Образ государя. Формообразующая активность.
БИЛЕТ НОМЕР 17. МАКИАВЕЛЛИ Н. «ГОСУДАРЬ»: ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ И СТРУКТУРА ЛИЧНОСТИ ГОСУДАРЯ
Никколо Макиавелли (1469—1527) родился во Флоренции. Едва ли случайно, что мы не знаем буквально ничего о молодости Макиавелли. В 1498 году двадцатидевятилетним зрелым человеком поступил он на службу республики. До этого он ничего не писал. До этого он нигде не выступал. И до такой степени сразу в своих служебных донесениях и в неслужебных писаниях он обретает манеру обстоятельного чиновника и язык опытного литератора, что начинает казаться, будто ничем другим в жизни он так и не был.
В миропонимании Возрождения творчество Макиавелли — важный рубеж. Индивидуалистическая, антропоцентрическая концепция мира у Макиавелли сохранилась, но она претерпела у него серьезные уточнения. Рядом с проблемой личности в произведениях Макиавелли встали проблемы народа, класса, нации.
Макиавелли считается первым настоящим политическим мыслителем в послеантичный период европейской истории. Первым и настоящим, потому что до него всякий, кто рассматривал жизнедеятельность государства, делал это, в обязательном порядке опираясь на посторонние этой жизнедеятельности цели и ценности — прежде всего, религиозные и моральные. Многие и до Макиавелли выводили возникновение государства из необходимости обслуживать некие первичные и элементарные человеческие потребности (например, в безопасности), но Макиавелли делает следующий очень важный шаг — этим задачи государства и ограничивает.
|
|
|
В 1513 г. была начата работа над «Рассуждениями о первой декаде Тита Ливия», в которых Макиавелли изложил то, чему научила его «долгая практика и постоянное изучение мирских дел». В конце того же года, прервав работу над «Рассуждениями», он буквально на одном дыхании написал «Государя», посвятив его Лоренцо Медичи, младшему внуку Лоренцо Великолепного. На какое-то время Макиавелли искренне поверил, что Медичи способен сыграть роль народного вождя. В посвящении специально подчеркивалось, что «Государь» написан с позиций человека «низкого и незаметного состояния», ибо для того, чтобы «правильно постичь природу государей, надо быть из народа». Вне учета этой позиции общая концепция «Государя» правильно понята быть не может.
В «Государе» Макиавелли проанализировал различные типы государств, с саркастической усмешкой упомянул о государствах церковных (XI), но сосредоточил внимание на «новых принципатах», которые, как ему представлялось, были плодом творчества отдельных личностей (Ромула, Кира, Людовика XII, Чезаре Борджа), историческим результатом человеческой virtu.
|
|
|
Центральной проблемой «Государя» оказалась проблема личности, творящей историю. Макиавелли все еще верил в титанические возможности человека. Он решительно отвергал средневековые представления о том, «будто дела мира управляются судьбой и богом» и «что люди, с их умом, ничего изменить в этом не могут» (XXV). Признавая некоторое влияние судьбы (Фортуны) на историю, Макиавелли в то же время отнял ее у бога и лишил ее всякой трансцендентности. Согласно общей концепции «Государя» Фортуна — это лишь пока непознанные, естественные закономерности времени и истории, но которые могут быть познаны и таким образом подчинены человеку (XXV). Макиавелли еще более решительно, чем его предшественники, настаивал на необходимости активного отношения к действительности.
Философия истории. Соотношение судьбы с мудростью и доблестью.
“Я предположу, что, может быть, судьба распоряжается лишь половиной наших дел, другую же половину, или около того, она предоставляет самим людям. Я уподобил бы судьбу бурной реке, которая, разбушевавшись, затопляет берега...: все бегут от нее прочь, все отступают перед ее напором, бессильные его сдержать. Но хотя бы и так, -- разве это мешает людям принять меры предосторожности в спокойное время, то есть возвести заграждения и плотины так, чтобы выйдя из берегов, река либо устремилась в каналы, либо остановила свой безудержный и опасный бег”.
|
|
|
“Я думаю также, что сохраняют благополучие те, чей образ действий отвечает особенностям времени, и утрачивают благополучие те, чей образ действий не отвечает своему времени”. “Каждому из этих людей выпал счастливый случай, но только их выдающаяся доблесть позволила им раскрыть смысл случая, благодаря чему отечества их прославились и обрели счастье...
