Похоронный обряд восточных славян
Одним из интересных с культурологической точки зрения феноменом является похоронный обряд восточных славян, прежде всего русских".
Сама кончина представлялась как отделение души от тела и обозначалась либо с помощью воды в чашке, находящейся у изголовья умирающего (верили, что в момент «выхода» души вода «всполыхнется»), либо с помощью зеркала, так как душа покидает тело с последним вздохом.
Специальные ритуалы призваны были обеспечить не только переход, придав ему необратимый характер, но и «послепереходную» гармонию двух
Врезка
Культ предков на Корсике
Особую страничку в каменной летописи Корсики представляют так называемые менгиры . Ученые продолжают спорить об их культурном предназначении. Одни считают, что менгиры, выстроенные в ряд строго с севера на юг и обращенные лицами всегда на восток, т.е. к солнцу, были, видимо, связаны с культом умерших предков . Некоторые менгиры не изображали людей, а скорее всего были изображениями фаллического культа. Кстати говоря, слово «менгир» произошло от бретонского «мен» — камень, и «хир» — живность. На этих продолговатых каменных столбах были высечены условно лица, иногда — части тела, одежды, оружия. Поэтому наиболее распространена версия о том, что менгиры создавались как место пристанища для блуждающих в пространстве душ умерших предков . Другая гипотеза о том, что это были примитивные идолы, — не во всем подтверждается. Так что загадка скульптур древней Корсики все еще будоражит умы ученых.
|
|
Вместе с менгирами, особенно если речь заходит о культе мертвых, достопримечательностью Корсики являются и дольмены — циклопические каменные сооружения. Это гробницы, сложенные из больших каменных глыб, поставленных на ребра вертикально и покрытые одной или несколькими плитами сверху — наподобие крышки стола. Вероятно, это предок курганов, известных нам по степям России и Украины. Многие дольмены тоже сверху засыпали землей, но, за редким исключением, насыпи осели и не сохранились до наших дней. И менгиры, и дольмены вызывали до Второй мировой войны у местного населения какой-то генетический ужас. Их не только боялись трогать, но даже старались не подходить близко к тому месту, где витали души предков. Отношение к предкам со временем приобрело весьма своеобразную форму. Во всяком случае только на Корсике можно увидеть города мертвых , где каждому умершему строят почти настоящий дом и потом без всяких слез ходят к нему в гости, как к живому. На улицах этого города вы не увидите мрачных или плачущих людей. Здесь
Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. Структурно-семантический анализ восточно-славянских обрядов. СПб., 1993.
|
|
559
миров: живые должны оставаться среди живых, а мертвые — среди мертвых. Так, покойнику закрывают глаза (обычно медяками), объясняя это опасностью его взгляда для живых людей: закрытие глаз одновременно означало прекращение его контакта с миром людей. Покрывание умершего полотном продолжало ритуал его отгораживания от посюстороннего мира. Следующая операция — омовение тела покойника, после которого человек лишался последних признаков принадлежности живым. Этнографы, исследующие славянский погребальный обряд, считают, что физическая чистота («вымы-тость») является устойчивым признаком смерти. Отсюда, вероятно, специфическое отношение к мытью тела, восприятие этой процедуры не столько в гигиеническом, сколько в ритуальном плане. После омовения и обряжения умершего переносят на лавку у стены, ногами к выходу либо к образам. Мужчин клали справа от выхода, а женщин — слева.
Согласно поверьям, в могилу колдуна надо вбить осиновый кол, а с помощью отрезанной руки мертвеца можно находить клады и воровать, не боясь быть пойманным. Покойника облачали в новую, неношеную одежду, не соприкасавшуюся с живым телом. Если умершему одежда шилась, то с соблюдением особых приемов: без узлов, «на живую нитку», иголку держали «от себя» и даже левой рукой, иначе «он будет по ночам приходить и уводить с собой людей, у которых так же сшита одежда».
|
|
Одежда застегивалась наоборот: справа налево у мужчин и слева направо у женщин. Обычай требовал связывать мертвецу руки и ноги. Гроб никогда тщательно не обтесывался, его обтеска делалась нарочито грубо. Саван шился «на живую нитку». Лапти надевались недоплетенными. Хлеб на поминках должен быть недопеченным. В гроб клали недоконченную умершим работу (недовязанные чулки, недоплетенные лапти) в уверенности, что работа будет закончена на том свете. В Закарпатье около покойника, согласно обычаю, старики играли в карты, дрались и ругались. В Карелии был распространен обы-
своя атмосфера и своя жизнь. По улицам частенько проезжают машины, бродят люди, встречаются, рассказывают умершим новости. Живые приходят к мертвым как к своим еще существующим друзьям.
У каждого умершего в этом городе свой отдельный, иногда семейный, дом. Считается, что человек просто переселяется в другой дом, в другой город и живет там уже по другим законам, а его живые родственники ходят к нему в гости. Для корсиканцев подобное — не условность. Они рады навестить родителей и друзей. При этом иногда даже разговаривают с ними. Первого октября, когда в Европе и Америке бушует праздник всех святых, на самом деле больше похожий на праздник нечистой силы, на Корсике происходит все с точностью до наоборот: здесь празднуется день мертвых. Но под мрачным названием скрывается красивый обычай. В этот день все приносят своим родственникам и друзьям огромное количество цветов — самых разных. Каждый лучше знает, какие цветы больше нравятся их родным и близким в городе мертвых.
|
|
Кому-то несут охапки ромашек или роз, кому-то — одну хризантему.
