Заседание двадцать пятое (8 февраля 1934 г., утреннее).

Продолжение прений по докладу товарища Кагановича:

 

Речь товарища Прамнека.

Калинин (председательствующий). Разрешите заседание съезда считать открытым. Слово имеет товарищ Прамнэк.

Прамнэк (Горьковский край). Товарищи, никто никогда так ясно и глубоко не формулировал организационные задачи нашей партии, как это сделал товарищ Сталин в своем докладе. Товарищ Сталин говорил о простых вещах. Величие товарища Сталина в том и состоит, что он эти простые вещи так глубоко и ясно поставил, что дал нам в руки новое мощное оружие в нашей конкретной и повседневной работе.

Доклад товарища Кагановича представляет блестящую конкретизацию и развитие основных организационных положений товарища Сталина. Слушая доклад товарища Кагановича, я думал: вот это действительно образец ленинско-сталинского стиля работы.

Товарищи, величайшая победа нашей партии заключается в том, что мы к XVII съезду пришли обогащенные не только политическим опытом, но и громадным организационно-практическим опытом,

Ведь 3 1/2 года тому назад мы не умели так работать, как умеем работать сейчас. За 3 1/2 года мы стали совершенно другими людьми в том отношении, что мы сейчас знаем, как нужно изучать технику своего дела, как нужно проводить оперативность и конкретность в работе. Мы научились расставлять людей, отличать хороших работников от плохих. Мы научились лучше организовывать массы, лучше проводить соревнование. Мы научились, как нужно начинать то или другое дело и как доводить его до успешного конца. В этом отношении у каждого из нас изменилось лицо. Мы остались неизменными только в том отношении, что мы являемся теми же твердокаменными большевиками — ленинцами, сталинцами.

Укажу на одно обстоятельство, которое показывает, как широчайшие кадры овладевают организационным искусством.

Если вспомнить, как два-три года назад товарищи в районах, краях, областях и даже в центре делали доклады и строили свои выступления, и сравнить с тем, что имеется сейчас, то получается большая разница. Сейчас доклады изобилуют фамилиями ударников, фамилиями организаторов наших побед, изобилуют примерами хорошей и плохой работы. Через все наши доклады и выступления проходит показ социалистического соревнования. Если групорг Автозавода товарищ Иванов говорит: «Я вот сейчас понял, какое великое значение имеет подход к отдельному рабочему, к отдельному человеку, и когда я начал это практиковать, у меня сразу дело пошло в гору», — это показывает, что широчайшие массы партактива понимают ту простую истину, о которой неоднократно говорил товарищ Сталин и подчеркивал здесь товарищ Каганович, что руководить делом — это значит руководить людьми, это значит руководить через людей.

Товарищи, мы имеем громадный накопленный опыт организационной партийно-массовой работы. Наша задача заключается в том, чтобы этот опыт передать тем, кто не обладает еще этим опытом, а таких кадров у нас еще большое количество. Горьковская партийная организация в отношении передачи опыта применяла и применяет ряд методов, ряд форм. Например, мы практиковали и практикуем такую форму: мы систематически собираем конференции секретарей, группарторгов, где обсуждаем лучший опыт нашей работы; мы организовали специальный комвуз секретарей. С этой же целью мы в районах проводим семинары и курсы, где ставим вопрос: как научить молодые кадры работать и руководить, как им передать наш опыт работы. Мы устраиваем экскурсии, проводим занятия на заводах, которые являются примерными. На примере Чернореченского химического комбината мы обучали всех хозяйственников края, как нужно ставить дело планово-предупредительного ремонта, потому что там это дело было поставлено хорошо, а на других заводах было поставлено плохо. Хозяйственники научились многому от ЧХК.

Передачу опыта нужно ставить шире, более регулярно, более организованно. Ни на одну минуту мы не должны забывать, что у нас много молодых кадров, которые хотят работать, но не умеют. Мы должны их учить, учить и еще раз учить, учить в школах, учить на курсах, учить на заводе, учить в колхозе, учить, показывая личный пример, бывая почаще в колхозе, бывая почаще на заводе.

Горьковская организация за последние годы здорово поднялась в своей работе. Однако, несмотря на этот общий подъем, у нас имеется ряд прорывных участков. К таким участкам относятся животноводство, лен и часть промышленных предприятий.

В чем дело? Дело в том, что здесь у нас существует разрыв между политической линией и нашей организационной работой. Если взять промышленность, то у нас здесь создалось интересное положение. Большие заводы — Сормовский, Автозавод, Ижевский, Бумкомбинат и другие мы вытащили из прорыва, они сейчас работают неплохо, а часть средних предприятий и мелкие предприятия работают плохо. А ведь маленькие предприятия наладить легче, чем большие, получилось же — наоборот. В чем дело? Дело в том, что мы здесь не решили еще организационного вопроса. Мы в крае мало этими предприятиями занимаемся, а центральные наркоматы плохо знают даже о существовании этих предприятий.

Мы беремся за эти предприятия. Что нужно делать? А нужно делать то, что мы делали в отношении любого предприятия, которое мы вытаскивали из прорыва.

Первое — нужно бывать на этих предприятиях, нужно знать их оборудование, нужно изучить кадры, знать руководителей этих предприятий. Дальше, нужно расставить эти кадры, снять кое-кого, а оставшимся оказать большую помощь. Нужно развернуть самокритику, так развернуть самокритику, как показал это в своем докладе товарищ Каганович. На этих предприятиях очень много гнилого. Без самокритики ни одно предприятие, ни одна организация из прорыва еще не выходили.

Далее, нужно организовать соревнование, применяя методы лучших, передовых предприятий, проводя соревнование на основе материальной заинтересованности, на основе перестройки зарплаты, на основе правильного премирования.

Нет сомнения, что эти предприятия, проводя эти организационные мероприятия, решая организационные вопросы, будут подтянуты на уровень лучших предприятий. Не вытащив этих предприятий, мы не можем сказать, что промышленность у нас уже хорошо работает. Соответствующими организационными мероприятиями мы должны вытащить животноводство и лен. Эти участки у нас крепко отстают. Плохо мы здесь работаем; на уничтожение этого отставания мы должны навалиться всей силой краевой парторганизации.

Мы подтянем нашу организационную работу к политическим задачам в этих областях.

Я хочу остановиться еще на одном вопросе, который имеет немаловажное значение во всем организационном вопросе. Я хочу остановиться на вопросе об устойчивости наших кадров. Вы великолепно знаете, что нет большего бича для любого дела, как текучесть руководящих кадров. Если мы в Горьковском крае имеем неплохие результаты по сельскому хозяйству, — это отметил Центральный комитет, наградив нас орденом Ленина, то в немалой степени это следует приписать тому, что мы добились устойчивости кадров в районном звене. У нас сейчас такое положение, что 60% секретарей работает 2 года, часть секретарей работает 3 и 3 1/2 года в одном районе. Немножко хуже, но приблизительно такое же положение в отношении председателей райисполкомов. Это большое достижение. Вы знаете, что в организациях имеются люди, которые страшно хотят дергать, без толку, без основания снимать людей, создавать кавардак и в этом видят какую-то мудрость руководства. Против этого нужно решительно бороться. Так нельзя создавать настоящие большевистские кадры. Конечно, борьба за устойчивость кадров не исключает, а, наоборот, предполагает, как обязательное условие, снятие, отсечение всего неустойчивого, небольшевистского, устранение неумеющих работать и нежелающих научиться работать.

Борьба за укрепление районного звена должна продолжаться. Эта задача ни в коей степени не снимается с повестки дня. Районное звено сейчас значительно укреплено, укреплено в особенности тем, что мы туда послали в Политотделы хороших работников. Задачу укрепления районного звена нужно сейчас расширить, поставить глубже, нужно пойти дальше, нужно пойти в сельсовет. Почему у нас еще много кампанейщины в работе, почему у нас нет, особенно в районах, плановой напряженной работы, нужной нам, и очень много волнообразного, очень много кампанейщины, очень много приливов и отливов? Потому, что низовка не укреплена. Товарищ Калинин вчера говорил здесь о значении председателя сельсовета. Это совершенно правильно. В укреплении низовки мы должны выдвинуть три фигуры: председателя сельсовета, секретаря деревенской партийной ячейки и председателя колхоза. Вот когда мы эти три поста укрепим, тогда можно будет сказать, что мы создали крепкую, надежную опору.

Какое положение с председателями сельсоветов у нас в крае? Приблизительный подсчет по некоторым районам показал такую картину, что у нас немного меньше одной трети председателей сельсоветов относится к группе неплохих, передовых председателей. Больше одной трети — середняки-председатели и около одной трети, немного меньше, — председатели, которых надо снимать и заменять другими, лучшими организаторами, ударниками. Если мы имеем одну треть председателей, которых надо заменять, разве мы можем создать хорошую работу в районе, разве мы можем изжить кампанейщину? Ясно, что этого сделать нельзя, пока во главе каждого сельсовета, во главе каждого колхоза и каждой деревенской партячейки не поставим крепких организаторов.

Я считаю, что задача укрепления низовки, укрепления сельсоветов является важнейшей задачей в перестройке работы деревенской партийной организации.

Товарищ Сталин, как гигантским прожектором, осветил дальнейший путь к социализму, товарищ Сталин, как гигантским прожектором, осветил наши дальнейшие задачи. Организационные тезисы и доклад товарища Кагановича являются средством достижения этих задач.

Товарищи, мы проявим большевистское упорство, большевистскую настойчивость для того, чтобы этим средством, этим оружием овладеть, проявим большевистское упорство и настойчивость, чтобы самим научиться и других научить ленинско-сталинскому стилю работы. Овладевая этим стилем, мы поднимем всю нашу работу по социалистическому строительству на новую, небывалую высоту. (Аплодисменты).

 

Речь товарища Стецкого.

Председательствующий. Слово имеет товарищ Стецкий. (Аплодисменты.)

Стецкий. Товарищи, XVII съезд партии назван съездом побед, но вместе с тем он является и съездом самокритики. Гигантские победы нашей партии и трудящихся масс нашли свое блестящее выражение в докладе товарища Сталина и докладах товарищей Молотова, Кагановича. И вместе с тем эти доклады были свидетельством той большой самокритики, которую наша партия проводит и на настоящем этапе. Иначе не может быть.

Успехи наши велики, ими можно справедливо гордиться. Но отличительная черта нашей большевистской партии состоит в том, что она никогда не успокаивается на достигнутом, что она всегда стремится идти дальше. И теперь, когда перед нами стоит великая цель построения бесклассового общества, тем меньше у нас должно быть самоуспокоенности. Нам сейчас никаких общих дискуссий и общих рассуждений не нужно. Наш путь проверен и испытан. Решения политические и политическая линия сейчас выражены в твердых цифровых заданиях. Но задания, которые намечены в плане второй пятилетки, поистине грандиозны. Для того чтобы их выполнить, нужна гигантская работа по организации масс, по сосредоточению их усилий, нужна проверка при помощи самокритики всех звеньев нашего аппарата. Нужно наши организации и наш аппарат построить таким образом, чтобы они смогли действительно руководить массами в штурме для завоевания бесклассового общества. Нужно освободить этот аппарат, эти организации от всяких опухолей и излишних наростов. Нужно поставить правильно руководство хозяйственными органами, всем строительством, чтобы выполнить эти огромные задачи. Этого нельзя сделать иначе, как при помощи самокритики.

Самокритика — это залог действенности, залог силы всех наших организаций. И если перейти к той работе, о которой здесь точно так же довольно много говорилось, — к работе воспитательной, к работе пропагандистской, — то нужно и в этой области со всей силой применить самокритику.

Сейчас, на данном этапе, перед нами особенно четко выявляется воспитательная сторона пролетарской диктатуры. Самый трудный этап остался позади. Классовый враг разгромлен. Нам еще нужно его бить и добивать. Но перед нами стоит во всем объеме задача преодоления пережитков капитализма не только в экономике, но и в сознании людей. Это значит, что воспитательная работа, воспитательная сторона диктатуры пролетариата, о которой говорил товарищ Сталин, — она сейчас особо выдвигается. И здесь партия, как и во всех остальных вопросах, должна быть впереди.

