ФАШИСТСКИЙ МЕЧ КОВАЛСЯ В ВАШИНГТОНЕ И ЛОНДОНЕ

Александр Васильевич Окороков

СССР против США. Психологическая война

 

Военные тайны XX века –

 

Сканирование - kaiser09

«СССР против США. Психологическая война»: Вече; Москва; 2011

ISBN 978-5-9533-4749-5

Аннотация

 

Эта книга посвящена деятельности западных спецслужб в годы холодной войны и «демократических преобразований» в нашей стране. Впервые комплексно рассматриваются различные разведывательные, диверсионные и психологические операции, направленные на разложение и разрушение Советского Союза и России, а также планы военных действий США и Англии против СССР.

Особое внимание уделено деятельности эмигрантских групп, главным образом русских и украинских (в том числе ОУН), их участию в информационно-психологической войне против СССР и соцстран, а также их разведывательной и диверсионной деятельности в годы холодной войны.

 

 

ОТ ДОКТРИНЫ МОНРО ДО АТОМНОЙ БОМБЫ

 

В Большой советской энциклопедии понятие холодная война характеризуется следующим образом:

«Холодная война», термин, получивший широкое распространение, после 2-й мировой войны 1939—45, для обозначения политики реакционных и агрессивных кругов Запада в отношении Советского Союза и др. социалистических стран, а также народов, борющихся за национальную независимость, мир, демократию и социализм. Политика «Холодной войны», направленная на обострение и сохранение состояния международной напряженности, на создание и поддержание опасности возникновения «горячей войны» («балансирование на грани войны»), имеет целью оправдать безудержную гонку вооружений, увеличение воен. расходов, усиление реакции и преследования прогрессивных сил в капиталистических странах. Политика «Холодной войны» была открыто провозглашена в программной речи У. Черчилля 5 марта 1946 г. (в г. Фултон, США), в которой он призвал к созданию англо-американского союза для борьбы с «мировым коммунизмом во главе с Советской Россией». В арсенале методов и форм «Холодной войны»: образование системы военно-полит. союзов (НАТО и др.) и создание широкой сети воен. баз; форсирование гонки вооружений, включая ядерное и др. виды оружия массового уничтожения; использование силы, угрозы силой или накопления вооружений как средства воздействия на политику других государств («атомная дипломатия», «политика с позиции силы»); применение средств экономического давления (дискриминация в торговле и др.); активизация и расширение подрывной деятельности разведывательных служб; поощрение путчей и государственных переворотов; антикоммунистическая пропаганда и идеологические диверсии («психологическая война»); препятствование установлению и осуществлению политических, экономических и культурных связей между государствами…»[1]

Однако, по мнению некоторых историков и политологов, ее истоки относятся не к 1946 году, а к более раннему периоду.

В своей работе «Конец какой холодной войны?» известный американский историк и исследователь американской внешней политики, автор многих работ по истории холодной войны, Уолтер Лафебр считает, что холодных войн было несколько: первая после окончания Первой мировой войны, вторая после окончания Второй мировой войны и третья, в настоящее время, после распада Советского Союза.

«Первая холодная война была борьбой США с европейскими странами. Она началась после окончания Первой мировой войны и велась на подмостках Парижской мирной конференции. Ее целью было обусловить характер послевоенной Европы и установить доминирующее влияние Соединенных Штатов на политическое и экономическое развитие и будущее Европы. Первая холодная война закончилась Планом Маршалла и созданием НАТО, иными словами, победой США»[2].

По мнению президента университета штата Вирджиния Юджина Трани, написавшего в соавторстве с историком Доном Дэвисом книгу под названием «Первая «холодная война»», она началась в 1920 году при президенте Вудро Вильсоне[3].

«Очень важно понять отношения Вудро Вильсона с Россией, — пишет Юджин Трани, — потому что именно он разработал стратегию «холодной войны», заключавшуюся во введении «карантина» против коммунизма. Британский премьер Дэвид Ллойд Джордж называл эту стратегию «кольцевым барьером»[4].

 

Справка

 

Томас Вудро Вильсон родился 28 декабря 1856 г. в городе Стаутоне штата Виргиния в семье доктора богословия Джозефа Вильсона и ДжанетВудро. Его род имеет шотландские и ирландские корни, его дедушка и бабушка эмигрировали из современной Северной Ирландии, в то время как его мать родилась в Лондоне в семье шотландцев. Отец Вильсона был родом из Стьюбенвилла (штат Огайо). Примерно до 12 лет Вудро Вильсон учился дома, а затем — в маленькой школе в Августе. В 1873 году поступил в колледж Дэвидсона в Северной Каролине, затем, в 1879 г. — в Пристонский университет. Начиная со второго года обучения, активно интересовался политической философией и историей. Был активным участником неформального клуба обсуждения, организовал самостоятельное Либеральное дискуссионное общество. В 1879 году посещал юридическую школу в Университете Виргинии, однако высшего образования он там не получил. Из-за слабого здоровья он уехал домой в Уилмингтон (штат Северная Каролина), где продолжил самостоятельные занятия.

С 1882-го по 1883 год занимался юридической практикой в Атланте. Затем начал академическую карьеру. В ноябре 1910 года был избран губернатором штата Нью-Джерси, а 4 марта 1913 года — 28-м Президентом США. Находился на этом посту до 4 марта 1921 года (два срока). В 1913 году в обмен на финансирование предвыборной компании Вильсон подписал законопроект о создании Федерального резерва — частной кредитной системы, инициированной интересами группы крупнейших американских банкиров и контролирующей большую часть современной финансовой системы. За время первого президентского срока США неоднократно вмешивались в дела стран Латинской Америки, особенно Мексики, Гаити, Кубы, Панамы. США ввели войска в Никарагуа и использовали их для поддержки одного из кандидатов в президенты Никарагуа, затем вынудили их заключить соглашение Брайана — Чаморро. Американские войска в Гаити вынудили местный парламент выбрать кандидата, поддержанного Вильсоном, и занимали Гаити с 1915-го по 1934 год.

Второй срок президентства Вильсона был отмечен вступлением США в Первую мировую войну (март 1917 г.), и активными дипломатическими усилиями президента по мирному урегулированию, выраженными в «14 пунктах». Лауреат Нобелевской премии мира 1919 года, присужденной ему за миротворческие усилия. Вильсон стал первым президентом США, посетившим с официальным визитом Европу, участвуя в работе Парижской мирной конференции. Предложения Вильсона были положены в основу Версальского договора. Вильсон был одним из инициаторов создания Лиги Наций, однако сенат США отказал во вступлении в эту организацию. В конце мировой войны Вильсон вместе с Лансингом и Колби заложил основы для холодной войны и политики сдерживания.

25 сентября 1919 года Вильсон серьезно заболел, а 2 октября 1919 года перенес тяжелый инсульт, в результате которого у него парализовало всю левую сторону тела и он ослеп на левый глаз. В течение нескольких месяцев он мог передвигаться только в инвалидной коляске, а впоследствии мог ходить с тростью. Вильсон был практически полностью недееспособным до конца президентского срока, однако этот факт был скрыт от широкой публики до его смерти 3 февраля 1924 года.

 

Методологической базой этих «холодных войн» стали геополитические идеи Джона О'Салливана и концепции американских стратегов: Маккиндера, адмирала Мэхэна (доктрина «морской силы»[5]) и Николаса Спайкмена, доктрина Монро со всеми ее добавками, доктрина «открытых дверей», доктрина «предопределенной судьбы» и, наконец, вильсонский универсализм.

Прежде всего чтобы понять, что является осью и тайным центром всей американской политики, надо обратиться к исходным формам американской национальной идеи. Первым, кто внятно ее сформулировал, был журналист Джон О'Салливан, активист Демократической партии: впервые в тексте 1839 года и более подробно в книге 1845 года — «Divine Destiny of America» («Божественное предназначение Америки»). Он определил ее как «Manifest Destiny», что можно перевести как «предопределение судьбы». По О'Салливану, Соединенные Штаты имеют «Божественную миссию», базирующуюся на таких ценностях, как равенство, свобода совести, права индивидуальности, и должны «стремиться к моральному достоинству и спасению человечества». Так как, по мнению О'Салливана, Мексика не являлась государством, разделяющим эти ценности, то земли Мексики — Техас, а позже Калифорния — «по Божественному предназначению» должны быть присоединены к США. На том же основании О'Салливан предлагал отобрать штат Орегон у Англии. Англия в этом случае также была найдена «недостаточно демократичной и цивилизованной державой». О'Салливан считал, что обращение к этой инстанции — к «предопределению судьбы» — есть «высший закон» и «абсолютная ценность». Призывы О'Салливана были восприняты, и США в ходе военных действий захватили мексиканские земли и Орегон[6] .

Практически в то же время американский президент Джеймс Монро сформулировал свою знаменитую доктрину, ставшую идеологическим инструментом экспансии США на протяжении всего XX века.

Фактическим автором этой доктрины был Джон Куинси Адаме — государственный секретарь администрации президента США Джеймса Монро (1758–1831), а непосредственной причиной ее появления — ситуация в Южной Америке. Как известно, в 1808 году Наполеон вторгся в Испанию. Это послужило поводом для восстаний в ее южноамериканских колониях и активизировало борьбу за независимость. В 1822 году президент Монро и американский конгресс признали независимость восставших колоний. Обсуждение на конгрессе Священного союза в Троппау возможности европейского вторжения в испанскую Америку для подавления восстаний и вызвало к жизни «доктрину Монро». В связи с возможной интервенцией европейцев американский президент объявил о готовности США прибегнуть к войне для сохранения неприкосновенности Западного полушария. Как политическая доктрина она была впервые изложена в июле 1823 года в форме предупреждения правительству России.

2 декабря 1823 года в своем ежегодном послании конгрессу Монро объявил американские континенты свободными от европейского влияния и прямо указал на то, что любую попытку вмешательства европейских государств (в том числе и России, контролировавшей через Российско-американскую компанию не только Аляску, но и значительную часть собственно североамериканских территорий к западу от Скалистых гор) в дела стран американского континента «Соединенные Штаты будут отныне рассматривать как враждебный по отношению к ним политический акт».

Следует отметить, что обсуждение действий Испании на юге американского континента, направленных на восстановление утерянных там ею колоний, было инициировано министром иностранных дел Великобритании Дж. Каннингом. Он предложил правительству США выступить с совместным заявлением о «неодобрении» таких шагов со стороны Испании. Американские экс-президенты Т. Джефферсон и Дж. Мэдисон поддержали необходимость такого коллективного демарша. Однако Джон Куинси Адаме счел целесообразным сделать заявление от имени лишь Соединенных Штатов, дабы его страна не выглядела «шлюпкой, плетущейся в кильватере британского крейсера»[7].

Заявление Монро явилось переломным моментом во внешней политике США: провозглашением доктрины они присвоили себе право «охранять» единолично американский континент, т. е. по существу, вмешиваться в дела латиноамериканских государств, превращая эти государства в свои протектораты.

Будучи провозглашенной в 1823 году, «доктрина» ждала еще двадцать лет, прежде чем впервые была использована в деле.

О ее существовании Европе напомнил президент Джеймс Полк в своем первом послании конгрессу в декабре 1845 года, когда предостерег Европу от вмешательства в конфликт США и Мексики и обвинил Францию и Англию в желании предотвратить присоединение Калифорнии к США и создать на ее территории европейский сателлит[8].

После этого настал «звездный час» «доктрины Монро». В 1904 году посол России в США Артур Кассини сообщал в Санкт-Петербург: «Федеральное правительство9, хотя и провозглашает всегда громко доктрину Монро, но стремится применять ее принципы только в свою пользу. Не допуская ничьего вмешательства во все, что касается Американского материка, оно одновременно с этим, особенно за последнее время, выказывает стремление вмешиваться в вопросы, касающиеся исключительно Европы и Азии… Поневоле можно себя спросить, какие сюрпризы оно нам готовит в будущем»[9] .

Под этой доктриной Соединенные Штаты предприняли три исторические попытки установить мировую гегемонию. Первую — после окончания Первой мировой войны, вторую — после окончания Второй мировой войны, а третью, в настоящее время, после окончания холодной войны.

В Первой мировой войне американцы фактически оказались основной победившей страной. С 1914-го по 1917 год они не участвовали в войне, зато активно торговали с европейскими странами, давали им кредиты и выполняли большое количество военных заказов. И в итоге неплохо заработали.

К 1917 году и Германия, и ее противники были истощены. Россия и вовсе вышла из войны, да еще с революционными лозунгами. Европа была ослаблена до предела. В этот момент США и бросает на чашу весов свою военную мощь. 6 апреля 1917 года они вступают в войну и помогают англичанам и французам выиграть войну.

Германия побеждена, Россия вне игры, и желанная цель — расширить и укрепить свое влияние в Европе — близка. Американцы во главе с президентом Вильсоном рассчитывают получить свои дивиденды. Они предлагают создать всемирную организацию — Лигу Наций, организацию, воплощавшую «универсальные интересы человечества». Естественно доминировать в этой организации должны были США. Лига Наций предполагалась как инструмент американского контроля над внешней политикой европейских и других стран — другими словами, обеспечила бы США господство над миром. Вильсон следующим образом разъяснял значение Лиги Наций для создания «американского мира»: «Америка стала первой мировой державой… Нам нужно решить единственный вопрос: вправе ли мы отказаться от руководства, примем ли мы или отвергнем доверие мира… Все готово, перст судьбы указывает нам путь. Это случилось не по плану, составленному человеческими руками, нас ведет Бог. Мы не можем отступить. Мы можем лишь следовать вперед со взором, устремленным к небесам, и с бодрым духом. Америке суждено указать истинный путь»[10].

Базируясь на геополитических теориях Монро и Хальфорда Маккиндера[11], США намеревались расчленить и подчинить себе Россию. Согласно теории последнего, та страна, которая установит господство над центральной частью Евразии, занимаемой Россией и называемой им Heartland — «сердцевиной континента», установит и господство над всем миром. Впоследствии это положение было взято на вооружение известным американским политологом Збигневом Бжезинским.

