Письмо профессору А. Каун. Калифорния, университет...
Вы интересуетесь, насколько правильно Суханов излагает мою встречу в мае 1917 года с редакцией "Новой жизни", формально возглавлявшейся Максимом Горьким. Чтобы было понятно дальнейшее, я должен сказать несколько слов об общем характере 7-томных "Записок о революции" Суханова. При всех недостатках этого труда (многословность, импрессионизм, политическая близорукость), делающих моментами чтение его невыносимым, нельзя не признать добросовестности автора, что и делает "Записки" ценным источником для истории. Юристы знают, однако, что добросовестность свидетеля вовсе еще не обеспечивает достоверность его показаний: нужно еще принять во внимание уровень развития свидетеля, силу его зрения, слуха, памяти, его настроение в момент события и пр. Суханов -- импрессионист интеллигентского типа и, как большинство таких людей, лишен способности понимать политическую психологию людей другого склада. Несмотря на то, что сам он стоял в 1917 году на левом краю соглашательского лагеря, следовательно, в близком соседстве с большевиками, по гамлетическому складу своему он был и оставался антиподом большевика. В нем всегда живет чувство враждебного отталкивания от людей цельных, твердо знающих, чего хотят и куда идут. Все это приводит к тому, что Суханов в своих "Записках" вполне добросовестно громоздит ошибку на ошибку, как только пытается понять мотивы действия большевиков или вскрыть их закулисные побуждения. Иногда кажется, что он сознательно запутывает простые и ясные вопросы. На самом деле он органически неспособен, по крайней мере в политике, открыть кратчайшее расстояние между двумя точками.
|
|
|
Суханов тратит немало усилий на то, чтобы противопоставить мою линию ленинской. Очень чувствительный к кулуарным настроениям и слухам интеллигентских кругов -- в этом, к слову сказать, одно из достоинств "Записок", дающих много материала для характеристики психологии либеральных, радикальных и социалистических верхов, -- Суханов, естественно, питался надеждами на возникновение разногласий между Лениным и Троцким, тем более что это должно было хоть отчасти облегчить незавидную участь "Новой жизни", между социал-патриотами и большевиками. В своих "Записках" Суханов все еще живет в атмосфере этих неосуществившихся надежд, под видом политических воспоминаний и догадок задним числом. Особенности личности, темперамента, стиля он пытается истолковать как особый политический курс.
В связи с несостоявшейся большевистской манифестацией 10 июня, и особенно с вооруженными демонстрациями июльских дней, Суханов на протяжении многих страниц пытается доказать, что Ленин непосредственно стремился в те дни к захвату власти путем заговора и восстания, Троцкий же, в противовес этому, добивался действительной власти советов в лице господствовавших тогда партий, т. е. эсеров и меньшевиков. Все это не имеет под собою и тени основания.
|
|
|
На первом съезде советов, 4 июня, Церетели в своей речи сказал мимоходом: "В России в настоящий момент нет политической партии, которая говорила бы: дайте в наши руки власть". В это время с места раздался возглас: "Есть!" Ленин не любил прерывать ораторов и не любил, когда прерывали его. Только серьезные соображения могли побудить его отказаться на этот раз от своей обычной сдержанности. По логике Церетели выходило, что, когда народ попадает в переплет величайших трудностей, надо прежде всего попытаться подкинуть власть другим. В этом, в сущности, и состояла мудрость русского соглашательства, которое после февральского восстания подкинуло власть либералам. Малопривлекательному страху перед ответственностью Церетели придавал окраску политического бескорыстия и чрезвычайной дальнозоркости. Для революционера, который верит в миссию своей партии, такое трусливое чванство совершенно невыносимо. Революционная партия, которая способна в трудных условиях уклоняться от власти, заслуживает только презрения.
|
|
|
В речи на том же заседании Ленин разъяснил свой возглас: "Гражданин министр почт и телеграфов (Церетели) ... говорил, что нет в России политической партии, которая выразила бы готовность взять власть целиком на себя. Я отвечаю -- есть; ни одна партия от этого отказаться не может, и наша партия от этого не отказывается: каждую минуту она готова взять власть целиком (аплодисменты и смех). Вы можете смеяться сколько угодно, но если гражданин-министр поставит нас перед этим вопросом... то он получит надлежащий ответ". Казалось бы, мысль Ленина прозрачна насквозь?
