Дисциплинарная практика квалификационных комиссий адвокатских палат

⇐ ПредыдущаяСтр 17 из 37Следующая ⇒

Прекращение статуса - самая суровая, но отнюдь не единственная мера дисциплинарной ответственности адвоката. Кодекс профессиональной этики адвоката предусматривает в качестве мер дисциплинарной ответственности также замечание и предупреждение.

Среди восьми оснований прекращения статуса адвоката, указанных в ч. 1 ст. 17 Закона об адвокатуре, следует проводить четкое различие между безусловными, формально определенными основаниями прекращения статуса (например, смерть адвоката, личное заявление о прекращении статуса) и основаниями, требующими доказательственной и профессионально-этической оценки квалификационной комиссией и советом адвокатской палаты. Необходимость такого разграничения получила подкрепление в Кодексе профессиональной этики адвоката, установившем процедурные основы дисциплинарного производства в квалификационной комиссии и совете адвокатской палаты. Однако согласно ч. 2 ст. 17 Закона об адвокатуре решение о прекращении статуса адвоката совет адвокатской палаты субъекта Российской Федерации обязан принимать на основании заключения квалификационной комиссии только в двух, специально указанных в законе случаях:

- совершение адвокатом проступка, порочащего честь и достоинство адвоката или умаляющего авторитет адвокатуры (п. 5 ч. 1 ст. 17);

- неисполнение либо ненадлежащее исполнение адвокатом своих профессиональных обязанностей перед доверителем, а также неисполнение решений органов адвокатской палаты, принятых в пределах их компетенции (п. 6 ч. 1 ст. 17).

Разбирательство в квалификационной комиссии осуществляется на основе принципов устности, непосредственности, состязательности и равенства участников дисциплинарного производства. Заключение квалификационной комиссии о наличии либо отсутствии в действиях (бездействии) адвоката названных нарушений автоматически не предопределяет решение совета адвокатской палаты о прекращении статуса адвоката.

Помимо прекращения статуса, замечания и предупреждения собрание (конференция) соответствующей адвокатской палаты вправе дополнить перечень мер дисциплинарной ответственности иными мерами (например, выговор, строгий выговор). Причем меры такой ответственности совет адвокатской палаты применяет с учетом обстоятельств, повлиявших на совершение проступка и характеризующих личность "проштрафившегося" адвоката. Поэтому за сходные по тяжести нарушения к разным адвокатам могут быть применены различные меры воздействия*(91).

Несмотря на то, что перечень оснований лишения адвоката статуса является исчерпывающим и расширительному толкованию не подлежит, аморфность и неоднозначность этих понятий может послужить предпосылкой для варьирования их смыслом и пониманием. По мнению некоторых специалистов, закрытый перечень, указанный в ст. 17 Закона об адвокатуре, призван исключить возможность оказания давления на адвокатов под угрозой прекращения статуса "по иным основаниям"*(92). Но ведь эффект, который может принести неопределенность самих понятий, по сути, приравнивается к уже известному эффекту универсальной и удобной фразы "по иным основаниям". Об этом косвенно свидетельствуют и мнения, высказываемые авторами некоторых комментариев к Закону об адвокатуре.

Умаление достоинства адвоката должно быть связано с его профессиональной деятельностью или выполнением своих обязанностей как члена адвокатской корпорации. Только в таком контексте поступок адвоката может стать предметом обсуждения в квалификационной комиссии и на совете адвокатской палаты, который вправе принять решение о прекращении статуса адвоката. Под неисполнением или ненадлежащим исполнением адвокатом своих профессиональных обязанностей следует понимать неисполнение требований ст. 7 Закона об адвокатуре.

Закон не оговаривает, достаточно ли для решения вопроса о прекращении статуса адвоката однократного неисполнения профессиональных обязанностей, или такие нарушения должны быть систематическими. Очевидно, что в каждом случае этот вопрос должен решаться советом адвокатской палаты, который будет принимать решение в зависимости от конкретных обстоятельств. Интересно, что Закон об адвокатуре не определяет источники получения информации об обстоятельствах, влекущих прекращение статуса адвоката, не решает вопроса о праве адвоката быть заслушанным на заседании совета Адвокатской палаты при решении вопроса о прекращении его статуса, а также не содержит иных процедурных норм о порядке решения вопросов, связанных с прекращением статуса адвоката. Подобное умолчание отнюдь не случайно. Дело в том, что законодатель оставил решение этих вопросов самому адвокатскому сообществу, тем более что адвокатура, согласно ст. 3 Закона об адвокатуре, действует на основе принципов независимости, самоуправления и корпоративности. Адвокатское сообщество определило данный порядок в Кодексе профессиональной этики адвоката, принятом I Всероссийским съездом адвокатов 31 января 2003 г., где нашли свое отражение такие признанные правовые принципы, как наличие примирительных процедур, состязательность и гарантии сохранения адвокатской тайны на всех этапах производства.

Естественно, что у современной дисциплинарной практики есть своя предыстория. Еще в 1971 г. в России впервые была опубликована Дисциплинарная практика Московской городской и областной коллегий адвокатов (составитель - адвокат П.А. Огнев), включающая 210 тезисов об основах профессионального поведения адвокатов (далее - Дисциплинарная практика 1971 г.). Эта Практика была издана в виде Методического пособия для адвокатов по рекомендации Ученого совета Московского общественного научно-исследовательского института судебной защиты и усовершенствования адвокатов при президиумах Московской городской коллегии адвокатов и Московской областной коллегии адвокатов. Тезисы были объединены по следующим разделам: "Качество работы", "Правила внутреннего распорядка", "Получение денег от клиента помимо кассы консультации", "Неявка в судебное заседание", "Защитительная речь" и др.

Думается, в целях последующего анализа современной дисциплинарной практики адвокатских палат некоторых субъектов Российской Федерации полезно обратиться к рассмотрению и анализу Дисциплинарной практики 1971 г. Так, раздел "Качество работы" содержит следующие важные тезисы: неоднократная неправильность правовых действий адвоката влечет за собой исключение из коллегии (МГКА. Дело Т. - 1964 г.); низкое качество профессиональной работы адвоката, не обеспечивающее оказание надлежащей юридической помощи гражданам, влечет исключение из коллегии (МОКА. Дело Т. - 1966 г.). В разделе "Правила внутреннего распорядка" указано на то, что систематическое нарушение адвокатом правил внутреннего распорядка (неявка на дежурства, уклонение от консультационной работы и т.п.) влечет за собой строгое дисциплинарное взыскание (МГКА. Дело И. - 1968 г.). Раздел "Получение денег от клиента помимо кассы консультации" содержит целый ряд тезисов:

1) получение денег от клиента помимо кассы юридической консультации влечет исключение из коллегии (МГКА. Дело У. - 1963 г., Дело И. - 1969 г.);

2) получение адвокатом от клиента денег помимо кассы юридической консультации независимо от размеров полученной суммы, хотя бы и под предлогом оплаты каких-либо расходов адвоката, влечет исключение из коллегии (МОКА. Дело М. - 1966 г.);

3) получение адвокатом от клиента денег для последующего внесения в кассу влечет строгое дисциплинарное взыскание (МГКА. Дело И. - 1965 г., Дело Ф. - 1966 г.);

4) принятие адвокатом от обращающихся к нему лиц денег за юридическую помощь под расписку, с последующим оформлением в консультации, влечет дисциплинарное взыскание (МОКА. Дело В. - 1964 г.);

5) получение адвокатом от клиента денег для внесения в кассу консультации вообще недопустимо; невнесение же полученных денег в кассу влечет за собой исключение из коллегии (МГКА. Дело Г. - 1969 г., МОКА. Дело Р. - 1965 г., дело Р. - 1966 г.).

