Основные черты эстетики Гегеля.

Литературоведение и другие науки.

Литературоведение связано с целым рядом дисциплин, такими как

1. лингвистика

О постоянно взаимодействии этих дисциплин уже было сказано ранее.

Необходимо еще раз подчеркнуть, что задачи и принципы изучения художественной словесности у литературоведения и лингвистики, совершенно различны. Лингвистика изучает в произведениях художественной словесности лексические, фонетические, грамматические особенности тех языков, на которых эти произведения созданы. Литературоведение рассматривает произведения художественной словесности не только со стороны их языка, но и в единстве идейного содержания и формы. Для него язык произведений, точнее, художественная речь – это только одна из сторон художественной формы, существующая в тесной связи с другими ее сторонами – с подбором деталей изображенных явлений жизни, с композицией произведения. Литературовед рассматривает все особенности произведения, в частности, особенности речи, с точки зрения идейной содержательности и вместе с тем с эстетической точки зрения, которая не интересует лингвиста;

Следует отметить, что тесная связь литературоведения с лингвистикой может таить в себе некоторую опасность. Она может отвлекать литературоведов от осознания своеобразия их науки. Как уже отмечалось, лингвистика изучает особенности и закономерности развития языков разных народов на материале разных словесных произведений и высказываний. И литературоведы идут иногда вслед за лингвистами. Они делают предметом своего изучения произведения, не относящиеся к области искусства. Так, литературоведы – «классики» до сих пор с одинаковым вниманием изучают как трагедии Софокла или сатиры Горация, так и речи Цицерона – произведения публицистические.

При этом как бы забывается, что предмет литературы – художественная словесность и что само литературоведение, представляя собой одну из филологических наук, относится вместе с тем и к разряду наук искусствоведческих;

2) искусствоведение

Искусствоведение в широком смысле слова – научное изучение искусства, как в целом, так и в отдельных его видах. Предмет литературоведения – художественная словесность – один из видов искусства. Изучая художественную словесность, литературоведение становится тем самым в ряд искусствоведческих наук, таких как искусствоведение, музыковедение, театроведение и т.п. Литературоведение не может развиваться вне связи с другими науками об искусстве, без учета их наблюдений и обобщений о художественном творчестве;

3) философия

Философия – наука об основных законах развития природы, общества и человеческого мышления.

Философия дает общие представления о развитии человеческого общества в целом и его отдельных составляющих.

Для глубокого понимания литературных произведений необходимо четкое осознание того, что изменения, происходящие в сфере духовной деятельности людей, обусловливаются, в конечном счете, изменениями в экономическом базисе общества, определяющем его классовую структуру. В то же время литература как надстроечное образование должна рассматриваться как нечто самостоятельное по отношению к базису. При анализе художественных произведений должно постоянно учитываться то обстоятельство, что литература испытывает на себя влияние других форм общественного сознания – религии, морали, политики и т.п.

Кроме того, литературоведу необходимо знание основных философских законов, которые дают представление о том, каким образом происходят те или иные изменения в различных сферах общественной жизни. Философские законы – не идеи, навязанные человеком окружающему миру, а выражение той внутренней сущностной связи, которая свойственна самим явлениям и определяет их независимое от человеческого сознания развитие.

Так, согласно закону единства и борьбы противоположностей развитие невозможно без возникновения и преодоления противоречий. Борьба между старым и новым, между отмирающим и нарождающимся является законом развития. Противоположности находятся в состоянии взаимного проникновения, внутренней связи и в то же время взаимного исключения, отрицания, в состоянии борьбы. Знания подобного закона дает литературоведам возможность понять, как происходит смена литературных направлений, например, утверждение идущего на смену романтизму реализма. Наряду с этим исследователи произведений искусства учитывают этот закон при анализе творчества отдельных писателей, которое также рассматривается как развитие определенных идей.

Одну из диалектических закономерностей развития отражает также закон отрицания отрицания. Процесс развития понимается не как простое уничтожение всего, что было создано ранее. Диалектически понимаемое отрицание есть одновременно удержание того положительного, что возникло ранее. Переход от старого качества к новому, возникновение нового всегда происходит на основе достигнутого ранее, и новое, опираясь на все то положительное, что было завоевано на предыдущих этапах развития, поднимается выше, является более высокой ступенью по сравнению со старым. Подходя с таких позиций к исследованию литературы, литературоведы воспринимают всю историю ее многовекового развития как динамичный процесс, в ходе которого идет все более глубокое постижение духовного бытия людей. Каждый литературный этап рассматривается как продолжение и обогащение предшествующих традиций, как новый шаг к познанию мира;

4) эстетика

Эстетика является одной из философских дисциплин, изучающих два взаимосвязанных круга явлений: сферу эстетического как специфическое проявление ценностного отношения человека к миру и сферу художественной деятельности людей.

Оба раздела эстетики, будучи органически взаимосвязанными, обладают относительной самостоятельностью. В первом из них рассматриваются такие вопросы, как природа и своеобразие эстетического в системе ценностных отношений; закономерности дифференциации эстетических ценностей, выступающих в качестве конкретных модификаций (прекрасное и безобразное, трагическое и комическое и т.п.), значение эстетической активности человека в различных областях культуры и т.п. Второй раздел эстетики посвящен специальному анализу художественной деятельности, включает изучение ее возникновения, структурного и функционального своеобразия в ряду других форм человеческой деятельности, ее места в культуре. Наряду с этим, эстетикой изучаются законы, порождающие разнообразие конкретных форм художественной деятельности (родов и жанров искусства) и ее исторических модификаций (методов, направлений, стилей); особенности современного этапа художественного развития общества и исторических перспектив развития искусства.

Эстетическая наука делает свои теоретические выводы и обобщения, опираясь на разносторонние исследования искусства искусствоведческими науками (в том числе – литературоведением), а также языкознанием, психологией, социологией и т.п. При этом эстетика не растворяется ни в одной из этих наук и сохраняет свой философский характер, который позволяет ей строить целостную теоретическую модель художественной деятельности. Последняя часто рассматривается при этом как специфическая система, состоящая из трех звеньев – художественного творчества, художественного произведения и художественного восприятия. Их связь является особой формой общения, существенно отличающейся от научной, деловой и т.п. коммуникации, так как произведение искусства ориентировано на его восприятие человеком как личностью со всем ее уникальным жизненным опытом, строем сознания и складом чувств, ассоциативным фондом, неповторимым духовным миром. Поэтому восприятие произведения искусства требует активного сотворчества воспринимающего (в литературе – читателя), его душевного соучастия, глубинного переживания и личностной интерпретации. Социологический подход к художественной деятельности предполагает учет социальной детерминированности духовного мира всех личностей, участвующих в «художественном диалоге» (личности автора художественного произведения и личности читателя). Воздействие искусства на человека рассматривается как форма общественного воспитания личности, инструмент ее социализации. Соответственно современная художественная жизнь раскрывается эстетической наукой как специфическая сфера проявления общих социально-исторических коллизий эпохи;

3) история

Как уже было отмечено, произведения художественной словесности всегда принадлежат тому или другому народу, на языке которого они созданы, и определенной эпохе в истории этого народа. Литературоведение не может не учитывать тесную связь развития художественной словесности с исторической жизнью отдельных народов. Более того, понимание этих связей оно кладет в основу своего изучения. Вследствие этого литературоведение само выступает как историческая наука, стоящая в ряду исторических наук, с разных сторон изучающих развитие общественной жизни народов мира.