На том же съезде советов, говоря после министра земледелия Пешехонова, я выразился так: "Я не принадлежу к одной с ним (Пешехоновым) партии, но если бы мне сказали, что министерство будет составлено из 12 Пешехоновых, я бы сказал, что это огромный шаг вперед..."
Не думаю, чтобы тогда же, в дни событий, мои слова о министерстве из Пешехоновых могли быть поняты как антитеза ленинской готовности взять власть. В качестве теоретика этой мнимой антитезы выступает задним числом Суханов. Истолковывая подготовку большевиками демонстрации 10 июня в пользу власти советов, как подготовку захвата власти, Суханов пишет: "Ленин за два-три дня до "манифестации" говорил публично, что он готов взять в свои руки власть. А Троцкий говорил тогда же, что он желал бы видеть у власти двенадцать Пешехоновых. Это разница. Но все же я полагаю, что Троцкий был привлечен к делу 10 июня... Ленин и тогда не склонен был идти в решительную схватку без сомнительного "междурайонца" (Суханов называет меня "сомнительным междурайонцем" (членом междурайонной организации), желая этим, очевидно, сказать, что на самом деле я был большевиком. Последнее во всяком случае правильно. В междурайонной организации я оставался только для того, чтобы привести ее в большевистскую партию, что и было осуществлено в августе.) Ибо Троцкий был ему подобным монументальным партнером в монументальной игре, а в своей собственной партии после самого Ленина не было ничего долго, долго, долго".
|
|
|
Все это место полно противоречий. По Суханову, Ленин на деле замышлял будто бы то, в чем его обвинял Церетели: "немедленный захват власти пролетарским меньшинством". Доказательство такого бланкизма Суханов, как это ни невероятно, видит в словах Ленина о готовности большевиков взять власть, несмотря на все трудности. Но если бы Ленин действительно собирался 10 июня путем заговора захватить власть, то вряд ли бы он 4 июня на пленарном заседании Совета предупреждал об этом врагов. Надо ли напоминать, что с первого дня приезда в Петроград Ленин внушал партии, что ставить перед собой задачу низвержения Временного правительства большевики смогут только после завоевания большинства в советах. В апрельские дни Ленин решительно выступил против тех большевиков, которые выдвинули лозунг "Долой Временное правительство" как задачу дня. Ленинская реплика 4 июня имела только один смысл: мы, большевики, готовы взять власть хотя бы и сегодня, если рабочие и солдаты дадут нам свое доверие; этим мы отличаемся от соглашателей, которые, располагая доверием рабочих и солдат, власти брать не смеют.
Суханов противопоставляет Троцкого Ленину как реалиста бланкисту. "Не приемля Ленина, можно было вполне присоединиться к постановке вопроса Троцким". В то же время Суханов заявляет, что "Троцкий был привлечен к делу 10 июня", т. е. к заговору для захвата власти. Открывая две линии там, где их не было, Суханов не может отказать себе в удовольствии соединить затем эти две линии в одну, чтобы иметь возможность и меня обвинить в авантюризме. Это своеобразный и несколько платонический реванш за обманутые надежды левой интеллигенции на раскол Ленина и Троцкого.
На плакатах, которые заготовлены были большевиками для отмененной демонстрации 10 июня и высились затем над демонстрантами 18 июня, центральное место занимал лозунг "Долой 10 министров-капиталистов". Суханов, в качестве эстета, любуется простой выразительностью этого лозунга, но в качестве политика обнаруживает непонимание его смысла. В правительстве кроме десяти "министров-капиталистов" заседало еще шесть министров-соглашателей. На них большевистские плакаты не покушались. Наоборот, министров-капиталистов должны были, по смыслу лозунга, заменить министры-социалисты, представители советского большинства. Эту именно мысль большевистских плакатов я и высказал пред лицом советского съезда: порвите блок с либералами, устраните буржуазных министров и замените их своими Пешехоновыми. Предлагая советскому большинству взять власть, большевики, разумеется, нисколько не связывали себе рук по отношению к Пешехоновым; наоборот, они не скрывали, что будут в рамках советской демократии вести с ними непримиримую борьбу -- за большинство в советах и за власть. Все это в конце концов азбучно. Только указанные выше черты Суханова, не столько лица, сколько типа, объясняют, каким образом этот участник и наблюдатель событий мог так безнадежно напутать в столь серьезном и в то же время столь простом вопросе.
