ИЗ ПРАВИТЕЛЬСТВА В СОВЕТ БЕЗОПАСНОСТИ. 1995-1999 гг.
Собственно, вопрос о желательности включения в финансово-экономический оборот для возрождения новой, демократической России ее огромных богатств за рубежом, впервые возникнув на Первом конгрессе соотечественников в августе 1991 г. в Москве, все последующие двенадцать лет время от времени всплывал в российских коридорах власти.
При этом в нашем Экспертном совете возникло нечто вроде разделения труда: по начальникам ходил Марк Масарский, а я писал всевозможные обращения и справки (их большая коллекция, адресованная Силаеву, Гайдару, Шумейко, Черномырдину, Немцову и, наконец, Ельцину, и сегодня хранится в Текущем архиве Экспертного совета).
Общее отношение властей предержащих можно охарактеризовать старой поговоркой брежневских времен: все идут навстречу, но пройти нельзя.
Никто открыто не возражал против важных и нужных проблем (президент Б.Н. Ельцин трижды накладывал на наших бумагах положительную резолюцию, причем последний раз – накануне второго тура президентских выборов 1996 г. в присутствии М.В. Масарского, входившего в его избирательный штаб), но каждый раз бумаги тонули в бюрократическом аппарате Правительства и Администрации Президента.
Из всех высших должностных лиц на наши бумаги тогда откликнулся только Е.М. Примаков, в тот период директор Службы внешней разведки. В ответ на наше письмо и приложенную к нему справку весной 1994 г. Примаков принял меня лично. Состоялся обстоятельный часовой разговор о деятельности нашего общественного совета и путях подключения к этому благородному делу государственных органов, в частности путем создания специальной Межведомственной комиссии по защите имущественных интересов России за рубежом (в тот период ее создание мыслилось при Президенте, и Марк Масарский несколько раз обсуждал этот вопрос с тогдашним главой Администрации Президента С.А. Филатовым).
|
|
|
Однако и в деле создания такой комиссии еще четыре года «все шли навстречу». В конце декабря 1997 г. с помощью Масарского и А.И. Вольского и при их участии я «прорвался» к первому вице-премьеру Б.Е. Немцову в Белый дом. Борис Ефимович выразил большой скептицизм в реальной возможности возврата российских богатств из-за рубежа («что с возу упало, то пропало»), посетовал, что наши требования осложнят получение «траншей» от МВФ и других иностранных банков, но отказать А.И. Вольскому он не может – ведь батюшка Немцова когда-то в советские времена работал в промышленном отделе ЦК КПСС, возглавлявшемся всесильным тогда Вольским.
В итоге в начале января 1998 г. появились письмо Немцова Ельцину с очередным предложением создать Межведомственную комиссию и очередная положительная резолюция президента Черномырдину. После этого еще два месяца ушло на согласование кандидатуры председателя такой комиссии (Минфин и Центробанк отказались, Мингосимуществу отказали), и в конце концов остановились на Примакове, в тот момент министре иностранных дел.
|
|
|
Но не успели мы возрадоваться, а Примаков – сформировать персональный состав комиссии и «Положение» о ней, как Президент отправляет в отставку правительство Черномырдина.
Масарский начинает «отлов» нового премьера – Сергея Кириенко. Составляем новое письмо, подписывают Вольский, Масарский, я и Михаил Прусак, сенатор и губернатор Новгородской области, председатель Комитета по международным делам Совета Федерации.
С помощью торгпреда РФ Виктора Ярошенко – уже не в Москве, а в Париже «прорываюсь» весной 1998 г. во время официального визита нового премьера во Францию, к Кириенко, на ходу вручая свою книгу с вложенным в нее письмом нашей четверки о желательности ускорения создания комиссии. Премьер на бегу бросает – «разберемся» и улетает в Москву.
Но за оставшиеся у него три «премьерских» месяца разобраться не успевает: грянул дефолт 17 августа, и С.В. Кириенко, как и Черномырдин, оказывается в отставке.
|
|
|
И только Примаков, но не как министр, а уже как премьер-миристр, подписывает наконец 3 октября 1998 г. долгожданное правительственное распоряжение «О Межведомственной комиссии по обеспечению эффективного использования собственности Российской Федерации, находящейся за рубежом, и защите имущественных интересов Российской Федерации» (см. Приложения, док. 13).
Назначается и председатель этой комиссии – министр Мингосимущества Ф.Р. Газизуллин, которому в недельный срок поручается составить персональный список членов комиссии. Одновременно 3 октября 1998 г. утверждается и Положение об этой комиссии, в целом совсем неплохое (Приложения, док. 14), в котором ей поручается:
– проводить координацию деятельности органов исполнительной власти и разработку предложений правительству;
– осуществлять поиск и оформление прав собственности на имущество, находящееся за рубежом, включая недвижимое имущество, вклады и акции в зарубежных компаниях, драгоценные металлы (золото!) и иные ценности;
– проводить защиту имущественных интересов в судебных и иных инстанциях за рубежом;
– осуществлять координацию работы по подготовке государственной концепции управления федеральной собственностью, находящейся за рубежом;
|
|
|
– делать предложения в правительство об изъятии и о перераспределении имущества РФ, находящегося за рубежом, в случае выявления правонарушений и фактов его использования не по назначению, а при наличии признаков злоупотребления комиссия информирует правоохранительные органы.
Было крайне приятно увидеть в этом Положении отражение предложений нашего Экспертного совета:
– комиссия «координирует осуществление мероприятий по отработке механизма проведения работ по поиску недвижимого и движимого имущества, принадлежавшего ранее Российской империи и бывшему СССР и находящегося за рубежом, по обеспечению правовой защиты имущественных интересов», включая оформление прав собственности на «царское» и «советское» имущество, а также «выделение средств государственной поддержки на осуществление этой деятельности (выделено мною. – Авт.)».
Ведь именно этим – поиском дореволюционного и советского имущества – более восьми лет занимался наш Экспертный совет, собрав в своем Текущем архиве самый полный пока банк данных.
И члены нашего Экспертного совета пришли в восторг, когда прочитали в Положении такую статью: комиссия «организует проведение в Российской Федерации и за рубежом симпозиумов, семинаров, „круглых столов“ и конференций по проблемам, относящимся к компетенции комиссии, а также взаимодействует со средствами массовой информации в целях обеспечения гласности и информирования населения Российской Федерации о политике государства в области защиты имущественных интересов Российской Федерации за рубежом».
Именно «информированием населения» и занимались члены нашего Экспертного совета с 1991 г. (главным образом М.В. Масарский и я), правда, не всегда жалуя при этом «политику государства в области защиты имущественных интересов Российской Федерации за рубежом».
Ведь как раз в период создания этой комиссии две крупные частные телевизионные фирмы – НТВ-интернешнл и ТСН – обратились ко мне с предложением стать автором и ведущим двух очень крупных проектов (один – на 12 передач, другой – на 24, по 26 минут каждая), рассчитанных на отечественного и зарубежного (русская диаспора в США, Западной Европе и Израиле) телезрителя по «царскому» золоту и советской недвижимости именно «в целях обеспечения гласности».
Но, как водится на Руси, когда за реализацию дела национально-государственного масштаба берется отечественная бюрократия, любой даже очень хороший правительственный документ превращается в свою противоположность.
Во– первых, хотя в постановлении, подписанном Примаковым 3 октября 1998 г. указывался недельный срок формирования персонального состава комиссии, чиновники Мингосимущества «формировали» его три месяца, и только к январю 1999 г. к первому организационному заседанию, комиссия была сформирована из 18 человек (никто из членов нашего Экспертного совета в список не попал, на что на заседании Совета безопасности 22 марта 1999 г. было указано представителю Мингосимущества).