 

Справка

 

Бжезинский Збигнев — родился 28 марта 1928 году в г. Варшаве (по некоторым данным, родился в польском консульстве Харькова, ул. Ольминского) в семье дипломата, приехавшего в 1938 году с семьей в Канаду для работы в польском консульстве в Монреале и отказавшегося после окончания Второй мировой войны возвращаться в Польшу. В 1958 году получил американское гражданство. В 1949 году окончил университет Макгил-ла в Монреале (Канада), в 1953 году — Гарвардский универсиmem (США). Доктор философии. С 1962 года — профессор, директор Научно-исследовательского института по вопросам коммунизма при Колумбийском университете. В 1961–1967 гг. — член Совета планирования политики госдепартамента США, в 1967–1968 гг. — консультант госдепартамента. Один из создателей Трехсторонней комиссии (организации, объединяющей авторитетных политических деятелей США, Японии, стран Западной Европы), в 1973–1976 гг. — ее директор. В 1977–1981 гг. — помощник президента по национальной безопасности в администрации Дж. Картера. С1981 г. — консультант по международным проблемам компании «Дин, Уиттер, Рейнолдс», старший советник Центра стратегических и международных исследований. Автор научных трудов по проблемам СССР и стран Восточной Европы, в том числе: «Непрерывные чистки — политика советского тоталитаризма» (1956), «План игры: геостратегические рамки советско-американского соревнования» (1986), «Великий провал: зарождение и смерть коммунизма в XX столетии» (1989) и др. В настоящее время является консультантом Центра стратегических и международных исследований (Center for Strategic and International Studie (англ.) и профессором американской внешней политики в Школе современных международных исследований Пола Нитце (School of Area and International Studies (англ.) при Университете Джонса Хопкинса в Вашингтоне, член совета директоров Национальной поддержки демократии (National Endowment for Democracy (англ.), член организации ((Freedom Ноше» (англ.), член Трехсторонней комиссии (Trilateral Commission (англ.), член Американской академии гуманитарных и естественных наук (American Academy of Arts and Sciences (англ.), сопредседатель Американского комитета за мир в Чечне.

 

Однако в этот раз запланированного «блицкрига» не получилось — Англия и Франция не захотели уступать США своих мест. Они ясно дали понять, что именно они вынесли на себе основную тяжесть войны и они же и будут определять будущее Европы. В итоге американцы отказались подписать мирный договор с Германией (позже они подпишут свой, отдельный от англичан и французов) и не вступили в созданную по их же предложению Лигу Наций.

Вскоре американцы предприняли новую попытку завоевать европейский континент, и в первую очередь Россию.

Летом 1917 года в Петроград прибыла американская миссия для переговоров с Временным правительством России. Ему было сообщено, что более двух тысяч американских фирм готовы приступить к эксплуатации природных ресурсов России. 19 ноября 1917 года американский посол в России обратился к русскому народу с призывом сохранять «благоразумие» и передать американцам Транссибирскую железную дорогу. В итоге США получили контроль над Транссибирской и Николаевской железными дорогами — главными транспортными артериями России. Одновременно велась активная борьба против революционных сил, способных сплотить массы, в том числе и информационная — на американские деньги издавалось 17 антикоммунистических газет.

3 августа 1918 года США объявили о начале интервенции в Советскую Россию, официально мотивируя этот акт агрессии «защитой» чехословаков от «вооруженных австрийских и германских военнопленных».

Соединенные Штаты начали проводить план экономического окружения центральной России путем отрыва от нее наиболее важных окраин. Американские войска высадились во Владивостоке, в Мурманске и Архангельске, но главным объектом американской интервенции были Дальний Восток и Сибирь. На очереди стояли Кавказ и центральная часть России.

Здесь уместно подчеркнуть, что планы аннексии Сибири и Кавказа и установления там американского господства были традиционными для внешней политики США. Еще до окончания Первой мировой войны президент Вильсон создал государственную комиссию по геополитике «Расследование», ведущую роль в которой занял Исайя Боуман и наметил принципиальные геополитические установки расчленения России, которые чуть позже были концептуализированы в тайных комментариях к «14 пунктам» Вильсона. В этих тайных «комментариях», разработанных в октябре 1918 года, предлагалось окончательно решить «русский вопрос» при помощи расчленения Советской России на отдельные «самостоятельные области», подвластные США[12]. Американские правители объявили Россию «более не существующей» и требовали не только выделения Польши, Финляндии, Литвы, Латвии и Эстонии из состава бывшей Российской империи, но также отделения от Советской России Украины, Сибири, Кавказа и других территорий. Наглядным примером планов американских геополитиков уничтожения Советской России служит официальная карта, составленная госдепартаментом США для Парижской мирной конференции и озаглавленная «Предлагаемые границы в России». На этой карте от России не было оставлено ничего, кроме Среднерусской возвышенности. В приложении к карте говорилось: «Всю Россию следует разделить на большие естественные области, каждая со своей экономической жизнью. При этом ни одна область не должна быть настолько самостоятельной, чтобы образовать сильное государство»[13].

Более того, 14 мая 1919 года на Парижской мирной конференции Советом четырех было вынесено в одностороннем порядке, решение о передаче в качестве мандатной территории США Армении. 21 мая 1919 года Совет четырех распространил мандат США на всю Армению, Азербайджан и на весь Кавказ[14]. На заседании Совета глав делегаций 15 ноября 1919 года по предложению Дж. Полка (США) полномочия верховного комиссара союзников в Армении американского полковника Хакселя были распространены на Грузию и Азербайджан. США виделось в будущем полное господство на Каспийском море. Методы прикрытой интервенции во всех этих частях Советской России включали использование марионеточных, так называемых национальных правительств в качестве агентов установления американского господства.

По сути, это были стратегические планы ликвидации российской государственности, прекращения национального существования русского, украинского, белорусского и других народов, аннексии Сибири, Кавказа и Закавказья. Следует отметить, что все эти «мандатные» мероприятия сопровождались глубинной разведкой региона по самому широкому спектру вопросов. Так, работавшая там с августа 1919 года американская военная миссия, возглавляемая бригадным генералом Харбордом, опиралась на специально разработанный вопросник, содержавший более тысячи вопросов (в литературе отмечается, что над вопросником трудились 40 специалистов в течение 2 месяцев). Исследования Харборда включали в себя такие темы, как «Политические факторы и проблемы», «География и геология» и другие. Подразделы: 554. Богатства животного мира; 554.1. Общий обзор всего района; 554.11. Законы охоты; 554.12. Законы рыбной ловли; 554.13. Описание и общее расположение: а) птицы, б) зверей, в) рыбы; 554.14. Торговая польза от перечисленных промыслов; 554.15. Возможность применения новых извлечений пользы и пр.; 554.2. Подробный обзор по площадям (Турция в Европе, Анатолия, Армения, Грузия, Азербайджан)[15].

В начале 1918 года план расчленения России начал разрабатывать полковник Гауз (Хаус). В нем он рассматривал Сибирь как американскую вотчину, аннексия которой для США являлась бы делом времени. Россию ни в коем случае нельзя было оставить нерасчлененной, подчеркивал он: «Она слишком велика и слишком гомогенна для нашей безопасности. Я бы хотел видеть Сибирь как отдельное государство, а Европейскую Россию, расчлененную на три части»[16].

И поэтому не случайно, что адмирала Колчака в его борьбе против советской власти поддерживали именно американцы и англичане.

В связи с этим интересно вспомнить статью профессора Академии военных наук С.Т.Брезкуна: «Марионеточный адмирал», опубликованную в «Независимом военном обозрении». В ней автор убедительно показывает, что будущего Верховного правителя американцы и англичане «опекали» еще с июня 1917 года. Окончательную же обработку А.В. Колчак, как потенциальный проводник западных интересов в России, прошел во время своей длительной командировки в Великобритании и США[17].

Некоторые исследователи, ссылаясь на рассекреченные недавно документы американских и английских архивов, утверждают, что британская разведка завербовала Колчака еще в его бытность командиром минной дивизии на Балтике в чине капитана 1 — го ранга. А его назначение на пост командующего Черноморским флотом (28 июня 1916 г.) состоялось лишь благодаря прямой протекции у Николая II главы английской разведки в России, полковника Самуэля Хора и посла Великобритании Бьюкенена. Так А.В. Колчак стал контр-адмиралом[18].

С весны 1917 года к Колчаку стали присматриваться и вступившие в войну США. Контакты между адмиралом и представителями американской разведки зашли настолько далеко, что, когда он был командирован в США Временным правительством, его, несмотря на неопределенный статус, принял сам президент Вудро Вильсон. А спустя короткое время после «консультаций» с госсекретарем Элихом Рутом адмирал под контролем английского генерала Нокса и разведчика Маккиндера, прибыл в Сибирь и стал во главе финансируемой Антантой армии.

 

Справка

 

Нокс Альфред Уильям. Родился 30 октября 1870 года. Окончил Королевский военный колледж (1891), штабной колледж (1905), после чего служил в Генштабе и военном министерстве. В 1911–1918 годах — военный атташе при британском посольстве в России. Во время Первой мировой войны находился в русской действующей армии. В 1918–1920 годах — глава британской военной миссии в Сибири. Генерал. В ноябре 1918 года — один из организаторов установления диктатуры адмирала А.В. Колчака; ведал поступающим из Великобритании снабжением для колчаковской армии; создал школу с британскими инструкторами для подготовки офицерского состава и т. д.

Автор книги «With the Russian Army 1914–1917, being chiefly extracts from the diary of a military attache)), v. 1–2, L., 1921. Скончался 9 марта 1964 года.

 

Интересно, что некоторое время при армии адмирала Колчака находился и полковник Уильям (Джозеф) Донован, позже — генерал-майор, один из основателей и руководителей американских спецслужб.

26 мая 1919 года Верховный совет Антанты направил Колчаку ноту, в которой извещал адресата о разрыве дипотношений с советским правительством и выражал готовность признать адмирала легитимным правителем России, если тот письменно согласится на два условия. Во-первых, новый «русский» диктатор должен был признать законность отделения от России Полыни (считай, Западных Украины и Белоруссии) и Финляндии. Во-вторых, он должен был отдать решение вопроса об отделении от России Латвии, Эстонии, а также Кавказа и Закаспийской области на усмотрение арбитража Лиги Наций, если между ним и марионеточными прозападными правительствами этих земель не будет достигнуто необходимое странам Антанты соглашение.

12 июня 1919 года Колчак подписал требуемые бумаги, и мировое сообщество признало его легитимным правителем России. В итоге англичане и американцы добились того, чего хотели: так называемое законное правительство России, по сути, признало правомерность отторжения от нее территории, причем не только оккупированных в ходе мировой войны Германией. Таким образом, в рамках международного права у стран Антанты появилась возможность отхватить от России территорию, площадь которой превышала миллион квадратных километров[19].

Однако, как хорошо известно читателю, прямая интервенция потерпела полное фиаско, и американские стратеги были вынуждены изыскивать новые методы борьбы с Россией и «самым непокорным народом».

К этому времени Соединенные Штаты стали уже экономическим центром мирового капитала, значительно потеснив в сторону старую Европу. Еще за годы Первой мировой войны в США значительно возросло промышленное и сельскохозяйственное производство, возникла благодатная почва для его увеличения и в годы послевоенной стабилизации (1924–1929 гг.). Достаточно лишь отметить, что с 1913-го по 1929 год промышленное производство США поднялось на 70 процентов[20]. К 1928 году оно превысило производство всей капиталистической Европы. Из должника США стали могущественным кредитором: если к началу Первой мировой войны они задолжали европейским странам 4,5 млрд долларов, то к концу ее одни только военные долги Европы Соединенным Штатам Америки составили 10 млрд долларов. В.И. Ленин писал: «Американские миллиардеры были едва ли не всех богаче и находились в самом безопасном географическом положении. Они нажились больше всех. Они сделали своими данниками все, даже самые богатые страны. Они награбили сотни миллиардов долларов»[21]. Отныне многие американские монополисты рассматривали новую мировую войну уже не как бедствие для США, а как благоприятную возможность нового обогащения. В первую очередь за счет богатств уже Советской России.

Очередной этап наступления на Россию начался в преддверии Второй мировой войны.

Демонический образ национал-социалистической Германии и по сей день является объектом многочисленных исследований учеными разных направлений. Историки, политологи, экономисты и даже психологи пытаются разобраться в феномене Германии 1920—1930-х годов. Понять, каким образом маленькая и малоизвестная политическая группа Адольфа Гитлера, возникшая, практически с нуля и не имевшая мощной финансовой базы, превратилась в массовую партию, взявшую за короткий срок в свои руки всю полноту власти в стране. Убедительных объяснений этому феномену долгое время не могли (или не хотели) найти. Но тайное рано или поздно становится явным.

В 2008 году в нашей стране вышла книга известного аргентинского исследователя (немецкого происхождения) Ганса Уль-риха фон Кранца «Золото Третьего рейха». В ней автор убедительно показывает, что еще в начале 1920-х годов «американцы сознательно растили и пестовали Гитлера, чтобы он захватил власть в Германии и развязал мировую войну, которая ослабит Европу и расчистит для янки путь к мировому господству»[22]. Значительную роль в этом процессе сыграла, в частности, как пишет фон Кранц, организация «Друзья Германии» (FG), созданная в 1923 году в качестве филиала Чикагского клуба. Последний играл в жизни США первой половины XX века весьма значительную роль, так как представлял собой объединение самых богатых людей Америки — промышленников, коммерсантов и банкиров. Среди основателей клуба были такие мультимиллионеры, как Форд, Морган, Рокфеллер, Вандербильд[23]. Более того, именно американские деловые круги в большей степени способствовали выходу на широкую политическую арену Национал-социалистической рабочей партии Германии (НСДАП) и укреплению власти А. Гитлера.