Основное значение для литературоведа имеют те знания, которые может дать гражданская история, изучающая факты, события, отношения социальной, политической и идейной жизни народов. Эта наука дает, в частности, хронологические сведения – точные данные (даты) о том, когда, в какой внешней связи и последовательности произошли определенные события общественной жизни. Пользуясь общеисторической хронологией, литературоведение создает свою собственную хронологию, помогающую ему установить внешнюю последовательность появления произведений, а отсюда и возможность их внутренних связей. Без общеисторической и собственно литературной хронологии не может существовать история литературы как наука. Неясности и ошибки в хронологии могут привести к неверному пониманию всего процесса литературного развития той или иной страны.

Понять замыслы писателя, идейную направленность его произведений невозможно без знания конкретных связей и отношений автора с эпохой. Поэтому на помощь литературоведению приходят история общественной мысли и история культуры. Они также дают те сведения, с помощью которых литературоведы могут понять ту реальную обстановку, ту «атмосферу» идейной и культурной жизни, которой дышал писатель, когда он задумывал и творил свои произведения.

 

Основные черты эстетики Гегеля.

Эстетика Гегеля.

Место эстетики в системе абсолютного идеализма Гегеля. Значение и прогрессивный характер его эстетической концепции заключается не только в глубоком теоретическом анализе мирового искусства, в широких философских обобщениях практики от древности до начала XIX века, но и в новом подходе к изучению этой художественной практики. Искусство и вся обширная область эстетического впервые были им представлены в виде диалектического процесса.

Искусство берет свое начало в абсолютной идее. Искусство есть одна из форм самораскрытия абсолютного духа. Определенный тип искусства связан с определенным образом жизни народа, с государственным устройством и формой правления, с нравственностью, с общественной жизнью, с наукой и религией.

Гегель выделяет три вида отношений между идеей и формообразованием. На начальной стадии идея выступает в абстрактной и односторонней форме. Это символическая форма искусства. Исторически под ней подразумевается искусство народов Древнего Востока. Это искусство отличается загадочностью, возвышенностью, аллегоризмом и символизмом. Неразвившееся абстрактное содержание здесь не нашло еще адекватной формы.

Символическая форма искусства сменяется классической. Здесь речь идет об античном искусстве классического периода. Для воплощения содержания, идеи находится адекватный образ, соразмерный свободной индивидуальной духовности. В этой форме идея, или содержание, достигает надлежащей конкретности.

За классическим искусством идет романтическое. Здесь вновь снимается завершенное единство идеи и ее внешнего облика и происходит возвращение, хотя и на более высоком уровне, к различению этих двух сторон, характерных для символического искусства. Содержание романтического искусства достигает такого духовного развития, когда мир души как бы торжествует победу над внешним миром и уже не может находить в силу своего духовного богатства соразмерного чувственного воплощения. На этой ступени происходит освобождение духа от чувственной оболочки и переход в новые формы самопознания – религию, а затем философию. Романтическая форма искусства – эта та его ступень развития, где начинается распад. Это вообще конец искусства, с точки зрения Гегеля.

Действительностью искусства, осуществлением его для Гегеля выступал идеал. В этой связи он подверг критике принцип подражания природе. Воплощение идеала – не есть отход от действительности, а, напротив, ее глубокое, обобщенное, осмысленное изображение, поскольку сам идеал мыслится как коренящийся в действительности. Жизненность идеала как раз покоится на том, что основной духовный смысл, который должен выявиться в изображении, целиком проникает во все частные стороны внешнего явления. Изображение существенного, характерного, воплощение духовного смысла, передача важнейших тенденций действительности и есть раскрытие идеала. В такой трактовке идеал совпадает с понятием истины в искусстве, художественной правды.

Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770— 1831). Эстетические взгляды Гегеля менялись на протяжении его сорокалетней творческой деятельности. Молодой Гегель мечтает о возрождении античного демократического строя в современных условиях Германии. Соответственно построение новой эстетической культуры он мыслит на путях возрождения принципов демократической античности. Под влиянием событий французской революции Гегель ставит вопрос о политическом воспитании граждан в духе республиканских идеалов. Философ резко критикует феодальные порядки Германии. В этой связи он отвергает христианство как религию «рабства» и осуждает христианское средневековое искусство, призывая строить новую художественную культуру на базе эллинской классики. Антиэстетичность христианского мира Гегель усматривает в том, что здесь исключается независимая инициатива и свобода личности. В средневековый период не было свободы личности и поэтому не было подлинного искусства. Гегелем отрицательно оценивается в это время архитектура, живопись и поэзия средневековья. В конце XVIII в. Гегель переживает кризис своих республиканских идеалов и отказывается от мысли о возможности построить современное общество по античному образу. Античность теперь представляется ему навсегда отошедшей в прошлое ступенью человеческой истории. Гибель античного мира изображается им в виде «духа трагического рока». Проблемы эстетики обсуждаются Гегелем в его произведении «Феноменология духа». Искусство еще не выделено им в особую форму «абсолютного духа», а выступает под видом «художественной религии». Особенно интересны рассуждения об античной литературе и анализ «Племянника Рамо» Дидро. Здесь же Гегель формулирует свое понимание природы трагического конфликта. В дальнейшем вопросы эстетики обсуждаются в «Философии духа», где искусство уже выступает как форма абсолютного духа. Но главным источником для изучения эстетических взглядов Гегеля являются его «Лекции по эстетике», читанные им в Гейдельбергском и Берлинском университетах (1818— 1829). Гегель выступает как продолжатель лучших традиций немецкой классической эстетики. Подобно Лессингу, Гердеру и Шиллеру, вопросы эстетики он решает в свете важнейших социально-политических проблем времени. В понимании вопросов современного ему искусства Гегель делает шаг вперед по сравнению с просветителями — Кантом, Шиллером и Гете. Более глубокая трактовка указанных проблем у Гегеля проявляется в том, что он, во-первых, будучи гениальным учеником английских экономистов, сумел глубже, чем кто-либо из философов и писателей до него, понять существенные категории капиталистического общества. Это дало возможность философу сопоставить художественную деятельность с характером производства в условиях капитализма, выявить значение труда для понимания сущности эстетического принципа. Во-вторых, Гегель стоит на позициях историзма. При рассмотрении общественных явлений, в том числе и эстетического сознания, он всегда пытается проследить проходящую через них нить развития. В свете такого понимания проблем человеческой истории и различных общественных явлений Гегель и подходит к решению вопросов эстетики. Исходным пунктом для Гегеля является объективный идеализм. Он считает, что основой всего существующего является некое безличное, бессубъективное духовное начало, которое он называет абсолютной идеей. Абсолютная идея составляет сущность природы, общественной жизни и всех ее проявлений. До своего отчуждения в природу абсолютная идея развивается в форме чистых логических сущностей. Затем она отчуждает себя в природу, откуда снова возвращается к себе, т. е. в стихию духовного, но уже обогащенная всем предшествующим развитием, ставшая конкретной. На этой третьей ступени развития абсолютная идея получает необходимую конкретность. Форму конкретизации идея получает в облике субъективного, объективного и, наконец, абсолютного духа. Вот эти три формы конкретного духа составляют сущность не только человеческого сознания, но и различных видов человеческой деятельности и человеческих связей и отношений. Высшим этапом развития идеи является абсолютный дух. Абсолютный дух не имеет иной цели и иной деятельности, кроме той, чтобы сделать себя своим предметом и выразить для себя свою сущность; это дух свободный, истинно бесконечный, или абсолютный дух. Он развивается от внешнего и чувственного созерцания к представлению и от него к мышлению в понятиях. По Гегелю, дух, созерцающий себя в полной свободе, есть искусство; дух, благоговейно представляющий себя, есть религия; дух, мыслящий свою сущность в понятиях и познающий ее, есть философия. У искусства, религии и философии, согласно Гегелю, одно и то же содержание; разница состоит лишь в форме раскрытия и осознания этого содержания. Первой и самой несовершенной формой самораскрытия идеи является форма эстетического познания, или искусство. Искусством, отмечает Гегель, можно пользоваться как легкой игрой, как средством получения удовольствия и препровождения времени, украшения нашей обстановки, сообщения приятного характера нашим условиям жизни и т. д. Но в таком случае оно не было бы свободным, а служебным, подчиненным делом. Однако искусство разрешает высшую задачу, когда оно ставится в один ряд с религией и философией и является одним из способов познания «глубочайших человеческих интересов, всеобъемлющих истин духа». Какая потребность заставляет людей заниматься эстетической деятельностью, т. е. создавать художественные произведения? Ответ на этот вопрос Гегель дает в духе своих исходных идеалистических принципов. Человек, как дух, говорит он, удвояет себя: он существует таким же образом, как предметы природы, но затем он существует также и для себя, он созерцает себя, представляет себе себя, мыслит, и лишь через это деятельное для-себя-бытие он есть дух. Это осознание себя самого человек достигает двояким образом: во-первых, теоретически, поскольку он в своей внутренней жизни непременно должен осознать для себя самого себя, должен осознать для себя все то, что движется в человеческой груди; во-вторых, человек достигает такого осознания себя посредством практической деятельности. Этой цели он достигает посредством изменения внешнего мира, посредством воздействия на предметы и явления этого мира. Человек накладывает отпечаток собственной сущности на внешний мир, очеловечивает мир. «Человек делает это для того, - говорит Гегель, - чтобы в качестве свободного лишить также и внешний мир его неподатливой чуждости и в форме внешних предметов наслаждаться лишь некоей внешней реальностью самого себя». Итак, искусство, по Гегелю, — это одна из форм «самопроизводства» человека во внешнем мире. Развивая эту мысль, Гегель пишет: «Всеобщая потребность в искусстве проистекает из разумного стремления человека духовно осознать внутренний и внешний мир, представив его как предмет, в котором он узнает свое собственное «я». Идеалистический характер приведенных рассуждений Гегеля очевиден. Но в них имеются рациональные соображения. Эстетическую деятельность философ связывает с многообразными формами человеческой практики, с трудовой деятельностью людей. Эстетическая деятельность рассматривается Гегелем поэтому и как путь к свободе. В дальнейшем Гегель пытается выяснить специфические особенности эстетического отношения человека к внешнему миру. В этой связи он говорит о теоретическом и практическом отношении человека к предметам внешнего мира. Это отношение человека к вещам находит удовлетворение в науке. Эстетический объект должен быть доступен непосредственному чувственному созерцанию. Касаясь цели создания художественного произведения, Гегель останавливается на критике теории подражания. Ему удается отметить слабые стороны этой теории. Но отрицательное отношение к ней определяется отрицательным отношением к материализму вообще (известно, что теория подражания близка к материализму). Каковы функции эстетического познания, согласно Гегелю? На этот вопрос он отвечает следующим образом: «Искусство имеет своей задачей раскрыть истину в чувственной форме, в художественном оформлении... носит свою конечную цель в самом себе, в самом этом изображении и раскрытии. Ибо другие цели, как, например, назидание, очищение, исправление, зарабатывание денег, стремление к славе и почестям, не имеют никакого отношения к художественному произведению как таковому, не определяют его понятия». В этом определении задач искусства чувствуется влияние Канта, в частности его идеи об автономии и незаинтересованности эстетического начала. Но, в отличие от Канта, Гегель усматривает в искусстве большую познавательную ценность. Последнее, как уже отмечалось, относится Гегелем к области абсолютного духа. Итак, искусство, согласно Гегелю, берет свой источник в абсолютной идее. Его целью является чувственное изображение самого абсолютного. В общем виде такое утверждение несостоятельно. Вместе с тем нужно отметить, что, когда Гегель приступает к конкретному анализу эстетических проблем, к рассмотрению явлений искусства, он часто забывает об абсолюте и рассуждает по существу затронутых вопросов. Основные эстетические проблемы Гегель решает на материале искусства. Правда, в его «Лекциях по эстетике» имеется раздел, где он рассуждает о проявлении эстетического в природе. Но тут его взгляды крайне противоречивы. С одной стороны, он считает, что прекрасное в природе не может быть предметом анализа в науке эстетике, с другой -он все же подвергает разбору прекрасное в природе. Прекрасное в природе, согласно Гегелю, опять-таки имеет своим источником идею. Главное внимание философ уделяет искусству, ибо и сама