Находились «теоретики», которые считали, что в связи с тем, что перед нами теперь непосредственно стоит задача построения бесклассового общества, якобы как-то умаляется и роль партии и роль пролетарской диктатуры. Это, товарищи, чистейшая чепуха. Именно теперь, когда перед нами стоит задача воспитания новых слоев, когда перед нами стоит задача преодоления пережитков капитализма в сознании людей, роль нашей партии, роль каждого коммуниста особенно усиливается; перед каждым коммунистом и перед всей партией выдвигаются особо повышенные требования. Если с точки зрения этих повышенных требований, которые предъявляются сейчас коммунисту в деле организации масс, в деле руководства ими, посмотреть на состояние нашей воспитательной работы, на то, как мы подготовляем коммуниста к руководству массами, к тому, чтобы он усваивал основы коммунизма, основы нашей политики, чтобы он был примером добровольной, сознательной дисциплины и коммунистического отношения к труду, — то нужно, товарищи, прямо сказать, что дело тут у нас поставлено неудовлетворительно. И в этом отношении та критика, которая здесь была и в докладе товарища Сталина, и в докладе товарища Кагановича, и в выступлении товарища Кирова, совершенно справедлива. Наша воспитательная работа поставлена неудовлетворительно.

Конечно, можно было бы привести данные о том, что у нас за последнее время выросло количество школ и кружков. Можно было бы привести данные относительно того, что у нас издается гораздо больше партийной литературы. Это — факт, этого отрицать нельзя. У нас за последние годы, если взять 1932—1933 гг., издано 7 млн. экземпляров работ Маркса и Энгельса, 14 млн. экземпляров работ Ленина, 16 1/2 млн. экземпляров работ товарища Сталина, из них «Вопросы ленинизма» — в 2 млн. экземпляров. За один только этот год выпущено 2 1/2 млн. экземпляров «Политграмоты» для членов и кандидатов партии. Но, товарищи, все это остается втуне, когда не поставлена и не организована как следует сама воспитательная работа.

Надо со всей серьезностью подчеркнуть, что в деле воспитательной работы, как и во всех других областях, вопросы организации имеют огромнейшее значение. Нужно покончить с взглядом на пропагандистскую работу, как на такую работу, где люди только разговаривают и только пишут статьи и книги. Это, товарищи, чепуха. От этого нужно особенно отказаться сейчас, когда в связи со всем величием наших задач надо поставить как следует и дело пропаганды. Охватить массы партии, охватить массы трудящихся воспитательной работой есть также, прежде всего, организаторская работа. А вот если с этой точки зрения подойти к тому, что у нас делается на этом участке, то я вам должен сказать, что здесь у нас в смысле организации дело обстоит хуже, чем в какой бы то ни было другой области партийной работы.

Каганович. Правильно.

Стецкий. Хуже. И должен вам сказать, что и болтунов здесь больше, чем в какой бы то ни было другой области партийной работы. Это вы, товарищи, все прекрасно знаете, этого никто не может отрицать. Этому способствовал и тот взгляд, что это есть, прежде всего, дело разговоров, дело какое-то второстепенное. Конечно, нельзя представлять вещи таким образом, что все отрасли культурной работы отстали, нельзя все их красить черным. Это было бы неправильно, это было бы перегибом.

Есть у нас и хорошие образцы на отдельных участках работы.

Каганович. Только ли на отдельных участках? Есть у нас хорошие образцы работы в ряде отраслей культуры.

Стецкий. Есть отрасли и организации, где работа поставлена хорошо. В этом году у нас происходила проверка постановки дола пропаганды. И должен вам сказать, что в целом ряде организаций в этом отношении имеются большие успехи. В этом году эта работа в ряде областей была поднята на высоту, она подковывалась организационно достаточно крепко. В московской и в ленинградской организациях в этом году было много сделано по комплектованию школ с учетом уровня и интересов каждого партийца; был проведен отбор пропагандистов через комиссии райкомов, заслушивались и заслушиваются в райкомах отчеты отдельных ячеек, коллективов: как ведется воспитательная работа, что делают школы и кружки и т. д. То же самое мы имеем в целом ряде других областей. В Западной области, например, в этом году дело поставлено, нельзя сказать, чтобы образцово, но, во всяком случае, удовлетворительно. Там все коммунисты втянуты в сеть партийного просвещения. Там обком позаботился о том, чтобы не только получить учебники из Москвы, но и о том, чтобы напечатать их у себя и снабдить ими каждого коммуниста.

Есть, однако, области, где работа ведется по-старинке. Я должен предъявить здесь претензии Средней Волге и в особенности, товарищи, Нижней Волге, хотя я не знаю, к кому мне обращаться: то ли к товарищу Птухе, то ли к товарищу Штейнгардту, — они разделились. Во всяком случае, проверка показала, что там сеть партийного просвещения пытаются ставить путем общих резолюций, общих указаний из обкома, что там нет еще настоящей организаторской работы, там нет действительной заботы о том, чтобы снабдить каждого партийца политграмотой и учебником. Нам необходимо разделаться и здесь со старыми методами работы.

Я вас прошу, товарищи, об одном только. Когда вы начнете выполнять указания товарища Сталина и освобождать «честных болтунов» от руководства отдельными отраслями работы, то я просил бы вас не забывать и этой отрасли работы. Здесь точно так же надо очиститься от болтунов, для того чтобы как следует поставить дело воспитания, дело пропаганды, которое является одной из важнейших задач нашей партии в настоящее время.

Каганович. Правильно.

Стецкий. Вы не забывайте, товарищи, что именно этот участок является одним из тех, где формируется сознание партийца. Нельзя сказать, чтобы его сознание формировалось только в школе, но эта работа, работа по изучению основ марксизма, работа по изучению нашей партийной политики, работа по изучению задач социалистического строительства — является одной из важнейших, и нам надо, и в особенности в настоящее время, поставить ее на высоту.

Я хотел бы, товарищи, сказать еще, что нам нужно эту отрасль культурной работы подкрепить и в отношении материальной базы, — прежде всего по части бумаги. Представители с мест почти все требуют бумаги. Каждый подходит и говорит, что бумаги отпускается недостаточно. Нам надо поднять, увеличить производство бумаги. Никаких особых затрат для этого нам не потребуется: леса у нас сколько угодно, сырья у нас сколько угодно; дело только в том, чтобы промышленность, которая вырабатывает все машины, позаботилась выпускать также и машины для бумажных фабрик. Фабрику построить можно, лес найти можно, дело сейчас в машине.

Каганович. Надо также освоить существующие бумажные фабрики. Они плохо освоены.

Стецкий. Верно, они плохо освоены. Но вместе с тем нужно позаботиться о дальнейшем расширении бумажной промышленности.

То же самое и в отношении полиграфии. Полиграфия у нас изношенная. У нас есть машины, которые работают 20—30 лет. (Голоса из зала: «Правильно!») Нам нужно позаботиться о расширении наших предприятий по полиграфстроению. Существующий завод в Рыбинске работает неплохо. Он выпускает ротационные машины, он выпускает также машины и меньшего калибра, печатные машины для наших политотдельских и МТСовских газет. Наконец у нас освоено производство линотипов, наборных машин. Это — самые сложные машины. Завод в Ленинграде уже в настоящее время выпускает их в порядочном количестве. Но эту отрасль нам тоже нужно развивать.

И наконец я должен сказать относительно радио, которое имеет огромнейшее культурное значение. Об этом не стоит много рассказывать, потому что вы все знаете, что значит радио. Оно сообщает и последние новости, и статьи, и доклады, и вместе с тем может доставить удовольствие, гораздо большее, чем патефон, о котором с таким энтузиазмом говорил товарищ Пятаков. И больше того, радио дает огромные технические возможности для конкретного руководства районами. Я уже не говорю о том, что радио дает нам возможность в самый кратчайший срок, если это нужно, поставить на ноги всю нашу страну, поднять, мобилизовать ее. И поэтому об этой отрасли мы должны в настоящее время по-настоящему позаботиться. Товарищу Пятакову, с энтузиазмом говорившему о патефонных пластинках, следовало бы с таким же энтузиазмом драться за радио. Он должен посмотреть как следует за руководимым им производством полиграфических и бумажных машин, он должен двинуть вперед и производство радиоприемников. (Аплодисменты.)

Товарищ Сталин, выступая здесь, говорил, что нам ни в коем случае нельзя ослаблять нашу партийную бдительность и настороженность, ибо у нас имеются еще остатки уклонов, их корешки. Правильность указаний товарища Сталина, что нам в этом отношении ни в коем случае разоружаться нельзя, подтверждается рядом примеров. Еще не так давно некоторые из наших экономистов пытались строить теорию экономики переходного периода, излагать нашу экономику таким образом, что у них исчезал основной вопрос о диктатуре пролетариата. Они пытались нашу экономику рассматривать как некоторую вещь в себе, как некоторую особую область, вне и независимо от диктатуры пролетариата, таким же манером, как рассматривается капиталистическая экономика.

Что это такое? Это, товарищи, остатки теорий, которые развивали Бухарин и Преображенский, считавшие, что мы должны нашу экономику рассматривать по аналогии с капиталистической, что в нашей экономике действуют какие-то от нас совершенно не зависящие законы, определяющие ее движение. Они обходили то основное, что составляет отличительную черту нашей эпохи, обходили диктатуру пролетариата, от которой все исходит, которая является тем рычагом, который изменяет и движет нашу экономику, который перестраивает общество и без которого ничего нельзя понять в нашем строительстве, в нашей экономике, во всей нашей общественной жизни.

Второй момент, товарищи. Летом прошлого года некоторые институты Комакадемии обсуждали вопрос об отмирании государства. Это было после выступления товарища Сталина на январском пленуме ЦК, где он говорил о том, что нам необходимо усиливать нашу пролетарскую диктатуру. А некоторые «теоретики» выставили положение о том, что наше пролетарское государство начало отмирать не больше, не меньше как на второй же день после Октябрьской революции, что оно, следовательно, отмирало все эти шестнадцать лет, так что удивительно, как оно вообще существует в настоящее время.

Откуда вытекала такая постановка вопроса? Из неправильного толкования положения Владимира Ильича о том, что наше государство является уже полугосударством, что наше государство является отмирающим государством. Да, это факт, но это его жизненная цель, это назначение пролетарского государства. Для того чтобы достигнуть этого, наше государство должно провести огромную работу по перестройке всей экономики, по уничтожению классовых врагов, по уничтожению классов, огромную работу по втягиванию всех масс к участию в управлении государством, по воспитанию самодисциплины и коммунистического отношения к труду. Вот как ставится вопрос об отмирании государства. Глубоко ошибались товарищи, пытаясь изобразить дело таким образом, что пролетарское государство уже начинает отмирать на второй же день после пролетарской революции. Они забыли положение Ленина о том, что в переходный период государство нужно пролетариату, что государство отмирает только при коммунизме. Они забыли положение Сталина о том, что путь к отмиранию пролетарского государства лежит через его усиление. Все эти разговоры относительно отмирания льют воду на мельницу оппортунистов, на мельницу тех, кто хотел успокоиться на достигнутых результатах, кто пытался нас разоружить перед лицом борьбы с классовыми врагами.

Товарищи, мы должны себе отдать полный отчет в том, что, собственно говоря, происходит. Надо со всей отчетливостью и глубиной осознать, что план второй пятилетки означает, что мы заканчиваем вторую труднейшую задачу, которая стояла перед пролетариатом. Первая задача заключалась в том, чтобы захватить власть, чтобы завоевать диктатуру пролетариата. Вторая задача не менее, а, пожалуй, более сложная, состояла в том, чтобы осуществить переход от капитализма к социализму. И вот во второй пятилетке, в годы, которые нам остаются, — 1934, 1935, 1936 и 1937-й, — мы, товарищи, заканчиваем и решаем вторую задачу пролетариата, задачу всемирно-исторического значения, — мы заканчиваем переходный период.

Конечно, могут и тут найтись всякого рода «теоретики», которые сейчас начнут мудрствовать, спорить, дискутировать по поводу того, в какой именно день 1937 г., в котором часу, утром или вечером, у нас появится бесклассовое общество. Таких талмудистов нужно гнать подальше от наших организаций и в дискуссии с ними не вступать. Их надо разоблачать.

Перед нами стоит вопрос политически.

Мы знаем, что когда мы второй пятилетний план выполним, то задача построения социалистического общества будет осуществлена.

Надо, товарищи, поставить сегодня и вопрос о том, как это случилось, какой борьбой это было подготовлено и обеспечено. И здесь, мне кажется, нужно было бы вспомнить о том, что было на XV конференции нашей партии, когда был поставлен во весь рост вопрос о возможности построения социализма в нашей стране. Тогда троцкисты и зиновьевцы повели атаку на это положение, причем они цеплялись за некоторые старые высказывания Энгельса о том, что социалистическая революция возможна только как одновременная революция в целом ряде передовых стран. Это положение Энгельса основывалось на анализе тогдашних условий и тогдашнего состояния капитализма. Троцкисты цеплялись за эти положения, пытаясь таким образом повернуть марксизм назад. Но это им не удалось.

