ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ И СОЦИОЛОГИЯ 19 страница
С другой стороны, из всех политических и социальных столкновений всегда вытекает тот опыт, что когда двое борются, есть некто третий, кому идет на пользу эта борьба. Таким "третьим" бывает старое господствующее сословие, при столкновениях между старым и новым правящим сословием. Это новое господствую, щее сословие, которому так широко благоприятствуют все существующие отношения и прежде всего рост промышленности и городов, неизмеримо увеличивающий его силу, капитал и власть капитала, - новое господствующее сословие лишено этого ценного преимущества. Для него нет почвы, по крайней мере нет до тех пор пока сельский пролетариат, соответственно ничтожный по численности, не приобретет сознания противоположности своих интересов интересам землевладельцев. Первое время такие протесты частью являются простыми следствиями той более основной борьбы, которую пролетариат ведет против нового господствующего сословия, служащего, таким образом, своего рода буфером для старых господ; частью же рабочий класс выступает здесь в согласии с буржуазией или даже под ее предводительством, увеличивая ее силу и делая ее тем более опасной для старого господствующего сословия. Вообще говоря, помимо случаев единоборства, когда следует обращать внимание на то, в каком сочетании соединены между собою две силы, которые идут против третьей. При этом можно наблюдать три следующие положения:
|
|
|
1) буржуазия и пролетариат против старого господствующего сословия,
2) старое господствующее сословие и пролетариат против буржуазии,
3) старое господствующее сословие и буржуазия против пролетариата.
Не говоря уже о многих возможных осложнениях, заметим еще, что значительная разница обусловливается тем обстоятельством, какая из двух объединившихся сил стоит на переднем плане и выступает как истинная представительница боевого знамени. Впрочем, кроме этих трех главных лагерей, следует еще принимать во внимание четвертую группу - старый народ, состоящий из крестьян (придатком к которым служит по большей части класс сельских батраков), из ремесленников и из слоев, промежуточных между двумя последними. Важность этой четвертой зависит от того, насколько она сохранила силы по своей численности и по упорству своих желаний. Составляющие ее элементы, как уже было сказано, непосредственно и по преимуществу, именно в качестве страдающей стороны, участвуют в развитии капитализма, а тем самым и в развитии социального вопроса. Однако их недовольство все более и более отступает на задний план перед недовольством промышленного пролетариата. Лишь только оно проявляется в упорных формах, оно примыкает к недовольству старого господствующего сословия и подчиняется ему. Часть крестьянского сословия, состоящая из зажиточных землевладельцев, а среди ремесленников, гордые своими цеховыми привилегиями мастера - чувствуют свое родство со старым феодальным сословием, разделяют его отвращение к вновь выдвинувшимся силам. С другой стороны, из обоих слоев непрерывно поднимаются элементы, которые переходят в ряды нового, по самой природе вещей довольного, господствующего сословия, становятся капиталистами и буржуа и усваивают идеи нового времени. Главным образом, отдельные лица из беднейшей массы этих слоев спускаются в пролетариат, отчасти впитываются им и проникаются его воззрениями. При этом против такого хода вещей может быть с успехом направлено вмешательство государства, являющегося частью представителем старого, частью представителем нового господствующего сословия. Таким образом старый слой подвластных как бы разрывается на части и направляется и в ту и в другую сторону. И тут уже от политической мудрости и ловкости трех главных лагерей зависит решение вопроса, к кому из противников примкнут эти элементы. Прибавим, что фактическое положение вещей скорее всего содействует консервативному лагерю.
