О дальнейшей судьбе злополучных пятисоток поговорим в следующей главе.
Недостаток денег вынуждал большевиков заниматься грабежами не в одной России, но и за границей. В 1909 году большевистские боевики напали на ювелирный магазин в Лондоне. Руководил нападением будущий заместитель Дзержинского по ЧК Яков Христофорович Петерс, который лично убил трёх полицейских.
По какой-то непонятной причине поднявшаяся было «гроза» по укрощению уголовного разбоя миновала будущего вождя, зато революционное движение затихло, и на некоторое время возникла как бы передышка в классовой борьбе. От бездействия Ленин занялся изучением и критикой всех существовавших философских систем, в результате чего в 1909 году вышел его философский труд «Материализм и эмпириокритицизм». Вышедшая книга, глубоко проникнутая большевистской партийностью и непримиримостью к всякого рода идеалистического учения, вызвала впоследствии догматический лозунг коммунистов: «Марксистско-Ленинское учение верно, потому, что оно всесильно». И наоборот.
Келейно-кипучая деятельность партийного идеалиста стала проявлять себя со всех сторон: в 1911 году он организовал школу рабочих под Парижем. В 1912 году наладил выпуск газеты «Правда» и одновременно для большего удобства сношений с Россией переехал из Парижа в Краков. Начавшаяся в 1914 году война позволила русскому правительству запретить газету, разжигающую ненависть одних людей к другим. Одновременно были осуждены и высланы в Сибирь депутаты IV Государственной Думы – большевики.
|
|
|
Австрийские власти, тоже проявили интерес к столь прыткому «вождю мирового пролетариата». Они арестовали Ленина, и продержав три недели на казённых харчах, выдворили в нейтральную Швейцарию, где наш герой или осатанел от бездействия, или стал впадать в маразм.
Специалисты считают, что цюриховские «мечты» Ленина были вызваны его собственным безденежьем. Зарабатывать на жизнь он не умел, а жил, то на «экспроприированные» деньги (пока не посадили Камо и Кобу), то на мамины переводы (пока та была жива), то на пожертвования друзей (пока со всеми не перессорился), то на подачки добрых швейцарских социалистов (пока им не надоел). Так постепенно, он впадал в полную прострацию. Парвус же никогда, не забывая Ленина, специально ограничивал его в средствах. Он понимал, что лучше Ленина никто не сможет осуществить его планы, и считал, что в нужный момент Ленин от безденежья будет злее.
Сараевский выстрел прозвучал для Парвуса зовущим набатом. Александр Лазаревич мгновенно увидел и вычислил, чем всё это кончится для России. И «Купец революции» вновь появился на ниве партийной публицистики с совершенно новой трактовкой очередных задач «социалистического» движения, которые заставили онеметь от ужаса большинство его бывших товарищей по партии.
|
|
|
Суть новой «теории» заключалась в следующем: не надо ставить вопрос о виновниках войны и выискивать «кто напал первым». Это неважно. Кто-то должен был напасть, поскольку мировой империализм десятилетиями готовил мировую бойню. Не следует терять время на поиски никому не нужных причин надо учиться мыслить социалистически: как нам мировому пролетариату (нашёлся пролетарий ананасовый), использовать войну и определить, на чьей стороне сражаться? (А и то, правда, загнать бы автора в окопы).
Всем известно, что самая мощная в мире социал-демократия – это социал-демократия Германии. Если Социализм будет разбит в Германии – он будет разбит везде. Путь к победе мирового социализма – это всесторонняя поддержка Германии. А то, что русский царизм борется на стороне Антанты, яснее ясного показывает нам, кто истинный враг социализма.
Итак, рабочие всего мира должны воевать против русского царизма (заметьте не стран Антанты, а русского царизма). Задача мирового пролетариата – уничтожающий разгром России и революция в ней! Если Россия не будет децентрализована – опасность грозит всему миру.
|
|
|
– Как ловко «передёргивается карта», получается, что опасность грозит не германской социал-демократии, а прямо таки всему миру. Во как!
