IV . Сделка и другие правомерные действия

Сделка не является единственным видом правомерных действий. Необходимо произвести соответствующее разграни­чение. Ст. 26 ГК указывает в качестве характерного признака сделки направленность действия на установление, изменение или прекращение юридических отношений. Сделка произво­дит тот юридический эффект, на который указывает ее содер­жание. В связи с этим возникают некоторые вопросы, ответ на которые должен быть уточнен.

Было высказано мнение, что нельзя требовать, чтобы во­леизъявление лица, совершающего сделку, было направлено именно на юридический эффект. В громадном большинстве случаев стороны не настолько знают законы, чтобы отчетли­во представлять себе этот эффект. Обычно, совершая сдел­ку, стороны имеют в виду не столько юридические, сколько экономические последствия. Поэтому достаточно, чтобы дей­ствие, являющееся сделкой, было направлено на определен­ный экономический результат.

С этим мнением нельзя согласиться. Ст. 26 ГК с опре­деленностью, не допускающей сомнений, указывает, что дей­ствие должно быть направлено на установление, изменение или прекращение гражданских правоотношений. В соответ­ствии с этим, ст. 34 говорит о мнимых сделках, как о сдел­ках, совершенных лишь для вида и без намерения породить юридические (а не экономические) последствия. Да и de lege ferenda указанное мнение должно быть признано несостоя­тельным. Если волеизъявление направлено лишь на одни эко­номические последствия и в нем не выражена воля устано­вить, изменить или прекратить правоотношение, то нельзя признать наличие сделки. В таком случае мы имеем дело с предположениями, проектами, иногда даже с твердо приня­тым решением добиться определенного экономического ре­зультата, но нет еще намерения установить, изменить или пре [349] кратить те или иные права и обязанности. Практически осо­бенно существенно, что сторона, принимающая на себя обяза­тельство, еще не связала себя. Конечно, для того чтобы сделка считалась заключенной, нет надобности, чтобы она была на­правлена на все детали того юридического эффекта, который она произведет. Достаточно наличия определенного миниму­ма. Этот минимум заключается в том, чтобы в сделке была выражена воля совершить действие, имеющее юридическое значение. Даже при отсутствии юридических знаний каждому понятно, что такое приобрести право, сделаться должником. Непонимание таких элементарных вещей свидетельствовало бы о том, что лицо не понимает значения своих действий и не может совершать сделок.

Другое сомнение, которое может вызвать определение ст. 26, заключается в следующем. Еще Регельсбергер указал, что только большинство сделок направлено на установление, прекращение или изменение правоотношений. Но такие сдел­ки, как выдача или отозвание доверенности, соглашение со­вершить сделку в определенной форме (например, в нотари­альной) и некоторые другие, не устанавливают, не прекраща­ют и не изменяют правоотношений. Однако эти действия все же правильно считать сделками, так как на них распространяются те же правила, которые существуют для сделок[20].

Нам кажется, что эти соображения не дают оснований от­казываться от того признака, который содержится в ст. 26 ГК. Определяя сделку как действие, направленное на уста­новление, изменение или прекращение гражданских правоот­ношений, мы тем самым еще не утверждаем, что каждая дан­ная сделка, взятая изолированно, достаточна для того, чтобы возникло, изменилось или прекратилось правоотношение. Мы не утверждаем также, что действие направлено на то, чтобы этот юридический эффект возник непосредственно вслед за совершением сделки. Установление, изменение или прекраще [350] ние правоотношения могут быть результатом более сложного фактического состава, чем одна лишь сделка. Этот фактиче­ский состав может включать в себя не одну, а две или да­же больше сделок. Например, «когда по предварительному соглашению сторон договор должен быть облечен в опреде­ленную форму, хотя бы не требуемую законом, он признается заключенным лишь по облечении его в указанную форму» (примечание 2 к ст. 130 ГК). Такое соглашение, само по себе взятое, не порождает, не прекращает и не изменяет правоот­ношений. Но если стороны в дальнейшем заключат договор, к которому относится соглашение о форме, то такой договор породит обязательство лишь при условии совершения его в предусмотренной форме. Таким образом, предварительное со­глашение о форме договора, которое само по себе непосред­ственно не порождает обязательства, все же в конечном счете имеет в виду возникновение правоотношения между сторо­нами. Направленность действия на установление, изменение или прекращение гражданских правоотношений имеется не только тогда, когда стороны выразили волю непосредствен­но произвести этот эффект, но и тогда, когда они выразили волю, направленную на определение тех условий, от которых будет зависеть наступление эффекта.