Товарищ Сталин, который блестяще развернул положение Ленина, исходил не из буквы марксизма, а, руководствуясь марксистско-ленинским методом, дал великолепный анализ тех изменений, которые произошли в современном капитализме. Товарищ Сталин со всей конкретностью и глубиной поставил вопрос о возможности победы социализма в одной стране и теоретически и практически — как программу работы сегодняшнего дня. Им не только были отбиты все атаки троцкистов, но он развернул во всем объеме теорию о возможности построения социализма в одной стране. Эта теория сейчас является одним из краеугольных камней нашей революционной теории. Эта теория представляет собой вклад в сокровищницу марксизма-ленинизма. Она воодушевила нашу партию.

Но, товарищи, дело не только в этом.

В работах товарища Сталина для всех нас, для всех пролетариев и трудящихся всех стран, дана самая глубокая теория и сконцентрированы самые глубокие уроки и указания того, как нужно строить бесклассовое общество. Эта теория и эти указания проверены практикой грандиозной социалистической стройки, которой конкретно и по-боевому руководил и руководит товарищ Сталин повседневно и ежечасно. И в этом особое величие того огромного теоретического вклада, который он сделал в сокровищницу марксизма.

Возьмите вы такие факты и такие положения, как положения об индустриализации страны, о коллективизации, о ликвидации кулачества как класса. Ведь были люди, например, которым казалось, что такое дело, как организация колхозов, — вещь простая и нетрудная. Но это дело партией, под руководством товарища Сталина, было глубоко взвешено теоретически в связи с изучением всей обстановки, глубоко и долго проверялось практически. Нужно было найти такую форму колхоза, которая на данной ступени соответствовала бы интересам крестьянства и вместе с тем задачам его перехода к социализму. То же мы имеем буквально и во всех других вопросах пролетарской диктатуры и социалистического строительства.

Ленин говорил, что наше строительство должно быть образцом для всех. И, товарищи, отдавая себе отчет на XVII съезде в том, что произошло, мы должны сказать, что наша партия выполнила свои задачи как авангард международной пролетарской революции, она создала этот образец для всех. Теперь мы можем с гордостью сказать пролетариям всех стран: вот, смотрите, здесь вы видите теорию и практику того, как нужно не только завоевывать власть, но и как нужно строить бесклассовое социалистическое общество.

Следует отметить, как сейчас буржуазия и буржуазная пресса реагируют на вторую пятилетку, как они отзываются об этой второй пятилетке. Вы помните, как была встречена первая пятилетка. Поднялась целая волна криков и предсказаний о том, что это — миф, фантазия, что ни черта не выйдет, что это — пустая затея, что большевики провалятся. Теперь таких криков и таких воплей что-то не слышно. Почему? Потому что мы пробили лбы, мы доказали даже твердолобым буржуа, что мы действительно можем строить и построим то, что захотим. Они объявляли фантазией социалистическую революцию, но социалистическая революция произошла. Они объявляли фантазией, что большевики удержат власть, а большевики шестнадцать с лишним лет стоят у власти и теперь неизмеримо крепче, чем когда бы то ни было. Они объявляли фантазией первую пятилетку, но первая пятилетка осуществлена в четыре года. И теперь, когда речь дошла до самой большой фантазии, с точки зрения буржуазии, до того, что через четыре года на шестой части земного шара появится бесклассовое социалистическое общество, — у них, товарищи, уже не хватает пороху для клеветы, у них уже не хватает духу клеветать. Хватит, они обожглись и осеклись, они силой фактов вынуждены считаться с теми грандиозными планами, которые мы в настоящее время выдвигаем.

Дело социализма, товарищи, поднято на невиданную высоту, оно, как солнце, сияет в настоящее время перед глазами всех трудящихся, и никакие тучи буржуазной клеветы не могут закрыть это солнце.

Да здравствует XVII съезд — съезд побед!

Да здравствует Сталин — великий организатор побед коммунизма! (Аплодисменты.)

Речь товарища Панферова.

(Заседание 8 февраля 1934 г., утреннее)

Председательствующий. Слово имеет товарищ Панферов. (Аплодисменты.)

Панферов. Товарищи, вы разрешите мне, как автору романа «Бруски», говорить языком «Брусков», т. е. мысли и положения иллюстрировать жизненными фактами.

Всем вам известно, что до ликвидации РАПП у нас в литературном мире уживались такие критики, которые своими, зачастую взятыми на прокат у идеалистов, лозунгами отрывали писателей от живой действительности, толкали их в кабинеты, превращая в литературных отшельников.

Одни из них предлагали писать на основе «непосредственных впечатлений», другие утверждали, что надо следовать за Флобером, который рекомендовал относиться к людям, как к «мастодонтам и крокодилам», и не выносить своих нравственных приговоров, третьи лакировали жизнь, четвертые предлагали сначала изучить метод диалектического материализма, а потом писать. И все они, защищая свои позиции, развили бешеную травлю, насадили в литературном мире групповщину.

И тут вмешательство товарища Сталина сделало огромное дело.

Товарищи Сталин и Каганович уделяли и уделяют огромное внимание литературному фронту как одному из звеньев нашей культуры. Они не раз вызывали нас, не раз беседовали с нами, давая нам свои указания.

Товарищ Сталин, между прочим, учил нас относиться к писателю бережно, ибо, говорил он, литература — дело тонкое. А у нас вместо этого придумали такой термин: «напостовская дубинка». С этой дубинкой носились по литературным улицам и били «непокорных».

Товарищ Сталин всякий раз советовал нам не переносить в литературу административных методов, а у нас вместо этого командовали писателем. Товарищ Сталин всякий раз в беседе с нами выводил нас на широкое поле деятельности, а мы снова замыкались в кружок. И в последней своей беседе товарищ Сталин сказал просто и мудро: «Пусть писатель учится у жизни. Если он в высоко художественной форме отразит правду жизни, он непременно придет к марксизму».

Это мудрое указание товарища Сталина некоторым схематикам показалось упрощенным. Они, эти схематики, до сих пор еще никак не могут понять, что сказать правду жизни — дело чрезвычайно трудное и не всякому по плечу. Легче нафантазировать, накрутить, насочинять, но гораздо труднее сказать правду жизни, ибо, чтобы сказать правду жизни, надо ее хорошо знать, знать быт, нравы, психологию людей, о которых ты пишешь, разбираться в политике партии, видеть завтрашний день страны и всего мира.

Мы знаем, как иногда очень крупные писатели, писатели с мировым именем, ломают себе хребет, когда уходят от правды жизни. Вот произведение Кнута Гамсуна «Август». Проверьте это произведение с точки зрения правды, и вы увидите, какую этот талантливый писатель нагородил чушь в своем произведении.

Или вот вам пример. Года четыре тому назад один из крупнейших современных писателей принес нам в редакцию рассказ о коммуне «Пролетарская воля». Рассказ был написан неплохо, но люди в рассказе казались какими-то бездушными. Автор же особенно восхищался плакатом в коммуне, который гласил: «Подгонка рублем — позор для коммунара», и тем, что в этой коммуне когда-то были уничтожены собственные имена и введена единая фамилия «Пролетарская-воля». Коммунары именовались так: «Иван Пролетарская-воля», «Дарья Пролетарская-воля» и т. д.

Мы вместе с этим автором поехали в коммуну, и в самом деле плакат «Подгонка рублем — позор для коммунара» висел на самом видном мосте. Мало этого, на скотном дворе над каждой коровой висела дощечка с надписью: «Заря», «Пламя революции», «Красная звезда», «Роза Люксембург»... и бык «Борец».

Все это было как будто очень революционно, но после тщательного изучения хозяйства коммуны мы увидели оборотную сторону медали: коровы спят в грязи, вымя у них болеет, молока они, по выражению доярки, дают «с чирышек», т. е. стакан в день, телята дохнут. Тут же, в коммуне, нам рассказали еще одну историю, историю местной гидростанции, или, как они говорят, «гидры».

Несколько лет тому назад головка коммуны, вычитав из газет, что коммунизм — это советская власть плюс электрификация, собравшись решила: какой же у нас коммунизм, ежели нет электростанции?

Достали кредит в 30 тыс. руб., сбили два села, нашлись собственные инженеры, и на речушке построили гидростанцию. Гидростанция с весны поработала недели две и остановилась: в речушке воды было столько, что ее летом куры переходили в брод.

Деньги затрачены, что же делать? Решили переоборудовать гидростанцию на маслобойный завод. Сделали. Пустили. Приехала комиссия и запретила бить масло. Что же делать? Решили — давайте здесь разведем кроликов. Выбросили из здания машины, понаделали кроличьих клеток, навезли кроликов, но снова приехала комиссия и запретила держать кроликов, заявляя, что тут сыро, И вот затрачено 30 тыс. руб., не мало труда и хлопот, а в результате под обрывом на речке стоит огромное пустующее здание, и люди — коммунары, рассказывая историю «гидры», всякий раз смеются.

Мы тут же спросили одного пожилого коммунара:

— Чего ты смеешься? Вот, если бы у тебя ветром разрушило собственный предбанник, неужели бы ты стал смеяться?

— Да нет, — ответил он, — чай, предбанник-то он... предбанник.

— А тут чего смеешься?

Коммунар замялся, потом ответил:

— Ведь я им говорил, не надо бы эту музыку затевать, а они мне — ты, говорят, оппортунист. Ну, я и махнул рукой.

После тщательного изучения хозяйства коммуны мы с писателем пришли к такому заключению, что в этой коммуне нет материальной заинтересованности, несмотря на революционные плакаты и лозунги, а стало быть нет и должного контроля со стороны коммунаров и бережного отношения к общественной собственности. Ныне мы знаем из доклада товарища Сталина, что подобные коммуны не являются теми маяками, к которым пойдет наша колхозная деревня. Как видите, товарищи, правда жизни дается куда труднее. Указания товарища Сталина в этом отношении перевернули весь литературный мир, поставили все с головы на ноги и окончательно укрепили нас, практиков литературного движения, в том, что для писателя отправным пунктом является жизнь и что жизнь никогда не обманешь.

Указания товарища Сталина и ликвидация РАПП создали такую обстановку в литературном мире, при которой писатель может спокойно творить и во весь голос говорить правду жизни, и эту правду он может сказать только у нас в стране, ибо нет такой страны, кроме нашей, где бы писателя приветствовали за правду жизни. И ныне нет такого серьезного писателя, который писал бы, сидя только в кабинете, в отрыве от нашей богатейшей действительности. Ликвидация РАПП и организация Союза советских писателей сплотила советских писателей, подняла из низов молодые таланты, консолидировала коммунистические силы, и на сегодня наша советская пролетарская литература стала неопровержимым фактом, доказательством чему служат такие имена, как Горький, Серафимович, Фурманов, Неверов, Фадеев, Шолохов, Шухов, Безыменский, Бела Иллеш, Гидаш, Киршон, Ставский, Ильенков, Вс. Иванов и десятки других писателей, имена которых известны не только у нас в стране, но и за границей. Как видите, у нас тут есть достижения.

Но у нас есть и трудности — трудности по овладению тематикой. Дело в том, что любая тема, взятая из нашей действительности, является мировой темой. Возьмите тему о радости и разрешите мне ее иллюстрировать на одном примере. Я одного крестьянина, типичного представителя деревни, знаю около пятнадцати лет. Я с ним впервые встретился в окопах. Рыжий, молчаливый, он всегда стрелял в врага из окопа, сцепив зубы, и только когда кто-нибудь начинал ворчать на какие-либо неполадки, он срывался и хрипел:

— Тебе не нравится, так ступай по ту сторону окопов, мы в тебя пули будем пущать, — и снова смолкал.

А во время передышек удалялся к опушке леса, ходил там, что-то бормоча себе под нос.

Однажды я заинтересовался им, подошел, спросил:

— Чего ты тут колдуешь, дядя Матвей?

— Да вот трава зелена.

— Ну, что ж, трава зелена. Ляг, отдохни,

— Ляг, отдохни, — это тебе бы спать только. А я как траву зелену увижу, так пахать охота.

И тут я понял, что дядя Матвей бился с белогвардейцами за право свободно пахать на своей земле.

И видел я его в период нэпа. Он врезался в землю как полновластный хозяин. Запахав купленные загоны в поле, он кинулся за землей к болотам, туда, где редко ступала нога человека, и с этих пор его мало видели на селе: с ранней весны и до поздней осени босой, без фуражки, он дневал и ночевал на пахоте. И только иногда измызганный, грязный пробегал через улицу, чтоб отпустить домашним муку из амбара, ключи от которого он всегда берег при себе. И люди, видя его таким, говорили не то с завистью, не то со злобой:

— Матвей в землю улез.

