ЛОГАЭДЫ АНТИЧНОГО ОБРАЗЦА: АЛКЕЕВА И САПФИЧЕСКАЯ СТРОФЫ
№ 130
Алкей – Сафо
На небе звезды свой хоровод ведут.
Светила ярче светит краса твоя,Сафó, средь дев лесбосских граждан,Будто луна на большой поляне.
Фиалки в рощах и в потайных лугах
Цветут, и скромный вид их милей богам,Чем розы пышные и лавры,Чем Дионисовы плющ и мирты.
В венке фиалок ты мне мила, Сафо,
Твоя улыбка сердце сжимает мне.И я б сказал свое желанье...Верь, что мне стыд говорить мешает.
М.Л. Гофман, [1910]
№ 131
Сафо – Алкею
Сколько звезд горит на высоком небе,
Сколько рыб морских и фиалок мирных, –
Столько чудных дев на Лесбосе чудном
Я ясною душою.
Я – одна из них, и мое желанье –
Средь лесбосских дев, безмятежных, чистых,
Запевать в хорах на пирах веселых
Песни о счастьи.
Я пою любовь, но любви не знаю.
Милости богов мне дают услады.
Мой венок из роз – на кудрях златистых –
Дар Аполлона.
Льстивый твой язык утиши молитвой,
В дар богам неси свой любовный трепет.
И в груди своей сохрани святыню –
Чистое сердце.М.Л. Гофман, [1910]
Излюбленной областью применения логаэдических размеров были переводы и подражания античным лирическим стихам. Здесь подлинники представляли собой упорядоченное чередование долгих и кратких слогов, а имитации – безударных и произвольно-ударных слогов. Так, «алкеев 11-сложник» получал вид È ´ È ¢ È / È ¢ È ¢ È ´; «алкеев 10-сложник» – ´ È È ¢ È È ´ È ¢ È; «алкеев 9-сложник» – È ´ È ´ È ´ È ¢ È; «сапфический 11-сложник» – ´ È ´ È ¢ / È È ¢È¢ È; «адоний» – ´ È È ¢ È. Почти все эти размеры разлагаются лишь на неоднородные стопы (какие?) и, стало быть, являются стопными логаэдами. Далее, упорядочение чередуясь, они образуют 4-стишные строфы: алкееву (два алкеевых 11-сложника, 9-сложник и 10-сложник) и сапфическую (три сапфических 11-сложника и адоний); в составе этих строф они являются, таким образом, также и строчными логаэдами.
|
|
|
Эти строки и строфы получили свои названия от имен древнегреческого поэта Алкея и поэтессы Сапфо (или Сафо), которые жили ок. 600 г. до н.э. на эгейском острове Лесбос. Среди отрывков их стихов сохранились два четверостишия (сомнительной подлинности), в которых Алкей признается в своем нескромном желании, а Сапфо его вразумляет. Модест Гофман в своей ранней книжке стихов («Гимны и оды», почти все – античными размерами) развернул эти отрывки в два небольших стихотворения, написанных соответственно алкеевой и сапфической строфой. Цезура в 11-сложных строках (Гофман ее строго соблюдает) у Алкея и Сапфо отсутствовала и была введена в эти размеры только римским поэтом Горацием (I в. до н.э.). Цезура позволяет почувствовать в этих строфах волнообразное чередование восходящего (È ¢…) и нисходящего (¢ È…) ритма: в алкеевой – восходящее полустишие, нисходящее полустишие (дважды), восходящий стих, нисходящий стих; в сапфической – нисходящее полустишие, восходящее полустишие (трижды), нисходящий стих. Таким образом, в алкеевой строфе восходящие и нисходящие ритмы уравновешиваются, а в сапфической преобладают нисходящие и от этого она звучит спокойнее. Так ли это на ваш слух?
|
|
|
В заключение прочтите такое стихотворение:
№ 132
Я, купаясь в горном источнике.
Из-за рощи видел странное зрелище:
Пастух прицепил на шею козочке
Алую розу.
А после он заиграл на дудке
Необычно нежно грустную песенку,
Словно сказать хотел кому-то:
Нету любимой!..
М. Долинов, [1913]
Это не сапфические строфы: длинные строки в них построены не по-сапфически, ритмически расшатаны и даже не выдерживают единого ритма (только в двух длинных строках он одинаков – в каких?). Но последний стих каждой строфы точно воспроизводит ритм адония и своей краткостью контрастирует с предыдущими, – этого достаточно, чтобы общими очертаниями эти четверостишия напоминали сапфические строфы и сохраняли ассоциации с античными темами и стилем. Такие формы могут быть названы «дериватами» («производными») сапфических строф; такие дериваты возможны и от других стихотворных форм. Насколько может удаляться форма деривата от исходной формы, чтобы сохранялось ощущение их связи и, соответственно, семантический ореол исходной формы, – вопрос неизученный, который пока приходится решать интуитивно, на слух.
|
|
|
РАСШАТАННЫЙ ЛОГАЭД
№ 133
Ария юноши
Песня моей свирели не ждет ответа:
Прошла зима, пройдет весна, пройдет и лето.
Голос мой, тот же всегда, звучит уныло:
Забудут все, что было зло, что было мило.
Время, как птица, вьется, любовь крылата.
Собравшим только хлеб рабам дается плата.
Камень, стукнутый камнем, огонь рождает,
Любовный взгляд найдет, ища, кого не знает.
