Рукотворная мягкая кукла — прием народной педагогики раннего воспитания у девочек чувства нежности, любви и материнства

 

Как подвесная люлька и колыбельная песня, так и мягкая кукла для девочек присуща всем народным культурам. Значит, она так же сообразна природе девочек и несет основополагающее человековоссоздающее духовно-нравственное начало.

Кукла — это чувственно переживаемый девочкой символ ее будущего ребенка. Постоянное общение с ней, ее пеленание, одевание и раздевание, укладывание спать, укачивание и пение ей колыбельных песен — это раннее глубинное чувственное запечатление нежности и любви к ребенку (импритинг), а также активное вхождение девочки в образ любящей матери, в образ будущего материнства. Специально выполненным исследованием установлено, что девочка, не воспитанная на любимой мягкой рукотворной кукле, никогда не станет полноценной матерью.

А кто по-настоящему задумался, почему мир мягких, любимых рукотворных кукол оказался вдруг вытесненным миром зверят? Девочек мы все чаще укладываем спать то с собачкой, то с медвежонком, то еще с какой-либо «неведомой зверушкой». Но тогда все изначально присущее девочкам любвеобилие и нежность будут спроецированы и запечатлены не на ребенке, а на собачке, мишке, кошечке и т. д. В итоге женщины уже не за ребенка, а за свою любимую собачку готовы жизнь отдать. И отдают. Вот оно таинство силы сотворения или, наоборот, разрушения материнства на экстрасенсорном периоде раннего детства.

В конце 1980-х — начале 1990-х гг. я работал в детских дошкольных учреждениях г. Стрижевого. Обходя некоторые учреждения, обратил внимание, что самой популярной куклой у детей вдруг стала кукла Барби. Тогда задал воспитателям вопрос: «Дорогие женщины! Неужели вы не понимаете, что этой «сексуальной теткой» вы уродуете детские души девочек?» Последовали возражения типа: «Она же красивая!» «Весь мир ее использует!» и т. д.

Я предложил им следующее: соберите мне 5 девочек, которые сами с мамами изготовят мягкие куклы, 5 девочек, играющих с готовыми жесткими куклами, и 5 девочек, которые играют с Барби. Спустя несколько дней в зал для конференций пришли 15 девочек с куклами на руках. Всех их я пригласил на сцену. Ввожу их в образ будущих мам. Затем прошу прижать своих «деточек» к сердцу. Пять девочек, которые с мамами дома своими руками изготовили мягкие куклы, быстро прижали их к сердцу. Именно к сердцу! Те пять девочек, которым купили готовые жесткие куклы, стояли в растерянности. Они как-то неохотно то прижмут их к телу, то отдернут их от себя. Но истинное «чудо» произошло с девочками, у которых в руках оказались куклы Барби. Их лица внезапно как-то окаменели. Куклы были отодвинуты ими на вытянутую руку. А две девочки разжали пальцы, и куклы полетели вниз.

На вопрос для чего дети рождаются девочками, та из них, которая играла с куклой Барби, ответила: «Чтобы быть красивой!» (читай, сексуально привлекательной. — В.Б). Та же, что играла с рукотворной мягкой куклой, ответила: «Чтобы всегда были дети!» Последующие наши исследования подтвердили: кукла Барби воспитывает у девочек эгоцентрическую сексуальную устремленность. А мягкая рукотворная кукла воспитывает у девочек материнство. Кроме того, даже уровень функциональных возможностей ЦНС у девочек, воспитывавшихся с куклой Барби, был существенно и достоверно ниже по сравнению с девочками, которые чаще играли с рукотворными куклами (1,7 против 2,2у.е. р<0,01).

Час осознания, час выбора таких простых истин настал. И, как убеждает жизнь, многие взрослые уже не могут оставить привитых в детстве пагубных для детей сексуальных ценностей. Так чему же удивляться? Если «сильная» духом и мужественная часть половины человечества не может бросить курить, то почему мы ожидаем, чтобы подобные и другие укорененные с раннего детства привычки бросила «слабая» половина человечества.

 

Глава 10

Раннее «проживание» мальчиков в образе воина-защитника — в основе запечатления и привития им мужского характера и силы духа

 

Сколько уже сказано и написано политиками о возрождении народа российского. С какой бы стороны мы ни подходили к решению этой жизнеполагающей для народа задачи, оно, в конечном счете, сводится к воспитанию из мальчиков полноценных мужей Отечества, а из девочек — полноценных матерей. Если этого нет — все остальное рушится автоматически.

Сейчас у большинства людей в голове уже полный хаос в отношении воссоздания из каждого пришедшего в этот мир мальчика полноценного мужественного юноши, а из девочки — целомудренной женственной девушки. А в итоге мы читаем на страницах «Медицинской газеты»:

«Что-то мужчины измельчали… Медики и социологи бьют тревогу — сильный пол в опасности!» («Медицинская газета» от 26.03.2004);

«Станет ли сын отцом? Надо вкладывать средства в будущих мужчин, причем сегодня, а не завтра — так считает детский андролог проф. Дмитрий Тарусин. Потому что 64 % мужских проблем — из детства» («Медицинская газета» от 18.10.2006);

«Мужская фертильность под угрозой» («Медицинская газета» от 01.12.2006) и т. д.

«Мы исчезаем как особи… Репродуктивное здоровье мужчин оказывается куда хуже, чем женщин». («Медицинской газета» от 27.04.2005).

Это далеко не только наш российский феномен. Эпидемия угасания у мужчин мужских (мужественных) качеств давно поразила и развитые страны, о чем много пишется и в специальной научной, и в популярной прессе. Например, качество и количество детородного семени у западного мужчины неумолимо угасает на протяжении последнего столетия. Все чаще у мужественных женщин находят мужскую «У» хромосому, а у женственных мужчин — женскую «X» хромосому. Это указывает, что процесс перерождения и деградации пола имеет уже генетическую основу.

Почему на наших глазах угасают мужские начала у юношей — молодых мужчин? Но кто из родителей, учителей, представителей власти основательно задумался: а так ли мы, собственно говоря, воспитываем наших мальчиков? Кто обратился к мудрости прошлых поколений и сравнил, как воспитывали мальчиков в народно-воспитательных культурах и как мы воспитываем их сегодня?

Сейчас распространен мыслештамп: «Мы живем в другое время». Но не на сиюминутных «инновациях», а на вечных законах вочеловечивания каждое предшествующее поколение должно воссоздавать мужскую личность и мужской характер у мальчиков, женскую личность и женский характер у девочек. Причем если у девочек изначально все же доминирует женское начало, то у мальчиков такой предопределенности нет.

Девочка рождается с двойной женской «X» хромосомой, а мальчики рождаются с одной мужской «У» хромосомой и с одной женской «X» хромосомой, т. е. мальчики рождаются по генетическим признакам полуженщиной-полумужчиной. И великие бедствия уже не раз падали на голову того народа, который отказывался от долгого и трудоемкого процесса взращивания мальчиков по законам их омужествления.

В древности народы всегда особое, если не самое главное, внимание уделяли формированию из мальчиков мужественных духом юношей. Нужно преодолеть и победить первичную «полуженственную» природу. А это возможно только в борьбе над инстинктом страха. Только так куется сила духа, благодаря которой мальчики воплощаются в мужественных юношей и настоящих мужчин. (Заметим, девочек избавляет от страха только чувство защищенности и любви со стороны юноши — мужчины). Сама природа мальчиков изначально устремлена к испытаниям, побеждающим страх. Особое место здесь занимают военные игры, состязания. В естественных условиях мальчики группируются и играют только с мальчиками, а девочки — только с девочками.

Но в кого превратятся наши мальчики и кем они вырастут, если изначально на этапе наивысшей чувствительности к воплощениям (и перевоплощениям) мальчиков «растворить» среди более старших (до духовному и генетическому возрасту) девочек? Речь идет о смешении мальчиков и девочек по календарному возрасту в детских дошкольных, а затем и школьных учреждениях. В кого в этих условиях воплотятся наши мальчики, если:

• у девочек качественно иные пристрастия, игры, интересы, фантазии, воображение и т. д.?

• у них доминируют неуверенность и страхи?

• девочки обязательно навяжут мальчикам свои сугубо «девичьи» игры, ценности и пристрастия, т. е. базовые черты характера?

В кого превратятся наши мальчики, если они окажутся под женским, коррегирующим их поведение контролем: быть такими же послушными, прилежными, «паиньками», как и девочки? Если жизнь взрослеющих мальчиков превратить в сплошную эстафету передачи из одних женских рук в другие? Если основным алгоритмом женского воспитания является внушение мальчикам страха. Страха упасть, ушибиться, что-то повредить, порезаться, оступиться, чихнуть, кашлянуть и т. д.

В общем, с рождения и до выпуска из школы мальчики оказались погруженными в женские тревожность, беспокойство и страхи, в женские представления о том, «что такое хорошо, что такое плохо», в женское приспособление к складывающимся условиям жизни, в женское стремление к вечной защищенности и т. д. А в итоге мальчики оказались сотворены по женским эмоциональным «лекалам». И если для воспитания девочек — это их норма, то для воспитания мальчиков это радикальный слом их природы.

Последствия такого слома оказались страшными и для общества, и для будущих семей. Непреодолимыми оказались взращенные женскими руками психокомплексы женоподобных юношей-мужчин. Юристы, психологи знают: практически всех альфонсов, педерастов, наркоманов, серийных сексуальных маньяков-убийц, педофилов и прочих вырожденцев объединяет главное: инфантильность в мужском духе, неспособность брать на себя ответственность, «женственность» мироощущения.

Чем только не объясняют наши «знатоки» семейные устои, социальные достижения и долгожительство японцев. Изучая этот феномен, прихожу к главному выводу: во-первых, японское чудо закладывается в дошкольном воспитании, во-вторых, в раннем глубоком омужествлении мальчиков и оженствлении девочек.

Еще в 1980-е гг. нами были проанализированы рисунки двух групп мальчиков 4–6 лет. Одна группа (87 детей) воспитывалась среди равных по календарному возрасту девочек и, разумеется, под строгим присмотром тетеньки-воспитательницы. Мальчики же второй группы (33 ребенка) не были организованы в «женских» группах в детских дошкольных образовательных учреждениях. Такие ребята играли совместно с более старшими мальчишками-наставниками. Несомненно, их образ жизни сопровождался такими играми (шалостями), которые содержали в себе риск и испытания. Сюда входили игры «в войну», различные состязания, борьба, лазанье по деревьям, строительство шалашей и др.

Мальчикам общих групп предлагалось нарисовать то, что им хочется выразить в рисунке в данный момент. Анализ рисунков выявил, что у мальчиков, воспитывающихся среди девочек под присмотром тетенек в детских дошкольных учреждениях, проявления тревожности, страхов и сугубо женского мировосприятия встречались в 3,7 раза чаще (рис. 18).

Установлено: если мальчик изначально и особенно на сверхчувствительном (экстрасенсорном) периоде не «наступит на горло» своему страху, он, во-первых, развивается по «нежному» женскому типу; во-вторых, у него оформляются глубокие психокомплексы из неуверенности и неполноценности.

