ИСКУССТВА СЛЕДОПЫТА, НАМЕРЕНИЯ И СНОВИДЕНИЯ 22 страница
Я почувствовал чрезвычайное огорчение за этих существ с желтоватыми глазами. Я попытался коснуться их, но не мог их найти. Какого-то рода ветер унес их.
Я поискал дона Хуана и Хенаро. Их не было. Опять стало предельно темно. Я выкрикивал снова и снова их имена. Несколько минут я барахтался в темноте. Дон Хуан подошел ко мне и испугал меня. Хенаро не было видно.
— Пойдем домой, — сказал он. — нам еще далеко идти.
Дон Хуан отметил то, как хорошо я выполнил задание на месте погребения древних видящих, особенно в последней части нашего столкновения с ними. Он сказал, что сдвиг точки сборки сопровождался изменением освещенности: в дневное время свет становился мрачным, а ночью темнота замещалась сумерками. Он добавил, что два сдвига я выполнил сам с помощью лишь одного животного страха. Единственное, что он считал недостойным — это мое потакание своему страху, особенно после того, как я осознал, что воину нечего бояться.
— Откуда ты знаешь, что я осознал это? — спросил я.
— Потому что ты освободился: когда исчезает страх, все, связывающее нас, исчезает, — сказал он. — олли уцепился за твою ногу, так как был привлечен твоим животным ужасом.
Я сказал ему, что сожалею, что не смог придерживаться своего сознания.
— Не утруждай себя этим, — засмеялся он. — ты знаешь, что такими осознаниями можно пруд прудить: они ничего не добавляют в жизни воина, поскольку вычеркиваются при одном сдвиге точки сборки.
|
|
|
То, чего хотели добиться мы с Хенаро, так это сдвинуть тебя поглубже. На этот раз Хенаро был там только для того, чтобы приманить древних видящих. Он делал это уже однажды, и ты вошел так далеко налево, что для того, чтобы это вспомнить, тебе придется попотеть. Вчера твой страх был таким же интенсивным, как и в первый раз, когда видящие и их олли следовали за тобой до этой комнаты, но твое твердое первое внимание не позволило тебе тогда осознать это.
— Объясни мне, что случилось на месте погребения древних воинов? — попросил я.
— Олли вышли, чтобы видеть тебя, — ответил он. — ну, а поскольку у них был очень низкий уровень энергии, он всегда нуждается в помощи людей: четверо видящих собрали двенадцать «союзников».
Поля Мексики, а также некоторые города полны опасностей. То, что случилось с тобой, могло случиться с любым мужчиной и женщиной. Если они натолкнутся на эту гробницу, то могут даже увидеть видящих и их олли, если они достаточно податливы, чтобы позволить своему страху сдвинуть точку сборки. Но одно очевидно: они могут умереть от страха.
— Но ты действительно веришь, что эти толтекские видящие живы до сих пор? — спросил я.
Он засмеялся и покачал головой в знак недоверия.
|
|
|
— Как раз настало время, чтобы сдвинуть чуть-чуть твою точку сборки, — сказал он. — я не могу беседовать с тобой, когда ты находишься в своем идиотском состоянии.
Он слегка ударил меня ладонью по трем точкам: как раз по выступу ребер справа от подвздошной кости, по центру спины, пониже лопаток, и по верхней части правой грудной мышцы.
У меня сразу загудело в ушах. Струя крови потекла из правой ноздри и что-то внутри открылось, как пробка. Было так, как если бы поток энергии был блокирован, а затем, неожиданно, преграду убрали.
— Что же, в конце концов, представляют собой эти видящие и их «союзники»? — спросил я.
— Ничто, — ответил он. — мы были теми, кто пришел за ними. Эти видящие заметили, конечно, твое поле энергии еще в первый раз, когда ты их видел. Когда ты вернулся, они собирались пообедать за твой счет.
— Ты говорил, что они живы, дон Хуан, — сказал я. — ты имел в виду, что они живы так, как живы олли, не правда ли ?