Во– вторых, долго не могли определиться с председателем комиссии. По постановлению Примакова им был назначен министр Мингосимущества Ф.Р. Газизуллин, но тот сначала долго болел, затем подал прошение об отставке с поста министра по состоянию здоровья, а потом, в марте 1999 г. был неожиданно приглашен к Президенту и оставлен главой Мингосимущества.
За всеми этими бюрократическими аппаратными играми был, однако, глубокий подтекст, связанный с «чубайсовской приватизацией» и восходящий еще к 1994 г. к первой правительственной комиссии по зарубежному имуществу, во главе которой стоял другой министр и тогдашний вице-премьер – О. Давыдов.
***
18 января 1995 г. без всякой предварительной подготовки (беседы о целях встречи, подготовки справки от Экспертного совета и т.п.) Масарский и я неожиданно были приглашены на правительственное заседание в Белый дом к вице-премьеру О.Д. Давыдову. В одном из залов заседаний, так знакомом мне по работе экспертом в бывшем Верховном Совете РСФСР, сидело человек пятьдесят чиновников разного ранга из МИД, Минфина, ГКИ, ЦБ, СВР и других министерств и ведомств.
После краткого вступительного слова вице-премьера слово для сообщений по 15-20 минут каждое было предоставлено Масарскому и мне.
Масарский вкратце рассказал о своих хождениях по коридорам власти в 1992-1994 гг. а я – о зарубежном российском золоте и основных регионах размещения «царской» и «советской» недвижимости, посетовав, что ГКИ до сих пор не имеет полного реестра этой недвижимости, особенно в странах «третьего мира» (я даже изложил письмо старика-негра из Танзании, случайно попавшее в наш Экспертный совет: я стар, охранять больше не могу – заберите обратно 20 домов-коттеджей, построенных в джунглях 30 лет назад ГКЭС для своих специалистов).
Помнится, поразила реакция зала: тишина, ни вопросов, ни реплик, ни выступлений (аналогичная реакция была и четыре года спустя, 22 марта 1999 г. на заседании Совета безопасности, о котором речь пойдет ниже). Давыдов попытался было расшевелить зал, сам начал задавать риторические вопросы, но тщетно – тишина.
В итоге был принят Протокол № ОД-П6-П26-5 от 18 января 1995 г. в котором министерствам и ведомствам предлагалось «провести поиск архивных материалов, подтверждающих права Российской Федерации за рубежом» и «один раз в квартал докладывать в Правительственную комиссию по защите имущественных прав РФ за рубежом, создаваемую (?! – Авт.) в соответствии с поручением Правительства РФ от 26 октября 1994 г. № АЧ-П6-39648».
В части нашего Экспертного совета в протоколе была сделана запись: поручить юристам правительства осуществить «правовую экспертизу выявленных в архивах министерств, ведомств документов и документов профессора Дипломатической академии МИД России В.Г. Сироткина» (подробнее см. Приложения, док. 11).
Излишне говорить, что ни «поквартально», ни «погодично» ни одно ведомство или министерство в «Правительственную комиссию» ничего не доложило, если не считать обстоятельной справки архива ФСБ «Из истории происхождения золотого запаса России» от 17 января 1995 г. представленной к совещанию в Белом доме и переданной после совещания секретариатом Давыдова в наш Экспертный совет (см. Приложения, док. 1).
Между тем несостоявшаяся комиссия Давыдова могла бы значительно облегчить свою задачу, обратись она заранее в наш Экспертный совет за информацией о банке данных по недвижимости и золоту за рубежом или к таким энтузиастам, как выпускник МГИМО Ю.Н. Кручкин («советская» гражданская и военная недвижимость в Монголии), к ученому секретарю ИППО полковнику в отставке В.А. Савушкину (по церковной недвижимости в Святых землях на Ближнем Востоке) или отставным полковникам Е.И. Карабанову и В.П. Никифорову по «советской» военной и гражданской недвижимости: в Германии – 695 объектов, Австрии – 2415 объектов, Румынии – 295 объектов и Венгрии – 244 объекта (Приложения, док. 10).
Как отмечалось позднее в справке Счетной палаты РФ об итогах проверки работы ГКИ (Мингосимущество) в 1996 г. а также в подготовительных материалах к заседанию Совета безопасности 22 марта 1999 г. (в частности, в записке замсекретаря А.М. Московского секретарю Совбеза Н.Н. Бордюже в феврале того же года), эти «поручения выполнены не были» (см. Приложения, док. 8, 15).
Поручение правительства от 26 октября 1994 г. осталось на бумаге – Правительственная комиссия по защите имущественных прав за рубежом во главе с Давыдовым так и не приступила к работе, а вскоре, при очередной перетряске кабинета Черномырдина, и сам Давыдов был отправлен в отставку вместе с «отставленным» МВЭС (в 1996 г. в эйфории победы на второй президентский срок Б.Н. Ельцин упразднил это ключевое министерство, а «осколки» – торгпредства – «подарил» П.П. Бородину).
Понятное дело – никто и не намеревался «осуществлять правовую экспертизу» документов профессора Сироткина.
Между тем после бесплодного правительственного совещания 18 января 1995 г. у Давыдова ситуация с поиском, учетом и особенно с эксплуатацией (т.е. с отчислениями в федеральный бюджет валютной прибыли) зарубежной российской собственности ухудшалась день ото дня.
Это наглядно показала справка Счетной палаты за конец 1996 г. о проверке ГКИ-Мингосимущества. Отсылая читателя в деталях к несколько сокращенному тексту справки (см. Приложения, док. 8), а также к публикациям в российской прессе (как правило, они были сделаны в 1996-1998 гг. благодаря «утечкам» копий справки из самой Счетной палаты), подчеркнем лишь основные тенденции, объясняющие многолетнюю «пробуксовку» всех предложений нашего Экспертного совета по наведению порядка в деле государственного использования российских богатств за рубежом, в частности скрытый саботаж нашего ключевого предложения с 1994 г. – создание специального ФЕДЕРАЛЬНОГО АГЕНТСТВА ПО ЗАЩИТЕ ИМУЩЕСТВЕННЫХ ИНТЕРЕСОВ РОССИИ ЗА РУБЕЖОМ Кстати, идею создания такого Агентства поддержал депутат Госдумы от КПРФ и соавтор законопроекта «Об имуществе РФ, находящемся за рубежом» Леонид Канаев («Российская газета», 27 мая 1998 г.), а также газета «Коммерсантъ-Daily» (21 мая 1998 г.). Важно также подчеркнуть, что аналогичные агентства по загранимуществу уже много десятилетий существуют в Великобритании и США.
Необходимость создания такого федерального органа, как Агентство, фактически вытекала из всего контекста справки Счетной палаты по проверке деятельности ГКИ за рубежом: ее общий вывод – ГКИ совершенно не справляется с возложенными на него функциями по загранимуществу.
