В тот день под радостные клики
Мы будем славить всей страной
Освобожденный и великий
Народ Германии родной[8].
Симонов искал в военном опыте прошлого драматизм героических событий, трагическое в судьбах и характерах людей. Думается, именно поэтому его поэзия и готовила по-настоящему людей к будущим войнам, помогая формировать не бездумную уверенность в легкой победе, а готовность ради этой победы пройти самые суровые испытания.
Мужество героев К. Симонова рождается в лишениях, стойкость – в трудностях.
1.3. Фронтовой и литературный путь военного корреспондента
К. Симонова
Когда в 1939-м Симонов был командирован на Халхин-Гол по предписанию политуправления Красной Армии в качестве корреспондента газеты «Героическая Красноармейская», он окончательно обрел настоящее направление своей жизни: во время финской войны окончил двухмесячные курсы военных корреспондентов при Военной Академии имени Фрунзе. С осени 40-го по июль 41-го были еще одни курсы — при Военно-политической академии; Симонов окончил их буквально накануне начала Великой отечественной войны - 15 июня 1941 года, получив воинское звание интенданта второго ранга. В. Суворов приводит слова К. Симонова: «22 июня началась война, а на всех нас уже были заготовлены предписания, кому - куда, от центральных газет до дивизионных...»[9]. Но война для Симонова началась не в сорок первом, а в тридцать девятом году на Халхин-Голе, и именно с той поры определились многие новые акценты его стихов. Сам Симонов настойчиво напоминает об этом: «…первые в своей жизни выстрелы я услышал летом 1939 года в Монголии… Первое представление о том, что такое война, я получил, работая в нашей армейской газете во время конфликта с японцами на Халхин-Голе…»[10].
|
|
|
В письме С.Я. Фрадкиной от 6 мая 1965 года К. Симонов вспоминает, как попал на Халхин-Гол: «На Халхин-Гол я поехал очень просто. Сначала меня никто не собирался туда посылать, я был, как говорится, слишком молод и зелен, и я должен был ехать не туда, а на Камчатку в войска, но потом редактор «Героической красноармейской» - газеты, которая выходила там, в Монголии, в нашей группе войск, - прислал телеграмму в Политуправление армии: «Срочно пришлите поэта». Ему понадобился поэт. Очевидно, в этот момент в Москве не нашлось никого более солидного по своему поэтическому багажу, чем я, меня вызвали в ПУР что-то так в час или в два дня, а в пять часов я уехал на владивостокском скором в Читу, а оттуда уже в Монголию…»[11].
В первый месяц войны Константин Симонов работал во фронтовой газете Западного фронта «Красноармейская правда», а затем, с июля 41-го до осени 46-го служил военным корреспондентом «Красной Звезды».
|
|
|
Как корреспондент К. Симонов мог передвигаться в прифронтовой зоне со свободой, фантастической даже для любого генерала. Иногда на своем автомобиле он ускользал буквально из клещей окружений, оставаясь чуть ли не единственным уцелевшим очевидцем гибели. Вспоминая, как ему пришлось обедать в части обаятельного грузина Кипиани, и, отметив даже такую фантастическую деталь, как то, что у того за столом оказались... шоколадные конфеты, Симонов добавляет в комментариях: «В личном деле Кипиани последняя запись предвоенная: «Вывел полк на первое место в дивизии». Никаких других записей нет. Остается предполагать, что он погиб или пропал без вести в этих июльских боях за Днепром. Так все это сложилось потом. Но тогда ни в дивизии, ни в полку никто еще ничего не знал о предстоящем наступлении, и мы на следующий день двинулись туда, куда рекомендовал нам ехать редактор, — в район Могилева»[12].
Хорошо известно, подтверждено очевидцами и документально, что в июле 1941 г. К. Симонов был под Могилевом, в частях 172-й стрелковой дивизии, которая вела тяжелые оборонительные бои и прорывалась из окружения.
