихией, его несомненные свойства пресмыкающегося — все это, как было сказано выше,дало повод древним китайцам считать его божеством воды, дождя иплодородия.
Дракона считали самым главным из всех чешуйчатых существ. Он мог по своему желанию становиться невидимым. Весной он восходил на небо, а осенью скрывался в водоемах. Существовали поверья о небесном драконе, охраняющем дворцы богов; о божественном драконе, повелевающем ветрами идождями; о земном драконе, регулирующем течение рек иручьев; и, наконец, о драконе-страже спрятанных кладов, охраняющем сокровища, скрытые от смертных (54, с. 315).
По другим данным, существовало пять драконов, управляющих четырьмя сторонами света ицентром. Официальные лица были обязаны устраивать время от времени их чествования. Губернаторы провинций устраивали моления драконам дважды в год, а мелкие администраторы — дважды в месяц. Особенно часто такие моления проводились в засушливое время (54, с. 314).
«Золотой дракон» особенно почитался обитателями берегов Хуанхэ. Его воплощение — змею — приносили в храм, где чиновники воздавали ему божеские почести (54, с. 133 — 134).
Считалось, что, если дом или дерево загорится от удара молнии, «Небо берет дракона», обитавшего в них. Изображение этого момента мы видим в иллюстрации к одной из новелл Ляо Чжая. На картинке огромный дракон вылетает сквозь крышу дома. У выхода — изумленная толпа народа (25, цз. 14, л. 29а). Дракон фигурирует в качестве одного из знаков зодиака (не надо путать его со знаком змеи). Де Виссер пытается провести параллель между драконами ииндийскими «нага» (61, с. 1, 4, 29). То, что «нага» посылают на земли дождь, еще не говорит о том, что перед нами — аналог дракона. Обычно «нага» мыслятся как огромные кобры. Правда, переводчики буддийских текстов на китайский язык действительно обозначали понятие «нага» иероглифом «лун». Отсюда иверсия о «восьми царях-драконах» — восьми «нага».
В тангутской коллекции СПбФ ИВ РАН есть шастра «Способ принесения жертв златокрылому царю драконов» (Танг. 375, Инв. NNN 807). В данном случае мы имеем дело с переводом слова «нага» словом «дракон», как иу китайских переводчиков.
Широко известная в Китае иЯпонии сказка о хитрой обезьяне, обманувшей морского дракона, — по сути дела, переложение одной из джатак, которая начинается словами Будды: «Когда я был обезьяной». И здесь происходит смешение понятий «дракон» и«нага».
По-видимому, между индийским культом змей («нага») икитайским обожествлением дракона первоначально не было никакой связи. Она возникла позднее, когда в Китай пришел буддизм. Образ китайского дракона возник, как мы уже говорили, в глубокой древности.
Как божество дождя иплодородия, как благодетельная сила, дракон стал символом императорской власти. Проводилась следующая параллель: верховный дракон находится на небе, ивсе стихии подчинены ему; он может заставить идти дождь, когда пожелает, ипоэтому жизнь всех растений зависит от него; император со своего трона также следит за нуждами своих подданных идарует им материальные идуховные блага, без которых они могут погибнуть (54, с. 214).
Это, конечно, позднее толкование традиции. Начало же этого отождествления теряется во тьме веков, в эпохе легендарных правителей Китая: Хуан-ди внешне походил на дракона; мать Яо зачала его от дракона; Шунь имел во внешности черты дракона. Ему помогал править золотой дракон (54, с. 330). Среди эмблем, украшавших одежды (императоров), было иизображение дракона (54, с. 220).
Позднее — вплоть до 1911 г. н. э. — император имел в своей титулатуре титул «живой дракон»; трон императора носил название «драконьего престола»; изображения драконов помещались на церемониальных императорских одеждах, знаменах, священной утвари.
Как мы видели выше, знак «дракон» — явная пиктограмма Сам этот факт отрицает представление о драконе, как о простой комбинации черт различных животных. Глубоко ошибочным представляется нам имнение о том, что изображение дракона в виде змеи — первоначальное начертание знака «лун». Приведенные выше древние иероглифы говорят об обратном. В них заложено представление о четырехлапом чешуйчатом существе с головой, украшенной рогами или гребнем. Речь может идти не об усложнении, а о последующем упрощении некогда сложного слова.
Не менее ошибочным представляется мнение К. И. Голыгиной (10, с. 43), что китайский «змей» живет в горах ипещерах. И уже совсем абсурдом звучит утверждение, что образ «змея» сложился раньше, чем образ дракона. Если под «змеем» понимать гигантскую змею Ба ( 
, 
), то оба образа на равных правах фигурируют ив древней иероглифике, ив ранних источниках («Шань-хай цзин»). Заявление, что «образ дракона собирательный ине имеет реального прототипа», в свете анализа пиктограммы вообще настолько неуместно, что в комментариях не нуждается.
Если пресловутый «змей» — дракон Цзяо ( 
), то итут мы сталкиваемся с грубой ошибкой. Цзяо — житель воды, редко выходящий на сушу. Ни о каких «горах ипещерах» не может быть иречи.
Ли Ши-чжэнь уделяет костям дракона, как лекарственному средству, значительное место. Он с предельной точностью указывает места, где их можно найти: провинция Шаньси — берег реки Яньшуй, гора Тайшань (на обрывах ив пещерах на берегах реки), провинция Сычуань, а также Яньчжоу, Цанзчжоу, Тайюань. В Сычуани, около запруд, можно найти позвоночник ичереп с рогами изубами. Кости самца дракона — массивные, покрытые «узорами». Кости самки — тонкие, желтого цвета. Наилучшими считались «пятицветные» кости («пятицветные» в старых китайских источниках являются синонимом слова «разноцветные»), худшими — черные (23, т. 6, 202, цз. 43, с 54).
Ли Ши-чжэнь приводит изображение костей — череп с рогами, несколько позвонков, лапу (отчасти мумифицированную). Судя по рисунку, перед нами останки крупного древнего пресмыкающегося. Череп с рогами походит на череп травоядного динозавра, но зубы похожи на зубы хищника. Тут может иметь место ошибка художника, так как сам Ли Ши-чжэнь в тексте указывает: «Зубы не сильные» (вероятно, следует понимать: «не хищные»).
Есть сведения ио высохших трупах, ио сброшенной коже дракона (там же).
О костях дракона упоминается ив самом раннем памятнике, содержащем сведения о животных — «Шань-хай цзине» (44, с. 52).
На гравюре, иллюстрирующей одну из новелл Ляо Чжая, люди выкапывают из земли останки дракона (С 159, л. 31).
Постепенно китайские аптекари в погоне за выгодой стали выдавать за кости дракона любые древние кости, даже кости синантропа ииньское кости с гадательными надписями.
Совершенно очевидно, что несуществующее животное не могло оставить после себя вполне осязаемых останков.
По мнению Вэнь И-до (8), дракон был тотемом династии Ся, существование которой в настоящий момент можно считать доказанным (18, с. 152 — 154). Это вполне согласуется с текстом о поедании тотема — дракона племенем Лун (см. выше). Вэнь И-до считал, что «люди дракона» столкнулись с «людьми феникса» — племенем, основавшим династию Инь, долгое время считавшуюся первой династией Китая. Традиция «великой птицы», характерная для южных монголоидов, к которым, по данным иконографии, относились люди Инь, столкнулась с традицией дракона, возможно, цянской, ибо племя Ся, по мнению некоторых исследователей, было родственно цянам (18, с. 175). Среди южно-монголоидных лиц на бронзовых сосудах ив немногочис-. ленных памятниках мелкой пластики иньцев мы имеет одно несомненное свидетельство наличия цянского элемента — знаменитую аньянскую маску с ее «американоидным» обликом (18, с. 200).
Среди национальных меньшинств Китая дракон — также частый объект почитания. В рукописи племени Лоло есть изображение дракона, совершенно такое же, как у собственно китайцев, но более грубо выполненное (52, с. 256, 250). В уйгурской рукописи коллекции СПбФ ИВ РАН (С 544, с. 105) описана встреча паломника с драконом в пустыне Гоби. В родословной уйгурских ханов (Т. 48) среди прочих есть ирод дракона. Что-то вроде китайского дракона описано в книге Марко Поло; хотя он считает его реальным животным, дракон выглядит у него совершенно фантастической фигурой (17, с. 138—139).
Чем дальше от Китая, тем больше укрепляется представление о драконе не как о благодетеле человечества, но как об олицетворении зла. В иранском культурном круге он — безусловно злое инечистое существо. Есть изображение битвы симурга (феникс) измея Ашдаха (дракон). Оба существа очень похожи на свои китайские прототипы (30, NNN5, 1958, с. 32).
В античном мире дракон — первоначально просто большая змея — по мере усиления связей с Востоком приобретает черты китайского луна. Вражда с великой птицей — в данном случае с орлом — имеет место в античной литературе.
У Плиния дракон описан как большая змея типа питона или боа. Так же описывает его Диодор Сицилийский. Часто у античных авторов дракон — житель Африки или Индии, но нет недостатка ив рассказах о драконах в Средиземноморье.
Сообщение о гигантских змеях в различных тропических районах земного шара продолжают поступать ипо сей день. В сущности все они похожи на описанную в древних китайских книгах змею Ба (в настоящее время это слово обозначает также боа, удава, питона). Легендарная змея Ба так велика, что может проглотить слона. Древнее начертание иероглифа «ба» изображает змею с огромной оскаленной пастью.
Дракон Ин ( 
, Е 30, рис. 66) обычно ничем не напоминает древнего крылатого ящера. Но одно из его японских изображений дает нам образ птицы с головой дракона, то есть существа, близкого к птеродактилю (52, с. 254).
О том, что птеродактили могли сохраниться до наших дней, есть свидетельства очевидцев. В 1960 г. в Родезии привезли в медпункт раненого рабочего. По его словам, на него напала «летучий змей». На рисунке, сделанном пострадавшим, был изображен типичный птеродактиль («Неделя», 1960, NNN 25,14 — 20. 8 — 60).
Эйвельманс сообщает о том, что птеродактиля видели в Анголе (55, с. 487).
В «Шань-хай цзине» особо выделен дракон Ин. Его изображение занимает целый разворот книги. Он нарисован в виде классического дракона, но с парой перепончатых, как у летучей мыши, крыльев. Так же изображен он ив «Сань-цай ту хуэй» (34, т., с. 2261).
Зато в том же «Шань-хай цзине» нет недостатка в изображениях драконов, запряженных в колесницу духа или небожителя. Там же мы встречаем изображения духов мест, имеющих в своем облике элементы дракона — драконью голову, драконье туловище при человеческой голове ит. д. Кроме дракона Ин в тексте ина рисунках остальные разновидности драконов даже не упоминаются (о разновидности драконов см. 38, с. 120). Создается впечатление, что драконы были хорошо знакомы автору книги: поэтому он особо выделил только самого необычного из них (дракона Ин).
По китайским поверьям, дракон Ин — сущность огня. Он живет в северной части провинции Цзянсу; имеет крылья иможет пролетать сквозь 9 небес; при прикосновении его хвоста к земле начинают бить фонтаны воды (54, с. 330).
Кроме дракона Ин в иллюстрациях уделено некоторое внимание дракону Шэнь ( 
). В «Сань-цай ту хуэй» он изображен крылатым, двухвостым ишестилапым (34, т. 6, с. 2263). В японском ксилографе В 101 дракон Шэнь показан как гигантское животное, находящееся в море ивыдыхающее город с людьми (В 101, цз. 14, л.1).
Дракона, обычного для Японии типа — с головой, покрытой не то шерстью, не то стоящими вертикально чешуями — мы видим на гравюре Хокусаи в одном из ксилографов нашего собрания (В 251, рис. 2 — разворот).
В «Собрании рисунков тьмы образов» (В 180) есть изображение буддийского монаха с посохом из корня дерева. Монах поднимает патру, из которой вылетает дракон без чешуи, гривы ибахромы на хвосте. Видимо, здесь мы имеем предельно обобщенный образ, без указания на какую-то определенную разновидность дракона (В 80, л. 14б). В той же книге есть еще одно изображение дракона: из овала в виде плетенки в облаке вылетает дракон. Изображение настолько стилизовано, что тело дракона похоже скорее на язык пламени. Название «юй лун» ( 
), «дождевой» или «грозовой дракон») заставляет вспомнить о связи дракона с грозой и молнией.
Часто художники не задавались вопросом, какого именно дракона — благого или жестокого — им следовало изобразить, но давали обобщенный образ дракона — «лун». У Ляо Чжая мы видим огромного дракона обычного типа, выползающего из ущелья изаглатывающего человека (С 159, цз. 15, л. 24б).
О драконе, как символе императора, было сказано выше. Но образ дракона столь глубоко внедрился в сознание древних китайцев, что мы встречаем упоминание о нем во многих названиях предметов иявлений природы.
Среди музыкальных инструментов старого Китая есть «драконова флейта» ( 
). «Глаз дракона» — это растение лонган ( 
, Euphoria Longana, Лун янь). Можно было бы привести еще немало примеров.
Невольно возникает уже несколько раз затрагивавшийся в нашем обзоре вопрос: не скрывается ли за этим образом какой-то реальный прототип? Действительно, сведения о драконоподобных существах поступали ипродолжают поступать из разных районов земного шара, главным образом, из Африки. Известны сообщения агентов фирмы Гагенбека о «полу-драконе, полуслоне», рассказ начальника немецкой экспедиции Ликуала — Конго, Штейна (38, с. 125), упоминание капитана Стивена о виденном им в Центральной Африке существе, похожем на бронтозавра (55, с, 434).