Только тот, кто обладает истинной доблестью, при внезапном возвышении сумеет не упустить того, что фортуна сама вложила ему в руки, то есть сумеет, став государем, заложить те основания, которые другие закладывали до того, как достигнуть власти”.
“Судьба являет свое всесилие там, где препятствием ей не служит доблесть, и устремляет свой напор туда, где не встречает возведенных против нее заграждений”.
Как человеку, вставшему лицом к лицу с необходимостью, перед которой он бессилен, распорядиться своей свободой: смириться, сдаться, отступить? Нет, отвечает Макьявелли, «натиск лучше, чем осторожность, ибо фортуна — женщина, и кто хочет с ней сладить, должен колотить ее и пинать — таким она поддается скорее, чем тем, кто холодно берется за дело». Что за странность, откуда взялась эта метафора в холодном мире политических формул? Странного здесь, однако, ничего нет: политика у Макьявелли в какой-то момент, действительно, перерастает в поэзию или, скажем осторожнее, в искусство. Фортуна — женщина, не только потому, что, как женщина, изменчива и капризна, но и потому что способна словно замереть в восхищении перед героическим жестом: женщин восхищают герои, ибо в героическом действии есть красота. Государь Макьявелли — своего рода художник, он подходит к истории, как скульптор к глыбе мрамора. Политика, как и всякое искусство, есть подражание, подражать следует великим, а самые великие, основатели государств и империй, видели в истории послушное и пластичное вещество, которому они придавали форму по воле своей и желанию. Такой материей, ждущей лишь резца художника, является современная Италия. И когда, закончив свою очень часто кровавую работу, художник откладывает в сторону резец, мастерская преображается в сцену и зрители (те самые, для которых резец скульптора только что был топором палача), восхищенные, как и Фортуна, красотой исторического спектакля, встречают аплодисментами его главного постановщика и актера.
|
|
|
Тех, кто возмущался Макьявелли, более всего возмущала как раз седьмая глава «Государя», где рассказано о преступлениях Чезаре Борджа и где эти преступления представлены как самое наглядное и неопровержимое доказательство его доблести. Как правило, тех же лиц крайне шокировало и то обстоятельство, что некоторые художники Возрождения в качестве моделей для своих мадонн брали дам весьма вольного поведения. Вообще ренессансная красота часто вырастает из грязи: первым шагом к созданию пластически совершенного образа является расчленение трупа. И у Макьявелли мы встречаемся с аналогичным примером предельной эстетической сублимации: его новый государь строит свое государство как художник, и точно так же строит своего государя и вобще свой образ истории Макьявелли.
Дело, разумеется, не в том, что историю следует писать красиво (против риторической красивости Макьявелли решительно протестовал); дело в том, что смысл истории составляет формообразующая деятельность индивида. Нечего и говорить, что процесс, посредством которого Чезаре Борджа, в общем довольно заурядный политический интриган (каким он предстает в некоторых дипломатических донесениях Макьявелли), превратился в идеального государя, есть процесс всецело эстетический. Таким идеальным государем для Макьявелли никогда не мог бы стать, скажем, Людовик XI. Конечно, Макьявелли знал и признавал, что умение быть лисой не менее важно для государя, чем умение быть львом, но это в теории, а на деле лисицы ему не нравились, и никак не мог понравиться французский король: в нем не было красоты, и Фортуну он покорял не как мужчина покоряет женщину. Можно сказать, что историческая концепция Макьявелли представляет собой некий вариант неоплатонизма, перенесенный на почву истории. Историческая материя у Мкьявелли бесконечно изменчива и непостоянна, человек противопоставляет ей собственную изменчивость, собственную протеистичность. Одно лишь в нем должно быть неколебимо как гранит — воля. И если воля торжествует, то безграничный исторический динамизм отливается в эстетически (а следовательно, и политически) совершенные формы. Пример тому — Древний Рим. Это своего рода космос истории, вознесенный над ее бушующим хаосом.