эстетика им мыслится только как философия искусства. Как уже было выяснено, содержанием искусства, по Гегелю, является идея, а его формой - чувственный образ. Идею Гегель понимает не как нечто абстрактное. Идея прекрасного это идея, воплощенная в действительность, вступившая с последней в непосредственное единство. И как таковая она выступает в качестве идеала. Идеал — это центральное эстетическое понятие Гегеля. Анализу идеала в его развитии посвящены в основном «Лекции по эстетике» Гегеля. Последующие эстетические понятия у Гегеля связаны с идеалом. Все богатство и многообразие мирового искусства Гегелем рассматривается как развитие идеала. В зависимости от того, каково отношение между идеей и ее внешним обликом, т. е. в зависимости от развития идеала, дифференцируются и формы искусства. Когда идеал еще абстрактен, когда идея не получила надлежащей конкретности, то и внешнее воплощение идеи также абстрактно. Первой формой искусства является символическое. Идея и ее облик здесь не соответствуют друг другу. Восточное искусство, по Гегелю, является полностью символическим. Во второй форме, которую Гегель называет классической, идея получает полное, всецело адекватное изображение. Форма и содержание здесь находятся в полном соответствии (к классическому относится античное искусство). Идея (например, изображение греческих богов) получает свое внешнее выражение в скульптуре. Но здесь идея еще не выступает в форме высшей духовной идеи. Полную реализацию истинная идея обретает в романтической форме искусства (средневековое и современное искусство). Дух здесь свободен, побеждает материю, природу. Из пластически-классического искусство превращается в духовно-романтическое, и на первый план теперь выступает живопись, музыка и поэзия. Но полное соответствие идеи и облика, достигнутое в классическом искусстве, здесь снова нарушается. Чувственная форма уже становится недостаточной для воплощения развившейся, победившей природу идеи. Внешний материал становится в романтическом искусстве только знаком идеи. Когда заканчивается третья ступень искусства? У Гегеля на этот счет нет ясного ответа. К романтической форме он относит не только средневековое искусство, но и творчество таких писателей и художников, как Шекспир, Рембрандт, Шиллер, Гете, Жан-Поль и др. С различными формами искусства связана также система отдельных искусств, дифференцирующихся на основе материала и языка, которыми они пользуются. В этой связи Гегель дает характеристику отдельных видов искусств, архитектуры, скульптуры, живописи, музыки и поэзии. При этом он старается показать, как постепенно из искусства исчезают чувственные элементы. На ступени поэзии чувственным материалом становится всего лишь представление. Искусственность и идеалистический характер гегелевской классификации искусств очевиден. Но в искусственных построениях Гегеля содержатся гениальные догадки о закономерном характере развития различных форм искусства. Подводя итог сказанному выше, мы должны еще раз подчеркнуть, что одной из интереснейших мыслей философа является мысль о связи эстетического с человеческой практикой. Эстетическая деятельность трактуется Гегелем, как очеловечивание внешнего мира, как «самопроизводство» человека во внешних вещах. В этом свете отчасти становится понятным, почему философ явно недооценивает прекрасное в природе. По его мнению, прекрасно только то, что создано человеком; он связывает его исключительно с общественной деятельностью людей. Правда, такой взгляд восходит к исходным идеалистическим установкам философа. Гегель, как это уже отмечалось, делает попытку определить специфику эстетического отношения к действительности. Понимание труда только как духовной деятельности мешает ему дать правильную характеристику эстетического творчества и восприятия. Некоторые стороны эстетического отношения к действительности философом верно угадываются. Он фиксирует свое внимание лишь на анализе эстетического акта, отношения, причем сущность эстетического отношения сводится к кантовской незаинтересованности. Раскрывая субъективную сторону эстетического, Гегель здесь забывает об эстетическом объекте. Огромный интерес представляют идеи Гегеля о жанрах, видах искусства, об их закономерном развитии, о характере, конфликтах, о пафосе, художнике и т. д. Значительную ценность представляют мысли Гегеля о характере человека, как предмета художественного изображения. Философ указывает, что характеры должны обладать, с одной стороны, твердостью, цельностью, определенностью, но, с другой стороны, - богатством и многообразием проявления различных человеческих качеств. Гегель выступает против сведения характеров к одному какому-либо качеству, например скупости или ханжеству, как это встречается у Мольера. Вместе с тем он решительно отвергает романтическую трактовку характера, где человеческие черты не обладают цельностью, твердостью, где характеры дряблы, расплывчаты, неопределенны. Гегелевская концепция характера заслуживает, самого внимательного изучения при разработке проблем реализма. Гегель подробнейшим образом анализирует различные конфликты, составляющие предмет художественного воплощения. При этом он считает, что эти конфликты должны иметь свою основу в «состоянии мира», т. е. в существенных чертах эпохи. Следовательно, искусство, по Гегелю, должно выражать важнейшие моральные, философские особенности времени. Гегель подробно рассматривает вопрос о том, каким образом всеобщие тенденции эпохи находят индивидуализированное воплощение в мыслях, умонастроении, стремлениях и поступках людей. В связи с этим он вводит понятие пафоса - то понятие, которым пользовался впоследствии Белинский. «Pathos, - говорит Гегель, -это те всеобщие силы, которые выступают не только сами по себе, в своей самостоятельности, но также живут в человеческой груди и движут человеческой душой в ее глубочайших глубинах». Задача художника заключается в воплощении существенных сил времени в действиях, поступках, стремлениях, пафосе определенных индивидов. Значительную ценность представляет мысль Гегеля о художнике, его манере, стиле, оригинальности. Истинная оригинальность состоит в умении выявлять собственную природу предмета в правдивом изображении объективного содержания; «подлинная оригинальность как художника, так и художественного произведения, - говорит Гегель, -заключается в том, что они одушевлены разумностью истинного в самом себе содержания». Гегель не ограничивается анализом связи эстетического с практически-утилитарной трудовой и теоретической деятельностью человека, взятого как некий абстракт. Глубокое историческое чутье философа обнаружилось в том, что он рассматривал эстетическое в связи с развитием общества как некоего развивающегося целого. В зрелый период своего творчества философ уделяет главное внимание анализу современного ему, т. е. капиталистического, мира. В качестве антипода современности он берет мир древнегреческой демократии. Соответственно он рассматривает художественную культуру античной классики и культуру современности. Анализируя современный мир, Гегель приходит к выводу, что он враждебен эстетическому, красоте, художественному творчеству. Современный мир - мир практической деятельности, труда, «прозы мышления», здесь нет места подлинной поэзии. «Прогресс образования, - говорит Гегель, - приводит у каждого народа к тому, что наступает время, когда искусство указывает нечто, стоящее выше его и выходящее за его пределы». Современное общество достигло такой ступени образования, когда «общая необходимость» искусства отошла в прошлое. Никакой Гомер, Софокл и т. д., никакой Данте, Ариосто или Шекспир, согласно Гегелю, не смогут снова появиться в наше время. То, что так значительно было воспето, пропето до конца, что так свободно было высказано, высказано до конца. Анализируя современное состояние искусства, Гегель приходит к выводу, что оно клонится к гибели. Лучшими страницами лекций по эстетики являются как раз те, где раскрывается враждебность буржуазного общества искусству и красоте. Гегель показывает, что буржуазный способ производства, буржуазные отношения приобретают отчужденный характер. В условиях буржуазного общества происходит тотальное порабощение человека. Из индивидуальности человек превращается в «личность», правовую единицу. А там, где исчезает свободная индивидуальность, там исчезает почва для подлинного искусства. Не следует, конечно, понимать в буквальном смысле слова Гегеля и о том, что в будущем больше невозможны писатели, равные Софоклу, Данте, Шекспиру и т. д. Речь идет о том, что в буржуазном обществе коренным образом изменяется положение художника. Перед ним возникают огромные, почти непреодолимые трудности, которые не были известны художникам прошлых эпох. Буржуазное общество действительно враждебно творческому началу. Но значит ли это, что в условиях буржуазного общества творчество полностью исключается? Можно ли преодолеть эти трудности и как? На эти вопросы Гегель не мог ответить; на них оказался способным ответить лишь марксизм. Но тревога Гегеля о судьбе искусства в условиях буржуазного общества оказалась обоснованной, как мы теперь можем убедиться. Краткий обзор идей, сформулированных Гегелем, дает основание сделать заключение, что эстетическая теория немецкого философа составляет вершину зарубежной домарксистской мысли. Основная заслуга Гегеля состоит в том, что к вопросам эстетики и искусства он подошел диалектически, хотя эта диалектика идеалистическая. Материалистическое прочтение эстетики немецкого мыслителя, без сомнения, окажет известную помощь в углубленной разработке марксистско-ленинской эстетики