|
|
|
К борьбе пролетариата за права и за равенство прав присоединяется далее борьба за интересы. В значительной степени непосредственная борьба первого роДа служит лишь средством для борьбы за интересы, в особенности, если дело идет о материальных, экономических, т.е. именно о насущных для бедняков жизненных интересах, о "достойном человека" существовании. В более широком смысле борьба отвечает всеобщему, специфически буржуазному (торговому, капиталистическому) стремлению к силе - ради прибыли и богатства, к прибыли и богатству - ради силы, почета и влияния. Это стремление заявляет о себе то оборонительными, то наступательными действиями. В борьбе интересов между двумя большими и главными классами нашего времени - классом промышленных предпринимателей (работодателей, капиталистов) и классом промышленных рабочих (мастеровыми, вспомогательным персоналом, нанимающимися на работу) - спор идет, прежде всего о высоте заработной платы и наряду с этим о других, более или менее примыкающих сюда, условиях труда, среди которых первое место занимает продолжительность рабочего времени. Борьба за право коалиции и за признание предпринимателями рабочих союзов находится в весьма осязательном взаимодействии с этой борьбой интересов. И над борьбой за социальные интересы в постоянной связи с ней, поднимается борьба за политические интересы, которым снова отвечает борьба за политические права, хотя последняя, как и всякая борьба за право, имеет самостоятельное и идеальное значение. В борьбе за политические интересы дело идет частью о том, чтобы государственная власть оказывала предпочтение тем или другим из различных и противоречащих друг другу интересов и прав, частью о специальной государственной помощи для охраны или улучшения материального и идейного положения известного класса общества. Борьба за идеальные интересы, к числу которых в известном смысле принадлежат также и права, выражается в борьбе за мнения, учения, теории, догматы, символы веры, в борьбе в свою очередь, родственной всякой классовой борьбе. Подобно тому, как борьбу за политические интересы отличают от борьбы за политические права, (и борьбу за экономические интересы - от борьбы за социальные права) - подобно этому следует отличать борьбу за мнения от борьбы за право на собственные мнения или от борьбы за свободу совести.
|
|
|
|
|
|
Класс рабочих (промышленных) в политической области борется частью за признание государством и охрану его равноправия, частью, подобно другим классам, за особое законодательство, направленное к его выгоде. В своих домогательствах пролетариат опирается на экономическую слабость рабочих в борьбе с капиталом и на назначение государства, как представителя всей совокупности граждан, защищать и охранять слабых. Это требование благоприятной для рабочих "социальной политики" завершается стремлением к коренному переустройству отношений собственности, т.е. к переустройству существующего, а именно, капиталистического общественного порядка. Чисто политические тенденции частью идут впереди этого стремления, частью примыкают к нему. Республика, которая по общему правилу признается общественным мнением за наиболее подходящую для нового общества форму государственного строя, - становится, в виде демократической Республики, теоретическим символом веры пролетариата, и он пытается или, по крайней мере, желает воплотить в жизнь эту идею республики.
Сообразно данной выше характеристике "революций", лежащих в основе развития социального вопроса в его современном виде - борьба и успехи пролетариата в трех главных странах новейшей культуры имеют различную сущность и различный вид. В Великобритании, и по своей сущности, и по своему виду эти успехи относятся преимущественно к экономической области, во Франции - преиму-'Чественно к политической, в Германии - преимущественно к области идейной.
последующем очерке мы рассмотрим поэтому отдельно процесс развития в из названных стран и дадим в заключение, как общую оценку современ-положения вещей, так и те предсказания, какие можно сделать относительно Развития социального вопроса в будущем.