Направленность действия на установление, изменение или прекращение гражданских правоотношений отличает сделку от других правомерных юридических действий. Наличие дру­гих, кроме сделки, правомерных юридических действий не возбуждает сомнений. К сожалению, вопрос о них еще ждет своего исследования. До настоящего момента мы не имеем для советского права не только классификации этих действий, но даже и попыток их классифицировать. Нередко в работах, посвященных отдельным специальным вопросам, их смеши­вают со сделками и не задаются вопросом о том, нужно ли и в какой мере распространить на них те положения, которые даны в законе для сделок (ст. ст. 26-43 ГК). Здесь мы можем остановиться на этом вопросе лишь постольку, поскольку это [351] необходимо для разграничения сделки и других правомерных юридических действий.

Сделку необходимо отличать от действий, с которыми за­кон связывает определенные юридические последствия, неза­висимо от того, направлены ли действия на эти последствия или нет. К числу таких действий относятся признания тех или иных фактов (например, признание долга— ст. 50 ГК), заяв­ления о намерении осуществить или не осуществить право (например, заявление кредитора об отказе принять исполне­ние—примечание к ст. 122 ГК), уведомления об определен­ных фактах (например, об уступке требования — ст. 124 ГК). Во всех этих случаях юридические последствия наступают независимо от того, направлены ли действия на эти послед­ствия или нет. Совершенно несущественно, выражало ли лицо волю, чтобы эти последствия наступили. Надо, однако, иметь в виду следующее. Нередко словесная форма, в которой совер­шаются некоторые сделки, тождественна с формой признания долга. Так, например, слова «признаю, что я должен по займу Иванову 1000 рублей», могут выражать и волеизъявление по договору займа (ст. 208 ГК), и признание долга в собственном смысле слова (ст. 50). В первом случае мы имеем волеизъявле­ние, направленное на возникновение правоотношений по до­говору займа, во втором — констатацию правоотношений, воз­никших до и независимо от их признания должником.

Охарактеризованная нами группа юридических действий, отличных от сделки, не имеет в нашем юридическом языке собственного наименования. Для теории юридических фак­тов такое наименование было бы удобным. Как и всегда при создании термина в нашей науке, мы встречаемся с опреде­ленными затруднениями. В правоведении не принято прибе­гать к каким-либо условным знакам, например к буквам ал­фавита, для обозначения тех или иных понятий. Обозначение же научного понятия посредством слова, заимствованного из разговорного языка, неизбежно ведет к тому, что наряду с общим значением оно приобретает еще и специальное, ино [352] гда при этом не единственное. Однако другого выхода нет и, подчеркивая неизбежную условность такого термина, мы ду­маем, что охарактеризованную выше категорию юридических действий можно было бы назвать юридическими поступками.

К юридическим поступкам применимы по аналогии мно­гие положения, установленные законом для сделок, но не все. Так как юридические поступки, так же как и сделки, по свое­му существу предполагают способность того, кто их соверша­ет, понимать значение своих действий, то к ним применима ст. 31 ГК. Так как юридические поступки вызывают юриди­ческий эффект не потому, что они на него направлены, то к ним не применимы все те правила, основанием которых явля­ется эта характерная черта сделки. Поэтому к юридическим поступкам не применимы ст. ст. 41-43.

Вопрос о том, какие правила о сделках применимы к юри­дическим поступкам, выходит за пределы нашей темы. Нам необходимо лишь отграничить сделку от этого вида юридиче­ских действий. Но мы не можем не отметить интерес указан­ной проблемы. Ее исследование значительно обогатило бы те­орию юридических фактов. В результате же изложенных со­ображений мы можем лишь сделать следующий вывод: и сдел­ка и юридические поступки, как виды юридических действий, объединяются более общим понятием — правомерных юриди­ческих действий, предполагающих способность лица, которое их совершает, понимать значение своих поступков.