Сам фольклор африканцев изобилует намеками на какое-то гигантское существо, живущее в воде. Особенно интересен персонаж зулусских сказок, Кукумадеву, живущий в реке Луланга. Это большой зверь с длинным телом, не имеющий шерсти (36, с. 82). Так же, как икитайский «лун», он может вступать в брак с женщинами (Там же, с. 64 — 66). Обычно он похищает одежду иукрашения купающихся девушек, затем, по их просьбе, возвращает похищенное, а ту девушку, которая из гордости отказывается просить его, берет в плен иделает своей наложницей (там же, с. 80 — 81). Он — не единственный в своем роде; в водоеме много таких же зверей. Он смертен — в нескольких сказках его убивает отец похищенной девушки. По другой, менее распространенной версии, он глотал девушек живыми.
Трудно сказать, имеет ли связь Кукумадеву с другим персонажем — большим многоголовым зверем, живущим в лесу иедящим людей. Он «владеет всеми вещами». Герою сказки он дает в подарок целое племя (намек на то, что племя поклонялось зверю? Там же, с. 57 — 58).
Раздел 4
ФЭН-ХУАН (ФЕНИКС)
Вторым «священным животным» старого Китая является феникс — фэн-хуан ( 
). Знак, обозначающий эту птицу, с течением времени претерпел сильные изменения, но в своем первоначальном начертании это типичная пиктограмма. Мы видим рисунок большого крыла с пышными перьями.
О знаках на голове, крыльях и спине феникса говорится еще в «Шань-хай цзине» (44, с. 7). В нем фениксы упоминаются несколько раз. Интересен отрывок, где феникс как бы отождествляется со своим постоянным спутником, птицей луань:
«Есть пятицветная птица; у нее три имени: одно — священная, второе — луань, третье — феникс». Но далее в этом же отрывке говорится о луане, как об отдельной птице: «Луань поет, феникс танцует» (44, с. 128). На рисунке (Е 30, рис. 57) феникс изображен в своем классическом виде. Птица, пятицветная как феникс, но имеющая человеческую голову, также фигурирует в «Шань-хай цзине» (44, с. 129, Е 30, рис. 24).
В «Лунь хэн» известного философа Ван Чуна (27 — 104 гг.) есть очень большой раздел о фениксе. Упоминается его пятицветная окраска (18, л. 10б), но здесь же высказывается прямо противоположное мнение, что феникс может быть любой окраски (там же, л. 11а). Очень интересна такая деталь, как рог на голове феникса (12, л. 106).
В «Сань-цай ту хуэй» (34, с. 2173) феникс выступает как законченный образ божественной птицы. Все его черты, упоминавшиеся в различных древних книгах, даны в сумме:
«Феникс — волшебная птица. В народе называется птичьим ваном. Из 260 пернатых феникс — величайший. Лебедь спереди; Цилинь сзади; змеиное горло, рыбий хвост; журавлиный лоб; как у селезня мандаринской утки бородка; драконьи узоры; черепашья спина; ласточкин зоб; петушиный клюв. Выходит с Востока из страны Благородных мужей. Если его увидят, то в Поднебесной воцарится великое спокойствие. Знак на голове гласит: добродетель; знак на крыльях гласит: приличие; знак на спине гласит: справедливость; знак на груди гласит: гуманность; знак на животе гласит: истина. Его голос подобен безмолвию. Не ест живых существ, не ломает живой травы, не скопляется для проживания, не движется стаями, не попадает в силки. Гнездится только на утунах. Питается плодами бамбука. Пьет только из источников с хорошей водой».
Феникс мыслился как главный представитель целой группы родственных между собою птиц. Наиболее близко к нему стоял луань. В «Сань-цай ту хуэй» он помещен сразу после феникса. В тексте так и сказано: «Луань — следующий за фениксом». Там же говорится, что стареющий феникс превращается в луаня (34, с. 2174). Судя по тому, что в библиографии к разделу «луань» в «Гу-цзинь ту-шу цзичэн» (II, цз. 7) помещены многие из тех же сочинений, что и к разделу «феникс», можно с уверенностью сказать, что луань и феникс — издревле постоянные спутники.
Точно так же обстоит дело в Корее и Японии. В корейской книге о животных (С 50, л. 5б) имя луаня стоит сразу за именем феникса. То же самое мы видим в японской энциклопедии «Вечное драгоценное зерцало» (С 209, л. 29).
Место обитания феникса довольно неопределенное. Часто он является спутником Си-ванму — «Западной царицы-матери», чье царство, как полагали, находилось в горах Центральной Азии (39, с. 210).
По мнению Гульда, горы, где жил феникс, могли находиться в Корее. Если это — корейская традиция, как утверждает он, тогда становится понятным не только место в «Сань-цай ту хуэй», где говорится о приходе феникса с востока, но и расположение «Страны благородных мркей». К сожалению, Гульд не сообщает, откуда он взял эти сведения (52, с. 371).
Во всяком случае, феникс является то спутником Си-ванму, то есть Западной царицы-матери, то обитателем «Страны благородных мужей», следовательно, символом власти и добродетели.
Известный историк искусства Вильям Уиллет подчеркивает связь феникса со светом и огнем, как проявлением активной силы Ян, а также с югом и летом (63, т. I, с. 279).
На иньских и чжоуских бронзовых сосудах встречаются изображения птиц, которых некоторые искусствоведы считают фениксами. Действительно, налицо все характерные признаки позднего феникса — пышный хвост, характерный выступ на лбу (21, с. 11,12,13,15,17). Иногда фигура феникса дана предельно стилизованно, так что даже очень искушенный зритель едва может уловить в ней сходство не только с поздним образом, но вообще с живым существом (21, с. 11, 16). Но почти везде доминирует идея большого крыла, знакомая нам по древнему начертанию иероглифа «фэн».
В эпоху Хань (206 г. до н. э. — 207 г. н. э.) мы видим наряду с очень стилизованными изображениями чрезвычайно реалистические, почти полностью совпадающие бражение на бронзовом зеркале). К периоду правления Северной Вэй (220 — 264 г. н. э.) относится вполне сформированное изображение феникса, вырезанное на камне (21, с. 86). Вообще иконография феникса почти не меняется вплоть до нашего времени. Это — птица с большим хвостом и пышным оперением. На лбу его — небольшой элемент, в ранних изображениях в виде гребня, а в более поздних в виде небольшого утолщения на тонкой ножке. Вероятно, он как-то связан со знаком «добродетель», упоминаемым в литературных памятниках. Слова «лебедь спереди» и «змеиное горло» («змеиная шея») нашли отражение и в иконографии. Особенно подчеркнута длинная, выгнутая шея феникса в искусстве периода династии Мин (34, т. 6, с. 2173; 18, с. 15). «Рыбий хвост», как правило, трактуется просто как пышный хвост, но в «Сань-цай ту хуэй» мы видим трактовку хвоста феникса в форме длинных перьев, оканчивающихся расширениями, похожими на хвостовой плавник рыбы. Иногда хвост снабжен двумя длинными зубчатыми лентами по бокам, могущими навести на мысль о сходстве с хвостом рыбы или земноводного (тритона, саламандры). К правлению династии Тан (618 — 907 гг.) относится стилизованное изображение феникса, где перья хвоста оканчиваются розетками, похожими на чешуйки (21, с. 60). Впрочем, это могут быть и элементы растительного орнамента.
Цветное изображение феникса дает представление о его многоцветности (52, цветная репродукция перед титульным листом).
Нет необходимости повторять избитую истину о том, что феникс встречается в китайском искусстве во всех его формах, от живописи до ювелирных изделий. Достаточно вспомнить изображения фениксов в женских головных украшениях, упоминаемые у Ляо Чжая (25, с. 20).
От китайцев образ феникса проник в литературу и искусство соседних народов. Во всех иллюстрированных японских изданиях, давших материал для написания данной работы, мы встречаем типично китайских фениксов.
О сходстве с фениксом и ранской птицы Симург было уже упомянуто в разделе, посвященном дракону.
Птица, пятицветная как феникс, но имеющая человеческую голову, также фигурирует в «Шань-хай цзине» (44, с. 129, Е 30, рис. 24).
Раздел 5. Обезьяны.
Раздел об обезьянах представляется целесообразным начать с существа, сравнительно недавно вызвавшего сенсацию во всех странах мира.
В китайской, да и вообще в восточной литературе постоянно присутствует тема не то огромной обезьяны, не то дикого человека. Именно этот образ лёг в наши дни в основу бесконечных рассказов о «снежном человеке» и Кинг-конге. Но следы его уводят в седую древность.
В «Шань-хай цзине» мы встречаемся со странным животным. Это — синсин. Он — житель гор. Он похож на обезьяну, обычно ходит на четырёх ногах, но может передвигаться и на двух. Съевший его мясо становится хорошим бегуном. Комментатор «Шань-хай цзина» Го Пу относит синсина к обезьянам и даёт ещё один вариант его названия — шэншэн. Создается ряд графически и фонетически близких знаков: [1], [2], [3] (44, с. 2).
В «Бэнь-цао ганму» синсину посвящён большой раздел в конце книги (23, 43, 51, с. 77). По мнению Ли Ши-чжэня, синсин может
(52/53)
говорить и понимает то, что ему говорят. Цитируя ныне утерянное древнее сочинение, великий врач даёт нам следующее описание животного:
«Синсин обитает в горных ущельях. Внешне похож на собаку и на макаку. Имеет сходство с человекообразной обезьяной. У него — человеческое лицо и конечности. На голове синсина — длинные волосы. Голова и лицо «поставлены прямо» (намёк на прямохождение?). Голос его похож на плач младенца и лай собаки».
В том же отрывке описывается способ охоты на синсина. Крестьяне ставят в горах у дороги кувшин с вином и лапти. Синсин приходит и «выкрикивает имена людских предков, ругая их». После этого он выпивает вино и, опьянев, надевает лапти. Естественно, что таким образом он теряет значительную часть подвижности, и люди без труда ловят его. Пойманного синсина сажают в клетку, откармливают и затем вытапливают из него жир. Западные ху (варвары) употребляют кровь синсина для окрашивания шерстяных тканей.
Здесь следует прервать повествование, чтобы отметить любопытный случай. Гильом Рубрук, встретив ламу в одежде необычайно красивого алого цвета, спросил, откуда взялся такой краситель. Лама слово в слово повторил
(53/54)
(54/55)
рассказанную в «Бэнь-цао ганму» историю о ловле синсина с помощью вина и лаптей и о добывании его крови (о жире он умолчал; 33, с. 154-155). Даже название животного, сообщённое ламой, напоминает китайское — «хинхин».
Цитируя «Эр-я», Ли Ши-чжэнь говорит: «В древности о синсине говорили как о свинье, как о собаке, как об обезьяне. Теперь говорят, что синсин близок к фэйфэй (см. ниже)».
На той же странице Ли Ши-чжэнь, ссылаясь на легенды южных племён, сравнивает синсина с другим персонажем китайского фольклора — с мохнатой дикой женщиной.
В иллюстрации к «Шань-хай цзину» (Е 30, рис. 2) синсин изображён маленьким существом с длинным хвостом — нечто среднее между обезьяной и крысой. В «Сань-цай ту хуэй» (34, с. 2253) он выступает в виде обнажённого человека с длинными волосами и бородой. В «Эр я ту» он весь покрыт шерстью, с длинными, ниже пояса, волосами и безбородым лицом (д 1, л. 28а). В обоих случаях он ведёт за руку детеныша. Интересна аннотация к рисунку в «Эр-я ту»: «В Шань-хай цзине» сказано: человеческое лицо; свиное тело; может говорить. Сейчас в Аннаме... появился синсин; тело у него, как у барсука; голос как крик младенца (д 1, л. 31б). В «Бэнь-цао ганму» синсин изображён в виде крупной обезьяны с суживающейся кверху головой и небольшим хвостом.
Очень близок к синсину другой персонаж, фэйфэй ([4]). Сейчас это название обозначает павиана. Но, по-видимому, первоначально под этим именем подразумевалось какое-то другое существо, так как синонимы фэйфэй — е жэнь ([5]) (дикий человек), жужэнь ([6]) (подобие человека), да шань жэнь ([7]) (большой горный человек), жэнь сюн ([8]) (человек-медведь). Последнее название — как бы перевод на китайский язык монгольского названия «снежного человека», хун гуресу.
Фэйфэй — типичный горный житель, как и синсин. Он покрыт густой шерстью. Рост его — три метра с лишним (23, цз. 51, с. 78). По одним данным, он не имеет хвоста. Но на рисунке в «Бэнь-цао ганму» хвост есть (23, т. 6, цз. 51, с. 103). Он отличается необычайной силой. Как и синсин, фэйфэй может говорить по-человечески. Он очень опасен, так как занимается людоедством. При династии Сун специально посланный военный отряд захватил самку и самца фэйфэй. Охотятся на фэйфэй довольно интересным способом. Охотник надевает на руку широкую бамбуковую трубку. Фэйфэй, издавая крик, похожий на смех, хватает его за руку. Человек выдергивает руку из коленца бамбука и убивает зверя.
Все источники сходятся на том, что волосы на голове этого существа очень длинны. Две черты отличают его от синсина — вывернутые ступни и негнущиеся колени.
Кровь фэйфэй, как и кровь синсина, использовалась как краситель. По Ли Ши-чжэню, фэйфэй живёт в горах Западного Сычуаня. Там он известен как «человек-медведь». Есть он и в других местах. В Фуцзяни его называют «большой горный человек». Иногда он достигает размеров в шесть метров. Любит ловить в горных источниках скрывающихся под камнями крабов.