В разделе "Неявка в судебное заседание" подробно расписана процедура и возможные последствия (всегда разные - в зависимости от сопутствующих обстоятельств) неявки адвоката в судебное заседание:

1) неявка без уважительной причины в судебное заседание по делу, в разбирательстве которого адвокат должен принимать участие, влечет строгое дисциплинарное взыскание (МГКА. Дела Б., Л. - 1964 г., Дела Ш., К., К., Е. - 1965 г., Дело Е. - 1969 г.);

2) неявка адвоката в судебное заседание по делу, ведение которого было ему поручено консультацией, по уважительной причине, но без извещения суда и заведующего консультацией, влечет дисциплинарное взыскание (МОКА. Дело А. - 1966 г., Дело П. - 1968 г., Дело М. - 1968 г.);

3) заведующий консультацией, получив заблаговременное сообщение о том, что адвокат по уважительной причине не имеет возможности явиться в судебное заседание по делу, в котором адвокат принимает участие, обязан принять все зависящие от него меры для замены этого адвоката, при наличии согласия клиента. Неисполнение заведующим консультацией его обязанности влечет дисциплинарное взыскание (МОКА. Дело В. - 1964 г.);

4) замена заболевшего адвоката другим в день рассмотрения дела, в котором должен был принимать участие заболевший, недопустима даже с согласия подсудимого, т.к. вновь назначенный адвокат должен изучить материалы дела и провести беседу со своим будущим подзащитным, чего он сделать не сможет. Нарушение этого правила влечет для заведующего консультацией дисциплинарное взыскание (МОКА. Дело С. - 1969 г.);

5) адвокат, при совпадении времени слушания двух дел, в которых он должен принимать участие, обязан через заведующего консультацией обеспечить себе замену другим адвокатом при непременном согласии на это клиента. При несогласии обоих клиентов на замену соглашение, заключенное одним из клиентов, расторгается, о чем заблаговременно должны быть извещены и этот клиент, и соответствующий суд. Срыв слушания дела невыполнением этих правил влечет дисциплинарное взыскание (МГКА. Дело К. - 1966 г., Дело В. - 1969 г.);

6) адвокат, участвующий в рассмотрении дела, обязан явиться в судебное заседание по делу независимо от полученных им сведений о том, что суд не будет рассматривать дело по причинам, не зависящим от неявки адвоката. Дисциплинарное дело против адвоката, нарушившего это правило, не возбуждалось - ему указано на неправильность его действий (МОКА. Дело С. - 1967 г., Дело З. - 1968 г.).

Если адвокату достоверно известно, что подсудимый, которого адвокат должен защищать, отказывается от защиты, адвокат все же должен явиться в судебное заседание по делу, т.к. освобождение адвоката от обязанностей защитника производится судом (МОКА. Дело Т. - 1965 г.). Болезнь клиента не освобождает адвоката от явки в судебное заседание в назначенное для слушания время. Дисциплинарное дело против адвоката, нарушившего это правило, не возбуждалось - ему указано на неправильность его действий (МОКА. Дело Н. - 1964 г.). Если доверитель адвоката заболел или по другой уважительной причине явиться в судебное заседание к слушанию своего дела не может, о чем осведомлен адвокат, он, адвокат, может не являться в судебное заседание по делу, только согласовав свою неявку с судьей. Против адвоката, нарушившего это правило, дисциплинарное дело не возбуждалось - ему указывалось на неправильность его действий (МГКА. Дело Ш. - 1968 г.).

Кроме того, согласно Дисциплинарной практике 1971 г. если в деле нет ордера адвоката, защищающего подсудимого по соглашению, то адвокат, получивший поручение защищать подсудимого в порядке статьи 49 УПК, не освобождается от явки в судебное заседание, даже если адвокат осведомлен, что подсудимого будет защищать другой адвокат, приглашенный по соглашению. При таких условиях неявка адвоката, получившего поручение в порядке ст. 49 УПК, повлекшая срыв слушания дела, влечет дисциплинарное взыскание (МГКА. Дело З. - 1968 г.). В случае расторжения соглашения по делу, ранее отложенному с участием адвоката, адвокат должен поставить об этом в известность суд. Дисциплинарное дело против адвоката, нарушившего это правило, не возбуждалось - ему указывалось на неправильность его действий (МГКА. Дело Ш. - 1968 г.). Если к адвокату обратился клиент с просьбой принять поручение на день, в который адвокат занят выполнением более раннего поручения, адвокат через заведующего консультацией может сообщить суду о создавшемся положении. Такого рода справка может быть выдана на руки заинтересованному лицу. Но сам адвокат не должен обращаться к суду с сообщением о том, что может принять поручение данного лица, если слушание дела будет отложено. Подобное действие адвоката влечет за собой дисциплинарное взыскание (МГКА. Дело Б. - 1969 г.).

Раздел "Защитительная речь" подробно регламентирует правила произнесения адвокатом в суде речи в защиту своего доверителя:

1) адвокат, произнося защитительную речь (в частности, в выездной сессии суда) и анализируя причины преступления, должен особенно тщательно формулировать свои объяснения. Непродуманная ошибочная концепция влечет дисциплинарное взыскание (МГКА. Дело Т. - 1969 г.);

2) адвокат в защитительной речи должен применять в отношении лиц, допрошенных по делу, такие формулировки, которые не могли бы быть истолкованными как обидные, оскорбительные в отношении этих лиц. Дисциплинарное дело против адвоката, нарушившего это правило, не возбуждалось, - как правило, ему указывалось на неправильность его действий (МГКА. Дело Т. - 1963 г.; МОКА. Дело С. - 1963 г., Дело И. - 1968 г.);

3) адвокат в защитительной речи обязан избегать неряшливых, неточных формулировок, он не должен применять неправильных цитат, сравнений, аналогий, не имеющих непосредственного отношения к делу. Нарушение этих правил влечет дисциплинарное взыскание (МГКА. Дело М. - 1969 г.).

Согласно Дисциплинарной практике 1971 г. адвокат должен тщательно подготовиться к защитительной речи, сформулировать выражения так, чтобы они не давали оснований для их неправильного толкования (МОКА. Дело З. - 1963 г.).

В защитительной речи адвокат не должен ссылаться на документы, не приобщенные к материалам дела. Дисциплинарное дело против адвоката, нарушившего это правило, не возбуждалось - ему указано на неправильность его действий (МОКА. Дело Н. - 1965 г.).

Обзор дисциплинарной практики
Совета Адвокатской палаты г. Москвы

1. В соответствии с Кодексом профессиональной этики адвоката адвокат при всех обстоятельствах должен сохранять честь и достоинство, присущие его профессии, соблюдать деловую манеру общения, участвуя или присутствуя на судопроизводстве - соблюдать нормы процессуального законодательства, проявлять уважение к суду и другим участникам процесса.

