Социальное пространство охлократического научного сообщества и факторы агрессивности охломонов на ученого
Степень агрессивности охломонов тесно связана с рядом факторов. Это реальность (формальная) их участия в чем-то. В основном, интересуют практические выходы (публикации и т.п.). Важна и пространственная локализация проводимых научных мероприятий. ЧЕМ они ближе к охломонам, тем больше претензий они имеют.
Реакция охломонов "острова в океане" на научные успехи изгоя во многом зависит от их географической локализации. Если они связаны со столицей, то это воспринимается спокойней. Это нечто подобное "Клубу кино путешественников", т.е. далеко и личное участие мало реально.
Более бурная и негативная реакция на успех - в регионе, где расположен "остров" и в том случае, если охломоны как-то могли подключиться к мероприятию. С одной стороны, это сделать сложно, так как тогда придется признать изгоя. Тут есть принципиальный момент для охломонов, а свои принципы они проводят последовательно. Изгой остается изгоем. С другой стороны, очень уж хочется это сделать. Негативные эмоции скапливаются и находят выход в травле изгоя по иному поводу.
Можно выдать рекомендацию: если Вы не хотите, чтобы Вас травили, решайте свои научные дела подальше от своего "острова". Иначе придется выбирать: либо берете балласт в виде своих "островитян", либо даете повод для их гнева.
Стрессовую нагрузку человека, находящегося в определенной малой группе, не могут снять даже его хорошие отношения с центром, с представителями других групп. В метанаучной культуре и культуре этой социальной системы уже стал фиксированным очень жесткий стереотип невмешательства: разбирайся сам - они наблюдают. Могут посочувствовать, но помогать не станут. При этом примерно также контактируют и с гонителями.
|
|
|
Такое положение - результат социальной эволюции общества. Оно вбивалось десятилетиями и, наконец, стало нормой.
Пример: отношение к автору людей из ИГАНа. При всей доброжелательности ни разу не предложили помочь с публикацией результатов, хотя там это совершенно не проблема (препринты и т.п.).
Все советуют мириться, считаться с условиями. А вообще, на эту тему неприлично и говорить. Это не тема для разговоров.
Транквилизация охломонов
Охломоны отличаются хорошей управляемостью. В данной компании против вас эта управляемость в основном направлена на ваше личное уничтожение. Но нужно свои слабые стороны обращать в сильные. Если охломоны управляемы, то них можете воздействовать и вы, а не только ваши противники. Мы на собственном опыте пытались воздействовать на охломонов в различных стадиях критической кампании. Результат оказывался весьма положительным - давление ослабевало. Это может показаться странным, но это так - группой, которая находится в стадии социального прессинга вы можете управлять. Это не обязательно связано с посыпанием головы пеплом.
|
|
|
В процедуре транквилизации охломонов самое сложное связано с преодолением негативных чувств к коллегам, которые вас травят. С ними не хочется общаться. Но можно продумать тактику транквилизации и не связанную непосредственно с прямыми контактами. Для этого можно рекомендовать следующее.
1. Прекращение активной деятельности, во всяком случае, ее внешних проявлений.
2. Болезнь изгоя. Проявляется сочувствие.
Эти факторы - определяются без учета покаяния. Оно исключается нами в данных рекомендациях. Как охломоны будут себя вести при покаянии, сказать трудно. На эксперименты подобного рода автор не идет. Это уж слишком. Но примеров можно найти массу из советской истории. Жертвы критических кампаний в рамках советской социальной структуры в основном каются. Что с ними случается после достаточно хорошо известно.
* * *
Советский опыт учит многому. Он учит выживанию. Это своего рода социальные джунгли, в которых слабый может погибнуть очень быстро. Этот опыт многие обожают и стараются отразить это в афористической форме. А.И. Солженицын пришел к формулировке трех принципов, крайне необходимы для выживания в условиях советского минус-уровня: не верь, не бойся, не проси. Эти принципы в полной мере применимы и для ученых попадающих под прессинг малой охлократической группы. Их соблюдение гарантирует вам сохранение человеческого облика в любой сложной ситуации. Но для ученого в такой ситуации можно добавить еще два принципа - не забывай, не молчи.