На Корсике живые и мертвые существуют в удивительной гармонии: кварталы города мертвых
подступают к кварталам города живых. Во время Второй мировой войны, когда ночами бомбили корсиканские города, мертвые как бы взяли на себя защиту живых. Летчики принимали ночью кладбища, освещенные лампадами, за города и бомбили их вместо настоящих целей. Находясь в городе мертвых, непременно вспоминаешь не совсем веселый афоризм: наша земля — планета мертвых, а мы на ней — только временные.
G0
чай «веселить покойника». В других местностях присутствующие (обычно старики) проводили ночь в беседах о покойном, рассказывании сказок.
Вслед покойнику, пока его не вынесут со двора, бросали зерно для того, чтобы закрыть ему обратную дорогу. В Виленской губернии обсыпание покойника зерном объясняли тем, что в противном случае он унесет с собой больше хлебного плодородия, чем ему полагается, а в Витебской — что покойник в последний час должен убедиться, что с ним делятся хлебом, иначе он будет возвращаться за своей долей.
Перемещение умершего из этого в тот мир является центральным звеном
в структуре похоронного ритуала. Реальная дорога от дома до кладбища отчасти символизировала мифологический путь в иной мир. После выноса покойника из дома оттуда должно быть удалено все то, что затронуто смертью и не подлежит очищению. Родных умершего три раза кропят водой, они заглядывают в печь, выкрикивая имя покойника в печную трубу, для того чтобы «не встал».
Путь до кладбища сопровождается запретами останавливаться («иначе в деревне будет покойник») и оглядываться. Дорога в мир мертвых не должна совпадать с путями живых, поэтому гроб выносили не в двери, а в окно (варианты: через скотный двор, через забор или разобранную стену). На кладбище шли окольным путем, а возвращались «на-прямки». У околицы деревни родственники покойника подают милостыню провожающим.
По дороге на кладбище первому встречному, который считался путником из иного мира и одновременно служил счастливой приметой, как и нищим, оказывалось подаяние — обязательно через фоб. Это могли быть кусок хлеба, нитки или холст («чтобы на том свете было во что одеть голую душу»).
Гроб опускают в могилу на веревках, которые затем оставляют на кладбище, повесив на деревья. Обычай бросать в могилу мелкие монеты, пояса, платки (в том числе «слезные платки») интерпретируется этнографами как выкуп места. У белорусов и украинцев священник «печатал могилу»: делал на могиле крест лопатой и сыпал крестообразно землю на гроб. Считалось, что только такое «запечатывание» гарантирует невозможность выхода покойника из могилы.
Могила не считалась местом окончательного пребывания покойника. Только в обряде путь умершего заканчивался на кладбище. В народных по-
561
верьях покойник проходил лишь часть пути, так как ему предстоял еще путь на тот свет. В заупокойной мифологии на кладбище заканчивается лишь «видимая» часть пути. Могила — вход или место, где возможен контакт между живыми и мертвыми.
Дальнейший путь покойника от могилы до того света мыслился как переход в новое состояние, позволяющее ему не просто поддерживать связи с близкими ему живыми людьми, но и покровительствовать им. Умерший родитель, приобретший отныне новый статус предка, по верованиям белорусов, принимает живейшее участие в судьбах потомка: в его делах, жизни, даже в малейших мелочах его хозяйства. Если у того пропал топор или околела скотина, значит он под пьяную руку оскорбил родителя.
Народные поверья, связанные с культом предка, основывались на так называемой традиции кругового жизненного цикла, согласно которой умерший возрождается в новорожденном и совершает регулярные, хотя и кратковременные, посещения живых людей. Для того чтобы умерший не вернулся, надо после возвращения с кладбища вымыть все в доме, открыть в избе печной заслон, заглянуть за печку. Заглядывание в печь или за печь делается для того, чтобы «не бояться умершего». Печь воспринималась как своеобразный «канал связи» с иным миром. После умывания (смывание следов контакта с миром мертвых) приступают к поминальной трапезе. В ней участвуют все, даже случайно зашедшие люди, а также нищие, но не молодежь. Объясняется это тем, что на поминальной трапезе должны присутствовать главным образом те, для кого погребальный обряд будет следующим. Выделение нищих как непременных участников поминания объясняется их посреднической ролью между живыми и мертвыми.
Другая особенность поминальной трапезы — участие в ней умершего. Для него прибор ставится под образами, на хозяйское место. Для трапезы приготавливают особые блюда (это прежде всего кутья и кисель), а ее порядок регулируется специальными правилами поведения. Поминальная пища — пища мертвых. Правила обращения с ней отличаются от обычных: хлеб не режут, а ломают; мясо едят руками; вместо «Кушайте!» на поминках говорят: «Питайтесь!». Участники поминок не только угощаются, но и угощают умершего: для него кладут на край стола первую ложку (или первые три) каждого блюда и отливают часть напитка.
Общая направленность поминальной обрядности противоположна погребальной. Если в похоронах основные усилия направлены на удаление покойника из мира живых, то в поминальных обрядах мертвые приглашаются к живым: открываются ворота на кладбище, двери дома; их встречают, угощают и т.п. Цель последних — упорядочить отношения между своим и чужим мирами и далее — установить над ними контроль. «Приглашенное» присутствие покойника на поминках отличается от его «неприглашенных» визитов впоследствии. Одна из основных причин его «хождения» — тоска живых (отсюда запрет на тоску).