Известен факт, что когда корреспонденты «Известий» Павел Трошкин и Константин Симонов прибыли на КП 172-й стрелковой дивизии, их задержали, угрожали положить на землю и держать до рассвета, под конвоем доставили в штаб. Однако корреспондента Симонова это даже порадовало. Он сразу почувствовал дисциплину, порядок, уверенность, понял - война идет далеко не так, как задумано противником, и есть многие другие предпосылки того, что в конечном счете мы одолеем врага. Такое тонкое понимание военного искусства мы видим во многих произведениях Симонова-писателя.
|
|
|
Отражая события 1941 г., в умелых действиях 172-й дивизии, других соединений и частей, командиров типа Кутепова, корреспондент и молодой писатель увидел и не уступающее фашистам воинское умение, и одно из важнейших слагаемых военных успехов - организованность и твердое управление людьми.
Оказавшись под Могилевом, К. Симонов находит в мужестве и твердой дисциплине оборонявших город полков некую «точку опоры», которая позволяет писать в газету «не ложь во спасенье», не полуправду, простительную в те драматические дни, а что-то такое, что и другим служило бы точкой опоры, вселяло бы веру.
В 1955 году К. Симонов в письме С.Н. Голубеву пишет: «В первые годы войны мне довелось побывать на разных тяжелых участках фронта, и, должен сказать, в общем, я редко встречался с казенным, бодряческим, шапкозакидательским оптимизмом, со вслух высказанными надеждами, что все, раз-два, и переменится к лучшему; и мы, раз-два, и будем в Берлине. Попадались, конечно, и такие люди, но людей таких, как правило, презирали: в одних случаях – за глупость, в других – за неискренность, а больше всего за душевную слабость, мешающую посмотреть правде в глаза»[13]. В военных очерках Симонова мы видим основанную на фактах веру автора и его героев в то, что победа придет рано или поздно, страна вновь заживет мирной и творческой жизнью.
|
|
|
Задача К. Симонова как военного корреспондента – показать дух Армии, вот почему его произведения строятся на детальном описании того, что приходилось переживать и солдатам, и офицерам на фронтовых дорогах.
Иногда Константина Михайловича обвиняли в некоторой поспешности и даже в авангардизме. Илья Сельвинский еще до войны говорил: «Симонов - это какой-то комбайн»[14]. Говоря о Симонове как военном корреспонденте, мы можем увидеть, что его литературная оперативность определялась стремлением жить одной жизнью с народом и его армией, быть не только писателем, но и активным участником происходящих событий. В первый период Великой отечественной войны – с июня 1941 года до ноября 1942 года – Симонов стремился широко показать русского человека на войне, охватить как можно большее количество событий, посетить различные участки фронта, изобразить в своих очерках и художественных произведениях представителей разнообразных военных профессий, подчеркнуть трудности обычной фронтовой обстановки. Как раньше, так и теперь всякий писатель-патриот не может не понимать, что нельзя стоять в стороне от решения важнейших задач, связанных с безопасностью нашей Родины. В свете этого так называемый авангардизм Симонова может служить лишь хорошим примером. И вопрос этот не чисто литературный, а вопрос весьма значимый как в общественном, так и государственном отношении.
