Твердь земная, волны и небеса 26 страница
В первом сражении южане Гранта разбили вдребезги - причем командовавший конфедератами генерал Полк совсем недавно был… протестантским епископом Нового Орлеана, что выглядело особенно унизительным для проигравшей стороны (Грант как-никак - кадровый военный). Отступал Грант так стремительно, что оставил в лагере жену с ее рабами (миссис Грант была хозяйкой немалого числа невольников). Южане, как истинные джентльмены, отпустили ее к мужу. Вместе с рабами.
Но в дальнейшем военная фортуна оказалась к Гранту как нельзя более благосклонна. К алкоголю он сохранил прежнюю любовь - но военачальником, следует признать, оказался талантливым…
Весной 1862 г. северянам удалось после тяжелых боев занять Новый Орлеан, крупнейший порт Юга. Назначенный тамошним военным губернатором генерал Батлер немедленно развернулся на славу. Все оппозиционные газеты моментально закрыли, у «подозреваемых в симпатии к Конфедерации» принялись конфисковывать имущество. «Шпионов» и «изменников» по приказу генерала расстреливали десятками, не утруждая себя и пародией на суд. В старых добрых традициях вольного и прогрессивного Севера Батлер незамедлительно принялся за «жидов». Дом новоорлеанского уроженца Иегуды Бенджамина был тут же разграблен, а обеих его сестер как «родственниц врага народа» выбросили на улицу.
Оглядевшись и обжившись, Батлер развернул неплохой бизнес по распродаже конфискованного у южан имущества - в том числе загнал северным коллекционерам четыреста с лишним старинных бронзовых колоколов, собранных южанами для переплавки на пушки. За один такой колокол на Севере, случалось, платили и по тридцать тысяч…
|
|
|
Кружили упорные слухи, что Батлер прикарманил и столовое серебро из усадьбы южного генерала, где обосновался (за что получил от южан кличку «ложечник»).
И наконец, сколотивший приличное состояние на грабеже Нового Орлеана Батлер вздумал воевать с женщинами. Южанки, женщины гордые, открыто выражали презрение к оккупантам: демонстративно отворачивались, переходили на другую сторону улицы, а то и помоями из окон обливали. Тогда Батлер издал официальный приказ, в котором заявлял, что с любой женщиной, «словом, жестом или движением» оскорбившей бравого воина федеральной армии, будут обращаться как с уличной проституткой».
Гнусная была личность - даже на общем северном фоне, отнюдь не блиставшем джентльменами, рыцарями и просто честными людьми. Не зря Батлера потом именовали «новоорлеанский палач», «мясник Нового Орлеана», «монстр» - а после войны на Юге десятилетиями пользовались огромным спросом ночные горшки с изображенной на дне физиономией славного генерала Батлера… (149).
|
|
|
Наблюдавший своими глазами северное воинство русский военный агент (военный атташе) полковник Романов писал не без затаенного презрения: «Мне указывали на гражданских чиновников и приказчиков магазинов, принятых на службу прямо полковниками… В бывших уже сражениях солдаты действовали не столько по команде своих начальников, сколько по собственному соображению и убеждению: бродили куда кому вздумалось, стреляли когда кто находил нужным, словом, каждый вел войну сам по себе и сам от себя» (62).
Первые два года Гражданской войны сводились к редким успехам Севера и звонким победам Юга. Южане, уступавшие противнику решительно во всем (обмундирование, оружие, боеприпасы, продукты, численность), превосходили тем не менее боевым духом и сплоченностью. Их профессора математики и священники искусно громили врага - а кадровые вояки Севера то и дело проигрывали самым позорным образом.