К сожалению, книга фон Кранца не имеет ссылок на выявленные им источники и не может серьезно рассматриваться как научное исследование (скорее, это журналистское расследование). Но факты, приведенные в ней, довольно интересны и подтверждаются работами других авторов.

 

ФАШИСТСКИЙ МЕЧ КОВАЛСЯ В ВАШИНГТОНЕ И ЛОНДОНЕ

 

Начнем с того, что еще в декабре 1917 года в Вашингтоне был подготовлен секретный меморандум «Инкуайри». В нем отмечалось: «В настоящее время…направлением наиболее легкого продвижения Германии должен быть Восток. Данный момент является наилучшим для Германии, чтобы воспользоваться открывшимися здесь для нее возможностями. Это вполне может побудить ее решиться на жертвы на Юго-Востоке, на Западе, на других континентах и на отдаленных морях с тем, чтобы обеспечить контроль над Россией». В случае принятия Германией данной программы США гарантировали ей необходимую помощь, сырье и рынки. Германские монополисты поддержали идею такого союза. В декабре 1918 года Германию посетил полковник армии США Артур Л. Конджер. Он встретился с командующим германской 3-й армией, а также с майором Штюльпнагелем и бароном капитаном Эльтцем. Стороны достигли полного взаимопонимания. Майор со временем стал гитлеровским генералом, а барон — министром гитлеровского правительства. Суть этой тайной дипломатии объяснил в июле 1919 года посол США в Испании: «Германия будет снова играть большую роль в следующей недалекой войне. Именно поэтому вильсоновская политика исходит из того, чтобы не выдавать Германию на уничтожение…» В связи с этим еще до официального завершения Первой мировой войны Вильсон предложил коллегам по Парижской мирной конференции «проявить умеренность» в своих претензиях к Германии, выступил против установления международного контроля над германским военным производством, за право Германии ввозить в страну оружие и боеприпасы, за то, чтобы оставить в Германии вооружение, достаточное для оснащения в короткий срок 60 дивизий. Делегация США внесла также ряд предложений, которые расчищали Германии путь на Восток. Она неохотно согласилась на вывод немецких войск из Польши, поддержала предложение Германии о присоединении к ней Австрии. На заседании американской делегации 1 марта 1919 года Лансинг довел до сведения своих коллег, что запрещение аншлюса Австрии «находится в противоречии с принципами президента». При установлении германо-чехословацкой границы делегация США предложила передать Германии Судетскую область и важный в стратегическом отношении район Ратибора. Забегая вперед, заметим, что речь шла именно о тех районах Чехословакии с австрийским населением, с аннексии которых Гитлер и начал захват Чехословакии. «Западная Европа должна разрешить расширение Германии на Восток в предвидении, что это приведет к конфликту с русскими…» — разъяснил суть такой политики США командующий американскими оккупационными войсками в Германии генерал Аллен[24].

Этот план с американской деловитостью начал вскоре воплощаться в жизнь. Прежде всего под контроль было взято формирование в Германии такого политического режима, который был бы способен проводить непримиримую антисоветскую политику. В ноябре 1922 года представитель американского военного атташе в Берлине капитан Трумэн Смит встретился с одним из лидеров военно-промышленных кругов Германии генералом Людендорфом. Генерал заверил американцев, что Германия готова создать такое правительство, «которое было бы в состоянии уничтожить марксизм». При этом оно будет непременно фашистским, ибо именно «фашистское движение должно стать началом национального пробуждения Европы». Как наиболее подходящий кандидат на роль будущего фюрера Германии Смиту был представлен Адольф Гитлер, руководитель небольшой и мало кому известной в то время Национал-социалистической рабочей партии Германии (НСДАП). Об этой встрече Смит составил подробное донесение вашингтонскому начальству — в Управление военной разведки. После беседы с ним Смит пришел к двум основным выводам: во-первых, только диктатор может спасти Германию и на роль такового вполне пригоден Гитлер. Во-вторых: «Для Америки и Англии было бы гораздо лучше, чтобы решающая борьба между нашей цивилизацией и марксизмом произошла бы на немецкой земле, а не американской и английской». Посол США в Берлине поддержал это мнение. В телеграмме, направленной 21 сентября 1923 года государственному секретарю США Хьюгу, он сообщил, что представители ряда ведущих концернов Германии подобрали кандидата на роль ее будущего диктатора. Как только в нем возникнет потребность, президент Германии Эберт (скончался в феврале 1925 г.) назначит такого диктатора или, создаст «комитет из трех человек с диктаторскими полномочиями и ему будет передана вся военная власть. С этого момента с парламентской формой правления будет покончено. Коммунисты подвергнутся беспощадному разгрому…». Такая поддержка заокеанских эмиссаров была в последствии учтена Гитлером. В своей книге «Майн кампф» он даже отметил, что население Соединенных Штатов состоит, в основном, из чистокровных «германских элементов», поэтому страна является признанным «господином континента»[25].

Следует упомянуть, что через капитана Смита в круг знакомых Гитлера был введен Эрнст Франц Зедгвик Ганфштенгль (Путци), выпускник Гарвардского университета, сыгравший важную роль в формировании А. Гитлера как политика, оказавший ему значительную финансовую поддержку и обеспечивший ему знакомство и связи с высокопоставленными британскими деятелями[26].

Национал-социалистическая партия стала получать материальную поддержку. Сначала это были частные пожертвования. Согласно данным исследователя этого вопроса В. Хегнера, первые вклады были сделаны швейцарскими и французскими покровителями нацистов в сумме 33 тыс швейцарских франков.

Затем последовали вклады бумажного фабриканта Зейдлица, фабрикантов Бехштайна, Борзига, Ауста. Руководитель «Ферайнигте штальверке» Ф. Тиссен сделал крупный взнос — 170 тыс марок. К1924 году казначей нацистской партии располагал уже 300 тыс золотых марок. Но это было лишь начало.

Решающая помощь пришла из США. Среди американских покровителей нацистской партии значились имена Рокфеллера, Моргана, Ламонта, Кун Леба, Уолтера Титла и других лидеров финансового капитала. И когда летом 1929 года представители моргановской финансово-промышленной группы на специальном совещании банкиров признали необходимость поддержки «германского нацистского движения», его финансовые проблемы могли считаться решенными.

Первая крупная банковская проводка средств для Гитлера — 10 млн долл. была осуществлена в 1929 году известным американским банкиром Сиднеем Уорбургом через амстердамский банкирский дом «Мендельсон и К°» на счета берлинского банкирского дома «Мендельсон и К°». Любопытно, что именно в 1929 году Гитлер приобрел для своей партии трехэтажный особняк в Мюнхене, прославившийся затем как штаб-квартира НСДАП или просто «Коричневый дом». И в том же году, в сентябре, Гитлер впервые купил себе девятикомнатную квартиру в фешенебельном районе Мюнхена. Впоследствии финансовые каналы всех ветвей банкирского дома «Мендельсон и К°» неоднократно использовались для перевода гигантских по тем временам долларовых «инъекций» Гитлеру. Как правило, к этим операциям в Старом Свете подключались также и Роттердамский банковский консорциум, и Римский коммерческий банк.

Вскоре, осенью 1931 года Берлин посетил и сам банкир Сидней Уорбург. Он встретился с Гитлером и его финансовым экспертом Хейдтом, директором банка Тиссена. В результате нацисты получили от американских промышленников еще 15 млн долл.[27] И, наконец, уже после прихода к власти национал-социалистов ими было передано Гитлеру по тем же каналам 126 млн долларов[28].

Заметим, что С. Уорбург считался очень опытным международным банкиром и просто так, не имея «железных» гарантий получения прибыли, не стал бы ни в кого вкладываться. Тем более в малоизвестного политического деятеля, не имевшего в то время даже германского гражданства. Ко всему прочему, следует помнить, что, согласно данным Джона Колемана, Сидней Уорбург в то время являлся членом Комитета 300.

 

Информация к размышлению

 

В своей книге «Комитет 300. Тайны мирового правительства» бывший высокопоставленный сотрудник британской разведки (MI-6) доктор Джон Колеман пишет, что «Комитет 300» — это межнациональная группа людей, являющаяся «тайным правительством высшего уровня, которое управляет Великобританией и США». Основан «Комитет» был в 1729 году могущественной в то время Британской Ост-Индской компанией для проведения операций с международными банками, а также для поддержки коммерческих предприятий и торговли опиумом.

На сегодняшний день комитет имеет в своем распоряжении огромный бюрократический аппарат, который объединяет сотни мозговых центров и официальных учреждений, которые управляют широким спектром организаций и отдельных личностей — от частного бизнеса до лидеров правительств.

Среди мировых организаций, которые входят в «Комитет 300», наиболее значимыми являются Римский клуб, Бильдербергский клуб, Трехсторонняя комиссия, Королевский институт международных отношений (RIIA) — английская ветвь общества, известного как Совет международных отношений» (СМО), Экономический совет Атлантического института», который на протяжении трех десятилетий возглавлял Аурелио Печчеи, одновременно являясь исполнительным директором концерна «Fiat». Кроме вышеперечисленных организаций, в «Комитет 300» входят также «Американцы за безопасный Израиль», Канадский институт международных отношений, названный уже Совет международных отношений, орден «Череп и Кости», компания «British Petrolium» и другие влиятельные транснациональные корпорации, «Социалистический интернационал», орден «Золотая звезда», Клуб четвертого состояния сознания, орден «Великой матери», «Мировое франкмасонство», Черный орден, Общество Туле, «Церковь единого мирового правительства», «Круглый стол» и более ста других учреждений, подконтрольных этой организации.

 

В это же время американские и английские займы широким потоком хлынули и в германскую экономику. По данным А. Нордена, за период 1924–1930 годов общие вложения в германскую промышленность достигали 63 млрд марок, из них более 30 млрд марок приходилось на займы, полученные от США. Если в 1926 году американские инвестиции в промышленность Германии составили 4,1 млрд марок, то в 1929 году они достигли 11,7 млрд.

Влияние английских и американских монополий обеспечивали Планы Дауэса и Юнга. Их реализация все более объединяла и сплачивало промышленные концерны Германии, США и Англии.

 

Справка

 

План Дауэса — репарационный план для Германии, разработанный международным комитетом экспертов под председательством американского банкира Ч.Г. Дауэса и утвержденный 16 августа 1924 года на Лондонской конференции держав — победительниц в Первой мировой войне.

В основе плана лежали идеи представителя «Дрезднер банка» Ялмара Шахта, сформулированные им еще в марте 1922 года по предложению Джона Фостера Даллеса (будущего госсекретаря в кабинете президента Эйзенхауэра), юридического советника президента В.Вильсона на Парижской мирной конференции. В дальнейшем проект разрабатывался (по указанию главы Банка Англии Монтегю Норманна) в недрах «Дж. П. Морган и К°». План Дауэса предусматривал снижение вдвое выплаты репараций и решал вопрос об источниках их покрытия. Однако главной задачей было обеспечение проникновения американского капитала в Германию для захвата ключевых отраслей немецкой экономики с целью получения американскими монополиями высоких прибылей в форме процентов по займам и дивидендов от прямых инвестиций в промышленности. Был направлен на восстановление военно-промышленного потенциала Германии и укрепление экономической и политической позиций германского капитала, которому предназначалась важная роль в борьбе против Советского Союза и революционного движения в Европе. Авторы плана рассчитывали, что он укрепит капиталистическую систему во всей Западной Европе и будет способствовать созданию антисоветской коалиции империалистических держав. План Дауэса предусматривал предоставление Германии займа в 200 млн долларов (в том числе НО млн долл. американскими банками) для стабилизации марки, установил размеры платежей Германии на первые 5 лет по 1–1,75 млрд марок в год, а затем по 2,5 млрд марок в год. Для обеспечения платежей предусматривалось установление контроля союзников над германским государственным бюджетом, денежным обращением и кредитом, железными дорогами. Контроль осуществлялся специальным комитетом экспертов, во главе которого стоял генеральный агент по репарациям. Этот пост занимал представитель США, сначала О. Юнг, а затем П. Гилберт.

Авторы Плана Дауэса рассчитывали, что для уплаты репараций Германии потребуются новые рынки сбыта, которые она найдет в Советском Союзе, и что усиленный ввоз германских промышленных товаров в Советский Союз подорвет социалистическую индустриализацию, ослабит обороноспособность СССР.

План Юнга — второй репарационный план для Германии, заменивший План Дауэса Был разработан комитетом финансовых экспертов ряда стран во главе с американским банкиром О. Юнгом (О. Young) и принят на Гаагской конференции по репарациям 1929–1930 гг. (с некоторыми изменениями). Появление Плана Юнга в значительной степени диктовалось интересами частных, прежде всего американских кредиторов Германии, платежеспособность которой подрывали огромные репарации; новый план сохранял антисоветский характер, присущий Плану Дауэса. План предусматривал некоторое снижение размера годовых платежей (в среднем до 2 млрд марок), отмену репарационного налога на промышленность и сокращение обложения транспорта, ликвидацию иностранных контрольных органов. Одним из важнейших следствий принятия Плана Юнга был досрочный вывод оккупационных войск из Рейнской области. На практике План Юнга выполнялся лишь до июля 1931 года (официально отменен в 1932-м).

 

США не скупились на кредиты для развития немецкой экономики. Так, лондонский банк Шредера в 1924–1928 годах вложил в германскую промышленность около 24 млн долл. Пушечный король Крупп только в 1924 году получил от двух нью-йоркских фирм на развертывание военного производства 10 млн долл. Английские займы, официально предоставленные в 1924–1928 годах Германии, достигали суммы 187,5 млн долл., что составляло 11,5 процента общей суммы иностранных кредитов[29].