Создаётся впечатление, что речь идёт по крайней мере о трёх различных животных. Во всяком случае, «большой горный человек» и «человек-медведь» очень напоминают существо, описанное под теми же именами в тибетских и монгольских книгах.
Чаще всего фэйфэй изображается существом с короткой шерстью, длинными волосами на голове, огромной оскаленной пастью и вывернутыми ступнями (Е 30, рис. 54). В «Эр-я ту» фэйфэй изображён совершенно так же, как и синсин, но с саблей в руке (признак особой агрессивности?; д 1, [9] л. 27а).
На поздних рисунках, например, у Ли Ши-чжэня, фэйфэй изображается как обезьяна, похожая на павиана, с гривой и хвостом.
Ляо Чжай в своих новеллах часто упоминает диких человекообразных существ. Среди них интересен егоу ( [10], дословно «дикая собака»). В новелле рассказывается, как во время большого мятежа одинокий путник, которого в дороге застала ночь, заполз в кучу трупов казнённых мятежников. Ночью появилось существо с телом человека и головой зверя и начало пожирать трупы. Когда оно добралось до прятавшегося человека, тот ударил его камнем и выбил ему два зуба. Утром путешественник подобрал и рассмотрел их. Они были длинными, как зубы хищника. Никто из местных жителей никогда не слыхал о подобном животном (26, т. 4, цз. 15, с. 53).
В иллюстрации к данной новелле в хранящемся у нас старопечатном издании Ляо Чжая «егоу» изображён как мохнатое существо, стоящее на двух ногах. Голова его напоминает кошачью. Он имеет короткий хвост (С 159, цз. 15, л. 23а). В новелле «Как он прогнал привидение» (переведённой на русский язык академиком В.М. Алексеевым: Алексеев 1957, с. 218) человек, помещённый на ночлег в заброшенном флигеле, встречает существо со звериной головой и человеческим телом, покрытое длинными чёрными волосами, со сверкающими белыми зубами и горящими глазами. Герой дерётся с чудовищем и прогоняет его. Сходство «привидения» с «егоу» весьма значительно (26, т. 4, цз. 13, с. 42-43). Но на иллюстрации «привидение» — в набедренной повязке, в то время как «егоу» обнажён.
В новелле «Дух гор» мы видим мохнатого великана, похожего на демона, которого прогоняют вооружённые люди (26, т. 4, цз. 13, с. 10; С 159, цз.13, л.6б).
Похожее существо фигурирует и в новелле «Учение Белого Лотоса» (26, т. 2, цз. 5, с. 17; С 159, цз. 5, л. 3а; С 944, цз. 5, л. 2). В конце новеллы из-за горы появляется великан-людоед, покрытый шерстью.
Характерно, что все эти чудовища, во-первых, предпочитают горы и глухие места, во-вторых, вполне уязвимы, как существа из плоти и крови. Следовательно, это не духи, а нечто вполне реальное.
(63/64)
В японском ксилографе «Иллюстрированная китайская энциклопедия» (В 101, цз. 13, л. 17а) дикий человек изображён с длинными волосами и в набедренной повязке из меха. Судя по тексту, это существо обитает на юге и имеет жёлтые волосы.
В той же книге (В 101, цз. 13, л. 12а) есть рисунок человекообразного существа с длинными волосами. Его название «егань» ([11]) переводится как «хорёк» или «шакал». Но в тексте сказано, что оно «держит голову прямо». Это прямохождение и длинные волосы скорее указывают на животное типа фэйфэй.
В рассказе «Горный зверь» (10, с. 22) оборотень с лицом человека, телом обезьяны и одной ногой выбирает из верши рыбака крабов. В японском издании «Иллюстрированная китайская энциклопедия» это существо изображено на одном из рисунков (В 101, л. 13, л. 17а). Оно названо «шаньсяо» ([12]) и отнесено к разряду демонов. Но достаточно вспомнить фэйфэй, любящего ловить крабов в горных потоках, чтобы обнаружить несомненное сходство этих двух образов. Ли Ши-чжэнь прямо отождествляет «шаньсяо» с фэйфэй (23, т. 6, цз. 51, с. 78-79). По последнему изданию китайско-русского словаря И.М. Ошанина «дух гор» Ляо Чжая, описанный выше, может переводиться как одноногий горный зверь
(64/65)
(4, с. 12845). Следовательно, все нити ведут к тому же фэйфэй.
Дикий человек Индонезии, Оранк-пендек, судя по рисунку, сделанному очевидцами, имеет длинные волосы, как синсин и фэйфэй (55, с. 112).
О «диких людях» Востока часто говорили древние и средневековые европейские авторы. Грек Ктесий, бывший врачом Артаксеркса (V в. до н.э.), в своём сочинении об Индии писал о том, что в Гималаях есть человекообразные дикие животные (32, с. 24). В «Александрии» (романе об Александре Македонском) упоминается гора, населённая огромными косматыми людоедами, вооружёнными камнями и дубинами (1, с. 105-106).
В 1396 г. баварец Иоганн Шильтбергер попал в плен к туркам, а от них — к хану Золотой Орды Едигею. В 1427 г., вернувшись на родину, он написал «Книгу о путешествиях». В ней он упоминает о волосатых диких людях, живущих в гористой части пустыни Гоби (32, с. 25).
Кроме Азии и Европы «дикие люди», если верить легендам, встречались и в Африке. Это того и хуэбу сказок зулу. Вождём хуэбу мог быть человек (36, с. 97-98). Того ходили на четвереньках, имели хвосты и питались человеческим мясом — могли поедать и своих мертвецов (Там же, с. 243).
(65/66)
Особенно интересен «дикий человек», упоминаемый в книгах старых мусульманских авторов. Прежде всего настораживает его название — «наснас». Невольно вспоминается синсин китайцев и хин-хин Гильома Рубрука. Есть и другое написание этого слова — «ниснис». Иногда это существо описывается одноногим, как «горный зверь» (см. выше). Чаще же это — просто дикий волосатый человек. В книге Низами Арузи Самарканди «Собрание редкостей» наснас — животное, обитающее в пустынях Туркестана. Оно ходит прямо, как человек. Людей оно любит и часто наблюдает за ними издали (31, с. 33). В примечании к книге сказано, что так же называется человекообразная обезьяна, орангутанг (там же, с. 150).
Возможно, что арабы, записав китайское слово «синсин» своим алфавитом, переставили порядок букв. Так как семитские алфавиты не знают гласных, возможна и неверная огласовка. Снова возникает ряд: «синсин» — «ниснис» — «наснас».
Ещё одно человекообразное существо — хуахуай ([13]). В «Шань-хай цзине» оно описано так: «...Есть животные. Они похожи на людей, но покрыты кабаньей щетиной. Живут в пещерах и зимой погружаются в спячку... Если их увидят, в области будет смута» (44, с.
5). В иллюстрации к «Шань-хай цзину» хуахуай изображён в виде обезьяноподобного существа с человеческим лицом, сидящего в пещере
(E 30, рис. 5). В «Ту-шу цзичэн» это — подобие лемура (11, цэ. 55, цз 123). В «Сань-цай ту хуэй» это — что-то вроде низшей обезьяны, с хвостом (34, с. 2253).
Чжуянь ([14]), обезьяна с белой головой и красными лапами, своим появлением предвещала войну (44, с. 16). На иллюстрации она изображена обычной обезьяной с коротким хвостом (Е 30, рис. 11).
Необычной внешностью обладает обезьяна цзюйфу ([15]). По тексту «Шань-хай цзина» у неё полосатые руки (44, с. 17), но в иллюстрации к ксилографу Е 30 она — вся полосатая, на задних лапах, без хвоста (Е 30, рис. 12).
Шэньба ([16]), судя по названию, скорее принадлежащий к миру духов, чем животных, в «Сань-цай ту хуэй» все-таки помещён в раздел обезьян (С 34, с. 2256). На рисунке мы видим мохнатое существо с головой человека, одной рукой, одной ногой и с коротким хвостом. Согласно тексту «Шань-хай цзина», это животное имеет голову человека и тело зверя (44, с. 27).
Существо, похожее на тигра, но с бычьим хвостом — чжи ([17]) (44, с. 5), изображённое в ксилографе Е 30 как крупный хищник (Е 30, рис. 6), в «Ту-шу цзичэн» и «Сань-цай ту хуэй» скорее напоминает полосатую обезьяну с гривой (11, цэ 525, цз. 123; цз 123). В тексте «Шань-хай цзина» это именно хищник, опасный для людей.
Ещё одна полосатая обезьяна — юянь ([18]), имеет голос, похожий на смех. Увидев человека, она засыпает (44, с. 32). В Е 30 её изображение почти не отличается от других полосатых обезьян (Е 30, рис. 20).
Знаменитая «белая обезьяна» танских новелл, одевающаяся в одежду человека, крадущая женщин и имеющая от них потомство, в иллюстрациях к «Шань-хай пзину» (Е 30, рис. 2) и «Сань-цай ту хуэй» (с. 2245) лишена какого бы то ни было ореола таинственности. Это — хорошо известный зоологам южнокитайский белый гиббон ([19]).
Изображён как обычная обезьяна (Е 30, рис. 5) ещё один персонаж «Шань-хай цзина», чанъю ([20]). В тексте говорится, что это животное похоже на обезьяну, но с четырьмя ушами. Оно является предвестником наводнения. Его голос подобен стону (44, с. 2).
Раздел 6
ЕДИНОРОГИ
К единорогам можно отнести прежде всего цилиня. Цилинь ( 
)) — еще одно из четырех священных животных Китая. В отличие от дракона и феникса, он — явная комбинация черт различных животных.
Но и такое странное животное мыслилось древними китайцами как реально существовавшее. Многие ранние и поздние авторы пытались отождествить его с каким-либо отнюдь не фантастическим прототипом.
Первое упоминание цилиня — в «Бамбуковых анналах» (предположительно II в. до н. э.). Там сказано, что в течение правления Хуан-ди (2205 — 2198 гг. до н. э.) цилиня содержали в парках (52, с. 348).
Дунфан Шо истолковал чудесным образом появившееся во дворце Ханьского У-ди изображения марала как изображение цилиня и объявил, что это — знамение возвращения на путь справедливости. Как бы во исполнение пророчества через год после этого гуннский шаньюй сдался У-ди вместе с многотысячным войском (35, с. 72).
Де Гроот впервые отождествил цилиня с жирафом (53, 7, NNN 1, c. 72 — 79). Против подобного отождествления выступил Бертольд Лауфер (56, с. 96). Уиллет, описывая древнее изображение цилиня на ханьском рельефе из Шаньдуна, считает, что в основу образа цилиня легло представление о лошади Пржевальского (63, т. 1, с. 284, табл. 47). Но на приложенном рисунке цилинь ничем не напоминает ее.
В «Ши цзине» (46, с. 20) в стихотворении «Линь-единорог» цилинь является символом потомков княжеского рода.
Есть мнение, что цилинь вообще не имеет реального прототипа, но является духом (58, с. 350).
Цилинь всегда появлялся в царствование выдающегося монарха. Конфуций считал его зловещим предзнаменованием, так как появление цилиня не соответствовало беспокойному периоду китайской истории, в которой жил великий философ. Тем не менее, когда Конфуций узнал, что крестьяне убили цилиня, он посетил место происшествия и воскликнул над телом убитого животного: «О, цилинь! Царь зверей» Так как ты мертв, мое учение не будет иметь успеха!» (54, с. 109 — 110).
В «Шань-хай цзине» цилинь не упоминается вовсе. В «Эр-я ту» он изображен в своем каноническом виде — копытное, покрытое чешуей, столовой, похожей на голову дракона, с одним рогом и пышным хвостом (д 1, цз. 
) л. 269). Он назван «линь». В «Сань-цай ту хуэй» линь и цилинь даны отдельно, но изображены совершенно одинаково (34, с. 2219 и 2234).
Почти так же изображен в иллюстрациях и обычный носорог си ( 
; д 1, цз. л. 27а; 34, с. 2222; 23, 
л. 92). На рисунке в «Бэнь-цао ганму» у него два рога — один на носу, другой на лбу — и тело покрыто шерстью. Мохнат он и в «Эр-я ту». Следует вспомнить, что волосатый носорог ледникового периода был истреблен человеком. Возможно, что и в этих рисунках мы имеем какие-то неясные воспоминания об этом исчез нувшем животном.
В «Мешке драгоценностей» мы видим двух животных с рогом на носу и на лбу. На спине одного из них — небольшой панцирь, как у черепахи. Очевидно, японский художник знал носорога только понаслышке и пытался этим неожиданным элементом — панцирем — передать крепость его кожи (В 58, тетр. 9, л. 15а—16б).
В «Гу-цзинь ту-шу цзичэн» помещены отдельно изображения европейского единорога и обычного носорога (11, цэ 55, цз. 125, л. 16 — 17). Оба рисунка взяты из «Землеописания» Фердинанда Фербиста и Джулио Альени.
Японское изображение цилиня кое в чем отличается от китайского. В «Мешке драгоценностей» у него тело пятнистого оленя, один рог и пышный хвост (В 58, тетр. 9, л. 2). В «Собрании рисунков тьмы образов» цилинь (по-японски кирин) дан с одним рогом, похожим на олений, без чешуи, с короткой курчавой шерстью (В 80, л. 17). Очень часто чешуя цилиня заменена пятнами, как у оленя (С 209, л. 35а).