Вот некоторые тенденции, получившие отражение в справке:
– у ГКИ нет ни необходимого штата (девять человек в главном управлении собственности за рубежом на 1509 объектов федеральной собственности в 112 странах мира на 3,24 млрд. долл.), ни зарубежного представительства, ни денег, нет методики оценки и поиска и даже полного реестра зарубежной собственности;
– ГКИ не располагает данными по финансовым вложениям – доли паев, акций, ценных бумаг юридических лиц. Между тем только во Внешэкономбанке на 1 ноября 1996 г. числились капиталы бывших совзагранбанков и их партнеров на фантастическую сумму в 4 трлн. 64,5 млрд. руб. После 1991 г. все эти капиталы остались за границей, и ГКИ ничего о них не знал, хотя еще 12 декабря 1995 г. правительственным постановлением № 1211 «Об инвентаризации собственности РФ, находящейся за рубежом» он обязан был это сделать в месячный срок (по данным депутата Л. Канаева, в 1998 г. пять бывших совзагранбанков с суммарным капиталом в один миллиард долларов вообще попытались уйти в «свободное заграничное плавание», освободившись от контроля Центрального банка РФ);
– ГКИ не выполняет одну из своих основных функций – контроль за поступлением в федеральный бюджет средств от использования зарубежной федеральной собственности (продажа, сдача в аренду, гостиничные и транспортные услуги и т.д.). Между тем, сообщается в справке Счетной палаты, только бывший МВЭС получил в 1994-1995 гг. от сдачи в аренду своего недвижимого имущества при торгпредствах 15,3 млн. долл. из которых перечислили в бюджет чуть больше половины – 7,65 млн. долл.;
– ГКИ фактически пустил в 1992-1994 гг. на самотек приватизацию бывших советских внешнеторговых объединений («Общемашэкспорт», «Разноимпорт», «Техностройэкспорт» и многие другие), что позволило нечестным внешторговцам искусно занизить величину уставного капитала, а разницу положить себе в карман (до 16,1 млн. долл. только при приватизации «Нафта Москва» и ВО «Техснабэкспорт»).
Сомнительные махинации внешторговцев в конце концов привели к отставке их министра и ликвидации самого МВЭС.
Однако борьба за «внешнеторговую империю» Леонида Красина на этом не закончилась. Пользуясь тем, что с 1992 г. под флагом либерализации и демократизации экономики (упразднение Госплана, Госкомцен, Госкомитета по сырьевым ресурсам и др.) была фактически упразднена и государственная монополия внешней торговли, различные ведомственные кланы и объединения лоббистов бросились делить «жирный пирог» – зарубежную собственность бывшего СССР.
Выше мы уже писали, какая нешуточная борьба развернулась в 1992-1995 гг. всего за один объект недвижимости, оказавшийся «бесхозным», – Русский культурный центр (дворец графа Шереметева) в Париже.
После упразднения МВЭС (указ Президента за № 1135 от 2 августа 1996 г.) таких объектов (торгпредств и их инфраструктуры – школ, магазинов, дач и т.д.), как дворец Шереметева, оказалось в десятки раз больше. Добавьте к ним более 50 представительств «Совэкспортфильма» (офисы, квартиры), «Интуриста» и Морфлота СССР и другие «совзагранучреждения». По подсчетам Леонида Канаева, всего таких «бесхозных» советских объектов к 1998 г. насчитывалось 2559 единиц общей площадью в 2 млн. кв. м и балансовой стоимостью в 2 млрд. 667 млн. долл. Из них, полагает Канаев, лишь 78% используется в интересах РФ, 12% сдается «налево», а 255 объектов вообще брошены на произвол судьбы и разворовываются местным населением (большинство из них находятся в Латинской Америке или Африке).
Такое безобразие, по мнению депутата, стало возможным только потому, что:
а) этими 2559 объектами управляют целых 14 министерств и ведомств, а «у семи нянек дитя без глазу»;
б) отсутствует единая юридическая база управления зарубежной собственностью, фактически до июня 1998 г. опиравшегося на устаревший указ Б.Н. Ельцина «О государственной собственности бывшего Союза ССР за рубежом» от 8 февраля 1993 г. (по статье депутата Л. Канаева в «Российской газете» 27 мая 1998 г.).
Что касается законопроекта «Об управлении собственностью Российской Федерации, находящейся за рубежом», то он с 1994 г. с большими осложнениями обсуждался в Думе и только в июне 1999 г. был наконец принят; однако Президент тут же наложил на него «вето», и, как мы увидим далее, далеко не случайно.
Нельзя сказать, что Правительство РФ не пыталось решить судьбу бывшей советской собственности (о «царской» все эти годы речь вообще не шла). 5 января 1995 г. премьер B.C. Черномырдин подписывает распоряжение № 14 «Об управлении федеральной собственностью, находящейся за рубежом». Но спустя несколько месяцев то же правительство свое постановление дезавуирует, отменив центральный пункт о ГКИ как главном органе управления зарубежной собственностью.
Причина такой непоследовательности Черномырдина стала ясна год спустя, когда указом Президента № 1135 от 2 августа 1996 г. зарубежная собственность упраздненного МВЭС передавалась Управлению делами Президента РФ (УДП) и его начальнику П.П. Бородину.
«ИМПЕРИЯ БОРОДИНА»
Самый близкий исторический аналог УДП – министерство уделов Российской империи, обслуживавшее до 1917 г. членов императорского Дома Романовых (около 50 взрослых великих князей и княгинь во главе с семьей Николая II, а также их дети, внуки и правнуки – всего около 300 человек). Для «прокорма» такой оравы еще с 1613 г. года воцарения династии Романовых на троне, выделялись т.н. кабинетские (удельные) земли вместе с крепостными.
При постоянном расширении сначала территории Московского царства, а со времен Петра I и Империи из «новых земель» обязательно выделялись «кабинетские земли» – в Поволжье, на Алтае (личный домен царствующих императоров до 1909 г. когда Николай II отписал его в казну для расселения «столыпинских хуторян»), в Новороссии (Украина) и в Крыму, в Карелии и Прибалтике и т.д. На балансе министерства уделов находились также «зимние» и «летние» дворцы, дачи в Крыму, конные заводы, рыбные промыслы, алмазные и золотые рудники и т.д. не считая «служб сервиса» – ателье, мастерских Фаберже, а также императорских яхт и пароходов, «царских» поездов и др. Всем этим огромным хозяйством в Петербурге и на местах управляла сеть императорских хозяйственных контор с огромным штатом чиновников.
Каждый взрослый член Дома Романовых, кстати, неподсудный обычному гражданскому суду (как в советские времена – члены Политбюро ЦК КПСС), имел «цивильный лист» (открытый банковский счет) и мог брать с него денег немерено. Но напомним одну важную деталь – члены Дома Романовых не обладали правом частной собственности на недвижимость: ни царь, ни его братья, сестры, дяди и тети не могли продать, заложить, скажем, Ливадийский дворец в Крыму.
В большинстве своем «неприкасаемые» члены Дома Романовых весьма рачительно относились к «кабинетским» деньгам, а некоторые большие средства отдавали на благотворительные цели: великая княгиня Елизавета Федоровна – на богадельни для больных, императрица-мать, вдова Александра III Мария Федоровна – на слепых, глухих и других «убогих» через т. н. «Императорское человеколюбивое общество», великий князь Константин Константинович (знаменитый поэт К.Р.) – на театр и науку, другой великий князь – на развитие авиации и т.д.
Вот эта «царская» хозяйственная структура после расстрела Белого дома 4 октября 1993 г. и была восстановлена в виде УДП, куда вошли семь ранее самостоятельных «уделов»: Управления делами ЦК КПСС, совминов СССР и РСФСР, четвертые главки Минздрава СССР и РСФСР со всеми их дачами, санаториями, охотничьими хозяйствами, собственной авиакомпанией «Россия» и т.д.
Сам «кромвелевский завхоз» и бывший мэр г. Якутска не раз потом хвастался публично, что его УДП и есть отныне «министерство двора» «"царя Бориса"».