....19 апреля 2004 г. адвокатом О. был направлен в судебную коллегию по уголовным делам Московского областного суда документ, озаглавленный "Заявление (объяснение и ходатайство) об одобрении, поддержании жалобы подсудимого Ф. от 04.04.2004 г., поданной в Судебную коллегию по уголовным делам Московского областного суда на постановление от 1.04.04 (в части замены меры пресечения названному подсудимому) Серпуховского Федерального городского суда Московской обл.", в котором адвокат при изложении своих доводов о незаконности и необоснованности постановления суда от 1 апреля 2004 г. об изменении меры пресечения подсудимому Федотову Н.А. на содержание под стражей допустил, в том числе, следующие высказывания:

- в мотивировочной части (стр. 3 и 4) - "д") в одиннадцатом часу 01.04.2004 (во время последнего судебного заседания в... зале Серпуховского городского суда) председательствующий судья по делу в присутствии всех участников последнего судебного заседания заявил в зале суда о том, что у него... 01.04.2004 имеются высокое артериальное давление и сильная головная боль; е) затем эта судья дополнила свое устное заявление, что она..., несмотря на все свои недомогания, постоянно ходит на работу в судебные процессы с высоким артериальным давлением и температурой... ж) притом в 11-м часу дня 01.04.2004... я заметил на лице и лбу головы судьи, председательствующего по данному уголовному делу, крупные пятна темно-красного цвета. Они свидетельствовали о резком волнении и возбуждении ее психики, а значит - о неудовлетворительном состоянии ее здоровья;... и) я полностью (на 100%) уверен в том, что в начале 11-го часа дня 01.04.2004 председательствующий судья по уголовному делу N 1-11/2004 практически был болен, нездоров; к) следовательно, в дневное время 01.04.2004 его поведение было неадекватным. Это слово (неадекватность) этот судья часто применяет в его постановлениях; л) после окончания такого судебного заседания я попросил у секретаря судебного процесса объяснить мне причину наличия пятен темно-красного цвета на лице и лбу судьи. Однако секретарь судебного заседания сказала мне, что мне это показалось. Но я не верю такому ее ответу и прекратил вопросы о здоровье судьи 01.04.2004; м) в течение нескольких последних месяцев я постоянно обращал внимание на тяжелую одышку судьи при ее подъеме с 1-го на 3-й этаж (в ее кабинет) городского суда; н) по настоящее время я обеспокоен прогрессирующими заболеваниями судьи Д., считаю важным, необходимым и целесообразным обратить особо пристальное внимание руководства Серпуховского городского, Московского областного судов на неопровержимые факты и обстоятельства явных признаков неоспоримых серьезных заболеваний такого судьи для проверки состояния ее здоровья с 01.06.2003 г. по настоящее время;

- в резолютивной части (стр. 4) - Учитывая вышеизложенное, прошу: ...г) доложить руководству суда, Московского обл. суда мои опасения, обеспокоенность прогрессирующими заболеваниями судьи Д., в ...принятия срочного решения о проверке состояния ее здоровья с 01.06.03 по настоящее время; д) предложить Д. пройти курс обследования во врачебно-трудовой экспертной комиссии - ВТЭК (в т.ч. с проверкой всех имеющихся в настоящее время документов больниц, поликлиник, медицинских центров г. Серпухова, где этот судья наблюдался, обследовался, лечился) для определения состояния здоровья по настоящее время, т.к., вероятно, не исключено, что между 10-11 час. 01.04.2004 у Д. произошло эмоциональное расстройство психики, нервной системы, заболевание головного мозга. Результат - вынесение постановления от 01.04.2004 об изменении меры пресечения подсудимому...".

Уголовное судопроизводство имеет своим назначением: 1) защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений; 2) защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию (ст. 6 УПК РФ).

В соответствии с принципом уголовного судопроизводства "Законность при производстве по уголовному делу" (ст. 7 УПК РФ) постановления судьи должны быть законными, обоснованными и мотивированными (ч. 4).

В соответствии с принципом уголовного судопроизводства "Право на обжалование процессуальных действий и решений" (ст. 19 УПК РФ) действия (бездействие) и решения суда могут быть обжалованы в порядке, установленном УПК РФ (ч. 1).

В ходе судебного разбирательства суд вправе избрать, изменить или отменить меру пресечения в отношении подсудимого. Решение суда о продлении срока содержания подсудимого под стражей может быть обжаловано в кассационном порядке. Обжалование не приостанавливает производство по уголовному делу (ч. 1 и 4 ст. 255 УПК РФ).

В уголовном судопроизводстве в кассационном порядке рассматриваются жалобы и представления на не вступившие в законную силу решения судов первой инстанции (см. ст. 354 УПК РФ).

В соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 375 УПК РФ кассационные жалоба или представление должны содержать доводы лица, подавшего жалобу или представление, с указанием оснований, предусмотренных ст. 379 УПК РФ.

Адвокат как профессиональный участник судопроизводства (лицо, оказывающее квалифицированную юридическую помощь на профессиональной основе - см. ст. 1 и 2 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации") обязан своими поступками укреплять веру в надежность такого общепризнанного способа защиты прав и свобод граждан каковым является судебный способ защиты, что, однако, не исключает, а, наоборот, предполагает необходимость оспаривания, в установленной уголовно-процессуальным законом форме, незаконных и необоснованных судебных решений, принятых по делу.

При этом в Кодексе профессиональной этики адвоката содержатся четкие нравственные ориентиры для соответствующего поведения: "адвокаты при всех обстоятельствах должны сохранять честь и достоинство, присущие их профессии" (п. 1 ст. 4); "при осуществлении профессиональной деятельности адвокат соблюдает деловую манеру общения" (п. 2 ст. 8); "участвуя или присутствуя на судопроизводстве, адвокат должен соблюдать нормы соответствующего процессуального законодательства, проявлять уважение к суду" (ч. 1 ст. 12).

Квалификационная комиссия исходит из того, что поскольку судопроизводство - это единый процесс, состоящий из последовательно сменяющих одна другую стадий (направленных на законное разрешение одного и того же дела), в каждой из которых действует законный состав суда, по отношению к которому все участники судопроизводства, включая адвокатов, обязаны проявлять уважение, то подача адвокатом-защитником кассационной жалобы (заявления, объяснения и ходатайства) об одобрении, поддержании жалобы подсудимого Ф. является участием в судопроизводстве в процессуальной форме, установленной законом для данной стадии.

Адвокат О. пояснил в заседании Комиссии, что он не знает, в подтверждение какого из предусмотренных законом кассационных поводов (оснований отмены или изменения судебного решения в кассационном порядке - ст. 379-383 УПК РФ) он указал в составленном им документе, направленном в судебную коллегию по уголовным делам Московского областного суда, на обстоятельства, связанные с имеющимися, по мнению адвоката, у федерального судьи Д. заболеваниями.