Иногда название «цилинь» трактуется как сочетание двух слов: «ци» — самец, «линь» — самка (сравните с «фэн-хуан» — феникс).
Единорог, очень похожий на европейского, но с рогом, загнутым вперед, назван в «Шань-хай цзине» сы ( 
). В наши дни этим же словом иногда обозначается обычный носорог. Текст источника гласит: «Тело как у коровы, синевато-черное; один рог» (44, с. 99). Иллюстрации изображают его как быка с одним рогом (Е 30, рис. 54, д 1, цз. , л. 26б; В 101, цз. 23, л. 21а).
Однако, в «Шань-хай цзине» есть и единорог, совершенно аналогичный европейскому — лошадь с рогом на лбу. Его называют хуаньшу ( 
) и считают способным прекращать пожары (44, с. 31). На рисунках к «Шань-хай цзину» и «Сань-цай ту хуэй» он изображен как геральдический европейский единорог (Е 30, рис.19; 34, с. 2243). У современных исследователей есть сообщение о сказочной «однорогой лошади» в Тибете (52, с. 346, 348).
Почти полностью соответствует образу классического европейского единорога еще один персонаж «Шань-хай цзина», бома ( 
.) В тексте сказано: «Имеет коровий хвост, белое тело и один рог; голос его подобен свисту ветра» (44, с. 36). Рог бома опять-таки загнут вперед.
Странное животное чэнхуан ( 
) или фэйхуан ( 
) имеет, согласно тексту «Шань-хай цзина», тело лисы и рога на спине (44, с. 89).
На рисунке, приведенном у Юань Кэ (51, с. 322) у чэнхуана, действительно, лисье туловище, два рога на спине и третий — на затылке. В Е 30 образ чэнхуана дан также предельно близко к тексту (Е 30, рис. 46). Но в «Сань-цай ту хуэй» он скорее напоминает лошадь с двумя горбами и рогом (34, с. 2249).
Некоторые единороги были хищниками. Таков бо ( 
, 
). С виду он напоминал лошадь с белым телом и черным хвостом, обладавшую тигриными зубами и когтями. Поедал тигров и леопардов (44, с. 28). В Е 30 он изображен как хищник с одним рогом и лошадиным хвостом (Е 30, рис. 17). В «Сань-цай ту хуэй» он выглядит как лошадь с тигриными лапами и рогом, выгнутым вперед (34, с. 2245).
К хищным единорогам относится и чжэн ( 
). Это — леопард с пятью хвостами и рогом на лбу. Согласно тексту, «он подобен красному леопарду; имеет пять хвостов и один рог. Его голос подобен грохоту камней» (44, с. 23). Изображения его в «Шань-хай цзине» и «Сань-цай ту хуэй» близки друг другу (Е 30, рис. 15; 34, с. 2246).
Раздел 7
ГРИФОНЫ
Согласно европейской традиции, несомненно, берущей начало на Востоке, грифоны — существа с львиным туловищем, орлиной головой и крыльями. Обычно их объемные скульптуры украшали акротеры и парапеты крыш, или фигурировали в рельефах фриза. Впервые в античной литературе грифоны упоминаются у Аристея в его «Аримаспее». Там это — стражи золота скифов.
В наши дни в алтайских скифских погребениях найдено множество изображений грифонов в виде украшения конской сбруи, орнаментов на коврах и даже татуировки на коже мумифицированных трупов. Легенда, сообщенная Аристеем, обрела плоть и кровь.
Сейчас говорят о скифских стоянках даже в Китае (18, с. 184). Если это так, то восточное происхождение грифонов выступает еще отчетливее. Посмотрим, есть ли прототипы грифонов в Китае.
В «Сань-цай ту хуэй» есть рисунок, чрезвычайно точно передающий хорошо знакомые черты грифона (34, с. 2250). Это — хищник с клювом и крыльями. Единственное, что отличает его от знакомого нам грифона — тигриная масть. Его зовут ханьшоу ( 
).
Другой персонаж, похожий на грифона — «небесная лошадь» тяньма ( 
). Это — животное вроде белой собаки с перепончатыми крыльями (44, с. 38). В В 101 японский художник изобразил «небесную лошадь» в виде бескрылой собаки с белой головой (В 101, цз. 13, л. 14б). В Е 30 у нее четко прорисованные перепончатые крылья, но масть сплошь белая (Е 30, рис. 34).
Крылатая лисица биби ( 
) также имеет перепончатые крылья (44, с. 46 — 47). Ее появление предвещает великую засуху. На рисунке особенно подчеркнуты ее лисьи черты (Е 30, рис. 28).
«Человекоголовая сова», жень мянь сяо ( 
). обладая головой человека, телом хищника и перепончатыми крыльями, скорее напоминает галогрифа, чем грифона.
В «Сань-цай ту хуэй» кроме крылатой лисицы (34, с. 2251), есть и крылатая собака (34, с. 2253).
Раздел 8
ПТИЦЫ
Кроме феникса, который, как и дракон, вероятно, имел какой-то реальный прототип, в китайских книгах есть ряд птиц, являющихся, по-видимому, исключительно плодом народной фантазии.
Из них следует особенно отметить сдвоенную птицу. В «Шань-хай цзине» ее называют маньмань ( 
), в «Сань-цай ту хуэй» — цзяньцзянь ( 
). Она имеет одно крыло и один глаз. Внешне она похожа на дикую утку, но имеет алую окраску. Летать может, только соединившись с себе подобной (44, с. 17; 34, с. 2175). Ее появление предвещает наводнение. На рисунках мы видим небольшую птицу с двумя головами (Е 30, рис. 12; 34, с. 2175).
Многоголовые и многолапые птицы — не редкость в «Шань-хай цзине». Птица де ( 
, 
) похожа на сороку, но имеет две головы и четыре лапы. Она может оказывать сопротивление огню (44, с. 14). Изображение ее в Е 30 близко к тексту, но головы явно не сорочьи (Е 30, рис. 10).
Двухголовая птица бииняо ( 
) есть и в «Шань-хай цзине», и в «Сань-цай ту хуэй» (Е 30, рис. 45; 34, с. 2175).
Птица с тремя головами и шестью хвостами — циту ( 
) — и в тексте «Шань-хай цзина» (44, с. 25), и на рисунках (Е 30, рис. 16; 34, це 519, цз 53; 34, с. 2211; 51, с. 397) изображена как ворон с тремя головами.
Птица, похожая на петуха с тремя головами, шестью ногами и тремя крыльями — чанфу (бефу) ( 
, 
; 44. с. 3) — дана в иллюстрации в ярком, выразительном исполнении. Кое-где рисунок подправлен тушью — рукой бывшего владельца (Е 30, рис 4).
Описано, как рыба, но относится скорее к птицам животное шуюй ( 
). Оно похоже на курицу, но имеет красное оперенье, три хвоста, шесть ног, четыре головы. Его голос напоминает крик сороки. Съевший его мясо избавится от грусти (44, с. 31). На иллюстрации особенно подчеркнуты рыбьи хвосты и рыбьи головы с хорошо выраженными жаберными крышками (Е 30, рис. 19).
Шестиголовая птица шуняо ( 
; 44, с. 131) отличается от других многоголовых птиц пышным хвостом (Е 30, рис.).
Птица суаньюй ( 
) с шестью глазами, четырьмя крыльями по словам «Шань-хай цзина» вызывала всеобщий ужас (44, с. 39). Появление ее считалось плохой приметой. Хотя в тексте говорится, что тело ее похоже на змеиное, в Е 30 она изображена обычной птицей, шестиглазой и трехногой (Е 30, рис. 25).
Шестиногая птица бэнь ( 
) похожа на сороку с белым телом, красным хвостом и шестью лапами. На всех рисунках кроме шести лап в ней нет ничего необычного (Е 30, рис. 34; 34, цэ 59, цз.53;51, с.413).
Похожая на орла птица гудяо ( 
) имеет на голове рог. Она ест людей (44, с. 6; Е 30, рис. 6).
Хищная птица с когтями тигра — даэ, цзиньфэй ( 
; 
; 44, с. 19) известна в Китае издревле. У Цюй Юаня в его «Вопросах к Небу» есть строки:
...Птицы где
С когтями тигров?..
(42, с. 71).
В Е 30 это — птица с телом и лапами хищника (Е 30, рис. 12). В «Ту-шу цзичэн» мы видим птицу с тигровыми лапами (11, цэ 519, цз. 53).
Одна из наиболее простых по и конографии птиц — птица сегоу ( 
). «Шань-хай цзин» описывает ее так: «С виду она похожа на дикую утку, но у нее крысиный хвост. Любит подниматься на деревья... В стране, где ее увидят, будет много болезней. (44, с. 48). На картинках она изображается то в виде птицы с длинным хвостом и головой утки (Е 30, рис. 9; В 101, цз. 13, л. 6б), то в виде птицы с извивающимся (крысиным?) хвостом (51, с. 371).
Трехглазая птица ди ( 
) (44, с. 58) и в тексте «Шань-хай цзин», и на иллюстрации к основному ксилографическому изданию этой книги изображена как трехглазая сова (Е 30, рис. 34). Довольно велико в «Шань-хай цзине» число птиц с человеческими головами.
Одна из них — цюйжу ( 
) — имеет человеческую голову и три ноги (44, с. 7; Е 30, рис. 7). «Сань-цай ту хуэй» говорит даже о трех лицах при одном затылке (34, с. 2212). Другая птица — юн ( 
) — имеет человеческую голову, человеческие уши и четыре глаза. В «Сань-цай ту хуэй» она изображена предельно близко к тексту (34, с.). В Е 30 глаза ее прорисованы нечетко (Е 30, рис. 7). Птица чжу ( 
) похожа на ушастую сову, но имеет вместо лап человеческие руки. Ее крик похож на звук «би». Своими криками птицы чжу подают друг другу сигналы. Появление птицы чжу означает, что в данной провинции будет много уважаемых людей (44, с. 5). На рисунках она кроме человеческих рук имеет и человеческую голову (Е 30, рис. 5; 34, с. 2209).
Птица с человеческими ногами — шусы ( 
) — похожа на ушастую сову. Съевший ее мясо заболеет зобом. На иллюстрациях она имеет вид птицы с длинным хвостом, хохолком и человеческими ногами (Е 30, рис. 10). Птица тофэй ( 
) имеет человеческую голову и одну ногу. Зимой она погружается в спячку (44, с. 12). Носящий с собою ее перья может не бояться грозы. На рисунке у нее пышный воротник из перьев (Е 30, рис. 23).
Имеет человеческую голову и птица паньмао ( 
). Согласно тексту «Шань-хай цзина», она подобна ворону. Съевший ее не будет страдать от жары (44, с. 36; Е 30, рис. 23).
Человекоголовая птица сунсы ( 
) согласно тексту, похожа на самку фазана (44, с. 33). Увидев людей, она быстро уносится прочь. В Е 30 помещено ее изображение, ничем не напоминающее фазана.
К этим взглядам автора «Шань-хай цзина» мы еще вернемся.
Если сравнить птиц с человеческими головами с их западными собратьями — гарпиями, сирином, алконостом, гамаюном, — бросается в глаза то, что китайцы не придавали им сакрального значения, как делали европейцы. Подход к этим птицам, да и к остальным персонажам «Шань-хай цзина» сугубо прагматичный — может ли, например, их мясо быть целебным.
Раздел 9
ХИЩНИКИ
Тигр в религии и фольклоре Дальнего Востока издавна играл значительную роль. Достаточно вспомнить маску фантастического зверя «тао-те», украшавшую и ньские изделия из бронзы, чтобы легко узнать в них стилизованную голову тигра. Большой ритуальный сосуд в форме фигуры хищника, сжимающего в лапах человека, также не оставляет сомнения в, том, какое именно животное легло в основу данного образа (18, с. 203).
Тигры являются традиционными персонажами не только китайских, но и японских, и корейских легенд. В последних постоянным является тигр-оборотень. Легенды, содержащие этот образ, зафиксированы в записях Н. Г. Гарина-Михайловского (9, с. 372 — 375). В корейской энциклопедии под шифром Д 8 по каталогу нашей коллекции есть упоминание не только о тиграх-оборотнях (Д 8, л. 22), но и о целом городе людей-тигров (там же, л. 24). Неудивительно поэтому, что тигры и тигрообразные существа занимают значительное место в наших источниках.
На первое место можно поставить белого тигра бай ху ( 
). В «Шань-хай цзине» о нем упоминается кратко (44, с. 27). О белом тигре говорится, как об обычном животном, лишенном какого бы то ни было ореола таинственности (он упоминается в перечислении животных рядом с белым волком). В «Эр-я» сказано: «Во времена ханьского Сюань-ди (73 — 48 гг. до н. э.) правитель Южной области поймал белого тигра; преподнес трону его кожу, кости и когти» (49, цз. II ( 
), с. 126). Тот же текст сопровождает изображение белого тигра в д 1 (д 1, 
л. 24а). Второй раз это же животное упоминается в «Шань-хай цзине» под именем цзоуюй ( 
; 44, с. 106). В тексте о нем сказано: «Впрягший его в колесницу в один день проедет тысячу ли» (там же). Под этим же названием он значится в «Сань-цай ту хуэй» (34, с. 2221). На иллюстрациях ко всем названым выше сочинениям это животное изображено в виде обычного тигра. В японском ксилографе «Мешок драгоценностей» оно выглядело как тигр с отходящими от боков языками пламени. Здесь мы имеем повторение элементов древнего рельефа, иллюстрирующего соответственную главу у Юань Кэ (51, с. 131, 256).