А поскольку Германия несёт главную тяжесть борьбы против московского империализма, то легко сделать вывод: ПОБЕДА ГЕРМАНИИ – ПОБЕДА СОЦИАЛИЗМА.
– Как говорил Ленин: Архиреакционно, но если посмотреть диалектически, то это и есть практический марксизм.
***
В сентябре 1914 года в германском посольстве Швейцарии стал появляться эстонец – Александр Кескюла. Бывший большевик, вставший на путь национализма, а теперь видевший свою цель в освобождении Эстонии от русского владычества. Ему удалось войти в роль и едва не стать посредником между германским правительством и лидерами революционеров. Пожалуй, его важным достижением стало то, что в 1915 году он представил условия германскому правительству, на которых большевики были бы готовы заключить сепаратный мир с Германией в случае своего прихода к власти.
Вскоре предложения Кескюла померкли на фоне деятельности Парвуса. Последний явился к немецкому послу в Дании – Банкдорфу-Ранцау и предложил план субсидирования русских революционеров. В частности социал-демократов с целью поддержания военных усилий в Германии. Немцы ещё хорошо помнили, как за мизерную плату он организовал Обуховскую стачку седьмого мая 1901 года, когда удалось надолго вывести из строя технологическую линию четырнадцати дюймовых орудий для линейных кораблей. А потому с готовностью ухватились за план Парвуса, спросив: «Сколько это будет стоить?». «Пятьдесят миллионов марок», – с готовностью ответил давно всё подсчитавший хитрый еврей, надеясь положить половину той суммы в свой карман.
|
|
|
Между тем, план был по-военному чётким. На первом этапе необходимо было свергнуть царя. Антицарская компания уже велась, но с помощью денег буквально с завтрашнего дня в неё можно будет подключить не одну социалистическую прессу, но и всю либеральную, которая вовлечёт в водоворот событий либеральную оппозицию России.
Схема простая. Царь – виновник войны, миллионов жертв, военных неудач. Императрица – немка, а значит шпионка (немного примитивно, но в России сработает). С другой стороны, наследник неизлечимо болен, значит, династия обречена. Государственная дума, состоящая поголовно из буржуазных либералов, с радостью проглотит такую наживку. И как будет свергнут царь, цивилизованная Россия рухнет. Империя не может существовать в условиях демократии, как не может существовать рыба на суше. Слишком остры противоречия сословные, общинные. И главное перенапряжена экономика, которую можно вообще добить стачечной войной.
На втором этапе действовать будет гораздо легче. Простой лозунг, «Землю крестьянам!» приведёт к тому, что крестьяне начнут силой отбирать землю у помещиков, а солдаты, перестреляв офицеров, толпами побегут из окопов, чтобы принять участие в разделе земли. Армия будет парализована, промышленность – разрушена, сельское хозяйство приведено в хаос. И в этот момент левые эсеры захватят власть, заключат с Германией мир и законодательными актами закрепят развал империи. При этом они будут рассчитывать на помощь германского оружия, чтобы избежать разных неожиданностей, которых сейчас предусмотреть невозможно. Естественно немцам была показана та часть плана, которая касалась их. Многое знать, Фрицам было не положено, но и от того, что сообщил Парвус, захватывало дух.
Самодовольная Германия, вскормленная Клаузевицем[19] и Фридрихом Великим,[20] Мольтеке (старшего)[21] и Мольтеке (младшего).[22] Выверенный до минимума великий план А. Шлиффена, предлагавший закончить европейскую войну за два месяца (тридцать суток на Францию, тридцать суток на Россию). Лучшие в мире дредноуты и линейные крейсера. Непревзойдённая чёткость штабов и стальная дисциплина армии, всё это, давно стало фикцией и не работало.
Мясорубки на западном и восточном фронтах, всё туже затягивающаяся удавка английской морской блокады, быстрое истощение резервов и ресурсов, ожидание со дня на день вступления в войну Соединённых Штатов отчётливо демонстрировали немцам их весьма жуткое будущее.