Квалификационная комиссия считает, что указания на обстоятельства, связанные с имеющимися, по мнению адвоката О., у федерального судьи Д. заболеваниями, и просьбы о принятии руководством городского суда и Московского областного суда срочного решения о проверке состояния здоровья федерального судьи Д. с 01.06.03 по настоящее время, о предложении ей же пройти курс обследования во врачебно-трудовой экспертной комиссии - ВТЭК (в т.ч. с проверкой всех имеющихся документов больниц, поликлиник, медицинских центров г. Серпухова, где этот судья наблюдался, обследовался, лечился) для определения состояния здоровья по настоящее время, включенные адвокатом О. в направленное им 19 апреля 2004 г. в кассационную инстанцию заявление (от 16 апреля 2004 г. исх. N 178), не имеют при обращении в суд кассационной инстанции правового значения, являются заведомо лишними для юридического документа (кассационной жалобы, заявления о поддержке доводов кассационной жалобы подзащитного), вопреки предписаниям п. 1 ст. 4, п. 1 ст. 8 и ч. 1 ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката не свидетельствуют о сохранении адвокатом О. при обжаловании постановления городского суда Московской области от 1 апреля 2004 г. чести и достоинства, присущих профессии адвоката, о соблюдении адвокатом О. при осуществлении профессиональной деятельности (участии в судопроизводстве) деловой манеры общения, норм уголовно-процессуального законодательства, проявлении им уважения к суду.

Между тем адвокат при осуществлении профессиональной деятельности обязан соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката (подп. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации").

Нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, совершенное умышленно или по грубой неосторожности, влечет применение мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и Кодексом профессиональной этики адвокатов, установленных конференцией соответствующей адвокатской палаты (ст. 18 п. 1 Кодекса). Квалификационная комиссия признала, что адвокат О. нарушил требования Кодекса профессиональной этики адвоката. Советом адвокату О. объявлено предупреждение.

2. В соответствии с Кодексом профессиональной этики адвоката пожелания, просьбы или указания доверителя, направленные к несоблюдению закона или нарушению правил, предусмотренных этим же Кодексом, не могут быть исполнены адвокатом.

...В своем объяснении - как письменном, так и данном в заседании квалификационной комиссии, адвокат Ш. сообщил, что он, зная о существующем законодательном запрете проноса в следственный изолятор для содержащихся под стражей обвиняемых писем и записок от родственников и иных лиц, действительно 9 июня 2004 г. пронес в своем досье в учреждение ИЗ-99/1 письмо жены обвиняемого З. Это письмо он зачитал вслух З. и показал ему, но не отдал. Письмо находилось в прозрачном пластиковом файле в его досье и оттуда не вынималось. В письме содержались сведения семейно-бытового характера. По окончании свидания сотрудники учреждения ИЗ-99/1 вынудили его отдать им это письмо, о чем был составлен соответствующий акт. При этом сотрудники учреждения ИЗ-99/1 требовали от него предоставить все производство (досье) по делу клиента с целью якобы проверки, не содержатся ли там документы, не относящиеся к делу З., но он (Ш.) предпочел отдать им письмо жены З., чтоб тем самым предотвратить их ознакомление с иными материалами, содержащимися в досье.

Рассмотрев представленные Главным управлением Министерства юстиции РФ по г. Москве и ГУИН МЮ РФ материалы, заслушав объяснения адвоката Ш., квалификационная комиссия отмечает, что в соответствии с ч. 2 ст. 20 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" переписка содержащихся под стражей обвиняемых может осуществляться только через администрацию мест содержания под стражей и подвергается цензуре. Квалификационная комиссия считает, что зачтение содержащемуся под стражей обвиняемому писем и записок родственников и иных лиц представляет собой способ обхода законодательного запрета на переписку обвиняемого минуя администрацию мест содержания под стражей и цензуру, независимо от того, было ли само письмо (сама записка) передано обвиняемому или нет. Пронеся упомянутое письмо в следственный изолятор, не передав его администрации следственного изолятора для цензуры и последующей передачи обвиняемому, а, наоборот, прочитав его содержавшемуся под стражей обвиняемому, и дав ему осмотреть это письмо и убедиться, что оно действительно написано его женой, адвокат Ш. в нарушение требований п. 1 ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката исполнил просьбу доверителя о нарушении закона. При указанных обстоятельствах, руководствуясь п. 1 ч. 9 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, квалификационная комиссия при Адвокатской палате г. Москвы признала, что адвокат Ш. допустил нарушение п. 1 ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката, поскольку он выполнил незаконную просьбу жены обвиняемого о проносе в следственный изолятор ее письма обвиняемому и обеспечил бесцензурный доступ обвиняемого к содержанию этого письма. Вместе с тем следует привести и два особых мнения (в извлечении) членов квалификационной комиссии Н. Кипниса и Ю. Костанова, которые также рассматривались Советом.

Особое мнение
члена квалификационной комиссии
адвокатской палаты города Москвы
адвоката Кипниса Н.М.
по дисциплинарному производству, возбужденному
в отношении адвоката Ш.

...Комиссией установлено, что адвокат Ш. 9 июня 2004 г. пронес в Учреждение ИЗ-99/1 рукописное письмо жены своего арестованного подзащитного З., во время свидания с последним в следственном кабинете зачитал ему письмо вслух, показал его, но не отдал, а положил в папку с адвокатским производством (досье) по делу З. По окончании свидания сотрудники Учреждения потребовали от адвоката предъявить им все производство по делу клиента для проверки того, не содержатся ли в нем документы, не относящиеся к делу З. Адвокат Ш. предпочел отдать сотрудникам Учреждения указанное письмо, чтобы тем самым предотвратить их ознакомление с иными материалами, содержащимися в досье, в том числе с записями своих бесед с подзащитным.

Приведенные обстоятельства адвокатом Ш. не оспариваются.

Считаю, что Комиссия не дала надлежащей оценки обстоятельствам, при которых сотрудникам Учреждения стало известно о письме жены З.

Как следует из материалов дисциплинарного производства, адвокат Ш. никаких предметов и документов (вне зависимости от того, имеют они отношение к осуществлению защиты обвиняемого по уголовному делу или нет) находящемуся под стражей обвиняемому З. не передавал.

Как пояснил Комиссии адвокат Ш., во время свидания с подзащитным в следственном кабинете он обсуждал с З. позицию защиты по делу, производил рабочие записи, прочел адресованное подзащитному письмо жены.

В соответствии с ч. 2 ст. 18 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений", "свидания подозреваемого или обвиняемого с его защитником могут иметь место в условиях, позволяющих сотруднику места содержания под стражей видеть их, но не слышать".

В соответствии с п. 93 Минимальных стандартных правил обращения с заключенными, принятых 30 августа 1955 г. в Женеве на Конгрессе ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями, одобренных Экономическим и Социальным Советом в его резолюциях 663 C (XXIV) от 31 июля 1957 г. и 2076 (LXII) от 13 мая 1977 г., лица, находящиеся под арестом или ожидающие суда (подследственные заключенные) "в целях своей защиты должны иметь право обращаться там, где это возможно, за бесплатной юридической консультацией, принимать в заключении юридического советника, взявшего на себя их защиту, подготавливать и передавать ему конфиденциальные инструкции. С этой целью в их распоряжение следует предоставлять по их требованию письменные принадлежности. Свидания заключенного с его юридическим советником должны происходить на глазах, но за пределами слуха сотрудников полицейских или тюремных органов".

Приведенные положения Федерального закона и Минимальных стандартных правил корреспондируют требованиям уголовно-процессуального законодательства о том, что в ходе уголовного судопроизводства обвиняемый вправе иметь свидания с защитником наедине и конфиденциально (п. 9 ч. 4 ст. 47, п. 1 ч. 1 ст. 53 УПК РФ), и законодательства об адвокатуре о том, что адвокат вправе беспрепятственно встречаться со своим доверителем наедине, в условиях, обеспечивающих конфиденциальность (в том числе в период его содержания под стражей) (подп. 5 п. 3 ст. 6 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации").