Фирмы тяжелой и военной индустрии, прежде всего рурские, несмотря на существовавшие версальские ограничения, постепенно переходили на привычный, военный режим работы. Уже в 1927–1929 годах заводы «Рейнметалл» во все возрастающих размерах стали выпускать пушки и пулеметы. Цейс расширял производство артиллерийских оптических приборов. Та же «И.Г. Фарбениндустри» снабжала рейхсвер взрывчатыми веществами, смазочными маслами, синтетическим горючим. Многочисленные филиалы авиационных фирм Юнкерса и Дорнье, расположенные в Швеции, Испании, Дании, Швейцарии и других странах, изготовляли военные самолеты. Автомобильные и мотостроительные заводы переключали часть своих мощностей на выпуск бронеавтомобилей, а позже и танков.

Своим обычным ремеслом занялся Крупп, подписавший выгодные картельные договоры с «Дженерал электрик» и с американской стальной корпорацией.

В 1926 году «пушечный король» изготовлял под видом тракторов танки, правда, еще в незначительном количестве. В 1941 году он откровенно рассказывал: «Если Германия когда-нибудь захочет или сумеет сбросить с себя цепи Версаля, то Крупп должен быть готовым… Я хотел и должен был сохранить на будущее предприятие «Крупп» в замаскированном виде… Даже везде шнырявшие союзнические комиссии были обмануты: навесные замки, молочные бидоны, кассовые аппараты, машины по изготовлению кувшинов, мусорные автомашины и другой «мирный хлам», который мы изготовляли, действительно не вызывал подозрений». К 1929 году фирма Круппа отказалась от производства непривычного для нее «мирного хлама» и вновь перешла на выпуск пушек, танков, брони, пулеметов, авиабомб. Филиалы заводов Круппа изготовляли военную продукцию в Швейцарии, Австрии, Голландии и в некоторых других странах.

Заводы «БМВ» и «Даймлер-Бенц» непрерывно увеличивали выпуск автомобилей. В 1929 году в Германии было продано 120 тыс автомашин. Быстрая «автомобилизация» значительно облегчила впоследствии создание моторизованных соединений гитлеровской армии — вермахта.

К 1929 году многие промышленные предприятия Германии производили вооружение под руководством скрытого Генерального штаба. В конце концов побежденная, «строго ограниченная» в области вооружений статьями Версальского договора Германия в 1929 году становится поставщиком оружия для ряда стран Европы и Америки, в том числе и для некоторых стран-победительниц[30].

К 1929 году германский империализм вернул утраченные в результате войны мировые экономические позиции. По ряду показателей промышленного производства он даже обогнал Англию. В 1929 году Англия выплавила 9,8 млн т стали и 7,7 млн т чугуна, а Германия — соответственно, 16 и 13,2 млн т и заняла второе место в мире. Германия быстро увеличила выработку электроэнергии, которая к 1928 году более чем в 5 раз превзошла довоенный уровень. Автомобилестроение по сравнению с 1913 годом увеличилось в 7 раз, производство алюминия — в 32 раза. В 1929 году экспорт германских товаров превзошел импорт и по своему объему занял третье место в капиталистическом мире после США и Англии.

Дешевые германские товары успешно конкурировали на европейских и восточных рынках с английскими. К началу 30-х годов Германия, возрождаемая Америкой и Англией, опять стала их конкурентом.

Это были так называемые золотые 20-е годы.

За ними последовали тяжелые — 1929–1933 годы, — экономический кризис, охвативший весь капиталистический мир, особенно США и Германию. В Германии кризис достиг кульминации к 1932 г.: потерпели крах 68 тыс предприятий, были распроданы десятки тыс крестьянских хозяйств, более 6 млн человек оказались без работы. Назревал новый, революционный взрыв, эпицентром которого вновь становилась Европа. Чтобы предотвратить его, требовался лидер, способный «спасти цивилизацию от коммунизма». Роль «спасителя Европы от коммунизма» была отведена Гитлеру.

В сентябре 1930 года в результате крупных пожертвований Тиссена, «И.Г. Фарбениндустри» и Кирдорфа НСДАП получает 6,4 млн голосов и занимает второе место в рейхстаге. После такого успеха щедрые вливания из-за рубежа еще более увеличиваются. Основным связующим звеном между крупнейшими немецкими промышленниками и зарубежными финансистами становится Я. Шахт.

4 января 1932 года состоялась встреча крупнейшего английского финансиста М. Нормана с А. Гитлером и фон Папеном, на которой было заключено тайное соглашение о финансировании НСДАП. На этой встрече присутствовали также и американские политики братья Даллесы, о чем не любят упоминать их биографы. А 14 января 1933 года состоялась встреча Гитлера со Шредером, Папеном и Кеплером, где программа Гитлера была полностью одобрена. Именно здесь был окончательно решен вопрос о передаче власти нацистам, и 30 января Гитлер становится рейхсканцлером.

США и другие страны Запада еще более активизируют поддержку германской экономики. Без иностранных источников сырья она просто не может существовать. Так, накануне начала Второй мировой войны зависимость Германии от импорта по сырью составляла примерно 33 %. В металлургической промышленности отношение потребления отечественной руды к потреблению ввозимой руды выражалось пропорцией 1: 3. По ряду цветных металлов зависимость от заграницы была чрезвычайно большой; так, по свинцу она равнялась 50 %, по меди — 70 %, по олову — 90 %, по алюминию (бокситы) — 99 %. Очень значительной зависимость была также по минеральным маслам (65 %), по каучуку (свыше 85 %) и по сырью для текстильной промышленности (около 70 %)[31].

Кто же снабжал Германию стратегическим сырьем? Основными поставщиками Третьего рейха были США и Англия. Причем не только давшие гитлеровцам возможность производить обширные закупки благодаря освобождению от платежей по долгам и предоставлению новых кредитов, но и сами снабжавшие их особо ценными видами стратегического сырья, реэкспортируя его в Германию из других стран[32].

Например, Англия реэкспортировала в Германию медную руду из Южной Африки, Канады, Чили, Бельгийского Конго (через Португальскую Восточную Африку). В 1934 году Англией было реэкспортировано в Германию меди на сумму 3870 тыс марок, что составило треть всего германского ввоза меди, а в 1935 году сумма английских поставок меди для Третьего рейха еще более возросла, достигнув 6770 тыс марок[33].

Ввоз шерсти из Англии увеличился с 21 млн марок в 1934 году до 47 млн марок в 1935 году, когда Германия получила через Англию около половины всего своего импорта шерсти[34].

В 1934 году немецкий концерн «И.Г. Фарбениндустри» заключил с канадским никелевым трестом соглашение, обеспечившее

Германии 50 % необходимого ей никеля и значительную экономию валюты. Остальной никель Германия получала через английские фирмы. Количество никеля, ввозившегося в Германию при британском содействии, постоянно возрастало. Так, если в

1932 году, по официальным данным английского Министерства торговли, было ввезено 1805 т, то в 1933 году — уже 3760 т[35].

Поставки британского сырья продолжались, невзирая на то, что Третий рейх испытывал серьезные проблемы с платежеспособностью, которые он, впрочем, унаследовал от Веймарской республики. По официальным немецким данным, сумма иностранной задолженности Германии составляла на 28 февраля 1933 года 18 967 млн марок, из которых на краткосрочные кредиты (со сроком уплаты до 28 февраля 1934 года) приходились 8702 млн марок и на долгосрочные — 10 265 млн марок[36]. В том числе германский долг Англии на 30 сентября 1933 года равнялся 132 млн фунтов стерлингов, или 1718 млн марок[37]. Для сравнения: весь германский экспорт в 1933 году составил 4871 млн марок[38].

Тем не менее 17 февраля 1933 года основные кредиторы Германии согласились подписать очередное соглашение о невостребовании кредитов. Первое из подобных соглашений было заключено в середине сентября 1931 года, затем в 1932 году его действие дважды продлевалось[39]. По сути, это был перевод краткосрочных займов в долгосрочные.

В середине февраля 1934 года последовало новое соглашение о невостребовании кредитов[40]. Наконец, 14 июня 1934 года Имперский банк Германии объявил о полном прекращении выплаты иностранных долгов и процентов по ним, кроме платежей по займам Дауэса и Юнга. Вместо этого кредиторы получали сертификаты, которые они могли превратить в облигации трехпроцентного займа сроком на 10 лет[41].

Вот что писала издаваемая Лондонской биржей «Stock Exchange Gazette» в номере от 3 мая 1935 года:

«Без Англии в качестве платежного учреждения и без возможности продлить сроки кредитов по соглашению о невостребовании кредитов Германия не смогла бы осуществить свои планы. Мы так стремились продавать Германии, что никогда не допускали вмешательства в торговые дела вопросов о платежах. Снова и снова Германия отказывалась от своих обязательств, публичных и частных, но продолжала покупать шерсть, хлопок, никель, каучук и нефть, пока ее потребности не были удовлетворены, а финансирование этих закупок проводилось прямо или косвенно через Лондон»[42].

Что касается железной руды, то ее главным поставщиком была Швеция. В 1933–1936 годах Германия поглощала до 3/4 всего шведского экспорта железной руды[43]. В 1938 году импорт Третьим рейхом этого стратегического сырья составлял 9 млн тонн, покрывая 41 % потребностей германской металлургической промышленности в руде. С учетом же высокого процента содержания чистого железа в шведской руде 60 % немецкого чугуна выплавлялось из руды, импортированной из Швеции[44].

В самой же Германии имелось всего несколько железорудных месторождений с 20—25-процентным содержанием железа. Разработка таких бедных руд считалась нерентабельной. Тем не менее на базе этих месторождений началось строительство трех заводов с годовым производством стали 6 млн тонн, что составляло треть всей выплавки стали в Германии. Официально работы производились концерном Германа Геринга, но в действительности их выполняла специально созданная американская фирма «Р. Брассерт». «Эта компания, — пишет английский экономист Н. Мюлен, — до того почти не известная в Германии… оказалась тесно связанной с «автаркией» рейха в области снабжения его железной рудой — одним из главных элементов экономической независимости в производстве вооружений»[45]. Фирма «Р. Брассерт» была только филиалом крупной чикагской фирмы Брассерта, сотрудничавшей с американским трестом Моргана.

Помимо торговли, западные компании владели в Германии изрядной собственностью[46]. Так, например, к началу 1930-х годов в Германии действовало более шестидесяти предприятий — филиалов американских фирм и компаний. Концерн «Дженерал моторе» тесно сотрудничал с «Опелем». Треть капиталов «Всеобщей компании электричества» находилась под контролем «Дженерал электрик». Не менее двух пятых немецкой телефонной и телеграфной промышленности подпало под прямой контроль американского концерна «ИТТ», связанного с династией Морганов. Этому же концерну принадлежала и солидная доля (около 28 % основного капитала) в германской авиастроительной фирме «Фокке-Вульф»[47]. Сотрудничество «ИТТ» с нацистами началось еще в августе 1933 года, когда его тогдашний босс полковник Состенес Бен во время состоявшейся по его инициативе беседы с Гитлером в Берхтесгадене предложил фюреру воспользоваться обширными ресурсами концерна для осуществления планов создания Третьего рейха. Он же уже в самый разгар войны лично отправился из Нью-Йорка в Мадрид, а оттуда в Берн, чтобы оказать помощь гитлеровцам в совершенствовании систем связи и управляемых авиабомб, которые разрушали Лондон.

Американская фирма «Стандард ойл» держала в руках более 90 % всего капитала германо-американской нефтяной компании, владевшей третью всех наливных пунктов Германии перед Второй мировой войной»[48].

Не отставали от американцев и англичане. Так, крупнейшему военно-промышленному концерну Англии «Виккерс» принадлежало 49 % акций германской военно-химической компании «Дуко АГ», 8 % акций «Динамит АГ», 3,5 % акций «Дойче гольд унд зильбер шайдеанштальт», а также некоторое количество акций «И.Г. Фарбениндустри»[49].

Другие британские фирмы также располагали в Германии значительной собственностью. Например, «Бэбкок энд Уил-кокс», поставлявшая паровые котлы всем флотам мира, имела свои предприятия в Третьем рейхе. С началом перевооружения германского флота они резко увеличили производство. Сильно заинтересована в программе моторизации вермахта была фирма «Дэнлоп раббер», предприятия которой в Германии после прихода Гитлера к власти также значительно увеличили выпуск продукции[50].

Немалую помощь Третьему рейху оказывали западные фирмы и в налаживании военного производства. Так, концерн «Виккерс» был непосредственно причастен к строительству германского подводного флота. Поскольку эта фирма обладала патентными правами во всех областях изобретений, связанных с подводными лодками, подводными минами и зарядами, то эти последние могли быть изготовлены Германией только с согласия «Виккерса». По свидетельству Чарлза Крейвна, председателя правления фирмы «Виккерс — Армстронг», эта фирма имела лицензии на производство подводных мин и зарядов в Голландии, во Франции, в Испании. Именно в Голландии и Испании, где были расположены тайные филиалы концернов Круппа и Цейса, Германия и развернула работы по созданию подводного флота[51].

В середине 1930-х годов при содействии американского концерна «Этил газолин корпорейшн» (акционерный капитал которого принадлежал поровну компаниям «Стандарт ойл» и «Дженерал моторе») в Германии были построены заводы по производству тетраэтилсвинца — необходимой добавки к бензину, в первую очередь авиационному. Причем военное министерство США прекрасно понимало, что тетраэтилсвинец нужен немцам для тайного перевооружения (в частности, военной авиации) но не выдвинуло никаких возражений. Эти заводы были введены в эксплуатацию в конце 1939 года, когда вермахт уже вторгся в пределы Чехословакии[52].

В одном из секретных документов, ставших известными после войны, эксперты «И.Г. Фарбениндустри» следующим образом оценивали значение помощи американской фирмы: «Нет необходимости подчеркивать, что без тетраэтилсвинца современная война немыслима. Мы же с начала войны были в состоянии производить тетраэтилсвинец исключительно потому, что незадолго до этого американцы построили для нас завод, подготовили его к эксплуатации и передали нам необходимый опыт»[53]. Столь же велика была помощь американского капитала и в разработке способов производства синтетического каучука. В лабораториях «Джаско» и на ее опытном заводе в Батон-Руж (штат Луизиана) была разработана технология массового производства каучука «буна». Право собственности на этот патент перешло к германскому тресту. «Стандард ойл» разработал способ получения и технологию производства нового вида каучука — бутилового, более высокого по качеству, чем «буна».