|
|
|
* * *
Итак, чтобы выйти успешно из критической кампании организованной для вас малой охлократической группой необходимо соблюдать принципы:
· не верь
· не бойся
· не проси
· не молчи
· не забывай
Очень многое, если не все зависит от вас. Вас могут уничтожить как личность, сделать ничтожеством. Но вы можете выстоять и показать уровень охломонов, тех, кто организовал для вас эту травлю и кто активно и молчаливо в ней участвовал. Постарайтесь остаться человеком. Это единственное что остается, живя и работая в охлократическом научном сообществе. Это не очень просто, но и не настолько сложно, чтобы превращаться в охломона.
|
|
|
ЖЕЛАЕМ ВАМ УСПЕХА!
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Годы
Прошло немало времени с того момента как черновые записи, собранные во время кампании были обработаны и подготовлены в данную работу. Чем кончилось для меня процесс? Чем он кончился для кафедры? К этим вопросам мы не раз возвращались на протяжении нескольких лет. Было много странного и непонятного в этой истории. Многое осталось за пределами приведенного текста. Много такого, что не хочется писать по различным причинам. Но, в любом случае, пока история была непонятна, она продолжала оставаться актуальной. После написания текста и завершения "цикла наблюдения" за малой группой интерес стремительно утратился. Написал и забыл.
Приведем несистематические замечания относительно данной истории различных лет. Они всплывали в различной связи, и мы даже не пытаемся их свести в некое единое целое.
Год
После изгнания неверного из рая, на кафедре был некоторый период единодушного оживления, охлократической консолидации. Но длился он недолго. Несколько месяцев спустя профессору, шефу предложили добровольно уйти по возрасту (исполнилось 70 лет) с заведования кафедрой и остаться консультантом-профессором. Предложение было сделано на уровне ректора. Оно полностью соответствовало принятому законодательству и вполне соответствовало физическим данным профессора. 70 лет срок серьезный для систематического выполнения немалой нагрузки связанной с ведением дел кафедры и преподаванием. Профессор не захотел добровольно уйти. Стал вести очередную кампанию за сохранение себя на всех постах. Это, вероятно, было весьма утомительное и нервное занятие. Случился гипертонический криз. Попал в больницу. Долгое время лежал. Затем был уволен по состоянию здоровья. Здоровье не восстановилось и в скором времени умер.
Заведующим кафедрой стал доцент № 2. Он выступил как сторонник "экономизации экономической географии". Это выразилось во введении некоторых учебных курсов по экономическим методам и т.п. В реальности никакой экономизации не началось. Были сделаны лишь декларации. В существующем виде кафедра, как малая научная группа, была неспособна вести какую-либо единую целенаправленную работу. Только рутина. Все занимаются своими делами и никого нельзя трогать. Ничего не изменилось. Только немного повысили оклады. Впрочем, уже были проблемы с инфляцией, и это в равной мере касалось и остальных людей СССР.
Думается, все кафедральные люди довольны. Во всяком случае, из случайных встреч можно вынести такое мнение. Впрочем, доволен или нет. Никогда нельзя высказывать свое недовольство. Расплата будет весьма жестокой.
Принципиально то, что кафедра осталась практически без изменений, и никаких шансов на них нет. Она лишилась старого лидера и маргинала. остались только доценты, которые всегда занимали среднее положение. Нет ни старого лидера, ни кандидата на новое лидерство. Научный потенциал явно снизился.
Очень существенно и то, что кафедра изначально стала ориентироваться на игнорирование драматических изменений происходящих в советском пространстве. Специалисты по пространству категорически не интересовались изменениями пространства. Они восприняли это чисто обывательски - неожиданные хлопоты, но не предмет исследования. Об этом не было и речи.
Год
В 1991 году, оглядываясь на прошлое, несколько удивлен объемом проделанной исследовательской работы в тех условиях, которые были. Примитивный технический уровень заставлял делать много рутинной работы. Но все же она была сделана. Если была бы возможность постоянно писать на персональном компьютере, было бы сделано значительно больше. Не было бы глупых замечаний о машинописном качестве работы, наличии в ней грамматических ошибок. Это вполне естественно для текста, представляющего черновой вариант диссертации, написанного на машинке. Но все объективные сложности подачи предварительного варианта докторской диссертации игнорировались. Когда нужно расправиться и все средства были хороши.