Таким образом, установленное Федеральным законом правило - "в условиях, позволяющих сотруднику... видеть, но не слышать" ("на глаза, но за пределами слуха" - Минимальные стандартные правила) можно понимать только в том смысле, что наблюдение за ходом свидания адвоката с подзащитным может осуществляться с расстояния (или с помощью технических средств), не позволяющего нарушать конфиденциальность свидания.

Осуществление такого наблюдения должно предотвратить попытки передачи заключенному каких-либо предметов и сокрытие их последним в одежде и полостях тела, введение заключенному каких-либо лекарственных и иных препаратов, нанесение ему телесных повреждений и т.п.

Однако наблюдение не будет законным, если сотрудник Учреждения может обозревать (в том числе с помощью специальных технических средств) содержание письменных документов, которые адвокат предъявляет подзащитному, а также ведущихся адвокатом и его подзащитным во время свидания записей, поскольку это является совершенно очевидным нарушением установленной федеральным законодательством гарантии конфиденциальности свидания адвоката-защитника с обвиняемым.

Комиссия, как видно из Заключения, не отнесла к обстоятельствам, подлежавшим доказыванию в ходе дисциплинарного производства, возбужденного в отношении адвоката Ш., законность поступившего адвокату от сотрудников Учреждения предложения предъявить им все производство по делу подзащитного (адвокатское досье) либо даже какие-либо из находящихся в нем документов. Не было установлено Комиссией и то, каким образом сотрудникам Учреждения стало известно о наличии в адвокатском досье письма жены подзащитного (по терминологии акта изъятия от 9 июня 2004 г. - "запрещенные предметы, письма, записки, которые были переданы, принесены для арестованного З. в нарушение ст. 21 Закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений").

Одной из важнейших гарантий независимости адвоката, обеспечивающей возможность защищать интересы доверителей, является институт адвокатской тайны, под которой Федеральный закон понимает "любые сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи своему доверителю" (п. 1 ст. 8). Профессиональная тайна адвоката представляет собой иммунитет доверителя, предоставленный последнему Конституцией Российской Федерации. Профессиональная тайна является безусловным приоритетом деятельности адвоката. Срок хранения тайны не ограничен во времени. Адвокат не может быть освобожден от обязанности хранить профессиональную тайну никем, кроме доверителя. Правила сохранения профессиональной тайны распространяются, в частности, на все доказательства и документы, собранные адвокатом в ходе подготовки к делу; сведения, полученные адвокатом от доверителей; информацию о доверителе, ставшую известной адвокату в процессе оказания юридической помощи; содержание правовых советов, данных непосредственно доверителю или ему предназначенных; все адвокатское производство по делу; любые другие сведения, связанные с оказанием юридической помощи... (п. 1-3, 5 Кодекса профессиональной этики адвоката).

Проведение оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий в отношении адвоката допускается только на основании судебного решения. Полученные в ходе оперативно-розыскных мероприятий или следственных действий сведения, предметы и документы могут быть использованы в качестве доказательств обвинения только в тех случаях, когда они не входят в производство адвоката по делам его доверителей (п. 3 ст. 8 Федерального закона).

Считаю, что заключение по дисциплинарному производству, возбужденному в отношении адвоката Ш., вынесено Комиссией на основании недопустимых доказательств, не подлежавших в силу этого оценке на предмет достоверности.

В заключении от 23 января 2004 г. по аналогичному дисциплинарному производству, возбужденному в отношении адвоката Артюховой О.Г. (поддержанном Советом Адвокатской палаты г. Москвы в решении N 4 от 3 февраля 2004 г.), Комиссия, в частности, указала:

"Поскольку квалификационная комиссия пришла к выводу, что личный досмотр адвоката Артюховой О.Г. 11 ноября 2003 г. был произведен без законных оснований, то протокол личного досмотра и изъятые в ходе этого досмотра документы следует признать недопустимыми доказательствами.

В соответствии с ч. 2 ст. 50 Конституции РФ при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона. Эта конституционная норма, лишающая незаконно добытые доказательства юридической силы, воспроизводится во всех кодексах, регламентирующих порядок производства по уголовным, гражданским и административным делам: Уголовно-процессуальном кодексе РФ (ст. 75), Гражданском процессуальном кодексе РФ (ст. 55), Кодексе РФ об административных правонарушениях (ст. 26.2). В частности, в соответствии с п. 2 ст. 55 ГПК РФ "доказательства, полученные с нарушением закона, не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу решения суда".

В соответствии со ст. 33 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" квалификационная комиссия создается в том числе для рассмотрения жалоб на действия адвокатов. По результатам рассмотрения жалобы комиссия дает заключение о наличии или об отсутствии в действиях адвоката нарушения норм кодекса профессиональной этики адвоката, о неисполнении или ненадлежащем исполнении им своих обязанностей. Совет адвокатской палаты принимает решение о прекращении статуса адвоката при совершении им поступка, порочащего честь и достоинство адвоката или умаляющего авторитет адвокатуры (подп. 5 п. 1 ст. 17 Федерального закона), на основании заключения квалификационной комиссии (п. 2 ст. 17; подп. 8 п. 3 ст. 31 Федерального закона), т.е. принимает решение, влекущее для адвоката важные юридически значимые последствия. Решение о прекращении статуса адвоката может быть обжаловано в суд (п. 4 ст. 17 Федерального закона) в порядке гражданского судопроизводства, который при рассмотрении жалобы и принятии решения руководствуется в том числе предписаниями ГПК РФ по вопросу о допустимости доказательств. Таким образом, решение совета адвокатской палаты по вопросу о прекращении статуса адвоката (а равно любое иное решение, принятое по дисциплинарному производству - примечание члена Комиссии) и соответствующее заключение квалификационной комиссии являются актами квазисудебных органов, а потому они не могут основываться на доказательствах, полученных с нарушением закона.

Таким образом, конституционный запрет использовать для обоснования решения доказательства, полученные с нарушением закона, уже сам по себе не позволяет квалификационной комиссии удовлетворить представление о прекращении статуса адвоката Артюховой О.Г., как основанное на материалах, неправомерно изъятых при проведении незаконного личного досмотра".

Нисколько не оправдывая действия адвоката Ш., считаю, что Квалификационная комиссия была не вправе давать оценку его действиям по существу, поскольку обстоятельства, при которых письмо жены З., находившееся в адвокатском производстве защитника Ш., было у него изъято свидетельствуют о нарушении сотрудниками Учреждения установленных федеральным законодательством гарантий сохранения адвокатской тайны.

В именном бюллетене для голосования мной как членом Квалификационной комиссии было отмечено основание "прекратить дисциплинарное производство, поскольку адвокат не допустил нарушений норм Кодекса профессиональной этики адвоката (надлежащим образом исполнил свои обязанности перед доверителем или адвокатской палатой)". При этом я исходил из того, что это единственный способ защитить права адвоката, исходя из принципа толкования всех сомнений в пользу адвоката.

В соответствии с п. 12 и 14 Кодекса профессиональной этики адвоката заключение Квалификационной комиссии представляет собой письменное решение (состоящее из вводной, описательной, мотивировочной и резолютивной частей), основанное на результатах голосования именными бюллетенями.