Поминовение усопших происходит не только вдень похорон, но и несколько раз после того. При этом различают две категории поминок: частные и календарные. Частные поминки (на 3-й, 9-й и 40-й день) входят в структуру
562
погребального обряда, расширяют его временные рамки. Календарные поминовения (Дмитровская суббота, Святки, Троица и др.) связаны не с индивидуальной смертью, а с категорией предков вообще. С их помощью умерший переводится в разряд предков.
Для того чтобы стать предком, умерший должен не приобрести новые качества, а утратить прежние: включаясь в вечный круговорот, умершие теряли имя, возраст, индивидуальность. В этом отношении предки сближаются с новорожденными: первые теряют индивидуальность, вторым еще только предстоит ее обрести. Календарный и жизненный циклы совмещаются и переходят друг в друга.
В «космологическом» сценарии похоронного обряда славян, описанного К.А. Байбуриным, важное значение имело то обстоятельство, что умершего помещали в святом (красном) углу, в центре дома, где жизнь и смерть максимально сближаются и переходят друг в друга (такова же роль святого угла как начальной и конечной точки перемещений во всех обрядах жизненного цикла, как места жертвоприношения, т.е. смерти, необходимой для продолжения жизни). Происходит символическое сближение дома и гроба. С ним связаны поверья, согласно которым только смерть освящает новый дом, а также сведения о древнейших захоронениях в ритуально отмеченных частях дома — святом углу, подполье, подпорожье. Если изготовление гроба уподоблялось строительству дома, то переложение покойника в гроб (и далее — в могилу) — новоселью. При «переселении в новый дом» связанные руки и ноги развязывают. Тем самым умерший как бы вновь получает возможность ходить и действовать, но уже на том свете.
КОНЕЦ МИФОЛОГИЧЕСКОЙ ЭПОХИ
С появлением письменности, частной собственности, классов и государства восприятие космического порядка драматизируется, а затем и трагизи-руется. Постепенно появляются представления о конце света — момента, после которого нет ни людей, ни богов, ни общества. Мифология все больше уступает место эсхатологии.
ЭСХАТОЛОГИЯ (от греч. eschatos — последний, конечный и ...ло-гия) — религиозное учение о конечных судьбах мира и человека. Различается индивидуальная эсхатология, т.е. учение о загробной жизни единичной человеческой души, и всемирная эсхатология, т.е. учение о цели космоса и истории и их конце.
Наступление эры эсхатологии одновременно означало уход с культурной сцены мифологии и появление религии в собственном смысле слова, и прежде всего христианства.
Наряду с представлениями о прошлом, времени первотворения, формируется понятие будущего. Больше других регионов процесс эсхатологи-зации мифологии затронул, пожалуй, Европу. Уже в скандинавской мифологии, продвинувшейся на этом пути довольно далеко, гибель мира прямо соотносится с крушением традиционных норм. Человек выпал из мировой обоймы. Он задумывается о смысле жизни и ее конце. Человек уже индивидуализируется, но еще не становится личностью. Одной ногой он
563
еще в мире мифологии, другой он уже сделал шаг вовне. На дворе противоречивая эпоха ломки первобытного и рождения рабовладельческого общества. Пробиваются ростки философии и литературы, в центр которой все решительнее прорывается человек, а не бог, против которого он способен даже восстать.
Прежде любое противление установленному божествами (а от их имени правителем) порядку грозило хаосом и дисгармонией. Диссиденты изгонялись, их осуждали, калечили, убивали. Отныне противленец становится героем. Наступает эпоха героического эпоса.
Герой эпоса, несмотря на связь с мифологическими первопредками, уже не подчиняется сверхъестественным силам. Он борется с ними, уничтожая чудовищ и выступая против божеств, олицетворяющих зло и преисподнюю. Таковы подвиги Геракла, один из которых — пленение адского пса Цербера, или подвиги героя алтайского эпоса «Маадай-кара», пленившего владыку преисподней Эрлика.
Герои троянской войны сражаются с богами, Гильгамеш отвергает «священный брак» с богиней Иштар, Прометей похищает для людей огонь не у чудовищ хаоса, как добывались культурные блага в архаическую эпоху, а у олимпийских богов. По словам А.Ф. Лосева, начинается процесс демифологизации.
Формируется новая культурная тема — супермен, выполняющий функцию божества и по существу его очистительную работу. Ему нужна завидная смелость, поскольку он уже понимает, что человек смертен. У него за спиной нет спасительного племени, которое своими ритуалами проложит ему путь к вечному умиранию и рождению. Теперь он — один на один со смертью.
Персонаж героического эпоса осознает свою конечность. Традиционная вера в возрождение в потомках или чудесное достижение бессмертия в стране предков с распадом первобытного рода ушла в далекое прошлое. Человек покинут богами. Трагизм его судьбы очевиден уже в эпосе о Гильгамеше.
Человек брошен в новую плоскость существования, им отныне управляют не боги, а судьба, рок. Страшнее всего, что и боги теперь подчиняются судьбе. Но судьба как цепь случайных обстоятельств, прогнозировать которые никто не в силе, есть по существу то же самое, что хаос.
Первобытный человек мог уберечься от хаоса, а постпервобытный уже нет. Хаос снова вторгся в мировую гармонию, теперь уже навсегда.