И начал он пухнуть. Он купил дом у спекулянта из красного кирпича, наделал во дворе мазанок из глины, накупил пустых сундуков, приобрел пару лошадей, коров, овец, свиней. Но в это время в семье начался раздор. Не желая пускать на сторону рубль, он беспощадно эксплуатировал семью, и семья взвыла. Однажды, придя ко мне, предварительно выпив, он начал жаловаться, что раздор кругом, жить вместе не хотят, и тут же пригрозил:

— Советская власть не дозволит мое хозяйство нарушать, она укрупненным хозяйством будет жить, обогащаться.

Мало этого, он начал осуждать порядки советской власти:

— Что у вас за порядки, — говорил он мне однажды, — вот в Китае порядки: там без замков живут, сплошь настежь, и воров нет. Зато по саше идешь, вдоль колы торчат, а на каждом коле башка; там как: как пымают вора, башку ему, как куренку, отвернут — и на кол. Вот и нет воров.

Он иссох, живот у него втянулся, и люди про него говорили: у Матвея живот к спине прирос. Он уже не спал на кровати, спал сидя, чтобы не проспать лошадей, и однажды, тоже выпив, задыхаясь сказал:

— Подохну скоро.

И действительно подыхал, но тянулся и радовался своей радостью — радостью мелкого собственника.

Вот если описать жизнь Матвея и остановиться на этом, то в литературе абсолютно ничего не прибавишь, ибо о радости мелкого собственника писали десятки, сотни писателей. Одни осуждали эту радость, другие относились либерально к ней, третьи боялись ее.

Но давайте проследим дальше.

Поднялась колхозная волна. В колхоз сначала ушел один сын, потом второй. Матвей остался индивидуалом. Но бросил пахать, засел дома. И однажды в беседе со мной сказал:

— Вот хоть по казанку подергай у меня пальцы, а в колхоз не пойду.

Но события развивались помимо его воли, Люди уходили, приходили в колхоз, а Матвей все сидел. Но когда он увидел, что его загоны, отмеченные колышками, запахали колхозники, он поднялся и начал проявлять активность. Однажды мы шли мимо его двора, он поднялся с крыльца и прокричал нам:

— Эй, вы, ячейщики, что Карл Маркс сказал? — Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Пролетарии ведь. А мы кто? Мы не пролетарии, а крестьяне, а вы и нас соединяете. Вот против кого поперли.

Но услыхав на это в ответ только смех, он выкинул свой лозунг: «Хоть на пузе солому жги, а в колхоз не пойдем».

Но лозунг был уже запоздалый. И Матвей, распродав скот, оставив одну только лошадь, сам пришел в колхоз.

В 1932 г. мы его застали на колхозном дворе и спросили, как живется.

— Ничего, ничего. Куды до прежнего,— ответил он нам, — нам, старикам, при колхозах прямо рай.

— Ты говори правду, дядя Матвей, — попросили мы.

— Да правду и говорю. Я всем говорю: с советской властью по пути надо идти.

Я отвел его в сторону и глаз-на-глаз снова спросил, как ему живется и как у него дело обстоит с душой.

— Хорошо, говорю, живется. Правду говорю, — с советской властью надо по пути идти, — ласково начал он и дрогнув весь перекосился, выпалив. — а по пути-то вилу вон ей в бок воткнуть.

— Что так?

— Обезрадили вы все.

— Что это такое?

— А вон, — показал он на лошадь, которая когда-то принадлежала ему, — та же лошадь, а радости к ней нет.

Весной 1933 г. мы взяли его с собой на открытие Челябинского тракторного завода.

Ехал он с нами в вагоне больше двух тысяч верст и на все смотрел крестьянскими глазами. На протяжении всего пути он видел обширнейшие карты колхозных владений, колхозные посевы и жался, горбился. А подъезжая к Уральским горам, люди начали восхищаться природой, скалами. Матвей вставил свое замечание относительно гор:

— Бесполезные горы.

— Почему так? — спросили его.

— Да ни пахать, ни сеять на них нельзя. И вот мы в черте нового города. Мчатся автомобили, трамваи, автобусы, идут люди, люди озеленяют площадки. Матвей, выйдя из автомобиля, направляясь к заводу, начал всех пренебрежительно толкать с таким видом: все, дескать, вы это шантрапа проклятая, а я есть пуп земли. Но как только переступили ворота завода, мы все остановились. А Матвей опешив начал вытирать ноги: перед нами открылся прекрасный, точно выточенный завод, залитый солнцем. Чистые корпуса, озелененные площадки, гудронированные проспекты — все это ошарашило нас, все это вызвало в нас чувство неизмеримой радости и желание работать на этом заводе. А Матвею показалось, что он с грязной улицы неожиданно попал в чистую горенку, и поэтому начал вытирать ноги. Но тут же спохватился и, намеренно скребя каблуками сапог гудронированный проспект, с нами вместе направился в сборочный цех.

В сборочном цехе в это время сходил с конвейера гусеничный трактор-сталинец. Он шел по рельсам на колесиках, впереди его пластами лежали гусеницы, и ему надо было их одеть. Около трактора собралась огромная толпа и напряженно смотрела на то, как трактор — эта могучая черепаха — задвигался, заурчал на рельсах, затем трактор как-то подпрыгнул и стал на гусеницу.

— Обулся, — при общем молчании вырвалось у Матвея.

Все засмеялись, а Матвей отряхнулся и снова начал озоровать, но совсем не так, как прежде?

— Эти машины для наших полей не годятся, — сказал он.

— Почему? — спросили его.

— Да у него вон какие лапы-то, всю землю примнет.

А вечером, когда председатель Уральского исполкома, открывая торжественное заседание, начал свою речь так: «Пусть весь мир знает, что сегодня мы открываем Челябинский гигант», Матвей не выдержал и гаркнул из дальнего угла, поднимая всех на ноги:

— Да, пускай знат весь мир.

И в это уже время он, как и трактор в новые гусеницы, обулся в новую радость.

В эту осень я снова видел его в колхозе. Он работал на машине, работал напряженно. Мы подошли к нему и, смеясь, заговорили:

— Как же так, дядя Матвей, ты машину ругал, а теперь сам на машине работаешь? Да еще, говорят, бригадиром.

Он ответил:

— Живучи на веку, — повертишься и на сиделке и на боку.

Я отвел его в сторону и снова глаз-на-глаз спросил:

— Как с душой, дядя Матвей?

— С душой? — Он долго смотрел на машину и, поворачиваясь ко мне, улыбаясь сказал:

— Душа на место встала.

Вот дать произведение о том, как у многомиллионного крестьянства встала душа на место, как они нашли новую, социалистическую радость, за которую они будут биться всеми мерами и силами, значит разрешить мировую проблему, значит создать небывалое еще в истории произведение.

А такие проблемы у нас будут. Поэтому любая тема, взятая из нашей действительности, является мировой темой. Этой темой не овладеешь, если будешь заниматься только теорией в отрыве от практики класса. Этой темой овладеешь, если пойдешь по пути, указанному товарищем Сталиным, если сможешь жизнь прощупать собственными руками.

В этом и заключается смысл нашей перестройки — в овладении глубинами нашей тематики.

Я один из счастливых людей, товарищи, ибо я видел страну.

Я видел, с какой несокрушимой энергией большевики Урала перетряхнули, перестроили старый, седой Урал, Урал слез, пыток, застенок.

Я видел, с какой несокрушимой энергией большевики Сибири построили металлургический завод.

Я видел, как большевики Московии на пустыре воздвигли Бобриковский химкомбинат.

Я видел, с какой несокрушимой энергией большевики Украины обуздали буйный Днепр, заставив его служить социалистическому отечеству.

Я видел, товарищи, как большевики ЦЧО, Поволжья, Северного Кавказа изгнали с полей сохи, пустили десятки тысяч тракторов, комбайнов и этим самым вырвали крестьян из сетей деревенского идиотизма, превращая их в работников социалистического общества.

Я вижу и знаю, товарищи, с какой могучей, неутомимой энергией, с каким уменьем и дерзновеньем наша партия перестраивала нищую, забитую, отсталую Русь в передовую страну индустрии.

Вот с такой же силой, с такой же энергией и с таким же уменьем и дерзновеньем нам, писателям, надо создавать нашу советскую пролетарскую литературу.

И мы ее создадим!

Мы ее создадим и потому, что у нас есть прекрасная действительность, творимая вами, дающая писателю обильный материал для творчества. Мы ее создадим и потому, что у нас есть такой мудрый вождь, как товарищ Сталин. Мы овладеем всеми трудностями и создадим нашу литературу еще и потому, что мы сами — не развалины, мы люди битые, тертые на фронтах революции, мы преодолеем все трудности еще и потому, что во главе нас стоит такой писатель — мастер художественного слова, как Алексей Максимович Горький.

И я, заканчивая свое слово, выражаю полную уверенность в том, что мы, писатели, при помощи нашей коммунистической общественности, при помощи вас, передовых людей страны, в ближайшие годы создадим такую литературу, какой не видел и не мог видеть старый буржуазный мир. (Аплодисменты.)

Речь товарища Радека.

Председательствующий. Слово предоставляется товарищу Радеку.

Радек. Товарищи! Доклад товарища Кагановича представлял собой просмотр того грандиозного мотора, при помощи которого партия наша за последние годы сумела сдвинуть страну на 50 лет вперед. Товарищ Каганович пересматривал все рычаги, все части этого мотора, некоторые протирал тряпочкой, а некоторые даже песочком. И я, как работник газетного цеха, должен установить, что, видно, товарищ Каганович очень доволен состоянием нашей прессы, потому что нас он в докладе ни тряпочкой, ни песочком не протирал. (Смех.)

Каганович. Вы, товарищ Радек, расскажите, как я был недоволен вами, когда собирал представителей прессы по поводу чистки партии.

Радек. Товарищ Каганович был очень недоволен, когда собрал нас по вопросам освещения чистки: я даже догадываюсь, что он и теперь еще кое-чем недоволен.

Позвольте мне говорить не о прессе, а о вопросах, которые особенно для меня, когда я слушал товарища Кагановича, были наиболее существенными, наиболее волнующими, а именно о борьбе за большевистские принципы организации. Несколько лет назад та часть партии, к которой я принадлежал, смотрела на съезд как на съезд аппаратчиков. История показала, что это была или клевета на партию, или ночные кошмары. Аппарат нашей партии оказался самым могучим историческим аппаратом созидания социализма.

Не оправдались все те предсказания, которые начались с самого момента возникновения большевизма, после ленинского "Что делать?", когда Роза Люксембург предсказывала, что большевики создают сектантскую партию, оторванную от масс. И в 1918 г. из тюрьмы Р. Люксембург, при всей своей глубокой симпатии к тому, что совершалось в нашей стране, писала, что если большевики отменят свободу печати, свободу собраний для инакомыслящих, то этим будет задушен, засыпан живой источник творчества масс, потому что можно приказом разрушать, но нельзя приказом создавать.

Все, что мы пережили за последние годы, показало, как, разрушив свободу печати для буржуазии и все буржуазные свободы, рабочий класс под руководством нашей партии создал невиданные в мире свободы для творчества народных масс, для творчества рабочих и крестьян. Я помню, как я и мои согрешники...

Каганович. Сотворцы в борьбе с партией.

Радек. ...сотворцы грехов в оные времена кричали "против режима, за партийную демократию". Этот лозунг оказался при исторической проверке лозунгом против режима пролетарской диктатуры, за буржуазную демократию. Я помню, что когда во время борьбы за ленинскую линию партии партия наша и товарищ Сталин обучали нас, что требование внутрипартийной демократии, как мы его выдвигали, когда требовали свободы фракций, означает открытие ворот для третьей силы, то я искренно возмущался этим утверждением, считал это клеветой. Позвольте мне рассказать в нескольких словах, как я убедился в великой правде этих слов товарища Сталина о нашей партии.

Я был партией послан, немножко недобровольно (смех), на переучебу ленинизму в не столь отдаленные города. Товарищ Косиор мне тогда предлагал Ишим, но я считал, что там нельзя издавать "Таймс" или другую большую газету, и поэтому мне пришлось путешествовать дальше - в город Томск. И в Томске ко мне пришел возчик, который возил из города еще более отдаленного - Нарыма - рыбу, он мне привез письмо от оппозиционеров из Нарыма. Когда я его начал допрашивать, коммунист ли он, возчик ответил мне: "Какой я коммунист, я лишенец за участие в восстании против советской власти". Он был эсером, который окрестьянился, а на деле окулачился. Когда я начал щупать, почему он везет письмо от оппозиционеров, считающихся коммунистами, он говорит: "Ну, чего там, ведь вы и мы одинаково страдаем и одинаково хотим демократии". (Смех.)