В сфере экономической борьбы на первом плане стоят профессиональные союзы и их права. Политическая борьба находит самое яркое свое выражение, как борьба за республиканскую форму государственного строя. Духовная борьба ведется, главным образом, за идеи социализма. В каждой из упомянутых великих наций резко проявляются и имеют большое значение все три стороны развития, но эти стороны всюду неравномерно подчеркнуты, и это последнее обстоятельство стоит в зависимости от преобладания нового общества, преобладания нового государства или преобладания нового общественного сознания. В рамках каждой из этих форм пролетариат борется за свое равноправие, за свои интересы, за свои убеждения и идеалы. Борьба рождается из потребностей его души. И ту же борьбу во имя пролетариата ведет известная часть мужчин и женщин, по рождению и по положению принадлежащих к другим классам. К этим явлениям и к этим фактам присоединяются и смешиваются другие факты, а именно союзы. Борьба пролетариата прежде всего и непосредственно направлена против прав (т.е. против присвоенных привилегий), против мнимых или действительных интересов и против всего мира идей нового господствующего сословия, или буржуазии. Этим, в существе дела, объясняется тот факт, что на помощь пролетарской борьбе приходит отчасти старое господствующее сословие, которое оттеснено на задний план новыми владыками и постоянно готово вступить в соперничество с ними. На этой почве возникает то сочетание, которое было отмечено выше, как второе из этих трех возможных положений. В области экономической феодальное сословие всегда склонно удовлетворить рабочих, требующих равноправия с фабрикантами, если только собственные привилегии феодалов остаются при этом незатронутыми или даже могут быть таким путем упрочены. В политической области такое сочетание означает вмешательство феодалов в пользу социального законодательства. В духовной области то же явление характеризуется "христианским социализмом" -католического или протестантского толка, безразлично. Но с другой стороны, феодальное сословие враждебно относится к вольностям буржуа и рабочих и потому, когда буржуа идут на бой за свою свободу, они борются в то же время отчасти и за свободу рабочих. И эти последние, сообразно общим материальным и духовным условиям своего положения, идут в хвосте у буржуазии до тех пор и постольку, пока и поскольку противоречие между идеями и интересами рабочих и идеями и интересами капиталистов остается неразвитым или может оказываться затушеванным. Следовательно, первое из указанных нами сочетаний в известной мере всегда является и остается признаком эпохи. Но для того, чтобы удержать это соотношение или по возможности и, по крайней мере, глядя по обстоятельствам, возобновлять его, - буржуазия должна делать пролетариату уступки и в тех областях, где противоречие их интересов уже обнаружилось. Необходимость таких уступок, наряду с другими факторами, содействует распадению буржуазии на два лагеря, при этом более сильные (более богатые) элементы буржуазии гораздо охотнее заключают мир со своим старым и знатным врагом (старым господствующим сословием) - хотя бы и ценой частичного подчинения его прихотям. Зато с новым, менее знатным противником эти элементы не вступают в переговоры, хотя они могли бы стать его вождями, согласившись уступить ему равенство прав. Таким образом, положение вещей всегда снова приводит нас, как к наиболее вероятному, к третьему сочетанию, при котором пролетариат остается предоставленным исключительно самому себе, а обе социально господствующие группы выступают против него и как политические силы. Эти сочетания лишь в незначительной степени видоизменяются вследствие частичной независимости научной и философски мысли и ее влияния на общественное мнение.
ФРЕЙД ЗИГМУНД (FREUD) (1856-1939) - австрийский невропатолог, психиатр, психолог, родился в моравском городе Фрайбурге. В семнадцать лет закончил гимназию с отличием и поступил в Венский университет. Особый интерес у него вызвали естественные науки, достижения которых заложили фундамент современного знания об организме и о живой природе. Ранние работы Фрейда посвящены физиологии и анатомии головного мозга - его учителем был физиолог Эрнст Брюкке, имевший европейскую известность. Под влиянием представителей "французской школы", таких как Шарко и Бернхейм, с конца 80-х г. Фрейд занимался проблемами неврозов, а с середины 90-х - начал разработку психоанализа - психотерапевтического метода лечения неврозов, основанного на технике свободных ассоциаций и анализе "ошибочных действий" и сновидений как способе проникновения в бессознательное. В своих работах Фрейд опирался на практический опыт, полученный в клинике, куда он пришел после нескольких лет работы в физиологической лаборатории, овладев теоретическими идеями передовой физиологии.