Тема судьбы — культурная универсалия не только европейской, но и мировой истории.
С особым накалом она будет поставлена в философии экзистенциализма.
СУДЬБА (в мифологии, иррационалистических философских системах, обыденном сознании) — неразумная и непостижимая предопределенность событий и поступков. В античности выступала как слепая, безличная справедливость (древнегреческая Мойра), как удача и случайность (древнегреческая Тюхе), как всеохватывающая непреложная предопределенность (фатум). Вера в судьбу часто связывалась с астрологией. Христианство противопоставило идее судьбы веру в божественное провидение. В конце XIX в. понятие судьбы получило распространение в философии жизни. В обыденной речи часто означает: участь, доля, жизненный путь, стечение обстоятельств.
564
В мифологии древних скандинавов и греков появляются богини судьбы. Больше того, они перемешаются по иерархии с периферии в центр. Судьба — племянница хаоса, если можно так выразиться, пытается разрушить не только божественные, но и людские нормы поведения. В мифе об Эдипе повествуется о нарушении всех родовых норм. Судьба — иррациональное, а стало быть женское начало, которое мужчины-жрецы загнали в самую преисподнюю. Теперь это начало действительно стало началом всего.
Так будет продолжаться до наступления эпохи христианства, которое попытается восстановить мировой порядок, но уже на совершенно иных принципах. Богтеперь один, а не бесчисленная толпа всевозможных божеств и полубожеств. Он посылает своего Сына в образе человечьем. Тем самым человек поднимается до уровня Бога, ибо он создан по образу и подобию Божьему.
Христианство возникло 2000 лет назад и его исповедуют ныне около 2 млрд человек во всем мире
Начало христианства — это начало формирования религиозной этики, пришедшей на смену мифологии.
Представления о земной истории приводили общество к проблеме смысла бытия. Противостояние хаоса и космоса получило этическую окраску и превратилось в противоборство добра и зла — основной культурной темы христианской этики. Формируется практика благих мыслей, слов и дел. Ее предпосылка — возможность для человека делать свободный выбор между двумя силами, которая ранее за ним отрицалась. Критериями оценки поступков человека становятся этические категории благочестивости и благочестия, воздаяния, праведности, святости. Через них идеи добра и зла, а
565
соответственно праведного и греховного поведения, перестали существовать в абстрактной форме. Христианство покончило с главным пороком поздней фазы развития мифологии — делением на бедных и богатых, избранных и неизбранных, «чистых» и «нечистых», посвященных и непосвященных. Отныне перед этическим законом все были равны. Христос не делит людей на аристократов и плебеев, способных воспринять высшую истину и неспособных к ней.
Только после этого стала возможной, появившаяся спустя полторы тысячи лет, светская идея равенства всех перед законом, заложившая фундамент демократического порядка Нового времени.
Тот переворот в области мировоззрения, который совершило человечество после перехода от космологии к истории, оказался серьезным потрясением. «Выпрямление» времени, осознание его необратимости сопровождались глобальной перестройкой мировоззрения. На первый план выдвигаются не духи и боги, а постоянный объект их манипуляций — сам человек с его нуждами, заботами и повседневными делами. Такой поворот событий можно именовать настоящей революцией и в умах, и в делах людей. Это все равно, что Спартаку поднять восстание и свергнуть власть ненавистных господ. В мифологическую эпоху смысл жизни человек видел в ритуале (точнее в правильном исполнении его сценария). Обыденное существование лишь заполняло промежутки между ритуалами. Ритуал, как форма символического поведения, вытеснил на вторые роли даже чисто прагматические виды деятельности: без молитвы не садились обедать и не начинали пахать, в засуху умилостивляли богов, перед началом трудной морской экспедиции приносили жертвы богу моря Посейдону. Идеальное шло впереди материального.
В историческую эпоху существования человечества, пришедшей на смену мифологической (такое деление весьма условно и используется, разумеется, только с целью большей наглядности), все перевернулось вверх дном. Материальное стало во главе, идеальное отошло на задний план (в позднейшее время его и вовсе не стало видно). Дело потеснило, а потом и вытеснило Слово. Зарождение науки свидетельствовало о том, что человек позволил себе засомневаться в причинах и следствиях природных и космических явлений, чего раньше он себе и помыслить не смел. Ученый-почемучка пришел на смену шаману и жрецу. Теперь он выполнял те функции — объяснял устройство космоса и социального мира, заглядывал в будущее и предсказывал события, лечил больных, — которые прежде весьма успешно выполнял жрец и священнослужитель. Ученый — тоже служитель, но не Духа, а Дела, слуга не храма, а рынка, корабля, амбара, конюшни, плуга, больницы, лаборатории.
В архаическую эпоху Дело подчинялось Слову и наполнялось смыслом. Человек не задумывался, зачем он живет на свете. Но наука исторической эпохи, в лице своих лучших представителей, уже размышляет о том стоит ли изобретать атомную бомбу и в каких целях — добрых или злых — она будет использована. В донаучную эпоху такой проблемы не могло возникнуть: все,
G
что изобретает человек, могло быть использовано лишь во благо. В Новое время Дело отгородилось не только от Слова, но и от Смысла. Современным ученым, в рядовой своей массе, не важно, что изобретать и на что будет направлено изобретение, главное, чтобы хорошо платили. Они делают Дело, и пусть другие думают о его предназначении.