Через несколько дней хозяйка в частной столовке, в которой я обедал, мне сказала:

"У вас есть товарищи в Барнауле, и у меня есть там дочь..."

Она предложила мне переправлять мои письма по адресу дочери.

И так, день за днем, тезис Центрального комитета о том, что свобода фракций - это двери, через которые врывается третья сила, проверялся жизнью, фактами, и я должен был только с грустью констатировать, что то, что не вошло в разум через голову, должно было войти с другой стороны. (Взрыв хохота.)

Товарищи, вам легко над этим смеяться, потому что вам не пришлось этого испытать. (Смех.) И я теперь уже над этим смеюсь. Но, товарищи, тогда было не до смеху, ибо было очень, скажу деликатно, досадно, что, прочитав шкафы книг, я должен был на таком опыте обучаться ленинизму-марксизму.

Теперь, когда смотришь на то, какие грандиозные народные массы партия подняла на борьбу за социализм, на борьбу за новую культуру, когда смотришь, как они овладевают уже не азбукой, не просто грамотностью, но овладевают учением Ленина, овладевают техникой, идут на штурм науки, то правота партии становится так ясна, что только слепой или сознательный враг рабочего класса может не видеть этого. И то, что мы называли режимом и прижимом, это есть великая внутрипартийная и рабочая демократия, ибо эта настоящая демократия создает условия для поднятия миллионных масс к сознательной жизни и руководству этой жизнью.

Теперь, перед лицом новых грандиозных задач и новых больших трудностей, которые вырастают не из внутренних отношений, а извне, я с глубокой уверенностью могу сказать, что те, которые сознательно пережили этот тяжелый опыт, которые поняли его смысл, они не только не могут ни на один момент думать о борьбе против того великого дела, которое создано нашей партией, тех отношений, которые она создала, но они обязаны в первую очередь дисциплинированным, сознательным проведением линии партии доказать, что хотя бы эта наука не пропала для них даром.

Товарищи, тот же самый процесс, который сделал страну нашу величайшей кузницей новой жизни, он создал и единство, которым дышит этот съезд. Это есть единство, которое уже отражает вырастание, начало кристаллизации бесклассового общества. Я думаю, что не перескакиваю никакую ступень, говоря, что тут отражается и сближение, укрепление смычки между крестьянством и рабочим классом на новой основе, не как с крестьянством - слоем мелких собственников, а с переходным слоем колхозников - участников великого социалистического творчества.

Товарищи, и наши враги чувствуют, что им нужно единство перед новыми боями. Но никакого единства у них не может выйти.

И когда буржуазная печать высмеивает заявления, сделанные на нашем съезде товарищами, которые, вернувшись в партию, не сумели достаточно включиться в ее общую работу, не сумели достаточно доказать ежедневной работой правду своих деклараций, если буржуазная пресса над этим смеется, то она смеется над собой. Те заявления, которые здесь делал ряд товарищей, - они не просто результат только их политического банкротства, не результат только банкротства оппозиции, - это результат глубоких, более важных процессов, это результат великой позитивной победы нашей партии. Всякий, кто невольно отражал влияние других классов, кто пошел против партии, думая, что служит рабочему классу, не мог не поставить перед собой вопроса: или ты на этой стороне баррикады, или на другой стороне баррикады. Ничего среднего быть не может.

Сделать такое заявление не трудно, не подвиг, ибо коммунист, который не умеет отбросить честолюбие и не умеет свой опыт передать народным массам, - вообще не коммунист. Эти заявления важны потому, что существуют еще кое-где элементы, которые при затруднениях зашевелятся.

Пусть же они знают по нашему опыту, что нет другой борьбы за социализм, что нет другой борьбы за дело рабочего класса, чем та, которую ведет наша партия под знаменем Ленина, под руководством Сталина. Пусть знают, что всякая попытка хотя бы тени противопоставления себя партии означает политическую гибель для борца за социализм, означает переход в лагерь передовых отрядов контрреволюции.

Наша партия ведет самую великую борьбу, которую когда-либо вел рабочий класс, борьбу, которая решает не только судьбы нашей страны, но и судьбы мира. И в этой борьбе недостаточна искренность, потому что искренность есть то, что человек в данный момент чувствует и открыто говорит, а что он будет говорить завтра, что он будет чувствовать завтра, когда будут затруднения, - это решает не искренность, это решают ясное сознание и внутренняя дисциплина, опирающаяся на убеждение в правильности руководства и правильности генеральной линии партии. И поэтому вы были правы, когда так плохо отнеслись к тем словам, которые здесь бросил мой приятель Преображенский, сказавший приблизительно так: я убежден в правильности линии партии, но если чего не буду понимать, то все равно буду голосовать со Сталиным. Ну, если нас ряд лет обучали и мы еще не могли придти на съезд и сказать партии: благодарим за науку, мы теперь все твердо усвоили и в дальнейшем грешить не будем (смех), то дело было бы плохо. И я буду надеяться, что у Преображенского это была просто обмолвка.

Мы, которые столько времени дрались против линии партии, должны иметь хотя бы настолько разума, чтобы, учтя уроки нашей борьбы, не претендовать на руководство, а уметь быть такими рядовыми, которых партия наша воспитала миллионы. Ибо ошибается Преображенский, если думает, что у нас на заводах голосуют потому, что голосуют за Сталина. Кто придет на завод и не додумает до конца, не договорит до конца, тот получает сто записок. И если кто-нибудь не договорит до конца, то рабочий своими вопросами вытянет из него последнюю ниточку, последнее сомнение, последнее спрятанное мнение.

Калыгина. И за неправильное морду набьют. (Смех.)

Радек. Совершенно правильно, часто и морду набьют. (Смех.)

Товарищи, чистка показала, что в вопросах политики чутье и сознание партийной массы выросло в громадных размерах. Выросло настолько, что если я иногда при докладе о международном положении из страха перед товарищем Литвиновым не все скажу, то получу непременно двадцать записок о том, чего не договорил. Партия состоит теперь из миллионов бойцов, которых и внутрипартийная борьба и борьба за пятилетку подняла на десять этажей социалистического сознания.

Единство нашей партии, сила народных масс, стоящих за съездом партии, я бы сказал, не только бодрость, а это веселье, которое живет среди делегатов, несмотря на то, что они отдают себе великолепно отчет о больших затруднениях, которые сулит нам международная буржуазия, они - залог победы, залог того, что под руководством товарища Сталина мы доведем до конца с честью то великое дело, которому учил нас Ленин. (Аплодисменты.)

Речь товарища Блюхера.

Председательствующий. Слово имеет товарищ Блюхер. (Аплодисменты.)

Блюхер. Товарищи, XVII съезд партии приковал к себе внимание не только нашего рабочего класса и колхозного крестьянства, но и всего международного пролетариата и угнетенных всего мира. Пролетариат всего мира с чувством живейшего интереса и гордостью следит за работой съезда. И не случайно это.

Доклады товарищей Сталина, Молотова, Куйбышева и Кагановича являются документами всемирно-исторического значения. Эти доклады - боевая программа нашей партии в борьбе за социализм, за бесклассовое общество; они мобилизуют партию на дальнейшую борьбу за претворение в жизнь учения Маркса-Ленина-Сталина, они являются новым свидетельством победы ленинской линии над контрреволюционным троцкизмом, правой и "левой" оппозициями и их разновидностями.

То, что мы блестяще осуществили план первой пятилетки, то, что мы создали все условия, гарантирующие выполнение программы второй пятилетки, является результатом непримиримой большевистской политики ленинского ЦК нашей партии и великого стратега - вождя партии и рабочего класса всего мира товарища Сталина. (Аплодисменты.)

Без преувеличения можно сказать, что нет в нашем великом Советском Союзе такого уголка, который не чувствовал бы на себе всю грандиозность социалистического строительства первой пятилетки и гениального руководства ЦК нашей партии.

Товарищи, Дальневосточный край, который я здесь представляю, - один из отдаленных районов нашей страны. Он находится на остром участке международных политических событий сегодняшнего дня и непосредственно граничит теперь уже с Японией, лихорадочно готовящейся к войне. Мне нет необходимости подробно останавливаться на той обстановке, которая создалась у нас на Дальнем Востоке. Товарищ Сталин и товарищ Ворошилов с исчерпывающей ясностью характеризовали обстановку, сложившуюся на Дальнем Востоке. Я хочу только подчеркнуть, что в обстановке Дальнего Востока мы особенно отчетливо ощущали всю ту мудрую, осторожную и вместе с тем твердую политику, которую ведет наш ленинский ЦК, политику, направленную на предотвращение войны и использование капиталистических противоречий в пользу социалистического строительства. На Дальнем Востоке мы чувствовали это особенно сильно. Мы видели, что Центральный комитет партии принимал все меры к тому, чтобы сгладить нарастающую острую сгущенную обстановку наших взаимоотношений с Японией. Но, к сожалению, политика японских империалистов не дает нам уверенности, что мы не будем втянуты в военные осложнения, несмотря на все наши стремления их избежать.

Дело в том, что между словами, в которые облечена официальная политика японского правительства по отношению к СССР, и делами существует громадный разрыв. Несмотря на, казалось бы, мирные заверения официальных руководителей японской политики, мы все же видим, - на этом товарищ Ворошилов подробно здесь останавливался, - что идет лихорадочная подготовка к войне, что Северная Манчжурия превратилась в тот плацдарм, который Япония с отчаянной решимостью, истощая весь свой государственный организм, подготовляет для того, чтобы с этого плацдарма сделать прыжок на наш Советский Дальний Восток.

Товарищ Ворошилов в своем выступлении приводил основные показатели этой подготовки. Я здесь хочу остановиться только на части тех мероприятий, которые с особенной отчетливостью показывают, что, несмотря на заверения всех официальных руководителей политики японского правительства, их подготовительные мероприятия ведутся не для целей обороны, а для того, чтобы осуществить нападение на Советский Союз.

Я хочу привести только три факта, свидетельствующие, несомненно, о том, что эта подготовка идет и направлена в сторону нашего Советского Дальнего Востока.

Что это за показатели?

Первый из них и решающий - это огромное стратегическое железнодорожное строительство, которое Япония лихорадочно проводит в течение последних двух лет. Надо вам сказать, что они за эти два года сумели построить в Манчжурии свыше 1 000 км железнодорожных путей. Из этих 1 000 км железнодорожных путей, ведущих к нашим границам, могут быть экономически оправданы не более 30-35%. Это первый показатель, свидетельствующий, куда, в каком направлении будут развиваться военные события, на подготовку которых Япония сейчас вкладывает по сути дела все свои национальные средства.

Второй показатель - это дорожно-шоссейное строительство. Японцы в течение этих двух лет построили 2 200 км грунтовых дорог. Если мы посмотрим направление этих грунтовых дорог, то увидим, что они либо идут в пограничной полосе, либо из Внутренней Манчжурии подтягиваются обязательно к нашим пограничным пунктам в тех направлениях, которые наиболее выгодны для будущего стратегического развертывания.

Третий показатель - аэродромное строительство. Японцы построили около 50 аэродромов и авиационных баз. Все эти базы и аэродромы, если мы посмотрим на карту, расположены к северу от Мукдена, все они концентрируются в треугольнике Мукден-Харбин-Цицикар и к северу от этого района.

Японский военный министр Хаяси в своем интервью от 3 февраля, скромно преуменьшая свои силы в Северной Манчжурии, обвинял нас в огромном сосредоточении войск на наших границах. Он говорил, что вот, мол, мы, японцы, занимаем в Манчжурии площадь, равную Франции, Германии и Бельгии и имеем здесь только 50 тыс. войск, а вы нагромоздили на границе только Дальнего Востока 100 тыс. войск и 300 аэропланов. Надо рассеять эту неверную информацию. У нас имеются совершенно точные сведения, что если японских сил до оккупации Манчжурии насчитывалось только 10 тыс., то сейчас их там 130 тыс., т. е. больше одной трети всей японской армии. К этому следует добавить 110-115 тыс. войск армии Манчжоу Го, к этому надо добавить 12 тыс. белогвардейцев, способных носить оружие, формируемых и сколачиваемых японцами, к этому следует добавить, что Сунгарийская военная флотилия увеличилась за это время на 24 единицы.