Маски ловятся слепо в повязке жмурок:
Пастух, король, поэт, герой, монах и турок.
Время летит: скорее, не ждите лета,
Свирель моя одна поет, полна ответа.
М. Кузмин, [1908]
Перед нами несомненные строчные логаэды: первый стих каждого двустишия гибок и причудлив, а второй стих, наоборот, предельно строг: это 6-ст. ямб, и притом полноударный, и притом со словоразделами, как бы отбивающими стопы («пастух, король, поэт, герой...»). Стихотворение Кузмина входило в сюиту «Куранты любви», написанную на собственную музыку; эта музыка еще больше подчеркивала контраст первой и второй строк двустишия.
|
|
|
На фоне четких ямбов первые строки кажутся однородно построенными – стопными логаэдами, только очень сложными. На самом деле логаэдичность их расшатана, на одинаковую последовательность разных стоп они не разлагаются. Пять из этих шести стихов укладываются в схему: хорей (отбитый словоразделом); за ним амфибрахий или дактиль; за ним опять хорей и после него женская цезура; а потом два ямба с женским окончанием. Найдите сами единственный стих, который не укладывается в эту схему, и попробуйте в нем заменить одно слово (предцезурное), чтобы он не выбивался из схемы.
Это «или» в нашем описании (амфибрахий или дактиль) и есть признак расшатанности кузминского стопного логаэда. Это – шаг от силлабо-тоники в сторону чистотонического стиха. Сравните схему кузминского стиха со схемой стиха поэмы Г. Адамовича «Вологодский ангел» в следующем разделе (№ 141), вы увидите много общего.
«СМЕШАННЫЕ МЕТРЫ»
№ 134
* * *
| – Прости, – сказала, – Забудь ошибку!.. – Ветром умчало Ее улыбку... И было скучно. И было снежно. Снег беззвучный Таял нежно. | Фонари бежали К углам, от ступеней. Тени дрожали Дрожью осенней. Синели лужи. Дымилась слякоть. О, почему же Хотелось плакать! Я. Годин, [1913] |
№ 135
* * *
| Когда подымаю, Опускаю взор – Я двух чаш встречаю Зыбкий разговор. И мукою в мире Взнесены мои Тяжелые гири Шаткия ладьи. | Знают души наши Отчаянья власть: И поднятой чаше Суждено упасть. Есть в тяжести радость И в паденьи есть Колебаний сладость – Острой стрелки месть. О. Мандельштам, 1911 |
В стихотворении № 127 («Речи погасли в молчании...») упорядочение чередовались строки дактиля и ямба; и мы это называли строчным логаэдом. А что, если строки этих двух (и даже трех, четырех, пяти...) метров будут следовать друг за другом беспорядочно, как разностопные строки в вольном стихе (№ 118—121)? Именно так написано стихотворение Я. Година: в нем представлены 2-стопные размеры всех пяти метров (сокращено: Я, X, Д, Ам, Ан), но в совершенно непредсказуемой последовательности – Я, Я, Д, Я; X, Ам, Д, Д; Я, Я, X, X; Я, Я, Я (или Д?), Я. Как ни странно, такие стихи – с правильной предсказуемостью количества стоп в строке, но с непредсказуемой последовательностью строк в строфе, и стихотворении – в русской поэзии совершенно не употребительны. Кроме этого, нам известно лишь одно: «Дозор» В. Брюсова (1899) (найдите его в Собрании сочинений и запишите последовательность метров). Оно тоже написано короткими строчками: видимо, слух не успевает в них привыкнуть к метру и легко переключается на другой. Попробуйте мысленно удлинить все строки нашего стихотворения до трех стоп («Прости, – она сказала...»); как изменится общее звучание? Такие «смешанные метры» (термина для них еще нет) – интересная область для будущих поэтов-экспериментаторов. В стихотворениях такого рода могут обнаруживаться неожиданные сюрпризы. В приводимом стихотворении молодого О. Мандельштама, на первый взгляд, такие же смешанные метры, как у Я. Година. Последовательность метров – Ам, X, X, X; Ам, X, Ам, X; X, Ам, Ам (X?), X; Ам, X, X, X. Все амфибрахии – 2-стопные, все хореи – 3-стопные. Сразу заметно, что круг отбираемых размеров ограниченней, чем у Година: не пять, а только два варианта. Но не сразу заметно, что эти два варианта имеют общую черту: от первого слога до ударной константы – 6 слогов. Таким образом, мы можем определить этот размер двояко: с точки зрения тоники – как «смешанный метр» из 2-ст. амфибрахия и 3-ст. хорея, с точки зрения силлабики – как 6-сложник с его двумя самыми употребительными ритмическими вариациями (ср. № 155). Такие случаи, поддающиеся двойственному истолкованию, часто встречаются в практике стиховедов. Что можно здесь сказать? Среди русских читателей, воспитанных на силлабо-тонике и тонике, девять человек из десяти почувствуют тут такие же смешанные размеры, как у Година, и ничего более; и только один, привыкший к звучанию, например, французской силлабики (или хотя бы знакомый с ней), уловит разницу и сможет ее осмыслить. А вы, читатель, уловили бы эту разницу самостоятельно?
«Шаткия ладьи» у Мандельштама – архаическая форма родительного падежа «шаткой ладьи»: такою ладьей он метафорически называет весы с чашками (своей судьбы?).
Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 445; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!