Российский посланник барон Стекль уже стал писать в Петербург, что России следует остаться «беспристрастным свидетелем этих внутренних споров двух ветвей англосаксонской расы, от которых человечество только выиграет», поскольку внутренняя война в Штатах является «лучшей гарантией против честолюбивых замыслов и политического эгоизма этой расы».
|
|
|
Вовсе уж пессимистичными посланиями забрасывал Карла Маркса Энгельс, считавший, что война закончится признанием раскола: буржуазия воевать не желает и думает только о собственном кармане, финансовая политика правительства неудачна, командующие бездарны, народ пассивен. Более всего герра Фридриха возмущало отсутствие у «народных масс» «революционной энергии».
Маркс, наоборот, был настроен крайне оптимистично, уверяя даже приятеля, что «буржуазная республика» будет сметена «революцией». В этом предсказании он крупно промахнулся, но в другом оказался совершенно прав, предрекая, что Линкольн со временем изменит «старые» методы ведения войны и перейдет к новым, которые можно назвать «революционными». Впоследствии именно так и произошло…
Обе стороны пытались искать выход из кризиса. На Юге национализировали немногочисленные железные дороги и от недостатка металла пускали в переплавку не только колокола и ограды, но даже часовые маятники (в те годы весьма увесистые и габаритные). На Севере вводили новые, прежде невиданные и диковинные для Америки налоги: на фабрикантов и торговцев, на лиц «свободных профессий», на предметы роскоши, на жалованье чиновников, на доходы с капитала. Заодно приняли и указ о конфискации имущества всех, «ведущих агитацию против принудительного военного набора и препятствующих ему» - дезертиров и сочувствующих развелось столько, что демократическое законодательство захлебнулось…
|
|
|
На Севере и на Юге принялись выпускать деньги нового образца, потому что старых разновидностей кружило невероятное количество и в них путались. Подозреваю: если какие-нибудь хитрованы не подделали уже существующие купюры, а выпустили бы свои, взяв рисунок от фонаря, то их все равно кто-нибудь и брал бы - поди разберись в 13 000 разновидностей, без компьютера сие невозможно…
Именно тогда доллар и получил название «бак», а во множественном числе - «бакс». На обратной стороне первой десятидолларовой купюры общефедерального образца, сменившей прежний разнобой, номинал был изображен римской цифрой, оказавшейся крайне похожей на «sawbuck», что по-американски означало «козлы для пилки дров». «Собак» очень быстро сократили в «бак»…
Тогда же (не будем говорить - «навсегда») бак стал зеленым . До Гражданской американские купюры были в основном серого или черного цвета, разве что каемочка имелась цветная. Как только получила распространение фотография, моментально нашлись умельцы, подделывавшие деньги фотоспособом: делали снимок купюры и размножали, подрисовав каемочку красками. Так что купюры именно из-за этого решили сделать цветными. На складе из всех красок в достаточном количестве нашлась только зеленая. Это не более чем версия, но она имеет право на существование. По этой версии, солдаты северян, получив новые деньги, назвали их «green backs» - «зеленые спинки». А потом опять-таки сократили до «бакс». Очень похоже на правду, учитывая, что деньги Конфедерации, синего и серого цвета, прозвали «синие спинки» и «серые спинки»: «blue backs» и «grey backs».
Тут случился очередной курьез, без которого Большая История была бы чересчур трагической и сухой. На банкноте в 10 долларов чуточку подхалимски изобразили президента Линкольна (по скромности своей не протестовавшего против такой чести, которая в те времена полагалась лишь монархам). Во время войны мелкая монета (звонкий металл!) исчезла из обращения, и ее решили заменить бумажками. И кто-то рьяный, знакомясь с новыми деньгами, вдруг узрел на купюрке в 5 центов портрет… не самого высокопоставленного чиновника министерства финансов Спенсера Кларка. Как там у Жванецкого? Кто что охраняет, тот то и имеет. За выпуском новых денег надзирал как раз означенный Кларк, вот он и решил втихомолку себя, родимого, увековечить - почему президенту можно, а Кларку нельзя?