Господин Хаяси жалуется в своем интервью, что советское правительство сосредоточило на Дальнем Востоке 300 самолетов. Спорить мы с ним не будем: может быть меньше, может быть больше. Я могу сказать только, что если нужно будет, то наша партия и правительство сумеют сосредоточить столько самолетов, что их наверняка будет больше, чем у японцев. (Голоса: "Правильно!" Продолжительные аплодисменты.) Но даже при всей скромности господина Хаяси я должен все-таки сказать, что у японцев в Манчжурии 500 самолетов (смех), хотя они скромно умалчивают об этом.

Товарищи, каждому из нас понятно, какой смысл имеют все перечисленные мероприятия. Они свидетельствуют, несомненно, о подготовке японских империалистов к большой войне. Мы прекрасно понимаем, что и рост военного бюджета и рост производительности военной промышленности Японии в любой момент могут быть обращены против нас.

Если мы посмотрим на направление стратегического строительства железных и грунтовых дорог, аэродромной сети, дислокацию складов и баз и на масштаб этих приготовлений, - становится очевидным, что все это рассчитано не для обороны Манчжурии, а для наступления на Советский Дальний Восток.

Как видите, на словах официальные японские политики высказывают стремление к дружбе с Советским Союзом, на деле же это стремление не подкрепляется ни одним фактом, а между тем мы хотели бы видеть эти факты, а не слова.

Тот же самый Хаяси говорит, что-де, мол, мы с Советским Союзом воевать не думаем, если сам Советский Союз на нас не нападет. Я думаю, что выражу общее мнение съезда, если скажу так: нападать мы на них не собираемся, нам это делать незачем. Искать новых территорий, ископаемых богатств нам с вами не следует, у нас их достаточно; и хватит, вероятно, на сотни лет, даже при повышенном потреблении. Перед нами стоят грандиозные задачи второй пятилетки. Нам нужно строить шахты, домны, мартены, железные дороги, электростанции, а не заниматься войной.

Совершенно понятно, товарищи, что, наблюдая военные мероприятия японского империализма, мы не могли и не можем оставаться к ним безучастными. Поэтому решением партии и правительства были приняты меры к обороне Советского Дальнего Востока.

К чему сводятся эти мероприятия?

Прежде всего - к укреплению наших границ. Мы крепко, на замок запираем наши границы. Наши границы, как здесь сказал товарищ Ворошилов, опоясаны железобетоном и достаточно прочны, чтобы выдержать даже самые крепкие зубы. Об эти укрепления разобьется любая империалистическая голова, охваченная военным угаром. (Аплодисменты.)

Второе - принят ряд мер по усилению и укреплению самой армии. Армий укреплена лучшими кадрами. Нет надобности называть цифры или соотношение процентное ее роста, но я могу вам доложить, что она доведена и по качественному своему составу и по количественному до такого состояния, что мы можем продолжать здесь свою работу совершенно спокойно. (Аплодисменты.)

Кроме того, как всем нам известно, наша партия и наш вождь товарищ Сталин, если уж начинают какое-нибудь дело, то доводят его до конца. Так до конца будет доведена и оборона Дальнего Востока. (Аплодисменты.)

Мы сильны и техникой, танками и авиацией. Если бы пришлось померяться силами, если к этому нас вынудят, то я думаю, что мы из этих столкновений выйдем по этому роду войск, как по армии в целом, победителями. (Аплодисменты.)

Наши танки и наша авиация - детища нашей первой пятилетки. Я думаю, что эти детища первой пятилетки смогут выполнить социалистический долг перед Советским Союзом не только на границе, не только на фронте, но и кое-где в глубоком тылу у империалистического противника. (Аплодисменты.)

Война, товарищи, не входит в план нашей второй пятилетки. (Смех в зале.) Так, по крайней мере, слушая доклады товарища Молотова и товарища Куйбышева, я не заметил, чтобы там был включен какой-нибудь пункт или параграф о войне. (Смех.)

Воевать мы не хотим, но если нас заставят, вынудят, мы можем смело помериться силами, и пусть тогда наши соседи не обижаются, если им как следует достанется от нашей испытанной в боях, крепко политически сколоченной, объединенной и преданной нашей партии армии и детищ нашей первой пятилетки - танков и авиации. (Аплодисменты.)

В чем коренное различие между проводимыми мероприятиями японского командования в Манчжурии и нашими на Дальнем Востоке? В том, что все, что мы делаем на Дальнем Востоке, подчинено только обороне наших дальневосточных границ, в то время как мероприятия японского командования преследуют цели нападения. Мы делаем все для обороны, они - все для нападения. В этом коренное различие.

Товарищ Сталин в своем докладе, останавливаясь на Дальнем Востоке, сказал:

- Мы не только не собираемся уступать Дальний Восток, но, наоборот, стремимся к тому, чтобы больше развернуть там дело социалистического строительства.

И когда я сегодня вам докладываю от имени армии, что мы Советского Дальнего Востока не отдадим, то в этом моя уверенность покоится не только на мощи Красной армии, не только на ее техническом оснащении, не только на личном составе, преданном делу революции и нашей партии, но и на огромном изменении хозяйственного лица самого края.

В первую пятилетку мы вложили в Дальневосточный край больше средств, чем вложило за все время своего существования царское правительство; вторая пятилетка для Дальневосточного края является громадной программой социалистической индустриализации этой окраины.

Перед краем во вторую пятилетку поставлена задача развертывания крупной индустрии, металлургии, металлообрабатывающей промышленности, судостроения и мощного развертывания транспорта, пищевой и легкой промышленности.

В программе второй пятилетки, как указал здесь товарищ Сталин, исключительно важной задачей является развертывание угольной базы в новом Бурейском районе. Если учесть, что выявленные запасы углей в громадном Бурейском районе достигают (поданным Дальгеологотреста) 100 млрд. т, если учесть залежи в этом районе большого количества железной руды (2 млрд. т) и запасы меди, то станет ясным, какое громадное значение должна иметь поставленная товарищем Сталиным проблема Буреи.

Можно прямо сказать, что решение проблемы Буреи в сочетании с намеченным транспортным строительством на территории от Байкала к востоку превратит Бурейский район во второй Кузбасс.

Эта проблема является стержнем, вокруг которого будет развертываться вся программа дальнейшего социалистического освоения Дальневосточного края.

Задача превращения Дальнего Востока в один из крупных промышленных районов в первую очередь ставит перед нами задачу ускоренного заселения края и создания мощной животноводческой и сельскохозяйственной базы.

Историческое для края решение Центрального комитета о льготах при правильной большевистской работе нашей дальневосточной партийной организации и повседневной помощи Центрального комитета указаниями, тракторами, капиталовложениями, семенами создаст все предпосылки для того, чтобы во вторую пятилетку эти задачи были решены.

Мы, дальневосточники, с особым удовлетворением должны отметить здесь, перед съездом, правильность и исключительное значение решения о льготах, принятого по инициативе товарища Сталина. Это решение воодушевило дальневосточное колхозное крестьянство на боевую работу по освоению края. Оно создает все предпосылки для быстрого роста сельскохозяйственной и животноводческой базы.

Дальневосточная партийная организация понимает свою ответственность перед партией, перед страной. К ней в первую очередь относится требование о коренной перестройке работы, ликвидации прорывов и обеспечении дальнейших побед.

Партийная организация, рабочие и колхозное крестьянство Дальнего Востока будут беспощадно драться за отличную работу каждой машины, каждого трактора, за каждую тонну угля, за боевое большевистское выполнение заданий партии.

Наконец, товарищи, весь личный состав Дальневосточной армии понимает ту огромную долю ответственности, которая падает на него в сложившейся на Дальнем Востоке обстановке.

Понимая это, мы начали текущий учебный год с твердым решением добросовестно и честно в кратчайшие сроки овладеть военным делом, овладеть огромной техникой, которую дали нам партия и страна.

Партийные и комсомольские кадры нашей Дальневосточной армии упорно борются сами и ведут за собой массы бойцов за лучшие показатели в боевой подготовке.

Вся армия в целом поставила перед собой задачу в кратчайшие сроки выполнить приказ народного комиссара, нашего любимого вождя товарища Ворошилова.

Вся армия поставила перед собой задачу быть всегда готовой, быть начеку.

В заключение я, как командующий армией, от имени армейской партийной организации, красноармейцев, командного и политического состава заверяю съезд нашей партии:

Если грянут боевые события на Дальнем Востоке, то Особая Дальневосточная Красная армия, от красноармейца до командарма, как беззаветно преданные солдаты революции, под непосредственным руководством любимого вождя Рабоче-крестьянской Красной армии и флота - товарища Ворошилова, Центрального комитета партии, великого вождя нашей партии товарища Сталина, ответит таким ударом, от которого затрещат, а кое-где и рухнут устои капитализма. (Бурные аплодисменты, крики "ура".)

Да здравствует вождь Рабоче-крестьянской Красной армии и флота товарищ Ворошилов! (Продолжительные аплодисменты.)

Да здравствует ленинский Центральный комитет нашей партии! (Аплодисменты.)

Да здравствует великий ленинец - руководитель партии, стратег мировой пролетарской революции товарищ Сталин! (Бурные аплодисменты, все делегаты встают, крики "ура".)

Председательствующий. Объявляется перерыв на 10 минут.

Речь товарища Салтанова.

(После перерыва.)

Калинин (председательствующий). Объявляю заседание продолжающимся. Слово имеет товарищ Салтанов.

Салтанов (ЦК ВЛКСМ). Товарищи, тезисы по организационному вопросу четко и правильно определяют методы и пути партийного и советского строительства, исходя из задачи, поставленной этими тезисами, — поднять организационную работу до уровня политического руководства.

Перестройка организационной работы, намечаемая тезисами, полностью определяет пути дальнейшего развития и перестройки работы Ленинского комсомола,

В своем блестящем и остром докладе товарищ Каганович дал совершенно правильную и справедливую критику недостатков работы Ленинского комсомола, которую мы, коммунисты, работающие в комсомоле, целиком и полностью разделяем и принимаем по существу как указание партии на необходимость быстрейшего исправления тех крупнейших недочетов, на которые обратил наше внимание товарищ Каганович.

Совершенно правильно и справедливо указание товарища Кагановича о том, что молодежи льстить нельзя, и это положение, что молодежи льстить нельзя, оно проходило на всем протяжении работы Центрального комитета партии, который с присущей ему ленинской дальнозоркостью и прямотой указывал нам на ряд наших крупнейших недостатков и этим помогал исправлять их, улучшать качество нашей работы. Такое большевистское, ленинско-сталинское руководство ЦК партии обеспечивало успехи развития Ленинского комсомола, помогало нам, работникам комсомола, острее видеть недостатки, энергичнее работать над их исправлением. И никогда ЦК комсомола или кто-либо из руководящих комсомольских работников, теперешнего состава иначе и не относился к критике недостатков нашей работы, на которые указывали нам и товарищ Сталин, и товарищ Каганович, и товарищ Постышев. Мы всегда критику наших недостатков воспринимали по-большевистски, по существу, как указание партии на необходимость немедленного исправления имеющихся у нас промахов и пробелов.

Дальнейшее улучшение комсомольской работы возможно только на основе быстрейшей перестройки в духе тезисов по организационному вопросу, в духе доклада товарища Кагановича, потому что только это направление перестройки обеспечивает нам такую постановку комсомольской работы, какой требуют партия и ее ЦК. Только такая перестройка поднимет Ленинский комсомол и его практическую работу в помощь партии на новую, высшую ступень. Однако перестройка нашей работы не может быть проведена без серьезной и повседневной помощи всех парторганизаций, начиная от первичных парторганизаций и кончая областными и краевыми партийными комитетами.

Смысл нашей перестройки полностью определяется словами товарища Сталина на съезде колхозников-ударников. Товарищ Сталин говорил: «Товарищи комсомольцы, поменьше болтайте, побольше работайте, и дело у вас выйдет наверняка».

Говоря это, товарищ Сталин попал в самую точку наших недостатков, указав наиболее серьезный из них, мешающий нам в работе. Именно самое трудное, что мы с большими усилиями преодолеваем в нашей практической работе, — это стремление многих комсомольских работников конкретную и оперативную черновую работу подменить болтовней, общими речами, общими резолюциями, общими рассуждениями. Отсутствует доведение дела до конца.

Такая практика, не находя иногда должного отпора со стороны местных парторганизаций, не превращала наших активистов в боевых агентов партии, ведущих повседневную черновую работу, а вырабатывала из них «молодых людей» канцелярско-бюрократического типа, оторванных от масс, оторванных от жизни и работы этих масс, которые не знали, какие конкретные задачи ставить в практической своей работе. Ничем иным нельзя объяснить таких безобразных фактов, как следующий.

