Шекспировская аллюзия в романе («Гамлет»)
Журналистика, 2 курс
ЯЖБ–901–О
Валерия Пронькина
Практическое занятие № 1.
Роман Д. Джойса «Улисс».
1. Новаторство Д. Джойса – проблема повествования в романе: стиль «потока сознания»; автор, герой и читатель в модернистском тексте; Д. Джойс как Стивен Дедал (эпизод «Сцилла и Харибда»).
Рассмотрим роман «Улисс» с точки зрения его модернистского новаторства. По первоначальному замыслу «Улисс» (1914—1920) планировался как рассказ для сборника «Дублинцы»и должен был называться «День мистера Блума в Дублине». Но постепенно этот рассказ соединился в сознании Джойса с повествованием о Стивене Дедале, главном персонаже «Портрета художника». Задуманный как небольшое произведение, «Улисс» по мере работы над ним разросся до огромной книги.
Роман повествует об одном дне (16 июня 1904 года, в настоящее время эта дата отмечается как Блумсдэй, «день Блума», и имеет точное отношение к судьбе самого Джойса: именно в этот день произошло объяснение писателя с его будущей женой, Норой Барнакл) дублинского обывателя и еврея по национальности — Леопольда Блума. Этот день Лео Блум проводит в издательстве, на улицах и в кафе Дублина, на похоронах своего знакомого, на берегу залива, в родильном доме, где он знакомится со Стивеном Дедалом, молодым учителем в местной школе, в притоне и, наконец, в собственном доме, куда он поздно ночью приводит изрядно выпившего Дедала, лишившегося крова. Главной интригой романа является измена жены Блума, о которой Блум знает, но не предпринимает против неё никаких мер.
|
|
|
Канва романа и его композиционное построение имеют явные и неявные аналогии с поэмой Гомера «Одиссея» (в первых вариантах романа эпизоды носили соответствующие «Одиссее» названия, от которых автор впоследствии отказался). В произведении выведены и «аналогичные» персонажи: во многом автобиографичный Стивен Дедал (сюжетная линия Телемаха), Леопольд Блум (Одиссей, латинская форма этого имени Ulysses послужила названием романа), Гэррет Дизи (Нестор) и т. д. Одной из главных тем романа является тема «отец—сын», где в роли первого символически выступает Блум, в роли второго — Стивен. Таким образом, можно отметить первую, самую яркую особенность романа Джойса – огромное количество исторических, философских, литературных и культурных аспектов, скрытых за непритязательным сюжетом. Дублин предстаёт в романе символом всего мира, Блум — мужчины как такового, его жена воплощает в себе образ всех женщин, один летний день — всех времён на Земле. Каждый персонаж, каждая ситуация, в которую он попадает, скрывает в себе множество неявных символических подтекстов и социокультурных контекстов, с помощью которых Джойс пытался выразить своё представление о жизни. В каждом эпизоде присутствуют различные «планы»:
|
|
|
1) Сюжетный план, в котором действуют герои романа. Этому плану соответствует конкретное место и время действия.
2) Реальный, который отражает ирландские реалии начала ХХ века, события собственной жизни Джойса.
3) «Гомеров план», книга строится по композиционной схеме «Одиссеи», эпизоды ее пародийно воспроизводят эпизоды классического эпоса, а персонажи — ее главных героев. Сборщик объявлений Блум, как и Стивен, — тот же странник. Он за один день проделывает путешествие, на которое уходит 20 лет жизни героя «Одиссеи». Молли — Пенелопа. Дублин — Итака.
Аллюзии с «Одиссеей» в тексте бесчисленны. Книга строится по композиционной схеме «Одиссеи», эпизоды ее пародийно воспроизводят эпизоды классического эпоса, а персонажи — ее главных героев. Сборщик объявлений Блум, как и Стивен, — тот же странник. Он за один день проделывает путешествие, на которое уходит 20 лет жизни героя «Одиссеи». Молли — Пенелопа. Дублин — Итака.