Хорошо информированный еженедельник «Коммерсантъ-Власть» (1999, № 12, 30 марта) так обрисовал это новое «министерство уделов»:
На балансе УДП находятся:
В Москве
– Кремль: реконструкция на 180 млн. долл. По данным «Московского комсомольца» (1999, 15 июня), реальные расходы на реконструкцию Кремля составили более одного триллиона рублей, причем только один кремлевский кабинет Б.Н. Ельцина «потянул» на 730 млрд. руб;
– Белый дом (правительство): реконструкция на 89 млн. долл.;
– «Президент-отель», гостиницы «Арбат», «Золотое кольцо» и др.;
– два здания парламента (Госдума и Совет Федерации).
Всего более 300 офисных зданий в одной Москве.
В Подмосковье и по всей России
– Дачные поселки, виллы, в том числе: «Серебряный Бор», «Архангельское» и др.;
– 15 подсобных хозяйств;
– 18 строительных трестов;
– 4 комбината питания, спецателье, прачечные, фотоателье, «кремлевский» детсад, мебельная фабрика;
– 10 автобаз, три поликлиники, две аптеки, аптечные склады, склады медоборудования и т.д.
Фирмы УДП
– Унитарное госпредприятие «Госзагрансобственность» (балансовая стоимость управляемых заграничных объектов, по оценке самого Бородина, 600 млн. долл.);
– «Госинвест» – внебюджетное финансирование и управление валютными активами;
– АОЗТ «Русь-Инвест»;
– Финансово-промышленная компания реконструкции и развития (Кремля, вилл «Семьи», покупки драгоценностей и т.д.);
– Фонд президентских программ;
– ЗАО «Федеральная финансовая группа»;
– издательства «Пресса» (бывшая «Правда») и «Известия»;
– 60 т. н. «дочерних» фирм, среди которых ЗАО «Согласие» (крупнейшее в Европе алмазное месторождение им. М.В. Ломоносова под Архангельском – вспомним личные алмазные и золотые рудники Николая II).
Вывод:
– во время Бородина в аппарате УДП работало 350 чел. а на «хозяйстве» в этих 200 «фирмах» – более 110 тыс. подчиненных («крепостных»);
– все это хозяйство «тянет» на десятки миллиардов долларов (второе место после «Газпрома»), а бюджет УДП в два раза превышает бюджет России на 1999 г. (40 млрд. долл. против 20 млрд.), несмотря на сокращение Госдумой расходов на Администрацию Президента на 20%.
Счетная палата в своей справке 1996 г. отметила неконституционность такой передачи неправительственной хозяйственной организации (указ противоречит статье 114 Конституции 1993 г.), поскольку функция управления любой федеральной собственностью возлагается исключительно на Правительство РФ.
Возможно, позиция Счетной палаты вдохновила премьера С.В. Кириенко на попытку «осадить» П.П. Бородина в его претензиях стать еще и «министром» по внешнеэкономическим связям. Вскоре после своего трудного утверждения в Думе Кириенко обрушился с резкой критикой на Мингосимущество и в апреле 1998 г. вернулся к старому постановлению Черномырдина 1995 г. вторично обязав министерство подготовить «Положение» об управлении загранимуществом РФ.
Зажатое между премьером и Бородиным, Мингосимущество собрало свою коллегию, но никакого «Положения» не приняло. Тогда Кириенко пригрозил «вызвать на ковер» и назначил отчет Мингосимущества на ВЧК. Но до августа 1998 г. заседание ВЧК так и не состоялось.
29 июня 1998 г. Президент подписывает новый Указ № 733 «Об управлении федеральной собственностью, находящейся за границей». На этот раз, в отличие от указа 1996 г. речь уже идет не только о «внешнеторговой», а вообще обо всей федеральной собственности за рубежом, управляемой неким «акционерным обществом» с контрольным пакетом акций у государства (фактически – у Бородина: см. Приложения, док. 12).
Надо отдать должное консультантам Управления делами Президента: на этот раз они замахнулись не только на 2 млрд. 667 млн. долл. во что оценивается бывшая «советская» недвижимость за границей, но и на золотовалютные активы бывших совзагранбанков, СП, ВО и других советских учреждений, что, по подсчетам Л.М. Канаева, «тянуло» уже на внушительную сумму – 130 млрд. долл.
В роли «толкача» нового проекта выступило само Мингосимущество в лице нового молодого руководителя Департамента собственности за рубежом А.А. Радченко.
В мае 1998 г. на очередной пресс-конференции Радченко «озвучил» коллективный доклад Мингосимущества и консультантов Управления делами, озаглавленный «О повышении эффективности использования федеральной собственности, находящейся за рубежом».
Справедливо констатируя уже набивший оскомину факт, что у 2559 объектов российской федеральной зарубежной собственности «семь нянек», он предложил вместо них учредить одну «няньку» – Управление делами Президента во главе с П.П. Бородиным. При этом бойкий руководитель департамента намекал, что Бородин уже с 1996 г. – самый крупный хозяин федеральной собственности за границей (715 объектов) после МИД (1541 объект). Все остальные владельцы сущие «нищие» – Валентина Терешкова с ее Российским зарубежным центром (бывшим ССОД) – 77 объектов, РИА «Новости» – 63 объекта, у остальных и того меньше.
Умело манипулируя цифрами, юный столоначальник из Мингосимущества доказывал, что все это богатство из рук вон плохо эксплуатируется, четвертая часть объектов вообще пустует, а прибыль приносят только объекты Управления делами Президента (750 тыс. долл. в год), остальные (например, терешковские «центры») наскребают едва-едва по 200 тыс.
Разумеется, о том, в чей бюджет идут доходы от «эффективных» объектов УДП, Радченко предусмотрительно умолчал.
И что же предлагалось соорудить вместо «семи нянек»? Третью «естественную монополию» – Российское Акционерное Общество (РАО), или сокращенно – «Росзагрансобственность», по типу «Газпрома» или РАО «ЕЭС»!!! Вот, оказывается, для чего был нужен Указ Б.Н. Ельцина № 733 от 29 июня 1998 г.
При этом, как мы в Экспертном совете вскоре поняли, в число главных учредителей новой естественной монополии должны были войти Управление делами Президента, Мингосимущество и Главное производственно-коммерческое управление по обслуживанию дипломатического корпуса (ГлавУПДК) при МИД РФ. Участие последнего учредителя нового АО вполне объяснимо – у МИД и ГлавУПДК вдвое больше заграничных объектов, чем у Бородина.
Судя по тому, что уже в начале сентября 1998 г. в наш Экспертный совет за консультациями обратились заместитель министра иностранных дел И.И. Сергеев и новый начальник ГлавУПДК B.C. Федоров (оба сегодня уже бывшие), дело о создании РАО «Росзагрансобственность» было поставлено на практическую основу, хотя некоторые члены правительства Кириенко (в частности, первый вице-премьер Б.Е. Немцов) уже весной выступали против создания еще одной конструкции «бандитского капитализма» («Коммерсантъ-Daily», 21 мая 1998 г.).
С другого конца зашли «люди Чубайса» и его Российский центр приватизации (РЦП), возглавляемый в тот период Максимом Бойко, бывшим вице-премьером и главой ГКИ. С санкции все того же А.А. Радченко и на деньги ЕБРР (по некоторым данным, до 300 млн. долл.) РЦП подрядился реально оценить все ту же российскую зарубежную собственность, что затем должна была пойти на «эффективное использование» (читай – личное обогащение).