Многим современным военным корреспондентам свойственны поверхностные обобщающие выводы: услышал, например, журналист, что у кого-то из солдат не было винтовки, и вот мы читаем: «В армии на троих была одна винтовка, воевали без оружия и т.д.». К. Симонов как корреспондент, хорошо понимающий, что нужно для победы над врагом и из чего она складывается, умел найти и разглядеть во всем сложном переплетении военных событий (не только в общем виде, а в конкретных людях и эпизодах) глубинные истоки того, что в морально-политическом и в чисто военном плане предопределяло наши будущие победы. Несмотря на сложность военной обстановки и тяжесть боев, Симонов считал себя обязанным найти в ней людей и факты, которые в потенции содержали в себе залог победы. В письме С.Я. Фрадкиной 30 марта 1964 года читаем: «…находясь в действующей армии первые месяцы войны, я стремился найти прежде всего такие факты, которые бы показывали стойкость людей среди обрушившегося на них ужаса, их героизм, их веру в то, что не все пропало, их постепенно возникающее воинское умение и их тоже постепенно возникающую веру в возможность убивать немцев. Разумеется, все это суживало рамки того материала, который через меня шел в те дни непосредственно в газету. Разумеется, в моих дневниках того времени картина шире, но это самоограничение было сознательным, и я в нем ни секунды не раскаиваюсь. Примеры стойкости, героизма, твердости, воинского умения были необходимы тогда в газетах как хлеб…
Еще один момент, - говорю в данном случае не о себе, а вообще о многих военных корреспондентах из того сорта, которые старались писать прежде всего об увиденном собственными глазами, - увидеть панику было тогда не трудно, увидеть беженцев на дорогах, отступающих солдат, неразбериху, бесконечные бомбежки тоже не представляло особенного труда, достаточно было для этого выехать в прифронтовую полосу, а вот увидеть дивизию, полк, батальон или роту, которая не отступает, которая стоит и дерется, для этого надо было залезть не на мнимый, а на действительно передний край. И это было не так-то просто и не всем удавалось, и многие на этом сложили головы»[15].
Излюбленный жанр военного корреспондента Симонова – очерк. Его статьи (очень немногочисленные), в сущности, представляют собой ряд очерковых зарисовок, связанных публицистическими или лирическими отступлениями. В сущности, в дни войны К. Симонов впервые выступает как прозаик, но стремление писателя расширить жанры, в которых он работал, найти новые более яркие и доходчивые формы подачи материала очень скоро позволили ему выработать свой индивидуальный почерк.
В очерках К. Симонова, как правило, находит отражение то, что он видел своими глазами, что сам пережил, или судьба другого конкретного человека, с которым свела автора война. Его статьи и очерки насыщены реальными фактами, они всегда жизненно-правдивы. Говоря о К. Симонове, М. Галлай и многие другие участники войны, которым приходилось встречаться с К. Симоновым в военные годы, отмечали в своих воспоминаниях его умение разговаривать с людьми – откровенно и доверительно. Когда очерки К. Симонова строились на материале беседы с участниками боя, они фактически превращались в диалог между автором и героем, который прерывается авторским повествованием («Солдатская слава», «Честь командира» и др.).
В его очерках всегда присутствует повествовательный сюжет, и зачастую очерки его напоминают новеллу. В них можно найти психологический портрет Героя – обыкновенного солдата или офицера переднего края, отражены жизненные обстоятельства, сформировавшие характер этого человека, подробно описывается бой, в котором участвует герой.
Л. Лазарев пишет о Константине Симонове как одном «из самых отважных и легких на подъем фронтовых корреспондентов «Красной звезды»[16].
Положение военного корреспондента, да еще такого активного, деятельного и наблюдательного, как Симонов, создавало широкие возможности для того, чтобы видеть войну на разных участках или направлениях, вдумываться во внутренние переживания людей и глубоко по-человечески осмысливать все происходящее. Во время боев в Крыму он был в цепях контратакующих пехотинцев, участвовал в боевом походе подводной лодки, минировавшей румынский порт. На далеком Севере вместе с разведчиками высаживается в тылу врага. Приходилось ему бывать и среди защитников Одессы, Сталинграда, у югославских партизан, в передовых частях: во время Курской битвы, Белорусской операции, в завершающих операциях по освобождению Чехословакии, Польши и взятию Берлина. Был на первом процессе военных преступников в Харькове и в только что освобожденном, невообразимо страшном Освенциме и во многих других местах, где происходили решающие события[17].