4) Тематический план – тот самый символический подтекст, который Джойс «зашифровал» в простом сюжете. Большинство эпизодов имеет аналогию с каким-нибудь органом человеческого тела (а все вместе они символизируют тело человека). У всех эпизодов есть и некий сквозной семантический стержень-лейтмотив. Джойс говорил по этому поводу, что каждому эпизоду соответствует какое-нибудь искусство, причем понятие «искусства» он употреблял расширительно, в средневековом значении, иными словами, включил в искусство и науки. Наличие этих параллелей в романе доказывается известными схемами к нему, первую из которых составил сам писатель. В ней можно увидеть эту цепь символов-ассоциаций: глава – сцена – время – орган – цвет – символ – искусство – техника.
|
|
|
Например, глава «Эол», в которой герой, Леопольд Блум, рекламный агент, оказывается в редакции газеты за работой, соответствуют такие параллели: лёгкие как орган, красный цвет, редактор как символ, искусство риторика и энтимема как риторическая техника, приём. В примечаниях к роману мы узнаём о реально живших прототипах, изображенных в качестве действующих персонажей, о том, почему эпизод назван именно «Эол» (Эол – бог ветра, Эолия – плавучий остров). Соответствие весьма аллегорично и риторично: пресса, где обитают все ветры общественного мнения, — остров Эола. Продажность журналистов ассоциируется с инцестными браками детей Эола. Но главная нагрузка «Эола» не здесь, а в тех разговорах, что ведутся в редакции. В них видна стержневая тема, и это — историческая судьба Ирландии. Ключ к решению темы — формула, которой сам Джойс определил смысл эпизода: «ирония победы» или «обманчивость превосходства». Возникают исторические параллели: Ирландия и ее победительница Англия соотносятся между собой как Греция и Рим, как Древний Израиль и Древний Египет. Через эти параллели и раскрывается формула Джойса: их общее содержание — антиимперская идея, псевдопобеда грубой мощи грозных империй над хрупким духовным началом, дело которого всегда — «обреченное предприятие». Орган, отвечающий эпизоду, — легкие (тема ветра близка к теме дыхания, и Джойс специально вводит во многих местах дыхательный двоичный ритм: вдох — выдох, вход — выход, тезис — антитезис... — письмо дышит. Первое, поверхностное, чтение романа не позволит понять смысл этих параллелей. Не случайно примечания к этому произведению по объёму не меньше, чем сам роман.
|
|
|
Языковое новаторство Джойса.
Особой и важной областью, где поэтика романа сближается с экспрессионизмом, является работа со словом и языком. Нарушая все языковые нормы, текст Джойса в то же время не теряет строгой организации. Здесь нет никакой неряшливости, стихийности, хаоса; деформация и деструкция контролируются художником и выполняют целый спектр назначений. Укажем главнейшие из них, начав с наиболее близких к экспрессионизму.
1) Чисто экспрессионистская деформация: если текст выражает напор эмоций, сильный аффект, то в нем как бы действует внутренний напор содержания, оказывающий давление на форму — и форма взламывается. Джойс «встряхивает фразу»: исчезает пунктуация (от нее Джойс вообще отказывается охотно и под любым предлогом), нарушаются порядок слов и грамматика, возникают обрывы логики. Немало примеров такого рода можно найти в «Лестригонах», где Блума, бродящего по городу, одолевают разнообразные эмоции: голод, жажда любви, в финале — смятение при виде Бойлана... Здесь установки экспрессионизма совпадают с давней джойсовой установкой на миметический стиль, который подражает своему содержанию, моделирует его. Далее, тою же установкой, вместе миметической и экспрессионистской, движима в большой мере, и работа Джойса со словом. Прежде всего, выразительность слова достигается прямейшим путем, расширением и обогащением словесной стихии. В «Улиссе» не может не поражать изумительное богатство лексики, необозримость пластов и регистров языка, которыми автор владеет и которые он щедро пускает в ход: язык старинный и современный, тонный светский говор и грубый жаргон, провинциальные диалекты и профессиональная речь медиков, моряков, богословов, торговцев и судейских. Особое пристрастие питает он к словам редкостным — забытым архаизмам, вычурным латинизмам, словно специями приправляя ими слог своего романа. Однако готовых слов ему недостаточно, и, действуя на границах языка, расширяя их, он создает множество неологизмов. Самый массовый вид их — самый простой: это «сборные» или «складные» слова, составляемые из двух — пивоналитый, пшеничнолонный, слащаволипкий... В романе таких слов бездна, тем паче что они служат и напоминанием о Гомере с его двойными эпитетами, о винноцветном море и розовоперстой Эос. Усложняя прием, Джойс склеивает и по нескольку слов (Дэви Берн «ухмыльнулсязевнулкивнул»). Другой вид неологизмов — «звуки объектов», прямая речь вещей и стихий, оправданная принципами плюрализма дискурсов (эп. 11). Она обильна и многообразна в романе, поскольку автор, как мы замечали, — ярко выраженный слуховик. Тут мы найдем слова — голоса машин, голоса животных, человеческих органов, звуки всевозможных действий и отправлений. Одни из этих слов вполне новые, другие — известные, но исковерканные. Грандиозная рубка слов, учиненная в «Поминках по Финнегану», уже имеет в «Улиссе» свои зачатки. Здесь целые легионы слов со всевозможными увечьями и уродствами: слова с отсеченными членами, сросшиеся куски разных слов (в «Сиренах»: «дпжпрдсвд»), слова, сдвинутые в чуждую грамматическую категорию («постепенькаю»), слова из других языков с приставленными английскими частями (уже в начале романа «шверно» предвосхищает многоязычные гибриды «Поминок»)... В очередной раз мы убеждаемся в том, что для прозы «Улисса» не существует неподвижных, неизменяемых элементов: здесь все является выразительным средством и все, служа выразительности, способно дойти до неузнаваемости.