С другой стороны, если бы технический уровень моей работы был выше и была реальная возможность постоянно работать на персональном компьютере, то скорее это дало бы еще более худшие результаты. Чем больше делалось, тем более негативной была реакция на результаты.
* * *
Возникает вопрос - не было ли это бегством из географической науки, не было ли это своего рода предательством своей специальности? Пришлось все бросить и начинать реально зарабатывать деньги, чем попало.
Вопрос звучит высокопарно, но он весьма реален. Это традиционная дилемма представителей научного сообщества - нельзя выступать против, потому что лишишься своей работы. Но оставаясь в охлократическом сообществе нельзя не меняться самому.
Общение с охломонами ставит много вопросов такого рода. Общение в высшей степени утомительно. Либо становишься такими как все. Либо жизнь превращается в сплошную борьбу. Но дело в том, что бороться не за что и не за кого. Научное сообщество охлократично по своей сути. Несчастьем для его представителей является не охлократичность, а ее отсутствие.
Для меня основным в этом уходе из географии было то, что я потерял уважение ко многим коллегам по специальности. Некоторые оказались воинствующими охломонами. Некоторые охломонами пассивными. Некоторые проявили не охломонские черты в данном инциденте, но достаточно ярко проявляют их в иных случаях. Общение с коллегами по специальности должно если и нее приносить радость, то, по крайней мере, не вызывать раздражение. Нельзя заниматься познанием и одновременно воевать с коллегами. Это занятия особого рода.
Вероятно, важную роль в уходе из географии и научного сообщества сыграло то, что проблематика, которой занимался много лет, была уже в значительной степени исчерпана. Можно было еще 40 лет заниматься анализом зарубежной географической науки и быть при этом монополистом в данной области, но ничего нового (лично для себя) в этом уже не было. Работа перестала быть научной и приобрела чисто инженерный характер. Что же касается метагеографических исследований, в особенности по теоретическим основаниям метагеографии, то они никогда не вписывались в советское научное географическое сообщество. Работать же ради денег, карьеры не хотелось.
* * *
Отразится ли на советской географии то, что один из ее маргинальных представителей бросил свою весьма маргинальную область научной деятельности? Версии могут быть различные. Событие прошло незамеченным. Публикаций у меня было мало. Постов важных не занимал. Кто такой никто толком уже не будет знать через несколько лет. Все останется по старому.
Но что могло бы быть, если бы остался? Рассмотрим только то, что было уже сделано. В науке стандартный вариант связан с тем, что от получения принципиального результата, до его широкого использования проходит от 5 до 25 лет. При этом тому кто получил результат, лучше всего умереть. Это очень помогает продвижению научных идей. Вероятно, нечто подобное должно иметь место и с метагеографией и с исследованиями по гуманистической географии. Но чтобы это все состоялась на нем нужно настаивать. Я этого делать не стал.
1. Кому стало бы хуже, если бы появилась метагеография как раздел науковедческого исследования географической науки? При этом бы не было тупого копирования разработок науковедов, а была оригинальная целостная концепция. Метагеография могла быть доведена до уровня учебной специальности. По ней было готово несколько больших работ. Они остались в рукописях. Сейчас заниматься ими не интересно и все останется рукописями. Скорее никогда они не реанимируются.
1999 год. Справедливое замечание. В виду многочисленных переездов практически все было просто утеряно. Рукописи не сохранились. Но даже если они сохранились, то все равно заниматься ими скорее уже не стал бы.
Разработкой теоретических проблем метагеографии не ограничилось бы дело. Была начата интенсивная работа по реализации коллекторской программы метагеографии. Так была начата и брошена на полпути работа по анализу истории развития географической науки в СССР с 1920-х годов до нашего времени. Особое внимание уделено периодам бифуркации в становлении советской географии. Было задумано несколько интересных работ по социологическому анализу научно-географического сообщества. Было много других разработок в начальной стадии. Часть из них носила скорее уникальный характер, и они вряд ли будут когда-нибудь воспроизведены.
1999 год. Ничего это не было реализовано. В 1999 году можно отметить, что работа в подобном направлении практически никем не велось.
2. Несомненно, велась бы работа по систематическому исследованию зарубежной науки. Было много начинаний. Стали появляться последователи. Перспективы открывались в этом отношении очень большие. Даже в провинции можно было сделать крупный центр науковедческих исследований такого рода.