В целом же о размахе финансирования германских проектов «Стандарт ойл» можно судить по заявлению американского коммерческого атташе в Берлине, который в декабре 1935 года в официальной беседе отметил, что «по истечении двух лет Германия будет производить нефть и газ из каменного угля в количестве, достаточном для длительной войны. «Стандард ойл» предоставил ей для этого миллионы долларов»[54]. Трест «Стандард ойл» не только активно помогал налаживать производство синтетического бензина, но и расходовал крупные суммы на разведку и организацию добычи нефти в Германии. Тресту принадлежало более половины капитала нефтяной компании, в собственности которой находилось более трети всех бензозаправочных станций. Германо-американская нефтяная компания владела нефтеперерабатывающими заводами, заводами минеральных масел. Когда началась мировая война, заводы по гидрогенизации угля имелись в Германии и Японии. Но их не было в США.

Американские монополии помогали фашистской Германии и в производстве алюминия, магния, никеля, карбид-вольфрама, бериллия и других стратегических материалов. В 1935 году германское производство легких и цветных металлов уже превосходило французское и канадское в четыре раза, британское и норвежское — в шесть раз, на 16 тыс тонн превышало американскую выработку[55].

Осуществлялись и непосредственные закупки различного вооружения, производство которого еще не было налажено в самой Германии. Например, бронебойных снарядов британской фирмы «Хэдфилдс» для морской артиллерии[56].

Создание Военно-воздушных сил Третьего рейха также не обошлось без активного англо-американского участия. По сообщению британского Министерства торговли, за 10 месяцев 1934 года различные английские фирмы поставили в Германию 96 моторов, причем имелись в виду только те моторы, которые были официально зарегистрированы как направляемые в Германию. За первые же пять месяцев 1935 года в Германию были вывезены 89 самолетов и моторов на сумму 199 369 фунтов стерлингов[57].

Реальный объем поставок значительно превышал эти официальные данные. Так, только за 8 месяцев 1934 года в Германию были отправлены 200 новейших авиационных моторов «Кестрел» фирмы «Роллс-Ройс». В английских ВВС эти моторы устанавливались на истребителях «Хоукер фьюри» («Hawker Fury») и «Файрфлай» («Firefly»). В мае 1934 года Германия приобрела 80 мощных моторов «Армстронг-Сидли» также последнего образца.

Кроме того, Германия приобретала лицензии на производство наиболее совершенных типов авиамоторов для военных самолетов. Например, немецкая моторостроительная компания «Байе-рише моторенверке» купила у фирмы «Роллс-Ройс» лицензию на мотор «Кестрел VI» мощностью 600 л.с.

Еще большим был вклад американцев. После прихода Гитлера к власти поставки самолетов и моторов из Соединенных Штатов в Германию начали резко возрастать. Уже в 1934 г. поставки оружия из США в Германию приняли такие размеры, что ими заинтересовалась сенатская комиссия по расследованию деятельности военных предприятий. Комиссия установила, что между американскими и немецкими фирмами существует множество секретных соглашений о взаимной информации и обмене патентами в области вооружения. Член комиссии сенатор Кларк заявил: «Если бы Германия проявила завтра активность в военном смысле, она оказалась бы более мощной благодаря патентам и техническому опыту, переданным ей американскими фирмами».

По данным комисси, сумма экспорта американских самолетов и моторов в Германию увеличивалась следующим образом:

1931 год — 2 тыс долл.;

1932 год — 6 тыс долл.;

1933 год — 272 тыс долл.;

1934 год (по 31 августа) — 1445 тыс долл.[58].

При этом вполне возможно, что цифра за 1934 год является заниженной, поскольку, по сведениям американского посла в Берлине Додда, только в январе-феврале 1934 года Германия закупила в США авиамоторов на сумму в 1 млн долларов[59].

В дальнейшем поставки американских самолетов и особенно авиамоторов продолжали увеличиваться. По данным, оглашенным в английском парламенте весной 1935 года, Германия заказала в США части для 3 тыс авиационных моторов, которые должны были устанавливаться на военных самолетах[60].

В 1940 году морской министр США Фрэнк Нокс признал, что «в 1934 и 1935 гг. Гитлеру поставлялись сотни первоклассных авиационных моторов, изготовляемых в США», а сенатская комиссия в том же 1940 г. пришла к выводу, что «американские промышленники с согласия правительства США свободно продавали германскому правительству патенты и права на конструирование моторов…»[61].

Ведущая роль в американских поставках принадлежала «Юнайтед эйркрафт корпорейшн» («United Aircraft Corporation») и ее филиалу — «Пратт энд Уитни компани» («Pratt amp; Whitney Company»). Так, в марте 1934 года Баварским моторостроительным заводам («БМВ») было продано 420 американских моторов «Хорнет-Д». Усиленно снабжали Германию авиационным оборудованием и другие крупные американские компании — «Кэр-тисс Райт», «Сперри гироскоп», «Дуглас» и прочие.

Помимо готовой продукции, германские фирмы приобретали в США лицензии на производство авиамоторов новейших типов. Например, в феврале 1933 года «Пратт энд Уитни ком-пани» предоставила «БМВ» лицензию на производство мотора «Хорнет-Д»[62].

В результате в 1935 году из 28 типов германских военных самолетов 11 были оснащены английскими и американскими моторами фирм «Роллс-Ройс», «Армстронг-Сидли», «Пратт энд Уитни» и других[63].

Важную роль в укреплении отношений гитлеровской Германии с США сыграл Ялмар Шахт — один из главных строителей военной экономики нацистской Германии, рейхсминистр.

 

 

Справка

 

Шахт Ялмар (Schacht). Родился 22 января 1877 года в Тин-глефе, Шлезвиг (ныне Тинглев, Дания). Изучал медицину в Килъ-ском университете, немецкую филологию — в Берлинском и политэкономию — в Мюнхенском. Работал в Дрезденском банке, затем возглавил собственный банк. Во время Первой мировой войны Шахт работал в экономическом управлении немецких оккупационных властей в Бельгии. В 1916 г. стал директором Национального банка Германии. Несмотря на то что по своим убеждениям Шахт был монархистом, он в 1919 г. участвовал в создании Германской демократической партии. В 1923 г., как специалист по валютной политике Министерства финансов, сыграл главную роль в обуздании инфляции в стране и стабилизации национальной денежной единицы. В декабре 1923 г. Шахт был назначен президентом Рейхсбанка. В марте 1930 г. оставил свой пост в знак протеста против принятия Плана Юнга по репарационным платежам и увеличения процентных ставок иностранных кредитов. В 1930 г., ознакомившись с содержанием книги Гитлера «Майн кампф», Шахт пришел к выводу, что это именно тот политик, который способен спасти Германию, «создав крепкую экономику в сильном государстве». Эта вера укрепилась в нем еще больше, когда нацисты одержали первую крупную победу на выборах 14 сентября 1930 г. и стали второй по количеству депутатов партией в рейхстаге. Когда Гитлеру потребовалась финансовая поддержка, Шахт сумел привлечь к нему внимание рейнландских промышленников. 11 октября 1931 г. Шахт стал членом Гарцбургского фронта, выступавшего против Веймарской республики. «Я не национал-социалист, — заявлял Шахт, — но основные идеи национал-социализма несут в себе большую долю истины». Он сумел обеспечить Гитлеру поддержку финансовых и промышленных магнатов на его пути к политической власти. В марте 1933 г. благодарный Гитлер назначил Шахта (вместо Ханса Лютера) вторично на пост президента Рейхсбанка. С августа 1934-го по ноябрь 1937 г. Шахт, являясь еще и рейхсминистром экономики, сыграл важную роль в осуществлении программы перевооружения вермахта, в полную меру используя для этого ресурсы Рейхсбанка. В целом именно Шахт заложил основы германской военной промышленности, которая позволила Германии вести мировую войну. Несмотря на то что в публичных выступлениях Шахт выступал с поддержкой курса Гитлера, он осуждал карательную политику НСДАП, а также отстранение от власти представителей армейской элиты и финансовой аристократии. В сентябре 1936 г., после назначения Г. Геринга руководителем Управления по четырехлетнему плану Шахт во многом был вынужден уступить свои функции по руководству военной экономикой. Считал четырехлетний план невыполнимой задачей. После того как Гитлер не прислушался к его мнению, Шахт обратился к фюреру с просьбой передать руководство экономикой в руки Геринга и ему позволить уйти в отставку. В августе 1937 г. в Оберзальце вновь потребовал отставки, которой воспротивился Гитлер. Был достигнут компромисс — 5 сентября Шахт ушел в отпуск, а 26 ноября заменен на посту министра экономики В. Функом. По настоянию Гитлера Шахт остался в составе правительства в качестве имперского министра без портфеля и сохранил пост президента Имперского банка. В 1938 г. после аншлюса Австрии руководил конфискацией средств Австрийского национального банка и включением банковской системы Австрии в общегерманскую. 07.01. 1939 г. направил Гитлеру письмо, в котором указывал на то, что курс, проводимый правительством, приведет к краху финансовой системы Германии и гиперинфляции, и потребовал передачи контроля за финансами в руки Имперского министерства финансов и Имперского банка. 20.01. 1939 г. заменен на посту президента Имперского банка Функом, но за ним сохранен пост министра без портфеля. В сентябре 1939 г. резко выступил против планов войны с Польшей и даже пытался оказать давление на командование армией. После начала войны с СССР стал еще более критично относиться к режиму. 30. П. 1942 г. направил Гитлеру резкое письмо с критикой режима, заявив, что Германия проигрывает войну, после этого 22.01. 1942 г. был отправлен в отставку с поста имперского министра. Позиция Шахта привлекла к нему внимание заговорщиков, и, хотя он сам не был членом заговора, его кандидатура рассматривалась на руководящие посты в области экономики и банковского дела в составе будущего правительства Германии. После провала июльского заговора 1944 г. Шахт 21.07. 1944 г. был арестован. Содержался в концлагерях Равенсбрюк, Флоссенбург и Дахау. В мае 1945 г. был захвачен американцами в Пустертале (Австрия). В качестве главного военного преступника был привлечен к суду Международного военного трибунала в Нюрнберге, но был оправдан и 02.09. 1948 г. освобожден. После освобождения работал в банковской сфере, владелец банкирского дома «Schacht GmbH» (Дюссельдорф). Умер в Мюнхене 3 июня 1970 года.

 

Еще в феврале 1933 года Я. Шахт убеждал поверенного в делах США в Берлине, что фашистский режим «не представляет никакой опасности для американского бизнеса в Германии». Вскоре после своего назначения на пост президента Рейхсбанка, что было воспринято международными монополиями положительно, Шахт в мае 1933 года выехал в США для закрепления и расширения контактов между национал-социалистическими лидерами Германии и правящими кругами Америки. В качестве эмиссара Гитлера и германских промышленников Шахт встретился с президентом Рузвельтом, членами правительства и представителями крупного американского капитала. Шахт заверял своих собеседников, что «нет более демократического правительства в мире, чем правительство Гитлера», что фашистский режим «является лучшей формой демократии», и добивался предоставления Германии новых американских займов[64]. Возвращаясь из Нью-Йорка в Европу, Шахт заявил, что он вполне удовлетворен результатами своего визита.

Шахт способствовал также расширению связей национал-социалистов с крупными промышленными кругами других стран. В июне 1933 года, будучи членом германской делегации на международной экономической конференции в Лондоне, он вместе с идеологом фашистской партии А. Розенбергом принял участие в разработке так называемого Меморандума Гутенберга, при помощи которого гитлеровцы пытались запугать западные державы «опасностью большевизма» и тем самым получить выгодные для себя кредиты[65]. После ряда маневров германское правительство шаг за шагом сокращало уплату платежей по займам, а в 1935 году полностью приостановило выплату долгов.

Большую роль в координации усилий международной банковской олигархии в финансировании национал-социалистического движения в Германии играл кельнский банкир барон Шредер, связанный с нацистской партией. Он поддерживал тесные контакты с отделениями своей банковской фирмы в США и Англии. Все юридические формальности по займам, проходившие через банк Шредера, выполнялись в Америке адвокатской фирмой «Салливэн энд Кромвэл», во главе которой стояли братья Джон Фостер Даллес и Аллен Даллес.

Вскоре после установления нацистского режима Германию посетили представители банковских объединений США Олдрич и Манн для обсуждения вопросов, связанных с финансированием вооружения Германии. Спустя несколько дней в беседе с американским послом в Берлине они заявили, что с Гитлером «можно иметь дело»[66].

Из американских фирм и банков, активно способствовавших захвату национал-социалистами власти в Германии, а затем их военным приготовлениям, многие принадлежали сионистскому капиталу. Особую активность проявляли банкиры Лазар и Ли-мэн, связанные с германскими фирмами деловыми и родственными отношениями. Видный сионистский деятель Н. Голь-дман, длительное время возглавлявший Всемирный еврейский конгресс и Всемирную сионистскую организацию, отмечает в автобиографии, что, когда некоторые еврейские организации США пытались организовать международный экономический бойкот Германии, сионистские фирмы, являясь контрагентами германских компаний, сорвали этот бойкот[67]. Помогали гитлеровцам и видные сионисты из других стран. Значительную помощь в становлении национал-социалистического режима в Германии сыграл, как отмечалось выше, амстердамский банкирский дом «Мендельсон и Кº ».