6. Мифологическая школа в литературоведении

Мифологи́ческая школа (М. ш.) — научное направление в фольклористике и литературоведении, возникшее в эпоху европейского романтизма. М. ш. не следует отождествлять с наукой о мифологии, с мифологич. теориями. Хотя М. ш. занималась и собственно мифологией, но последняя приобретала в ее теоретических построениях универсальное значение как источник национальной культуры и привлекалась для объяснения происхождения и смысла явлений фольклора. Философ. основа М. ш. — эстетика романтизма Ф. Шеллинга и бр. А. и Ф. Шлегелей. В конце XVIII— начале XIX вв. появляются специальное исследования: «Руководство по мифологии» (1787—95) рационалиста Х. Г. Хейне, «Символика и мифология древних народов...» (1810-12) идеалиста Г. Ф. Крейцера и др. Мистико-символическое толкование мифов у Крейцера критиковалось учеными (Г. Германом, И. Г. Фоссом и др.) и поэтом Г. Гейне в «Романтической школе».

Идеалистические тенденции в изучении мифов теоретически обобщил Шеллинг. По Шеллингу, миф был первообразом поэзии, из которой затем возникли философия и наука. В «Философии искусства» (1802—03) он доказывал, что «мифология есть необходимое условие и первичный материал для всякого искусства» (указ. соч., М., 1966, с. 105). Наиболее полно теория мифологии как «естественной религии» изложена Шеллингом в лекциях 1845—46. Сходные мысли высказал Ф. Шлегель. Во «Фрагментах»1797—98 он писал: «Ядро, центр поэзии следует искать в мифологии и в древних мистериях» (Литературная теория немецкого романтизма, 1934, с. 182); по Шлегелю, возрождение искусства возможно только на основе мифотворчества, источником немецкой национальной культуры должны стать мифология древних германцев и рожденная ею немецкая народная поэзия («История древней и новой литературы», 1815). Эти идеи развивал и А. Шлегель, их восприняли и разработали применительно к фольклору гейдельбергские романтики (Л. Арним, К. Брентано, Й. Гёррес) и ученики последних — бр. В. и Я. Гримм, с именами которых связывается окончательное оформление М. ш. Бр. Гримм сочетали некоторые фольклористические идеи гейдельбержцев с мифологизмом Шеллинга — Шлегелей. Они считали, что народная поэзия имеет «божественное происхождение»; из мифа в процессе его эволюции возникли сказка, эпос, легенда и т. п.; фольклор — бессознательное и безличное творчества коллективной нар. души. Перенося на изучение фольклора методологию сравнительного языкознания, Гриммы возводили сходные явления в области фольклора разных народов к общей для них древнейшей мифологии, к некоему «прамифу» (по аналогии с «праязыком»). По их мнению, исконные мифологические традиции особенно хорошо сохранились в немецкой народной поэзии. Взгляды Гриммов теоретически обобщены в их книге «Немецкая мифология» (1835).

Приверженцами М. ш. были: А. Кун, В. Шварц, В. Манхардт (Германия), М. Мюллер, Дж. Кокс (Англия), А. де Губернатис (Италия), А. Пикте (Швейцария), М. Бреаль (Франция), А. Н. Афанасьев, Ф. И. Буслаев, О. Ф. Миллер (Россия). В М. ш. могут быть выделены два основных направления: этимологическое (лингвистическая реконструкция мифа) и аналогическое (сравнение мифов, сходных по содержанию). А. Кун в работах «Нисхождение огня и божественного напитка» (1859) и «О стадиях мифообразования» (1873) толковал мифологические образы путем семантического сближения имен со словами санскрита. Он привлек к сравнительному изучению «Веды», что осуществил также М. Мюллер в «Опытах по сравнительной мифологии» (1856) и в «Чтениях о науке о языке» (1861—64). Мюллер разработал методику лингвопалеонтологии, которая получила наиболее полное выражение в его двухтомном «Вкладе в науку о мифологии» (1897). Кун и Мюллер стремились воссоздать древнейшую мифологию, устанавливая сходства имен мифологических образов разных индоевропейских народов, сводя содержание мифов к обожествлению явлений природы — светил («солярная теория» Мюллера), грозы и т. п. («метеорологическая теория» Куна). Принципы лингвистического изучения мифологии оригинально применил Ф. Буслаев в работах 1840-50-х гг. (собраны в кн.иге«Исторические очерки русской народной словесности и искусства», т. 1—2, 1861). Разделяя общую теорию М. ш., Буслаев считал, что все жанры фольклора возникли в «эпический период» из мифа, и возводил, например, былинные образы к мифологическим сказаниям о возникновении рек (Дунай), о великанах, живущих в горах (Святогор), и т. п. Крайнее выражение солярно-метеорологическая теория получила в работе О. Миллера «Илья Муромец и богатырство Киевское» (1869). А. А. Потебня, отчасти разделявший взгляды М. ш., считал речь «...главным и первообразным орудием мифического мышления» («Из записок по теории словесности», X., 1905, с. 589) и искал в народной поэзии следы этого мышления, но отрицал теорию Мюллера «болезни языка» как источника мифологических образов.

 

7. Афанасьев как представитель русской мифологической школы

Мифологическая теория возникла в Западной Европе в нача­ле XIX в., в период расцвета романтизма. Ее основоположники немецкие ученые братья В. и Я. Гримм испытали влияние ро­мантической эстетики, в которой содержался тезис о "нацио­нальном духе" каждого народа. Источником искусства призна­валась мифология. Братья Гримм поставили целью воссоздать немецкую мифологию, для чего занялись изучением' фольклора И языка древних германцев. Ученые впервые указали на то, что корни национальной культуры связаны с древними народными верованиями – язычеством. Главный труд Я. Гримма "Немец­кая мифология" ("Deutsche Mythologie", 1835) и дал название первому теоретическому направлению в фольклористике.

Русская мифологическая школа оформилась на рубеже 1840– 1850-х гг. Ее основоположником был Ф. И. Буслаев, "первый русский подлинный ученый-фольклорист"2. Буслаев был фило­логом широкого диапазона (языковед, исследователь древнерус­ской литературы и народной поэзии). Вслед за братьями Гримм Буслаев установил связь фольклора, языка и мифологии, выделил принцип коллективной природы художественного творче­ства народа. Мифологический анализ он применил к славянскому материалу. Труды Буслаева развивали идею о том, что народное сознание проявилось в двух важнейших формах: языке и мифе. Миф – форма народной мысли и народного сознания. Буслаева как мифолога характеризует капитальный труд "Исторические очерки русской народной словесности и искусства" (Т. I–И. – СПб., 1861). Позже ученый оценил положительные стороны дру­гих направлений в фольклористике и проявил себя в них.