Сделки и юридические поступки отличаются от другого вида юридических действий, для которых характерна следу­ющая черта. Эти действия приводят к юридическим послед­ствиям, если они создают определенный указанный в законе объективированный результат. К числу таких действий отно­сятся создание литературного, художественного, музыкально­го или научного произведения, изобретение, техническое усо­вершенствование и т. д. К числу этих действий относят также добровольную деятельность в чужом интересе, так называ­емое negotiorum gestio (спорно). Поскольку закон связывает [353] в этом случае наступление юридического эффекта с дости­жением некоторого объективированного результата, вопрос о дееспособности не имеет значения. Сочинение стихотворения создает авторское право независимо от того, сознавал ли ав­тор значение своих действий. Изобретение создает для изоб­ретателя соответствующие права, хотя бы он и не достиг гра­жданского совершеннолетия.

Таким образом, в области гражданского права мы имеем три вида правомерных юридических действий:

1) действия, направленные на возникновение, изменение или прекращение гражданских правоотношений (сделка);

2) действия, констатирующие определенные факты, имею­щие юридическое значение, независимо от того, направлены, ли эти действия на те последствия, которые с ними cвязывает закон.

3) действия, создающие указанные в законе объективиро­ванные результаты, имеющие хозяйственное или культурное значение.

В цивилистической литературе не раз давались класси­фикации правомерных юридических действий[21]. Мы не оста­навливаемся на отличии предложенной нами классификации от предложенных ранее — его легко установить посредством простого сопоставления. Заметим только, что мы считаем нужным не давать характерных для германской цивилистики дробных классификаций по признакам, юридическое значение которых недостаточно обосновано.

Сделку в смысле гражданского права необходимо отли­чать от так называемой (главным образом в иностранной литературе) административной сделки. Административную сделку в нашей юридической литературе обычно называют административным актом. Этот термин и нам кажется более удобным, так как он имеет преимущество с точки зрения язы [354] ка и лучше оттеняет специальную природу этого акта. Под ад­министративным актом (административной сделкой) мы ра­зумеем в дальнейшем действие, совершенное органом государ­ственной власти в осуществление его компетенции, направ­ленное на установление, изменение или прекращение право­отношений.

Как общее правило, административный акт направлен на установление, изменение или прекращение административ­ных правоотношений. Но для социалистического права ха­рактерно, что многие административные акты направлены на установление, изменение или прекращение и гражданских правоотношений. В частности, это относится к очень значи­тельной группе административных актов — к актам планиро­вания и регулирования народного хозяйства[22].

Ст. 26 ГК, давая определение сделки, не имеет в виду ад­министративных актов, хотя бы и направленных на установ­ление, изменение или прекращение гражданских правоотно­шений. Правила следующих статей (27-43) непосредственного применения к административным актам не имеют. Они могут в отдельных случаях иметь применение лишь по аналогии.

Ст. 26 и следующие ГК непосредственно применимы лишь в тех случаях, когда субъект действует не как представитель государственной власти, а как субъект имущественных, т. е. гражданских прав (как собственник в широком смысле этого слова).

Можно следующим образом охарактеризовать различие между административным актом и гражданской сделкой (сделкой в смысле ст. 26). Административный акт совершает­ся субъектом, действующим в качестве представителя власти. Совершая такой акт, даже направленный на изменения в сфе­ре имущественных отношений, субъект действует как пред­ставитель государственной власти, а не как субъект имуще­ственных прав. Гражданская же сделка совершается лицом, [355] действующим в качестве субъекта имущественных, т. е. гра­жданских прав. Понятие государственной власти, с одной сто­роны, имущественных прав, с другой, — соответственно опре­деляет собой отличие административного акта и гражданской сделки.