И лишь гении, которые всегда идут против общего потока, старались прояснить для себя смысл своего творчества. Ньютон был глубоко верующим человеком, видевшим в математических формулах символическое выражение Божественного промысла. Эйнштейн писал в мемуарах, что всегда стремился разглядеть за случайным перебором математических значений закономерное построение Божественного здания.
Трагедия утери идеального наиболее глубоко прочувствована в христианстве. Именно оно 2000 лет назад, когда человеческое общество, не успев освободиться от мифологических пережитков, по пояс погрузилось в эпоху разума, эгоизма и корыстолюбия, напомнило нам о приоритете духовного начала над материальным. Но не просто намекнуло, а настойчиво подтолкнуло человечество в этом направлении, указав технологию достижения духовного, дав поводыря и Учителя, сформировав целое поколение первопроходцев — святых мучеников. Оставалось только овладеть всем этим и не сбиваться с пути. Но человеческая культура, наверное, развивалась бы совсем иначе, если бы ее создатели шли верным путем. Парадокс мировой культуры в том и заключается, что лучшие ее творения создавали те, кто либо очень сильно верил, либо очень сильно не верил в Бога, либо делал то и другое, постоянно раскаиваясь в содеянном.
СОВРЕМЕННОЕ НЕОЯЗЫЧЕСТВО 12
Живучесть язычества удивительна и сопоставима только с живучестью общины. Оба этих института возникли за тысячи лет до появления христианства и продолжали существовать еще 2000 лет, когда христианство восторжествовало во всем мире. Приблизительно с IV в. н.э. — признания Римом христианства в качестве государственной религии — начинается эпоха многовекового подпольного существования язычества в недрах христианства. Христианство принесло с собой все блага цивилизации — урбанизацию, капитализм и индустрию, письменность, всеобщую грамотность, демократию, — но также гражданские войны, глобальные конфликты, инквизицию, межрелигиозные распри (между православными и католиками, между православными и униатами, баптистами, евангелистами).
В XX в. многие почувствовали, что практика христианской жизни сильно расходится с теорией. Все это свидетельствует о глубоком кризисе христианства. Сегодняшний расцвет неоязыческого движения, охватившего многие регионы бывшего СССР, очень явный симптом.
Современная интеллигенция, неудовлетворенная по каким-либо причинам доктриной и практикой христианства и стремящаяся сознательно исповедовать языческие ценности и принципы жизни, называет себя неоязычниками. Происходит ренессанс утраченных ценностей. После двух тысяч лет
Материал подготовлен при авторском участии З.И. Петковой.
567
господства христианства в некоторых странах, в том числе в России, появилась прослойка интеллектуалов, взявшихся реабилитировать язычество и дискредитировать христианство. Распространение неоязычества может свидетельствовать о кризисных процессах в обществе и господствующей в нем системе ценностей, в частности, об утрате доверия к христианскому представлению о трансцендентной природе морально-личностного начала в человеке. Сторонники неоязычества ратуют за более определенную, надежную и близкую перспективу своего сакрального совершенства, поскольку видят ее реализацию не в отдаленном царствии небесном, а «здесь и сейчас», в своем земном существовании, в результате своих собственных достижений в овладении оккультными силами13.
Возрождение язычества происходит, как правило, не «снизу», из глубин народа, а исходит из интеллигентских кругов. Во главе вновь созданных языческих общин встают председатели союзов художников, писателей, главные режиссеры театров. Новые адепты язычества узнают языческие обряды не от отцов и дедов, а вычитывают их в книгах. Исключение — ситуация в республике Марий Эл14.
Неоязычество — совокупность религиозных, парарелигиозных, общественно-политических и историко-культурных объединений и движений, обращающихся в своей деятельности к дохристианским верованиям и культам, обрядовым и магическим практикам, занимающихся их возрождением и реконструкцией. Неоязычники называют себя родолюбами, роднове-рами, традиционалистами.
Неоязычество представляет собой попытку возрождения принципов, символов, ритуалов и практики языческих верований в современных усло-
Врезка
цель кровавых жертв — дать богу немного жизненной энергии. Кровь в больших количествах не проливается, потому что жизнь так же священна, как боги. А боги язычников — это силы природы: Перун-громовержец покровительствует воинам и поддерживает мужественность, Be- |
Л . Подобедова
Обряды современных язычников
лес — символ мудрости, Лада — богиня любви и богиня весны, Макошь — богиня судьбы и домашнего очага. Кроме богов существуют духи. Почитается каждый камешек и каждое деревце. Верующий язычник никогда не позволит себе сломать ветку без нужды или оставить после себя кучу мусора на поляне. |
Славянское язычество возродилось еще в начале 1980-х, а сегодня несколько московских общин собираются на праздники, чтобы прославить древних богов, попировать, повеселиться и просто подышать свежим лесным воздухом. Выглядит это очень колоритно. Несколько десятков человек в русских народных костюмах, с ритуальными песнопениями водят хороводы у костра, устраивают ратные состязания, приносят жертвы. Жертвой называют посвящение богу, а не отказ человека от чего-либо, и тем более не страдание и смерть ради богов. Более тради-ционны для современных язычников растительные дары идолам. На алтарь (специальный камень со священными знаками) кладутся немного зерна, фрукты или овощи, иногда проливается кровь животного, которое до этого хорошо кормят и всячески за ним ухаживают. Кровь считается вместилищем жизненной силы, поэтому
13 См.: Балагушкин Е.Г. Нетрадиционные религии в современной России: морфологический анализ.