В свете разобранного политического эпизода легче понять то ложное освещение, которое дает Суханов интересующей вас встрече моей с редакцией "Новой жизни". Мораль моего столкновения с кружком Максима Горького выражена Сухановым в заключительной фразе, которую он вкладывает в мои уста: "Теперь я вижу, что мне ничего больше не остается как основать газету вместе с Лениным". Выходит, что только невозможность договориться с Горьким и Сухановым, т. е. с лицами, которых я никогда не считал ни политиками, ни революционерами, заставила меня найти дорогу к Ленину. Достаточно ясно сформулировать эту мысль, чтобы показать ее несостоятельность.
Как характерна, замечу мимоходом, для Суханова фраза: "основать газету вместе с Лениным", -- как если бы задачи революционной политики сводились к газете. Для человека с минимумом творческого воображения должно быть ясно, что я не мог так мыслить и так определять свои задачи.
Чтобы объяснить мое посещение газетного кружка Горького, надо вспомнить, что я прибыл в Петроград в начале мая, через два с лишним месяца после переворота, через месяц после приезда Ленина. За это время многое уже успело сложиться и определиться. Мне необходима была непосредственная, так сказать эмпирическая, ориентировка не только в основных силах революции, в настроениях рабочих и солдат, но и во всех группировках и политических оттенках "образованного" общества. Посещение редакции "Новой жизни" было для меня маленькой политической разведкой с целью выяснить силы притяжения и отталкивания в этой "левой" группе, шансы откола тех или других элементов и проч. Короткая беседа убедила меня в полной безнадежности кружка мудрствующих литераторов, для которых революция сводилась к передовой статье. А так как они обвиняли к тому же большевиков в "самоизоляции", возлагая вину за это на Ленина и его апрельские тезисы, то я, несомненно, не мог не сказать им, что всеми своими речами они липший раз доказали мне, что Ленин совершенно прав, изолируя от них партию или, вернее, изолируя их от партии. Этот вывод, который я должен был особенно энергично подчеркнуть для воздействия на участников беседы, Рязанова и Луначарского, противников объединения с Лениным, и дал, очевидно, повод для сухановской версии.
* * *
Вы, разумеется, совершенно правы, высказывая предположение, что я ни в каком случае не согласился бы осенью 1917 года говорить о юбилее Горького с трибуны Петроградского Совета. Суханов хорошо поступил на этот раз, отказавшись от одной из своих причудливых мыслей: вовлечь меня накануне октябрьского восстания в чествование Горького, который стоял по другую сторону баррикады.
[1] Дойчер И. Троцкий в изгнании. М., 1991. С. 304.
[2] Троцкий Л.Д. К истории русской революции. М., 1990. С. 191.
[3] Бюллетень оппозиции. 1938. Март. № 64 С. 4.
[4] Цит. по: Deutsher J. Trotsky. Le Prophete ctesarme. Paris, 1965. Vol. 2. P. 568.
[5] См. наст. изд. Т. 1.С. 452.
[6] Троцкий Л. Сочинения. Т. 3, ч. 1. С. LXV.
[7] См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 31 С. 134.
[8] См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 31 С. 110.
[9] Троцкий Л. Сочинения. Т, 3, ч. 1. С. 28.
[10] Троцкий Л. Сочинения. Т. 3, ч. 1. С. 18.
[11] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 31. С. 110.
[12] Троцкий Л. Сочинения. Т. 3, ч. 1. С. 18.
[13] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 31. С. 114.
[14] РЦХИДНИ. Ф. 325. Оп.1. Д. 368. Л 4.
[15] Троцкий Л. Д. К истории русской революции. М., 199 °C 285.
[16] Бюллетень оппозиции. 1929. Сентябрь. № 3 4 С. 9.
[17] Ленин В.И Полн. собр. соч. Т. 34. С. 198.
[18] Ленинский сборник IV. С. 303.
[19] См. наст, изд. Т. 2, часть первая. С. 33.
[20] Ленин Владимир Ильич. Биографическая хроника. Т. 4. Март — октябрь 1917 М., 1973. С. 272
[21] Троцкий Л. Сочинения. Т. 3, ч. 1 С. 146.
[22] Троцкий Л. Сочинения. Т. 3, ч. 1 С. 149.
[23] См.: Троцкий Л. Сочинения. Т. 3, ч 1 С 408, 410.