Но на этот раз П.П. Бородин крупно просчитался, свидетельством чего стали рейды следственных бригад Генпрокуратуры в марте 1999 г. в его ведомство для «выемки документов».
Подвел шаблонный подход к решению задачи «приватизации» заграничной собственности. Ведь все мыслилось по схеме 1996 г.: указ – разгон МВЭС – Давыдова в отставку – торгпредства наши.
И здесь так же: указ от 29 июня 1998 г. – Примакова в отставку – МИД если не разогнать, то отобрать у него хотя бы половину из 1541 для «эффективного использования» (сиречь обложения «данью»).
Но вышла осечка – дефолт 17 августа спутал все карты и всю прежнюю клановую расстановку сил «наверху». Примакова не только не выгнали, а, наоборот, назначили премьером, и Дума его с первого захода утвердила.
И вместо нового «Газпрома» в виде РАО «Росзарубежсобственность» Примаков утверждает нечто совсем другое – Межведомственную правительственную комиссию, но с прямо противоположными – государственными – задачами, нежели в «задумке» П.П. Бородина: «по обеспечению эффективного использования собственности Российской Федерации, находящейся за рубежом», т.е. доходы должны идти не в «бюджет» Кремля, а в бюджет ГОСУДАРСТВА.
Впрочем, сторонники Примакова радовались недолго – 12 мая 1999 г. Президент отправил его правительство в отставку, и сторонники «третьей естественной монополии» оживились было вновь, но не надолго: новый Российский Президент В. В. Путин переместил Бородина, и его проект заглох.
***
Не все, однако, чиновники госаппарата «демократической» России сродни Радченко – иначе бы наше Отечество давным-давно разворовали (кстати, сам этот юный комбинатор вскоре сбежал с госслужбы в ГКИ в коммерческую структуру). Есть еще честные государственники и в правительстве, и в Администрации Президента, и в Совете безопасности.
Однажды, в самом начале января 1999 г. после моего очередного выступления по телевидению в программе Андрея Леонова «Слово и дело» по ТВ-Центр о российских богатствах за рубежом у меня дома раздался звонок. Мужской голос, слегка шепелявя, представляется ответственным сотрудником Администрации Президента, выражает свой восторг по поводу моей гражданской позиции в телепередаче и интересуется – чем может помочь Администрация нашему Экспертному совету?
Спустя некоторое время встречаемся на Старой площади и вместе приходим к выводу – действовать надо через Совет безопасности как пока единственный в высших эшелонах власти России орган, координирующий работу «семи нянек». Конкретная задача – попасть к секретарю СБ Н.Н. Бордюже, минуя частокол его помощников и заместителей, объяснить генералу суть дела и получить резолюцию, разумеется, положительную.
Все дальнейшие действия сильно смахивали на эпизод из телесериала «Семнадцать мгновений весны». Помните, как во время воздушной тревоги Штирлиц-Исаев попадает в кабинет Бормана? (Поэтому-то я и не называю имен своих добровольных помощников, которых служба собственной безопасности все равно «вычислила», и уже после отставки Бордюжи с постов главы Администрации и секретаря СБ один из них по-житейски спросил меня – а как попасть в Дипакадемию МИД РФ на учебу?)
Итог многоходовой аппаратной интриги превзошел вначале все ожидания: Бордюжа не только прочитал бумагу, но и полностью одобрил ее основные идеи и даже назначил срок созыва СБ – через десять дней, поручив подготовку заседания своему заму А.М. Московскому.
За десять дней не получилось – аппарат СБ слишком громоздкая бюрократическая машина для того, чтобы работать оперативно. Сначала мне пришлось писать кучу справок, участвовать в рабочих заседаниях с чиновниками СБ и у Московского.
Ключевым документом стал проект протокола заседания СБ, которое наконец состоялось через три месяца после резолюции Бордюжи, увы, уже без него: за несколько дней до того его «ушли» в отставку с обоих постов – главы Администрации и секретаря СБ, отправили послом РФ в Данию, и лишь в 2003 г. он вернулся обратно в Москву.
В итоге гора родила мышь – ситуация 18 января 1995 г. зеркально отразилась 22 марта 1999 г.: ничего кардинального Совет безопасности не принял, кроме общих деклараций (см. Приложения, док. 16).
В окончательном тексте протокола исчезло мое ключевое предложение о создании специального Федерального агентства по защите имущественных интересов России за рубежом (одна «нянька») и оставлены прежние «семь» (в рамках существующей структуры правительства – сиречь по-прежнему Мингосимушество, за спиной которого маячил П.П. Бородин). Пропала и координирующая функция МИД – тогдашний замминистра И.И. Сергеев (кстати, почему-то не пришедший на заседание СБ) отказался выступить в роли «координатора», поскольку его проект «третьей естественной монополии» в документе не был даже упомянут.
В окончательном тексте протокола осталось лишь одно конкретное предложение: рекомендовать Правительству РФ включить проф. Сироткина в состав Межведомственной комиссии по защите имущественных интересов за рубежом.
Но и эту, в сущности, частную задачу аппараты СБ и Администрации так и не довели до конца. Сначала долго шла «торговля» между замами Бордюжи (напомним, что к моменту принятия протокола 22 марта 1999 г. он был уже отправлен в отставку) – кто подпишет сопроводительное письмо на имя Примакова в правительство? При этом никого из них не интересовало существо протокола (400 млрд. долл. в уплату 200 млрд. внешнего долга), а тревожила лишь одна мысль – кто будет вместо Бордюжи и не попадает ли сей зам впросак со своей подписью…
В итоге бумагу отослали в секретариат к только что назначенному новому главе Администрации Президента А.С. Волошину. Там, в Кремле, ее долго держали (хотя и пригласили меня на беседу) и в конце концов отдали на экспертное заключение в Экономическое управление Президента РФ, где в конце концов и похоронили: назначение проф. Сироткина в Межведомственную комиссию, вопреки решению СБ, так и не состоялось…
***
Но и на этот раз моя эпопея с хождением по коридорам власти еще не кончилась, ибо после досрочной отставки Б.И. Ельцина на авансцену большой политики вышли уже другие люди: весной 2000 г. новым президентом России был избран В.В. Путин, и почти молниеносно последовали новые кадровые назначения. Одним из первых уже в апреле 2000 г. был перемещен «кремлевский завхоз» Бородин, а вместо него назначен бывший крупный чиновник из валютно-финансового контроля ФСБ из «питерских чекистов» В.И. Кожин.
Поначалу для нашего Экспертного совета все вроде бы складывалось как нельзя более благоприятно: Кожин лично пригласил меня на беседу (чего никогда не делал П.П. Бородин). К тому времени с 1999 г. я уже был экспертом-консультантом бородинской «конторы» – унитарного предприятия «Госзагрансобственность», возглавлявшейся его якутским земляком неким Д.Е. Кычкиным, ничего, правда, не смыслившим в зарубежных делах и до этого «рулившим», как один из замов гендиректора, «Президент-отелем» в Москве.
На беседе присутствовал и новый начальник «Госзагрансобственности» – еще одна темная личность, но уже из Питера: бывший телепродюсер Владимир Левиев, как оказалось позднее, хронический алкоголик, через два года изгнанный из «конторы».
Вряд ли Кожин читал мои книги и статьи, возможно, лишь пару раз узрев меня по телевидению, но кто-то на самом «верху», очевидно, подсказал – да у тебя в Управлении делами есть один профессор, он зубы съел на этой самой зарубежной собственности. К тому времени я уже основательно «засветился» в коридорах власти – и месяца не проходило, чтобы из МИДа (по «румынскому золоту»), из Минфина, Счетной палаты и т. д. не следовали звонки или письменные запросы – дайте ваше экспертное заключение!