Метод Макьявелли научен, в современном понимании, только до определенного предела. Макьявелли сравнивает, сопоставляет, анализирует — это наука. Он формулирует некое общее положение — это тоже наука. Дальше наука не идет, а Макьявелли этого мало. Мало сказать нечто новое о том, как живут, растут и приходят в упадок государства. Если бы он этим ограничился, то мы бы знали его как политического и социального мыслителя, и только. Макьявелли не просто идет дальше, он полностью меняет правила игры. Мертвая и препарированная материя снова оживает. Вместо государства как овеществленной суммы воль, умов и интересов на историческую арену выводится индивид с его собственной волей, разумом и интересом. Ему ставится задача овладеть государством и через него овладеть историей, повернуть ее на другой путь. Италия «разгромлена, разорена, истерзана, растоптана, повержена в прах». Так значит, все пропало? — нет, это значит всего лишь, что Италия превратилась в материал, которому можно придать любую форму.
“Государю нет необходимости обладать всеми добродетелями, но есть прямая необходимость выглядеть обладающим ими. Дерзну прибавить, что обладать этими добродетелями и неуклонно им следовать вредно, тогда как выглядеть обладающим ими полезно. Надо являться в глазах людей сострадательным, верным слову, милостивым, искренним, благочестивым – и быть таковым в самом деле, но внутренне надо сохранять готовность проявить и противоположные качества, если это окажется необходимо”.
“Что может быть похвальнее для государя, нежели соединять в себе все лучшие из качеств. Но раз в силу своей природы человек не может ни иметь одни добродетели, ни неуклонно им следовать, то благоразумному государю следует избегать тех пороков, которые могут лишить его государства, от остальных же – воздерживаться по мере сил, но не более
Хорошо иметь славу щедрого государя, но тот, кто проявляет щедрость, чтобы слыть щедрым, вредит самому себе. Ради того, чтобы не обирать подданных, награждая немногих, иметь средства для обороны, не обеднеть, не вызвать презрения и не стать поневоле алчным, государь должен пренебречь славой скупого правителя”.
Образ государя. Формообразующая активность.
“Надо знать, что с врагом можно бороться двумя способами: во-первых, законами, во-вторых, силой. Первый способ присущ человеку, второй – зверю. Одна (сторона) без другой не имеет достаточной силы. Государь должен быть подобен льву и лисе – хитрым как лиса, обходить все капканы, но и благородным как лев, которого все боятся (но предпочтительнее быть хитрой лисой в большей степени)”. Приводит в пример кентавров. Не зря отдали Геракла на воспитание Хирону, где он научился и мудрости, и силе.
“Новый государь не должен быть легковерен, мнителен и скор на расправу, во всех своих действиях он должен быть сдержан, осмотрителен и милостив, так чтобы излишняя доверчивость не обернулась неосторожностью, а излишняя недоверчивость не озлобила подданных... Но когда государь ведет многотысячное войско, он тем более должен пренебречь тем, что может прослыть жестоким, ибо, не прослыв жестоким, нельзя поддержать единства и боеспособности войска”.
“любят государей по собственному усмотрению, а боятся – по усмотрению государей. Разумный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам и если отпали причины, побудившие его дать обещание. Такой совет был бы недостойным, если бы люди честно держали слово, но люди, будучи дурны, слова не держат, поэтому и ты должен поступать с ними так же”.
Универсализм и протеизм личности. Оппозиция Чезаре Борджиа и Агафокл.
Важно, чтобы характер, образ поведения государя менялся вместе со временем. «…если бы его характер менялся в лад со временем и обстоятельствами, благополучие его было бы постоянно”. “Итак, в заключение скажу, что фортуна непостоянна, а человек упорствует в своем образе действий, поэтому, пока между ними согласие, человек пребывает в благополучии, когда же наступает разлад, благополучие его приходит конец. Так что те из наших государей, кто, властвуя много лет, лишился своих государств, пеняют не на судьбу, а на собственную нерадивость”.