3. Проводилась бы работа по вероятностному анализу развития географической науки. Это интересное и важное направление исследований. Но его испоганили своей тупой критикой, и возвращаться к нему не было желания.
Остановимся только на этих направлениях, хотя наверняка были бы и новые работы. Ничего не было реализовано. То, что делалось в СГУ (в практическом плане) пошло прахом быстро и безо всякого следа.
Ничего, как и не было. Кому от этого стало лучше? Сложно сказать, но, может быть никому и не стало хуже. Малая группа отстояла свое право на тупое ничего-не-делание. Никто со стороны вмешиваться не стал.
* * *
Мы не демонстрируем свой нерастраченный потенциал и не стараемся выглядеть лучше, чем есть на самом деле. Нет обиды на коллег географов. Силы и время, оставшиеся от географических исследований будут реализованы в иной области познания. Мы говорим это для того, чтобы показать сколь много возможностей теряется в научном сообществе. Оно активно не заинтересовано в появлении новинок. А так как любая новинка выражается в человеке или группе, ученое охлократическое сообщество часто подавляет таких людей. История советской географической науки и науки в целом это кладбище загубленных и нереализованных возможностей. Это трагедия людей и идей, попавших в мясорубку охлократического стабилизирующего отбора. Все кто добровольно не подвергается промыванию мозгов, подвергаются определенным гонениям. Их работа превращается в борьбу. Но сколько можно бороться против безликого охлократического социалитета науки? Чего стоит эта борьба для личности?
После ухода из университета, была создана лаборатория вероятностных гуманитарных исследований. В ее рамках делалась попытка реализации принципов изложенных в "Динамике образов науки".
То, что все случилось так как случилось, в 1991 году воспринимается достаточно спокойно. Есть несомненные плюсы в новом положении. Появилась возможность заниматься социологией и анализом интереснейших процессов происходящих в советском обществе. Появилась возможность заниматься исследованиями по вероятностному обществоведению, которое, думается, станет путем в будущее познание общества и человека. Бурный конфликт с малой географической группой и скрытый конфликт с географическим сообществом, позволили самому избавиться от старых работ. Они были забыты сразу. Лишь изредка появляется желание нечто закончить, довести до уровня публикации. Но это желание быстро иссякает. Бог с ними, с этими работами. Они для нас имеют только мемуарный интерес.
Год
Перечитал текст. Он полон идеалистических пожеланий и интерпретаций. Советская наука не есть исключение. Западная наука с ее демагогией относительно демократичности и прочего оказалась такой же гадостью, как и классическая советская наука. Все дело в научном сообществе. Научное сообщество нуждается в охломонах и оно получает охломонов. И не важно где это - в СССР, которой уже нет или в любой стране Запада. Для громадного большинства ученых основное - их положение, зарплата. О познании речи не идет или почти не идет. Современная форма познания связанная с современной наукой есть, во многом, блеф. Наука - только форма проведения времени, но не познание. Таково наше мнение в 1992 году. За сохранение своей зарплаты и стабильности, готовы закопать живьем не только в СССР. Это могут спокойно сделать в любом научном сообществе. Все одинаковые. Вероятно, дело в научном сообществе как социальном институте, а не в конкретной стране.
Год
Прошло большое количество времени с момента написания работы. Все прошло. Все улеглось и нет никакой злости на тех кто сделал нам некоторые личные неприятности. Бог с ними. Сейчас важно и интересно другое.
Мы по прежнему считаем, что советское научное сообщество и в его лице российское сообщество является охлократическим. Типичные охломоны. Но раньше это интерпретировалось негативно. Сейчас интерпретируется как явление природы. Такова СКС и она детерминирует строго определенный тип научного сообщества.
Интересно то, что российское научное сообщество, при всей своей охлократичности, было и продолжает быть очень продвинутым. После того как мы увидели коллег в других странах пришли к прочному убеждению, что уровень советской и российской науки достаточно высокий и в целом она ничем не уступает западной. Во многих отношениях ее превосходит.