В военной печати К. Симонов зарекомендовал себя первоклассным журналистом, мастером боевых очерков, корреспондентом с ведущего края. В «Красной звезде» он занял одно из ведущих мест.
В Сталинград Константину Симонову предложил лететь редактор «Красной звезды» - Ортенберг. В прифронтовой полосе Симонов написал очерк «Солдатская слава» из разговоров с людьми, которые вышли из боев. В самом Сталинграде К. Симонов пишет еще два очерка: «Бой на окраине» и «Дни и ночи».
Вспоминая об этой поездке, Константин Симонов отмечал, что в газетах того времени уже сообщалось о боях в районе Сталинграда, но «о том, что бои шли уже в самом городе, газеты еще не писали. Очерк «Дни и ночи» должен был впервые сказать об этом и дать ощущение общей картины героически сражавшегося города»[18].
Очерк «Дни и ночи» был подробно разобран и высоко оценен М.И. Калининым в его речи на совещании секретарей обкомов ВЛКСМ по пропаганде 28 сентября 1942 года.
Когда начались наступательные бои, Константин Симонов уже уехал из Сталинграда, но душой остался с людьми, как и всегда, когда ему, военному корреспонденту, офицеру, приходилось уезжать по приказу. Отвечая на вопрос Василия Пескова «Что для него, журналиста, было самым тяжелым в войну?» - К. Симонов сказал: «Уезжать от людей в критической для них ситуации...»[19].
В качестве корреспондента «Красной звезды» он улетел на Север, а затем на западный фронт. Зиму и начало весны 1943-го года провел на Кавказском, а затем на Южном фронтах. Затем два месяца отпуска в Алма-Ате и затем две недели в Москве, чтобы у писателя К. Симонова появилась возможность написать художественное произведение о Сталинграде, «отписаться», как принято тогда было у писателей, ставших военными корреспондентами. После отпуска К. Симонов едет на Курскую дугу. Об этой поездке он говорил в беседе с В. Косолаповым: «Был в Тринадцатой армии генерала Пухова. Как и в Сталинграде, многое видел вблизи, так сказать, в упор»[20].
В особенно горячие дни войны К. Симонов писал очерки и рассказы прямо по записям в блокнотах и не вел параллельно записей в дневнике. Как он вспоминал в беседе с Косолаповым: «Время не ждало!»[21]. В течение 1943-1945 годов Константин Симонов напечатал в газетах и журналах более пятидесяти очерков, а также рассказы, стихи и рецензии. Вся его корреспонденция была непосредственно связана с жизнью фронта, с тем новым, что происходило на фронтах Великой отечественной. По сравнению с первым периодом войны гораздо более свободной и разнообразной становится художественная форма корреспонденций Симонова, часто он пишет очерки от лица непосредственных участников сражений, в живой форме рассказывающих о ходе боев.
Особое место в очерках К. Симонова занимает тема дружбы, разрабатываемая автором в нескольких планах. В ряде очерков мы читаем о дружбе личной, о солдатской выручке и взаимной поддержке в бою, в других – о дружбе советских людей с народами других стран. Рассказывая о фронте и фронтовиках, К. Симонов отмечает то особенно развитое чувство товарищества, дружбы, взаимопомощи и выручки, которое стало в нашей Армии одним из ведущих установлений.
После войны К. Симонов по материалам, напечатанным во время войны в периодической печати, выпускает сборники очерков: «Письма из Чехословакии», «Славянская дружба», «Югославская тетрадь», «От Черного до Баренцева моря. Записки военного корреспондента». После войны К. Симонов опубликовал многие из своих дневников военных лет, такие дневники было запрещено вести на фронте, и, по словам самого К. Симонова, даже ему, военному корреспонденту, это было нелегко, хотя и проще, чем другим. Выпуск фронтовых дневников Симонова был, очевидно, во многом связан с тем, что во время войны «писал не обо всем, что я видел на войне, и не обо всем мог писать по условиям военного времени и по соображениям здравого смысла, но я всегда стремился к тому, чтобы война, изображенная моих очерках, корреспонденциях и рассказах военного времени, не вступала в противоречие с личным опытом солдат. Короче говоря, писал не обо всем, но о том, о чем я писал, я стремился писать, в меру своих сил и способностей, правду»[22].