М. разграничивает политику и мораль. В политике все ориентировано на успех, поэтому ни о какой морали речь не идет.
Инновация Макиавелли для своего времени состояла в том, что он отошёл от традиций Античности и Средних веков, для которой фигура тирана/абсолютного монарха была неприемлема. Философы того времени, считали тирана рабом своих страстей, который вымещал всю свою злобу на своих подданных, на рабах. Макиавелли же создаёт совершенно другой образ правителя, обладающего абсолютной властью. Он смог показать, что абсолютистский режим возможен, а порой нужен и необходим, если абсолютный правитель мудр, умён, умеет противостоять судьбе, доблестен и знает, как управлять государством и удерживать свою власть. Автор сам восхищается создаваемым им, на основе исторических примеров, образом. Ведь перед ни успешный правитель, способный прислушиваться к своим мудрым советникам, но сам принимающий важные решения.
В отличие от своих предшественников Макиавелли откидывает образ идеального государя, который никогда не существовал и никогда не мог бы существовать.
Наоборот, он вырисовывает картину реалистических качеств, которыми обладали реальные правители. Ссылаясь на реальные исторические события, он описывает Государя. При этом обнажая все его пороки, но только для того, чтобы представить их как добрести.
Он вводит новую систему ценностей, которая идет в разрез с представлениями большинства людей, а главным благом ставит политическую власть, направленную на укрепление государства.
Автор противопоставляет античную доблесть христианскому смирению (это не написано прямым текстом, но читается между строк). В последнем он видел зло, делающее мир слабым и отдающее его во власть не встречающим сопротивления негодяям.
Если спросить любого, кто читал это произведение, что Макиавелли представляет под образом Государя, тот ответит - «Льва и Лисицу».
Не с этого начинается работа, но для меня, это самый яркий образ «Вести борьбу можно двумя способами: опираясь на закон или с помощью насилия. Первый способ применяется людьми, а второй -- дикими животными, но поскольку первого часто бывает недостаточно, требуется прибегать ко второму… И раз государю необходимо владеть искусством подражания зверям, он должен избрать из них льва и лисицу, потому что лев не защищён от капканов, а лиса -- от волков. Следовательно, нужно быть лисой, чтобы избежать ловушек, и львом, чтобы напугать волков».
Рассмотрим щедрость и бережливость. Автор замечает, что те государи, которые хотели быть щедрыми, за короткое время тратили все свои богатства. Вследствие чего истощали казны и были вынуждены поднимать уже существующие и устанавливать новые налоги. Следствие этого - ненависть поданных. Поэтому не следует бояться прослыть скупым.
«… он не должен прослыть скупым, ибо со временем его всё равно станут считать щедрым, видя, что он довольствуется, благодаря своей бережливости, собственными доходами».
Но! Щедрость вредна если ты уже государь, а если только на пути - необходима.
Говоря о таких качествах, как жестокость и милосердие, автор начинает с того, что говорит: «…всякий государь должен стремиться к тому, чтобы его считали милосердным, а не жестоким». При этом он твердо уверен, что для удержания власти, правителю приходится проявлять жестокость.
«Чезаре Борджиа считали жестоким, однако эта его жестокость восстановила порядок в Романье, объединила её, возвратила ей мир и согласие. И если хорошенько подумать, то он поступил гораздо милосерднее, чем флорентийский народ, который предоставил раздираемую смутой Пистойю собственной участи ради того, чтобы избежать подозрения в жестокости… Гораздо надёжнее внушать страх, чем любовь, если придётся выбирать».
Но! Государь не должен быть легкомысленным, ибо у страха глаза велики.
Вывод: «Таким образом, государю нет нужды обладать всеми вышеописанными качествами, -- надо только, чтобы казалось, что они у него есть. Я решусь сказать даже, что при постоянном их наличии и соблюдении они становятся вредны, а когда кажется, что они есть, -- полезны. Так, нужно казаться милосердным, верным, человечным, набожным, прямодушным -- и быть, но следует подготовить свой дух к тому, чтобы при необходимости ты мог и умел стать противоположным».