Другое животное, которое можно было бы назвать «черным тигром». В «Шань-хай цзине» о нем также сказано немного: «Есть темный зверь. Внешне похож на тигра. Его называют лоло ( 
)» (44, с. 93). В «Эр-я» говорится как о животном, которое похоже на маленького тигра, но с черной шерстью (49, цз. II ( ) с. 126). Тот же текст сопровождает изображение белого тигра в д 1 (д 1, л. 24а). Второй раз это же животное упоминается в «Шань-хай цзине» под именем цзоуюй ( ), с. 126). В д 1 оно изображено скорее темным леопардом, чем тигром (д 1, л. 24а).
У Ляо Чжая в иллюстрации к новелле «Черные звери» мы видим двух огромных черных зверей, похожих на тигров (С 159, цз. 14, л. 10б). На другой иллюстрации к новелле того же автора огромный черный зверь, похожий на тигра, нападает на женщину (С 159, цз. 20, л. 7б).
Почти невозможно теперь установить, какое именно реальное животное легло в основу этого образа. Однако, Марко Поло упоминает о «черных львах», правда, не в тех разделах, где он говорит о собственно китайской территории, а в описании Занзибара (17, с. 204). В Восточной и Юго-Восточной Азии прототипом «черного тигра» мог быть черный леопард, действительно водящийся в Южном Китае, Индии и Индо-Китае.
Существо с телом дикой кошки, но с одним глазом на лбу и тремя хвостами (44, с. 25), носящее имя хуань ( 
) в иллюстрациях выглядит скорее как одноглазый и треххвостый тигр (Е 30, рис. 16).
Некоторые хищники обладают человеческими лицами. Это, прежде всего, мафу ( 
) или мачан ( 
). В тексте «Шань-хай цзина» он описан как тигр с человеческим лицом (44, с. 54). Так он и изображен на гравюре (Е 30, рис. 33). Но в «Сань-цай ту хуэй» он скорее напоминает льва (34, с. 2244).
Тигр с человеческой головой — таоу ( 
) на рисунке в «Сань-цай ту хуэй» также скорее похож на льва (34, с. 2240). По тексту, у него тигриное туловище, голова похожа на человеческую, хвост длиной в три чи (0,96 м), зубы длиной в 1 чжан 8 чи (5,76 м). Поймав человека, он съедает его. Длина зубов — несомненно, приблизительная — сближает таоу с саблезубым тигром. Так же он изображен и в японском издании «Иллюстрированной китайской энциклопедии» (В 101, цз. 13, л. 10а).
Лев издавна считался священным животным. По общепринятому мнению, львы на территории Китая никогда не водились. Первых львов завезли в Китай из Ирана в 635 г. н. э. (45, 120 — 124). Но, во всяком случае, Марко Поло, описывая Гуйчжоу, упоминает, что там много львов, больших истрашных. На них охотились верхом на коне, в сопровождении двух собак (17, с. 146 — 147). Юл, комментируя Марко Поло, считал, что речь идет о тиграх (там же, с. 298).
Львы водились до недавнего времени в Индии и на Ближнем Востоке. Знаменитый Лпполоний Тианский, на своем пути в Индию, видел в Вавилоне убитую львицу необычайно больших размеров. В ее чреве нашли восемь детенышей. Считалось, что львицы беременны шесть лун и родят трижды: сначала троих львят, потом двоих, а потом, если снова зачнут, одного; этот последний и есть самый крепкий. (Жизнь Апполония Тианского, М., 1985, с. 17).
Кроме Китая, лев считался чужеземным существом и в Тибете. Но там он стал национальным символом. Стейн считал, что в течение IX в. н. э. элементы обрядов Иранского Нового года, включающих танец льва, прошли по пути Иран—Самарканд—Куча—Турфан — в Китай и Тибет. В начале IX в. китайская армия на китайско-тибетской границе — недалеко от Чаньаня — видела львиный танец, похожий, вероятно, на согдийский (60, с. 164).
Не вдаваясь в подробности почитания льва в Китае, следует отметить следующее:
В Китае лев известен под двумя названиями. Шицзы ( 
), наиболее распространенное название, Шефер интерпретирует, как и скаженное и ранское «сингх» (лев). Хотя другое название, «суаньни» ( 
) при желании можно произвести от того же слова, иногда создается впечатление, что речь идет о двух различных животных.
Всем хорошо известно изображение льва в дальневосточном искусстве. Это — существо с большой головой и очень густой шерстью. В японском ксилографе «Собрание рисунков тьмы образов» есть рисунок, изображающий льва с необычайно мохнатой шкурой (В 80, л. 12 — разворот).
В пояснении к рисунку льва, очень похожего на настоящего, в «Эр-я ту» упоминается оба названия. В надписи непосредственно на рисунке название суаньни дано в своеобразном написании — второй знак заменен знаком ни 
, читающимся так же, но переводимым словом «олененок» (д 1, л. 26а, 31а). В «Сань-цай ту хуэй» есть только суаньни, похожий на изображение шицзы. Судя по тексту, речь идет о местном, а не чужеземном животном (34, с. 2220).
У Ляо Чжая оба животных даны отдельно. В иллюстрации к новелле «Шицзы» мы видим знакомую мохнатую фигуру льва. Его держит на цепи и ноземец в одежде, напоминающей и ранскую (С 159). Зато на другой новелле следует остановиться подробнее. В новелле «Слон» ( 
) описываются приключения охотника, заночевавшего в лесу. Чтобы спастись от хищников, он забрался на дерево. Вскоре под этим деревом собралось стадо слонов. Появился суаньни и накинулся на самого большого и жирного слона. Выстрелом из лука охотник убил чудовище.
На рисунке, иллюстрирующем новеллу, мы видим существо с короткой шерстью, пушистым хвостом и сильно развитыми клыками. По размерам оно не только не уступает своей жертве-слону, — но даже несколько превосходит его (С 159).
Налицо два различных животных. В романе «Цветы в зеркале» суаньни вступает в бой с цилинем за главенство над зверями (40, с. 183 — 185, 191). В глоссарии к этому отрывку (40, с. 770) суаньни — фантастический лев, напоминающий тигра с темной шерстью. У него острые когти и клыки, вздернутый нос, сверкающие глаза. Он — царь всех зверей.
Были ли в реальной жизни хищники, охотившиеся на слонов? По данным палеонтологии, это — саблезубый тигр и пещерный лев. По распространенному мнению, они вымерли до появления человека. Но данные археологии говорят и ное. Всем известна скифская бляха из Эрмитажа, изображающая животное, похожее на саблезубого тигра. В Каповой пещере найден аналогичный рисунок экспедицией А. В. Рюмина. Хотя ученый секретарь межведомственной комиссии Е. Третьяков считал, что это изображение «домашней кошки», нарисованной туристами, экспедиция профессора О. Н. Бадера подтвердила подлинность других рисунков Каповой пещеры (Лит. газета, № 100 /4842/, 22.8.64).
Вполне можно допустить, что в основу образа суаньни — во всяком случае, у Ляо Чжая легло представление о каком-то реликтовом животном, сохранившемся до наших дней. Повторяется та же ситуация, что и с драконом.
В японском издании «Иллюстрированной китайской энциклопедии» есть упоминание о «золотом льве» цзинь-ни ( 
; В 101, цз. 13, л. 9а). На рисунке к тексту, лев, окруженный пламенем.
Животное, описываемое в тексте «Шань-хай цзина» как подобие дикой пятнистой кошки, но с гривой, — лэй ( 
; 44, с. 3) почти во всех иллюстрациях изображено полосатым львом (34, т. 6, ст. 2244; В 101, цз. 13, л. 9а; 11, цэ. 525, цз. 123, л. 2), иногда с человекоподобным лицом (51, с. 289).
Чжуцзянь ( 
), существо, в основу образа которого лег, по-видимому, обычный леопард, изображается по-разному. В тексте «Шань-хай цзина» он описан следующим образом: «Есть животное. С виду оно подобно леопарду, но с длинным хвостом. Человечья голова, но коровьи уши. Один глаз. Когда и дет, то держит во рту конец своего хвоста. Когда садится, то сворачивает его клубком (44, с. 33). На иллюстрациях к «Шань-хай цзину» чжуцзянь изображается леопардом с человеческой головой и одним глазом, держащим кончик хвоста во рту (Б 30, рис. 21). В «Сань-цай ту хуэй» это — леопард с клыками, похожими на слоновьи бивни (34, т. 6, с. 2251). Тот же рисунок повторен у Юань Кэ (51, с. 329). В «Китайской иллюстрированной энциклопедии» чжуцзянь похож на пятнистую собаку (В 101, цз. 13, л.15а).
Галерею фантастических собак в «Шань-хай цзине» открывает чешуйчатая собака се ( 
). С виду она — как собака, но имеет чешую. Ее хвост — как у кабана (44, с. 57). В ксилографе из коллекции СПбФ ИВ РАН тело ее сплошь покрыто чешуей (Е 30, рис. 34). На рисунке у Юань Кэ чешуей покрыты только ее плечи и бедра (51, с. 430).
Собака, близкая к только что описанной, линь ( 
), «имеет тигриные когти и панцирь» (44, с. 76). На рисунке она — чешуйчатая, как и первая, но на более коротких лапах (Е 30, рис 38). Ицзи ( 
), зверь, похожий на собаку моцюань ( 
) является предвестником пожара (44, с. 79). У него красная морда, красные глаза и белый хвост. На рисунке у Юань Кэ он дышит огнем (51, с. 280). В Гу-цзинь ту-шу цзичэн» она изображена как собака с тигриными лапами — по-видимому, так воспринял художник «тигриные когти» (11, цэ. 525, цз. 124, 112).
В «Эр-я ту» есть рисунок, изображающий собаку тигровой масти — лицзысы ( 
; А 1, , л. 30б).
Собака цунцун ( 
) имеет 6 ног (44, с. 45). Так она и изображена в иллюстрации к ксилографу (Е 30, с. 27).
Рогатая собака цзяо ( 
), согласно тексту «Шань-хай цзина», имеет окраску леопарда, рога как у коровы, голос как лай собаки. Если ее увидят, в Поднебесной будет большой урожай (44, с. 23). Во всех иллюстрациях — К «Гу-цзинь тушу цзичэн» (11, цэ. 525, цз. 123, л. 4), «Шань-хай цзин» (Е 30, рис. 4,23), «Сань-цай ту хуэй» (34, с. 2242), «Китайской иллюстрированной энциклопедии» (В 101, цз. 13, л. 13а) она изображена одинаково — в виде пятилапой собаки с большими рогами.
«Небесная собака» (тяньгоу, 
) по тексту «Шань-хай цзина» похожа на дикую кошку, но имеет белую голову. Она оберегает от несчастий (44, с. 24). В иллюстрации к ксилографическому изданию «Шань-хай цзина» она похожа на собаку, и на кошачьего хищника (Е 30, рис. 15). В «Сань-цай ту хуэй» (34, т. 6, с. 2254) и «Ту-шу цзичэн» (11, цэ. 525, цз 123, л. 4) она изображена в виде кошачьего хищника — вроде рыси, — держащего в зубах змею. В «Иллюстрированной китайской энциклопедии» это типичная собака (В 101, цз. 13, л. 139).
В Е 20 на рисунке 70 есть изображение еще одного варианта «небесной собаки» — тяньцюань ( 
). Это — типичная собака, окруженная пламенем (Е 30, рис. 70).
Шаньхуэй ( 
) в тексте «Шань-хай цзина» — собака с человеческой головой. Увидев человека, она начинает смеяться. Ее появление предвещает большой ветер. В иллюстрации к ксилографическому изданию «Шань-хай цзина» она представлена как собака с головой человека (Е 30, рис. 22). В «Сань-цай ту хуэй» (34, т. 6, с. 2259) это неопределенный хищник с человеческим лицом и пышной бородой.
Роль лисы в китайском фольклоре известна даже неспециалистам. Ляо Чжай, следуя фольклорным традициям, посвятил множество новелл этому животному. Поскольку лиса — оборотень и обычно принимает человеческий образ, в иллюстрациях к этим новеллам нет изображений лисы как животного.
Особенно интересны животные, имеющие девять голов и девять хвостов (девятка вообще священное число).
Из них следует отметить девятиголовую и девятихвостую лисицу лун чжи ( 
). Она описана в «Шань-хай цзине» как людоед (44, с. 48). Иллюстрации с протокольной точностью дают ее внешний вид (Е 30, рис. 28; 34, т. 6, с. 2251; 11, цэ.525, цз.123).
Одноголовая, но девятихвостая лиса цзювэйху ( 
) имени в «Шань-хай цзине» почему-то не дано (44, с. 4), судя по тексту, тоже поедала людей. Съевший ее мясо человек мог не бояться отравы. Голос ее был подобен крику новорожденного ребенка (там же). Иллюстрации изображают ее так, как описано в тексте (Е 30, рис. 4; Д 67, рис 3; 34, т. 6, с, 2257).
Девятиголовый зверь каймин-шоу ( 
) в комментарии подчеркнуто, что имени у этого зверя нет; 44, с. 103) — существо больших размеров, относящееся к тиграм, но с девятью головами. Лица у них человеческие. (Там же). На иллюстрации к ксилографу Е 30 этот зверь — пятнистый, как пантера или леопард (Е 30, рис. 56), а в «Ту-шу цзичэн» — полосатый, как тигр (11, цэ. 525, цз. 124).