Скандал был жуткий. «Не по чину мечты!» - орало на Кларка высокое начальство. Тщеславного финансиста вышибли со службы, а конгрессмены срочно приняли закон, запрещавший впредь изображать на деньгах, купюрах и монетах, а также прочих официальных ценных бумагах государственных деятелей любого ранга при их жизни. Закон соблюдается до сих пор. Обратной силы ему тогда придавать не стали, и на десятках по-прежнему красовался живой и здравствующий Эйб Линкольн.
В мае 1862 г. Линкольн подписал Закон о гомстедах.
Несмотря на экзотический термин, ничего сложного в нем нет. По этому закону любой семейный американец (или иммигрант), заплатив десять долларов, получал земельный надел в 160 акров. Если он пять лет его неустанно обрабатывал, земля переходила в его полную безраздельную собственность.
Касалось это незаселенных земель на Западе. Филантропией тут и не пахло: северяне с присущей им расчетливостью пытались выбить (в буквальном смысле слова) почву из-под ног южан, которые тоже зарились на западные бескрайние просторы. Однако теперь у этих земель появился хозяин, всецело обязанный своим нынешним положением Вашингтону, который глотку бы перегрыз любому южному визитеру…
В том, что это была попытка кинуть кость простому народу, давненько уже неодобрительно взиравшему на происходящее, убеждает позиция американского историка экономики, автора трехтомного капитального труда «История цивилизации» Э. Хобсбаума. Он пишет прямо: «Реально извлекшими выгоду из свободной земли были спекулянты, финансисты и капиталисты-предприниматели» (181). А что касается «простого» народа, то землицу получил лишь малый процент желающих. Поскольку в Законе о гомстедах была сделана хитрая оговорочка: землю можно не только получать бесплатно, но и покупать, сколько душе угодно, по доллару с лишним за акр. Тут-то на западные земли и кинулись дельцы со спекулянтами…
Ну и, наконец, земли, столь щедро раздаваемые и продаваемые по Закону о гомстедах, большей частью принадлежали индейцам - но в США это считалось столь ничтожным препятствием, что и принимать его всерьез смешно. Краснокожих вежливо попросили убираться куда подальше, а кто не понял, тем разъяснили . Точнее говоря, разъяснили с помощью изобретения полковника Кольта…
6 апреля 1862 г. состоялась битва под Шайло (по какому-то мистическому совпадению «шайло» на древнееврейском означает «мирное место»!) Эта битва (которую выиграли северяне) считается первой по-настоящему кровопролитной битвой Гражданской. В предыдущих сражениях потери оказывались все же невелики - а под Шайло за два дня погибло больше американцев, чем за всю Войну за независимость, англо-американскую войну и мексиканскую кампанию, вместе взятые (99). Северяне, впрочем, хотя и победили, но оказались настолько измотаны, что остались на месте, не преследуя разбитого противника.
Через несколько месяцев, в сентябре, генерал Ли впервые за все время войны вторгся на территорию Севера. У реки Антинем (Энтинем) он встретился с войсками Маккленнана, вдвое превосходящими по численности.
Не исключено, что южане и в этот раз разбили бы Маккленнана - не слишком великого полководца. Но произошла история, которая даже мне, матерому фантасту, порой кажется неправдоподобной. Однако американские историки свидетельствуют, что все так и было…
Кто-то из северян поднял на обочине три сигары, завернутые в листок бумаги, - сверток то ли забыл, то ли обронил на привале кто-то из южан. Бумага оказалась копией приказа генерала Ли, содержащей точную диспозицию южных войск. С таким подарком судьбы даже Маккленнан мог победить…
И ведь не победил, бездарь дешевая! Даже располагая двукратным превосходством в численности, даже получив точный план действий противника - не победил! Генерал Ли выдержал несколько десятков атак северян, а потом случилась ничья . Потеряв треть своих солдат, Ли после сражения остался стоять на месте, ожидая новой атаки. Макклеллан, отрапортовав в Вашингтон о «триумфе», тем не менее в наступление идти не решался. В конце концов обе армии тихонечко разошлись. Северяне опасались неблагоприятного для себя исхода, а Ли после таких потерь уже не мог развивать наступление на Вашингтон. К тому же окрестное население (дело происходило в штате Мэриленд) встретило его без восторга: в тех краях обитали в основном зажиточные фермеры-немцы, которым, по большому счету, плевать было и на тех, и на этих…
Декабрь 1862-го. Очередное вторжение северян в Виргинию. Армия северян в 120 000 человек атаковала Фридриксбург, важный транспортный узел южан. Его защищала южная армия (72 000 человек), которой командовал Ли, а в подчинении у него находился Джексон Каменная Стена.