Много внимания автор отводит отношению Государя и народа.
Прежде всего, он предупреждает, чтобы правитель не совершал поступков, которые могли бы вызвать ненависть или презрение подданных. Государь может вызвать презрение к себе непостоянством, легкомысленностью, изнеженностью, малодушием.
Макиавелли четко делит подданных государя на знать и народ. Он считает достижение равновесия между этими группами одной из важнейших задач мудрого правителя. Причем небезосновательно считает, что народ более надежен, ведь знать воспринимает тебя как равного, а народ как своего защитника, как человека свыше. «Худшее, чего может ожидать государь, если народ от него отвернётся, это остаться в одиночестве; гранды же в подобном случае не только бросят его на произвол судьбы, но ещё могут и выступить против него, ибо они хитрее и осмотрительнее».
Правителю может грозить лишь две опасности: извне и изнутри. Против опасности извне можно защититься оружием и доблестью. А против заговоров изнутри есть одно важнейшее средство - «не быть ненавистным народу».
Говоря об уважении к Государю, подчеркивается: «Ничто не приносит государю такого уважения, как великие походы и необыкновенные поступки». Это то, по чему его запомнят и по чему будут его судить.
Народ.
«Государю надлежит быть в дружбе с народом, иначе в трудное время он будет свергнут».
Лишатся поддержки народа нельзя!!! Ибо только на него государь может опереться. «Итак, я заключаю, что государь не должен беспокоиться о заговорах, пока народ к нему расположен, но, если народ враждебен и ненавидит государя, последнему приходится бояться всех и каждого».
Также интересна цитата: «…людей следует либо ласкать, либо изничтожать ибо за малое зло человек может отомстить, а за большое -- не может… из чего следует, что наносимую человеку обиду надо рассчитать так, чтобы не бояться мести».
Касаясь темы поощрения и наказания, Макиавелли обращает внимание, что если наказывать, то сразу, а поощрения раздавать постепенно, на протяжении долгого времени. Так как быстрое зло они вскоре забудут, а протяженное добро будет дольше хранится в их памяти.
Знать.
Знать, как утверждает автор, более опасный союзник. И следует тщательно выбирать приближенных к себе.
«Первое суждение об уме правящей особы можно составить, глядя на его окружение: если эти люди отличаются способностями и верностью, то его можно считать мудрым, ибо он сумел оценить их способности и сохранить их верность. В противном случае о государе можно составить отрицательное мнение, и первейшую ошибку он допускает при этом выборе».
Макиавелли отмечает, что среди знати есть те, что:
· «не отличаются алчностью, их нужно поощрять и приближать к себе»;
· «не полагаются на тебя из трусости и вследствие прирождённой слабости духа; в этом случае ты должен пользоваться преимущественно тем, кто способен дать хороший совет, ибо в счастье это послужит твоему успеху, а в несчастье тебе нечего их бояться».
· «отстраняются от тебя намеренно и из честолюбивых побуждений. От этих людей государю следует держаться подальше и остерегаться их, как отъявленных врагов, потому что, случись беда, они постараются приблизить его падение».
Также он особо подчеркивает, что Государю следует опасаться льстецов.
Не обходит вниманием Макиавелли и вопрос армии.
Основными пунктами являются:
· «все вооруженные пророки побеждали, а все безоружные гибли»;
· наемная армия не выгодна - в мирное время от нее больше убытков чем, от преступников, в военное время она быстро капитулирует;
· мудрый Государь предпочитает проиграть со своей армией, чем победить с чужой;
· Государь должен владеть военным искусством.
Большее внимание автор уделяет завоеванию народов.
Одним из важнейших замечаний является то, что абсолютную монархию трудно завоевать, но легко удержать, а более демократичный народ легче завоевать, но сложнее удержать.
Если обобщить сказанное о власти Макиавелли, то к власти можно прийти:
· вступив в наследство;
· «оружием и доблестю»;
· злодеяниями;
· приведенным народом;
· приведенным знатью.