В предисловии к шеститомного собранию сочинений К. Симонов пишет: «Я любил и люблю работу журналиста, но она имеет одну неотъемлемую особенность - чем дальше идет время, тем все меньше и меньше из написанного тобою в прошлом ты вправе заново предлагать вниманию читателя. Особенность в какой-то мере горькая, но тому, кто заранее не готов с ней примириться, нет смысла становиться журналистом. Из числа своих журналистских работ я включил в Собрание сочинений только полтора десятка военных очерков и несколько рассказов об искусстве Японии, связанных с длительной корреспондентской поездкой в эту страну в 1945-1946 годах вскоре после войны»[23].
Характеризуя в целом военные очерки К. Симонова, следует отметить, что все они отличаются большим вниманием к военным деталям, автор пишет о новых военных задачах и их решении, о боевом мастерстве, отваге и героизме воинов. При этом прямо говорит о трудностях боев, о великих испытаниях, выпавших на долю русского народа.
Глубокое стремление правдиво показать не только внешние события, но и раскрыть душу русского человека на войне унаследовал К. Симонов у великих представителей русской классической литературы. Не случайно в очерках К. Симонова, написанных в годы Великой отечественной войны, так ясно звучит пафос русских национальных традиций (очерки «Русское сердце», «Русская душа»). При этом, будучи выразителем своего времени, К. Симонов показывал, что в поведении защитника Отечества проявляются как черты русского национального характера, так и новые черты, приобретенные человеком, воспитанным в советском обществе.
Очерк для К. Симонова во время войны являлся важнейшим видом литературного оружия. При всем тематическом разнообразии, богатстве и разносторонности жизненного материала, широте охвата действительности, отличающих очерки Симонова, в них ясно виден тот основной круг идей, который определяет содержание его военного творчества и является общим для всей литературы Великой отечественной войны. Очерки К. Симонова проникнуты идеями уважения к родной стране, непоколебимой верности патриотическому долгу, безграничной самоотверженности в борьбе за правое дело. В творчестве Симонова-военного корреспондента нашло свое отражение морально-политическое единство русского народа, высокая сознательность, чувство личной ответственности за судьбу государства, проявившиеся в самые тяжелые для Отечества годы.
Вера в победу – лейтмотив творчества К. Симонова – покоится на глубоком знании народной души, на понимании справедливого характера войны, которую ведет Советский Союз, на твердом убеждении в правильной линии политики партии и советского правительства.
Газета стала в годы Великой отечественной войны основным посредником между писателем и читателем и самым влиятельным практическим организатором литературного процесса. Почти все, что было создано во время войны писателями – поэмы и лирические стихи, пьесы и повести, - увидело свет на газетной полосе. В самый разгар войны, в 1943 году, Илья Эренбург в статье «Роль писателя» отмечал: «Писатели вошли в газету как входят на трибуну, - это не их рабочий стол, это не их место. Но и блиндаж не место сталевара или садовода. Война переселяет людей и сердца. В мирное время газета – осведомитель. В дни войны газета – воздух». Конечно, союз писателей с газетой был рожден потребностью газеты в писательском пере, в литературном слове, но, как только он стал более или менее прочным и привычным, он не мог не превратиться в союз с литературой. Даже традиционные газетные жанры, предназначенные для освещения ежедневных событий, злобы сегодняшнего дня, - репортаж и публицистическая статья, даже эти жанры, когда к ним прибегал художник, приобретали свойства художественной литературы, ее достоинства – в том числе и долговечность.