4.1. М„ 1999.
14 Благовещенский С. Новые «поганые»? // ВЕК. 2001. №47.
568
виях. Разновидность так называемых ревитализационных движений, ставящая задачей создать новую религию путем обращения к древнейшим пластам местной культуры, в частности славянского язычества. В целом для неоязычества с его оккультизмом, приоритетом земных благ и ценностей и отказом от христианской традиции характерно приуменьшение значения этического содержания. По мнению Е.Г. Балагушкина15, в неоязычестве нередко наблюдается возврат к жесткой архаической нормативности, строгой ритуалистике и обрядности, к авторитарной власти магов-наставников.
В понимании неоязычества в отечественной науке не сложилось единого мнения. Российский политолог В.В. Прибыловский называет неоязыческими некоторые политические организации России, однако не определяет само понятие. Религиоведы видят в неоязычестве новые религиозные движения, основанные на возрождении древних верований и обрядов, богов-покровителей (Перуна, Рода, Мокоши, Велеса и др.). По убеждению культуролога А. Гайдукова, благодаря своей разноплановости неоязычество несводимо только к религии, общественному или политическому движению, поэтому его надо рассматривать как своеобразную субкультуру, представляющую автономное образование внутри господствующей культуры.
Под неоязычеством В.А. Шнирельман понимает общенациональную религию, искусственно создаваемую городской интеллигенцией из фрагментов древних локальных верований и обрядов с целью «возрождения нацио-
В резной деревянной чаше-братине плещется медовуха или пиво. Участники обряда по кругу передают чашу и возносят славу богам. Чуть-чуть меда волхв плеснет и в большой костер посреди круга. Таким образом приносится жертва священному огню. Смысл праздника — веселиться, чтобы толика общего задора радовала богов. Народ водит хороводы, играет в ручеек, устраивает потешные кулачные бои. Зимой берут снежные крепости и будят ряженого медведя, прогоняя таким образом зиму — холодную Морену. А летом плетут венки и пускают по реке. В процессе обрядов язычники должны очиститься водой. Наши предки вкладывали в умывание сакральный смысл. В каждом доме возле умывальника висел расшитый рушник. Как правило, в вышивке присутствовало множество сакральных символов. Умывшись, человек прикладывал лицо к священным символам богов Руси, чтобы они его поддержали и наставили на путь истинный. Смывая грязь и пыль, язычник очищается от наносного, чтобы стать самим собой и восстановить поврежденную городским ритмом жизни
энергетику. Существует и передаваемый из поколения в поколение практический опыт творить «наговоренную воду». Таким образом, человек получает защиту посредством усиления некоторых свойств его характера. Очистительные обряды огнем проводятся во время древнерусских праздников, привязанных к солнечному календарю. Это Колядки, Масленица, Купала (летнее солнцестояние), Троян (осеннее солнцестояние). Перед обрядом обычно проводят очищение организма: несколько дней едят только каши. В это вкладывается особый смысл: каждое семя для земледельцев-славян — символ волеизъявления жизни. А коллективное очищение включает в себя прыжки через костер. Самые стойкие ходят по углям. Причем пятки себе не обжигают. Это связано с тем, что хождение по «огненному ковру» — магическая практика. Прежде чем ступить на раскаленные угли, человек входит в особое состояние сознания и не только не получает ожогов, но и пополняет свою внутреннюю силу. Источник : Подобедова Л . Обряды современных язычников //Аргументы и факты. 2001. № 15 (128)
См.: Балагушкин Е.Г. Нетрадиционные религии в современной России: морфологический анализ. 4.1. М., 1999.
569
нальной духовности». По мнению Э. Геллнера, речь идет не о возрождении, а о конструировании идеологической основы для новой социально-политической общности, более соответствующей условиям модернизации. Диакон А. Кураев трактует неоязычество как совокупность вообще всех нехристианских (прежде всего неправославных) культов и учений, возникших в последнее время. Для В.Б. Яшина предпочтительнее использовать это понятие в более узком смысле: неоязычество — идейно-политическое движение, направленное на реанимацию доавраамических локально-этнических верований и культов и связанных с ними традиционных социальных институтов. За рубежом наряду с неоязычеством существуют схожие понятия «Nature Religions», «Native Religions» («естественные» и «родные» религии), «этнические религии», «Deep Ecology» («глубинная экология») и др. М. Адлер в своей книге «Низведение» (1986) выделяет три ключевых принципа неоязычества: политеизм, пантеизм и анимизм.
О масштабах распространения неоязычества в современной России никакой статистики не существует, тем не менее оно функционирует как социально значимый культурный феномен, приковывающий внимание общественности и привлекающий в свои ряды все новые группы молодежи.
По некоторым оценкам, общее число осознанных язычников, придерживающихся коренных природных верований, составляет более 100 тыс. человек. Национальные движения язычников существуют во многих регионах России: Марий Эл, Чувашии, Удмуртии, Бурятии, Алтайском крае, Якутии, а также практически во всех областях проживания народов Севера и Сибири. Часть населения Индии, Китая, Японии, других стран Юго-Восточной Азии, стран Африки также является язычниками. В последнее время язычество было признано в Исландии, Шотландии, Литве, а сейчас вопрос о признании его в качестве полноправного религиозного верования ставится в Эстонии16.