2) Передача внутренней речи — законная и богатая сфера для деформаций языка. Внутренней речи присущи хаос и алогизм, она может нарушать, вообще говоря, любые нормы литературной речи, начиная с самой общей из всех, с разбиения на фразы. Что такое «предложение» — вообще не очень понятно, для внутренней же речи — непонятно совсем, и мы не должны возражать, когда видим, что поток сознания у Джойса членится на какие угодно блоки — или вовсе перестает члениться, как в «Пенелопе». По Джойсу, внутренняя речь имеет два типа, мужской и женский, во многом полярные друг другу. Поток мужского сознания рублен, отрывист, причем блоки его — аналоги грамматических предложений — могут обрываться где угодно, в том числе, на союзах и предлогах: «Ела хлеб и.» («Калипсо»), «Ладно из всех кто из.» («Аид»). Напротив, речь женского сознания отличается текучестью, слитностью: это в буквальном смысле сплошной льющийся поток, противящийся всякому расчленению. Он крайне прихотлив, переливчат и упрямо нелогичен: так, в размышлениях Герти — Навсикаи части фразы обыкновенно соединяются союзом «потому что» (по Джойсу, это одно из типично женских словечек), хотя отнюдь не имеют причинно-следственной связи.
3) Нередко Джойс использует деформации речевых структур для затемнения смысла речи. Нарочитая усложненность, темнота выражения — характерная тенденция и в модернизме, и в постмодернизме; но у Джойса эта тенденция, все нарастая со временем, к концу творчества доходит до крайнего предела. Средств затемнения применяется множество — удлинение и запутывание фраз (яркий пример — начало «Быков Солнца»), неопределенный, окольный и фигуральный слог, эзотерическая лексика, многозначные грамматические конструкции... Есть особый эстетический эффект в недосказанности, в неодолимой многозначности, в недоступности четкой картины и окончательного толкования. И роман Джойса настойчиво, постоянно эксплуатирует этот эффект, начиная с первых же строк (описание башни Мартелло отрывочно и далеко от ясности). Поэтому есть основания говорить о наличии в «Улиссе» особой техники или манеры размытого письма. В этой манере, как и во многом другом, Джойс имеет своим прямым предшественником Флобера, которого он знал назубок и считал первым мастером во всей истории искусства прозы. Но первый ее продуманный образец дает уже знаменитая техника sfumato Леонардо да Винчи.
Источник:https://studopedia.net/2_36161_dzh-dzhoys-i-ego-roman-uliss-kak-modernistskiy-epos-mifologizm-naturalizm-i-potok-soznaniya-v-romane.html
2. Структура романа: разделение на эпизоды, три основные части романа,
введение мифологического подтекста.
Роман состоит из трех частей: «Телемахида» (прелюдия к рассказу о дне мистера Блума, повествующая о Стивене, это своего рода мост между «Портретом художника» и «Улиссом»); «Странствия Одиссея».