Возможность принятия заключения не единогласно, а по большинству голосов, предполагает, что член(ы) Комиссии могут остаться при особом мнении.

Право члена квазисудебного органа, оставшегося в ходе голосования при особом мнении, изложить свое особое мнение в письменной форме для приобщения к материалам дисциплинарного производства основано на обще процессуальных правовых правилах и не связано с формой (видом) производства.

На основании изложенного считаю, что заключение Квалификационной комиссии Адвокатской палаты г. Москвы от 19 ноября 2004 г. по дисциплинарному производству, возбужденному в отношении адвоката Ш., основано на недопустимых доказательствах, то есть вынесено с нарушением процессуальных (процедурных) норм, регламентирующих процесс доказывания в дисциплинарном производстве.

Особое мнение
члена квалификационной комиссии
Костанова Ю.А.

Соглашаясь с тем, что прочтение адвокатом обвиняемому, содержащемуся под стражей, текста переданного родственниками письма без передачи ему этого письма может расцениваться как попытка обойти законодательный запрет на переписку содержащихся под стражей подозреваемых и обвиняемых, минуя администрацию мест содержания под стражей и цензуру, полагаю, тем не менее, что комиссией при рассмотрении дисциплинарного производства в отношении адвоката Ш. не были в достаточной мере учтены следующие обстоятельства.

1. Частью шестой статьи 34 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" от 15 июля 1995 года N 103-ФЗ предусмотрено право сотрудников мест содержания под стражей при наличии достаточных оснований подозревать лиц в попытке проноса запрещенных предметов, веществ и продуктов питания производить досмотр их вещей и одежды при входе и выходе с территорий мест содержания под стражей, а также досмотр въезжающих и выезжающих транспортных средств, изъятие предметов, веществ и продуктов питания, запрещенных к хранению и использованию подозреваемыми и обвиняемыми. Не подвергаются досмотру вещи и одежда лиц, в производстве которых находятся уголовные дела подозреваемых и обвиняемых и лиц, которые обладают правом контроля и надзора за местами содержания под стражей.

Очевидно, что досмотр адвокатов, посещающих места содержания под стражей в качестве защитников содержащихся там подозреваемых и обвиняемых противоречит требованиям о сохранении адвокатской тайны и, следовательно, положениям статьи 48 Конституции Российской Федерации о праве на защиту, поскольку адвокатская тайна является необходимой составляющей права на защиту.

Уголовно-процессуальный кодекс РФ предусматривает право подозреваемого и обвиняемого иметь свидание с защитником наедине и конфиденциально (п. 3 ч. 4 ст. 46 и п. 9 ч. 4 ст. 47 УПК РФ) и недопустимость допроса адвоката об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с оказанием юридической помощи (п. 3 ч. 3 ст. 56 УПК РФ). В соответствии с частью второй статьи 18 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" свидания подозреваемого или обвиняемого с его защитником могут иметь место в условиях, позволяющих сотруднику места содержания под стражей видеть их, но не слышать. Из этого следует, что конфиденциальность свиданий подозреваемых и обвиняемых со своим защитником означает сохранение от иных лиц - в том числе от следователя - содержания переговоров подозреваемого и обвиняемого со своим защитником.

Право задержанного или находящегося в заключении лица на его посещение адвокатом, на консультации и на связь с ним без цензуры и в условиях полной конфиденциальности предусмотрено Сводом принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме, утвержденным резолюцией Генеральной ассамблеи ООН от 9 декабря 1988 года. Это право не может быть временно отменено или ограничено, кроме исключительных обстоятельств, которые определяются законом или установленными в соответствии с законом правилами, когда, по мнению судебного или иного органа, это необходимо для поддержания безопасности и порядка (Принцип 18).

Европейским судом по правам человека право обвиняемого на конфиденциальность свиданий со своим защитником рассматривается в качестве одного из основных требований справедливого судебного процесса в демократическом обществе, вытекающих из положений пункта 3 "с" статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. В частности, в решении Европейского суда по делу С. отмечается, что если адвокат не имеет возможности связаться со своим клиентом и получить от него конфиденциальные инструкции, не подвергаясь надзору, то его помощь в значительной степени утрачивает свою полезность, в то время как Конвенция призвана гарантировать право, которое носит практический и действенный характер (Судебное решение по делу С. от 28 ноября 1991 года, Series A, No. 220, para. 48. См. также решение по делу Кан от 30 сентября 1985 года, Series A, No. 96).

Следовательно, нарушение конфиденциальности отношений подозреваемого или обвиняемого со своим защитником нарушает также и положения части четвертой статьи 15 Конституции Российской Федерации, согласно которой общепринятые международные нормы и правила являются составной частью российского законодательства и приоритетны по отношению к российским нормативным актам.

Изложенное свидетельствует о принципиальной недопустимости досмотров адвокатских досье в следственных изоляторах ввиду противоречия таких действий Конституции Российской Федерации.

Поэтому получение сотрудниками мест содержания под стражей любых документов из адвокатских досье вопреки воле адвоката (и его доверителя) незаконно, полученные в результате таких действий сведения и материалы в силу конституционного запрета на использование полученных с нарушением закона доказательств не могут учитываться при рассмотрении дисциплинарных производств в отношении адвокатов.

2. Ввиду конкретных обстоятельств дела (жена обвиняемого, чье письмо зачитал подзащитному адвокат Ш., находилась на седьмом месяце беременности, в письме содержались сведения о состоянии здоровья членов семьи обвиняемого и иные семейно-бытовые сведения, не имевшие отношения к делу, передача обвиняемому этой информации негативного влияния на расследование дела не оказало) действия Ш. вообще не образуют признаков правонарушения.

Уголовное законодательство (часть вторая статьи 14 УК РФ) не признает преступлением действие (бездействие), хотя формально и содержащее признаки какого либо деяния, предусмотренного Уголовным Кодексом, "но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности". Поскольку деяние в таких случаях не признается преступным, то и уголовное дело в отношении совершившего его лица подлежит прекращению ввиду отсутствия события преступления (пункт 1 части первой статьи 24 УК РФ). Малозначительность деяния, лишающая его обязательного признака преступления - общественной опасности, не идентична той незначительной степени общественной опасности, которая предопределяет признание деяния преступлением небольшой тяжести (часть вторая статьи 15 УК РФ).

По аналогии с нормой Уголовного кодекса, содержащейся в части второй статьи 14 УК РФ, полагаю возможным усмотреть отсутствие какой-либо опасности в действиях адвоката Ш. Адвокатское сообщество не должно быть в данном случае менее гуманным, чем законодатель.

Совет, изучив заключение квалификационной комиссии, рассмотрев особые мнения Н. Кипниса и Ю. Костанова, заслушав объяснения адвоката Ш., пришел к выводу о прекращении дисциплинарного производства вследствие малозначительности совершенного адвокатом Ш. проступка.

Президентом Адвокатской палаты г. Москвы направлены письма начальнику СИЗО-1 и в Министерство юстиции РФ с требованием провести расследование обстоятельств обнаружения и изъятия у адвоката Ш. записки жены обвиняемого как свидетельствующих о нарушении сотрудниками изолятора установленных федеральным законодательством гарантий конфиденциальности свиданий адвоката с подзащитным. О данном инциденте информирован Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации.