— Точно так, — ответил он. — они, конечно, не могут быть живы так, как ты или я. Это было бы абсурдно.
Далее он объяснил, что беспокойство древних видящих относительно смерти заставило их рассмотреть предельно странные возможности. Те из них, кто избрал за образец олли, стремились, безусловно, найти надежное пристанище, и они нашли его путем фиксации позиции точки сборки в одной из семи полос неорганического сознания. Те видящие решили, что там они в сравнительной безопасности: в конце концов, там они отделены от повседневного мира почти непреодолимым барьером — барьером восприятия, поставленным точкой сборки.
|
|
|
— Когда эти четверо видящих увидели, что ты можешь сдвинуть свою точку сборки, они вылетели, как летучие мыши из ада, — сказал он и засмеялся.
— Считаешь ли ты, что я собрал один из семи миров? — спросил я.
— Нет, ты не собрал в этот раз, — ответил он. — но ты сделал это раньше, когда видящие и их союзники гнались за тобой. В тот день ты совсем вошел в их мир, но проблема в том, что ты любишь действовать глупо, так что ты не помнишь этого вообще.
— Я уверен, — продолжал он. — что присутствие нагваля обуславливает то, что ученики иногда действуют тупо. Когда нагваль Хулиан был еще в мире, я был тупее, чем сейчас. Я уверен, что, когда меня здесь не будет больше, ты будешь способен помнить все.
Дон Хуан объяснил, что поскольку им нужно было показать тех, кто бросил вызов смерти, он и Хенаро выманили их на границы нашего мира. То, что я вначале сделал, был глубокий боковой сдвиг, который позволил мне увидеть их, как людей, но в конце я правильно сделал нужный сдвиг, который позволил мне увидеть их так, как они есть.
|
|
|
На следующий день очень рано в доме Сильвио Мануэля дон Хуан вызвал меня в большую комнату, чтобы обсудить события предыдущей ночи. Я чувствовал себя опустошенным, мне хотелось отдыхать, спать, но дон Хуан спешил со временем. Он сразу же начал свои объяснения. Он сказал, что древние видящие нашли способ использования накатывающей силы для передвижения. Вместо того, чтобы умереть под напором опрокидывающей силы, они оседлали накат и позволили ему сдвинуть свою точку сборки до пределов человеческих возможностей.
Дон Хуан выразил беспристрастное восхищение таким достижением. Он признал, что ничто другое не может дать такого толчка точке сборки, как накат.
Я попросил объяснить различие между толчком наката и толчком земли. Он сказал, что земной толчок является силой настройки только янтарных эманаций. Этот толчок возвышает сознание до немыслимой степени. Для новых видящих это прорыв в неограниченное сознание, которое они называют полной свободой.
Толчок наката, с другой стороны — это сила смерти. Под ударом наката точка сборки смещается в новое непредсказуемое положение. Поэтому древние видящие были всегда одиноки в своих путешествиях, хотя все предприятия, которыми они занимались, всегда были общими, но компания других видящих в таких путешествиях была случайной, и обычно означала борьбу за превосходство.
Я признался дону Хуану, что интересы древних видящих, какими бы они ни были, звучат для меня хуже, чем самые отвратительные и страшные сказки. Он громоподобно расхохотался. Он, видимо, был доволен.
— Ты все же должен признать, как бы это ни было противно, что те дьяволы были очень смелыми, — продолжал он. — я сам не люблю их, как ты знаешь, но не могу не восхищаться ими. Их любовь к жизни, поистине, непостижима для меня.
— Какая же это любовь, дон Хуан? Это что-то тошнотворное, — сказал я.
— Что же еще могло толкнуть этих людей в такие крайности, как не любовь? — ответил он. — они любили жизнь настолько, что не желали с ней расстаться. Именно так я вижу это. Мой благодетель видел нечто другое: он полагал, что они боялись смерти, а это не то же самое, что любовь к жизни. Я сказал бы, что они боялись умереть потому, что любили жизнь, и потому, что видели чудеса, а не потому, что были мелкими алчными чудовищами. Ни в коей мере! Они заблуждались, потому что никто никогда не остановил их и они испортились, как избалованные дети, но их смелость была безупречной, и таким же было их мужество.