Северяне атаковали четырнадцать раз и снесли город артиллерийским огнем, но взять его все же не смогли и отступили. Потери южан убитыми оказались более чем вдвое меньше. Исход, если подумать, был все же трагическим:
генерал Ли, талантливейший полководец, вновь и вновь оставался вроде бы победителем - но Север, чуть залечив раны, вновь принимался давить массой. Слишком неравным было соотношение сил.
Вообще, в истории период 1861-1862 гг. считается «дилетантским». Это было время, когда обе стороны только учились…
К концу того же периода относится первое достоверное покушение на Линкольна. Впрочем, было ли это покушение, неясно до сих пор…
Линкольн ежедневно ездил верхом к своей семье, поселившейся на лето в пригороде, милях в трех от Белого дома, - ездил в полном одиночестве. Где-то между одиннадцатью вечера и полуночью (по другим сведениям, на рассвете) метрах в пятидесяти от задумавшегося всадника раздался выстрел. Конь без понукания рванул галопом, и президент умчался. Новых выстрелов не последовало.
Сам Линкольн считал, что «какой-то охотник, возвращаясь домой и не заботясь о том, куда полетит его пуля, разрядил свое ружье, чтобы дома оно не представляло опасности для членов его семьи».
Никакого расследования по этому инциденту не проводилось. Так что стопроцентно надежных выводов делать нельзя. Могло быть и покушение - а может, все же случайный выстрел. Для настоящего покушения на главу государства один-единственный выстрел выглядит как-то несерьезно: профессионалы работали бы группой и на короткой дистанции, они ведь прекрасно должны были видеть, что президент едет один, и знать, что у него нет привычки носить с собой оружие…
Одним словом, темная история.
Примерно тогда же в Белом доме оказалась с визитом Гарриет Бичер-Стоу. И в разговоре с ней Линкольн произнес поразительную фразу, от которой и сегодня холодок по коже (лично у меня, по крайней мере):
- Как бы война ни кончилась, я ненадолго ее переживу…
А теперь мы немного отвлечемся от сражений и кризисов, чтобы поговорить о других, не менее интересных вещах, без которых история Гражданской войны будет неполной…
Глава восьмая
На окраине войны
От отсталости люди плачут горькими слезами.
От прогресса - кровавыми.
Ф. Доберфорф
Твердь земная, волны и небеса
Всякая большая и долгая война обязательно обладает кое-какими особенностями, которые с энтузиазмом и любопытством изучают тогда же военные специалисты других стран, а позже - военные историки. Всему остальному человечеству от этих особенностей всегда бывало только хуже…
Так вот, всякая большая и долгая война вызывает буквально всплеск как технических новинок, так и новой тактики. Что-то появляется впервые, что-то, пусть и существовавшее прежде, начинает применяться в больших масштабах. Вообще-то технический прогресс сам по себе ни капельки счастья человечеству не приносит (что прозорливо отметил прусский король Фридрих Великий лет за двести до того, как над этой истиной задумались всерьез). Ну, а технический прогресс в военном деле и вовсе не допускает дискуссий - он однозначно несет только кровь и слезы. Другие державы интересные новинки подхватывают моментально, и в результате там, где в патриархальном прошлом нашел бы смертушку какой-то жалкий взвод, а то и одиночный солдат, теперь в мгновенье ока и следа не остается от роты, от батальона, от огромного красавца крейсера, казавшегося несокрушимым…
Гражданская война в США оказала огромное влияние на развитие военной науки и техники. Многое в это время появилось впервые или применялось с размахом, какого прежде не знали: применение крупных масс кавалерии, встречный бой, протяженные кавалерийские рейды в глубокие тылы противника, оптический прицел, колючая проволока… Практически одновременно (так что одни военные историки держат приоритет за северянами, а другие - за южанами) обе стороны додумались до того, что как-то в голову прежде не приходило: установив пушку на железнодорожной платформе, издали открыть огонь по ничего не подозревающему противнику. Летом 1862 г. это и произошло. Двумя годами позже, при осаде северянами Питтсбурга, они уже применяли 13-дюймовые (то есть калибром в 330 миллиметров!) мортиры, из которых с безопасного расстояния лупили по городу.