Уже в самих названиях зашифрован смысл, который Е. Гениева расшифровывает так:
«Первая буква первой части романа — «Телемахиды» — «S» (Stately), второй — «Странствий Одиссея» — «М» (Mr Leopold Bloom), третьей — «Возвращение домой» — «Р» (Preparatory). Эти буквы, с одной стороны, символизируют главных героев — рефлектирующего, сосредоточенного на себе Стивена, сосредоточенного на Молли Блума и Молли, сосредоточенной на Блуме (П — Польди, уменьшительное от Леопольд). С другой стороны, S — это традиционные обозначения трех составных частей силлогизма: — логическое подлежащее, М — средний термин, Р — логичнское сказуемое. В конце 17-го эпизода в первом издании «Улисса» стояла большая жирная точка, традиционное обозначение для Q.E.D. — Quod erat demonstrandum — «что и требовалось доказать» (лат.).
Большинство эпизодов имеет аналогию с каким-нибудь органом человеческого тела (а все вместе они символизируют тело человека). У всех эпизодов есть и некий сквозной семантический стержень-лейтмотив. Джойс говорил по этому поводу, что каждому эпизоду соответствует какое-нибудь искусство, причем понятие «искусства» он употреблял расширительно, в средневековом значении, иными словами, включил в искусство и науки. «Искусство» эпизодов, соединившись в симфонию книги, должны символически представить, по замыслу автора, духовно-интеллектуальную жизнь человека».
Прежде всего, каждому эпизоду дан свой цвет-лейтмотив — цвет жизни, хотя фактически символизирует цвета католической мессы. Далее, у каждого эпизода есть свое время и место действия. В совокупности все «часы» эпизодов представляют День жизни человека, а отдельные места города — Город вообще.
Все эпизоды имеют свою особую повествовательную технику, так что вся книга-символ должна отображать историю повествовательного искусства.
Кроме того, каждый эпизод имеет автобиографическую привязку.
Днем странствий выбрано 16 июня 1904 года, и уже в этом выборе заложена символика. Именно в этот день произошло объяснение Джойса с горничной гостиницы, ирландкой Норой Барнакль, с которой он познакомился на улице, брак был зарегистрирован только в Париже в 1932 г. Все, что было описано в тот день (проезд короля, дождь, газеты), действительно случилось в тот памятный для Джойса день.
Задача Джойса была — показать жизнь такой, какой не удавалось никому, сделать день бесконечным. А смысл работы — показать, что человеческая жизнь и персонажи как гомеровской эпохи, так и современной Ирландии — те же самые, что происходит вечный повтор, хоть и со сниженным смыслом. Внешний сюжет предельно прост:
Блум уходит утром из дому и после дня и ночи скитаний, происшествий, разговоров и встреч возвращается домой к Молли, вокруг мысли о которой он кружит во всех своих фантазиях. Блум («отец», Одиссей) — сорокалетний рекламный агент, робкий эротоман, с стыдливо-мазохистским комплексом, терзающий себя патологическими видениями и мыслями о жене и ее изменах, а также о собственной (еврейской, гонимой) природе и в то же время достаточно мужественный в спорах, с высокой моралью и чувством долга. Его жена Молли — ярая эротоманка, готовая, как земля, принять в свое лоно всех мужчин, ее испанская натура не переносит рутины, нуждаясь в страсти как в воздухе, чего она и не скрывает, отношение ее к Блуму двойственно и противоречиво. Она помнит всех мужчин, с которыми была и рассталась, которые ушли от нее, но лишь к Блуму сохраняет упорное чувство обиды. Несмотря на измены Молли крепко держит мужа; они совершенно не стесняются друг друга: отправляют в присутствии один другого свои надобности, дефилируют в грязном белье, совершают друг другу разные операции, отдающие патологией. В конце странствий Блум находит «сына» — Стивена Дедала, вспыльчивого, эрудированного, но совершенно внутренне не устроенного молодого человека. Каждый характер — пародия на соответствующий образ «Одиссеи», с которой Джойс проводит постоянные параллели: если Одиссей решителен, силен, храбр, то Блум нерешителен, слаб, трусоват; если Телемак предан своей матери, то Стивен практически предает ее, в момент смерти отказавшись исполнить ее желание; если Пенелопа верна отсутствующему Одиссею все 20 лет, то Молли изменяет присутствующему мужу каждый день, мечтая об еще большем; если гомеровские сирены кровожадны, то сирены Джойса мисс Кеннеди и мисс Дус меланхоличны и кротки; если Навзикая в «Одиссее» активна и легко завлекает Одиссея к себе, то Герти Макдауэлл ограничивается лишь мечтами; активу «Одиссеи» противостоит пассив «Улисса», действия гомеровских героев транслируются в диалоги и видения героев Джойса, и в этом, безусловно, смысл. Смысл мельчания, нивелировки действия (и геpоев) и в то же время роста, преобладания духовного начала, рефлексии и грез. У Гомера — сложность внешних событий при простоте (отсутствии) внутренних (душевных), у Джойса — простота внешней линии при необыкновенной сложности, запутанности внутренней. Мозг — это великое беспредельное пространство, вмещающее в себя все, ад и рай, Сциллу и Харибду, в нем могут скрываться ловушки и самообманы, утешения и скорби. «Улисс» Джойса — это одиссея человеческого рассудка, интеллекта и мироощущения.