Братья Гримм и Буслаев были основоположниками мифоло­гической теории. "Младшие мифологи" (школа сравнительной мифологии) расширили сферу исследования мифов, привлекли фольклор и язык других индоевропейских народов, усовершен­ствовали метод, в основе которого лежало сравнительное изуче­ние этносов. В Европе, а затем и в России мифологическая школа получила ряд разновидностей. Метеорологическая (или "грозо­вая") теория связывала происхождение мифов с атмосферными явлениями; солярная теория видела в основе мифов первобыт­ные представления о небе и солнце – и проч. При этом всех мифологов объединяло убеждение, что древней религией была религия природы, обожествление ее сил.

В России школа сравнительной мифологии имела многих пос­ледователей. Солярно-метеорологическая концепция была раз­работана О. Ф. Миллером ("Илья Муромец и богатырство киев­ское. Сравнительно-критические наблюдения над слоевым со­ставом народного русского эпоса". – СПб., 1869). Тщательно подобрав огромный материал, автор попытался выделить в рус­ском эпосе разные по древности слои, отделить исторические и бытовые элементы от мифологических.

Наиболее известным представителем русской школы млад­ших мифологов был А. Н. Афанасьев, который вошел в историю фольклористики не только как составитель знаменитого сбор­ника "Народные русские сказки", но и как крупный исследова­тель. Комментарии к сказкам его сборника, выделенные во вто­ром издании в отдельный, четвертый том, легли в основу капи­тального труда Афанасьева "Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований, в связи с мифическими сказаниями других род­ственных народов" (Т. 1-3. - М., 1865-1869)

Афанасьев выступил как ученик Ф. И. Буслаева, последова­тель братьев Гримм и других западноевропейских ученых. Одна­ко в мифологическую теорию он внес новое. Афанасьев привлек настолько громадный фактический материал, что "Поэтические воззрения..." сразу стали ярким явлением в мировой науке и до сих пор остаются ценной справочной книгой по славянской ми­фологии.

Свои теоретические взгляды Афанасьев изложил в первой главе, ко­торую назвал "Происхождение мифа, метод и средства его изучения".

Происхождение мифов объясняет история языка. Ссылаясь на диа­лекты и язык фольклора, Афанасьев утверждал: "В древности значение корней было осязательно"; "Большая часть названий основывалась на весьма смелых метафорах". Однако со временем происходило затемнение метафор, метафорическое уподобление начинало восприниматься как дей­ствительный факт – и рождался миф. "Стоило только забыться, зате­ряться первоначальной связи понятий, чтобы метафорическое уподобле­ние получило для народа все значение действительного факта и послужи­ло поводом к созданию целого ряда баснословных сказаний... Извилистая молния является огненным змеем, быстролетные ветры наделяются кры­льями, владыка летних гроз – огненными стрелами".

В вопросе о сущности мифов ученый был последователем прежде всего "метеорологической" теории, согласно которой в основе большин­ства мифов лежит обожествление грозы, грома, молнии, ветра, туч. Афа­насьев писал: "Чудесное сказки есть чудесное могучих сил природы"<...> Противоположность света и тьмы, тепла и холода, весенней жизни и зимнего омертвения – вот что особенно должно было поразить наблю-; дающий ум человека. Чудная, роскошная жизнь природы, громко звуча­щая- в миллионах разнообразных голосов и стремительно развивающаяся в бесчисленных формах, обусловливается силою света и тепла, без нее все замирает. Подобно другим народам, наши праотцы обоготворили небо, полагая там ее вечное царство, ибо с неба падают солнечные лучи, оттуда блистают луна и звезды и проливается плодотворящий дождь" <...> ...В весенних грозах, сопровождающих возврат солнца из дальних стран­ствий в царство зимы, воображению древнейших народов рисовались: с одной стороны, брачное торжество природы, поливаемой семенем дождя, а с другой – ссоры и битвы враждующих богов; в громовых раскатах, потрясающих землю, слышались то клики свадебного веселья, то воин­ственные призывы и брань".

На протяжении истории мифы подвергались значительной переработ­ке. Афанасьев выделил три принципиально важных момента.

Во-первых, "раздробление мифических сказаний". "Большая часть мифических представлений индоевропейских народов восходит к отдаленному времени ариев; выделяясь из общей массы родоначального племени и расселяясь по дальним землям, народы, вместе с богато выработанным словом, уносили с собой и самые воззрения и верования".

Во-вторых, "низведение мифов на землю и прикрепление их к извес­тной местности и историческим событиям". "...Поставленные в условия человеческого быта, воинственные боги утрачивают свою недоступность, нисходят на степень героев и смешиваются с давно усопшими историчес­кими личностями. Миф и история сливаются в народном сознании; собы­тия, о которых повествует последняя, вставляются в рамки, созданные первым; поэтическое предание получает историческую окраску, и мифи­ческий узел затягивается еще крепче".

В-третьих, "нравственное (этическое) мотивирование мифических ска­заний". С возникновением государственных центров мифы канонизируются, причем в высшей среде. Они приводятся в хронологическую последо­вательность, устанавливается иерархический порядок: боги подразделя­ются на высших и низших. Общество богов "организуется по образцу человеческого, государственного союза, и во главе его становится верхов­ный владыка с полною царственною властью".

Для Афанасьева фольклор – важный и достоверный источник мифо­логических разысканий. Исследователь рассмотрел загадки, пословицы, приметы, заговоры, обрядовые песни, былины, духовные стихи и сказки. О сказках он писал: "Сравнительное изучение сказок, живущих в устах индоевропейских народов, приводит к двум заключениям: во-первых, что сказки создались на мотивах, лежащих в основе древнейших воззрений арийского народа на природу, и, во-вторых, что, по всему вероятию, уже в эту давнюю арийскую эпоху были выработаны главные типы сказочного эпоса и потом разнесены разделившимися племенами в разные сторо­ны – на места их новых поселений"1. Так объяснялось международное сходство сказочных сюжетов и образов.

Афанасьев поставил в фольклористике существенные теоре­тические проблемы: о сущности мифов, об их происхождении и историческом развитии. Он предложил стройную концепцию. Вместе с тем в этом труде отразились недостатки романтичес­ких теорий языковедов и фольклористов середины XIX в. Уже современники критиковали Афанасьева за отсутствие четких критериев, за субъективизм в конкретных истолкованиях.

"Поэтические воззрения славян на природу" способствовали активизации изучения фольклора и оказали воздействие на литературное творчество русских писателей (П. И. Мельникова-Печерского, С. А. Есенина и др.).

Идеи мифологической школы на протяжении всех последую­щих лет использовали многие направления филологии. Яркая вспышка интереса к мифу была в 50–60-х гг. XX в., когда в Западной Европе и Америке оформилась неомифологическая те­ория. Она основывалась на этнологических трудах конца XIX – первой половины XX в., связанных с разработкой антропологи­ческой концепции (см. ниже). Самым значительным было ис­следование английского ученого Д. Фрэзера – 12-томная книга "Золотая ветвь". На огромном материале Фрэзер показал ми­фологическую общность примитивных культур и попытался до­казать, что в основе образного мышления современного циви­лизованного человека лежат те же мифы.