Многое из того, что тогда торопливо писалось для завтрашнего номера газеты, сохранило живую силу до наших дней. В этом нет ничего удивительного, если помнить, что постоянными корреспондентами газет военной поры были такие видные художники слова как Алексей Толстой и Михаил Шолохов, Илья Эренбург и Константин Симонов, Александр Твардовский и Николай Тихонов, Андрей Платонов и Василий Гроссман, Всеволод Вишневский и Борис Горбонов. Эти и многие другие писатели как или иначе сотрудничали в газете «Красная звезда», которая в годы войны пользовалась популярностью у читателей на фронте и в тылу в немалой степени благодаря тому, что стала самой литературной газетой.
В «Автобиографии» Симонов писал: «Почти весь материал — для книг, написанных во время войны, и для большинства послевоенных — мне дала работа корреспондентом на фронте». В беседе с Владимиром Еременко К. Симонов также отмечал: «Знаете, пишу об этой войне глазами корреспондента»[24].
1.4. Константин Симонов и Илья Эренбург
У Ильи Эренбурга и Константина Симонова есть нечто общее, хотя они принадлежали к разным поколениям, обладали разным багажом, разным эстетическим кругозором. Их коллега по редакции поэт Алексей Сурков рассказывает: «В коллективе Эренбург был самый старший. Ему было тогда за 50 лет. Но никто из коллектива, кроме Симонова, не мог сравниться по неиссякаемой энергии с этим старым «газетным волком». Действительно, никто из писателей не написал за войну так много, как И. Эренбург и К. Симонов, никто не выступал в газете так часто, как они.
Характерно, что когда в одной из корреспонденций Эренбург посвятил абзац работе «Красной звезды», единственным из фронтовых корреспондентов, кого он назвал, был Симонов: «В редакции три девушки регистрировали телеграммы военных корреспондентов: «Крым. Донбасс. Мурманск. Уничтожены батальоны противника… Нанесены большие потери. Поэт Симонов – военный корреспондент».
У Симонова мы находим такие слова об Эренбурге: «…Вы не хуже меня знаете, а может быть, даже лучше, какую роль играла работа Эренбурга в «Красной звезде», да и не только в «Красной звезде», в годы войны. Думаю, положа руку на сердце, что из всех нас, писателей, - если говорить о практической работе в годы войны, о влиянии того, что было написано в области публицистики, - Эренбурга следует называть первым. Сделал он больше, чем кто бы то ни было из нас. И это обязывает нас, участников войны, не забывать таких вещей…»[25].
Любимый жанр К. Симонова – очерк, И. Эренбурга – публициста по преимуществу, - статья. Статьи Эренбурга и очерки Симонова взаимодополняли друг друга, ибо это два плана войны. Описание войны велось ими с двух разных точек. У Симонова – в упор, когда точно фиксируются все детали и подробности происходящего; у Эренбурга – издалека, когда отчетливо видны стратегические факторы, обнаруживается связь явлений, которую с близкого расстояния заметить уже невозможно. Симонов повествует о том, что происходит на передовой, ведя свой репортаж из окопов, из танка, торпедного катера, самолета, подводной лодки. Эренбург прислушивается к шагам истории, его внимание сосредоточено на взаимоотношениях народов и государств, его интересует столкновение политических доктрин, нравственных принципов.
После войны К. Симонов, глубоко уважающий и ценящий работу И. Эренбурга, отвечая на письмо ветерана войны В.А. Феоклистенко, напишет: «Допускаю, что в моих дневниках военных лет, которые я сейчас опубликовал в двух томах под названием «Разные дни войны», на какие-то события, на каких-то людей я взглянул несколько иначе, чем глядел на то же самое Илья Григорьевич Эренбург в своей книге «Люди, годы, жизнь» на ее военных страницах. Такое несовпадение во взглядах и в оценках вполне естественно…»[26].
2. Военная художественная литература К. Симонова
Дата добавления: 2019-07-15; просмотров: 170; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!