Следовательно, принудительное смешение мальчиков и девочек по календарному возрасту в общие группы в образовательных учреждениях, а также методика «охранительного», сугубо женского их воспитания вредны для полноценного развития мальчиков, для их омужествления. Безусловно, более глубоко и точно видит и оценивает мужские качества женский взгляд. Елена Яковлева прямо говорит «О трусливых мужчинах» как о великом национальном бедствии («АиФ», № 24, 2007). А кое-кто таких несостоявшихся в воле и силе духа мужчин называет более точно «тварями дрожащими».

Такова неумолимая логика сотворения женоподобных юношей с неоформленной в детстве волей и силой духа, юношей, которые оказываются в сетях психобиологической деградации. Великая беда невоссоздания мужественных юношей в общественно-воспитательных учреждениях уже поразила и семейные устои. Это трагедия — родить единственного ребенка (мальчика), а затем придавить его к земле всеохранительной слепой женской гиперопекой. Это трагедия — воспитание мальчиков в безотцовщине. Это нарастающая несовместимость по духу женоподобных мужчин с женщинами, их взаимное отторжение, неумолимый распад семейных уз. В конечном счете это начало распада народов и государств. В таких условиях никакие женские «Вера, надежда, любовь» не победят всесилие инстинктов, берущих за горло некогда волевых и сильных духом молодых людей. Только воспитанная с раннего детства произвольная воля тела и сила духа — единственный меч мужественных юношей, способных «срубить все главы» своего низшего инстинктивного чудовища.

 

 

Рис. 18. Страхи в рисунках мальчиков, которые воспитывались совместно с девочками под присмотром женщин в детских дошкольных учреждениях

 

В течение многих лет мы искали объяснение, на какой научной основе осуществляется смешение мальчиков и девочек в общие группы в дошкольных и школьных учреждениях? Тем более, что такое смешение производится по календарному возрасту, зная, что девочки намного (по крайней мере, на 2–3 года) старше мальчиков по генетическому и духовному возрасту, а в итоге и по школьной зрелости. Нет такой научной базы, а практика есть. Значит, налицо произвол некомпетентности.

Все это, а также глубокое изучение воображения у мальчиков и девочек позволило нам еще в конце 70-х гг. XX столетия предложить и начать активно выступать за параллельно-раздельное воспитание мальчиков и девочек в детских садах и школах, в том числе за активное привлечение в классы мальчиков достойных для этого мужчин. Притом главной атрибутикой обустройства среды для мальчиков стали щит, шлем и меч, а также различные механизмы и машинки, в том числе столярный и слесарный инструментарий.

Об этом мы много уже писали в «Учительской газете» и других изданиях. В целом к настоящему времени в регионах РФ накоплен значительный опыт воспитания и образования мальчиков по мужскому типу[3]. Ясно, что самым сдерживающим моментом в подобном воспитании является, во-первых, так называемая вербальная жизнь, познающая «в уме», «безрукая» и «безногая» основа строительства отечественной школы. Во-вторых, отсутствие специального заказа и элементарной государственной политики по привлечению юношей в вузы педагогического профиля.

В настоящее время у нас имеется вполне толковый федеральный закон «Об основных гарантиях прав ребенка в РФ». В ст. 4 «Цели государственной политики в интересах детей» всем вменяется «…содействие физическому, интеллектуальному, психическому, духовному и нравственному развитию детей, воспитание в них патриотизма, гражданственности, а также реализацию личности ребенка в интересах общества…». В связи с вышеизложенным становится очевидным, что цель «реализации личности ребенка» как, впрочем, и все цели государственной политики не могут быть удовлетворительно реализованы в условиях существующей бесполой, а точнее, чисто женской системы воспитания мальчиков.

Для мальчиков «реализация личности ребенка» означает развитие и воспитание у них произвольной воли тела, мужества и силы духа, т. е. развитие и воспитание мальчиков по законам омужествления. Все мы должны, наконец, осознать: воспитание мальчиков по женскому типу — есть не осознаваемый обществом прием дискриминации развития мальчиков по мужскому типу. Все это требует неотложной реформы управления системой образования, строительства учебно-воспитательного процесса на пололичностно ориентированной основе. Тем более, что официальной доктриной строительства отечественной школы является личностная ориентация. Все дело за политической волей руководства страны и социальным заказом от многомиллионной армии родителей.

Особую роль в решении этой основополагающей государственной задачи по воспитанию мальчиков — будущих мужественных юношей (мужчин), готовых брать на себя ответственность за семью, Отечество, вряд ли могут сыграть матери — одиночки, воспитывающие сыновей. А таких у нас уже многие миллионы. Им хорошо известно, что при существующем темпе жизни и выживания они никак не могут дать мальчику элементарное мужское воспитание. Значит, это должны сделать профессионалы в области воспитания — воспитатели и учителя, а также проведение четкой государственной политики.

 

Глава 11

Сказка и воспитание души

 

Сказка — универсальный прием, воссоздающий на этапах детства нравственную структуру чувственно-эмоциональной сферы души. К сожалению, этот великий воспитательный прием народного эпоса и культуры мы (как, впрочем, и многое другое) отбросили как «патриархальность». А теперь на наших глазах распадаются базовые характеристики всего того, что выделяет нас из всего животного мира и делает людьми нравственно-разумными — человечности.

С позиции здравого смысла нет ничего более ясного, чем понимание основополагающей роли сказки в духовном развитии ребенка. Это положение прекрасно сумел выразить русский философ Иван Ильин: «Сказка будит и пленяет мечту. Она дает ребенку первое чувство героического — чувство испытания, опасности, призвания, усилия и победы; она учит его мужеству и верности, она учит его созерцать человеческую судьбу. Сложность мира, отличие «правды и кривды». Она заселяет его душу национальным мифом, тем хором образов, в котором народ созерцает себя и свою судьбу, исторически глядя в прошлое и пророчески глядя в будущее. В сказке народ схоронил свое вожделенное, свое ведение и ведомство, свое страдание, свой юмор и свою мудрость. Национальное воспитание неполно без национальной скажи…»

Другое толкование народных сказок есть у Л. С. Выготского. В частности, автор утверждает, что сказка — это прием введения в психику ребенка «ложных представлений, не соответствующих правде и действительности». В этих условиях, по его убеждению, «ребенок остается глуп и туп к действительному миру, он замыкается в нездоровой и затхлой атмосфере, большей частью в царстве фантастических вымыслов». Вот почему «… весь этот фантастический мир бесконечно подавляет ребенка и, несомненно, его угнетающая сила превосходит способность сопротивления ребенка! »

Исходя из данного представления, автор приходит к следующему выводу. «Приходится согласиться со взглядом, требующим изгнать начисто и сполна все фантастические и глупые представления, в которых обычно воспитывается ребенок. При этом чрезвычайно важно отметить, что наиболее вредные не только волшебные сказки…» (См.: Выготский Л.С., Педагогическая психология. М.: Педагогика, 1991. — С. 293—3009- Но понимал ли классик психологии, что мир, воспринимаемый ребенком и нами, — это разные миры? Для ребенка наш мир — это мир чудес и волшебства. А для взрослых? Никаких чудес. Сплошной сухой книжно-информационный рационализм и цинизм. А явление дитя человеческого, способного с нашей помощью стать совершенным богочеловеком, разве это не чудо? Хотя если смотреть на все это сквозь призму цинизма и животного инстинкта, тогда, конечно, один секс и никакого чуда.

Рассмотрим другие попытки осознания сущности сказки. В соответствии со «Сводом этнографических понятий и терминов», изданных в 1991 г. Академией наук СССР совместно с Академией наук ГДР под общей редакцией академика Ю.В. Бромлея (СССР) и профессора Г. Штробаха (ГДР), сказка определена как «вид устной народной прозы с доминантной эстетической функцией».

Здесь уже речь идет о сказке не как о «затхлой атмосфере» и «глупых представлениях», а как об особой «эстетической функции». Заметим, что данный «Свод…», в соответствии с предложенной в свое время В.Ф. Миллером классификацией, делит все сказки на три основные группы: волшебные, о животных и бытовые.

Практически мало чем отличается от данной классификации деление сказок, предложенное мифологической школой: мифологические сказки, сказки о животных, бытовые сказки. Более широкую классификацию сказок дает Вундт (I960):

• Мифологические сказки — басни;

• Чистые волшебные сказки;

• Биологические сказки и басни;

• Чистые басни о животных;

• Сказки «о происхождении»;

• Шутливые сказки и басни;

• Моральные басни.

Исходя из постулата, согласно которому «изучение формальных закономерностей предопределяет изучение закономерностей исторических», главной целью своей работы известный специалист по сказкам В.Я. Пропп определил так: «Ее (сказку) нужно перевести на формальные структурные признаки, как это делается в других науках». В итоге, проанализировав сто сказок из сборника «Народные русские сказки» А.Н. Афанасьева (т.1 3,1958), В.Я. Пропп пришел к выводу о наличии в них следующего общего структурно-морфологического строя:

I. Один из членов семьи отлучается из дома (отлучка).

II. К герою обращаются с запретом — запрет.

III. Запрет нарушается — нарушение.

IV. Антагонист пытается провести разведку (выведывание).

V. Антагонисту даются сведения о его жертве (выдача).

VI. Антагонист пытается обмануть свою жертву, чтобы овладеть ею или ее имуществом — подвох.

VII. Жертва поддается обману и тем невольно помогает врагу — пособничество.

VIII. Антагонист наносит одному из членов семьи вред или ущерб — вредительство.

IX. Одному из членов семьи чего-либо не хватает: ему хочется иметь что-либо — недостача.

X. Беда или недостача сообщается, к герою обращаются с просьбой или приказанием, отсылают или отпускают его — посредничество.

XI. Искатель соглашается или решается на противодействие — начинающееся противодействие.

XII. Герой покидает дом — отправка.

XIII. Герой испытывается… чем подготавливается получение им волшебного средства или помощника — первая функция дарителя.

XIV. Герой реагирует на действия будущего дарителя — реакция героя.

XV. В распоряжение героя попадает волшебное средство — снабжение.

XVI. Герой переносится, доставляется или проводится к месту нахождения предмета поисков — пространственное перемещение между двумя царствами — путеводительство.

XVII. Герой и его антагонист вступает в непосредственную борьбу — борьба.

XVIII. Антагонист побеждает — победа.

XIX. Начальная беда или недостача ликвидируется — ликвидация беды или недостачи.

XX. Герой возвращается — возвращение.

XXI. Герой подвергается преследованию.

XXII. Герой спасается от преследователя — спасение.

XXIII. Герой неузнаваемым прибывает домой или в другую страну — неузнанное прибытие.

XXIV. Ложный герой предъявляет необоснованные притязания — необоснованные притязания.

XXV. Герою предлагается трудная задача.

XXVI. Задача решается — решение.

XXVII. Героя узнают — узнавание.

XXVIII. Ложный герой или антагонист-вредитель изобличается — обличение.

XXIX. Герою дается новый облик — трансфигурация.

XXX. Враг наказывается — наказание.

XXXI. Герой вступает в брак и воцаряется свадьба.

Но может ли такое формальное интеллектуальное «разжевывание» сказки помочь проникнуть в ее истинные, скрытые «пружины» воздействия на глубинные чувственно-эмоциональные переживания, в том числе на процессы воображения ребенка? Речь идет об осознании не только и не столько чисто внешних формально-логических, вербально-рациональных признаков сказки. Речь идет об осознании главного — их внутреннего подсознательного (психоэмоционального) строя.