Когда на Урале, под боком у обкома комсомола, на Уральском машиностроительном заводе сломался карусельный станок № 23—25, за который советское государство заплатило 140 тыс. руб. золотом, то обком комсомола, зная об этом факте, зная о целом ряде недостатков в деле овладения техникой, не сделал никаких конкретных выводов, хотя там огромное количество работающих — молодежь. Уралобком комсомола прошел мимо этого факта, конкретные виновники поломки не были преданы гласности и общественному осуждению.

Второй факт на том же самом Уралмаше. Там построили звуковое кино. Оно молчало: там не было картин. Работники Уралобкома комсомола, его секретари знали об этом и ничего не сделали для того, чтобы построенное хорошее звуковое кино было пущено в ход.

Эти примеры лишний раз подтверждают правильность критики товарищем Кагановичем методов работы наших комитетов, многие из которых конкретную работу по вовлечению молодежи в социалистическое строительство, по оказанию ей помощи в этом деле подменяют бумагомаранием и канцелярско-бюрократическими методами руководства.

Создание комиссий советского и партийного контроля несомненно означает улучшение всей работы и в частности контроля и проверки исполнения. Создание этих комиссий требует безусловного привлечения к их работе самых широких масс трудящихся — рабочих и колхозников. Создание этих комиссий определяет в значительной степени путь перестройки практической работы Ленинского комсомола.

На фабриках, на заводах, в колхозах мы вели и ведем большую работу по социалистическому строительству, шаг за шагом отвоевываем технико-экономическую независимость Советского Союза, повышаем обороноспособность нашей страны, но мы не можем еще полностью обобщить и в конкретном виде представить тот богатейший жизненный опыт, который имеет комсомол в своей борьбе за социалистическое строительство, и в этом — недостаток работы наших комитетов. Мы не всегда умеем вскрыть недостатки и болезни нашего государственного аппарата и его отдельных органов, которые подчас своей неповоротливостью и бюрократическими извращениями мешают борьбе рабочих, борьбе рабочей молодежи на заводах, в колхозах за ускорение темпов нашего социалистического строительства. Мы должны прямо заявить, что наше участие в государственном строительстве было недостаточным. Достаточно привести в качестве примера неудовлетворительное наше участие в работе Комиссии исполнения при Совнаркоме, в комиссиях исполнения при краевых и областных исполкомах. Мы не смогли перестроить свою работу так, чтобы быть помощниками и сигнализаторами комиссий исполнения о недостатках и ошибках, допускаемых различными организациями, а с этими ошибками нам приходится часто сталкиваться. Правда, перед Центральной контрольной комиссией мы за этот период поставили целый ряд вопросов, в том числе вопрос о Союзмуке. Но этого мало. Мы могли бы сделать больше, если бы сумели вовремя перестроиться.

Поэтому главной задачей, если мы хотим поднять качество работы Ленинского комсомола, — а мы этого хотим, — является задача организационно перестроить методы нашей комсомольской работы, стать действительно боевыми помощниками партии, опорой партии в работе комиссий советского и партийного контроля. А чтобы стать такой опорой, мы должны сами перестроиться на основе доклада и тезисов товарища Кагановича. Что практически для нас должна означать перестройка в духе тезисов товарища Кагановича?

Это, во-первых, резкое сокращение всякого рода официальщины, заседательской суетни и упрощение нашей работы на основе самого широкого добровольческого движения, на основе развития самой широкой самодеятельности комсомольцев. Это значит, что центр тяжести пашей работы должен быть не столько в проведении собраний, в обсуждении общих вопросов, сколько главным образом в организации самодеятельности комсомольцев и молодежи и вовлечении их в различные формы инициативного движения.

Это, прежде всего, означает, как указывают тезисы, что необходимо восстановить движение легкой кавалерии, за недостатки работы которой нас правильно критиковал товарищ Каганович. И не только восстановить движение легкой кавалерии, а вовлечь в нее новые десятки тысяч молодых рабочих и колхозников, сделать их настоящими бойцами и помощниками партии. Практически здесь требуется от нас создание мощного добровольческого актива в помощь комиссиям партийного и советского контроля по соблюдению всеми органами, всеми лицами партийной и государственной дисциплины, борьба за выполнение решений партии и правительства со всякого рода вельможами, о которых говорил товарищ Сталин.

Причем особое внимание мы должны обратить на такие вопросы, как борьба за качество продукции, за правильную организацию советской торговли, за правильный товарооборот и т. д.

Во-вторых, перестройка для нас в духе тезисов означает резкое сокращение платного аппарата комитетов комсомола, создание кадров внештатных работников при комитетах комсомола. И при проведении этой задачи нам нужна серьезная помощь всех местных партийных комитетов, которые неоднократно своим «излишне добрым» отношением к комсомолу разрешали нашим комитетам раздувать штаты платных работников, сидящих в комитетах, что, в конечном счете, способствует бумагомаранию и редко, очень редко помогает работе комсомола по существу.

В-третьих, широко и смело развертывать самокритику наших недостатков. Надо прямо сказать, что самокритики в работе комсомола совершенно недостаточно. Причем главный недостаток заключается в недостаточной действенности самокритики. Поговорят и успокоятся, не делают практических выводов из критики. И, к слову сказать, местные, краевые и областные парторганизации не всегда правильно воспринимают критику работы комитетов комсомола, которая исходит от Центрального комитета комсомола и от нашего Центрального органа — «Комсомольской правды». Есть такие партийные комитеты, которые становятся в позу обиженных, — мол, незаслуженно «обижают» наш комсомол, он у нас хороший. Находятся и другие, которые не организуют нужной помощи комсомольским комитетам, проходят мимо жесткой критики, которую мы подчас ведем в отношении тех или иных комитетов.

И, в-четвертых, перестройка работы в духе тезисов товарища Кагановича означает для нас перестройку работы и наших комитетов, ликвидацию функциональных отделов, создание инструкторских групп.

Последнее, на чем я хотел остановиться,— это на вопросах роста нашей организации. Тезисы совершенно правильно определяют задачи в отношении роста партийной организации. Товарищ Каганович в своем докладе критиковал секретарей партийных организаций за недостаточное внимание к приему в партию и к работе с вновь принятыми. Товарищ Каганович приводил цифры текучести и цифры так называемых механически выбывших из партии.

Такой же процесс в еще большей степени мы наблюдаем и в комсомоле.

Если у нас на 1 января 1932 г. насчитывалось в комсомоле, при всех недостатках нашей статистики, 5 411 тыс., то на 1 июня 1933 г. мы имели 4 120 тыс. Это значит, что комсомол уменьшился почти на 1 300 тыс. человек.

В чем тут причина? Причина заключается, во-первых, в том, что у нас были допущены ошибки в практике роста целым рядом комсомольских организаций, когда товарищи забыли принцип индивидуального отбора в комсомол, встали на путь погони за голыми цифрами, превратив рост в самоцель. Стали допускать такие ошибки, как, например, в Криворожском районе: был выпущен комсомольский заем с облигациями, с купонами в 5 и 10 завербованных в комсомол, и оплатившие купоны комсомольского займа получали премию. ЦК комсомола несвоевременно заметил эти извращения, да и местные партийные организации не сигнализировали об этих ошибках в практике роста комсомола. Только непосредственное вмешательство ЦК партии, товарища Кагановича, товарища Постышева прежде всего, ликвидировало эти искривления, исправило положение, своевременно ориентировало комсомол на прием на основе строго индивидуального отбора только лучших, проверенных в борьбе за социализм.

Уменьшение цифры членов комсомола объясняется, товарищи, тем, что во время этого массового роста мы приняли много таких, которых не сумели переварить в своем комсомольском котле. Когда мы проводили кампанию обмена комсомольских билетов, нам пришлось лишиться почти 900 тыс. человек, которые недостаточно четко усвоили задачи комсомола и недостаточно проводили их на практике.

Наконец мы исключили много классово чуждых элементов. Особенно этот процент увеличился в связи с партийной чисткой в борьбе за повышение классовой боеспособности комсомола. Мы также имели в некоторых организациях дутые цифры. Так, например, по Белоруссии была приписка (мы выяснили к съезду и конференции) 68 тыс. комсомольцев.

Главная беда, на которую нам неоднократно указывал товарищ Каганович, заключается в том, что мы еще не научились и не усвоили большевистского правила: за миллионной организацией видеть каждого члена своей организации, изучать каждого комсомольца, следить за его ростом, за его работой. В этой области мы еще имеем элементы канцелярско-бюрократического руководства. Это особенно нетерпимо в такой организации, как комсомол.

Мы должны быстрее перестроить свою организацию на основе решений XVII съезда и этим самым поднять еще выше качество работы Ленинского комсомола и его конкретную помощь нашей партии на всех участках социалистического строительства. (Аплодисменты.)

 

Речь товарища Осинского .

(Заседание 8 февраля 1934 г., утреннее)

Осинский Н. (Оболенский Валериан Валерианович) 1895-1939

Председательствующий. Слово имеет товарищ Осинский.

Осинский. Я буду останавливаться на двух группах конкретных вопросов. Во-первых, на вопросах, которые меня интересуют по линии моей повседневной работы, — на вопросах учета и отчетности в связи с организационным вопросом; и затем на вопросах, которые интересуют меня, так сказать, приватно, лично, — на проблемах определенных отраслей промышленности — автомобильной, нефтяной и резиновой, опять-таки главным образом в разрезе организационном.

По первой группе вопросов я в первую очередь должен всячески приветствовать и поддерживать, сколько могу, тот пункт в тезисах товарища Кагановича, где говорится о том, что надо резко сократить существующие формы учета и отчетности сверху донизу. Совершенно ясно, что такое сокращение этих форм есть одна из линий борьбы с бюрократизмом, ибо разбухание учета и отчетности является весьма отчетливым проявлением бюрократизма. Оно в частности тесно связано с развитием функциональной системы построения наших органов. Последнее доказать нетрудно. Возьмем для примера тот факт, что у товарища Яковлева в Наркомземе, по подсчету товарища Кагановича, имеется 220 отраслевых секторов, из которых каждый ведает не каким-либо живым конкретным объектом в целом, а ведает только одним слоем, одним звеном в нем, одной прослойкой. Так вот когда 220 таких секторов начинают требовать для себя сведений, то, естественное дело, они требуют сведения не только о своей прослойке, о своем частном звене, но они вынуждены для общей ориентировки, вынуждены по логике вещей повторно, параллельно с другими секторами требовать сведения обо всем этом живом объекте в целом, в том числе и о таких вещах, которые относятся к ведению других секторов. В результате получается автоматическое дублирование учета и отчетности. А при переходе от функциональной системы построения руководящих органов к той территориально-производственной, которая предлагается в тезисах товарища Кагановича, получается уже по этой линии автоматическое сокращение учета и отчетности.

Но есть и более общие корни разбухания учета и отчетности в связи с бюрократическими искривлениями. Бумажный человек обязательно хочет охватить жизнь с бумажной стороны, он требует обязательно всесторонних бумажных отчетных сведений. И притом бумажный человек обладает всегда тенденцией все знать, все познать, «объять необъятное». Знаменитый афоризм Козьмы Пруткова: «Нельзя объять необъятное», в сущности не был понят по-настоящему читателями Козьмы Пруткова. Его внутренний смысл в том, что он характеризует психологию бюрократа. Именно бюрократ стремится «объять необъятное» и «хочет все знать». И не только этого хочет обыкновенный управленческий бюрократ, но и специальный тип бюрократа — бюрократ учетно-статистический, который характеризуется тем, что он хочет все знать. Он издает в свет такие формы, такие бланки, которые предмет описывают всесторонне, во всех мельчайших деталях. Причем статистический бюрократ совершенно не считается с тем, может ли он эти сведения разработать, хватит ли у него на это сил и средств. Он их собирает на всякий случай, дабы они всегда были наготове, а также «для полноты картины». И они лежат у него мертвыми кипами материалов. Это не преувеличение, а факт: в массе случаев собираются сведения, которые никогда не разрабатываются и создают совершенно бесцельную растрату сил и средств. Поймите при этом тяжелое положение начальника Центрального управления народнохозяйственного учета, который, допустим, является человеком достаточно грамотным, культурным, чтобы понимать недопустимость такой постановки вопроса, который знает опыт технически передовых стран, знает, что там учетные формы кратки, точны и ясны, вдалбливает эту постановку вопроса каждый день своим ближайшим сотрудникам и оказывается в то же время в таком положении, что отчетность плывет на него, с одной стороны, снизу, и в то же время эти формы сыплются на него сверху из своего же аппарата, окружают его с боков, с флангов. И приходится вести непрерывную борьбу с этим морем бумаг, вести борьбу до некоторой степени тщетную, если не будет оказана этому решительная поддержка всей партийной организации сверху донизу, если не будет поведена всеобщая беспощадная борьба против бесчисленного наслоения формуляров и бланков.