Фрейд одним из первых начал изучать психические аспекты сексуальности. В 1900-х г. он выдвинул общепсихологическую теорию строения психического аппарата как энергетической системы, в основе динамики которой лежит конфликт между сознанием и бессознательными влечениями. Фрейд попытался применить психоанализ к изучению важнейших проблем религии, морали, истории общества, человеческой культуры. Этому посвящены его работы "Тотем и табу" (1913), "Психология масс и анализ человеческого Я" (1921), "Будущность одной иллюзии" (1927), "Неудовлетворенность культурой" (1930). В двадцатых годах - учение о психологических особенностях личности - работа "Я и Оно" (1923). Фрейд применял понятие "сублимация" как центральное в психологической трактовке культуры, которая является неизбежным компромиссом между реальностью и стихийными влечениями. Идейная эволюция взглядов Фрейда шла от "физиологического материализма" к автономии психического и антропологическим построениям, близким натуралистическим разновидностям "философии жизни".
Идеи Фрейда оказали влияние на самые различные направления западной философии, социологии, социальной психологии, литературы и искусства.
Зигмунд Фрейд умер в Хэмпстеде, близ Лондона.
3. Фрейд
НЕУДОВЛЕТВОРЕННОСТЬ КУЛЬТУРОЙ*
* Sigmund Freud. Civilization and it's Discontents. New York. 1962; на русском языке публикуете" впервые. Перевод И.Б. Крючковой.
I
Меня не покидает впечатление, что большинство людей используют ложные ориентиры: стремятся к власти, успеху, богатству для себя, восхищаются этим в других и недооценивают подлинных ценностей жизни. Конечно, делая подобные обобщения, мы не учитываем многообразия человечества и его интеллектуальной жизни. Современники редко восхищаются теми, чье величие основано на достижениях и ценностях, чуждых большинству. Конечно, можно отнести это поклонение к незначительному меньшинству, оценившему этих великих людей, в то время, как большинство остается равнодушным к ним. Но, вероятно, все не так просто вследствие различия в мыслях и поступках людей, разнообразия их побудительных импульсов.
Один из представителей этого меньшинства называет себя моим другом в письмах, адресованных мне. Я послал ему маленькую книгу, в которой религия рассматривается как иллюзия, и он выразил полное согласие с такой точкой зрения на религию, сожалея, однако, о том, что я не оценил должным образом подлинных источников религиозного чувства. По его мнению оно основывается на своеобразном чувстве, которое он всегда испытывает сам, многие другие, и которое присуще миллионам. Это чувство, называемое нами ощущением вечности, чего-то беспредельного, безграничного, другими словами "океанического". Он добавляет, что чувство - чисто субъективный фактор, не являющийся предметом веры, оно не создает уверенности в личном бессмертии, но является источником религиозной энергии, на которой основаны различные церкви и религиозные системы, направляющие эту энергию в нужные русла и несомненно исчерпывающие ее. Человек может считать себя религиозных! лишь на основе этого "океанического" чувства, даже если он отвергает веру или иллюзии.
Взгляды, выраженные моим уважаемым другом, который воспел магическую силу иллюзии в стихах, не вызвали у меня затруднений. Сам я не испытываю этого чувства. Рассматривать чувства с научной точки зрения весьма непросто. Там, где это невозможно, а я боюсь, что "океаническое" чувство относится именно к этому разряду, - приходится обращаться к идейному содержанию, которое ассоциируется с чувством. Если я понял моего друга, он имеет в виду нечто сродни утешению, которое предлагает эксцентричный и самобытный драматург своему герою на пороге самоубийства. "Мы не можем отрешиться от этого мира". Другими словами, это чувство нерасторжимых уз, осознание себя частицей мироздания в целом. Надо заметить, что мне это кажется чем-то из области психического восприятия, хотя и не без оттенка чувственности, но не позволяет убедиться в первичной природ6 этого чувства. Но это не дает мне права отрицать, что другие люди действительно испытывают его. Вопрос состоит в том, правильно ли мы объясняем это чувство, и должно ли оно рассматриваться как fans et origo потребности в религии.