Торговые связи Германии с западными странами не прекратились и после начала Второй мировой войны. Например, по данным ЮССБС (Служба стратегических бомбардировок США), в военном 1943 году завод «Форд» в Кельне поставил вермахту около 60 процентов всех трехтонных гусеничных автомобилей. Примерно 27 процентов гусеничных машин этого типа было выпущено на заводе «Опель» в Бранденбурге. Это означает, что почти 9 из каждых 10 гусеничных машин, без которых вермахт не мог бы вести войну, сходили с конвейеров американских предприятий в Германии. То же самое касается почти 75 процентов всех грузовых машин средней и большой грузоподъемности, произведенных в Германии[68]. Более того, в 1944 году Германия ежемесячно получала через франкистскую Испанию 48 тыс тонн американской нефти и 1100 тонн вольфрама[69]. И это при том, что даже после начала Великой Отечественной войны американские и английские фирмы долго отказывали СССР в поставках промышленного оборудования для тяжелой, химической, горнорудной промышленности, а также в некоторых видах остродефицитного сырья (дюралюминий, вольфрам). Еще в период приближавшегося момента германской агрессии против СССР американские и английские военные власти по указанию своих правительств накладывали аресты на изготовленные фирмами этих стран по советским заказам станки, машины и промышленное оборудование, приготовленные в портах к отправке их в СССР. Госдепартамент США по требованию Департамента военно-морского флота запретил отправку в СССР находившихся уже в порту 25 крупных установок для оборудования судоверфей и оборонных заводов Ленинграда и Николаева. «Мера, — отмечала немецкая газета «Нахрихтен фюр Ауссенхандель», — была направлена на то, чтобы помешать русским в проведении своей морской программы и, прежде всего планов Советского Союза по созданию крупной судовой и береговой артиллерии». Запрет был наложен даже на продажу Советскому Союзу запальных свечей для самолетов, которые должна была поставить фирма «Бендикс корпорейшн». Все это делалось с главной целью — не допустить укрепления оборонной мощи Страны Советов перед надвигавшейся на СССР смертельной опасностью[70].

Поставками в нацистскую Германию нефти занимался американский концерн «Стандард ойл». Его танкеры везли нефть на Канарские острова, а оттуда уже немецкие танкеры доставляли ее в Гамбург. Причем известно о такой, по сути, преступной деятельности концерна было еще в июле 1941 года.

Вот что, в частности, докладывала по этому поводу военная разведка США:

«Примерно 20 % этих поставок предназначаются для фашистской Германии, причем команды шести судов из тех, которые осуществляют перевозки по этому маршруту, набраны преимущественно из нацистов. Нашему агенту удалось выяснить, что немецкие подводные лодки, постоянно курсирующие в районе Канарских островов, подходят туда именно с целью заправки. Этот же агент обратил внимание на следующее: до сих пор ни один из танкеров концерна «Стандард ойл» не был торпедирован ВМС Германии, в то время как суда других американских компаний, действовавших на иных маршрутах, постигла такая участь»[71].

Здесь, на наш взгляд, уместно упомянуть и об Алане Даллесе, будущем директоре ЦРУ, сыгравшем в 1920—1930-х годах немаловажную роль в приходе к власти в Германии нацистов. В связи с этим приведем небольшой отрывок из исследования Джона Лофтуса и Марка Ааронса «Тайная война против евреев»:

«Нацисты могли бы остаться небольшой политической партией, а Германия — слабым, безоружным государством, нуждающимся в средствах, если бы не мощные инвестиции иностранного капитала. Наши источники, связанные с разведкой, полагают, что по-настоящему главным событием этого периода был альянс между американскими нефтяными компаниями и Саудовской Аравией. Именно это событие стало основополагающим условием для будущей войны и катастрофы, устроенных нацистами.

В исторических трудах даже не упоминается о тайном сотрудничестве Ибн Сауда, Джека Филби и Аллена Даллеса. Именно они были секретным источником нефти, капиталов и международного влияния, действовавшими закулисно и выведшими Гитлера на мировую сцену. Эти люди, снабжавшие топливом нацистскую военную машину в 1930-х годах, были теми же самыми людьми, которые лишили евреев последней надежды на бегство в Палестину. Наши источники утверждают, что эти партнеры по нефтяным сделкам были законченными негодяями, несущими большую долю ответственности за катастрофу, но сумевшие избежать суда истории». Джек Филби — это отец Кима Филби, талантливого советского разведчика. Считается, что он «завербовал» Аллена Даллеса еще в 1920-х годах в качестве «агента влияния» на американскую политику с целью не допустить поддержки официальным Вашингтоном идеи создания еврейского национального очага, а затем привлек к реализации проекта по сбыту саудовской нефти. В те годы Даллес нередко бывал в Европе. Ему довелось встречаться и с Муссолини, и с новоизбранным германским канцлером Адольфом Гитлером. Речь шла не только о геополитике, но и о больших деньгах — его брат Джон Фостер был директором небезызвестного немецкого концерна «И.Г. Фарбен», владевшего пакетами акций в некоторых нефтяных компаниях США, а сам Аллен стоял во главе совета директоров крупного немецкого банка»[72].

Запятнанным в сотрудничестве с нацистами оказался и «президентский» род Бушей, в частности, отец Джорджа ГУ. Буша (старшего) Прескотт и его дед по матери Джордж Герберт (Берт) Уолкер. Оба они, и Берт Уолкер, и Прескотт Буш оказывали мощную финансовую поддержку Адольфу Гитлеру.

Уолкер был президентом корпорации «Юнион Бэнкинг», фирмы, которая торговала с Германией и помогала германским промышленникам в консолидации политической власти Гитлера. А также помогал выйти на североамериканские операции пароходной линии «Гамбург Америка Л айн», служившей прикрытием для нацистского «И.Г. Фарбен». Помимо всего прочего, «Гамбург Америка» занималась тайной переброской в США немецких агентов и доставляла деньги для подкупа американских политиков с целью обеспечения поддержки ими Гитлера. Кроме того, компания, как показало расследование конгресса, проведенное в 1934 году, субсидировала усилия нацистской пропаганды в США.

Отец Джорджа ГУ. Буша Прескотт был членом правления «Юнион Бэнкинг» и старшим партнером в дочерней компании «Юнион Бэнкинг» — инвестиционной фирме «Браун Бразерс Гарриман». Экономическое и финансовое сотрудничество семейства Буша с германским стальным трестом дало возможность последнему производить в 1942 году «половину чугуна Третьего рейха, 35 % взрывчатки, 45 % труб, 38 % гальванизированной стали и 36 % стального листа»[73].

Забегая вперед, отметим, что на завершающем этапе войны, дабы сохранить свои предприятия в Германии, при американских ВВС был создан специальный орган — Служба стратегических бомбардировок США (ЮССБС). В задачу этого органа входило определять и сообщать союзным ВВС, какие цели на территории, находившейся под контролем нацистов, следовало подвергнуть бомбардировке, а какие не бомбить. Идея создания этого органа принадлежала главному советнику президента Рузвельта по вопросам военной экономики Бернарду Баруху. Во главе штаба советников ЮССБС стоял банкир Генри Клей Александер, позднее президент крупнейшего американского банка «Морган гаранта траст компани».

Барух сформулировал критерии, которыми ЮССБС надлежало руководствоваться в своей практической деятельности. Согласно этим критериям, строго исключались бомбежки тех промышленных предприятий в нацистской Германии и оккупированных ею районах, которые либо принадлежали американским концернам, либо поставляли продукцию для американской промышленности и американской армии, а также заводов, оборудование и ноу-хау которых представляли интерес для американцев. Разработке плана Б. Баруха предшествовали переговоры, прошедшие в декабре 1944 года между представителями германского концерна «И.Г. Фарбениндустри» и американских трестов Дюпона и Рокфеллера.

Не слишком лицеприятно вели себя в годы войны и некоторые нейтральные страны, в частности, Швейцария. В докладе американского Министерства финансов (1945 года) говорится: «…в ходе войны швейцарский закон о тайне вкладов был направлен только против союзных держав, но не против стран оси». Так обстояло дело не только с вкладами. После того как в 1940 году вермахт захватил Бельгию, говорится в Меморандуме бельгийскому правительству (февраль 1948 года), почти все ограненные бриллианты из 1200 антверпенских ювелирных мастерских были вывезены нацистами в Швейцарию и Испанию для продажи на экспорт — в Соединенные Штаты.

Едва ли когда-нибудь станет известным, сколько миллионов, попавших в руки нацистам, было положено в швейцарские банки и скрыто законом о тайне вкладов. Никаких приходорасходных записей не существует. К примеру, из одной только Голландии во время войны нацисты вывезли 160 млн долларов золотом — ив том числе, по данным правительства, 39 тонн золота, являвшихся личной собственностью голландских граждан. Значительная часть этих 160 миллионов, как сказано в докладе американской миссии в Берне госсекретарю США, была переведена в Швейцарию. По соглашению 1946 года, швейцарское правительство выплатило в виде компенсации всего 58 миллионов, а союзники за это обязались по всей Европе не принимать больше к рассмотрению никаких требований о получении денег[74]. Очевидно, на это у союзников были веские основания. Летом 1996 года, в соответствии с подписанным соглашением между Всемирным еврейским конгрессом (ВЕК) и Швейцарской ассоциацией банкиров (ШАБ) были начаты поиски утерянных вкладов, принадлежавших евреям, пострадавшим от нацистов в годы Второй мировой войны. В ходе расследования была выявлена и «побочная» информация. Так, в частности, представитель ВЕК Израиль Зингер сообщил, что «имеются косвенные свидетельства того, что после войны союзники прибрали к рукам большее количество трофейных активов, чем принято думать»[75]. В первые годы существования ЦРУ эти деньги могли вернуться в Германию и другие страны, например, в Польшу, где их использовали для борьбы против Советского Союза. Есть свидетельства и того, что в 1947 году ЦРУ в Италии, чтобы провалить коммунистов на общенациональных выборах, изъяло 10 миллионов долларов из Фонда экономической стабилизации, частично составленного из конфискованных нацистских активов.

Об этом, в частности, анализируя деятельность американской разведки, пишет в своей книге Уильям Корсон[76].

А как же, спросит читатель, «советско-американская дружба» в годы Второй мировой войны, «союзнический долг», американская помощь Советскому Союзу вооружением, продуктами и т. п.? Все это было. И братание американских и советских солдат, и ленд-лиз, и многое другое. Достаточно сказать, что СССР получил по ленд-лизу 14 тысяч 535 американских самолетов четырнадцати типов, 46 тысяч 287 тонн различных запчастей, 130 тысяч 696 тонн сборно-разборных взлетно-посадочных полос, 34 комплекта авиаремонтных мастерских и многое другое[77]. Добро нельзя забывать.

Однако, не умаляя помощи США Советскому Союзу, все же представляется важным заметить следующее.

Закон о ленд-лизе, в рамках которого осуществлялась помощь СССР, был принят американским конгрессом в марте 1941 года. Официально он назывался «Акт содействия обороне США».

Согласно этому акту глава государства получал полномочия передавать, обменивать, сдавать в аренду, отдавать взаймы или поставлять иным способом военную технику, оружие, боеприпасы, снаряжение, стратегическое сырье, продовольствие, предоставлять различные товары и услуги, а также информацию правительству любой страны, «оборону которой президент посчитает жизненно важной для обороны Соединенных Штатов»[78]. Причем военная техника, оружие и другие предметы, поставленные по ленд-лизу, согласно соглашениям, заключенным правительством США с государствами, получавшими помощь, уничтоженные или потребленные во время войны, не подлежали оплате после ее окончания. Оставшиеся же после войны товары, которые можно было использовать для гражданских нужд, полагалось оплатить полностью или частично на основе представленных Америкой долгосрочных кредитов. Военные же материалы Соединенные Штаты могли потребовать возвратить обратно, хотя, как писал А.А. Громыко, бывший послом СССР в США 1943–1946 годах, американское правительство неоднократно заявляло, что оно не будет пользоваться этим правом. Тем не менее уже вскоре после окончания войны между СССР и США начались переговоры об урегулировании расчетов по ленд-лизу. Первоначально американская администрация оценила свои претензии в 2,6 млрд долларов, но в следующем году снизила сумму до 1,3 млрд долларов. Для сравнения отметим, что Великобритания, получившая в два раза большую помощь, должна была выплатить 472 млн долларов, т. е. около 2 % стоимости военных поставок. В 1946–1947 годах часть «ленд-лизовских» автомобилей после капитального ремонта, была возвращена Советским Союзом бывшим союзникам в северных и дальневосточных портах. К этому времени отношения СССР с западными странами ощутимо «похолодели». В связи с этим, американцы после скрупулезной проверки переданной им техники, демонстративно пустили ее под пресс и вывезли в качестве металлолома.

Следует сказать, что страны, заключавшие соглашения с США, в свою очередь принимали на себя обязательства «содействовать защите Соединенных Штатов и оказывать им помощь материалами, которые имелись у них, предоставлять различные услуги и информацию»[79].

Таким образом, США «компенсировали» свои затраты за счет поставленных материалов: стратегического сырья, драгоценных металлов, оборудования для военных заводов и т. п., а также различных услуг военного характера. В свою очередь, поставки товаров и «компенсации» способствовали расширению производства и получению больших прибылей. В результате к концу войны, национальный доход США в полтора раза превысил довоенный. Общая мощность промышленного производства по сравнению с 1939 годом увеличилась на 40 %[80].

Оказанная Соединенными Штатами помощь европейским странам поставила последних в зависимое положение от США. Но это было еще полбеды. Хуже то, что на фоне совместной борьбы против нацистской Германии, взаимовыручки и дружественных отношений между американскими и советскими солдатами и офицерами шла циничная закулисная война против России и русского народа.

 

 

СОЮЗНИКИ ИЛИ ПРЕДАТЕЛИ?

 

По этому поводу уместно напомнить о широко известном высказывании тогда еще сенатора Гарри Трумэна. В июне 1941 года, когда русские и немцы сошлись в кровавой схватке, он заявил, что нужно помогать русским, если немцы начнут побеждать, и немцам, если начнут побеждать русские. И пусть они убивают друг друга как можно больше, чтобы после войны никто не посмел оспаривать господство США. Вскоре сенатор Трумэн стал американским президентом[81].