— Отправится ли кто-нибудь в неведомое из алчности? Никогда. Алчность действует только в мире обыденных дел. Чтобы принять вызов устрашающего одиночества, нужно нечто большее, чем алчность — нужно иметь любовь, любовь к жизни, к авантюре, к тайне. Нужно иметь неиссякаемое любопытство и крепкую кишку. Поэтому не говори мне этой чепухи, что тебе противно. Это неподражаемо!
Глаза дона Хуана сияли от внутреннего смеха. Он поставил меня на место, но смеялся и над этим.
Дон Хуан оставил меня одного в комнате, быть может, на час. Мне хотелось разобраться в своих мыслях и чувствах, но у меня не было способа сделать это. Я знал, вне всякого сомнения, что моя точка сборки находится в позиции, где не преобладает рассудок, и все же мной двигало рассудочное беспокойство. Дон Хуан сказал, что с методической точки зрения при сдвиге точки сборки мы спим. Меня интересовало, например, находился ли я в спящем состоянии для внешнего наблюдателя, как Хенаро был спящим для меня.
Как только дон Хуан вернулся, я спросил его об этом.
— Ты в спящем состоянии, без всякой натяжки, — ответил он. — если бы люди в нормальном состоянии сознания увидели тебя теперь, ты показался бы им чуточку шатающимся, даже пьяным.
Он объяснил, что во время нормального сна сдвиг точки сборки идет вдоль любого края человеческой полосы. Такой сдвиг всегда связан со сном в постели, а сдвиг, обусловленный практикой, происходит в среднем сечении человеческой полосы и не связан со сном в постели, хотя сновидец находится в состоянии сна.
— Как раз на этом стыке новые и древние видящие разделились в своем поиске силы, — продолжал он. — древние желали иметь копию тела, но с большей физической прочностью, так что они заставляли свою точку сборки скользить вдоль правого края человеческой полосы. Чем глубже они уходили вдоль правого края, тем более странным становилось их тело сновидения. Прошлой ночью ты сам был свидетелем чудовищных результатов сдвига вдоль правого края.
Он сказал, что новые видящие совершенно отличны в этом отношении, потому что не удерживают свою точку сборки вдоль среднего сечения человеческой полосы. Если сдвиг неглубок, как в состоянии повышенного сознания, то сновидец почти таков, как и любой на улице, за исключением некоторой уязвимости в отношении таких эмоций, как страх и сомнение. Однако при некоторой глубине сновидец, сдвигающийся вдоль среднего сечения, становится пузырем света. Таким образом, пузырь света — это тело сновидения новых видящих.
Он сказал также, что такое безличное тело сновидения более способствует пониманию и исследованию, а это лежит в основе всего, что делают новые видящие. Слишком очеловеченное тело сновидения древних видящих заставило их искать такие же слишком личные эгоистические ответы.
Неожиданно мне показалось, что дон Хуан подыскивает слова. — есть еще один человек, бросивший вызов смерти, — сказал он кратко. — настолько не похожий на тех четырех видящих, которых ты видел, что неотличим от обычного прохожего. Он совершил этот уникальный подвиг, приобретя способность открывать и закрывать свою брешь по желанию.
Дон Хуан почти нервно перебирал пальцами.
— Этим человеком, бросившим вызов смерти, является тот древний видящий, которого нагваль себастьян нашел в 1723 году. Этот день мы считаем началом нашей линии — вторым началом. Этот победитель смерти, который живет на земле уже тысячи лет, изменял жизнь каждого нагваля, с которым встречался — у одних сильнее, у других слабее, причем он встречался с каждым нагвалем нашей линии с 1723 года.
Дон Хуан пристально посмотрел на меня. Я почувствовал себя странно неловко. Я думал, что мое замешательство было результатом дилеммы: у меня были очень серьезные сомнения в подлинности этой истории и, в то же время, у меня была абсолютно несоответствующая этому уверенность в том, что все, сказанное им, правда. Я рассказал ему о своем затруднении.