Наиболее важный источник неомифологической теории – учение об архетипах швейцарского психиатра К. Юнга. Юнг вы­ступил с идеей интуитивного постижения человеком опыта древ­них. Содержание этого опыта составляют общечеловеческие пер­вообразы (архетипы). Большинство сюжетов и образов фольк­лора и литературы восходят к символически переосмысленным архетипам, к мотивам древнейших мифов, которые "хранятся" у каждого человека в области бессознательного.

К. Юнг исследовал проявление фольклорных и мифологических моти­вов в психике. Он писал: "Бессознательное, как историческая подпочва психики, содержит в себе в концентрированной форме весь последова­тельный ряд отпечатков, обусловливавший с неизмеримо давних времен современную психическую структуру. ...Эти отпечатки функций пред­ставляются в виде мифологических мотивов и образов, которые встреча­ются у всех народов, ...их можно проследить без труда и в бессознатель­ных материалах современного человека<...>

Во всех проблематических вопросах наше понимание подпадает, – реже сознательно, в большинстве же случаев бессознательно, – под сильнейшее влияние известных коллективных идей, образующих нашу духовную атмосферу. Эти коллективные идеи находятся в самой тесной связи с жизнепониманием или мировоззрением прошедших веков и тыся­челетий. ...Эти образы являются осадками, накопившимися в течение мно­готысячелетнего опыта приспособления и борьбы за существование".

Главная цель мифологической школы состояла в реконструк­ции мифологии и древнего фольклора. Эта проблема остается актуальной. Миф всегда будет привлекать к себе исследовате­лей. В современных трудах по мифологии различают два основ­ных течения: этимологическое (занимающееся лингвистической реконструкцией мифа) и аналогическое (основанное на сравне­нии мифов, сходных по содержанию).

8. Культурно – историческая школа в литературоведении.

Культурно-историческая школа (КИШ) сформировалась в литературоведении и искусствознании в середине ХIХ в.

Культурно-исторический метод — способ изучения литературы, разработанный во второй половине XIX века французским философом, историком и литературоведом И.-А. Тэном[1].

Тэн по праву считается главой школы, в которую принято включать ученых разных стран. Это Ф. Брюнетьер и Г. Лансон (Франция), Г. Г. Брандес (Дания), Ш.Шерер (Германия), Ф. де Санктис (Италия), Русская культурно-историческая школа представлена А.И. Пыпиным, автором «Истории русской литературы». В XX веке сторонником культурно-исторического метода называют П.Н. Сакулина. Все эти ученые признавали значение Сент-Бёва и его подхода к литературе, но в поисках дополнительных опор выдвигали требование историзма, возведенного в ранг метода.

Наиболее последовательно это положение разработано И. Тэном. Автор статей по итальянскому, голландскому и греческому искусствам, статей о французских философах XIX века, многих исторических и философских трудов, а также литературно-критических работ, Тэн создает фундаментальную пятитомную «Историю английской литературы», в предисловии к которой излагает суть культурно-исторического метода. По словам Сент-Бёва, «История английской литературы» является историей английской расы и цивилизации «через ее литературу».

Уже в этом определении просматривается сходство и различие подходов Тэна и Сент-Бёва. Не отрицая связи личности писателя с создаваемым творением, Тэн интересуется по преимуществу более общими историческими и национальными закономерностями. Убежденный сторонник позитивизма[2](философская основа КИШ), один из основоположников натуралистической теории, Тэн ищет систему, которая в искусстве, как и в науке, позволила бы опереться на прочные основы.

На основе позитивной философии О. Конта и исследований французских историков в литературоведении формируется культурно-историческое направление. В своих эстетических воззрениях и методологии оно опиралось на историзмГердера и эстетику Гегеля, а кроме этого широко использовало разработанный историками культурно-исторический (или историко-критический) метод исследования. Создателем и главой культурно-исторической школы в литературоведении был французский ученый Ипполит Адольф Тэн (1828-1893).

Не без влияния эстетики Гегеля Тэн связывает развитие искусства с развитием цивилизации. Так, в европейской цивилизации он выделяет четыре эпохи. Это античная цивилизация Древней Греции и Рима, феодально-христианская цивилизация Средневековья, цивилизация централизованных монархий ХV11- ХV111 веков и промышленные демократии Х1Х века. Каждой эпохе соответствует определенный психологический тип, господствующий характер. Для Античности его символизирует обнаженный молодой атлет. Для Средневековья - восторженный монах или влюбленный рыцарь. Для абсолютных монархий - галантный придворный, вельможа. Для Х1Х века - вечно пытливый Фауст или грустный рефлектирующий Вертер.

В искусстве каждой из этих эпох соответствуют скульптура, архитектура, театр и музыка. При этом господствующие в той или иной эпохе вкусы и идеалы вызывают господствующий тип искусства, воплощающий наиболее существенные черты духа и психологии данной эпохи. Для античности таким господствующим типом была скульптура, для Средневековья - архитектура, для эпохи абсолютизма - театр, а для современной Тэну эпохи - музыка.

Тэн различает подражательные и не подражательные виды искусств. К первым (и низшим) относятся поэзия, скульптура и живопись. Ко вторым - высшим - архитектура и музыка. Первые передают предметы в подобных им формах, вторые выражают только математические отношения, ничему не подражая. Но и подражание бывает различным. Оно изменяется на разных стадиях развития искусства. Тэн выделяет две таких эпохи. Первая представляет собой период истинного чувства, когда художник всматривается в предметы и воспроизводит их. Вторая - эпоха манерности и упадка. Не видя в предметах ничего нового, художник отставляет в сторону живой образец и по рецептам, добытым своей опытностью, мастерит драму или роман. Для первого этапа характерно точное изображение с живого образца. Второй довольствуется копиями с копий. Образцами этих типов искусства Тэн считает подражательные росписи Помпеи и условные фрески позднеимператорской Равенны. Таким образом, на первом этапе целью искусства является "полнейшее и точнейшее подражание"²⁴.

Однако, по мере развития искусства, подражание перестает быть его целью. Иначе, говорит Тэн, стенограммы уголовных процессов были бы лучшими трагедиями. Вслед за Гегелем он считает, что "излишне точное подражание вселяет не удовольствие, а отталкивающее чувство". Поэтому "в предметах нужно весьма близко подражать кое-чему, но не всему. Подражать нужно лишь взаимным отношениям и зависимости частей". Современный художник должен "обрисовывать не осязаемую внешность лица и событий, но совокупность их отношений". Отсюда и произведение искусства не ограничивается уже простым воспроизведением отношений между частями предмета. "Величайшие школы именно те, - говорит Тэн, - которые более всего изменяют действительные отношения". Художник изменяет отношения между частями тела, чтобы осязательнее передать сущностный характер предмета и его главную идею - то, что философы называют эссенцией вещей. Поэтому на втором этапе своего развития подражательные искусства сближаются с неподражательными. Ведь, например, художник, стремясь выразить в образе льва идею хищности, уже не копирует зверя, а может изобразить только пасть на четырех лапах.