И наконец, главный вопрос: может ли такое формальнологическое понимание сказки стать осознанным инструментом, с помощью которого творческий воспитатель-педагог смог бы приступить к сочинению развивающих душу ребенка сказок? К сожалению, на этот вопрос нельзя дать положительного ответа до тех пор, пока не будет вскрыта не формальнологическая структура сказки, а подсознательно-чувственный психоэмоциональный строй. Речь идет об эмоционально-обусловленном строе намерений-действий (функций) героев, с помощью которых в душе ребенка оформляются те, либо иные чувственно-эмоциональные установки (доминанты).

Нельзя не обратить внимания и на то, что при попытке не структурно-формального, а целостного функционального анализа сказок В.Я. Пропп пришел к некоторым чрезвычайно важным (с нашей точки зрения) закономерностям их построения:

Во-первых, о чрезвычайной устойчивости функций героев различных сказок; во-вторых, об ограниченности числа их функций; в-третьих, о строгой логической последовательности таких функций; в-четвертых, об однотипности построения всех волшебных сказок.

В связи с этим мы провели анализ не формальнологического, а эмоционально-подсознательного строя русских народных сказок, изложенных А.Н. Афанасьевым (Афанасьев А.Н. «Народные русские сказки». М.: Худ. лит-ра, 1977).

В результате пришли к глубокому убеждению, что «мишенью» воздействия сказок является не рационально-вербальный (умственный) мир ребенка, а чувственно-эмоциональный, т. е. подсознательный.

К тому же практически все народные сказки направлены на формирование у ребенка устойчивой структуры нравственноэтических чувственно-эмоциональных доминант. Оказалось, что многократное их прослушивание способствует формированию у ребенка устойчивых векторов эмоциональных переживаний. Помогает формированию устойчивого чувственноподсознательного динамического стереотипа.

Краеугольным же камнем такого подсознательного чувственного стереотипа являются структуризация и глубинное разведение в первичных рефлекторно-инстинктивных чувственных аффектах добра и зла, а также формирование устойчивой направленности чувств на добро, на сочувствие боли и страданиям другого, на неприятие и отторжение зла и т. д. А это является основополагающим в формировании человечности у каждого пришедшего в этот мир дитя человеческого. По отношению к ребенку, к будущему взрослому человеку мы должны, наконец, осознать главное: воспитание в чувствах человечности на этапах детства является определяющим в вочеловечивании новых поколений людей.

Нравственное же становление человека возможно в первую очередь на этапе детства. И возможно оно лишь в вечной борьбе с данными пороками в себе, т. е. в борьбе со своей низшей животной природой.

Применительно к раннему «сказочному» возрасту все эти положения достаточно глубоко освещены в наставлениях «Христианского воспитания детей» (1905). В них подчеркивается, что изначально детская душа склонна и ко злу, и к добру. Вот почему чрезвычайно важно «от самых дверей жизни» «отвести их от зла» и «навести на… добро», сформировать «привычку… к добру». Все это связано с тем, что «нежный возраст легко принимает и как печать на воску запечатлевает в душе то, что слышит: преимущественно с этого времени жизнь детей наклоняется к добру или ко злу. Если, начиная от самых дверей жизни, отводят их от зла и наводят на путь правый, то добро обращается у них в господствующее свойство и природу, потому им не так легко перейти на сторону зла, когда сама привычка будет влечь их к добру. Это чувство с первых лет жизни возбужденное, постоянно поддерживаемое и постоянно углубляемое, становится тем внутренним стержнем души, который один только может охранить его от всякого порочного и бесчестного дела».

Следовательно, с позиции чувственно-эмоционального строя сказка предназначена для привития ребенку на экстрасенсорном этапе основополагающих начал нравственности и духовной этики человеческой жизни. Она как раз и представляет собой ту базовую духостроительную «технологию», которая «отведет» первичные установки души от зла и «наведет» ее на добро, а в целом сформирует «внутренний стержень души», который будет гарантом охраны подрастающих поколений от «всякого порочного и бесчестного дела».

Отмеченное выше позволяет утверждать, что народные сказки по своей чувственно-эмоциональной ориентации представляют собой универсальную технологию духовного «привоя», необходимую для постоянной борьбы со злыми началами в низшей природе людей, технологию активного формирования нравственных установок ребенка на подсознательном уровне, технологию формирования его активного этического отношения к фундаментальным противоречиям человеческой природы — к добру и злу. Следовательно, с эмоциональночувственных позиций сказка — это первичная этическая система координат, с которой ребенок начинает соизмерять свою произвольную волю, отношение к миру. Она — универсальный базовый духостроительный механизм возвышения ребенка и формирования его первичной нравственно разумной структуры добротворящей личности на главной ступени человеческого строительства — на этапе сверхчувствительности.

Такое понимание сказки позволяет ответить на многие секреты ее традиционного строя. Например, почему ее действие часто разворачивается вокруг изначально слабых, беззащитных, добродушных, доверчивых и даже наивно глуповатых людей (зверей)? Или благодаря каким силам эти изначально беззащитные, слабые, добродушные существа становятся, в конце концов, сильными и мудрыми героями — победителями зла? Или почему, например, у нас в России изначально Иванушка — дурачок, а Василиса, как правило, премудрая и т. д.

В изначальных категориях слабости, доверчивости, беззащитности, наивности и доброты ребенок (чаще мальчик) чувственно узнает себя, т. е. на подсознательном уровне осуществляется проекция чувств, а в итоге и сознания ребенка на данного героя. После такого «наведения» жизнь данного героя для ребенка уже неотделима от его собственной. Все переживания, все приключения героя сказки — это приключения, переживания самого ребенка. Именно на этой основе и выстраивается весь «духостроительный» механизм сказки, механизм эмоционального преображения и возвышения чувств, а в итоге вочеловечивания ребенка.

Все дети, с точки зрения взрослых, изначально «непослушны». С точки же зрения природы ребенка, это связано с тем, что они устремлены к собственному чувственному опыту, к собственным чувственным познаниям, к собственным эмоциональным испытаниям и переживаниям. Это в морфологическом строе В.Я. Проппа выражается «нарушением» (непослушанием) запретов взрослых и наказанием «нарушителя».

А далее разворачивается целая панорама испытаний и приключений «непослушного» героя. Так, изначально наведенные чувства ребенка на приключения героя позволяют ему «пройти» через все испытания, а также пережить весь духостроительный диапазон переживаний: с одной стороны, коварства, предательства, неверия, лжи, зависти, слабости, ненависти, подлости, неудач, поражений, с другой — дружбы, силы духа, мудрости, любви, побед и т. д. И везде — закалка испытанием чувств, везде — движение к духовному возвышению: от лжи к правде, от зависти к великодушию, от предательства к дружбе, от ненависти к любви, от безверия к вере, от страха к бесстрашию, от наивности к мудрости, от поражений к победам, от зла к добру.

И только «пройдя огонь, воду и медные трубы», только искупавшись в «кипящей и ледяной воде» жизненных испытаний, только пройдя через коварство, несправедливость, зависть, злобу человеческих пороков и победив их (победив в себе), герой становится мудрым, сильным и непобедимым, т. е. духовно зрелым. Именно с этих позиций народная сказка по своему внутреннему чувственно-эмоциональному строю соответствует краеугольному закону христианского душестроительства: закону преображения низших, инстинктивных, эгоцентрических чувств и возвышения их через испытания в новом нравственном качестве и силе духа. Испытания же есть не что иное, как духовные страдания. Страдания, в связи с болезненным отвержением в себе низшей инстинктивной природы. Итог же этой борьбы — либо торжество победы силы духа, либо, наоборот, низвержение в свою первичную животно-инстинктивную сущность.

Следовательно, с позиции эмоционально-чувственного анализа сказка подготавливает чувства и дух ребенка к предстоящим испытаниям и тем самым формирует определенный социальный иммунитет — духовный стержень к этим испытаниям, которые обязательно встретятся на его жизненном пути. И прежде всего, на пути его общественно значимого возвышения и признания.

Сказка — это универсальный способ открыть детям на подсознательном уровне скрытую логику предстоящей им жизни, заложить в их подсознание алгоритм духовной стойкости и нравственных поступков при различных соблазнах, в том числе в трудных жизненных ситуациях. С этих позиций сказка — не результат влияния «примитивных» культур и «мифологичности» сознания первобытного человека. Она — самый совершенный, а главное — вечный и ничем не заменимый механизм духостроительства, основанный на двойственной природе человека, на великой правде жизни. А жизнь убеждает: лучшими сказателями и сочинителями народных сказок всегда были «неграмотные» (с нашего высокомерного «книжного» интеллекта), но глубоко нравственные, хорошо знающие правду жизни мудрые бабушки.

Еще в начале 1990-х гг. на базе детских дошкольных учреждений г. Сергиеваа-Посада и г. Воскресенска был обследован 251 ребенок. В работе с помощью воспитателей и педагогов оценивались особенности психического и эмоционального строя детей в зависимости от того, читались ли им регулярно сказки или нет. С этой целью изучались эмоциональные, поведенческие и психологические особенности статуса ребенка в организованных группах детей. При этом каждая организованная группа служила и «экспериментом», и «контролем», что практически исключало влияние других побочных факторов.

За детьми велось тщательное наблюдение в течение заданных отрезков времени. При этом на первом этапе (2 недели) детям сказки практически не читались, а на втором (1 месяц) читались практически ежедневно. В процессе такого наблюдения оценивались особенности межличностных отношений, сны. Особое внимание уделялось анализу состояния воображения (рисуночный тест). Целенаправленно анализировались дети на проявление страха, бесстрашия, эгоизма — альтруизма и т. д. За основу брались русские народные сказки А.Н. Афанасьева. Необходимо подчеркнуть, что использовались те сказки, которые повествуют о наиболее опасных приключениях героя, о напряженнейшей его борьбе (как говорится не на жизнь, а на смерть), об эгоизме и милосердии, любви и ненависти, жизни и смерти и т. д.

В результате проведенного исследования получен большой опытный материал, представляющий интерес для теории и практики воспитания новых поколений народа. Детальное освещение полученных данных является предметом отдельного монографического изложения. В настоящем сообщении остановимся лишь на некоторых наиболее значимых выводах.

Самым неожиданным для нас было следующее обстоятельство. Несмотря на систематическое чтение детям остроэмоциональных сказок, в которых герой совершает очень опасные путешествия и с ним происходят угрожающие приключения, когда герой выживает ценой напряженнейшей борьбы, у большинства детей (особенно мальчиков) замечено улучшение поведенческого и психоэмоционального статуса. Это сопровождается улучшением качества воображения, баланса тормозно-возбудительных процессов, уменьшением проявлений эгоизма, ростом эмоциональной активности детей, любознательности, альтруизма (рис. 19). Заметно уменьшилось чувство тревожности и страха. Причем, следует подчеркнуть, что улучшение психоэмоционального статуса было констатировано и родителями.

Полученные опытные данные меняют взгляд на сказку как на «детскую забаву», как на проявление «глупых представлений», «мифологичности нашего сознания». Во-первых, раз сказка оказала столь благоприятное воздействие на психоэмоциональный статус ребенка, значит она сообразна духовной его природе, сообразна незрелому его воображению. И только в этом направлении исследования вести настоящие теоретические есть смысл по феномену народной сказки.