— Вопрос рационального недоверия это не только твоя проблема, — сказал дон Хуан. — мой благодетель вначале тоже бился над этим вопросом. Конечно, позднее он вспомнил все, однако это потребовало много времени. Когда мы встретились, он уже собрал все, так что я никогда не видел его в сомнении. Я только слышал о нем.
Странно то, что те, кто никогда не останавливал взгляда на человеке, легче могут принять то, что он один из первоначальных видящих. Мой благодетель говорил, что его затруднения проистекали из того, что шок от встречи с таким существом соединяет вместе рад эманаций. И этим эманациям требуется время, чтобы разделяться.
Продолжая объяснения, дон Хуан сказал, что по мере того, как сдвигается моя точка сборки, придет момент, когда она наткнется на соответствующую комбинацию эманаций: в этот момент доказательства существования этого человека станут для меня совершенно очевидными.
Я почувствовал себя вынужденным еще раз говорить о своем двойственном состоянии.
— Мы отклоняемся от нашего предмета, — сказал он. — может показаться, что я пытаюсь убедить тебя в существовании этого человека. В действительности я хотел сказать о том, что этот древний видящий знает, как обращаться с накатывающей силой, ну а то, веришь ты или не веришь в его существование, не так важно. Однажды ты на опыте убедишься, что он действительно преуспел в перекрытии бреши. Той энергией, которую он заимствует у нагваля каждого поколения, он пользуется исключительно для закрытия этой бреши.
— Как ему удается закрыть ее? — спросил я.
— Нет пути, чтобы знать это, — ответил он. — я говорил с двумя другими нагвалями, которые виделись с ним лицом к лицу, — с нагвалем Хулианом и нагвалем Элиасом. Никто из них не знал, как. Этот человек никогда не открывает, как он закрыл зазор. Я надеюсь объяснить это через некоторое время. Нагваль себастьян говорил, что когда он впервые увидел этого древнего видящего, этот человек был очень слаб, он почти умирал, однако мой благодетель нашел его лихо вытанцовываюшим, словно он был молодой человек.
Дон Хуан сказал, что нагваль себастьян прозвал этого безымянного человека «арендатором», так как был поражен методом, каким он получает энергию, арендуя ее, так сказать, а оплачивает он покровительством и знаниями.
— Кто-нибудь пострадал когда-нибудь при этом обмене? — спросил я.
— Никто из нагвалей, обменивавшихся с ним энергией, не пострадал, — ответил он. — обязательства этого человека состоят в том, что он возьмет от нагваля немного избытка его энергии в обмен на дары в виде необычайных способностей. Например, нагваль Хулиан получил походку силы. С ее помощью он мог активизировать или усыплять те эманации в своем коконе, которые делали его то молодым, то старым — по желанию.
Дон Хуан объяснил, что в общем и те, кто бросает вызов смерти, доходят до того, что усыпляют все эманации в своем коконе, за исключением тех, которые соответствуют эманациям олли. Таким образом они получают возможность имитировать в какой-то форме олли.
Дон Хуан сказал, что каждый из тех «победителей смерти», которых мы встретили у скалы, был способен сдвинуть свою точку сборки в такое место на своем коконе, чтобы выделить эманации, общие с олли, для взаимодействия с ними. Но все они оказались неспособными вернуть ее обратно в ее обычную позицию для взаимодействия с людьми. «Арендатор», с другой стороны, способен сдвигать свою точку сборки, чтобы собирать повседневный мир, как если бы никогда ничего не случилось.
Дон Хуан сказал также, что его благодетель был убежден — и он с ним полностью согласен, что во время обмена энергий древний колдун сдвигает точку сборки нагваля, чтобы выделить эманации олли в коконе нагваля. При этом он использует большой толчок энергии, освобождаемый этими эманациями, которые внезапно оказываются настроенными после столь глубокого сна.