Узким прусским умам не дано было понять всего размаха замысла, но они увидели в нём то, что их занимало более всего – возможность выбить из войны и из Антанты своего самого мощного и грозного противника. Теперь задуманный заговор сам покатил под уклон. Затуманенные прусские мозги с жадностью ухватились за план, который предлагал не заезжий человек с какой-то незнакомой национальностью – эстонец, а хорошо известный им Парвус. Отец Первой Русской революции, умевший организовать и стачки и уличные шествия и кровавые беспорядки.
Торговаться было неуместно. Немцев беспокоило другое. Не собирался ли сам Парвус вскарабкаться на всероссийский престол, когда тот, как и предусматривалось планом, станет вакантным? Вопросы задавались в исключительно вежливой форме, но из глаз спрашивающих струился холодный, немецкий антисемитизм. Вряд ли общественное мнение России, как бы революционно оно ни было, могло смирится с тем фактом, что высший пост в стране, займёт человек, как бы это помягче сказать «не православного вероисповедания».
Но Парвус был выше этого! Во-первых, у него было собственное мнение о русском обществе, во-вторых, та часть плана, в которую немцы не были посвящены, предусматривала быструю и решительную ликвидацию какого-либо общественного мнения в стране. А в-третьих, и это было самым главным, Парвус вовсе не собирался возвращаться в Россию, а тем более становиться русским царём, даже если бы весь народ стал с плачем и стенанием звать его на престол как Бориса Годунова.
За эти годы он стал слишком богатым и респектабельным: дом в Берлине, особняк в Берне, особняк в Стокгольме, вилла в Швейцарских Альпах, четыре собственных банка и акционерное участие в шести других, импортно-экспортная контора в Копенгагене, контрольные пакеты акций железных дорог и судовых компаний. Зачем? Да и с чего бы это, брать на себя такую чёрную и неблагодарную работу, как сидение на престоле.
Для этого у него был другой кандидат, с которого он все эти годы не спускал глаз. Давно ушло в прошлое их былое сотрудничество. Они уже несколько лет не виделись. Только Парвус ни на секунду не забывал этого единственного, в своей неповторимости «социалиста», охваченного манией власти и мирового господства. Человека, если можно так сказать, совершенно непредвзятого, полностью свободного от предрассудков и чистоплюйства, готового на самые чудовищные средства ради достижения цели. Эту ординарную незаурядность, способную оправдать любую, самую низменную цель потоками демагогии, заклинаний и наглой лжи, которыми так богата марксистская и псевдомарксистская риторика.
Его выдающиеся качества гибкого реалиста, беспринципного и жестокого, наряду с потрясающей работоспособностью и маниакальной гипнотической силой притяжения к себе самых кровожадных подонков. Его безумная жажда власти и чисто азиатские диктаторские замашки – всё это, по мнению Парвуса, делало Ленина просто незаменимым для действий в России.
Для мирового масштаба он был явно мелок, но если уж ему так нравилось считаться «вождём мирового пролетариата», то уж кто-кто, а Парвус возражать не будет. Главное – чтоб сделал дело. Кто же кроме Ленина мог лучше оценить блестящий замысел!
А в это самое время неистовый Ленин, проживавший в Цюрихе, в бедной квартире сапожника Каммерера нуждался в деньгах до такой степени, что был близок к капитуляции. Он потерял всякую связь с Россией, жаловался на головные боли, и расшатавшиеся нервы утратил работоспособность.
Постепенно Ленина охватила безнадежность: ничего не движется! И почему только русское терпение так безгранично — кажется, что нет такой горечи, такого унижения, которое было бы способно, наконец, поднять массы против правительства!
А если — как пишут некоторые газеты — царь действительно должен будет заключить сепаратный мир, тогда можно забыть о революции. С оппозицией, даже с кадетами он еще смог бы договориться. Да только кому тогда будет нужна революция? Остается одна Америка. Прав Троцкий, который там находится, все остальное не имеет смысла.
– Надя, возможно, мы тоже, как Лев Давидович, поедем в Америку.
– Володя, но это так далеко, а я хочу побывать на маминой могиле.