 

Рис. 19. Проявление тревожности и страхов у детей

 

Факт же уменьшения страхов у детей (особенно мальчиков) даже под влиянием «страшных» сказок говорит о следующем. Сказка — величайший «освободитель» возбужденной энергии воображения, великий трансформатор ее из мира неопределенностей (страхов) в мир воображаемого определенного образа, действия, поступка, т. е. в мир силы духа. Вот почему человек, взращенный в условиях дефицита систематического прослушивания народных сказок в раннем детстве, имеет иную эмоциональную структуру ценностей, иную «психоконструкцию» на чувственно-подсознательном уровне. Чаще это психокомплексы из неуверенности и страхов. Вербально (умственно) дети и подростки вроде бы правильно оценивают, где добро, а где зло. Однако при первых испытаниях-соблазнах истинные установки непреображенного (инстинктивного) подсознательного будут брать верх над нашей интеллектуальной логикой. Что в общем-то и происходит.

В этих условиях быстрое возвращение подлинных народных сказок в семью, детские дошкольные учреждения, организация специального не извращенного инстинктами «сказочного» телеканала для детей — наш шанс, что нам еще удастся спасти «доброориентированную» часть новых поколений народа.

Что же касается телесказок из «хрюш», «каркуш» и «степаш», из приключений «Шрека», боевиков из крови и секса и того подобного, то все они — суррогаты-заменители истинных сказок, обращенных к глубинным духостроительным эмоциям ребенка. Самая же большая проблема в народных сказках заключается в том, что их словообразный строй часто непонятен современному ребенку. Как быть в этих условиях? Во-первых, сказки — это всегда феномен не «чернокнижного», а устного народного творчества. С этих позиций напечатать сказку — во многом означает убить ее. Убить с точки зрения творческого импровизационного сочинительства сказки. Во-вторых, сказка всегда опирается на характерные для конкретного исторического периода проявления зла. В этих условиях мамы, папы, бабушки, дедушки могут и должны стать «творцами» народных сказок.

Особыми сказительницами и сочинителями «народных» сказок могут и должны стать воспитатели детских дошкольных учреждений (ДДОУ). С этой целью мы проводим для воспитателей ДДОУ специальные семинары. Например, задаем им следующие «современные» алгоритмы зла, на основе которых они сами (часто с детьми) начинают сочинять сказку. «В лесу становилось темно и холодно. Под кустом лежал и плакал кем-то забытый ребенок…». Или такой алгоритм. «Жили-были две девочки. Одна видела смысл жизни в постоянном накоплении дорогих игрушек, а вторая — стремилась осознать свое пред назначение в этом мире…» Предлагается продолжить рассказ о приключениях этих девочек, оказавшихся среди неизвестных людей и т. д.

Хорошо воспринимают дети сказки А.С. Пушкина, многие народные сказки из собрания А.Н. Афанасьева. Как говорится, было бы понимание и любовь к детям. А точнее, было бы абсолютное предпочтение ценностей ребенка перед всеми остальными благами взрослой жизни.

 

Глава 12

Свобода и пространство

 

Об активной роли пространства и постоянного притока к органам чувств всего богатства естественных сенсорных и, особенно, подвижных стимулов в развитии нейроэпителиальных структур мозга написаны фундаментальные монографические работы. Это прежде всего уникальное по масштабам и глубине многотомное руководство «Проблемы физиологической оптики» (Изд-во АН СССР, 40-е — 50-е гг. XX столетия).

К таким работам можно отнести: «Хрестоматия по ощущению и восприятию» (под ред. Ю.Б. Гипенрейтер и М.Б. Михалевской; Изд-во Московского университета, 1975); Василевский Н.Н. «Экологическая физиология мозга» (Л.: «Медицина», Ленинградск. отд-ние, 1979); «Зрительные пути и система активации мозга» (М.: Наука, Ленинградское отд., 1982; отв. ред. Ю.Т. Кратин); «Психофизика сенсорных и сен — сомоторных процессов» (М.: Наука, 1984); «Роль сенсорного притока в созревании функций мозга» (М.: Наука, 1987; отв. ред.: Е.М. Максимова, К.В. Шулейкина.) и др. А работы Р. Грегори «Разумный глаз» (М.: «Мир», 1972), В.Д. Глезера «Зрение и мышление» (Л.: «Наука», 1985), В.Ф. Базарного «Зрение у детей. Проблемы развития» (Наука, СО, 1991) и другие указывают, что органы чувств и, в первую очередь, зрительный анализатор призван не только отражать внешний мир, но и формировать внутреннее (духовное) мировоззрение (душу — на языке духовных учений).

Анализируя эти и другие фундаментальные труды, нетрудно прийти к выводу: восприятие естественных подвижных стимулов в пространстве — это особая ничем не заменимая форма, с одной стороны, стимуляции активности и развития нейроэпителиальных структур мозга, а с другой — формирования внутреннего «коллектора» памяти чувств. В качестве примера приведем выдающиеся открытия Hubei D. and Wiesel T.N. (1962), Д. Хьюбель (1974). С использованием тончайшего нейрофизиологического инструментария ими показано, что при разном положении и удалении от наблюдателя зрительных объектов реагируют совершенно разные нейроэпителиальные клетки коры головного мозга. Это открытие показывает, что сама анатомическая архитектоника коры головного мозга является своеобразным «слепком» трехмерного пространства внешнего мира.

«Чувство становится объективным в созерцании. Субъект, погруженный в созерцание, находится в непосредственной связи с ним, так что в созерцании, собственно говоря, он не имеет еще никакого другого бытия, кроме указанного объективного пространственного и временного бытия» (Гегель, 1970).

С этих позиций развитие нашего мозга шло «навстречу» пространству через активное его освоение с помощью ног, а также преображение с помощью рук. Вот почему любое ограничение пространства, в том числе притока к органам чувств всего богатства естественных сенсорных стимулов, — это всегда угнетение активности не только самих чувств, но и их конечного звена — анализаторов мозга. Систематическое ограничение притока к органам чувств внешних сенсорных стимулов — это всегда депривация (депрессия) нейроэпителиальных структур мозга.

Вот почему доминирование в образе жизни (обучении) детей восприятия узкоформатных одномерных книжных тупиков — это активность лишь мизерной части нейроэпителия мозга на фоне депрессии всех остальных. В поколениях же это недоразвитие целых зон коры головного мозга, а в конечном счете его обратное развитие. А кто не замечал, с каким облегчением мы отрываем взгляд от своего «близорукого» рабочего места, от своих бумаг (компьютера) и устремляем его в бесконечное пространство. Особенно остро мы чувствуем это при выходе из помещения на открытое пространство, по-настоящему не осознавая сколь утомителен и деструктивен для здоровья труд, связанный с систематическим отчуждением нашего взора от пространства, всего богатства природных стимулов в связи с пользованием ближним обездвижено-«тупиковым» зрением.

Последствия воздействия такого труда на психическое и физическое здоровье ярко описал еще в 70-е гг. XX столетия известный немецкий специалист по эргономике Краузе-Либшер: «Жалобы не ограничиваются только глазами, но включают также ухудшение общего самочувствия или расстройство других органов и систем. Однако вначале пациенты, как правило, жалуются на нарушение зрения, например на «появление тумана перед глазами», на «мерцание» и другие зрительные расстройства при работе на близком расстоянии. К этому добавляются жалобы на понижение работоспособности, невозможность концентрировать внимание. Затем присоединяются боли во лбу или затылке, иногда колотье или ночные боли в области сердца, состояние страха, забывчивость, бессонница, обмороки, тошнота, пугливость, боязливость. В некоторых случаях у таких пациентов отмечается специфическое стереотипное положение головы — поза, характерная для выполнения тонких операций и контроля за работой мелких механизмов. При однократном обследовании обычно не удается установить органических поражений. Осмотр пациента терапевтом нередко выявляет функциональные нарушения, например колебания артериального давления с наклонностью к коллапсу».

Как утверждают западные ученые, уже в 1970-е гг. «близорукие» зрительные нагрузки школьника сравнялись с трудом лиц, занятых напряженным зрительным трудом. А кто из родителей, ежедневно выталкивая свое чадо в школу, хоть на миг задумался: если взрослые с их физической и психической зрелостью при систематической концентрации зрения на мелких и близких объектах погружаются в «бессонницу», «состояние страха», «пугливость», «боязливость», «ночные боли в области сердца» и даже «обмороки», то что же тогда говорить о малышах с их генетической страстью к движениям, их физической и психической незрелостью? К сожалению, уже для большинства «равноправных» родителей главной проблемой давно стала не трагедия ребенка в школе, а проблема куда его «пристроить».

Думается, нам придется наконец в полной мере осознать мудрость древних в архитектурном обустройстве своей среды обитания. Речь идет о совершенстве архитектуры Древнего Египта, Китая, народа Майя, Греции, Индии и других, основанной на тонком чувстве пространства и зрительной перспективы. Завораживает взгляд архитектурное совершенство композиции Помпеи, дворца в Красном Форте: вверху — широкое окно в мир пространства, под ним бассейн, отражающий просторы неба, вокруг — садик. Везде единство перспективы и пространства, рукотворного и природного. Кто был в Индии, тот непременно восхищался искусством расширения пространства с помощью узорных экранов и зеркал. И это не только красота. Так, в народной тибетской медицине пространство представлено одним из первичных элементов, лежащих в основе всего сущего, в том числе развития и здоровья человека.

О том, что продолжительный сенсорный контакт формирует адекватное экологическое чувство, мышление и действие показали исследования, выполненные под нашим руководством на базе отдела физиолого-клинических особенностей развития сенсорных систем Института медицинских проблем Севера СО АМН СССР (на примере коренных народностей Севера). Известно, что наиболее характерными особенностями традиционной экосреды, в которой происходит формирование зрительной системы коренных народностей Севера, в том числе и ее высших отражательных функций мозга, являются широкий панорамный обзор, относительно слабая предметная насыщенность, низкие скорости подвижности объектов в пространстве, бедность цветовых колоритов в течение продолжительной полярной зимы, резко сменяющаяся богатством цветовой гаммы в течение короткого полярного лета. Даже традиционные виды деятельности коренных народностей, направленные на поддержание их жизни (охота, оленеводство, рыболовство), как правило, не выходили за рамки естественных, чувственно-экологических взаимоотношений человека с природой.

Именно такой этноэкологической характеристикой среды и можно объяснить выявленные сотрудниками нашего отдела особенности зрительного восприятия и действия северян. Это — обостренное чувство пространства, сочетающееся с высокой потребностью к зрительно — поисковой активности в режиме дальнего зрения; обостренное чувство цельного зрительного восприятия объектов в пространстве и относительно низкая способность к поэлементному анализу различных множеств и, особенно, в режиме ближнего зрения; высокое чувство локализации объектов в режиме дальнего зрения и относительно низкая способность к продолжительному выполнению тонко-координаторных зрительно-ручных манипуляций; относительно высокая способность к зрительно-образному (художественному) мышлению и крайне затруднительный для них информационно-вербальный тип строительства отечественной школы; относительно высокая адаптивность к функционированию в природных условиях, в том числе фотоэкстремальных, и низкая адаптивность к продолжительному воздействию искусственной и особенно мелькающей освещенности (экраны телевизоров, люминесцентное освещение и др.).