Фраза Трумэна нашла прекрасное воплощение в реальности. Примером тому служит открытие Западного (Второго) фронта в Европе.

Еще в декабре 1941 года Черчилль, готовясь к встрече с Рузвельтом, заявил, что если союзники будут действовать энергично и последовательно, то война с Германией может закончиться в конце 1942-го — начале 1943 года. Но этого не произошло — «союзники» решили подождать.

В июне 1942 года в ходе беседы Молотова с Рузвельтом и Черчиллем вновь было заявлено, что Гитлера удастся поставить на колени в 1943 году. Этот вывод вытекал из оценки состояния немецких вооруженных сил после крупнейшего поражения под Москвой. После провала «блицкрига» Германии пришлось переходить к позиционной войне, выиграть которую у нее не было никаких шанцев. У немцев явно не хватало сил для противостояния второму фронту. Но «союзники» продолжали выжидать. Они сознательно затягивали войну, с олимпийским спокойствием наблюдая, как в ожесточенных схватках немцы и русские обескровливают друг друга.

Однако вскоре под влиянием побед Красной Армии и активизировавшейся освободительной борьбы народов Европы стратегические установки США и Британии существенно изменились. От политики выжидания, действий малыми силами на второстепенных театрах правящие круги западных держав стали склоняться в сторону активизации действий на европейском континенте. Видя, что Красная Армия, громя немецкие войска, успешно продвигается на запад, политические и военные руководители США и Англии начали понимать, что «Россия, — как отметил бывший генеральный директор английского Исполнительного комитета по ведению политической войны Р. Локкарт, — имеет реальную возможность одержать победу в войне без нас и вовсе без нашей помощи». Встревоженные такой перспективой, они начали опасаться, как бы не опоздать со вторжением на европейский континент. В марте 1943 года в Вашингтоне на совещании государственных деятелей США с министром иностранных дел Великобритании А. Иденом специальный помощник президента Г. Гопкинс выразил опасение: «…если только мы не будем действовать быстро и наверняка, может произойти одно из двух: либо Германия станет коммунистической, либо там наступит полная анархия… фактически то же самое может произойти в любом европейском государстве… Дело, конечно, будет обстоять гораздо проще, если в момент краха Германии серьезные силы английских и американских войск будут находиться во Франции или в Германии, но мы должны разработать план на тот случай, если Германия падет до того, как мы окажемся во Франции»[82].

Второй фронт был открыт только в июне 1944 года, меньше чем за год до окончания войны. Американцы высадились в Европе только тогда, когда всем стало ясно: русские побеждают и, если не принять решительных мер, они пройдут всю Европу, до Ла-Манша.

Позже английские и американские политики, а вслед за ними и многие историки Англии и США станут утверждать, что боевые действия англо-американских войск в Африке и Италии в 1942–1943 годах означали создание второго фронта и что утверждения советских/российских историков о затягивании открытия второго фронта союзниками неправомерны.

Действительно, в Африке и Италии англо-американские войска вели относительно крупные военные операции против Германии и Италии. Однако Советский Союз считал вторым фронтом только такие военные действия, которые могли бы отвлечь с советско-германского фронта значительные силы немецкой армии, по крайней мере 30–40 дивизий. Ни в Африке, ни в Италии этого не произошло. Боевые действия в Африке в 1942–1943 годах вели в общей сложности 17 итальянских и немецких дивизий, тогда как на советско-германском фронте находилось более 260 дивизий Германии и ее союзников.

Сам Черчилль, сообщая Сталину об операциях в Северной Африке, писал: «Масштабы этих операций невелики по сравнению с громадными операциями, которыми Вы руководите». В Италии в 1943 году воевало 18 немецких дивизий, в то время как на советско-германском фронте оставалась 221 дивизия Германии и ее союзников. В итоге в Африке и Италии против Англии и США действовало лишь 6–7 % вооруженных сил Германии. Конечно, победы англо-американских войск в Северной Африке и Италии имели большое стратегическое и политическое значение, они наносили серьезные удары по гитлеровской Германии и ее армии. Но, они не могли заменить второй фронт, которого требовал Советский Союз[83].

По существу, природу и ход Второй мировой войны изменила Сталинградская битва. Если в 1941–1942 годах союзники рассуждали, что нужно отвлекать немецкие вооруженные силы с Восточного фронта, нужно оказывать СССР помощь, которая ослабит Германию, то после Сталинграда вопрос об отвлечении сил с советского фронта был снят с повестки дня.

А чуть ранее, в октябре 1942 года, Черчилль на заседании военного кабинета требовал «задержать русских варваров как можно дальше на Востоке, чтобы они не угрожали свободной Европе».

Кстати, в это же время, в июне 1942 года советская разведка зафиксировала и первую попытку нацистских эмиссаров установить сепаратные контакты с представителями западных держав. Переговоры с посольством США в городе Берне (Швейцария) велись уже летом того же года. По сообщению посла «вишистской» Франции в Берне, «крупные английские и американские банки отправили в Швейцарию своих представителей, которые уже имели несколько секретных встреч с представителями германских банков. На этих встречах обсуждались вопросы послевоенного финансирования Германии и экономического устройства Европы»[84].

Секретные попытки западных стран наладить контакты с нацистской Германией предпринимались и в последующие годы.

5 января 1943 года свое посредничество в переговорах с германским руководством предложил в послании президенту США Ф.Д. Рузвельту папа Пий XII. Вскоре Германия назначила представителем при папском престоле Э. Вейцзеккера, занимавшего до этого пост заместителя министра иностранных дел. Во второй половине 1943 года Вейцзеккер и бывший министр иностранных дел Италии Г. Чиано обсуждали вопрос о заключении мира с представителем США кардиналом Ф.Дж. Спеллманом, который поддерживал связь также и с правительством Великобритании. Со Спеллманом в Ватикане встречался и министр иностранных дел И. Риббентроп.

Контакты с германскими представителями осуществлялись и через Испанию, которая имела дипломатические отношения с Великобританией и другими западными странами. Франко предложил Германии свои услуги, и в феврале 1943 года он и его министр иностранных дел Ф.Г. Хордана неоднократно встречались с британским послом в Испании С. Хором, чтобы убедить

Великобританию заключить сепаратный мир с Германией и образовать общий европейский «фронт против большевизма»[85].

В феврале 1943 года немецкий эмиссар князь М. Гогенлоэ встретился в Швейцарии с руководителем европейского бюро Управления стратегических служб (УСС) А. Даллесом. В беседе были затронуты вопросы о будущем Австрии, Чехословакии, Польши, Румынии, Венгрии, а также о заключении мира с нацистской Германией. Предполагалась, что Германия будет по-прежнему главенствовать в Восточной Европе. Планировалось «путем расширения Польши в сторону Востока и сохранения Румынии и сильной Венгрии… поддержать создание санитарного кордона против большевизма и панславизма»[86].

В начале 1945 года немецкий фельдмаршал В. Кейтель от имени командующих трех родов войск (фактически — от имени Гитлера) обратился к Верховному главнокомандующему экспедиционными силами союзников в Западной Европе генералу Д. Эйзенхауэру и командующему 21-й группой армий (состояла из английских и канадских дивизий) британскому фельдмаршалу Б.Л. Монтгомери с предложением заключить на Западном фронте «перемирие на 100 дней». Немецкое командование надеялось, что заключение такого перемирия позволит сосредоточить против Красной Армии все наличные силы и нанести ей «поражение между Вислой и Одером». Монтгомери был согласен (очевидно, с санкции Лондона) временно предоставить Германии свободу на востоке при условии, что англо-американским войскам будет дана возможность без боев овладеть оккупированной немецкими войсками территорией Франции, Бельгии, Нидерландов и Люксембурга и занять «линию безопасности» на западных границах Германии. Немцы отвергли это предложение, но переговоры продолжали. Они были прекращены лишь после того, как в эту «закулисную игру» вмешалось советское командование.

С приближением окончания войны попытки западных стран вступить в контакт с национал-социалистической Германией еще более активизировались. 8 марта 1945 года в Швейцарию по приглашению А. Даллеса прибыл «любимец Гитлера», представитель СС при армейской группе «Ц» в Италии обергруппенфюрер Карл Вольф. Между Даллесом и Вольфом началось обсуждение вопросов о перемирии на Западном фронте, в котором приняли участие заместитель начальника Штаба союзнических армий американский генерал Л. Лемнитцер и начальник разведотдела Объединенного штаба британский генерал Т.С. Эйри. Советское правительство, узнав об этих встречах, уже 12 марта потребовало участия в них своих представителей. Получив уклончивый ответ, а по сути, отказ, СССР заявил США и Великобритании, что сложившаяся ситуация «никак не может служить делу сохранения и укрепления доверия между нашими странами». Британское и американское руководство вынуждено было прекратить дальнейшие переговоры.

Это лишь некоторые, ставшие известными тайные контакты США и Великобритании с Германией. Несомненно, имели место и другие. И направлены они были против «союзника по антигитлеровской коалиции» — России.

Курская дуга (5 июля — 23 августа 1943 г.). Самое тяжелое сражение Второй мировой войны еще не завершилось, а на встрече в Квебеке 20 августа 1943 года на заседании лидеров США и Великобритании с участием начальников американских и британских штабов ставится вопрос о том, что немцы должны задержать русских как можно дольше на востоке. Черчилля крайне беспокоило то, что в битве под Курском Советский Союз продемонстрировал способность в одиночку поставить Третий рейх на колени. На этом совещании было принято два плана: «Оверлорд», о котором советскую сторону проинформируют в октябре 1943 года в Тегеране (им предусматривалась высадка союзников во Франции в 1944 году), и второй, сверхсекретный, «Рэнкин», цель которого заключалась в том, чтобы «повернуть против России всю мощь непобежденной Германии».

Этим планом предусматривалось, что немцы входят в контакт с западными державами, распускают Западный фронт, оказывают поддержку при высадке десанта в Нормандии, обеспечивают быстрое продвижение союзников через Францию, Германию и выход на линию, где они удерживают советские войска. Под контроль США и Англии попадают Варшава, Прага, Будапешт, Бухарест, София, Вена, Белград… При этом немецкие войска на западе не просто сдаются, а организованно двигаются на восток для укрепления там немецкой линии обороны[87]. Составной частью этого плана, разработанного английским генералом Морганом совместно с Донованом, было и покушение на Гитлера. Связь с союзниками с германской стороны осуществлял начальник военной контрразведки Канарис Участниками были фельдмаршалы Роммель, который должен был возглавить заговор, Вицлебен, Клюге и другие военачальники. Трудно сказать, чем все это закончилось бы, если бы не ранение Роммеля за три дня до покушения на Гитлера. Но это лишь малая часть того, что нам известно. Большинство документов до сих пор засекречено.

Квебекский вариант был уточнен в ноябре 1943 года. Когда Эйзенхауэра назначили главнокомандующим экспедиционными силами союзников, ему была дана директива: готовясь к «Овер-лорду», не упускать из виду план «Рэнкин» и при малейшей возможности осуществлять его. При этом на Западе учитывали что под Сталинградом, на Курской дуге и в последующих сражениях Советский Союз понес огромные потери. В 1944 году страна мобилизовала уже 17-летних мальчишек. Союзники сходились на том, что к середине года наступательный потенциал СССР будет практически исчерпан, людские резервы израсходованы и он не сможет нанести вермахту удар, сравнимый со сталинградским. Таким образом, ко времени высадки союзников, увязнув в противостоянии с немцами, СССР уступит стратегическую инициативу США и Англии.

Но американские стратеги ошиблись. Планируя высадиться 6 июля и в августе закончить войну, они даже не позаботились об экипировке на осень и зиму, о машинах, способных двигаться в условиях бездорожья, о всепогодных авиационных средствах и потому осень и зиму решили переждать, устроившись в теплых квартирах. Гитлер, воспользовавшись этим, нанес им удар в Арденнах, причем не снимая войск с Восточного фронта. Союзники бросились за помощью к Сталину. И он выручил, начав раньше срока Висло-Одерскую операцию. Эйзенхауэр в своих воспоминаниях признает, что второго фронта уже в конце февраля 1945-го практически не существовало: немцы откатывались к востоку без сопротивления. Черчилль в это время в переписке, телефонных разговорах с Рузвельтом пытается убедить его во что бы то ни стало остановить русских и не пускать их в Центральную Европу. Англичане подивизионно брали под свое покровительство немецкие части, которые сдавались без сопротивления, и, не расформировывая отправляли их в Южную Данию и лагеря в земле Шлезвиг-Гольштейн. Всего там было размещено около 15 немецких дивизий. Оружие складировали, а личный состав тренировали для будущих боев[88].

Здесь, на наш взгляд, уместно вспомнить об одном малоизвестном инциденте, произошедшем в районе югославского города Ниш 7 ноября 1944 года.