Существу, похожему на дикую кошку, но с гривой лэй ( ) при подробном описании в тексте (44, с. 3) уделено крайне скромное место в иллюстрациях. В Е 30 на рисунке 2 он изображен как неясная фигура, выглядывающая из-за скалы. Он — сам себе и самец, и самка. Съевший его мясо избавится от ревности.
Существо, сочетающее в себе черты хищника и травоядного — на ( 
). Оно имеет только две лапы (задние). Шкура у него покрыта пятнами. При лапах и морде хищника оно имеет рога и козлиную бороду (д 1, л. 24а, л. 30б).
Существо с птичьим клювом измеиным хвостом — цююй ( 
) — судя по тексту, имеет тело кролика и притворяется мертвым при виде человека (44, с 47) На рисунках оно изображается скорее с телом хищника, чем кролика (Е 30, рис. 28).
Трудно сказать, можно ли отнести к хищникам двух двухголовых зверей, описанных в «Шань-хай цзине». Животное чути ( 
) имеет головы леопарда и лошадиный хвост (44, с. 123). Другое животное — пинпэн ( 
) имеет определенно головы и передние лапы хищника (44, с. 129). На рисунках они очень похожи (Е 30, рис. 67, 70).
Раздел 10
КОПЫТНЫЕ ЖИВОТНЫЕ
Драконовая лошадь лунма ( 
) тесно связана с биографией «святого правителя» Яо. После семидесяти лет его правления она появилась из вод реки, неся на спине таблицу с «ба гуа», положила ее на стол перед ваном и ускакала (52, 219).
В «Сань-цай ту хуэй» драконовая лошадь изображена похожей на цилиня. На ее спине (точнее, на боку) находится восьмиугольная таблица с «ба гуа» (34, NNN 2235).
В «Иллюстрированной китайской энциклопедии» мы видим обычную, только несколько более мохнатую лошадь с узором из белых и черных точек на спине (В 101, цз. 13, л. 9а).
Близок к драконовой лошади и образ «морской лошади» хайма ( 
) В «Собрании рисунков тьмы образов» художник-японец, по-видимому, следуя китайскому образцу, изобразил это существо с головой игривой цилиня, с одним рогом, небольшим черепашьим панцирем и пышным хвостом (В 80, л. 17). Но в другом японском альбоме — «Мешок драгоценностей» — дан рисунок, на котором две обычные лошади, с небольшими клыками и языками пламени, выходящими из-под мышек, несутся вскачь по волнам (В 58, л. 24 — 25). Точно такой же образ мы встречаем в «Сань-цай ту хуэй» (34, т. 6, л. 221). Вероятно, японский художник, создавший «Мешок драгоценностей», имел перед глазами именно этот китайский оригинал. В «Бэнь-цао ганму» «морская лошадь» — попросту рыба «морской конек». На рисунке к данному сочинению мы видим именно «морского конька», данного в предельно реалистической манере (23, т. 1, 4, 
л. 60).
В «Шань-хай цзине» водяная лошадь шуйма ( 
) описана как существо, похожее на обычную лошадь, но с полосатыми передними ногами, коровьим хвостом и голосом, подобным свисту ветра (44, т. 1, с 31). На иллюстрации к нашему ксилографу мы видим под названием «водяная лошадь» подобие верблюда в воде (Е 30, рис. 20).
В «Сань-цай ту хуэй» отмечено странное существо — трехрогое животное саньцзяо-шоу ( 
). Это — типичное копытное, похожее на лошадь или антилопу, но с тремя рогами и языками пламени по бокам (34, т. 6, NNN 2255).
К лошадям относится и четырехрогое животное юю ( 
). Текст «Шань-хай цзина» описывает его как лошадь с бараньими глазами, коровьим хвостом и четырьмя рогами. Его появление предвещает стране нашествие неистовых чужеземцев ( 
) (44, с. 48). Именно с описанными в тексте внешними признаками мы видим это животное в иллюстрациях к «Шань-хай цзи-ну» (Е 30, рис. 29). Лошадь, пожирающая леопардов и тигров — бо* ( 
; дословно: «пестрый», «смешанный»), подробно описана в «Шань-хай цзине»: «С виду она похожа на лошадь, но белое тело и черный хвост; один рог, тигриные когти и клыки; пожирает тигров и леопардов» (44, с. 28). На рисунках (д 1, рис. 33; Е 30, рис. 50) она изображена как простая лошадь, но с клыками. В позднем романе «Цветы в зеркале» бо описана как белая лошадь с черным хвостом, тигриными лапами и огромным рогом на спине (40, с. 418).
* Илюстрацию см. в разделе «Единороги».
Нечто похожее, но под другим названием — линь ( 
) — мы видим в японском издании «Иллюстрированной китайской энциклопедии». Животное, изображенное там, похоже на мохнатую лошадь с пышной гривой и хвостом. Ясно видны клыки (В 101, цз. 13, л. 9а).
Животное лушу ( 
), также относящееся к лошадям, согласно тексту «Шань-хай цзина» (44, с. 3), имеет белую голову, тигровую окраску и красный хвост. В иллюстрациях к «Шань-хай цзину» мы видим, однако, четырехглазое существо с гривой, бородой, лапами хищника и лошадиным хвостом (Е 30, рис. 3). Японский художник, иллюстрировавший ксилограф В 101, изобразил обычную лошадь с полосатой шкурой (В 101, цз. 13, л. 52б).
Особое внимание обращает на себя цзуцзы ( 
), странное существо, напоминающее не то лошадь на задних ногах, с полосатыми передними лапами (Е 30, рис. 20), не то тигра с лошадиным хвостом и человеческой головой (51, с. 197). По тексту «Шань-хай цзина» это животное имеет тело обезьяны, гриву, коровий хвост, полосатые передние лапы, лошадиные копыта. Увидев человек, кричит (44, с. 32). На рисунке в Е 30 (рис. 20) мы видим копытное с животной головой, стоящее на задних лапах. Таким образом, мы видим явное несоответствие данных текстов и иконографии образа В дальнейшем нас еще ожидают подобные случаи.
Хотя в китайских книгах о животных нет недостатка в изображениях оленей, нас в данном случае интересуют не обычные, легко отождествляющиеся с реальным прототипом животные, а наиболее фантастические образы.
Таковым является, прежде всего, трехрогий олень — юаньху ( 
). В «Шань-хай цзине» его описывает следующий отрывок:
«Его внешний вид — как у марала (пятнистого оленя), но имеет рыбьи глаза» (44, с. 48).
И здесь наблюдается расхождение текста и образа в рисунке. У Юань Кэ перед нами — трехрогий олень (51, с. 238). В иллюстрациях к ксилографическому изданию «Шань-хай цзин» дано пятнистое копытное с маленькими рожками (Е 30, рис. 29). Ни лишних рогов, ни других особенностей в этом рисунке не выявлено.
Четырехрогий олень с человеческими руками вместо передних лап — и нжу ( 
) также является персонажем «Шань-хай цзина» (44, с. 14). Его изображение точно совпадает с данными текста (Е 30, рис. 10). Другой вариант четырехрогого оленя — фучжу ( 
). По тексту он похож на белого оленя, но имеет четыре рога. Его появление является предзнаменованием наводнения (44, с. 54). На рисунке в ксилографе он — пятнистой окраски. Рога обозначены нечетко (Е 30, рис. 33). Более близко к тексту его изображение у Юань Кэ (51, с. 47).
Интересны образы хищных коров, пожирающих людей. Такова корова сицюй ( 
). Она лазоревого цвета Ее голос похож на крик новорожденного ребенка. На иллюстрации в ксилографе мы видим обычную двухрогую корову с небольшими клыками (Е 30, рис 34).
Другая корова-людоед — аое ( 
) — белого цвета, с четырьмя рогами и длинной шерстью на спине («как плащ из травы» — 44, с. 24). На рисунке особенно подчеркнута эта последняя черта (Е 30, рис. 15). Еще одна корова-людоед — чжухуай ( 
) Это белая корова с клыками и четырьмя рогами. Клыки выделены только на рисунке в «Ту-шу цзичэн» (11, цу. 525, цз. 123, л. 6). На рисунке к «Шань-хай цзину» они отсутствуют (Е 30, рис. 22).
Корова-людоед тулоу ( 
), также имеющая четыре рога (4, с. 21), в иллюстрациях похожа скорее на козла (Е 30, рис. 13). «... внешний вид как у барана, но имеет четыре рога. Ест людей» (44, с. 21). В иллюстрации к ксилографу Е 30 тулоу изображен в виде барана с четырьмя кривыми рогами (Е 30, рис. 13).
Среди коров также встречается существо с человеческим лицом яюй ( 
). Это, — также хищное копытное, пожирающее людей (44, с. 33 — 34). На рисунке (Е 30, рис. 22) у него — человеческое лицо без бороды.
Фэй ( 
) — бык с белой головой, одним глазом измеиным хвостом (44, с. 50). На большей части рисунков (Е 30, рис.31; 51, с.418) змеиный хвост незаметен. Четко выделен он только на иллюстрации к «Ту шу цзи чэн» (11, цэ 55, цз. 124, л. 10).
Полосатый бык называется линлин ( 
). Его появление предвещает наводнение (44, с. 46). Иллюстрации точно следуют описанию его внешности, данному в тексте (Е 30, рис. 27).
В японских ксилографах нашего фонда дважды повторяются изображения «водяной коровы» шуйню ( 
) и «морской коровы» хайню ( 
). Если в первом случае перед нами — несомненный буйвол (В 58, тетр. 9, л. 32б — 33а), то «морская корова» изображена существом вроде белого медведя с перепонкамимежду пальцами (В 101, цз. 13, л. 10б). Совершенно очевидно, что речь идет о двух разных животных.
Корова линху ( 
), ничем не отличающаяся по своим качествам, интересна по внешнему облику — горб и красный хвост (Е 30, рис. 25).
Животное, по названию относящееся к лошадям — хуньма ( 
), в тексте «Шань-хай цзина» отнесено скорее к баранам, ( 
). Оно имеет четыре рога, лошадиный хвост и шпоры как у петуха (44, с. 37 — 38; Е 30, рис. 24). В иллюстрации к «Сань-цай ту хуэй» это животное изображено, как лошадь с клювом, четырьмя ногами и длинными ушами (34, т. 6, с. 2248).
Животное цяньян ( 
), судя по тексту «Шань-хай цзина», «похоже на барана, но имеет лошадиный хвост» (44, с. 9). В ксилографе Е 30 изображен козел с лошадиным хвостом и прямыми рогами (Е 30, рис. 8). Почти такой же рисунок мы видим у японцев в «Иллюстрированной китайской энциклопедии» (В 101, цз. 13, л. 16б).
Гораздо более фантастичен образ безглазого барана бото ( 
). У него девять хвостов и четыре уха. Глаза этого странного монстра находятся под лопатками (44, с. 3). Съевший его мясо не будет знать страха На рисунках к обоим ксилографическим изданиям «Шань-хай цзин» (Е 30 и Д. 67) показаны девять хвостов и четыре рога, но глаза и уши вообще отсутствуют (Е 30, рис. 4; Д. 67, рис. 3). Нет их и на рисунке к «Ту-шу цзи-чэн» (11, цэ 525, цз. 123, л. 2). Очень четко прорисованы глаза на рисунке, взятом Юань Кэ для иллюстрации своего словаря (51, с. 401).
Совершенно фантастическая фигура хуань — баран без рта ( 
). Судя по данным текста, его считали бессмертным ( 
). На рисунке в ксилографе Е 30 он изображен в виде обычного барана (Е 30, рис. 6). Его особенность — отсутствие рта — подчеркнута в иллюстрациях к «Ту-шу цзичэн» (11, цэ 525, цз. 123, л. 2) и к словарю Юань Кэ (51, с. 444).
В разделе Северных гор мы встречаем совсем уже невероятного монстра (44, с 43). Это — баран с одним рогом и одним глазом на затылке. «Шань-хай цзин» дает ему имя дундун ( 
). Его крик напоминает его собственное имя. В рисунках к Е 30 и «Сань-цай ту хуэй» это животное похоже не на барана, а на быка (Е 30, рис 25; 34, т. 6, с 2237).
В «Иллюстрированной китайской энциклопедии» есть рисунок с подписью шуйси «водяной носорог» ( 
; В 101, цз. 13, л. 119). Перед зрителем — существо, похожее на антилопу, но с одним рогом и черепашьим панцирем на спине. Оно выходит из бушующих волн.
Любопытно животное, которое, в силу сложности его внешних атрибутов, трудно отнести к определенному разряду. Это — баосяо ( 
). Оно имеет тело барана, человеческое лицо, глаза под лопатками, тигриные клыки и человеческие кисти рук. Баосяо поедает людей (44, с. 36). На рисунке в Е 30 (рис 23) хозяином книги тушью пририсовано человеческое лицо с глазами.
Из свиней прежде всего следует отметить свинью бинфэн ( 
), имеющую головы спереди и сзади туловища (44, с. 88). Рисунок, изображающий это существо, есть в «Гу-цзинь ту-шу цзичэн» (11, цэ 525, цз. 124), и полностью соответствует описанию, данному в тексте.
Свинья данкан ( 
), названная по ее крику (44, с. 50), имела длинные клыки. В романе «Цветы в зеркале» есть отрывок, упоминающий о ней: «Вдали на горном пике он (Тан Ао) увидел странное животное; по виду оно напоминало свинью, в длину имело шесть чи (1,92 м), в высоту — четыре (1,28 м); все тело у него было черное, уши большие, а из пасти торчали наружу четыре длинных зуба, похожие на слоновьи клыки... Это животное называется данкан по его крику» (40, с. 74 — 75). На иллюстрации в «Гу-цзинь ту-шу цзичэн» мы видим светлую свинью с длинными клыками (11, це 525, цз. 124, л. 10). В «Иллюстрированной китайской энциклопедии», изданной, как мы уже знаем, в Японии, данкан изображена в виде волосатой свиньи (В 101, цз. 13, л. 15а).