Приведенные сведения указывают, что развитие и функционирование зрительного анализатора и мозга в целом отражает их глубокий этноэкологический «настрой» на пространство и природную среду. В этих условиях особая значимость систематического сенсорного контакта с природой наиболее остро ощущается на том этапе развития детей, когда происходит формирование оптико-вегетативного и сенсорнопсихогенного равновесия организма с внешней средой.

В свете изложенного проблема сенсорного синтеза организма с естественной природной средой особенно остро прослеживается на этапе НТР, когда наиболее характерной чертой микросреды обитания становятся закрытые помещения и ограниченные пространства. А ведь сколько мудрости и истины заложил великий Фребель в такое понятие, как «детский сад». Означает оно только то, что раннее детство должно проходить в саду и только в саду. И только «чернокнижники» могли в последующем переименовать его в такое холодное обезжизненное понятие, как «детский комбинат», а затем и в «образовательное учреждение» (т. е. в обычную школу).

С позиции синтеза законов пространственно-перспективного зрения с теорией обучения заслуживают особого внимания идеи одного из выдающихся мыслителей средневековья Т. Кампанеллы. «На внешних стенах храма и на завесах… изображены все звезды с обозначением при каждой из них в трех стихах ее сил и движений. На внутренней стороне стены первого круга изображены все математические фигуры… Величина их находится в соответствии с размерами стен, и каждая из них снабжена подходящей объяснительной надписью в одном стихе.. .». В беседах с А.В. Луначарским по поводу данной идеи Т. Кампанеллы В.И. Ленин подчеркнул: «Мне кажется, что это далеко не наивно и с известным изменением могло бы быть нами усвоено и осуществлено теперь же» (см. «На путях к красоте. О содружестве искусств», 1986).

К сожалению, данную идею нам удалось научно развить и реализовать лишь в конце 1970-х гг. XX столетия и то лишь в ограниченном количестве детских садов и школ. Подробно качество развития и состояние здоровья детей, учебный процесс которых строился в режиме дальнего «широкоформатного» зрения и подвижного дидактического материала описано в упомянутой выше монографии «Зрение у детей. Проблемы развития». Частично на этом еще остановимся отдельно

 

Глава 13

Разум и осанка

 

О том, что жизнь на земле, в том числе человеческая, глубоко и интимно связана с космическими ритмами, много написано практически во всех древних духовных учениях. Значительный вклад в научное осознание этих связей внесли работы выдающегося отечественного ученого А.А. Чижевского. Его учение продолжил крупный исследователь, наш современник, один из основателей космофизической антропоэкологии академик В.П. Казначеев. Один из последних его трудов так и называется «Ноосферная экология и экономика человека» (авторы В.П. Казначеев, А.А. Кисельников, И.Ф. Мингазов. Новосибирск, 2005).

Последние открытия в области физики свидетельствуют, что все космические тела связаны между собой посредством особой духовной энергии, которая названа торсионной (Н.А. Козырев, 1980,1982, 1991; Г.И. Шипов, 1993). При этом первичным моментом космического торсионного взаимодействия является волна («животворная» волна — на языке духовных учений).

Нам еще предстоит осознать глубину гипотезы, высказанной Ф. Энгельсом, о том, что процесс вочеловечивания наших далеких предков связан с переходом их из горизонтального положения тела, характерного для животных и пресмыкающихся, на вертикальное, характерное только для человека. Меня, специалиста по изучению психофизиологических процессов, сопровождающих переход детей на доминантную вертикальную позу и, наоборот, на «седалищно-согбенный» динамический стереотип в организации учебного процесса, больше всего удивляет и поражает следующее. Во-первых, то, что наш «вочеловеченный» остов принял отличительную видовую форму — форму идеальной волны, т. е. позвоночник представляет как бы застывший космический волновой «слепок». Во-вторых, в отличие от других форм жизни только человеку дан дополнительный позвонок — Атлант, призванный своей структурой и особым положением постоянно поддерживать голову в приподнятом над горизонтом состоянии. Фактически из всех видов жизни только человеку дано единственное право: право на этот позвонок, который призван возвышать наше чувство пространства и перспективы над горизонтом «заземленной» жизни, призван устремить взгляд и сокровенные помыслы в вечность небесных далей.

Лауреат Нобелевской премии Д. Хьюбел (1974) сделал следующее открытие. Автор предлагал смотреть на вертикальную и горизонтальную щель. При этом он фиксировал электрические потенциалы нейронов коры головного мозга. Оказалось, что клетки особо «радостно» (активно) реагировали на вертикальную щель и почти «молчали» на горизонтальную (рис. 20). Ясно, что вертикальная щель навязывала микродвижения глаз по «одухотворяющей» вертикали вверх, а горизонтальная щель их пресекала.

 

при горизонтально расположенной щели

 

 

при вертикально расположенной щели.

 

 

Рис. 20. Реакция клеток коры головного мозга

 

Доминирование в процессе развития детей, в их образе мировосприятия близоруко-книжных зрительных «тупиков» — это доминирование «свернувшихся» в точку телесномышечных зрительно-тактильных голограмм, а в итоге «свернувшихся» в точку импульсивных сиюминутно-судорожных ценностей и смыслов жизни некогда устремленных в вечные ценности духовно-разумных людей. Не может не вызвать удивление любого нормального человека следующее обстоятельство. Почему за всю эпоху так называемого «просвещения» официальная наука так и не изучила, как будут развиваться дети, если у них в учебном процессе сохранить видовую телесную вертикаль с приподнятой в осанне головой или с малых лет придавать телу сидячую согбенность с опущенной книзу головой.

Мы обратили особое внимание на следующую «находку» специалистов в области электрофизиологии. Они, в частности, подметили, что при вертикальном положении тела активизируется движение особой энергии снизу вверх по ногам. Данное явление было названо как восходящая энергетическая активация. К сожалению, глубже такой констатации наука этот феномен опять-таки не изучила.

Комплексом выполненных под нашим руководством исследований по возрастной физиологии чувств установлено, что в основе восходящей энергетической активации оказался высокочастотный активизирующий симпатический тонус жизни и одухотворяющий чувства и помыслы людей энергетический ритм, начинающийся с подошв наших ступней и далее распространяющийся вверх по телу, подключая к себе все вегетативные и психомоторные системы жизнеподдержания. Определено, что данный энергетический ритм через вестибуломозжечковый механизм несет не только феномен зарождения нервных токов, необходимых для реактивации видовых информационно-генетических «сверток», в том числе и для жизнеподдержания, но и особую «соборную» функцию — функцию синхронизации («сборки») между собой всей иерархии телесных энергоинформационных алгоритмов (от высокочастотных до низких) (рис. 21).

 

в положении стоя

 

 

в положении сидя

 

 

1 — электромиограмма руки;

2 — электромиограмма икроножных мышц;

3 — микродвижения глаз.

 

Рис. 21. Электрическая микродвигательная активность тела и его органов

 

Установлено, что реактивационный эффект нервных токов, в том числе эффект «сборки» между собой различных энергоинформационных контуров, прямо пропорционален оформленности и укорененности на этапах детства главного параметра нашей видовой конституции — телесной вертикали (осанны — на христианском языке). Оказалось: активность (мощность) данного восходящего энергетического тока обусловлена мерой совпадения вектора телесной вертикали относительно гравитационной земной (а в широком плане — космической) оси. При этом максимум ритмической упорядоченности, пластичности и мощности высокочастотного телесно-тонического ритма выявляется при совмещении телесной вертикали с гравитационной осью земли. И наоборот, при отклонении вектора телесной вертикали от гравитационной оси наблюдается, во-первых, нарушение ритмического строя колебательного момента, во-вторых, рост судорожных нейромоторных спаек, в-третьих, постепенное угасание амплитуды (мощности) алгоритмов.

Нами подтвержден установленный ранее В.С. Гурфинкелем, Я.М. Коц, М.Я. Шик (1965) феномен: по мере искусственного увеличения массы тела (путем возложения на плечи дополнительного груза) колебательный момент и нейромышечный энергетический потенциал тела не только не затухал, а, наоборот, увеличивался (рис. 22).

без дополнительного груза

 

 

с дополнительным грузом в 5 кг, возложенным на плечи

 

 

Рис. 22. Колебательный момент вертикального тела

 

Отмеченное выше позволило сделать вывод: биоэнергетика и водительство данного ритма вынесены за пределы телесной организации. Пропорциональность же мощности и ритмичности колебательного момента тела по мере приближения телесной вертикали к гравитационной оси позволили нам считать, что под основу его происхождения подведен гравитационно — колебательный момент земли (он же — электромагнитный, торсионно-фотонный). Тот же ритм, который на этой основе трансформируется в колебательный момент тела, мы определили как телесно-осевой гравитационно-торсионный ритм жизни (ТОГРЖ).

С этих позиций «собрать» тело — значит собрать всю иерархию чувственных контуров (информационных алгоритмов) телесной организации в единую синхронно сонастроенную энергоинформационную цельность (соборность). Это представляется возможным достичь только с помощью подключения телесной «конструкции» к внешнему ритму — ритму водителю, ритму-«дирижеру», гравитационно-торсионному ритму земли и неба.

Речь идет не просто о «механическом» подключении телесной «конструкции» к внешней гравитационной вибрации. Совместно с В.П. Новицкой и В.А. Гуровым установлено, что в условиях телесной вертикали и произвольно-волевой активности тела происходит утилизация в нашем теле особой фотонно-торсионной энергии. Это проявилось, в частности, в том, что при организации обучения детей в режиме телесной вертикали (прямостояния и прямохождения) спустя 2 года флуоресценция (свечение) клеток крови было в 2,3 раза мощнее по сравнению с детьми, учебный процесс которых строился в традиционном моторно-закрепощенном «седалищном» режиме (подробнее см. разд. III, гл. 1).

Установлено, что процесс проникновения и распространения ТОГРЖ по телу с подключением к себе различных вегетативных и психомоторных ритмов сопровождается вегетативной, и прежде всего симпатико-тонической, активацией, возникающей при телесной вертикальной стойке с развернутыми плечами и гордо поднятой головой («царской осанне»). Только в таком положении отмечается вся полнота раскрытия пластичности («парусности») волновой структуры нейромоторных (энергоинформационных) алгоритмов. И наоборот, отключение телесных ритмов от ТОГРЖ сопровождается угасанием вегетативной активности на фоне доминирования парасимпатического тонуса, характерного для эмбрионально-согбенного тела. В этих условиях наблюдается синдром «сворачивания» полноты раскрытия («парусности») волновой структуры нейромоторных ритмов, вплоть до появления острых спаек.

Выявлено, что исходным базовым ритмом, под веденным под первичную структуризацию высокочастотного телесно-осевого ритма в психоконструирующие низкочастотные ритмы оказался шаговый ритм. Постепенно при переходе на прямохождение шаговый ритм становится тем базовым ритмом, на который сонастраиваются не только вегетативные ритмы жизнеподдержания (сердечно-сосудистый, дыхательный, гладкомышечные ритмы желудочно-кишечного тракта и т. д.), но и психоконструирующие произвольно-волевые ритмы телесных усилий (рис. 23).