У меня нет аргументов, которые пролили бы свет на решение этой проблемы. Доысль о том, что непосредственное чувство является сигналом свыше, который означает связь человека с окружающим миром и посылается ему специально для этой цели, звучит несколько странно и так плохо сочетается со структурой нашего сознания, что вполне оправданы попытки дать психоаналитическое, или, иными словами, генетическое объяснение этому чувству. Возникает следующая цепочка мыслей. Обычно мы ни в чем не уверены больше, чем в осознании себя, нашего собственного ego. Это ega представляется нам чем-то автономным и единичным, резко отграниченным от всего остального. То, что это представление обманчиво, что, напротив, корни ego уходят внутрь, без какого-то четкого разграничения переходят в бессознательную психическую сущность, которую мы определяем как id и для которой оно и служит фасадом, - это открытие, которое было впервые сделано в результате психоаналитического исследования, и которое еще многое может объяснить в отношениях ego и id. Как бы то ни было, по отношению к внешнему ego имеет четкие и резкие линии разграничения. Лишь для одного состояния, довольно нехарактерного, но которое все же нельзя расценивать как патологическое, это не так. На пике влюбленности граница между ego и объектом на грани стирания. Вопреки всем доводам рассудка, влюбленный провозглашает, что "я" и "ты" едины, и готов вести себя так, как будто это факт. То, что может быть временно устранено физиологической (т.е. нормальной) функцией, должно, конечно, быть подвержено разрушению патологическими процессами. Патология дает нам возможность познакомиться с большим числом состояний, в которых пограничные линии между ego и внешним миром становятся размытыми или в которых часть тела человека, или даже области его психики - его ощущения, мысли, чувства - становятся враждебны ему, как будто не принадлежат его ego; есть случаи, в которых он приписывает внешнему миру то, что родилось в его собственном ego и должно быть им признано. Таким образом, даже чувство нашего собственного ego подвержено нарушениям и границы ego не постоянны.
Дальнейшее размышление приводит к мысли о том, что взрослое ego-чувство не было таковым с самого начала. Оно претерпевало процесс развития, который нельзя продемонстрировать, но который можно воссоздать с высокой степенью вероятности. Новорожденный у груди матери еще не различает свое ego и внешний мир как источник ощущений, охватывающих его. Он постепенно учится этому, реагируя на различные источники возбуждения, которые, как он позднее обнаружит, являются его органами и могут в любой момент вызвать ощущения, тогда как Другие время от времени ускользают от него, и среди них наиболее желанный -материнская грудь - и могут появиться вновь лишь в результате крика. Таким образом, впервые объект отделяется от ego в форме чего-то извне существующего, появление которого связано с определенными действиями. Следующая побудительная причина к выделению ego из общей массы ощущений, т.е. признание "извне", внешнего мира - частные, многообразные и неизбежные ощущения боли и неудовольствия, уменьшить или избежать которые можно только на основе принципа Удовольствия, при условии его неограниченного главенства. Складывается тенденция к отделению от ego всего, что может стать источником дискомфорта, отбрасыванию этого, формированию ego-удовольствия, которое противостоит незнакомому и угрожающему "извне". Границы этого примитивного ego-удовольствия претерпевают изменения в процессе накопления опыта. То, с чем ребенок не желает Расставаться, так как это является источником удовольствия, тем не менее является объектом, а не ego; а некоторые страдания, от которых он хочет избавиться, оказываются неотделимыми от его ego в силу его внутреннего строения Приходится осваивать процесс, который посредством тщательного направления сенсорной активности и соответствующих мускульных действий дает возможность разграничить внутреннее - то, что принадлежит ego, и внешнее - то, что порождено внешним миром. Таким образом, делается первый шаг на пути признания принципа реальности, который будет главенствовать в дальнейшем развитии Конечно, практическая цель такого различия состоит в том, чтобы оградить себя от ощущений дискомфорта, которые человек испытывает или которые ему угрожают. Чтобы снять неприятные ощущения, возникающие внутри, ego может использовать только те методы, при помощи которых он устраняет чувство дискомфорта, причиненное ему "извне", и здесь кроется причина серьезных патологических нарушений.
Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 219; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!