Нужно иметь в виду, что язычество является традиционной религией населения некоторых российских регионов, например, Марий-Эл, Удмуртии и Чувашии и др., и в последнее десятилетие на волне национального возрождения здесь предпринимаются интенсивные попытки возрождения языческих религий предков. Смешивать традиционных язычников и новых русских неоязычников было бы неправильно, так как идеологически они враждебны друг другу: русское неоязычество имеет своим источником идею русского национального возрождения, а традиционное язычество, напротив, — идею собственного национального возрождения, понимаемого не в последнюю очередь как борьба против русификации, обрусения и потери национальной самобытности того или иного в прошлом языческого народа.
История русского неоязычества достаточно коротка, оно представляет собой молодое идейно-религиозное и политическое течение. Применительно к нему приставка «нео» показывает, что речь идет не о культурном наследовании идей древнейших языческих верований, возникших многие тысячи лет назад, а о некотором культурном новострое, в котором эклектически сочетаются реконструированные и по-своему понятые древние верования с совершенно новым политическим мировоззрением, нацеленностью на переустройство общества, создание «новой духовной основы» нации.
16 Новые известия. 2004.11.17.
570
Формирование русского неоязычества приходится на 1970—1980-е гг., а на 1990-е выпадает его расцвет. Сегодня движение продолжает набирать силу, русские неоязыческие общины растут, как грибы. Под русским неоязычеством В.А. Шнирельман предлагает понимать движения, ставящие целью сконструировать «истинно русскую (славянскую) религию», которая бы полностью удовлетворяла современным потребностям русского общества и государства. Появление русского неоязычества в целом отстает от его европейского собрата, который образовался в 1971 г. путем объединения нескольких разрозненных неоязыческих группировок.
Российское неоязычество имеет довольно глубокие корни в дохристианской Руси
Возникнув, как представляется, независимо от европейского неоязычества, русское неоязычество в будущем может вполне кооперироваться и с ним. Так, с 1999 г. налажено сотрудничество русских неоязычников с европейскими через балтийско-славянский региональный информационный центр ЕПРО. Русское неоязычество пока малочисленно, точное число его общин неизвестно. Одни исследователи насчитывают в нем чуть более 10 организаций, другие полагают, что их несколько десятков.
Структура русского языческого движения чрезвычайно разнолика: она может включать фольклорные ансамбли, группы по интересам, спортивно-прикладные клубы и т.д. Эта структура пока плохо дифференцирована и мало развита, в отличие от неоязычества европейского. Тем не менее можно выделить три типа общин, которые отличаются друг от друга в первую очередь своей идейной доминантой: 1) первая группа наиболее безобидна и малочисленна — это люди, переехавшие из города в село для ведения известного образа жизни. Полагают, что таких общин несколько десятков; 2) вторая — интеллигенция, продолжающая жить в городах своей обычной жизнью, но периодически собирающаяся для совершения ритуалов. Общины эти крупнее, иногда достигают до сотни человек и имеются они в несколь-
571
ких десятках городов России — как правило, не более одной общины в городе; 3) третья группа самая крупная и небезопасная. Религиозные мотивы здесь полностью уступают место идеологии. Главное устремление русских неоязычников — дистанцироваться от реалий современной культуры, несущих с собой угрозу глобализации, тоталитаризма и унификации, национального обезличивания.
Первым появилось в 1980-е гг. общество волхвов (Ленинград). Затем возник союз венедов, впоследствии переименованный в общественный институт охраны культуры, а затем — в конфессиональный союз потомков хлеборобов; численность его сохраняется на уровне 40 человек, однако в 1995 г. она достигала 200 человек. Сюда же надо отнести русское освободительное движение (РОД), впоследствии переименованное в Российское общенародное движение, а затем в Новое общественное русское движение (НОРД). Далее следуют центр ратоборств и воинской культуры «Святогор» в г. Коломна, а также расположенные в Москве: ведический центр «Коловрат», «Церковь Нави», культурный центр «Вятичи», славянская языческая община, союз славянских общин, национальный клуб древнерусских ратоборств, федерация славяно-горицкой борьбы и др. Из числа провинциальных неоязыческих группировок можно назвать екатеринбургский институт русской ведической культуры, ижевскую общину «Тур» и омскую группу «Джива храм Инглии». В 1990 г. в Удмуртии возникает община удмуртских язычников Удмурт Вэсщь. В Марий Эл в 1991 г. создается языческое религиозное объединение «Ошмарий-Чимарий» («Белый мариец — чистый мариец»). В Н.Новгороде в 1992 г. официально регистрируется языческая религиозная организация во главе с «верховным волхвом» А. Рыбиным. В Башкирии появляются почитатели Тенгри-хана. В 1997 г. создается общероссийская организация «Союз Славянских Общин». В той или иной мере идеи неоязычников разделяются некоторыми объединениями русской патриотической направленности.