После знакомства с научными сообществами других страна также сформировалось глубокое убеждение, что потенциальные возможности российской науки очень велики. При определенных обстоятельствах она может генерировать очень много достижений самого высокого уровня. Другое дело, что обстоятельства эти могут складываться самым странным образом. Новинки принципиального характера, не генерирующая за гарантированную оплату и гарантированные блага. Их можно генерировать спасая собственную жизнь. Когда появляется стабильная кормушка, можно превратиться в нечто очень примитивное.
В то же время данный текст является живым свидетельством, что научное сообщество, даже имея продвинутый характер, может иметь откровенно неприятный вид и позволять себе поведение очень негативное. Охота за негодными коллегами - дело не очень хорошее. Но ничего не поделаешь. Люди есть люди и занятия наукой никого еще не сделали умнее и лучше. Какой есть таким и остаешься.
Наука, как социальный институт, особенно неприятна именно этим. Это доминирование серостей и иной она скорее быть не может. Серость определяется массовым характером науки, тем что она слишком тесно связана с высшим образованием и решением некоторых технических проблем. Как социальный институт она решает большие задачи и во многом способствует СКС в решении актуальных для нее задач. Но наука как социальный институт не имеет особого отношения к познанию. В этом отношении западная СКС ничего не привнесла позитивного в мировое познание. Наука - флюс на функции познания. Она является придворной дамой двора королевы социо-культурной системы и во всем следует ее указаниям. Указания могут быть самыми разными.
Актуальность данной работы, конечно, потеряна. Не вернуться в точно такое время при котором есть возможность применять круто идеологизированный социальный прессинг. Но в российской истории все повторяется и все сохраняется по старому. Наверняка будут времена когда малая группа будет подавлять маргинала. Эти времена собственно и не кончались. Суть конфликта не в том, что по разному понимается суть марксизма и т.п. Это базисный конфликт охлократического сообщества и личности. В России охлократическое сообщества сохранилось. Оно никуда деться не может. Изменилось содержание, которое заполняет его оболочку, но суть от этого не меняется. Остались и те кто патологически выступает против толпы. Это скорее дело биологическое и гарантия социального прессинга на определенной стадии взаимоотношения личности и толпы.
Данная работа интересна и тем, что характеризует научное сообщество 1980-х годов. Это период позднего маразматического коммунизма. Он благополучно испарился. Но осталась история. Надеемся данная работа даст возможность отчасти лучше понять условия в которых приходилось заниматься научной работой в 1980-е годы.
* * *
В течение долгого времени мы не трогали работы, написанные в период до 1990 года. Это было связано с различными причинами. В основном работа шла над теорией СКС, а по ней в прошлом было очень мало материала. Но есть две работы, которые на протяжении этого времени оставались достаточно интересными и к которым периодически возвращались. Одна работа связана с описанием взаимоотношений на кафедре экономической географии Симферопольского университета. Вторая связан с анализом глобальных проблем стоящих перед наукой и человечеством в конце 20 века. Перечитав эти работы, которые остались в рукописях, мы пришли к выводу об их несомненном интересе. Обе работы интересны не своими выводами. Они интересны как пример переходной ситуации от коммунистической российской СКС к новому состоянию. Это было очень невнятное время. Оно оставит немало памятников в виде текстов самого различного характера. Эти две работы одни из них. Мы оцениваем обе работы только с точки зрения понимания истоков теории СКС и с точки зрения понимания переходных процессов в СКС, их отражения на социальном уровне и в рефлексии достаточно абстрактного порядка.
Год
Прошло много лет с момента описанных событий. Меняются страны и организации. Много нового и интересного. Если начинаешь идти по пути бесконтрольного глобального путешествия, с него сложно сойти. Нет малейшего желания с кем-то сводить счеты и на что-то обижаться. Интересно только проявление механики выброса из-за пределов страны достаточно активных людей. В то же время, остаться там значит погибнуть. Погибать не хочется. Уезжаешь. Затем начинаются приключения принципиально иного порядка. Это уже зарубежная глава. Но важно то, что через некоторое время появляется масса новинок, которые нельзя сделать в пределах пространства российской социо-культурной системы. Продолжается познание и развивается теория СКС. Есть вполне очевидный прогресс.