3. Статус адвоката не препятствует адвокату представлять интересы родственников и иных близких ему лиц в гражданском процессе не в порядке выполнения своих профессиональных обязанностей, а по личной просьбе этих лиц на основании полученной от них доверенности.

...Федеральный судья Хорошевского районного суда г. Москвы Н. 23 июля 2004 года довела до сведения Президента Адвокатской палаты г. Москвы информацию о том, что адвокат К., участвуя по доверенности в качестве представителя ответчицы в судебном заседании Хорошевского районного суда г. Москвы по гражданскому делу по иску М. к Л., не представил ордера, выданного адвокатским образованием, и "отказался от представления интересов своего доверителя Л., отказался защищать права, свободы и законные интересы последней по мотивам неприязненного отношения к нему судьи, тем самым продемонстрировал неисполнение своих обязанностей перед доверителем, расторгнув в одностороннем порядке договор поручения и нарушив присягу адвоката".

Адвокат К. в своих объяснениях утверждал, что он осуществлял представительство интересов Л. не в качестве адвоката, а в качестве друга семьи, по личной просьбе Л., по ее доверенности. Он действительно 23 июля 2004 года отказался участвовать в судебном заседании из-за неприязненного отношения к нему судьи Н., о чем Л. была им поставлена в известность, она одобрила такое его поведение и 27 июля 2004 года выдала ему новую доверенность, в которой из числа полномочий участие в судебных заседаниях было исключено. В подтверждение своих объяснений адвокатом К. представлены в комиссию копии обеих доверенностей (в которых в качестве документа, подтверждающего личность поверенного, указан паспорт, а не удостоверение адвоката) и копия незаконного определения судьи Н. об отказе в принятии частной жалобы на отказ в принятии встречного иска.

Изучив представленные материалы, квалификационная комиссия считает объяснения адвоката К. убедительными. Изложенные в обращении федерального судьи сведения о допущенном якобы адвокатом К. нарушении закона и норм Кодекса профессиональной этики адвоката имеющимися в распоряжении комиссии материалами не подтверждаются. К. в упомянутом гражданском деле не идентифицировал себя перед судом как адвокат. Статус адвоката не препятствует адвокату представлять интересы родственников и иных близких ему лиц в гражданском процессе не в порядке выполнения профессиональных обязанностей адвоката, а по личной просьбе этих лиц на основании полученной от них доверенности. В этих случаях адвокат не должен представлять суду ордер; документом, подтверждающим полномочия представителя, является доверенность.

При указанных обстоятельствах квалификационная комиссия не находит оснований для привлечения адвоката К. к дисциплинарной ответственности.

Совет согласился с мнением квалификационной комиссии.

4. Надлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей перед доверителем предполагает заключение письменного соглашения с доверителем, предоставление доверителю по его требованию либо по условиям соглашения отчета адвоката о проделанной работе.

...Заявительница П. - доверитель адвоката М.-О. - утверждает, что она в устной форме заключила с адвокатом соглашение об оказании юридической помощи ее сыну П. (назначенное лицо - примечание Комиссии) при рассмотрении судами Российской Федерации уголовного дела по обвинению П. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ. Она пояснила также, что во исполнение указанного соглашения адвокатом М.-О. выполнялась работа по уголовному делу: изучение материалов дела, посещение П. в следственном изоляторе, участие в судебных заседаниях в Черемушкинском районном суде г. Москвы и в кассационной инстанции Мосгорсуда. Заключение соглашения об оказании юридической помощи в устной форме П. объясняет соответствующим разъяснением, полученным ею от адвоката М.-О.

Адвокат М.-О. отрицает факт заключения им соглашения с П. на защиту ее сына П., указывает, что защищал его без заключения соглашения - "решил помочь из добрых начал", адвокат указал, что он считал, что необходимо назначить и провести судебную психолого-психиатрическую экспертизу, а после этого решить вопрос о заключении соглашения.

С указанными объяснениями адвоката М.-О. Квалификационная комиссия согласиться не может, считает их надуманными, поскольку они противоречат однозначным предписаниям действующего законодательства, которое различает два правовых основания для вступления адвоката в уголовное дело в качестве защитника - заключение соглашения с доверителем (на защиту доверителя или назначенного им лица) или назначение по требованию органов дознания, органов предварительного следствия, прокурора или суда (см. подп. 2 п. 1 ст. 7, ст. 25 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", ст. 50 и 51 УПК РФ).

Из имеющихся в материалах дисциплинарного производства доказательств не следует, что районный суд г. Москвы обращался в коллегию адвокатов с требованием о назначении защитника подсудимому П. Назначение же осужденному защитника для представления его интересов в кассационной инстанции действующим уголовно-процессуальным законодательством вообще не предусмотрено. Защиту в кассационной инстанции осужденные осуществляют либо лично, либо с помощью приглашенного ими или третьими лицами (например, родственниками) адвоката.

Адвокатом М.-О. в коллегии адвокатов 15 декабря 2003 г. и 5 апреля 2004 г. были получены ордера на защиту П. в судах первой и кассационной инстанции, которые затем были адвокатом представлены соответственно в районный суд г. Москвы и в судебную коллегию по уголовным делам Мосгорсуда; ордера адвоката приобщены судами к материалам уголовного дела. В указанных ордерах, заполненных адвокатом М.-О. собственноручно, в графе "Основание выдачи ордера" вписано слово "соглашение".

Приведенные доказательства подтверждают, по мнению Комиссии, объяснения П. о том, что защиту ее сына П. адвокат М.-О. осуществлял на основании соглашения с доверителем, заключенного в устной форме.

Квалификационная комиссия отмечает, что заключение соглашения между адвокатом и доверителем не в простой письменной, а в устной форме противоречит предписанию ст. 25 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации". Однако в соответствии с п. 1 и 2 статьи 162 ("Последствия несоблюдения простой письменной формы сделки") ГК РФ несоблюдение простой письменной формы сделки лишает стороны права в случае спора ссылаться в подтверждение сделки и ее условий на свидетельские показания, но не лишает их права приводить письменные и другие доказательства; несоблюдение простой письменной формы сделки влечет ее недействительность лишь в случаях, прямо указанных в законе или в соглашении сторон (применительно к соглашению об оказании юридической помощи такое указание в законе отсутствует).

В силу ст. 1, 2, 7 п. 1 подп. 1 и 4 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и ст. 8 п. 1 Кодекса профессиональной этики адвоката на адвокате как лице, оказывающем на профессиональной основе квалифицированную юридическую помощь, лежит обязанность осуществлять адвокатскую деятельность в строгом соответствии с предписаниями законодательства Российской Федерации, в том числе Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации".

По мнению Комиссии, надлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей перед доверителями предполагает не только оказание им квалифицированной юридической помощи, но и оформление договорных правоотношений с доверителями в строгом соответствии с законом.

Квалификационная комиссия считает, что, заключив с доверителем П. соглашение об оказании юридической помощи (защите назначенного доверителем лица П.) при рассмотрении судами Российской Федерации уголовного дела по обвинению П. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ, в устной форме, адвокат М.-О. нарушил прямое предписание ст. 25 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", что свидетельствует об исполнении им своих обязанностей перед доверителем П. ненадлежащим образом.