 

после зрительной работы в положении сидя

 

 

после прогулки на открытом пространстве

 

 

Рис. 23. Ритмы гладкомышечных систем (на примере микродвижений глаз)

 

Таким образом, ТОГРЖ имеет прямое отношение не только к поддержанию жизнетворной высокочастотной моторики, подведенной под основу функционирования всех систем жизнеобеспечения, но и к формированию всего того, что нас вырвало и возвысило из мира чисто вегетативной (инстинктивной) жизни. Речь идет о формировании всех произвольноволевых (психомоторных) ритмов, конструирующих нашу духовно-психическую сферу: уверенной речи, рукотворческих, графических, музыкальных способностей и т. д.

Установлено: все низкочастотные (слабо энергоемкие) произвольно-волевые (психомоторные) способности людей в детстве оформляются на основе их подключения к высокочастотным (высоко энергоемким) автоматизированным ритмам, протекающим в организме на основе ТОГРЖ. При этом для подключения и наложения таких ритмов нужны как минимум не просто физминутки, а систематическая тренировка и совершенствование качественно новых ритмов — произвольноволевых на фоне развития созидательных рукотворных усилий (действий). И тренировка не в режиме «минуток», а в режиме образа жизни детей.

В этих условиях эффективность подключения и наложения произвольно-волевых ритмов с ТОГРЖ обусловлена двумя принципиальными моментами: во-первых, приданием произвольным усилиям строго ритмического строя, во-вторых, такой минимизации усилий во времени, при которой за каждым усилием (мышечным напряжением) должна следовать микропауза (отдых), необходимая для восстановления затраченных при усилии пластических и энергетических веществ, в том числе для обеспечения полноценного тока крови по капиллярам и сосудам, а в целом — для поддержания обменных процессов жизни на оптимальном уровне.

Это положение, пожалуй, можно отнести к базовым законам психоэргономики, которые должны быть подведены под организацию любой деятельности человека и особенно ребенка в учебном процессе. Сразу же заметим, что только с этих позиций можно осознать особую целесообразность каллиграфического письма перьевой ручкой как произвольно волевого механизма, необходимого для волновой ритмической организации жизнетворных ритмов. Можно понять, почему отказ от каллиграфического перьевого письма с ритмическими усилиями на фоне навязывания детям скоростного письма с постоянным усилием шариковой ручкой нанесло непоправимый ущерб телесному и психическому развитию. Вот почему в долгосрочном плане оформленность, а главное укорененность, на этапах раннего и более позднего детства телесной вертикали, а также свободы (автоматизма) произвольно-волевых ритмов — это абсолютное условие, необходимое, с одной стороны, для поддержания функциональных возможностей вегетативных систем жизнеобеспечения организма с другой — для реактивации и выведения на поверхность телесной и духовно-психической жизни видовых информационно-генетических алгоритмов, с третьей — для оформления психоконструирующих моторных функций и, как следствие, духовно-психических способностей.

И наоборот, неоформленность на этапах раннего детства телесной вертикали, а также свободы (автоматизма) произвольно-волевых ритмов. Это закрепощение и заглушение жизнетворных алгоритмов. Это закрепощение и «секвестрация» в поколениях видовых программ, а в конечном счете, угасание видовой телесной и духовной жизни.

Проследим все отмеченное выше на примере становления базовой функции, подведенной под формирование сознания ребенка — функции речи[4]*. В частности, как выявили исследования, настоящий «прорыв» в речевом развитии, в свободе речевого выражения ребенка связан именно с переходом его на прямохождение. С этого момента развитие всех базовых психомоторных способностей (речевых, рукотворных) происходит исключительно в движении, мотивируемом страстью к познанию, открытиям и преображению в рукотворчестве всего видимого и слышимого.

И только синтетическая телесно-чувственная и образносозидательная активность ребенка в пространстве является абсолютным условием для развития нейродинамических процессов и структур коры головного мозга (ГМ). Воистину, развитие мозга идет вслед за активным освоением пространства с помощью ног и преображением мира с помощью рук и языка. В частности, спектральный и амплитудный анализ электрических потенциалов мозга (ЭЭГ) у двухмесячного ребенка показал доминирование в коре головного мозга волн медленной активности (рис. 14). Такие показатели ЭЭГ характерны для данного возраста и являются показателем незрелости («несобранности») проекций тела в коре головного мозга, а, следовательно, несформированности психомоторных, в том числе психоречевых способностей.

Известно, что к 1,5 годам ребенок уже овладевает прямохождением и делает первые уверенные шаги в речевом развитии. Биоэлектрическая активность (РЭА) коры головного мозга (ГМ) в это время проявляется в доминировании базового сенсорного — ритма с правильным зональным распределением в затылочных ее областях. Приведем пример, указывающий, что возникновение и развитие психоречевых функций напрямую связано с переходом ребенка на прямохождение. В частности, была зарегистрирована ЭЭГ у мальчика 1,5 лет с ДЦП и парезом нижних конечностей. Несмотря на то, что у ребенка к этому возрасту сформировались некоторые манипулятивные ручные действия с предметами, все же речевое развитие было на уровне лепета отдельных слабо дифференцированных слогов. Биоэлектрическая активность коры ГМ проявлялась в виде волн медленной активности и доминирования бета-ритма в затылочных и центральных отведениях (рис. 24). Спектральный анализ ЭЭГ показал доминирование правого S-полушария по амплитудным и частотным диапазонам.

Вот почему любое пресечение становления и укоренения прямохождения, в том числе телесно-моторной и произвольноволевой активности ребенка в пространстве (например, за счет организации в ДДОУ «развивающих» занятий на стульчиках), оказывает крайне деструктивное воздействие на развитие мозга, в том числе речевых (духовно-психических) способностей.

Гистограмма результатов анализа (максимальная амплитуда, мкВ)

 

Гистограмма результатов анализа (частоты, гц)

 

 

Рис. 24. Показатели амплитудных и частотных характеристик БЭА коры головного мозга ребенка 1,5 лет при неукорененности в прямохождении из-за пареза нижних конечностей

Далее нами были зарегистрированы ЭЭГ у детей аналогичного возраста с оформленной телесной вертикалью и психоречевыми способностями. Общей характеристикой биоэлектрической активности коры ГМ было преобладание сенсорного — ритма на фоне медленной активности (рис. 25). Преобладание же правого полушария по спектральным показателям является нормой для данного возраста.

Гистограмма результатов анализа (максимальная амплитуда, мкВ)

 

 

Гистограмма результатов анализа (частоты, гп)

 

 

Рис. 25. Показатели амплитудных и частотных характеристик БЭА коры головного мозга ребенка 1,5 лет, укорененного в прямохождении

Наши исследования убеждают, что при систематическом проведении «сидяче-стульчиковых» занятий (кстати, удобных для воспитателей и учителей) у детей быстро укореняется патологическое развитие телесной вертикали, на фоне возникновения различной патологии позвоночника. Сообщения специалистов показывают: даже в таком «продвинутом» в области науки и медицины городе, как Москва среди выпускников ДЦОУ уже в 96-100 % выявляется патология осанки.

Для углубленного изучения последствий отклонений в развитии позвоночника от предназначенного видового плана (идеальной осанки) на развитие мозга нами изучены ЭЭГ детей с различно оформленной телесной вертикалью. ЭЭГ регистрировалась у 25 подростков в возрасте 14 лет. Испытуемые были объединены в две группы: в группу I входили учащиеся с относительно удовлетворительно развитой телесной вертикалью (осанкой), а в группу II — учащиеся с выраженными дефектами в развитии телесной вертикали.

ЭЭГ регистрировали в двух положениях: сидя и стоя. Данные положения тела были выбраны с целью проследить эффективность энергетической активации мозга при различной ориентации тела относительно гравитационной оси земли. Количественные характеристики мощности отдельных частот биоэлектрической активности головного мозга позволяли оценить распределение ритмов и установить между ними связь в спектре ЭЭГ.

Анализ ЭЭГ правого и левого полушарий головного мозга выявил, что организация их биоэлектрической активности неодинаково зависит от расположения тела в гравитационном пространстве. Так, организация частотных ритмов в спектре ЭЭГ левого полушария (s — гемисферы) среди школьников с относительно удовлетворительно развитой телесной вертикалью существенно не зависела от положения тела в пространстве, хотя при вертикальном положении тела по всем частотным диапазонам суммарная плотность мощности (СПМ) была более высокой, чем в положении сидя (р < 0,05). Это указывает на высокую устойчивость и надежность электрической (энергоинформационной) активности коры головного мозга среди детей с укорененной и хорошо развитой телесной вертикалью (рис. 26).

Анализ межгрупповых характеристик мозговой энергетической активности s — гемисферы показал, что они доминируют в группе II по всем частотным диапазонам, и особенно при вертикальном положении тела (рис. 27). Примечательно, что при изменении позы мозговая активность по диапазонам альфа, бета, гамма, острые спайки радикально меняют свою структуру. Так, в группе I при переходе из положения сидя в положение стоя частотный диапазон медленных волн уменьшается, тогда как в группе II — значительно возрастает. И наоборот, мощность основного гармонического ритма (альфа-ритма) в группе I при переходе из положения сидя в положение стоя значительно возрастает по сравнению с показателями в группе II. Исходя из этого можно предположить, что вертикальное положение тела в сочетании с укорененной осанкой являются активизирующими s — гемисферу по основному гармоническому — ритму ЭЭГ и инактивирующими по частотному диапазону медленных волн ЭЭГ.

Данный факт также подтверждается оценкой характера организации электроэнцефалографических частот правого полушария (d-гемисферы) у школьников с различно развитой телесной вертикалью. Так, если в группе I высокая СПМ отмечена по дельт-а, тет-а, гамма-частотным диапазонам (р < 0,05) и относительно низкая по альф-а, бет-а-диапазонам при вертикальном положении тела в сравнении с ее значениями в положении сидя. В группе же II более высокая биоэлектрическая активность мозга отмечена при телесном положении стоя по дельт-а, тет-а диапазонам (р < 0,05) и относительно низкая по диапазонам альфа, бета, гамма, острые волны по сравнению с ее значениями в положении сидя.

Выявленное отражает более выраженную специализацию полушарий, эффективность корково-подкорковых отношений и надежность мозгового обеспечения у школьников с удовлетворительно развитой телесной вертикалью. Установлено, что при вертикальном положении тела возрастает активность s-гемисферы по основному гармоническому ритму ЭЭГ и снижается активность d — гемисферы. Как отмечалось выше, левое полушарие является ведущим в формировании и сохранности всех видов речи (внутренняя, устная, письменная) как в младшем, так и в старшем школьном возрасте.

 

Рис. 26. Организация частотных ритмов БЭА коры головного мозга при удовлетворительно развитой осанке

 

Дополнительные исследования на конкретном примере показали доминирование левого полушария в работе коры ГМ при сформированных по возрасту психоречевых функциях и телесной вертикали. Была зарегистрирована ЭЭГ у мальчика 9 лет. Биоэлектрическая активность на ЭЭГ проявлялась сформированностью основных — и — ритмов с правильным зональным распределением в затылочных и центрально — теменных областях соответственно. Следовательно, формирование и укоренение прямохождения ребенка на фоне сенсомоторного обогащения повышает эффективность развития и специализацию структур коры ГМ, в том числе потенциал его речевого развития. И это подтверждается на практике. Оказалось, среди детей с укорененной в процессе развития телесной вертикалью различные расстройства речевых функций встречались в 2–3 раза реже по сравнению с детьми, у которых образовательные учреждения в процессе занятий на стульчиках подорвали осанку.