Также в получении власти важен случай. «Обдумывая жизнь и подвиги этих мужей, мы убеждаемся в том, что судьба послала им только случай, то есть снабдила материалом, которому можно было придать любую форму: не явись такой случай, доблесть их угасла бы, не найдя применения; не обладай они доблестью, тщетно явился бы случай».
Если к власти прейти оружием и доблестью, то следует:
· «учредить в одном-двух местах колонии, связующие новые земли с государством завоевателя». Это действеннее чем держать много солдат.
· стать защитником более слабых (все же не допуская их к власти) и ослабить более сильных;
· следить, чтобы в страну не проник другой правитель, не уступающий по силе;
· желательно переехать туда на жительство.
Автор упоминает реальных исторических персонажей. Каждое лицо выводятся в «Государе» для того, чтобы что-то доказать или опровергнуть.
Интересен стиль написания, это стиль человека действия, человека, который хочет вызвать действие.
Если почитать Макиавелли внимательно, то начинаешь понимать, что война и тирания в его работах не воспеваются, как считают некоторые, а идут как выводы, основанные на истории правления.
А то, что Государь постает в произведении далеко не моральным человеком - логично, так как высоко моральный, честный, добрый, справедливый и щедрый правитель возможен только в таком же обществе, а оно может существовать только в фантазиях.
Нельзя посягать на имущество и женщин граждан, ибо попранные имущественные и личные интересы чаще всего становятся причинами бунтов. Презрение же к «государю» может быть вызвано его нерешительностью, постоянным колебанием в государственных делах, что воспринимается как признаки политической слабости. Всякое решение правителя должно быть твёрдым, сам он должен был человек здравомыслящим, и выбирать для себя соответствующих советчиков, по которым о нем будут судить. Таким образом, Макиавелли отвергал законы христианской морали в политике, как и всякой другой морали. Он полагал, что там, где идет речь о власти, мораль - это лишь проявление слабости или уловка. О человеческих нравственных качествах он отзывался в данном трактате весьма цинично: «О людях в целом можно сказать, что они неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману, что их отпугивает опасность и влечет нажива: пока ты делаешь им добро, они твои всей душой, обещают ничего для тебя не щадить - ни крови, ни жизни, ни детей, ни имущества, но когда у тебя явится в них нужда, они тотчас от тебя отвернутся».
Также Макиавелли писал «Люди всегда дурны, пока их не принудит к добру А главными инструментами правителя должны стать законы и военная сила. Законы хороши в мирное время, но в период восстаний или войн, когда правитель может лишиться своей власти, он сам же может их нарушать и менять во имя всеобщего блага. Когда же действие закона и вовсе становится недостаточным - в ход идет грубая сила. При этом войско должно быть не наёмным, а собственным, национальным, преданным «государю».
Отбросив «крайности» той эпохи, мы должны обратить внимание на рациональную составляющую его трудов. Ведь Макиавелли считал жестокость и игнорирование морали правителем не целью, а средством, целью же являлась не личная выгода правителя, а те самые «государственные интересы», общее благо народа. Как патриот, он хотел видеть Италию единой и сильной. Именно поэтому и создал образ идеального правителя с одной стороны как утопического персонажа, с другой стороны, составив своеобразный политической кодекс, набор рекомендаций для итальянских политиков.
Своего «государя» Макиавелли описывал не как наследного монарха (хотя рассматривал и эту форму обретения власти), но как активного самостоятельного политика, завоёвывающего власть в прямом и переносном смысле этого слова. Политическую власть правитель может получить либо захватив престол хитростью (заговор), либо используя военную силу, не гнушаясь политическими казнями. А для удержания власти обязан уничтожить семью прежнего правителя, жить непосредственно на той территории, которую он покорил, организовывать колонии, если владение обширно, защищая слабых соседей и порабощая сильных, при этом либо облагая их налогом, либо полностью истребляя. Внутри государства для достижения политической стабильности необходимо окружать себя аристократией, которая держалась бы независимо от прежнего правителя в меру своей знатности, внушать страх и уважение простым гражданам, а солдатам безоговорочное послушание.
Дата добавления: 2019-07-15; просмотров: 281; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!