[24] Троцкий Л. Сочинения Т. 3, ч 1 С. 166.
[25] Троцкий Л. Моя жизнь. М., 1991. С 327
[26] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 34. С 345.
[27] См.: Суханов Ник. Записки о революции. Т. II. Книги 3–4. М., 1991. С. 366.
[28] Февральская революция была буржуазно-демократической революцией, в которой рабочий класс возглавлял общенародное движение против царизма и феодализма. Троцкий еще в 1905–1907 гг. критиковал положения Ленина о неизбежности победы в России именно такой революции. Но приводимый в данной книге фактический материал, а также общая характеристика революций 1917 г. свидетельствуют о существенной корректировке Троцким своих взглядов с учетом ленинской позиции.
[29] Пример того, как Троцкий пытался уложить исторические факты в русло теории «перманентной революции». Сказав (стр. 23), что Февральская революция — демократическая «в собственном смысле слова», он тут же утверждает, что это была «только оболочка, в которой скрывалось ядро Октябрьской революции», т. е. социалистической. На самом деле Февральская революция по своему содержанию была буржуазно-демократической, затем через ряд этапов переросла в социалистическую.
[30] Прямое вмешательство масс в исторические события — лейтмотив книги. В этом ее несомненная ценность.
[31] Как видно, это вмешательство автор сводит прежде всего к насилию. Но даже в революции 1917 г. было много созидательного: создание системы Советов, приобщение к навыкам управления миллионов масс, развитие политической культуры, опробование различных вариантов демократического устройства общества и т. д.
[32] Автор подводит читателя к мысли о неизбежном откате революции, связывая его со сталинским правлением. Больше соответствует истине точка зрения, согласно которой при Сталине и его последователях был не откат, а деформация революционного процесса. Откат произошел гораздо позже, в годы так называемой перестройки. Причины этого отката нуждаются в глубоком исследовании. Многие авторы объясняют его чисто субъективными обстоятельствами (изменой, глупостью, обманом и т. д.).
[33] Критикуя старую Россию, Троцкий преувеличивает степень ее культурной и экономической отсталости. Появление городов, отделение ремесла от земледелия и т. д. — все это относится еще к эпохам Киевской, а затем Северо-Восточной Руси.
[34] Утверждение принадлежит профессору М Н Покровскому. См приложение № 1
[35] Россия была отсталой, но по отношению к наиболее развитым странам мира. Полемизируя с Бухариным, Ленин отнес ее к числу экономически «среднеслабых» стран и отметил, что без «известной высоты капитала у нас бы ничего не вышло». По объему промышленного производства она занимала в 1913 г. пятое место в мире, в том числе по машиностроению — четвертое, т. е. более высокое место, чем современная Россия.
[36] Демократия, утвердившаяся в России в результате победы Октября, безусловно, превосходила по социальному содержанию буржуазную демократию самых благоприятных для нее исторических периодов. Другое дело, что эта рожденная революцией демократия оказалась деформированной и в конце концов утратила свою привлекательность для значительных слоев народа.
[37] Думская фракция большевиков заняла антивоенную позицию, голосовала против военных кредитов правительству.
[38] Формулируя свой закон «комбинированного развития» запоздалых стран, Троцкий не учитывает, что крестьянский вопрос потерял значение в начале 1917 г. лишь для пролетариев Англии и отчасти США. В России же он по-прежнему был актуален, более того, обострен борьбой крестьянства, которое вместе с рабочим классом больше всего страдало от деспотизма царской власти/
[39] Автор ошибочно здесь и в некоторых случаях дальше называет Петербургский комитет РСДРП(б) Петроградским, а Петроградский Совет — Петербургским.
[40] Шурканов, агент охранки, никакого отношения к руководству Петербургской организации РСДРЩб) не имел.
[41] Явное преувеличение. Организационные структуры большевиков сохранились и в годы войны, особенно на предприятиях. Были ПК, районные комитеты партии и т. д. Русским бюро ЦК далеко не ограничивался руководящий штаб большевиков, действовавший в Февральской революции.
[42] 26 февраля принят Манифест Русского бюро ЦК, опубликованный 27 февраля газетой «Известия». Выпускались листовки и другая большевистская литература. Троцкий, видимо, имел в своем распоряжении лишь листовку, выпущенную межрайонной социал-демократической организацией («Межрайонкой»). Весь этот агитационный материал, несомненно, влиял на события.
Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 122; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!