 

Рис. 27. Организация частотных ритмов коры головного мозга при нарушениях в развитии телесной вертикали (осанки)

 

В целом выполненные исследования позволяют утверждать следующее. Оформленная в раннем детстве идеальная осанка с приподнятой головой это:

• наивысший (оптимальный) уровень биоэнергетических потенциалов мозга, в том числе их пластической и ритмической организации;

• наивысший уровень пространственно-временной синхронизации биоэлектрических потенциалов мозга;

• наивысший уровень проявления базового сенсорного — ритма;

• наивысший уровень активности лобных корковых зон;

• наименьший уровень стресс-напряженных волн;

• минимизация и полное исчезновение острых волн (спаек);

• оптимум во взаимоотношениях правого и левого полушарий.

В целом состояние энергоинформационного пространства коры головного мозга в условиях идеально оформленной телесной вертикали с приподнятой над горизонтом головой указывает на фундаментальную роль идеальной осанны в синхронизации (сборке-соборности) энергоинформационных алгоритмов коры головного мозга. И наоборот, при доминировании в учебном процессе сидяче-согбенного тела с опущенной головой выявляется:

• снижение энергетического потенциала и активности коры головного мозга;

• снижение ритмической организации и волновой парусности биоэлектрических потенциалов;

• понижение уровня пространственно-временной синхронности в организации биоэлектрических потенциалов мозга;

• определенная депрессия базового сенсорного — ритма;

• фрагментация биоэлектрических потенциалов мозга на фоне появления целых зон с ослабленной биоэлектрической активностью;

• значительная хаотичность, мозаичность и изменчивость в организации биоэлектрических потенциалов мозга;

• угасание функциональной активности лобных корковых зон, ответственных за целенаправленную волевую деятельность;

• нарушение межполушарных взаимодействий в виде сглаживания функциональной асимметрии либо неадекватного усиления асимметрии между левым и правым полушарием;

• рост волн, отражающих состояние стресс-напряженности биоэлектрической активности мозга;

• рост острых спаек.

В целом комплекс изменений, наблюдаемых в энергоинформационном пространстве мозга в условиях принудительной обездвиженности и систематического сидения, мы определили как синдром глобальной диссоциации и фрагментации целостности энергоинформационного поля — синдром «разборки» «собранности» («соборности») энергоинформационного тела.

Здесь необходимо сразу же отметить следующее неожиданное явление. Комплекс изменений, наблюдаемых в энергоинформационном (алгоритмальном) пространстве мозга в условиях систематического согбенного сидения характерен для изменений, наблюдаемых при шизофрении. И это, похоже, не случайно. Речь идет о дезорганизации телесно-чувственной основы в организации работы мозга. Традиционно сидячий образ строительства учебного процесса — это, с одной стороны, пресечение притока к органам чувств естественных сенсорных стимулов, с другой — нарушение телесно-осевого гравитационного баланса. А в итоге речь идет о расчленении и дезорганизации целостной чувственно-мышечной проекции тела в пространстве головного мозга.

Под нашим руководством были выполнены исследования (М.А. Ненашева, 1998; Л.В. Дараган, 2005), которые отвечают на главный вопрос: как развивается и укореняется у детей ядро всех их мыслетворных способностей — творческое воображение, если изначально таких подвижных детей «приковать» в школе к седалищам, а взгляд «воткнуть» в точечнофиксационное пространство букв, цифр, схем? И наоборот, если в процессе урока у них сохранить телесную вертикаль. Оказалось, у согбенно-сидячих детей год от года угасает все то, на основе чего мы вырвались из «заземленной» животноситуативной жизни и возвысились в духовное пространство Творца — «крылья» творческого воображения (рис. 28).

I — группа с высокими показателями;

 

 

II — группа с низкими показателями;

 

 

ЭГ — группа, занимавшаяся в динамическом (подвижном) режиме

КГ— группа, занимавшаяся в классическом сидяче-обездвиженном режиме

 

Рис. 28. Характеристики воображения у детей в процессе школьного обучения

 

Выполненные исследования показали и следующее чрезвычайно важное обстоятельство. Положение головы в трехмерном пространстве оказалось центральным механизмом в поддержании того, либо иного уровня активации генофонда, в том числе вегетативных процессов жизнеподдержания. Это было связано с тем, что подъем головы сопровождается вегетативной активацией на фоне симпатического доминирования, а опущение — вегетативным угнетением на фоне парасимпатического доминирования. Причем это отражалось даже в таком жизнетворном ритме, как сердечный ритм (рис. 29).

 

 

--приподнятой голове (на 10–12°)

_____ при опущенной голове

 

Рис. 29. Вариационное распределение кардиоинтервалов при:

 

А ведь симпатические (как и парасимпатические) гормоны — это вещества прямого генетического эффекта. Вот почему совершенно закономерно и следующее последствие согбенноучебного динамического стереотипа ребенка. В частности, установлено, что при систематическом сидении выявлен феномен депрессии активности генофонда и, как следствие, определенное заглушение такого жестко генетически обусловленного параметра, как рост. Только высвобождение детей из учебного («седалищного») обучения (и в зимние, и в летние каникулы) высвобождало активность генофонда, что давало определенный скачкообразный прирост (рис. 30).

Полученные данные позволяют опровергнуть утверждения представителей «классической» генетики о независимости работы генофонда от активности тела. Они свидетельствуют как раз об обратном: положение и активность тела в гравитационном пространстве определяет уровень активности генофонда и, как следствие, меру раскрепощения видовых программ жизнеподдержания. Оптимальный же уровень активности генофонда выявляется при идеально оформленной на этапе детства осанке.

 

 

--в режиме динамических поз (работа за конторкой, свободное хождениепо классу);_____ в режиме обездвиженной сидячей позы

 

Рис. 30. Динамика роста учащихся, занимавшихся

Все выше сказанное позволяет утверждать: генофонд сам в себе не имеет энергетического потенциала для самораскрытия и самореализации. Активность его является категорией вторичной по отношению к активности рецепторного аппарата органов чувств, и в первую очередь по отношению к активности вестибулярного анализатора. Учитывая, что вестибуло-мозжечково-мышечная система определяет не только положение, в том числе и равновесие и баланс тела в гравитационном пространстве, но и меру дозирования и соизмерения сознание- конструирующих произвольно-волевых усилий, вестибулярному анализатору мы дали более точное определение — гравитационный анализатор.

Предложенный сидячее-согбенный образ строительства школьной жизни детей как раз и есть не что иное, как формирование поколений с отклоненной осью телесной вертикали от гравитационного вектора земли, не что иное, как рукотворное разрушение базового параметра нашей видовой конституции — телесной вертикали, а в итоге, заглушение главного «биореактора» нашей видовой жизнеспособности — генетической реактивности.

 

Глава 14

Как рождается мысль

 

Нам суждено жить в эпоху, когда все чаще молодые люди жалуются на ухудшение памяти. Механизм этого страшного синдрома лежит на поверхности.

Известно, что концептуальная основа отечественной школы выстроена на так называемой вербальной (внечувственно-информационной «безного-безрукой») основе. При этом и учителя, и родители убеждены, что именно информация, закачанная в головы детей в обход их собственных чувственных впечатлений и мышечных усилий, как раз и есть то, что сделает их людьми нравственно-разумными. Между тем всемирно известные специалисты в области мозга (И.П. Павлов, Чарлз Шеррингтон, Джон Экклз, А.Р. Лурия, Уайлдер Пенфилд, К. Прибрам и другие), каждый из которых посвятил жизнь поиску той самой таинственной субстанции в голове, где хранится память, в итоге пришли либо к религиозному, либо к мистическому взгляду на эту проблему. Но самое главное здесь то, что они там так и не нашли никаких «хранилищ» памяти (энграмм). А лауреат нобелевской премии Чарлз Шеррингтон в конце концов заявил: «Мы должны считать проблему связи разума с мозгом не только не решенной, но и лишенной всякого основания для ее решения» (цит. по Уайлдер Пенфилд, 1989).

Комплекс выполненных под нашим руководством исследований по возрастной психофизиологии чувств позволяет прийти к следующему заключению. Все то, чем занимается школа на протяжении 10–12 лет не имеет никакого отношения не только к психофизиологии раскрепощения и развития ребенка, но и к формированию у него собственных мыслетворческих способностей. Под нашим руководством был выполнен следующий простой эксперимент. Группе учащихся 4-х классов (14 человек) предлагалось запомнить 10 однозначных и двухзначных случайных цифр, а затем по памяти их воспроизвести. При этом эксперимент включал в себя два этапа.

На первом этапе дети, как и в школе, были обездвижены (в положении сидя). На втором этапе этим же детям предлагалась та же самая задача. Отличие заключалось в том, что в момент осуществления предлагаемой задачи дети могли свободно ходить. При этом им предлагались не рафинированные от образов эмоциональных смыслов цифры, а встроенные в различные эмоционально смысловые образные сюжеты. Воспроизводить задачу по памяти мы предлагали спустя сутки.

Приведем один из таких сюжетов. «Наступал Новый Год. Бригада из двух мужчин, пяти женщин и тринадцати подростков поехала в деревню, где специально взращивались елочки. Там они срубили 61 елочку, загрузили в автобус. Но только собрались ехать, как дорогу перегородила стая из 18 волков. Все они были голодными, их глаза горели жутким огнем. Хорошо, что у мужчин было два ружья. Они сделали 37 выстрелов, но подстрелили только 6 волков, а остальные разбежались. Волков загрузили, и бригада поехала обратно. За убитых волков им выдали премию — 77 и 95 рублей».

Результаты исследования.

В первом случае 8 детей не могли вспомнить ни одной цифры, четверо вспомнили по 1 цифре и двое — по 2 цифры.

Во втором случае:

1 школьник вспомнил 3 цифры;

1 — 4 цифры;

4 — по 5 цифр;

3 — по 6 цифр;

4 — по 7 цифр;

1 — 8 цифр.

Эксперимент показал, что существующая рафинированная от чувств и образов чисто информационная (вербальная) методика образования не имеет научной основы и чужда чувственно-моторной и эмоционально-смысловой природе ребенка. Корневым истоком развития у него адекватного миропредставления, а в итоге и мыслетворных способностей, является первичный разлитый по телу чувственный аффект. Это выражается во взрывных судорожно-поисковых реакциях тела, направленных на постепенное формирование синтетической трехмерной (голографической) тактильно-мышечно-зрительной модели мира.

Речь идет о произвольно — волевом механизме, на основе которого осуществляется взаимное наложение изначально разобщенных тактильного, мышечно-вестибулярного и зрительного чувств, направленных на вынесение и локализацию телесно-чувственного знака в пространстве. Речь идет о построении (сборке) из первичной неопределенно-поисковой пространственной локализации качественно новой трехмерной модели мира — духовно-воображаемой. Модели, опирающейся на механизм первичного зрительного запечатления и вновь воссозданной руками — мышечно-тактильной (произвольно — волевой). И только при длительных упражнениях по взаимному наложению тактильного, мышечновестибулярного и зрительно-локализационного чувств первичный разлитой по телу неоформленный чувственный знак начинает оформляться в структурированные формы, оформляться и выноситься в пространство в виде голографических образов (моделей) мира.