За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" (п. 2 ст. 7 названного Федерального закона).

П. утверждает, что в соответствии с условиями соглашения об оказании юридической помощи, заключенного ею с адвокатом М.-О. в устной форме, она заплатила адвокату аванс 15 000 долларов США. При этом заявительница не отрицает, что адвокатом во исполнение условий соглашения была проделана определенная работа, направленная на защиту П. от предъявленного ему обвинения. Ее требование обязать адвоката М.-О. вернуть часть гонорара (10 000 долларов США) связано с претензиями к качеству работы адвоката в суде кассационной инстанции и нежеланием продолжения этим адвокатом защиты ее сына в судах надзорной инстанции.

Адвокат М.-О. указал, что он рассчитывал получить гонорар за осуществление защиты П., однако его работа П. никогда никак не оплачивалась, денег он от П. не получал.

В этой связи Квалификационная комиссия считает необходимым отметить, что вопрос о соразмерности оплаты труда адвоката фактически выполненной им работе не входит в предмет дисциплинарного производства, не относится к компетенции дисциплинарных органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, а подлежит рассмотрению в судах общей юрисдикции в порядке искового производства.

При доказывании как факта оплаты юридической помощи, оказанной адвокатом М.-О. обвиняемому П. по соглашению, заключенному в устной форме, так и размера выплаченного адвокату гонорара П. следует иметь в виду, что при заключении указанного соглашения в устной форме не только адвокатом М-О., но и ею как участником гражданского правоотношения были нарушены требования п. 2 ст. 25 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", что в соответствии с цитировавшимся выше п. 1 ст. 162 ГК РФ лишает ее права при рассмотрении споров в юрисдикционных органах ссылаться в подтверждение условий сделки на свидетельские показания, но не лишает права приводить письменные и другие доказательства, каковые Квалификационной комиссии представлены заявительницей не были.

В письменном заявлении, поданном в Адвокатскую палату г. Москвы 21 июля 2004 г., П. указала, что когда она попросила адвоката М-О. отчитаться о проделанной работе, он ей ответил, что "кто она такая, что он будет перед ней отчитываться". Давая объяснения в заседании Комиссии, П. уточнила, что после рассмотрения Мосгорсудом кассационной жалобы П., она попросила адвоката отчитаться о том, на что пошли деньги, она хотела, чтобы адвокат конкретизировал стоимость каждого вида проделанной им работы, но адвокат отказал в предоставлении отчета, сказал, что он не обязан перед ней отчитываться.

В этой связи адвокат М.-О. пояснил Комиссии, что он хотел представить П. отчет, но она отказалась от его помощи, обратилась к другому адвокату; о проделанной работе адвокат М.-О. отчитался перед П. в устной форме.

По мнению Комиссии, надлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей перед доверителями предполагает предоставление доверителю, по требованию последнего (либо, в соответствии с условиями соглашения об оказании юридической помощи, - периодически) отчета о проделанной адвокатом работе в форме, определенной соглашением сторон. При этом требование доверителя представить такой отчет в письменной форме предписаниям действующего законодательства не противоречит, наоборот, в случае спора предоставляет адвокату возможность более эффективной защиты от претензий доверителя к качеству работы адвоката. Адвокат обязан помнить, что при осуществлении профессиональной деятельности он обязан уважать права, честь и достоинство лиц, обратившихся к нему за оказанием юридической помощи, доверителей; соблюдать деловую манеру общения (п. 2 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката).

Квалификационная комиссия считает, что, не предоставив доверителю П., по требованию последней, отчет о проделанной работе в письменной форме, адвокат М.-О. вопреки предписаниям подп. 1 и 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката не действовал разумно и добросовестно, что свидетельствует об исполнении им своих обязанностей перед доверителем П. ненадлежащим образом.

Высказывая претензии к качеству работы адвоката М.-О., заявительница П. указала на то, что он не составил и не подал от своего имени кассационную жалобу на обвинительный приговор районного суда г. Москвы, по которому ее сын был осужден к длительному сроку лишения свободы; приговор был обжалован только самим осужденным П.

В соответствии с п. 2 ст. 13 Кодекса профессиональной этики адвоката "адвокат, принявший в порядке назначения или по соглашению поручение на защиту по уголовному делу, не вправе отказаться от защиты и должен выполнять обязанности защитника до стадии подготовки и подачи кассационной жалобы на приговор суда по делу его подзащитного".

Возражая против доводов доверительницы в указанной части, адвокат М.-О. пояснил Комиссии, что после вынесения приговора адвокат встречался с осужденным П. в следственном изоляторе и помог ему написать кассационную жалобу, при этом адвокат указал, что он не мог сам написать кассационную жалобу, потому что для обоснования непричастности П. к совершению преступления требовалось, с точки зрения адвоката, указать на причастность к совершению убийства близкого П. человека, однако П. на свидании в следственном изоляторе запретил адвокату использовать этот довод в целях защиты; адвокат обратил внимание Комиссии на то, что он не имел права пойти против воли своего подзащитного, поэтому они договорились, что адвокат поможет П. написать кассационную жалобу и выступит в Мосгорсуде в поддержку ее доводов; П. в кассационной жалобе не сослался на причастность близкого ему человека к убийству.

Указанные объяснения адвоката М.-О. представляются Комиссии убедительными, свидетельствуют о необоснованности претензий доверительницы в рассматриваемой части. При этом Комиссия отмечает, что адвокат вправе без согласия доверителя (или назначенного им лица) использовать сообщенные ему доверителем (или назначенным им лицом) сведения в объеме, который адвокат сочтет разумно необходимым для своей защиты по возбужденному против него дисциплинарному производству (п. 4 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката).

В соответствии с п. 1 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката разбирательство в квалификационной комиссии адвокатской палаты субъекта Российской Федерации осуществляется на основе принципов состязательности и равенства участников дисциплинарного производства: доказательств, опровергающих объяснения адвоката М.-О. о причинах, по которым он не составил и не подал от своего имени кассационную жалобу на приговор по делу П., Квалификационной комиссии не представлено.

Адвокат при осуществлении профессиональной деятельности обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять обязанности, отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами; соблюдать кодекс профессиональной этики адвоката (п. 1 и 4 ч. 1 ст. 7 названного Закона; ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката).

Нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, совершенное по грубой неосторожности, влечет применение мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и Кодексом профессиональной этики адвоката, установленных конференцией соответствующей адвокатской палаты (ст. 18 п. 1 Кодекса).

На основании изложенного, руководствуясь п. 7 ст. 33 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и подп. 1 п. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвокатов, Квалификационная комиссия Адвокатской палаты города Москвы выносит заключение о ненадлежащем исполнении адвокатом М-О. своих обязанностей, предусмотренных подп. 1 и 4 п. 1 ст. 7 и ст. 25 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", перед доверителем П. при выполнении поручения на защиту ее сына П. (обвинявшегося в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ), что выразилось в заключении адвокатом с доверителем П. соглашения об оказании юридической помощи назначенному доверителем лицу (П.) в устной форме, а также в непредставлении доверителю по его требованию отчета в письменной форме о проделанной адвокатом работе. Совет согласился с мнением квалификационной комиссии и вынес адвокату М.-О. дисциплинарное взыскание в форме выговора.

Дата добавления: 2019-07-15; просмотров: 350; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 161718 19 20 21 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!