Аллюзии с «Одиссеей» в тексте бесчисленны. И можно не согласиться с В. Ивашевой, что «эти соответствия носят чисто формальный характер, так как дух обоих произведений — жизнерадостного и жизнеутверждающего эпоса древних и мрачной «эпопеи» Джойса — совершенно различен» [15, c.274]. «Улисс» гораздо многограннее подобной трактовки. И наряду с мрачностью есть в нем и жизнеутверждение, и провозглашение радости бытия. Книга строится по композиционной схеме «Одиссеи», эпизоды ее пародийно воспроизводят эпизоды классического эпоса, а персонажи — ее главных героев. Сборщик объявлений Блум, как и Стивен, — тот же странник. Он за один день проделывает путешествие, на кот орое уходит 20 лет жизни героя «Одиссеи». Молли — Пенелопа. Дублин — Итака.
Кроме этого, происходит постоянное смеховое обыгрывание гомеровского эпоса. Так, швыряние коробкой Блума — это скала, которую бросает Полифем в «Одиссее».
Сложнейшая символическая «надстройка» «Улисса» без «ключа» не может быть воспринята и требует расшифровки комментаторов. Как правило, она основана на фрейдистском понимании роли бессознательного в человеческой психике. Композиция «Улисса» — сложнейший киномонтаж из пародий, аллегорий, символики, исторических реминисценций, потоков сознания и натуралистических зарисовок.
Само построение романа — сонатное, музыкальное. Музыкальная тема занимает в «Улиссе» значительное место. Часто упоминаются композиторы, певцы, «звучат» известные арии, песенки. Объяснений этому несколько. Во-первых, музыка, как и искусство, — неотъемлемая часть жизни человека. Во-вторых, Дублин рубежа веков — один из самых музыкальных городов мира: здесь гастролировали почти все европейские оперные знаменитости, и музыка составляла постоянную тему разговоров дублинцев. В-третьих, в жизни самого Джойса музыка играла важную роль: он пел, и ему прочили карьеру певца.
Источник:http://www.james-joyce.ru/articles/ulysses-mifopoeticheskiy-epos.htm
3. Время и пространство в романе Д. Джойса, их значение как организующих категорий текста. Дублин и «Bloomsday».
Действие романа занимает один день — 16 июня 1904 года (таким образом Джойс увековечил день знакомства со своей будущей женой). Подробнейшим образом рассказывается о каждом поступке, каждой мысли и чувстве всех трех главных героев с момента пробуждения до их отхода ко сну. Повседневной суетой наполнен день рекламного агента Леопольда Блума; у его жены Молли, концертной певицы, в этот день свидание с любовником-импресарио; Стивен Дедал, ученый и поэт, восстающий против своего иезуитского воспитания, но сохранивший склонность к метафизике, с утра дает уроки в школе, потом наведывается в библиотеку и заканчивает день в трактире, где знакомится с Блумом. Тот приводит его домой, где они продолжают свой разговор, а в спальне на втором этаже спит Молли. Блум — центральная фигура в книге, Молли и Стивен — боковые; книга начинается со Стивена и заканчивается на Мэрион. За этой простой поверхностью повествования понемногу проступают другие его планы.
Замысел Джойса в "Улиссе" — "увидеть все во всем". Один обычный день превращается в эпическое повествование об истории древнейшей из европейских столиц — Дублина, о двух расах, ирландской и иудейской, и одновременно в изображение всей истории человечества, в своего рода энциклопедию человеческого знания и в конспект истории английской литературы. Реалистическую определенность времени и пространства Джойс сохраняет лишь на поверхности повествования. Поскольку основное действие разыгрывается в сознании героев, время и пространство в романе приобретают универсальный характер: все происходит одновременно и все проницает друг друга. Для этого и нужен миф Джойсу — в мифе модернисты находят точку опоры, способ противостоять разорванной, фрагментарной современности. Миф как вместилище универсальных свойств человеческой природы придает целостность роману, и мифологизирование становится характерной приметой литературы модернизма.