С этих позиций мысль — это снятый и вынесенный в свободное пространство первичный телесно-тактильный чувственный образ. Образ, вынесенный в пространство с помощью зрения, движений и произвольных усилий тела. Образ, преображенный в рукотворчестве и ассоциированный со словом. Но мысль — это еще не мышление. Мышление — это упорядоченная система мыслей, т. е. система мыслей, выстроенных в логический причинно-следственный образный сценарий.

Все это позволяет процесс формирования у ребенка мыслетворных способностей представить следующим образом. Первичные «мысли» это не структурированный и не локализованный ни во времени, ни в пространстве «рой» чувственнотактильных аффектов (знаков). Их ориентация во времени и пространстве возможна только с помощью эмоциональносмысловой доминанты. Это тот отсроченный во времени «маяк», на свет которого должен устремиться «рой» мыслей. А вот «крылья» для такого полета дает нам гравитационная энергия, переработанная телесно-мышечной вестибуломозжечковой системой (произвольной волей).

В целом наши работы убедили (а раньше «неграмотные» народы это чувствовали и правильно воспитывали своих детей и без нас), что памятью обладает только чувственномоторный, мышечно-волевой, эмоционально-смысловой аффект. В конечном счете ребенок запоминает только то, что его впечатлило, что он преодолел и сотворил своими руками.

Вот почему информационно-внечувственная (вербальная) основа строительства системы образования и запустила нарастающие в поколениях деструктивные процессы в миропредставлении, которые еще в 50-е гг. XX столетия на Западе были определены не иначе как «расчеловечивание» людей (Иттен, Мадлен Вельц Пагано, Луи Машар и другие). После проведенных в 60—70-е гг. XX столетия школьных реформ, окончательно изгнавших из базового учебного плана все, что истинно развивает ребенка (трудовое, художественное, физическое, музыкальное воспитание, рукотворчество и т. д.), рост психических нарушений (по данным главного психиатра Министерства обороны СССР профессора В. Смирнова) возрос почтив 12 раз.

Ясно, что в этих условиях никаким физическим уменьшением веса учебников ситуацию не поправить. Сегодня во всей остроте поставлен вопрос о спасении детей. И это можно достичь за счет радикального изменения целей и задач всей системы образования.

 

Глав 15

О значении рукотворчества

 

Ребенок в 4 года (если ему создать для этого элементарные условия) похож на муравья — вечно что-то ищет, тащит, собирает, разбирает. Наглядный пример того, как человек уже на раннем этапе детства способен познавать и творить мир с помощью рукотворчества. В моменты рукотворческого созидания ребенок вечно что-то приговаривает про себя, т. е. еще и одухотворен образами, ассоциированными со словами.

Но соблюдаем ли мы эти законы рукоТворца и речетворного развития ребенка в образовательных учреждениях? Где работают больше миллиона профессионалов в области воспитания — учителей, воспитателей, психологов и т. д.

Мы отправляем ребенка в школу для того, чтобы он там многие часы, месяцы, годы пребывал и «развивался» в режиме обездвиженности (косности) тела и в «безрукости», т. е. пребывал в состоянии тотального закрепощения чувств, тела и рук. Чтобы он механически заучивал отрешенные от жизни абстракции. Известный педагог-новатор В.Ф. Шаталов (1998) пишет, что все до того увлеклись «закачкой» информации в головы детей, что рот раскрыть задень и то дают ребенку не более чем на 1,5–2 минуты. А ведь науке хорошо известно, что наибольшее представительство в коре головного мозга нормальных людей занимает наша рука, ее кисть и пальцы (рис. 31). Невключенность на ранних этапах детства рук в полноценное рукотворчество — это невключенность в активность обширных зон новейшей (рукотворной) коры головного мозга, а в итоге — их депрессия и обратное развитие.

Видный отечественный нейрофизиолог академик Н.П. Бехтерева (2007) утверждала, что мозг, с одной стороны, стремится «автоматизировать любую повторяющуюся деятельность», с другой — «если на такой автоматический режим переводится почти вся наша деятельность… человек может быстро отупеть и состариться». На вопрос корреспондента «Учительской газеты» «И что же может спасти нас от отупения?» Н.П. Бехтерева отвечает: «Творчество. Сверхзадачи, которые можно решить только с помощью своего интеллекта». Вот здесь как раз и кроется мировоззренческая ловушка.

 

 

Рис. 31. Представительство различных частей тела в коре головного мозга

 

Как тут не обратиться к учению основоположника отечественной психофизиологии — И.М. Сеченова. К центральной его идее о том, где и как зарождаются творческие мысли детей (да и взрослых). С аргументами в руках великий мыслитель показал — творческая мысль не рождается сама по себе в наших головах. Она зарождается только в недрах творческих (произвольно-волевых. — В. Б.) мышц (творческих рук. — В.Б). Вот как об этом писал великий мыслитель: «Все без исключения психические акты, не осложненные страстным элементом, развиваются путем рефлекса» (т. е. чувственно-моторного акта. — В.Б). При этом первичным в деле психогенеза является не информация, а мышечное ощущение (усилие. — В.Б),  которое «в деле анализа своих ощущений соединяет в себе способность глаза и свойства уха».

И только «снятые» с глаз и ушей и зафиксированные на мышечном звене ощущения «доходят до сознания в форме какого-то усилия». Следовательно, только в творческом мышечном усилии-действии зарождается реальная творческая мысль. И это означает только то, что процессы мышления и мышечных усилий у ребенка неотделимы друг от друга. Другой вопрос, что эти усилия могут всегда совершенствоваться и стать автоматизированными (свободными) в пластике и ритмах. Например такими, как у виртуоза музыканта. Как у любого мастера — рукоТворца.

Поэтому не автоматизм деятельности ведет к «отупению», а вербальный «интеллектуализм» и мышечная бездеятельность. Кроме того, к такому же отупению ведет и деятельность, выполняемая на фоне телесно-мышечной скованности (судорожности), т. е. на фоне неоформленности ритмов и пластики (автоматизма) усилий.

Эту главную мысль утверждал еще в позапрошлом веке И.М. Сеченов: у психически нормального ребенка (человека) мысль закольцована и интимно связана с чувством и движением (усилием). «Все бесконечное разнообразие внешних проявлений мозговой деятельности сводится окончательно к одному лишь явлению — мышечному движению. Смеется ли ребенок при виде игрушки, улыбается ли Гарибальди, когда его гонят за излишнюю любовь к родине, дрожит ли девушка при первой мысли о любви, создает ли Ньютон мировые законы и пишет их на бумаге — везде окончательным фактом является мышечное движение. Чтобы помочь читателю поскорее помириться с этой мыслью, я ему напомню рамку, созданную умом народов и в которую укладываются все вообще проявления мозговой деятельности, рамка эта — слово и дело. Под делом народный ум разумеет, без сомнения, всякую внешнюю механическую деятельность человека, которая возможна лишь при посредстве мышц. А под словом уже вы, вследствие вашего развития, должны разуметь, любезный читатель, известное сочетание звуков, которые произведены в гортани и полости рта при посредстве опять тех же мышечных движений».

Следовательно, по И.М. Сеченову, собственная мысль — это собственное ощущение, воплощенное в собственное мышечное усилие. Врожденная потребность у ребенка творить руками — это и есть потребность чувств (души) творить собственные мысли. Заглушить потребность творить мир собственными руками — значит убить способность к творению собственных мыслей. Но мы никак не хотим вникнуть в то, насколько опасно, и особенно для ребенка, заниматься «рафинированной» от чувств и мышечных усилий так называемой «интеллектуальной» (чисто информационной) деятельностью, т. е. тем, чем и занимается наша школа на протяжении всего периода взросления ребенка.

Анализ мировых достижений наук о человеке убеждает: эволюция творческого мозга, в том числе духовнопсихических способностей людей, шла по закону рукоТворца. Человек-Творец — это человек — мастер, который с детства и на протяжении всей жизни совершенствовал потенциал умелых (умных) рук и за счет этого — потенциал творческих способностей умного мозга. Именно этой цели всегда служили народные культуры и народная педагогика.

Выполненные под нашим руководством исследования подтверждают первичную роль развития творческих рук в формировании базовой духовной сущности людей — творческого воображения, а в итоге творческого разума. Вот почему классическая «безного-седалищная» и «безрукая» школа ведет к быстрому угасанию творческого воображения (внутреннего духовного зрения), творческих способностей мозга. В частности, только за три первых учебных года в такой школе, продуктивное творческое воображение угасало в 2 раза, целостность миропредставления — в 4, переживание пространства и времени — в 2, рост механических инструктивно запрограммируемых знаний — в 3 раза (М.А. Ненашева, 1998 г. — рис. 32).

 

I — группа с высокими показателями;

II — группа с низкими показателями;

ЭГ — группа активно занимавшаяся рукотворчеством;

КГ — группа не занимавшаяся рукотворчеством

 

Рис. 32. Динамика творческого воображения в процессе школьного обучения

 

Следовательно, базовыми характеристиками нашего творческого разума не является все то, чем занимается школа на протяжении всего периода взросления детей. Оказалось, базовой характеристикой нашего творческого разума является воссоздаваемое у каждого ребенка внутреннее духовно-творческое воззрение на мир, в том числе — способность духовно переживать протяженность пространства и времени. И такое возможно только за счет привития и воссоздания у него способностей «летать» на крыльях творческого воображения. Установлено: дальность «полета» на крыльях творческого воображения (духовного зрения) прямо пропорциональна освоенности ребенком с помощью собственных ног пространства мира, а образная емкость творческого воображения — прямо пропорциональна мере преображения собственными руками образов мира (лепка, рисование, конструирование).

Полученные данные позволяют глубже понять величие слов великого греческого философа Гераклита, жившего в VI веке до н. э. Понять, почему он сравнивал разум с огромным пространством, «границ которого нельзя достичь, даже если идти вдоль каждой тропы».

В этих условиях возникает естественный вопрос: в каком же направлении начнет эволюционировать наш творческий мозг, если сменяющие друг друга поколения мы начнем образовывать в «безногости» и «безрукости»? Естественно ожидать, что такой режим «образования» спровоцирует процессы регрессии нейроэпителиальных отделов мозга, ответственных за управление произвольными действиями рук.

Выполненные под нашим руководством исследования выявили, что такая школа постепенно выводит качественно новый постинформационный подвид некогда человека-Творца. Отличительными чертами такого подвида являются угасание творческих способностей рук и мозга на фоне трансформации разума в искусственный инструктивно-программируемый биоинтеллект (интеллект зомби). Вместе с этим начал радикально меняться и телесно-моторный психотип. Речь идет о нарастании в поколениях синдрома «ластоногости» ног и неловко болтающих рук («орангутангорукости»). Речь идет о нарастании судорожно-взрывной моторной реактивности, спазмотонических поражений тела, неуправляемости своими инстинктами и страстями, а также эпидемии психических нарушений. Вот откуда произрастает уже поразивший детей синдром дефицита внимания с гиперактивностью (см. разд. III, гл 5).

 

 

Раздел III

Дети в школе

 

Глава 1

---

Дата добавления: 2019-08-30; просмотров: 124; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!