Речь идет о массированном налете американских ВВС на аэродром и колонну советских войск, находившуюся на марше. В этот день несколько групп американских самолетов типа «Лайт-нинг» (Р-38, «Молния») провели две воздушные атаки и нанесли пулеметно-пушечный, ракетный и бомбовый удары по подразделениям 6-го гвардейского стрелкового корпуса 3-го Украинского фронта, двигавшимся по дороге Ниш — Алексинац — Делиград— Роянь. В результате налета погибли 34 советских военнослужащих, включая, командира корпуса гвардии генерал-лейтенанта Котова и командира стрелковой дивизии генерала Степанова, еще 39 человек были ранены, до 20 машин с грузами оказались сожженными. После того как все попытки с земли просигналить летчикам об их «ошибке» не увенчались успехом, в воздух поднялись советские истребители Як-9. Подойдя к американским самолетам вплотную, советские летчики попытались привлечь их внимание к своим опознавательным знакам. Но в ответ на это «Лайтнинги» атаковали советские самолеты, находившиеся как в воздухе, так и взлетающие с земли. Разгорелся воздушный бой. В результате советскими истребителями было сбито три «Лайтнин-га», еще три были подбиты и ушли на низкой высоте на юго-запад. Наши потери составили два Як-9. Один советский летчик сгорел вместе с самолетом, второй получил тяжелое ранение и был отправлен в госпиталь. Еще один наш истребитель попал в зону огня своих аэродромных средств ПВО и был сбит. Летчик и самолет сгорели. Официальное извинение американского посла США в СССР Гарримана за случившееся последовало лишь спустя 37 (!) дней после «битвы у Ниша». 14 декабря 1944 года американский дипломат на приеме в Кремле в разговоре со Сталиным, приняв скорбный вид, между делом произнес: «Хотел бы выразить сожаление президента и генерала Маршалла по поводу несчастного случая, происшедшего на Балканах. Имеется в виду налет американских самолетов на колонну советских войск. В целях избежания подобных инцидентов в будущем командующий авиацией союзников в Средиземном море генерал Эйкер хотел бы направить в штаб передовых советских войск на Балканах группу офицеров связи для координирования действий советских войск и союзных военно-воздушных сил»[89]. Это предложение было отклонено Сталиным. Вероятно, Верховный главнокомандующий расценил произошедший инцидент не как ошибку, а как прямой умысел. Нанесением столь жестокого удара по русским американцы хотели заставить их ввести своих «наблюдателей» в советские штабы и тем самым более полно контролировать их намерения в Европе.

Еще не отгремели победные залпы салюта Второй мировой войны, а западные разведслужбы уже начали «прощупывать» своего недавнего «союзника» по антигитлеровской коалиции и строить новые планы по уничтожению СССР/России.

В своей работе, посвященной истории ЦРУ и опубликованной в 1979 году, американский исследователь Т. Пауэре пишет:

«Длительные дебаты по поводу генезиса холодной войны для ветеранов УСС представляются просто глупостью. По собственному опыту они знают — с самого начала холодная война была продолжением настоящей войны. Подразделения УСС прибыли в Берлин вместе с американскими оккупационными войсками и занялись теми же делами в отношении русских (установлением размеров и дислокации воинских частей), органов политического контроля и теми же методами (через агентов), что они делали всего за несколько недель до этого в отношении Германии[90]. Никто еще не называл Россию врагом, но к ней относились именно так»[91].

Не меньшую разведывательную работу проводил и другой «союзник» СССР по антигитлеровской коалиции — Великобритания. Ее спецслужбы уже в конце войны и в послевоенные годы вели такую же активную подрывную деятельность против СССР, как и США. Так, в справке 2-го Главного управления МГБ СССР, подготовленной в начале января 1952 года, отмечено:

«На последнем этапе войны, когда в результате победоносного наступления Советской Армии военное поражение Германии стало очевидным, английская разведка приступила к приобретению и подготовке агентуры для засылки в Советский Союз. Установлено, что уже с 1944 года по мере продвижения британских войск по Западной Европе и освобождения из немецких лагерей советских военнопленных и гражданского населения, угнанного в Германию, которые подлежали возвращению в Советский Союз в порядке репатриации, англичане начали среди них массовую вербовку агентуры. Некоторая часть завербованных прошли специальную подготовку в разведывательных и диверсионных школах на территории Англии и перед направлением в СССР получили задание: собирать сведения о военном, экономическом и политическом положении Советского Союза, а также заниматься диверсиями и вредительством»[92].

В начале апреля 1945 года Черчилль отдает своим штабам приказ о разработке операции «Немыслимое» — с участием США, Англии, Канады, польских корпусов и 10–12 немецких дивизий, развернуть боевые действия против СССР. Начало операции планировалось на 1 июля 1945 года[93]. Третья мировая война и могла начаться в обозначенный Черчиллем срок, если бы не штурм Берлина. Сталин настоял на проведении Берлинской операции. Это были своего рода ответ «союзникам» на их далеко не дружественные действия и демонстрация силы Советской Армии. В Ялте стороны договорились о линиях разграничения, зонах своих действий: куда должны заходить войска той или иной страны, а куда нет. Конференция закончилась 11 февраля, а в ночь с 12 на 13 февраля союзники в варварски разбомбили мирный Дрезден, который входил в зону советских действий. Таким образом, они хотели показать Советскому Союзу мощь своей бомбардировочной авиации. Американцы уничтожили три моста через Эльбу, чтобы сдержать продвижение наших войск, разбомбили, чтобы русским не достались крупные промышленные мощности в Чехии, Словакии, других регионах. К слову сказать, когда в 1941-м году советское командование предложило англичанам и американцам разбомбить, используя крымские аэродромы, нефтепромыслы в Плоешти, они не стали этого делать, а в 1944-м году, когда к главной «бензоколонке» Германии приблизились наши войска, ударили по ней.

Не составляет большого секрета, что Черчилль приложил немало усилий, чтобы вовлечь в «Немыслимое» и Трумэна, принявшего президентский пост после кончины (12 апреля 1945 года) Франклина Рузвельта. Правда, невыясненной остается взаимосвязь между означенными стараниями британского премьера и предложением нового главы администрации США на совещании в Белом доме. 23 апреля 1945 года Трумэн на встрече с политическими и военными советниками изложил свое видение момента и ближайших перспектив, которое сводилось к следующему: Советский Союз отыграл свою роль в американском сценарии завершающейся мировой войны; пора подводить черту под антигитлеровской коалицией; Соединенные Штаты без чьей-либо помощи вынудят Японию капитулировать. Если бы не категорический протест ведущих военачальников США, черчиллевское «Немыслимое» могло бы обрести вполне реальные черты. Не исключено даже, что с ядерным акцентом[94].

Во время Потсдамской конференции политики предприняли еще одну попытку обойти генералов и исключить участие Советского Союза в войне против Японии. Политикам очень хотелось ревизовать согласованные в Ялте изменения послевоенного обустройства Тихоокеанского региона.

Вашингтон имел свои виды, в частности, на Курилы. Предпринимались выходы на Чан Кайши с тем, чтобы он не признавал Монголии как самостоятельное государство. Москва же обусловливала объявление войны Японии международным признанием МНР. Советскому руководству удалось сорвать этот вашингтонский маневр.

В ночь с 8 на 9 августа Красная Армия форсировала Амур и завязала бои с миллионной Квантунской армией в Маньчжурии. Союзничество вроде бы восторжествовало. До капитуляции Японии оставалось три с половиной недели. Но в 20-х числах августа при участии командования ВВС США возникает «Стратегическая карта некоторых промышленных районов России и Маньчжурии». Документ содержал перечень 15 советских городов с обозначением в них первоочередных целей и прикидками — с учетом опыта Хиросимы и Нагасаки — по количеству потребных для их уничтожения атомных зарядов. Название «карта» — более чем условное. Речь шла о плане-задании организации генерала Гровса по развертыванию производства и накопления атомных бомб, предназначенных для агрессии против СССР. Подтекст говорит сам за себя: Япония являлась только испытательным полигоном в преддверии запланированного ядерного нападения на Советский Союз.

Дальнейшие события стали развиваться с молниеносной быстротой.

В сентябре и октябре 1945 года принимаются решения, программировавшие вооруженные силы США на «нанесение первыми удара по источнику угрозы нападения». При этом особый упор делался на внезапность превентивного удара как «единственную гарантию успеха», на «мгновенный парализующий удар». В ноябре штабы выдают «исследовательский» документ, в котором назывались 20 советских городов как возможные цели атомного нападения. Необязательно в ответ на предполагавшееся нападение СССР. Первый удар замышлялся также при обнаружении «признаков обретения врагом способности в процессе его промышленного и научного развития атаковать Соединенные Штаты или обороняться против нашего (американского) нападения».

Группа военных во главе с Эйзенхауэром[95] работала над планом «Тотэлити» — ведения всеохватывающей войны с Советским Союзом, рассчитанной на уничтожение Российского государства. Тогда же, в конце 1945 года, стартовало систематическое разведывание советской территории авиацией США. Поначалу самолеты проникали в наше воздушное пространство, включая район Москвы, без опознавательных знаков, затем они летали какое-то время под британским флагом. 50 лет спустя руководитель аэрофотосъемок откровенно признал, что без этого вопиющего нарушения международного права американские планы ведения войны против СССР не стоили бы бумаги, на которой они написаны. Отвечая на вопрос, а проводил ли Советский Союз авиаразведку территории Соединенных Штатов, генерал дал краткий и ясный ответ — не проводил.

В такой атмосфере в декабре 1945 года в Москве состоялось совещание министров иностранных дел четырех держав. В рамках этой встречи госсекретарь США Бирнс имел продолжительную беседу со Сталиным. Вернувшись в Штаты, Бирнс выступил 30 декабря с обращением к своим соотечественникам. После переговоров в Москве, сказал он, он больше, чем когда-либо до сих пор, уверен в возможности «мира, который основывается на справедливости и мудрости».

Бирнса вызвал к себе Трумэн. 5 января 1946 года между президентом и госсекретарем состоялся «серьезный разговор». Нам компромиссы не нужны, подчеркнул Трумэн, у нас свои задачи, свои цели, и нужно твердо вести линию на «Рах Americana»[96].

Частью этой линии стал так называемый План Маршалла — план экономической помощи европейским странам.

 

 

Информация к размышлению

 

План Маршалла (англ. Marshall Plan, официальное название European Recovery Program — «Программа восстановления Европы») — программа помощи Европе после Второй мировой войны. Выдвинут в 1947году американским министром иностранных дел Джорджем К. Маршаллом (вступил в действие в апреле 1948 г.). В осуществлении плана участвовали 17 европейских стран (включая Западную Германию). План Маршалла содействовал укреплению положения США в Западной Европе. Свою речь с программой помощи Джордж Маршалл изложил в Гарвардском университете 5 июня 1947 года. 12 июля в Париже собрались представители 16 стран Западной Европы. На совещание приглашались также представители СССР и государств Восточной Европы, однако И.В. Сталин отказался от участия в программе. Участники обсудили размеры конкретной помощи, необходимой для каждой из стран. В ответ на готовность принять ее в США был создан Правительственный комитет по изучению состояния экономики страны и ее возможностей оказать такую помощь. В результате реализации этого плана экономика европейских стран оправилась от последствий войны быстрее, чем этого можно было ожидать. В 1951 году План Маршалла был заменен законом «о взаимном обеспечении безопасности», предусматривавшим одновременное предоставление экономической и военной помощи. Помощь получили страны: Западная Германия, Австрия, Бельгия, Люксембург, Дания, Франция, Греция, Исландия, Ирландия, Италия, Нидерланды, Норвегия, Португалия, Швеция, Швейцария, Турция, Англия.

 

Современный исследователь М.М. Наринский оценивает План Маршалла как попытку использовать сырьевые ресурсы Восточной Европы для восстановления западной части континента. При этом, полагает он, план был составлен таким образом, что «участие в нем Советского Союза и стран Восточной Европы выглядело весьма проблематичным»[97]. СССР, не желая попадать в зависимость от США, в 1947 году, отказался от участия в инициативе Маршалла. Отказ от плана был обусловлен также и тем, что СССР стремился не позволить Западу получить возможность влиять на положение дел в странах Восточной Европы.

Иначе отказ СССР от Плана Маршалла интерпретировался средствами массовой информации стран «западных демократий», активно включившихся в информационную войну против России. Им вторили авторитетные представители антикоммунистической эмиграции. Так, старый социал-демократ Б. Сатир объяснял этот шаг тем, что Советскому Союзу выгодны «поддержание разрухи, нарушение основ порядка… сеяние беспокойства» в Европе, что должно способствовать «усилению гангрены общественных тканей» и толкать широкие массы «в объятия коммунистов»[98]. Редактор же нью-йоркского «Нового журнала», рупора российских либерал-демократов, М.М. Карпович еще в 1946 году попытался «открыть глаза» мировой общественности на то, что «советский империализм» очень опасен, даже более, чем «англосаксонский» (который во многом и представлял собой экспансию Запада на Восток). При этом он заявлял, что нельзя оправдать внешнюю политику СССР потребностями национальной безопасности, т. к. «никогда еще за все свое многовековое существование Россия не находилась в таком выгодном международном положении», как после Второй мировой войны[99].

Параллельно с экономической борьбой, развернутой Западом против СССР, начала набирать обороты и психологическая война. Участились провокации, направленные на дискредитацию работы советских оккупационных органов и немецких коммунистов. Всего два примера.

1948 год, январь. Западный Берлин. Офицер британской армии в доверительной беседе с «избранными» западными журналистами оглашает «секретный протокол М» — «тайный план коммунистов» по подготовке восстания в Рурской и Рейнской областях. В документе утверждается, что якобы «русские непременно придут на помощь к восставшим». Факт не подтвердился, но раздутая западной пропагандой кампания позволила правым, консервативным кругам поставить вопрос о запрете Коммунистической партии Германии (КПГ).

1949 год, сентябрь. Председатель КПГ Макс Рейман, выступая в бундестаге, требует от канцлера Аденауэра прекратить втягивать только что созданную ФРГ в блок НАТО и отказаться от реваншистской политики пересмотра границ, сложившихся в Европе после войны. Внезапно в зал заседаний входят две странные фигуры, в деревянной обуви, разодранной одежде и с грязными повязками вместо бинтов. Они объявляют себя «бежавшими из советского плена» и обрушиваются с обвинениями на КПГ. Председатель бундестага Келлер (ХДС) лишает М. Реймана слова и поднимает вопрос о коммунистической угрозе.

Через два года оба «беженца из советского плена» были арестованы полицией за уголовное преступление. В ходе следствия выяснилось, что один из них — бывший эсэсовец и оба никогда не были в плену в Советском Союза. Оказалось, что накануне выступления М. Реймана в бундестаге они за ужином в ресторане познакомились с господином Келлером, который выписал им пропуска в бундестаг и за вознаграждение в 50 марок предложил сорвать выступление председателя КПГ.

 

---

Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 196; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!