Bloomsday — День Блума
Четверг 16 июня 1904 года вошел в историю литературы как День Блума (Bloomsday). В этот день происходит действие романа ирландского писателя Джеймса Джойса «Улисс» (James Joyce, Ulysses), а название праздник носит в честь главного героя романа — дублинского еврея Леопольда Блума.
Есть мнение, что в этот день, 16 июня 1904 года, состоялось первое свидание Джойса и его будущей жены Норы Барнакл, в связи с чем писатель и решил увековечить этот день в своем произведении.
1904-й стал годом расставания Джойса с родиной. Он переехал на европейский континент, унося Ирландию еще не в рукописях, но в сердце. И, собственно, с этого момента все написанное им станет одним большим воспоминанием.
Каждый год 16 июня почитатели романа «Улисс» во всем мире отмечают День Блума. Многие поклонники «Улисс» приезжают в Ирландию, чтобы пройти по маршруту героев романа — Блума и Стивена, совершив свое путешествие по Дублину в Bloomsday.
Несмотря на то, что 100-летие Bloomsday в 2004 году пышно отмечалось во всем мире, в том числе и в Ирландии, были времена, когда имя Джойса было не в почете на родине писателя. «Улисс» Джойса был запрещен к ввозу в Ирландию до 1960-х годов, но некоторым смельчакам удавалось тайно провести книгу в страну.
Но еще раньше официального появления романа «Улисс» в Ирландии, в 1954 году в Дублине впервые в очень узком кругу отмечали Bloomsday. Тогда пятеро мужчин, среди которых были писатели и человек, называвший себя двоюродным братом Джойса, отправились в путешествие от башни Мартелло до паба Дэви Бирн. Больше, вплоть до 1982 года, Bloomsday в Дублине не отмечался.
16 июня 1962 года в башне Мартелло (Martello Tower) — в том самом месте, где начинается действие романа — был открыт музей Джеймса Джойса.
Лишь в 1982 году, в год столетия со дня рождения Джеймса Джойса, в Дублине официально отмечали Bloomsday, после чего масштаб празднований стал увеличиваться с каждым годом.
Теперь на улицах Дублина можно обнаружить памятник Джойсу и таблички, указывающие, что именно в этом месте проходили пути главных героев «Улисса». Не менее популярен этот праздник и в других странах.
С 2004 года по решению общества «Петербург — Ирландия» праздник отмечается и в Санкт-Петербурге.
Источник: http://www.james-joyce.ru/bd/index.htm
Источник:https://licey.net/free/15analiz_proizvedenii_zarubezhnyh_pisatelei_biografii_inostrannyh_pisatelei/61-zarubezhnaya_literatura/stages/2071-uliss_dzh_dzhoisa.html
4. Три основных героя романа: мифологические прототипы, код имени, символика. Стивен Дедал (1-ый эпизод), Леопольд Блум (4-ый эпизод), Молли Блум (18-ый эпизод): психологический и знаковый характер образа.
Все три главных героя романа имеют прототипами персонажей мифа об Одиссее. Архетип Одиссея Джойс считал самым "закругленным" образом всей мировой литературы. В самом деле, Одиссей — первый из античных героев, чьим оружием была не только физическая сила, но ум, хитрость, разнообразные умения; Одиссей у Гомера показан во всех жизненных ролях, которые могут выпасть на долю мужчине, — он сын, муж, возлюбленный, отец, вождь и нищий, дипломат и хвастун. То есть в Одиссее сконцентрирована вся полнота жизненного опыта, и такого "универсального человека" Джойс создает в образе главного героя романа — ирландского еврея Леопольда Блума. Жена Блума Мэрион, или Молли, — это современная Пенелопа, а самый близкий автору молодой герой романа Стивен Дедалус — соответственно, параллель сыну Одиссея Телемаку.