Эти изо дня в день повторяющиеся разговоры выливались в нескончаемую головную боль, с которой он вошел в квартиру и беспомощно бросил на кровать свою шапку. На кухне сидел Парвус. Ленин знал, зачем пожаловал столь неприятный посетитель. Они не виделись десять лет, те не менее пустые предисловия излишни. Парвус сразу же перешёл к делу. Он грузно поднялся и закрыл за Лениным дверь.
Они остались одни в этой замызганной кухни бедной ленинской квартиры в Цюрихе. Они почти касались гигантскими лбами друг друга. Два великих и страшных гения, неизвестно какими силами, посланными на землю, чтобы навсегда погубить Россию, едва не прихватив в эту бездну весь мир. Зловещими и непонятными выглядели эти двое со стороны…
Ленин лучше любого другого мог оценить замысел Парвуса, но он вовсе не пришёл в восторг от предложения принять в нём личное участие.
– Что Россия? Россия – говно! Надо начинать не с России, – говорил Ленин.
– Так ведь никто не ставит задачу строить в России социализм по Марксу, – вторил Парвус. – Россия просто даст средства для организации всего дела в мировом масштабе.
– Вздор! – не соглашался Ильич, – Россия бедна и вся в долгах.
– А кто вас заставляет платить царские долги? – тут же парировал Александр Лазаревич.
– Так ведь немцы…– хотел что-то сказать дальше Ульянов.
– Дались вам эти немцы, – перебил Ленина Парвус. – Как раз под прикрытием немцев мы и сделаем своё дело.
А потом? – недоумевал Ленин.
– Потом, потом… Потом на российские деньги мы купим Европу, – передразнил Ильича Парвус. – Вот вам и мировая революция. Поверьте моему опыту, Владимир Ильич, на больших делах никогда не попадешься. Только мелкие рыбки попадаются в сеть.
Ленин испытывал отвращение к самоуверенной заносчивости визитера, тем более, что он осознавал его правоту. И был вынужден выслушать провокационный вопрос.
– Вы хотите еще раз провалить революцию?
Израиль Лазарич, думайте лучше о Вашем провале! — Парировал он и продолжил, намекая на заключение, которого Ленину всегда удавалось избежать.
Спор разгорелся — кто и что сделал неправильно в 1905 году, кто провалился. И все же оба, и Ленин, и Парвус, знали, они встретились не ради спора, а ради плана, для которого они нужны друг другу, и еще им нужно правительство Германии. По меньшей мере, на восемь месяцев…
– Так, да или нет?
Ленин пожал плечами. Он бы охотно согласился на предложенную ему Парвусом в его грандиозном плане роль и поддался бы искушению получить крупные финансовые средства, но боязнь подвергать себя опасности компрометирующего сотрудничества, что, вероятно, негоже для потенциального вождя России, осложняло решение.
– Согласен. – Сказал наш герой и встал. – Поговорим о команде.
Швейцарский публицист Эмиль Людвиг называл Ленина «гениальным оппортунистом» и говорил о нем как о беспристрастном математике, который готов к любому компромиссу, который ему повелевало время, и быть при этом неуязвимым для любых возражений идеологов.
После столь предстательного разговора спешно стал разрабатываться план доставки Ленина в Россию. Страны Антанты Англия и Франция категорично отказались способствовать в перевозе Ленина. Ехать через Германию, могло быть дурно истолковано общественным мнением. Вариант: плыть Северным морем, тоже отпадал. Там подводных лодок плавало больше селёдок. В конце марта все же было принято решение ехать через территорию Германии в запломбированном вагоне.
***
Трудно себе представить, чтобы провернуть подобное дело мог человек, без какой либо серьёзной организации и без соответствующей поддержки (экономической, финансовой, политической, религиозной). Многие считают, что Парвус (Гельфанд) был представитель сионистского движения, организации жидо-масонства, или чего-то подобного.
- Но, чего? Государство Израиль было создано по решению ООН только двадцать девятого ноября 1947 года.
Дата добавления: 2019-07-15; просмотров: 208; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!