Еще в 1999 г. приглашал меня к себе зам. главы Администрации и помощник президента по международным делам С.Э. Приходько. Да и сам В.В. в бытность еще замом управления у Бородина в 1996 г. лично беседовал со мной, А.И. Вольским и М.В. Масарским по зарубежным клондайкам России. С тех пор я регулярно отправлял в секретариаты директора ФСБ, премьера и Президента все свои книги о зарубежном золоте и недвижимости.
Словом, поначалу Кожин позитивно отреагировал на это «засвечивание» и пожелал успешной работы с новым начальником «Госзагрансобственности» Левиевым, тем более что 23 октября 2000 г. подоспел указ № 1771 нового президента о ликвидации в этом деле «семи нянек» и учреждении двух – МИД и УДП. Отныне только два этих ведомства «рулили» зарубежной недвижимостью, хотя лишь советской – «царская» и все золото, а также ценные бумаги остались за рамками деятельности УДП.
Любопытна история появления указа № 1771. Пока наемный Будницкий, а также Анатолий Чубайс, Максим Бойко и даже «Геракл» (Виктор Геращенко – на РенТВ весной 2002 г.) витийствовали, что никаких «клондайков» золота и недвижимости у России за рубежом якобы нет, два знающих «цену вопроса» опытных «олигарха» – Борис Березовский и Роман Абрамович – в сентябре 2000 г. направили В.В. Путину секретное послание. По содержанию это был форменный плагиат: «олигархи» взяли нашу идею создания специализированного федерального агентства по управлению госсобственностью за рубежом (и даже оценку этой собственности указали нашу – 400 млрд. долл.), но предлагали создать это «агентство» не при Путине, а при них, любимых. За это «откупщики» готовы были выплатить весь внешний долг России и даже похвастались, что обещанный Чубайсу-Бойко кредит от ЕБРР в 300 млн. долл. на поиск и оформление прав российской собственности уже перенацелен на них двоих.
Однако вся эта многоходовая операция сорвалась не без участия нашего Экспертного совета (досталось и Чубайсу с Бойко: их «контора» – Российский центр приватизации – как потенциальное «шпионское гнездо» по требованию одной из российских служб была закрыта).
И в итоге появился тот самый указ № 1771, на который вначале все мы, государственники, возлагали очень большие надежды.
Увы, реальная практика оказалась совсем иной. Хотя с приходом Кожина статус «конторы» был повышен до ФГУП – Федерального государственного унитарного предприятия «Госзагрансобственность», а сама «контора» переехала из двухэтажного домишки в районе Смоленки в Большой Черкасский переулок, поближе к Кремлю, эффективность ее работы по сравнению с «кычкинским периодом» не улучшилась: штаты возросли в пять раз, у гендиректора ФГУП появилось пять замов (и все – с огромными медными табличками), а мне, например, как эксперту-консультанту так и не нашлось ни при Кычкине, ни при его преемниках (а их только на моих глазах сменилось целых три, и все как один – случайные люди) не то что кабинета – стола и стула ни в одном из отделов, пока, наконец, в декабре 2002 г. меня не приютил начальник отдела поиска имущества и оформления прав собственности ФГУП полковник В.П. Никифоров (который, впрочем, вскоре из начальников ушел в рядовые, ввиду явной неэффективности работы своего отдела).
Тем не менее я на свой страх и риск продолжал составлять реестр «царской» недвижимости за рубежом, преимущественно в Западной Европе, для чего трижды выбивал себе служебные командировки во Францию. Но в тот самый момент, когда и само руководство ФГУП осознало – в указе № 1771 записано, что оно обязано переписать все бывшие царские дворцы, виллы, церкви и т. д. и начало шевелиться (ведь за трехлетнее безделье в этом вопросе президент по головке не погладит), – меня в июне 2003 г. уволили с должности эксперта-консультанта ФГУП «по сокращению штатов».
В моей уже долгой жизни это было далеко не первое сокращение: духовные предшественники Кожина «сокращали» меня в 1956 г. когда на уровне руководства МГУ я и еще 30 моих однокашников по истфаку были уже зачислены в аспирантуру и даже получили комнаты в общежитии, но не были утверждены Минвузом СССР (оказывается, Политбюро ЦК КПСС в ноябре 1956 г. приняло секретное постановление о «неблагонадежной молодежи» в СССР), в 1963 г. те же предшественники облыжно включили меня в список… пенсионеров (и это – в 29 лет!) при очередной хрущевской чистке АН СССР, сорвав тем самым мою защиту кандидатской диссертации, в 1987 г. завистливые коллеги из МГПИ им. В.И. Ленина пытались исключить меня из партии по организованному ими доносу студентов (и тем самым «сократить» как заведующего кафедрой новой и новейшей истории истфака этого вуза). И все тщетно – иных уж нет (умерли), а те – далече (в Израиле или США).
И когда В.В. Путин в очередном Ежегодном послании Федеральному собранию 16 мая 2003 г. заявил – «в стране тяжелейший кадровый голод; голод на всех уровнях и во всех структурах власти, голод на современных управленцев, эффективных людей», – для меня этот пассаж его Послания ассоциировался прежде всего с Кожиным и его «питерскими» недоучками-гендиректорами из ФГУП «Госзагрансобственность» УДП.
Ведь они полностью провалили указ 1771 – не только не обеспечили доход от объектов российской недвижимости за рубежом (они ведь даже не ведают, что она не может использоваться в коммерческих целях, т. к. находится под дипломатическим иммунитетом, а сдача под жилье студентам и стажерам из СНГ большой прибыли не приносит), но и оказались в финансовой яме – только содержание объектов недвижимости (посольств, торгпредств, вилл, жилых домов и т.д.) обходится МИДу и УДП по 10 млн. долл. в год. И это при том, что оба ведомства, как и Минимущество РФ ранее, так и не составили полный реестр зарубежной собственности России, на что в очередной раз указала им и Счетная палата, и Совет Федерации.
Вдобавок между МИДом и УДП началась затяжная бюрократическая «война» – кто главней? Свою «партию на волынках» затянуло Министерство экономики и торговли – ведь оно по-прежнему назначает торгпредов, действующих параллельно с загранпредставителями УДП. А между «торгпредами» не всегда деловые отношения: в Германии, например, выяснение вопроса – кто главнее? – дошло до мордобоя.
Поскольку к моим рекомендациям ни один из новых гендиректоров ФГУП «Госзагрансобственность» не прислушивался и даже так и не обеспечил хотя бы рабочим местом, я начал сначала осторожно, а затем все более резко критиковать эту «кормушку» в СМИ. За что меня не раз «вызывали на ковер» (Левиев, помнится, звонил даже по ночам ко мне домой, паникуя – «Кожин изволят гневаться», как будто я у нового «кремлевского завхоза» крепостной, а УДП – его личные «шесть соток»), и в конце концов уволили за заметку в «Известиях.Ru».
Но кому «завхоз», лично открывающий кафе в Кремле (и одновременно играя на гитаре у Ирины Зайцевой на ТВС в передаче «Без галстука») или выслуживающийся перед Президентом за реконструкцию Константиновского дворца в Стрельне к 300-летию Петербурга (куда он вбухал несколько годовых валютных бюджетов УДП), сделал хуже – эксперту-консультанту или Державе?