В буржуазной литературе общим признанием пользуется характеристика гражданской сделки, как одного из проявле­ний частной автономии. Признак частной автономии нередко вводится в самое определение сделки. Для советского права такая характеристика сделки не подходит. Но мы не можем обойти вопрос о соотношении сделки и начала автономии. Ав­тономия не является конститутивным признаком советского гражданского права, но все же играет в нем значительную роль.

Начало автономии в гражданском праве означает, что субъект сам определяет те цели, для достижения которых он будет осуществлять свою правоспособность. Автономия выра­жается в том, что субъект самостоятельно определяет, какие для него устанавливаются права и обязанности, как он их бу­дет осуществлять, а также будет ли он их осуществлять или нет.

В наибольшей степени начало автономии присуще гра­жданским правоотношениям, в которых по крайней мере од­ним из субъектов выступает отдельный гражданин, т. е. сфере отношений личной собственности (ст. 10 Конституции СССР). Гражданин СССР может совершать все не запрещенные зако­ном сделки и, в указанных законом пределах, определять те условия, на которых он их совершает. Советский закон обеспе­чивает гражданам свободу целеполагания, с тем только, что­бы не имели место эксплуатация человека человеком (ст. 4 Конституции СССР), спекуляция, а также не были наруше­ны обязанности граждан перед Советским государством (ст. ст. 130-133 Конституции СССР).

Иначе обстоит дело в отношениях между социалистиче­скими организациями, особенно —в отношениях между госу [356] дарственными организациями. Государственные организации не ставят сами те цели, ради которых они приобретают и осу­ществляют гражданские права. Цель дана им государствен­ным планом народного хозяйства. Они созданы и наделены правоспособностью для достижения этой цели. В ряде случа­ев государственная организация, совершая сделку (заключая договор), связана с определенным по плану контрагентом и строго определенными по плану условиями.

Большее или меньшее проявление начала автономии при совершении сделок зависит от тех отношений собственности, в сфере которых сделка совершается. Оно различно в сфере социалистической собственности и в сфере личной собствен­ности. Начало автономии у нас часто называют методом и в качестве такового противопоставляют его предмету правово­го регулирования. Это противопоставление нередко направ­ляет мысль по ложному пути. Упускают из виду, что метод определяется предметом.

Таким образом, было бы неточно вводить в определение сделки момент автономии. Правильно и достаточно указать, что сделка совершается лицом в качестве субъекта имуще­ственных прав (права собственности в широком смысле сло­ва). Сферой имущественных отношений, в которых соверша­ется сделка, определяется и большее или меньшее наличие (или отсутствие) автономии.

Во избежание недоразумений и ошибок следует отметить, что термином «автономия» часто называют не самоопределе­ние, а нечто иное. Говорят об автономии, если дело касается отношений между субъектами, находящимися в одинаковом правовом положении, между субъектами равноправными. На­пример, два государственных предприятия заключают друг с другом договор. На самом же деле, в этом случае автономия может быть, но ее может и не быть. Наличие большей или меньшей автономии зависит не от равноправия субъектов, а от находящегося над ними государства, которое в законе уста­навливает меру их самоопределения. В силу закона автономия [357] между равноправными субъектами может отсутствовать. За­кон может предписать им совершать друг с другом сделку на строго определенных условиях. Таким образом, не надо сме­шивать равноправие сторон с началом автономии.

Мы указали, что сделка отличается от административного акта тем, что она совершается лицом, выступающим в каче­стве субъекта имущественных (гражданских) прав. Спраши­вается, применимы ли правила о сделках к актам семейного права (брак, усыновление и др.), к актам, касающимся лич­ных прав?

Совершенно неисследованным в нашей цивилистической литературе является вопрос о юридических актах по пово­ду личных прав (например, согласие управомоченного лица на вторжение в сферу, охраняемую личным правом). Мы не останавливаемся здесь на этом вопросе, так как он уведет нас далеко от нашей темы. Несомненно, что ряд положений (на­пример, ст. 31) по аналогии применим и к такого рода актам.