Вообще же появление на свет художественного произведения определяется, по мнению Тэна, совокупностью двух причин: общим состоянием умов и нравов окружающей художника среды. Художник как бы отражает своим творчеством те проблемы, которые в данный момент гнетут общество. Если, например, жизнь полна горя, то и его произведения дышат тоской и грустью. Больше того, он обыкновенно видит и изображает вещи в еще более черном свете, чем их видят его современнники.

"О методе критики и об истории литературы". И. А. Тэн стремился разработать строго научный метод исследования художественного произведения. Этому вопросу он посвятил "Введение" в свою "Историю английской литературы", которое затем неоднократно переиздавалось под названием "О методе критики и об истории литературы".

Тэн начинает свои рассуждения о методе с выяснения зависимости художественного произведения от внешних условий. "Открыли, - пишет он, - что литературное произведение не есть простая игра воображения, самородный каприз, родившийся в горячей голове, но снимок с окружающих нравов и признак известного состояния умов"²⁵. Таким образом, творческая деятельность человека, как и другие явления материального мира, обусловлена причинами. Поэтому при исследовании поэмы, картины, симфонии можно и нужно применять те же методы, которые успешно применяются в естествознании. "Хотя способы обозначения в моральных науках иные, нежели в физических, - пишет Тэн, - но, так как в тех и других материал тот же и так же составляется из сил, направлений и величин, то мы можем сказать, что окончательное действие тут и там производится по одним и тем же правилам"²⁶. И в другом месте: "разыскание причин должно явиться после того, как собраны факты. Безразлично, будут ли эти факты физические или моральные; все они всегда обусловлены причинами. Честолюбие, храбрость, любовь к истине так же объясняются причинами, как несварение желудка, как мускульное движение, как животная теплота. Порок и добродетель суть продукты, как купорос или сахар, и всякое сложное данное порождено взаимодействием других данных, более простых, от которых оно зависит"²⁷.

Отсюда и частые аналогии, проводимые Тэном между явлениями природы и духовной деятельностью человека, а вернее - перенесение методологии точных наук в область наук о человеке и обществе. "Фолиант не создался сам собою, - пишет он. - Он лишь форма, подобно ископаемой раковине; он - оттиск, похожий на отпечаток, оставленный на камне животным, которое когда-то жило и умерло. В раковине жило когда-то животное, в манускрипте отразился человек. Для чего изучаем мы раковину, если не для того, чтобы получить представление о животном? Точно так же мы изучаем литературный документ только для того, чтобы познать человека"²⁸. Поэтому главная задача исследователя литературы заключается в том, чтобы "насколько возможно восполнить такие наблюдения, которых мы уже не можем сделать лично и непосредственно. Наблюдения эти - единственный путь, представляющий возможность познать человека"²⁹.

Итак, главная цель исследователя заключается, по мнению Тэна, не в том, чтобы "изучить литературный документ как нечто самостоятельное", ибо "это значит смотреть на вещи, как смотрит составитель каталогов"³⁰. Исследователь же должен за документом увидеть его создателя - "видимого индивида". Однако, "видимый, телесный человек есть лишь указание, при помощи которого надо изучать человека невидимого, его душу. ... Под внешним человеком скрывается человек внутренний. Вы рассматриваете его дом, его мебель, платье, все это для того, чтобы найти следы его привычек, вкусов, степень его воспитанности или грубости, расточительности или бережливости, его глупости или ума. Вы слушаете его разговоры. Вы изучаете его рукописи, произведения искусства, его денежные или же политические предприятия; все это для того, чтобы оценить величину и размер его ума, его изобретательность и хладнокровие и т. д. Все эти внешние признаки являются дорогами, пересекающимися в одном центре, и вы направляетесь по ним только для того, чтобы достигнуть до этого центра. Там-то и находится действительный человек"³¹.

Нетрудно заметить, что исследователь, пользующийся методом культурно-исторической школы, остается скорее историком и социологом, а не собственно литературоведом. Литературное произведение, которое недаром названо документом и приравнено чуть ли не к денежным счетам, мебели, платью, воспринимается им только как "одна из проблем психологии" и играет вспомогательную роль для изучения главного - личности писателя. Но и личность интересует здесь исследователя тоже не сама по себе, а как продукт общественных отношений. "В прошлом веке ... предполагали, - пишет Тэн, - что люди всех веков и народов почти похожи друг на друга. ... Тогда знали человека, но не знали людей ... не увидали еще бесконечного разнообразия и удивительной сложности человеческого сердца; не знали еще, что нравственнная структура каждого народа и каждого века так же своеобразна и так же отличается друг от друга, как физическая структура каждого семейства растений или каждого рода животных. Теперь история, подобно зоологии, нашла свою анатомию"³².

Эта социальная анатомия, дающая возможность препарировать любое художественное произведение, основана на бесчисленных сочетаниях трех причин, трех первобытных сил, которые движут всю человеческую историю. Среди них Тэн выделяет причины "врожденные" и "случайные". К первым относится совокупность этнических признаков, определяемых Тэном как раса. "Расой, - пишет он, -мы называем врожденные и наследственные наклонности, которые человек приносит с собой на свет и которые обыкновенно сопровождаются различиями в темпераменте и в строении тела"³³.

К "случайным" же причинам он относит "среду" и "момент". "Среда ... на первоначальные и постоянные черты ложатся случайные и второстепенные, и природный характер изменяется или дополняется физическими или социальными обстоятельствами, действующими на него. В иных случаях климат имеет решительное влияние. ... В иных случаях политические обстоятельства оказывают влияние. ... В иных случаях социальные условия накладывают свою печать...".

"Момент ... Национальный характер и окружающие обстоятельства действуют не на tabula rasa, а на доску с известным уже отпечатком. Смотря по тому, в какой момент берется доска, отпечаток на ней будет иной, и этого достаточно, чтобы общее действие было иное.

"Если бы эти силы могли быть измерены и вычислены, - мечтает И. Тэн, - из них, как из формулы, можно было бы вывести свойства будущей цивилизации"³⁴. А последователь Тэна Ф. Брюнетьер пытается вывести из культурно-исторической теории единые, объективные, строго-научные критерии вкуса. "Успехи науки, - пишет он, - прочно установили, что существует нечто вне нас, и - что если наше понимание вселенной соответствует средствам человеческого ума, это соответствие может и должно относиться не к отдельным личностям, а ко всему роду, следовательно, есть возможность судить о впечатлениях, опираясь на научно доказанные истины. Итак, н е о б х о д и м о спорить о вкусах. О двух противоположных или противодействующих впечатлениях не только нельзя сказать, что они равны между собой, но - в силу самой необходимости - есть одно верное и одно ложное впечатление. Которое же истинно или ложно? Этого нельзя всегда решить, если речь идет о тонких и сложных ощущениях, но можно надеяться дойти до этого со временем"³⁵.

---

Дата добавления: 2019-11-25; просмотров: 496; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!