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Документ: Россия – Запад – Золото – Возврат. Интерфакс. «Новости», Лондон, 15 марта 1999; РИА. Выпуск «Новости Российской экономики», Лондон, 15 марта. Корр. РИА «Новости» Вл. Симонов // Текущий архив Экспертного совета.
2 Шараев С. Золотой блеск туманного Альбиона // Трибуна. – 1999. – 17 марта; Михеев В. Скосырев В. Царское золото спасло бы Россию // Известия. – 1999. – 18 марта.
3 Российская газета. – 1999. – 18 марта.
4 Литературная газета. – 1998. – 28 янв.
5 Куллудон В. «Ленинское золото» во Франции (перевод статьи из еженедельника «Пуэн») // Дипломатический ежегодник. – М. 1995. – С. 271. См. также: Coulloudon V. La mafia en Union soviйtique. – Paris, 1991.
6 Будницкий О.В. Женщины-террористки в России. Сб. док. – Ростов-на-Дону, 1996; его же. В чужом пиру похмелье (евреи и Русская революция) // «Вестник еврейского университета в Москве», 1996, № 3, С. 21-29.
7 Сироткин В.Г. Бойтесь данайцев // «Русская мысль» (Париж, 1-7.06.2001; его же. МВФ живет на золото России // Еженед. «Мир новостей», № 5, 30.01.2001.
8 Сироткин В.Г. Наемный Будницкий (чьи деньги отрабатывает штатный «разоблачитель»?) // Еженед. «Россия», 11-17.06.2002.
9 E.M. Примакову. Справка о возвращении золота и недвижимости из-за рубежа (к образованию президентской комиссии). Составил профессор Дипакадемии МИД РФ Сироткин В.Г. 14 марта 1994 г. // Текущий архив Экспертного совета.
10 См. в частности: Сироткин В. Казна – не мошна для частных займов // Российская газета. – 1996. – 28 дек.; Михайлов И. В поисках российского золота и недвижимости (беседа с проф. В. Сироткиным) // Русская мысль. – 1997. – 4-10 дек.; Самойлова Н. Загранинвентаризация // Коммерсантъ. – 1998. – 13 марта; Папилова Ю. Калашнов Ю. Мингосимущество включилось в борьбу за зарубежную собственность // Коммерсантъ-Daily. – 1998. – 21 мая; Канаев Л. Дворцами не бросаются // Российская газета. – 1998. – 27 мая.
11 Папилова Ю. Калашнов Ю. Мингосимущество включилось в борьбу за зарубежную собственность // Коммерсантъ-Daily. – 1998. – 21 мая.
12 Служебная записка проф. В.Г. Сироткина замминистра иностранных дел И.И. Сергееву, 15 сент. 1998 г. (о «царском» золоте и недвижимости за рубежом); Служебная записка проф. В.Г. Сироткина начальнику ГлавУПДК при МИД РФ B.C. Федорову, 7 дек. 1998 г. (основные регионы поиска российской недвижимости и возможные сроки реализации) // Текущий архив Экспертного совета.
13 Российский центр приватизации. Оценка недвижимого имущества РФ за границей и рекомендации по его эффективному использованию (техническое задание). Михаил Ермолов, главный менеджер РЦП, 23 февр. 1998 г. // Текущий архив Экспертного совета.
14 Сироткин В.Г. В Совет безопасности (справка-предложение), 17 февр. 1999 г.; Докладная записка секретарю СБ Н.Н. Бордюже от зам. секретаря А.М. Московского (проект, составленный Сироткиным), февр. 1999 г.; Протокол заседания СБ (проект Сироткина), 20 марта 1999 г. // Текущий архив Экспертного совета.
15 Протокол заседания Экспертного совета Комитета по международным делам СФ 27.03.2003 г. с участием представителей УДП, Минимущества, Счетной палаты и др. См.: Приложение, док. 18.
«О зарубежной собственности РФ» (справка). Подготовлена Аналитическим управлением аппарата СФ.
16 «Известия.Ru», 17.02.2003 г. Гнев Кожина вызвал мой комментарий к хвастливому заявлению пресс-секретаря УДП Виктора Хрекова электронному варианту газеты «Известия» о том, что в связи с новым распоряжением премьера М.М. Касьянова о передаче «на баланс» УДП ряда объектов загрансобственности от РИА «Новости», бывшего «Интуриста», «Совэкспортфильма», Росзарубежцента Терешковой и др. «мы (УДП) будем пытаться зарабатывать на собственности…». Я же по просьбе редакции прокомментировал заявление В. Хрекова так: а что мешало «зарабатывать» ранее, кроме вопиющей некомпетентности чиновников УДП? Да, отметил я, «у российской собственности должен быть один хозяин. УДП – это хорошо, но это полумера. Необходимо создать при президенте Федеральное агентство по защите собственности России за рубежом». Вот Кожин и воспринял это предложение, которое я публично выдвигал с 1991 г. как выпад в его адрес: ведь как и П.П. Бородин, он считает УДП своими личными «шестью сотками».
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Итак, наш рассказ об эпопее российского золота и недвижимости за рубежом завершился. И оказалось, что эта, казалось бы, частная финансово-имущественная проблема самым тесным образом связана с историей России, Европы и мира в XX веке.
В самом деле, если бы Николаю II удалось найти консенсус с «думской» оппозицией и тогдашними «олигархами», Россия лучше подготовилась бы к Первой мировой войне, а царскому и Временному правительствам не пришлось бы посылать 2/3 золотого запаса за границу для закупок бездымного пороха, снарядов, патронов и военной техники Подробнее о политической обстановке в России в период «снарядного кризиса» и вызревании кризиса «верхов» накануне Февральской революции см.: Сироткин В.Г. Почему «слиняла» Россия? Кн. 1. – М. Алгоритм, 2003. И тогда, возможно, не было бы никакого Октября.
Проблема зарубежного российского имущества вновь стала в повестку дня во время переговоров большевиков с Западом в 20-х годах, а вопрос о выплате «царских долгов» стал главным условием дипломатического признания СССР. Технология ведения этих переговоров, одним из главных авторов которой был наркомвнешторг и посол Леонид Красин, и сегодня – наше национальное «ноу-хау».
Это «ноу– хау» Красина пригодится при ведении переговоров в Швейцарии по «нацистскому золоту» и в Германии -по реституции перемещенных культурных ценностей.
Вновь стала актуальной ушедшая, казалось бы, в историческое небытие проблема монополии внешней торговли, за внедрение которой в период нэпа яростно боролся Л.Б. Красин, перетянувший на свою сторону Ленина и большинство в ЦК РКП(б).
Псевдолиберализация внешнеэкономической политики, формальным проявлением которой стало упразднение в 1996 г. МВЭС, привела к гигантскому бегству ворованных капиталов за границу (по данным Е.М. Примакова, в 1999 г. – до 20 млрд. долл. в год).
«Прихватизация» внутри страны перекинулась за границу – различные министерства и ведомства начали ускоренно делить зарубежную «советскую» собственность. Ключевую роль в этом дележе играли разные государственные и «акционированные» ведомства – Мингосимущество, Российский федеральный фонд имущества (РФФИ), Российский центр приватизации.
Приватизация зарубежной «советской» собственности для всех этих «контор» облегчалась отсутствием научной международно признанной методики оценки недвижимости, хотя, как отмечалось в справке Счетной палаты РФ в 1996 г. еще 12 декабря 1995 г. правительство специальным постановлением «Об инвентаризации собственности РФ, находящейся за рубежом» обязало Мингосимущество разработать такую методику «в месячный срок».