Рогатая свинья лунчи ( 
), судя по тексту «Шань-хай цзина», похожа на кабана, но имеет рога... Съевший ее мясо не будет знать глазных заболеваний» (44, с. 54). Ее изображение вполне соответствует описанию (Е 30, рис. 33).
Малопонятное описание животного лили ( 
) (44, с. 4) разъясняется иллюстрацией в ксилографе, изображающей свинью с гривой, мохнатым хвостом и птичьими лапами (Е 30, рис. 5; Д 67, рис. 4).
Странное «комбинированное» существо хэюй ( 
) также можно отнести к свиньям. В тексте «Шань-хай цзина» о нем сказано: «Его внешность как у свиньи, но имеет человеческое лицо, желтое тело и красный хвост... Его голос подобен крику новорожденного младенца» (44, с. 50). На иллюстрации в ксилографе сходство со свиньей явно не удалось. Мы видим какое-то копытное (при желании можно себе представить, что это не свинья, а бык) с человеческой головой. Лицо хэюй обрамлено короткой курчавой бородой (Е 30, рис. 31). Не менее примечательно животное шуху ( 
). «Оно имеет лошадиное туловище, птичьи крылья, человеческое лицо измеиный хвост; любит хватать людей» (44, с. 29). Его изображение, полностью отвечающее описанию, есть в ксилографическом издании «Шань-хай цзина» (Е 30, рис. 18).
К числу далеких и редких животных отнесено безрогое копытное с одной ногой — куй ( 
). Само название его в современном языке обозначает понятия: «чудовище», «ужасный». О нем сказано в «Шань-хай цзине»: «Внешне похож на корову; темно-голубое тело; нет рогов; одна нога; когда выходит из воды, обязательно начинаются ветер и дождь; он сияет как солнце и луна; его голос подобен грому» (44, с. 122). Эти свойства рисуют нам данный персонаж скорее как духа места. Но «Ту-шу цзичэн» и «Эр-я ту» помещает его в раздел животных (11, пэ 525, цз. 124, с.). Его изображения показывают безрогое копытное на одной ноге (Е 30, рис. 65), иногда на берегу моря (В 101, цз. 13, л. 10б). В «Эр-я ту» его кожа покрыта пятнами (50 цз 11 ( ), л. 38а). В тексте «Эр-я ту» он называется вэй ню ( 
). Там же дана отсылка на «Шань-хай цзин», где сказано о том, что в горах Цзюйшань ( 
) много таких животных (здесь название «куй ню» ( 
); 44, с. 72).
Раздел 11
ЧЕРЕПАХИ
Древний символ севера — черепаха, соединенная со змеей шэ гуй ( 
), — также нашел отражение в книжной иллюстрации. По текстам «Эр-я» (Эр-я, цз. с. 118) и«Бэнь-цао ганму» (23, цз. 45, с. 10), она обладает панцирем, который может раскрываться изакрываться на животе. Она питается змеями. Судя по рисункам иодному малопонятному тексту в «Бэнь-цао ганму», она засасывает змей под панцирь ипотом съедает их. В иллюстрациях к «Эр-я» (д 1, цз. 
л. 8а), иллюстрированной японской энциклопедии (В 101, цз. 14, л. 7а) и«Бэнь-цао ганму» (23, цз. 45, с. 612) мы видим один итот же образ, без значительных вариаций. В наши дни имя этой черепахи присвоено одному реально существующему виду из рода.
Любителям восточного искусства не раз случалось видеть на китайских, иособенно на японских картинах черепаху, панцирь которой покрыт шерстью, образующую сзади шлейф. В иллюстрациях к «Шань-хай цзин» (Е 30, рис. 7) мы видим похожее существо. Это — черепаха, покрытая не очень длинной шерстью. Она описана в конце Раздела Южных гор иносит имя «чжуаньюй» ( 
). Черепаха эта является предвестником великой засухи (44, с. 8). В «Эр-я ту» мы видим типичную японскую волосатую черепаху, но названа она «цзэгуй» ( 
). Д 1,( л. 8б). В «Бэнь-цао ганму» (23, цз. 415, с. 9) о ней подробно рассказывается, как о вполне реальном животном, водящемся на юге Китая. Ли Ши-чжэнь называет ее «люй мао гуй» — черепаха с зеленой шертью ( 
). На рисунке в «Бэнь-цао ганму» она изображена почти так же, как ина японских рисунках, но волосы образуют гребень на верхней крышке панциря, а хвост у нее обычный (23. 4, ( ) с. 61).
Совершенно очевидно, что во всех источниках речь идет об одном итом же существе. Особая роль в источниках отводится черепахе чжубе ( 
). Это — шестиногое существо. В «Шань-хай цзине» оно упоминается, как шестиногая идвуглазая рыба с телом, похожим на легкое (44, 4, 47). Юань Кэ, комментируя «Шань-хай цзин», говорит не о двух, а о четырех глазах (51, с. 314). «Бэнь-цао ганму», передавая обе версии относительно числа глаз, считает чжубе реальным существом, мясо которого излечивает от проказы (23, 23, цз. 45, с. 16). В Е 30 чжубе (там его назвали чжубе юй 
; Е 30, рис. 28) фигурирует в рисунках, как существо с двумя глазами, шестью короткими лапами иудлиненным телом, похожим на легкое. В «Сань-цай ту хуэй» она изображена почти так же, но с шестью глазами (34, т. 6, с. 2267). В «Иллюстрированной китайской энциклопедии» чжубе имеет вид кожистой черепахи с заостренной мордой (типа триопикса), с шестью лапами ишестью глазами (В 101, цз. 14, л. 7б). Видимо, японский художник по какой-то неизвестной причине дал свою трактовку.
Другая водяная черепаха, также отнесенная в разряд рыб, — бэнъюй ( 
). В Разделе Западных гор в «Шань-хай цзине» (44, с. 10 — 11) сказано: «Голос ее подобен блеянию барана». В иллюстрации к «Сань-цай ту хуэй» она изображена как черепаха (34, т. 6, 2283) с рыбьим хвостом.
В «Сань-цай ту хуэй» в разделе рыб помещен любопытный персонаж — «рыба-монах» хэшан-юй ( 
). На рисунке — кожистая черепаха с человеческой головой, безбородой ибезволосой (34, т. 6, с. 2286). Невольно напрашивается аналогия с «морским монахом» в «Книге о животных» Конрада Гесснера (XVI в.). Персонаж Гесснера также изображен в виде рыбы с человеческой головой.
В «Эр-я ту» есть рисунок, изображающий странное существо — черепаху с книгой на спине (д1, л. 8а). Она названа «вэньгуй» — ( 
) письменная черепаха. В тексте книги сказано: «На панцире имеет знаки». Священная черепаха несет на себе книгу. Киноварный панцирь, темные знаки» (д 1, л. 106). Вряд ли мы ошибемся, если попытаемся провести параллель между этим персонажем ичерепахой, на щите которой Фу-си прочел священный текст.
Как совершенно фантастический образ в «Эр-я ту» дана черепаха, дышащая огнем (д 1, л.8б, 10б). Туяминь ( 
), описываемая как лягушка темного цвета (д 1, л. 9 ), все же может быть отнесена в разряд черепах. На иллюстрации это — лягушка с черепашьим щитом на спине (д 1, л. 5а). В тексте она названа «твердой лягушкой» (д 1, л. 9 ).
Раздел 12
РЫБЫ
Легенда о рыбо-людях широко распространена по всему миру. В Китае она есть также. В «Шань-хай цзине» рыбо-люди помещены в Разделе Западных гор (44, 2, с. 11). О них сказано предельно кратко (дано только название). В комментарии пояснено: «Имеют четыре ноги». В Е 30 есть изображение обычной рыбы с четырьмя лапами и пометкой от руки «человек-рыба» жэньюй ( 
(Е 30, рис. 24). Точно такую же рыбу мы видим в «Сань-цай ту хуэй» (34, т. 6, с. 2286). В Иллюстрациях к «Эр-я» — рыба с четырьмя человеческими ногами истранной головой, похожей на голову человека, и на голову лягушки (д 1; л. 76). Насколько это существо было легендарным уже в весьма отдаленные времена, показывает реплика Цюй Юаня в «Вопросах к Небу»: «Где рыбо-люди?» (42, с. 71). В «Цветах в зеркале» в образе рыбо-людей уже проступают знакомые европейцам черты русалки или сирены: «У них... верхняя часть туловища — как у женщин, а нижняя — как у обычных рыб. Плачут по-детски» (40, с. 152).
В «Шань-хай цзин» рыбо-люди встречаются и в других разделах. Мы видим их уже в описании «красных жу» чижу ( 
), имеющих рыбье тело и человеческую голову (44, с. 4; Е 30, рис. 3). «Жэнь юй» — человек-рыба также упоминается несколько раз (44, с. 35). У нее всегда четыре лапы. Голос ее похож на крик новорожденного младенца. Съевший ее избавляется от помешательства. Четырехлапую «человека-рыбу» мы видим и в иллюстрациях (Е 30, рис. 14). «Сирену», имеющую лицо и руки человека, — линьюй ( 
) мы также встречаем в тексте и иллюстрациях к «Шань-хай цзин» (44, с. 17; Е 20, рис. 62).
Рыба, которую скорее можно было бы отнести к черепахам — жу-пиюй ( 
), — описана в разделе Западных гор в «Шань-хай цзине» (44, с. 29): «Она похожа на опрокинутую сковородку, имеет птичью голову, рыбьи плавники и рыбий хвост. Голос ее похож на звук от удара в каменный гонг». На рисунке мы видим существо с круглым гладким панцирем на спине и , как сказано в тексте, с птичьей головой, рыбьими плавниками и хвостом (Е 30, рис. 62).
Летающие рыбы фэйюй ( 
) «похожи на карасей. Съевший их избавится от геморроя» (44, с. 52). На рисунке к Е 30 у летающей рыбы свиная голова и крылья (Е 30, рис. 33). В «Сань цай ту хуэй» она изображена со свиным пятачком и усами (34, т. 6, с. 2285).
Есть и другие разновидности крылатых рыб, например, вэньяо-юй ( 
). Она похожа на карпа, но с голубыми узорами на теле, белой головой и красным клювом. Имеет птичьи крылья. Полеты свои она совершает ночью. Ее голос как у птицы луань. Вкус ее мяса, являющегося лекарством от безумия — кисло-сладкий (44, с. 19). Она изображена в ксилографе Е 30 на рисунке 12.
Довольно странная рыба — хуаюй ( 
). В тексте сказано: «Она похожа на рыбу, но с птичьими крыльями. Уходя в глубину, светится. Ее голос похож на крик мандаринской утки. Если ее увидят, в Поднебесной будет засуха» (44, с. 50). На рисунке мы видим длинную рыбу, похожую на шуку. Вместо крыльев у нее — сильно развитые грудные плавники (Е 30, рис. 14).
Одна из фантастических рыб в «Шань-хай цзине» имеет десять крыльев — си-си чжиюй ( 
). По тексту она похожа на сороку. Ее голос напоминает голос сороки. Она может служить талисманом против огня. Мясо ее целебно.
В иллюстрации к Е 30 (Е 30, рис. 19) мы видим существо с птичьей головой и десятью большими, тщательно моделированными крыльями. Хвост этого существа — рыбий. Интересна рыба, похожая на карпа, но имеющая куриные ноги (Е 30, рис. 22). Их мясо является лекарством от бородавок (44, рис. 34).
Сложную комбинацию из черт различных животных представляет собой рыба-животное лю ( 
). «Шань-хай цзин» относит ее к рыбам: «Есть рыба — с виду похожа на корову... Змеиный хвост и крылья... Зимой впадает в спячку (дословно «умирает»), летом оживает. Съевший ее мяса избавится от опухолей» (44, с. 3). В Е 30 изображено существо с телом рыбы, хвостом змеи, крыльями и коровьей головой (Е 30, рис. 3). Иллюстрация у Юань Кэ дает нам подобие свиньи с крыльями и плавниками вместо лап (51, с. 437).
Совершенно фантастическим представляется образ рыбы с одной головой и десятью телами хэло чжи юй ( 
). Ее голос подобен лаю собаки. Съевший ее излечивается от фурункулов (44, с. 31). Другая рыба — цзыюй ( 
) — обладающая десятью телами при одной голове (44, с. 49), изображается в тексте совершенно также, как и первая. На рисунке к нашему ксилографу мы видим только первую рыбу (Е 30, рис. 19).
Рыба пуюй ( 
) похожа на китайского осетра, но имеет один глаз. Ее голос — как звук рвоты. Если ее увидят, в Поднебесной будет засуха (44, с. 49). На рисунке в ксилографе Е 30 мы видим рыбу, данную очень обобщенно, с одним глазом на лбу (Е 30, рис.31). Название ее — другое — оуюй ( 
).