Через восемь лет, во время франко-прусской войны, пруссаки при осаде Парижа эту новинку применяли широко: их пушки, установленные на железнодорожных платформах, перемещались по всему периметру осады и вели огонь с разных направлений, что для осажденных было неожиданностью. Пруссаки внимательно изучили американскую войну, а вот французы такой прыти не проявили… Зато именно они, оправившись от позорного разгрома, одними из первых в Европе стали проектировать бронепоезда - родившиеся из замысла американцев.
31 мая 1862 г., во время боев вокруг Ричмонда, произошло еще одно историческое событие из категории тех, которым бы лучше не случаться вовсе. На поле боя, где до того слышалось лишь одиночное буханье пушек и столь же одиночные выстрелы однозарядных ружей, внезапно раздались в нескольких местах новые звуки - очереди …
Впервые в мировой военной истории на поле сражения появился пулемет - оружие, которому через несколько десятилетий суждено было изменить и тактику, и стратегию самым решительным образом.
Правда, тогда никто толком ничего и не понял - новинка была использована в мизерных количествах и никакого влияния на исход битвы не оказала. Но это было только начало.
Пулеметы времен Гражданской ничуть не походили на будущих своих потомков. На орудийном лафете помещался блок из семи стволов под патрон крупного калибра. Стволы вращал солдат с помощью боковой рукоятки, отчего конструкция смахивала то ли на мясорубку, то ли на кофемолку - именно такое прозвище получили первые пулеметы. Но шутки тут неуместны - пусть и неуклюжий, агрегат мог выпускать 200-250 пуль в минуту…
За всю войну у южан использовалось примерно шестьдесят пулеметов системы Аджера, а у северян примерно столько же картечниц Гатлинга, как их тогда именовали. А кроме них - еще несколько образцов придумки других конструкторов - которые были изготовлены в одном-двух экземплярах. Короче говоря, это оказался дебют, но чертовски многообещающий. В мае 1871 г. новое оружие применили в городском бою: именно из картечниц Гатлинга французские правительственные войска во время ликвидации Парижской коммуны сметали последние банды восставших…
Именно в американской Гражданской войне мины стали впервые использоваться не при осаде городов и укреплений, а против живой силы противника.
Весной 1862 г. конфедераты впервые применили эту новинку во время отступления - попросту закопали в землю снаряды с детонаторами, которые взорвались перед преследовавшей южан северной кавалерией. Убитых не было, но кавалеристы, придя в нешуточное смятение, повернули назад.
Времена еще стояли патриархальные, чуть ли не вегетарианские (по сравнению с войнами следующего столетия), и новинка вызвала яростное неприятие даже у профессиональных военных. Северяне с ходу назвали изобретение «кровавым и варварским», «недостойным и неэффективным способом вести войну» и применение мин в своей армии запретили - до поры до времени. Начав осаду южных городов, они стали закладывать огромные количества пороха в подкопы, оправдываясь тем, «что это же не в чистом поле»…
Дата добавления: 2021-05-18; просмотров: 111; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!