Конечно, принимать такие постановления может, в отличие от остального мира, только правительство Черномырдина, которое, как известно, всегда «хотело как лучше».
Тысячу лет существует Русь, и никогда в ней не было ни методик, ни оценок (отсюда – «умом Россию не понять»). Всегда было как в песне: «Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек». А сколько сто ят эти поля (и сегодня их оценочный кадастр – не более 15%), почем леса – никто никогда этого не знал. Да и Православная церковь освящала это неведение: «земля ничья, она Божья».
Отсюда с таким трудом прививалась на Руси частная собственность на землю, отсюда – и византийская «безоценочная элита» (чиновники), сами «с потолка» или исходя из интересов собственного кармана определявшие цену «лесов, полей и рек», а также оплату коммунальных услуг, проезда в общественном транспорте, соотношение доллара и рубля. Ведь реальная оценка национальных богатств грозила российским чиновникам самым страшным – разделением власти и собственности, что в XVIII в. уже произошло в Западной Европе и в США.
Такие попытки делались и в России (Николай I, граф Витте, Столыпин). Скажем, первое Министерство государственных имуществ было создано не при «царе Борисе», а при царе Николае I еще в 1837 г. успев оценить около пяти процентов «казенных» лесов и полей. Но едва в стране началась первая «приватизация» в связи с отменой крепостного права в 1861 г. как в 1866 г. тогдашние чиновники убедили нового царя Александра II упразднить это первое «Мингосимущество», ибо реальная оценка стоимости «лесов, полей и рек» мешала им воровать.
И только 160 лет спустя после николаевского эксперимента, в июне 1997 г. методика оценок возродилась на Всероссийской научно-практической конференции «Оценка национального богатства страны» в Парламентском центре в Москве благодаря усилиям академика РАН Д. Львова и бизнесмена М. Масарского.
Именно на этой конференции впервые публично прозвучали такие цифры и факты:
30 трлн. долл. – разведанные запасы минерального сырья;
17 квадриллионов руб. – основные фонды;
100 млрд. долл. – самая скромная оценка зарубежной недвижимости.
В 1972 г. была предпринята последняя по времени попытка оценить национальные богатства страны, так и не доведенная до конца.
Все участники конференции в один голос изумлялись, что, строя рыночную экономику (капитализм), наши рыночники-демократы за семь лет своего правления умудрились обходиться без основополагающего инструмента такой цивилизованной экономики – закона об оценочной деятельности.
Те же лоббисты, что добились упразднения МВЭС в 1996 г. в 1997 г. попытались было заблокировать закон об оценке (госорганы и независимые оценщики с лицензией, по типу нотариусов), принятый обеими палатами Федерального собрания (6 мая Президент наложил на закон «вето»).
Однако год спустя справедливость восторжествовала, а лоббисты-"приватизаторы" и чиновники-коррупционеры были посрамлены: 29 июля 1998 г. Б.Н. Ельцин все же утвердил важнейший Федеральный закон «Об оценочной деятельности в Российской Федерации».
Конечно, и при таком хорошем «оценочном» указе путь не будет слишком легким, коль скоро даже с переводом уже законной федеральной собственности (зданий посольств, торгпредств, бывших совзагранбанков и т.д.) из-под юрисдикции несуществующего СССР на баланс Российской Федерации возникают проблемы. Как сообщил начальник отдела Юридического управления МИД РФ С.В. Шитьков, на 1 мая 1999 г. в 34 странах «советская» недвижимость юридически все еще числится… за СССР. Препятствуют этому главным образом Украина и Грузия: они разослали даже специальные ноты с требованием заблокировать процесс переоформления, ссылаясь на то, что их парламенты не ратифицировали соглашение глав государств СНГ от 30 декабря 1991 г. При этом вопрос о перерегистрации с 1997 г. (18 февраля 1997 г. Верховная Рада обусловила свое согласие на ратификацию «предоставлением российскими властями Украине полной информации об активах и долгах бывшего СССР за рубежом») из чисто юридического трансформировался в политический: дележ совзагрансобственности превратился в украинско-российских отношениях в дележ «второго» Черноморского флота.
Масло в огонь начали подливать и другие державы – Германия, Австрия, Польша, Румыния. Ссылаясь на дипломатические ноты Украины и Грузии, они стали чинить препятствия переоформлению, и в 1997-1999 гг. этот процесс забуксовал. Пробуксовка усилилась с марта 1999 г. – с начала агрессии НАТО против Югославии.
Саботаж с переводом с баланса на баланс принимает зачастую весьма изощренную форму. Турки, например, готовы согласиться на перерегистрацию, но требуют списать их долги за аренду зданий в Москве за 25 лет, а это, между прочим, 300 тыс. долл.!
В этой связи, как справедливо отмечает С.В. Шитьков, «есть большая опасность „увязнуть“ в переговорах, в то время как промедление в данном вопросе оборачивается для нашей страны существенными убытками, связанными с неиспользованными возможностями распоряжаться загрансобственностью с целью извлечения дополнительных средств для федерального бюджета» Шитьков С. О российском загранимуществе // Международная жизнь. – 1999. – № 5. – С. 75.
Критически разобрав также принятый Думой во втором чтении в конце 1998 г. закон «Об управлении собственностью Российской Федерации, находящейся за рубежом», опытный мидовский юрист делает важный вывод, с которым трудно не согласиться: «Вместе с тем сам факт того, что и исполнительная, и законодательная ветви власти осознают необходимость наконец навести порядок в своих собственных зарубежных хозяйственных делах и начать получать доходы в бюджет, управляя российским загранимуществом и используя его излишки в коммерческих целях, настраивает на оптимистическую волну. Главное, чтобы высокие порывы и государственные подходы не были сведены к обыкновенной дележке того, что контролировать достаточно трудно в связи с естественными причинами. Думается, что вопросы контроля за использованием государственного имущества, находящегося за рубежом, а также закрепления и подтверждения прав России на него сегодня являются основными, и именно на них следует сконцентрировать главные усилия» Там же. – С. 78.
А между тем шкуру «неубитого медведя» (неперерегистрированную с баланса СССР на баланс РФ недвижимость в Великобритании, ФРГ, Франции, Австрии, Турции, Японии, Индии и других странах) уже «делит» премьер М.М. Касьянов: еще в 2000 г. на переговорах с канцлером ФРГ Шредером он предложил передать эту юридически «бесхозную» недвижимость в зачет внешнего долга РФ, из которого 40% мы должны именно Германии. Более того, премьер в тот же «зачет» готов был отдать и «перемещенные культурные ценности» – вот какие мы щедрые, «пальто (победы над фашизмом) нам не надо»?!
Добавим к этому выводу лишь одно предложение, уже неоднократно звучавшее на страницах этой книги: даже при «двух няньках», да еще в сложной международной обстановке в дальнем и ближнем зарубежье, эта важнейшая государственная проблема без кардинальных организационных мер – создания мощного, наделенного полномочиями Федерального агентства по защите имущественных интересов Российской Федерации за рубежом при Президенте РФ – решена не будет.
Как бы на такое предложение ни обижался нынешний «кремлевский завхоз» и сколько бы экспертов-консультантов он из своей «конторы» ни увольнял, другого решения нет.
Семилетний негативный опыт управления «семью няньками», а с октября 2000 г. – двумя с половиной (УДП, МИД и Минэкономразвития) показал: не по «сенькам» оказалась «шапка».
ПРИЛОЖЕНИЯ
ДОКУМЕНТЫ
1
Дата добавления: 2019-11-16; просмотров: 129; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!