Эпизоды
1) «Телемак». Место действия — башня Мартелло, в этой башне Джойс жил со своими друзьями — Самюэлем Френчем и студентом-медиком, поэтом Оливером Сент-Джоном Гогарти (прототип Быка Маллигана). Башня — типичный атрибут ирландского ландшафта и в то же время символически это дельфийский храм, средоточие мира, омфал, место нахождения оракула. Оракул у Джойса — богохульник Бык Маллиган. Истинным оракулом может стать Стивен — стихия духа и интеллекта. Но для этого ему надо совершить «духовную одиссею». Искусство эпизода — теология. Здесь в прямой и скрытой форме содержатся многочисленные пародии на образы католической мессы (чашка для бритья соотносится с чашей, потиром; лестница в башне — со ступенями алтаря, белые шарики — намек на таинство превращения вина в кровь Христову. Многие слова Быка отсылают к ритуалам «черной мессы». Наконец, все описанное символически соотносится с актом творения всего сущего. В «потоке сознания» Стивена и словах Маллигана постоянно возникают различные святые и деятели церкви. Символические цвета эпизода — белый, желтый, золотой — цвета первых мгновений творения мира и цвета облачений священника в этот день недели. Время действия — 8 часов утра.
4) «Калипсо». В этом эпизоде начинается день главного героя романа — рекламного агента, еврея Леопольда Блума, который соотносится с Одиссеем (имя Леопольд — царское, это владыка мира). Место действия — дом Блума на Экклзстрит, 7. Время действия — 8 часов утра. Орган, символизирующий эпизод, — почка. «Искусство» — экономика, разумное ведение домашнего хозяйства. Цвет — оранжевый. Символ-лейтмотив — нимфа. Это не только фигура над супружеской постелью Блумов, но и его жена певица испанка Мэрион. Прототипом ее послужила жена Джойса. Итакой тут является Палестина, Сион, историческая родина Блума, куда он постоянно устремляется в своих мыслях. Ни он, ни Стивен не чувствуют себя хозяевами в доме, они изгнанники. Роль Гермеса у Джойса играет хозяин мясной лавки польский еврей Длугач. Одиссеевские аллюзии присутствуют в сниженном ироничном контексте. Источник: http://www.james-joyce.ru/articles/ulysses-mifopoeticheskiy-epos.htm
18) «Пенелопа». В мае 1922 г. Джойс писал: «Кончаю работу над математическо-астрономической, физико-механической, геометрическо-химической сублимацией Блума и Стивена (черт бы их побрал) и вскоре приступлю к последнему амплитудно-криволинейному эпизоду «Пенелопа». Им оказалось 40 страниц текста, представляющего восемь гигантских предложений без всяких знаков препинания. Место действия — постель Молли Блум и ее сознание. Время действия — два часа ночи. Орган, который символически представляет текст, — плоть. Символ всего эпизода — земля. 30-тилетняя буржуазка Молли постепенно вырастает до гигантского символа Матери Земли Геи, она сама природа, начало начал. Как и в природе, в ней смешан натурализм и романтизм, не противореча один другому. Опорные слова-лейтмотивы эпизода — «да» (этим словом в английской языке все начинается и все кончается), «женщина», «мужчина», «он». Ритм монолога «потока сознания» Молли напоминает ритм вращения Земли. Что же общего между Молли и Пенелопой в «Одиссее»? «Поток сознания» Молли — это покрывало с затейливым рисунком, которое ткет и распускает ночью Пенелопа. Молли тоже ждет мужа, надеясь, что жизнь с ним наладится и ей не будет нужен Буян Бойлан.
Источник:http://www.james-joyce.ru/articles/ulysses-mifopoeticheskiy-epos.htm
5. Тема «Отца и Сына» в романе: проблема «встречи» как завершения «духовной одиссеи». А. Ахматова об «Улиссе». Шекспировская аллюзия в романе. («Гамлет»)
Тема «Отца и Сына»
В сцене в библиотеке впервые дана в развернутом виде основная тема всего «Улисса» — тема отца и сына. Эта тема является стержнем рассуждений Стивена о Шекспире. По ходу упоминается ряд деятелей Ирландского Возрождения. Стивен-Джойс «играет» историческими событиями и именами, цитирует массу комментаторов Шекспира и самого автора.
Анна Ахматова об "Улиссе" Джойса:
“Изумительная книга. Великая книга, — сказала Анна Андреевна. — Вы не понимаете ее потому, что у вас времени нет. А у меня было много времени, я читала по пять часов в день и прочла шесть раз. Сначала у меня тоже было такое чувство, будто я не понимаю, а потом все постепенно проступало, — знаете, как фотография, которую проявляют. Хемингуэй, Дос Пассос вышли из него. Они все питаются крохами с его стола”.