СКС в процессе своего изменения, делает пребывание внутри очень сложным. Именно это становится стимулом для того, чтобы бежать от родной СКС без оглядки. Это собственно и нужно. Те кто активен, должны менять места работы и жительства. Они должны искать новые вопросы и решения. Они должны искать новые формы для своей СКС. Сидя на одном месте, их скорее не найти.
То, что случилось в провинциальном городе, на провинциальной кафедре периферийного университета есть только маленькая часть общего процесса преобразования российской СКС и ее перехода в нечто принципиально новое.
* * *
В это очень сложно поверить, но в 1995 году мы столкнулись с примерно аналогичной историей. Она была связана с совершенно иной ситуацией и несколько иными действующими лицами. Другая страна (ЮАР). Другие люди, но примерно аналогичный механизм обороны малой группы от неприятного пришельца. Любая научная группа существует только для самое себя. Все остальное мусор. Это просто блатное место работы.
* * *
Очень интересно что приводимое описание во многом напоминает период крутого социализма в духе Сталина. Почему-то накануне развала СССР и исчезновения коммунизма активизировались такого рода процессы. Это симптоматично и интересно. Российская СКС пошла на очередную драматическую перемену и стала идти по пути принципиально новой экспансии. То, что описано есть только осколок от общего процесса.
Основное отличие 1989 года от прошлого времени было в том, что была замечательная альтернатива. Познание и наука перестали быть связанными. Они перестали отождествляться. Появилась реальная возможность заниматься познанием вне науки и делать это, например, посредством создания корпораций, ориентированных на расширение российской СКС. Такого ранее не было.
Все же не хотел такого варианта для себя лично, оставались в рамках старой структуры и продолжали делить свои пайки. Им достаточно неплохо и сейчас. Но только они стали занимать гораздо меньшее место. Это стала чисто идеологическая структура и чисто образовательная. Она лишается ауры познания.
Год
История продолжается. К счастью не каждый день. Но продолжается и мало что в ней меняется. История с социальным прессингом в малой научной группе получила полное и несколько неожиданное развитие в 1997-98 годах. Это было связано с работой в Крымском институте бизнеса (Симферополь, Украина). Стоит заметить, что после длительного путешествия по ряду стран мира, мы вернулись в СНГ. Замечательно то, что в скором времени столкнулись с повторением описанной выше истории.
Отличие от прошлого следующее:
1. Произошло удивительное и совершенно неожиданное событие - исчез коммунизм. СССР развалился и на его месте образовалось 15 новых старых государств. Такого никто не мог предвидеть и даже душевно большой человек не мог думать о таком изменении в период первого примера давления малой группы на маргинала. Одним из следствий этого стало то, что давление по идеологическим мотивам совершенно потеряло свой смысл и стало носить даже неприличный характер. Вернее оно не эффективно.
2. Стали строить рыночную псевдозападную экономику и перешли на контрактную форму найма на работу. Ранее такого не было. Контрактная форма, казалось бы, исключает какие бы то ни было конфликты внутреннего характера. Все должно быть оговорено в контракте. Нет оснований для выяснения отношений по горизонтальной линии. Есть ректор и его наемники.
Эти два принципиальные отличия. Произошло радикальное изменение. Выражаясь в терминах социо-культурной динамики ранее был закат коммунистической программы. В 1997 - 98 годах имеет место начало националистической программы. С этой точки зрения возможность мониторинга за малым коллективом и особенностями его поведения очень интересны. Все те же или им подобные люди. Все тот же город. Но только радикально изменилась внешняя среда.
Материал по сравнению двух конфликтных ситуаций реально интересен. Он важен для понимания социо-культурной динамики российской СКС. она проявляется на самом глобальном уровне. Но она движется массой людей, которые действуют через коллективы. Поэтому исследование не только глобального аспекта, но и самого начального уровня коллектива малой группы очень важно. Из множества такого рода ячеек складывается социо-культурная динамика.
Не станем описывать конфликт в Крымском институт бизнеса. По сравнению с прошлым он носит примитивный утрированный характер. Ничто не меняется. Ни я, со своей маргинальностью. Ни среда, со своим неприятием маргиналов. Суть конфликта в том, что доцент выполнили в первый семестр большую часть нагрузки. А после этого от него стали избавляться. Контрактная форма не помогает. Люди сильнее любой бумаги. Только некоторые выводы.
Дата добавления: 2019-07-15; просмотров: 346; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!