Раздел 13
ЗМЕИ
На первом месте среди образов фантастических змей безусловно стоит змея Ба ( ). В наши дни это название обозначает удава или питона. Но в «Шань-хай цзине» (44, с. 100) сказано четко: «Змея Ба поедает слонов. Через три года выходят их кости. Мудрецы принимают их (как лекарство) и не страдают болезнями сердца и живота. Она — змея синего, желтого, красного и черного цвета». В Е 30 ее изображение занимает целый разворот книги. Из пещеры в горах выползает огромная змея, готовящаяся проглотить слона (Е 30, рис. 55). В «Сань-цай ту хуэй» (34, т. 6, с. 2268) змея Ба глотает не слона, а какое-то непонятное существо. Кроме исполинского роста, в змее Ба нет ничего необычного.
По-видимому, размеры змеи Ба поражали древних китайцев. Цюй Юань в «Вопросах к небу» говорит:
...И какова величина
Змеи, глотающей слона?
(51, с. 71.)
Но с точки зрения криптозоолога образ змеи Ба неожиданно обретает правдоподобие. Бернгардт Эвелльманс упоминает о встрече современных людей со змеями в 19 м (Э, с. 287) и 35 м (Там же, с. 296).
Последние данные палеонтологии говорят в пользу того, что змеи подобной величины существовали. В Мали нашли окаменелые остатки гигантской змеи длиной в 23 м (Знание — сила, 2/85, с. 14). По внешним признакам этот гигант был близок к современной нам анаконде.
Несколько неясным представляется вопрос о крылатых змеях. В «Шань-хай цзине» они упоминаются несколько раз.
Змея фэйи ( 
) имеет шесть ног и четыре крыла. Если ее увидят, это означает большую засуху для Поднебесной (44, с. 9). В иллюстрациях она изображена предельно близко к тексту, но под именем (Е 30, с. 53).
Другая змея, вэйюй ( 
) — собственно не змея, а рыба, имеющая четыре ноги. Ее можно видеть в Е 30, на рисунке 32.
Существо, названное змеей — хуашэ ( 
), описано в «Шань-хай цзине» скорее как хищник. У нее тело шакала, голова человека и крылья (44, с. 53). В Е 30 она так и изображена (Е 30, рис. 32). У Юань Кэ мы видим просто крылатую змею (52, с. 86).
сть и четырехкрылая змея — миншэ ( 
); 44, с. 53). Ее изображение совпадает с текстом (Е 30, рис. 32).
Зато Гульд, вкратце упоминая китайских крылатых змей (53, с. 273), цитирует многих античных авторов, говорящих о подобных животных.
По его сообщению, у Геродота есть сведения о крылатых змеях Аравии, охраняющих благовонные деревья (52, с. 182, 183). Они висят в большом количестве на каждом дереве. Если бы ядовитые и крылатые змеи Аравии размножились бы так, как позволяет им природа, люди неминуемо погибли бы. Геродот был так заинтересован крылатыми змеями, что сам направился в Аравию, чтобы удостовериться в их существовании (52, с. 184). В некоей области около города Буто он увидел огромное количество скелетов змей. Место, где лежали змеиные кости — узкое ущелье между двумя крутыми горами, которое открывалось на просторную равнину, связанную с великими равнинами Египта. По преданиям, весной змеи летят из Аравии в Египет, но их задерживают и уничтожают и бисы. Поэтому-то и бисов столь почитают египтяне. У того же Геродота есть описание крылатых змей как водяных змей, и утверждение, что их крылья — не пернатые, но кожистые, как у летучих мышей.
Аристотель кратко говорит о крылатых змеях Эфиопии. Иосиф Флавий (53, с 185) говорит о том, что Моисей, проходя через область, обитаемую крылатыми змеями, сделал длинные корзины из тростника, наполнил их и бисами и разместил вдоль рядов своего войска. По мнению Иосифа Флавия, и бисы — самые лютые враги змеи. При их виде змеи летели прочь, но и бисы ловили и пожирали их .
Гульд сравнивает летающих змей с прыгающими змеями, которые действительно существуют. Их описали Эллиан и Луан (53, с. 186).
Солин в своем труде «Полигистор», являющимся компиляцией из «Натуральной истории» Плиния, говорит, что укус крылатых змей настолько ядовит, что укушенный умирает быстрее, чем его почувствует. Говорит он и об уничтожении их и бисами, вероятно, просто цитируя других авторов.
Цицерон утверждает, что и бисы потребляют крылатых змей, приносимых из Ливии юго-западным ветром.
Мегасфен и Страбон относят крылатых змей к Индии (52, с. 189, 190).
В переведенной на русский язык новелле Ляо Чжая «Змеиный питомник» (25, с. 185 — 186) рассказывается о даосе, воспитывавшем змей. На иллюстрации к китайскому изданию мы видим даоса и случайного прохожего в окружении змей, одна из которых поражает огромными размерам (С 159, цз. 12, л. 8 ). В другой новелле «Морской владыка» ( 
) также фигурируют огромные змеи. На рисунке мы видим героя новеллы, которого прикрутила своими кольцами к дереву змея. Вторая змея выползает из-за утеса (С 159, цз. 13, л. 2 ). Судя по тексту, змеи должны наказать человека, совершившего блуд на священном острове.
Любопытно, что в японском ксилографе с изображениями морских животных морская змея, данная китайскими иллюстраторами Ляо Чжая в виде удава, изображена совершенно иначе. Мы видим небольшое животное с уплощенным концом хвоста, снабженным плавником (В 48, л. 21 ). По-видимому, это — несколько и скаженный образ обычной пеламиды.
Раздел 14
НИЗШИЕ ЖИВОТНЫЕ
В числе фантастических животных отведено место и низшим животным — червям, ракообразным, моллюскам.
Всем хорошо известна новелла Ляо Чжая «Винный червь», переведенная на русский язык академиком В. М. Алексеевым. В новелле героя, страдающего запоями, подвешивают связанным над жбаном с вином. Вскоре герой ощущает в горле щекотание, изатем из его горла в вино падает «винный червь» — «живая суть вина», могущий превращать в вино даже простую воду.
В иллюстрации к новелле (С 159, л. 19б) мы видим всю описанную сцену. «Винный червь» ( 
) изображен на ней как маленькое существо с лапами и глазами.
Реальным прототипом «винного червя» могли послужить паразиты из ленточных глистов. Их присоски при желании можно принять за глаза.
Китайские бестиарии почти не затрагивают диковинных насекомых. В «Шань-хай цзине» есть краткое сообщение о «большой осе» дафэн ( 
) и «красном мотыльке» чжуэ ( 
; 44, с. 105). На иллюстрации к ксилографу Е 30 надпись от руки — «большая оса» — стоит над изображением обычной бабочки данным очень обобщенно.
В том же «Шань-хай цзине» говорится о гигантском крабе (44, с. 107). Согласно комментарию, он занимает в окружности тысячу ли. (Там же). На рисунке к Е 30 он показан находящимся в море. Это — большое существо, покрытое волосами (Е 30, рис. 632).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Основная книга, содержащая сведения о диковинных животных, «Шань-хай цзин», несомненно, очень близка по характеру именно к бестиариям. Но, кроме характерных для бестиариев суеверий (в «Шань-хай цзине» — приметы: «Если его увидят, будет война» «Если его увидят, будет засуха») он содержит и целый ряд чисто практических сведений: «Если съешь его, вылечишься от нарывов», «Ест людей».
«Эр-я ту», давая очень точные изображения животных, в тексте обычно или подробно перечисляет их черты, или сообщает их внешние признаки. То же можно сказать и о «Сань-цай ту хуэй».
В новеллах Ляо Чжая в конце рассказа часто помещается мораль, но в общем это — типичные народные рассказы.
«Бэнь-цао ганму» уже имеет форму настоящей научной книги. Но уверенность автора книги в существовании некоторых фантастических животных придает ей сходство с трудами средневековых естествоиспытателей — Альдрованди, Гесснера.
Сравнивая эти книги, читатель получает впечатление некоего единого бестиария. Иллюстрации к ним дают представление о фантастических существах древнего Китая. Так как эти существа часто фигурируют в памятниках китайского искусства, данная работа может представлять интерес главным образом для искусствоведов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Александрия — роман об Александре Македонском по русской рукописи IV в. М.; Л., 1965.
2. Ахмад и би Фадлан. Путешествие и бн Фадлана на Волгу. М.; Л., 1939.
3. Беннигсен А. П. Сказки и легенды Центральной Азии. СПб., 1912.
4. Большой китайско-русский словарь/Под ред. проф. И. М. Ошанина. М., 1984, т. 1—4.
5. Брэм А. Э. Жизнь животных. СПб, 1895, т. II. С. 728—730.
6. Бузург и бн Шахрияр. Чудеса Индии. М., 1959.
7. Ван Чун. Лунь хэн. Шанхай, 1936.
8. Вэнь И-до. Шэнь-хуо юй ши. Пекин, 1965, с. 69.
9. Гарин (Михайловский) Н. Г. Из дневников кругосветного путешествия. М., 1952.
10. Голыгина К. И. Новеллы средневекового Китая. М., 1980.
11. Гу-цзинь ту-шу цзичэн. Шанхай, 1935, цэ 15, из. 5.
12. Гу чжоу хуэй бянь. Шанхай, 1935, цэ 4, часть 1 (), л. 2176.
13. Древности. Труды Славянской Комиссии Императорского Московского Археологического Общества, т. III, 1902.
14. История и ндуктивных наук. СПб., 1867, т. 1.
15. История человечества/Под общей редакцией Г. Гельмольда. СПб., 1904, т. III.
16. Карнеев А. физиолог. 1890.
17. Книга Марко Поло. М., 1953.
18. Крюков М. В., Софронов М. В., Чебоксаров Н. Н. Древние китайцы — проблемы этногенеза. М., 1978.
19. Кузмищев В. А. Тайна жрецов майя. М., 1968, с. 167—207.
20. Лидай дуньу / Сост. Чэнь Янь. Шанхай, 1960.
21. Инь ци чжи-и сюй бянь. Шанхай, 1950.
22. Литература Китая и Японии (Восток, сб. 1)/Ред. и вступит, статья акад. Н. И. Конрада. Раздел: Ляо Чжай. Новеллы/Перев., вступ. статья и коммент. акад. В. М. Алексеева. М., 1935.
23. Ли Ши-чжэнь. Бэнь-цао ганму. Шанхай, 1945.
24. Лукомский В. К., барон Типольт Н. А. Русская геральдика. Пг., 1915.
25. Ляо Чжай. Монахи-волшебники. Рассказы о людях необычайных. М., 1957.
26. Ляо Чжай. Чжи и . Шанхай, 1926, т. 1—4.
27. Матъе М. Э. Древнеегипетские мифы. М.; Л., 1956.
28. Мастера искусства об искусстве. М., с. 232.
29. Мифологический словарь. Л., 1961, М., 1965.
30. Накш ва нигар. Тегеран, 1935, NNN 2, с. 36.
31. Низами Арузи Самарканди. Собрание редкостей или четыре беседы/ Пер. с персидского С. И. Баевского, 3. Н. Ворожейкиной. М, 1936.
32. Поршнев Б. Ф. Современное состояние вопроса о реликтовых гоминоидах (на правах рукописи). М, ВИНИТИ, 1963.
33. Тильом Рубрук. Путешествие в восточные страны.
34. «Сань-цай ту хуэй». Тайбэй, 1971, с. 2173.
35.Серова С. А. «Зеркало Просветленного духа» Хуан Фань-чо. М, 1979.
36. Сказки зулу — izinganekwane. М.; Л, 1937.
37. Средневековье в его памятниках. М, 1913.
38. Терентъев-Катанский А. П. Китайская легенда о драконе. Страны и народы Востока. Вып. XI, М., 1971, с. 120.
39. Терентъев-Катанский А. П. Легенда о Белой земле. Страны и народы Востока. Вып. XVIII, М., 1976.
40. Цветы в зеркале. М.—Л., 1956.
41. «Цинь цзин». Б. М. 19...
42. Цюй Юань.
43. Чжунго ту-ань цзи/ Сост. Ван Дуань. Шанхай, 1955.
44. «Шань-хай цзин». Шанхай, 1939.
45. Шэфер Э. Золотые персики Самарканда. М., 1981.
46. «Ши цзин». М., 1957.
47. Щуцкий Ю. К. Китайская классическая книга перемен. М., 1960.
48. «Эр-я Го чжу». Шанхай, 1936, цэ 3, цз. 10, с. 10.
49. «Эр-я».
50. «Эр-я и ». Шанхай, 1939.
51. Юань Кэ. Чжунго шэньхуа чуаньшо цыдянь. Шанхай, 1985.
52. Ch. Gould. Myttucal Monsters. L., 1886.
53. Croot A. D. de. The Giraffe and Kilin — «Chine Revriv, Hon Kong». 1878, V.7, NNN1, c.72—73.
54. Hembden du Bose C. The Dragon, Image and Demon. N-J., 1887.
55. Hewelmans В. Е. On the Track of Unknown Animals. N-J., 1958.
56. Laufer B. The Giraffe in History and Art. Chicago, 1928.
57. Lew L. Salamandra and other monsters.
58. Remusat A. Surle tapir de la Chine. P. 1825.
59. Rostovzeff M. The Animal Style in South Russia and China. Princetoum., 1929.
60. Silver on Lapis — Tibetan Literary Culture and History. Bloomingtoum, 1987.
61. Visser M. W. de The Dragon in China and Japan. Amsterdam, 1913.
62. Wiedemar A. Le culte des animaux en Ehipt — «Le Museon», T.8, 1889.
63. Willet W. Chinese Art. Bungay. 1958, T. 1.
Взято отсюда: http://dragons-nest.ru/def/bestiar_chin.php
И отсюда: http://kronk.spb.ru/library/terentiev-katansky-2004.htm
Дата добавления: 2021-05-18; просмотров: 150; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!