Он сказал, что замкнутая в нас энергия, в спящих эманациях, обладает громадной силой и неисчислимым разнообразием. Мы можем только смутно оценить диапазон этой могучей силы, если учтем, что энергия, включенная в восприятие и действия в повседневном мире, является результатом настройки едва ли десятой доли эманаций, заключенных в коконе человека.
— В момент смерти вся эта энергия освобождается сразу, — продолжал он. — и в этот момент живые существа бывают затоплены совершенно немыслимой силой. И вовсе не сила наката разбивает их бреши — эта сила никогда не входит внутрь кокона, она лишь заставляет его разрушиться. Что затопляет их, так это сила всех эманаций, которые внезапно настраиваются после целой жизни сонного состояния. И для этой гигантской силы не остается иного выхода, как через эту брешь.
Он добавил, что древний колдун нашел способ для использования этой энергии. Путем настройки ограниченной и очень специфической части спектра спящих эманаций внутри кокона нагваля он получает ограниченный по диапазону, но гигантский толчок.
— Как, по твоему, он принимает энергию внутрь своего тела? — спросил я.
— Разбивая брешь нагваля, — ответил он. — он сдвигает точку сборки нагваля, пока брешь не откроется немного. Когда энергия вновь настроенных эманаций выходит через отверстие, он принимает ее в свой зазор.
— Зачем этот древний провидец делает это? — спросил я.
— Мое мнение состоит в том, что он пойман в круг, который сам не может разбить, — ответил дон Хуан. — у нас с ним соглашение: он делает все, чтобы его выполнять, так же, как и мы. Мы не судим его, но все же мы должны знать, что его тропа не ведет к свободе. Он знает это, но он знает также, что ничего не может изменить — он пойман в созданную им самим ситуацию. Единственное, что он может делать, это продлевать свое олли-подобное существование, насколько удается.
ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ФОРМА
Сразу же после обеда дон Хуан и я сели для беседы. Он начал безо всяких предисловий и заявил, что его объяснения подошли к концу. Он сказал, что обсудил со мной во всех подробностях все истины сознания, которые были открыты древними видящими. Он подчеркнул, что теперь я знаю порядок, в каком их выстроили новые видящие. Он сказал, что в последних встречах в связи с его объяснениями он дал мне подробный отчет о двух силах, помогающих сдвигу нашей точки сборки: толчке земли и накатывающей силе. Он объяснил также три методики, разработанных новыми видящими: искусство следопыта, мастерство намерения и искусство сновидения, а также их влияние на движение точки сборки.
— Теперь, — продолжал он. — для завершения объяснений о мастерстве управления сознанием тебе осталось сделать только одно: разбить самому барьер восприятия. Ты должен сдвинуть свою точку сборки без посторонней помощи и настроить другой великий диапазон эманаций.
— Не сделать этого — значит превратить все, чему ты обучался и что ты делал, просто в беседу, в пустые слова. А слова немного стоят.
Он объяснил, что после того, как точка сборки сдвинута со своего обычного положения и достигнет некоторых глубин, она пересекает некий барьер, который мгновенно прерывает ее способность настраивать эманации. Мы переживаем это как момент перцептуальной слепоты. Древние видящие называли этот момент «стеной тумана», поскольку туман появляется всегда, когда нарушается настройка эманаций.
Он сказал, что при этом есть три способа действовать: барьер можно принять абстрактно, как препятствие для восприятия; его можно почувствовать всем телом, как пересечение тугого бумажного экрана или же его можно увидеть, как стену тумана.
В процессе моего обучения у дона Хуана он бесчисленное количество раз приводил меня к видению барьера восприятия. Вначале мне нравилась идея стены тумана. Дон Хуан предупредил, что древние тоже предпочитали смотреть на нее таким образом. Он сказал, что в таком видении барьера есть большое утешение и легкость, но за этим кроется серьезная опасность замены чего-то непостижимого чем-то сумрачным и многозначительным. Поэтому его рекомендация состоит в том, чтобы непостижимые вещи оставить непостижимыми, а не делать частью каталога-описи первого внимания.
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 89; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!