Из «Записок об Анне Ахматовой» Л. К. Чуковской
Шекспировская аллюзия в романе («Гамлет»)
1. На сюжетном уровне шекспировская тема присутствует в романе в форме гамлетовской ситуации Стивена. Параллель Стивен-Гамлет обозначается в «Телемаке», проявляясь в сходстве эмоционального состояния Стивена с переживаниями Гамлета. С помощью шекспировской «лекции» Стивена Джойс показывает, что Стивен стремится преодолеть свое гамлетовское амплуа посредством отождествления себя уже не с персонажем (Гамлетом), а с его создателем, Шекспиром.
2. История жизни Шекспира в изложении Стивена образует своего рода роман в романе. В «лекции» Стивена легенда о Шекспире приобретает черты сюжета-ситуации. В шекспировской ситуации находится в «Улиссе» Блум, на что указывают кольцевая композиция странствий Блума и измена его жены Молли. Шекспировские ассоциации в образе Блума дополняют центральную сюжетную параллель «Улисса», Блум-Одиссей.
3. Параллели Стивен-Гамлет и Блум-Шекспир устанавливают более глубокую связь между сюжетными линиями Блума и Стивена, чем та, что существует на фабульном уровне «Улисса». Гамлет и Призрак символизируют в «лекции» Стивена две стадии человеческой жизни -молодость и зрелость. На фабульном уровне романа эти стадии находятся в конфликте: Стивен отвергает гостеприимство Блума. Шекспировская тема объединяет «Телемахиду» и «Одиссею» «Улисса» в единое целое.
4. На языковом уровне «Улисса» шекспировские цитаты и аллюзии расширяют стилевое многообразие романа. Шекспировские аллюзии и цитаты, их количество, степень известности и характер использования служат средством обрисовки особенностей мышления персонажей Джойса. В «Улиссе» сознание Стивена еще сильнее насыщено литературными отсылками, чем в «Портрете художника в юности». Обилие малоизвестных цитат из Шекспира в речи и мыслях Стивена обособляет его от остальных персонажей, подчеркивая его одиночество.
5. На смысловом уровне шекспировские аллюзии и цитаты позволяют Джойсу продемонстрировать присутствие прошлого в настоящем и представить описанные в «Улиссе» события в форме «вечных» ситуаций. Данное обстоятельство приобщает «Улисс» к традиции неомифологизма в литературе XX в. Шекспировская тема позволяет Джойсу воплотить идею повторяемости архетипических ситуаций в человеческой жизни - идею, высказанную им еще в статье 1900 г. «Драма и жизнь».
6. Особые функции выполняет шекспировская теория Стивена.Джойс использует ее в своей полемике с интерпретацией шекспировских пьес в трудах романтиков и работах основателей психоанализа. Шекспировская «лекция» в «Сцилле» также служит Джойсу для деромантизации образа Стивена и выражения иронии по поводу его трагической гамлетовской маски.
7. Шекспировская тема позволяет Джойсу откликнуться на проблему взаимоотношений между ирландской и английской культурами. Теория Стивена также является пародией Джойса на превращение Шекспира в английского культурного идола к концу викторианской эпохи.
Источник: http://www.lib.ua-ru.net/diss/cont/286755.html
6. Роман «Улисс» и современная литература.
Роман «Улисс» сделал из ирландца Джеймса Джойса звезду мирового масштаба: принято считать, что всего одна его книга совершила в литературе такую же революцию, как кубизм в живописи.
Несмотря на высокие оценки критиков, не все оказались способны оценить новаторский роман, в котором рассказывается об одном дне, прожитом обывателем некрупного европейского городка. В 1921 году авангардистская американская газета «Литл ревью» после публикации отрывка из «Улисса» была объявлена порнографической и запрещена к изданию вместе со злополучной книгой. Лишь в 1933 году федеральному окружному судье Джону М. Вулси удалось восстановить справедливость – он признал, что роман Джойса не является непристойным, в нём просто используется сложная «языковая игра».
Для многих читателей и сегодня «Улисс» кажется не просто непонятной, но даже «непроходимой» книгой.
Дата добавления: 2020-11-15; просмотров: 684; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!