Правила, установленные для сделок (ст. 26 и след. ГК), не могут быть перенесены на такие акты, как брак, усыновление и т. п. Это прежде всего вытекает из ст. 3 ГК, но тот же вывод обязателен и в результате рассмотрения ст. ст. 26-43 ГК. Эти правила созданы для имущественных отношений. Совершен­но очевидно, например, что ст. ст. 38, 40 и 41-43 не применимы к браку. Но это не исключает применения к браку по аналогии некоторых правил, формулированных для сделок.

В тех случаях, когда положения о сделках (гражданских юридических актах) по аналогии применимы к другим сфе­рам, чем сфера имущественных отношений, перед нами лежит путь к построению общей теории юридических актов. Разра­ботка такой теории была бы значительным достижением нау­ки общей теории права.

В заключение анализа понятия сделки необходимо остано­виться на вопросе о том, является ли сделкой лишь само дей­ствие, направленное на установление, изменение или прекра­щение правоотношений, или же определенная совокупность [358] юридических фактов, в состав которой входит и такое дей­ствие.

Ст. 26 ГК дает в этом отношении не очень точную форму­лировку. Она определяет сделки как действия, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских правоотношений. Таким образом, каждое такое действие, взя­тое в отдельности, ст. 26 называет сделкой. Но, вместе с тем, ст. 26 делит сделки на односторонние и взаимные (договоры). Договор состоит не из одного, а из двух или более действий (волеизъявлений), направленных на установление, изменение или прекращение гражданских правоотношений. Ст. 26 да­ет некоторые основания утверждать, что сделкой является не договор в целом, а каждое из составляющих его заявлений, взятое в отдельности, но она дает основания утверждать и обратное. Поскольку она делит сделки на односторонние и договоры, договор в целом, т. е. совокупность взаимных во­леизъявлений, является сделкой. Более правильным следует признать второе понимание ст. 26 — договор есть не совокуп­ность двух или более сделок, а единая сделка, так как содер­жание обоих волеизъявлений едино.

В некоторых случаях закон, кроме одного или несколь­ких волеизъявлений, требует еще некоторых фактов для то­го, чтобы сделка считалась состоявшейся. Например, в отно­шении так называемых реальных договоров (договора зай­ма и др.) требуется передача вещи. В этих случаях волеизъ­явление является основной, определяющей частью фактиче­ского состава. Содержание волеизъявления устанавливает, ка­кие юридические последствия наступают в результате сделки. Остальные, необходимые для наступления результата, факты имеют значение условий действительности волеизъявления. Таким образом, сделкой, согласно ст. 26, надо считать одно или несколько волеизъявлений, направленных на установле­ние, изменение либо прекращение гражданских правоотноше­ний. [359]

 

V . Выводы

В результате анализа понятия сделки по советскому гра­жданскому праву мы можем формулировать следующие по­ложения.

1) Сделка является юридическим фактом или фактиче­ским составом (т. е. некоторой совокупностью юридических фактов), в результате которого устанавливаются, изменяются
либо прекращаются гражданские правоотношения. Сделка не является нормативным актом.

2) Сделка является правомерным юридическим действи­ем. Термин «ничтожная сделка» противоречив. Ничтожным бывает не сделка, а волеизъявление.

3) Сделка устанавливает, изменяет или прекращает те гра­жданские правоотношения, на установление, изменение или прекращение, которых она направлена. Сделка этим отлича­ется от юридических поступков, т. е. правомерных юридиче­ских действий, производящих правовые последствия, хотя бы эти действия и не были на них направлены (признания, уве­домления, заявления и т.д.). Как сделка, так и юридические поступки требуют дееспособности тех лиц, которые их совер­шают.

4) Сделка отличается от юридических действий, создаю­щих указанный в законе объективированный результат (ли­тературное произведение, изобретение и т.д.), во-первых, на­правленностью на юридический результат, во-вторых, требо­ванием дееспособности лица, ее совершающего.