В Латвии неоязычество зародилось в 1920-е гг. и возродилось в начале 1990-х как попытка создать национальную латышскую религию, что было отмечено и переизданиями книг Брастыньша. У армян прослеживаются те же временные точки зарождения (1930-е) и возрождения (конец 1980-х). Неоязычество вдохновляется здесь идеями Нжде. Также на рубеже 1980— 1990-х гг. возрождается неоязычество в таких регионах, население которых до сих пор еще не прерывало традиций язычества, — Среднее Поволжье, Дагестан, Северная Осетия (Алания) и др. Так, в Республике Марий Эл возрождением языческой культуры активно занимается крупное этнонацио-налистическое движение «Марий ушем» («Марийский союз»). Менее остро стоит эта проблема в Удмуртии и Мордовской Республике. Со времени грузино-абхазской войны 1992—1993 гг. неоязычество широко распространяется в Абхазии. В Белоруссии неоязычество появилось в начале 1990-х гг., но здесь националистические движения гораздо слабее. В Литве попытка возродить неоязычество возникла раньше, в 1967 г., но уже через 4 года оно было запрещено властями. Возникшая здесь краеведческая организация, взявшая название древнего языческого прусского капища «Ромова», занималась возрождением литовского фольклора и языческих ритуалов, в частности, отмечался праздник летнего солнцестояния «Швенто Роси». За исключением Абхазии и Марий Эл неоязычество не имеет большого полити-
572
ческого влияния. Как показывают выборы последних лет, радикальные националистические партии неизменно терпят поражение.
На Украине два течения неоязычников — ридновиры и рунверы. Первые занимаются воссозданием пантеона славянских богов, вторые хотят утвердить язычество в качестве равной мировым религиям — христианству, исламу и буддизму — системы верований. У обеих групп есть свои священные книги. У ридновиров это: «Велесова книга», «Вера предков наших», «Вол-ховник: запечатленное языческое вероучение» и «Правослов — молитвы к родным богам». У рунверов — «Магавира», «Катехизис», «Священная книга обрядов» и «Святое учение (вера в Даждьбога)». Обе неоязыческие группы имеют свой календарь и цикл празд ников. Они также создали множество обрядов и заповедей, похожих на христианские. На богослужении у рунверов читается «Магавира», затем члены общины выступают на разные (как правило, исторические и политические) темы, перемежающиеся молитвами Даждьбогу. У ридновиров обряды подчеркнуто архаичные, и, как правило, они проходят на открытом воздухе часто у сохранившихся идолов. Они разработали целую систему обрядов — венчания, освящения ребенка («крещение»), раскрещение, похороны. Годовой круг праздников у двух общин различен: у рунверов главный праздник — день рождения пророка Силенко («Рождество»)17. У ридновиров большинство праздников имеют сходные с христианскими названия: Великдень Даждьбожий (Пасха), Благовещение, Медово-маковый Спас, Яблочный Спас, Хлебный Спас, Покров Матери-Земли, Рождество Божича-Коляды, Водокрес.
Основоположник ридновиров и украинского неоязычества в целом В. Шаян родился во Львове в 1908 г. В 1927 г. он с отличием окончил гимназию и поступил в университет, где изучал философию, европейскую филологию и санскрит. В 1943 г. Шаян создает нелегальный «Орден рыцарей бога Солнца» — религиозно-политическую организацию, направленную на распространение неоязыческих идей и «борьбу за освобождение Украины» В 1993 г. неоязычники вышли из подполья, была зарегистрирована первая община ридновиров (язычников) «Православие», вышел в свет первый украинский неоязыческий журнал «Сварог». В настоящее время существуют около 50 неоязыческих общин «РУНвера» и несколько ридновирских. Неоязычники пытаются активно влиять на политическую жизнь страны. Они пишут обращения к верховным органам власти и «украинскому народу», стремятся внедриться в школы, требуя для себя льгот в качестве зарегистрированной религиозной организации. Оба движения принимают участие в деятельности практически всех праворадикальных организаций Украины. Их общий лозунг: «Бог — это идея. Украинская национальная идея — Даждьбог». Так, например, адептом «РУНверы» является лидер радикальной организации «Державна самостшшсть УкраТни» Виктор Коваль, автор книги «Нациократия». Совместные акции с неоязычниками проводит также Украинская консервативная республиканская партия Степана Хмары. В настоящее время на Украине существуют около 60 общин неоязычников
Безпалько Б. Национализм под покровом древних богов // Независимая газета. 2003.15.10.
573
обоих направлений. Несмотря на общее происхождение, между ними постоянно идет непримиримая борьба и высказываются взаимные обвинения в искажении «истинной веры предков»1*1.
Неоязычество — широкое международное движение. Так, движение New age (Новая эра), позиционирующее себя как оккультное неоязычество, предрекает гибель христианству. Христианство — это, по их мнению, в лучшем случае лишь переходная ступень к новому более совершенному откровению. Христианство должно быть преодолено, на смену ему приходит третий завет, эра духа, время нового религиозного сознания, эпоха всеобщей духовной гармонии и невиданных ранее сверхъестественных дарований, которая станет долгожданным «Золотым веком» человечества. Духовное совершенство будет достигаться «без усилий и каких-либо покаяний и постов, не говоря уже о жизни, полной самоотвержения со стороны искателя... Теперь не надо штудировать книги, не надо учить проповеди, не надо давать милостыню, не надо покорять горы, не надо проявлять инициативу. Ибо настало время наслаждения»19. Отказываясь принять Евангелие как богооткровен-ную истину, неоязычники измышляют его оккультную версию (существует, например, так называемое Водолейное Евангелие Иисуса Христа), согласно которой, Церковь до неузнаваемости исказила первоначальное учение «великого эзотерика Иисуса».
В 1970-е гг. неоязычество проникает в Америку. В США ежегодно проводится большое количество праздников на улице, массовые фестивали. Первый большой «Всеязыческий фестиваль» состоялся в 1977 г. Самый гран-
Врезка
Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 313; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!