5)    Сделка совершается лицом, действующим в качестве субъекта имущественных (гражданских) прав. Сделка этим отличается от административного акта, хотя бы этот акт и был направлен на установление, изменение или прекращение гражданских правоотношений. Правила, установленные в за­коне для сделок, не имеют непосредственного применения к административным актам, но могут быть применяемы по аналогии, если для этого имеются достаточные основания. [360]

6) Правила, установленные в законе для сделок, не име­ют непосредственного применения к правомерным юридиче­ским действиям, направленным на установление, изменение или прекращение правоотношений неимущественного харак­тера (например, к браку, усыновлению и т.д.). Однако они могут иметь применение по аналогии, если для этого имеют­ся достаточные основания.

7) Возможность в ряде случаев применять по аналогии правила, установленные для сделок, к другим юридическим актам (административным, семейным и т.д.) ставит перед
юридической наукой задачу создания общей теории юриди­ческого акта.

Резюмируя сказанное, мы можем следующим образом определить сделку: сделками называются правомерные юри­ дические действия, совершаемые одним или несколькими ли­цами, выступающими в качестве субъектов имущественных (гражданских) прав, и устанавливающие, изменяющие или прекращающие гражданские правоотношения, на установле­ ние, изменение или прекращение которых они направлены.

Текст печатается по изданию: Агарков М. М. Понятие сделки по советскому гражданскому праву // Советское государство и право. 1946. № 3-4- С. 41-55.

 

Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву. В 2-х т. Т. II. – М.: АО «Центр ЮрИнфоР», 2002. с. 333-360.

[1] Литературный архив. А. Н. Радищев, Материалы и исследования. Ака­демия Наук СССР, Институт русской литературы, 1936, с. 91.

[2] Пахман, История кодификации гражданского права, т. I, с. 385-386.

[3] См.: Гуляев, Общие учения системы гражданского права в практике Гражданского кассационного департамента Правительствующего сената за пятьдесят лет, Петроград, 1914, с. 59 и след.

[4] Jenks, A Digest of English civil law v. I — II.

[5] Der Vertrag, 1876; Willenserklarung und Rechtsgeschaft, Festgabe fiir Hanel, 1907.

[6] K. Larenz, Vertrag und Unrecht, I, 1936; H. SMI, Vertrag und Unrecht, I, 1937.

[7] Neubau des Privatsrechts, 1938; Das rechtswirksame Verhalten, 1939.

[8] «Гражданский кодекс РСФСР», научный комментарий. Институт со­ветского права, РАНИОН, вып. V, М, 1929.

[9] См., например, Bierling, Juristische Prinzipienlehre, II, 5. 117.

[10] Colin et Capitant, Cours du droit civil, I, 1914, p. 60.

[11] Merkl, Die Lehre von der Rechts-kraft, 1923; его же Allgemeine Verwaltungslehre, 1927; Kelsen, Allgemeine Staatslehre, 1925.

[12] R. Bonnard, La theorie de la formation du droit par degres dans l'oeuvre d'Adolf Merkl, 1928; его же, Les origines, de l'ordonnencement juridique, Melanges. Hauriou, 1929.

[13] F. Schreier, Die Interpretation der Gesetze und Rechtsgeschafte, 1927, S. 74.

[14] L. Raiser, Das Recht der allgemeinen Geschaftsbedingungen, 1935.

[15] E. Ehrlich, Grundlagen der Soziologie des Rechts, 1913.

[16] Ленин, Философские тетради, 1936, с. 327.

 

[17] ГК РСФСР. Научный комментарий, вып. V, М., 1929, с. 6.

[18] О Restatement см. Patterson. The Restatement of the Law of Contracts, Columbia Law Review, v. 33, 1933, p. 397.

[19] См. Pollock. Principles of Contract, 9-th ed., p. 9; Anson. Principles of the english law of contract, 18-th ed., p. 4.

[20] Regelsberger. Pandecten, В. I, 1893, S. 491.

[21] См., например, Васьковский. Цивилистическая методология, 1901, с. 338; Tuhr. Der Allgemeine Teil des В. R., В II, 1, S. 103-123. Manigk. Das rechtswirksame Verhalten, 1939, S. 465 и след.

[22] См. Гражданское право, учебник для вузов, 1944, т. I, гл. 18; Агарков. Обязательство по советскому гражданскому праву, 1940, с. 115 и cл.

---

Дата добавления: 2019-07-17; просмотров: 198; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!