Каковы, товарищи, основные способы борьбы против этого бумажного потока, против этой цифирни, как можно в данном случае охарактеризовать то самое, что в другом случае называется писаниной? Помимо того общего способа, который правильно предлагается товарищем Кагановичем, — замены функционального построения территориально-производственным, первым и основным способом является кодификация, нормализация, установление законом твердых перечней форм учета и отчетности с запрещением выходить за их пределы. Закон 26 августа прошлого года, который был принят ЦИК и СНК СССР, говорит, что сельсоветы и районные исполнительные комитеты имеют право посылать только такие отчетные сведения и собирать только такие учетные данные, которые прописаны в этом законе, и больше они не имеют права что-либо собирать и кому-либо посылать, и никто от них ничего больше требовать не может. В самое последнее время такой же закон принят в отношении колхозов. Ограничен законом, во-первых, размер учетных операций внутри самого колхоза, а также ограничено, твердо зафиксировано число показателей их отчетности, идущей вверх. Другой, принятый накануне съезда закон регулирует внутреннее учетное производство в сельсоветах и устанавливает твердые нормы для всех этих дел. И вот в принятии таких ограничительных законов для одной отрасли нашей работы за другой, — в прошлом году такие законы были приняты по линии учета и отчетности сельских советов, риков и колхозов, в предстоящем году придется пройти по другим областям хозяйства и управления, — в принятии таких мероприятий состоит один из способов ликвидации этого бумажного потока.

Но для того чтобы этот способ стал действительным, нужна другая, чисто организационная предпосылка, — чтобы эти законы исполнялись. А в этом отношении мы, к сожалению, имеем положение очень неважное. Закон 26 августа принят, но по всем решительно областям СССР наблюдается в том или ином масштабе несоблюдение этого закона, прорывы в выполнении закона. Сперва это несоблюдение шло по линии советских организаций. С советскими организациями Центральное управление народнохозяйственного учета имеет официальное право разговаривать, и у нас с ними по этой части идет не мало разговоров, и не только разговоров, но требований, требований через прокуратуру фактического соблюдения закона, в порядке проверки исполнения закона. Однако здесь я должен обратиться специально к нашим партийным работникам и указать на то, что теперь массовые прорывы наблюдаются именно по линии партийной. Поскольку невозможно стало председателю рика нарушить закон, но нет запрещения секретарю райкома собирать те или иные сведения, то секретари районных комитетов широко этим пользуются, и появилось колоссальное количество спускаемых ими — тоже незаконных по существу — форм. Особенно много их было спущено перед партийным съездом в порядке подготовки материалов для партконференций, хотя закон запрещает даже разовые отчетные сведения у кого-либо запрашивать без разрешения СНК данной республики. При этом наши партийные организации спустили большое количество форм, совершенно неправильно составленных, создающих затруднения и путаницу.

Что надо, товарищи, дальше сделать, чтобы этот бумажный поток остановить, начиная от его истоков? Необходимо всемерно укрепить низовое звено народнохозяйственного учета, укрепить районную инспектуру народнохозяйственного учета и городскую его инспектуру. Ведь именно эта инспектура должна следить по закону за тем, чтобы все распоряжения по учету точно выполнялись, чтобы не спускались излишние, противозаконные формы. А в каком состоянии находится эта инспектура? По Северокавказскому краю в июле 1933 г., уже после того как межрайонные государственные комиссии по урожайности, вообще сделавшие громадное дело для улучшения нашего учета и, в особенности, для правильного определения урожайности, уже после того как они провели работу по укреплению и проверке низового учетного звена, что мы имеем? А имеем мы такое положение, что из всех инспекторов народнохозяйственного учета Северокавказского края коммунистов, и комсомольцев было только 17%, беспартийных же — 83%. И хорошо бы еще, если при этом они были бы беспартийными, но специалистами своего дела. А если посмотрим, каков их образовательный ценз, то оказывается, что из них 61% — с низшим образованием!

Если возьмем ЦЧО, то оказывается, что там 25% инспекторов партийцев и комсомольцев, а с низшим образованием — 48%. В Ивановской области 18% партийцев и комсомольцев, а с низшим образованием — 51% и т. д.

А в отношении инспекторов Закавказья я даже слышал такой буквально анекдотический рассказ. Произошло это в одном из районов Азербайджана. Приехал заместитель начальника Закавказского управления народнохозяйственного учета проводить работу по заготовкам. И вот, беседуя с руководителем района, он заметил человека, который ему приносил чай и, между прочим, спросил: кто он такой? «Это, — говорят ему, — наш инспектор народнохозяйственного учета. Так как он человек безграмотный, то мы и приспособили его чай разносить».

Положение низового учетного звена будет оставаться неудовлетворительным, пока партийные организации не поддержат работы по улучшению нашей системы в том смысле, чтобы, во-первых, коммунизировать низовое звено, пропитать его партийными работниками и, во-вторых, помочь подобрать такой состав, который мог бы действительно справляться со своими обязанностями. Без этого вряд ли, вы сами понимаете, мы можем правильно поставить учет и в частности провести в жизнь резкое сокращение бумажной цифирни.

Вот первая группа вопросов, на которой я хотел остановиться.

Теперь вторая группа вопросов — несколько из другой области.

Товарищ Сталин, инициатор всех наиболее важных и замечательных предложений, которые мы проводим в жизнь, внес в нашу вторую пятилетку одну, я бы сказал, из жемчужин этой пятилетки: предложение о расширении мощности нашего автостроения до 630 тыс. машин, притом большей частью машин тяжелого типа, т. е. в пересчете на европейско-американский тип машин — до миллиона в год.

Пока предположено производить дополнительное количество машин (250 тыс. штук) сверх того, которое получится от расширения Горьковского автомобильного завода и завода им. Сталина в Москве (380 тыс.), на четырех универсальных заводах, т. е. таких, которые будут делать все у себя, будут производить на месте все части автомобилей и собирать эти части также у себя на месте.

И вот в связи с этим возникает один существенный организационный вопрос: следует ли нам строить такие универсальные заводы? Или нее следует строить заводы, которые расчленены по специальностям, т. е. также четыре или пять заводов, но производящих каждый одну из основных частей, тот или иной основной агрегат автомобиля: 1) мотор, 2) раму, 3) переднюю и заднюю ось и затем 4) все шестерни автомобиля во главе с коробкой скоростей.

Последнее предложение я усиленно защищаю. Это предложение, между прочим, поддерживается в настоящее время и всей инженерной общественностью. Я имею под руками резолюцию научно-технического общества автодорожных инженеров, которые эту идею целиком поддерживают. Против этой идеи в печати не приведено никаких возражений. Я слышал слабые возражения такого свойства: что будет с железнодорожными перевозками, если построить специализированные заводы? Не увеличится ли перевозка отдельных агрегатов, не будет ли перегружен транспорт? Нет, именно по линии железнодорожных перевозок и получается большее удобство, большая экономия при такой постановке вопроса, потому что, если универсальные заводы будут делать у себя целиком весь тяжелый грузовик и потом отправлять его по железной дороге, каждый раз на отдельной платформе, то перевозки гораздо более затруднятся, чем если вы будете иметь в различных местах страны 5—6 сборочных заводов, которые будут получать агрегаты для сборки со специальных заводов, причем на одну платформу, в один вагон можно будет вмещать 5—6 машин в разобранном, более поместительном виде.

И в конечном итоге все равно, если даже вы построите универсальные заводы, то опять-таки окажетесь перед необходимостью строить сборочные заводы и пересылать на них с универсальных заводов агрегаты для сборки по железной дороге. Ведь мы уже имеем это на Горьковском автомобильном заводе, и иначе быть не может.

Еще в самые последние дни я услышал такое возражение: позвольте, да ведь ваша специализация — это же собственно и есть функционалка в применении к организации целой отрасли промышленности. Я считаю это возражение совершенно неосновательным; специализация и функциональное организационное построение — вещи совершенно различные, совершенно несравнимые. Функциональное построение мы бы имели тогда, если бы например вздумали производить моторы бензиновые, электрические, паровые и т. д. в одном месте, на одном заводе, если бы мы захотели выдрать из самых разнообразных машин более или менее однородные части и их начать производить в одном месте. Это была бы настоящая функционалка. Но специализация ни в какой мере функционалкой не является, как не является деление текстильных предприятий на прядильные, ткацкие и т. п. Между прочим, специализация дает следующие огромные преимущества, которые диктуются нам простой марксистской логикой. Во-первых, при постройке специальных заводов нужно меньше зданий и оборудования; во-вторых, это оборудование может быть скорее изготовлено, и поэтому можно скорее поставить новое производство; в-третьих, можно поставить дешевле новое производство; в-четвертых, его можно поставить лучше в смысле качества и, наконец, становится возможным более быстро маневрировать моделями и даже типами машин.

Необходимость быстрой смены моделей, быстрого усовершенствования в этом отношении — вот вторая тема, которую можно затронуть в связи с организационными вопросами. Товарищи Ворошилов и Тухачевский говорили здесь о замеченных ими по своей линии проявлениях некоторого консерватизма в технической конструкции, некоторого отставания при организации технологических процессов — специально по оборонным вопросам. Но, товарищи, у нас, мне кажется, замечается и в других случаях некоторое стремление задерживаться, застывать на раз завоеванной позиции, не идти тотчас же дальше. Например, товарищ Жданов, докладывая о том, какие большие успехи имеются в Горьковском крае, говорил, что горьковцы овладели не только фордовской грузовой машиной, но и фордовской легковой машиной. Достижение немалое, но нужно немедленно двигаться дальше. Приведу одну простую справку насчет того, что представляют собой в 1934 г. горьковские машины «форд» по сравнению со своим прототипом — американским «фордом», уже усовершенствованным в Америке. Мы производим на Горьковском автомобильном заводе «форд» 1930 г., который имеет мотор в 40 лош. сил на грузовой машине и столько же как легковая машина. Легковая машина ГАЗ ходит 100—105 км в час и имеет длину 103 дм. А «форд», новейший американский «форд» 1934 г., грузовик, имеет 50 лош. сил (и может быть еще усилен, если это будет нужно), а поэтому гораздо свободнее справляется с перевозками грузов. Легковая же машина 1934 г. имеет 70 лош. сил и ходит 140 км в час, имеет длину не 103 дм, а 113 дм, имеет лучшую, прочную раму, усовершенствованные рессоры и пр. А цену она имеет, несмотря на обесценение американской валюты, ту же самую, какую имел в 1930 г. заимствованный тогда нами прототип. Отсюда ясно, что раз мы идем на перестройку и расширение Горьковского автомобильного завода, мы должны взять установку на то, чтобы на ГАЗ производилась новая модель и чтобы социалистическая промышленность вообще в отношении смены моделей не отставала от заграницы. Раз только завоеваны первые позиции, надо идти дальше, по крайней мере, в ногу с заграницей, не отставать, а опережать так, чтобы мы в 1937 г. даже были впереди. Оказаться в таком положении, чтобы мы строили в 1934—1937 гг. старые модели на Горьковском заводе, на Сталинском заводе и в особенности на Ярославском, где по модели 1916 г. вырабатывается пятитонный грузовик, это совершенно невозможно.

Чтобы вкратце обозреть всю вторую группу вопросов, за которую я взялся, скажу, что так же, по моему мнению, стоит вопрос и в нефтяной промышленности. Мы достигли некоторых успехов в постановке процесса крекирования, который увеличивает производство бензина. Но упорно и здесь мы держимся, так сказать, за «модель 1930 г.». Мы занимаемся крекированием по старому способу, тогда как можно и должно применять новые, более производительные способы. Необходимо дать установку на то, чтобы нефтепереработка пошла по новой линии — внедрения парофазного крекирования и широкого применения выработки бензина из газа.

Наконец вопрос относительно резиновой промышленности стоит таким образом, что необходимо развертывание резиновой промышленности тщательно увязать с тем развертыванием, которое мы даем автомобильной промышленности, а также позаботиться о техническом ее усовершенствовании и о массовой дешевой сырьевой базе. Ибо запроектированный размер производства резиновых шин на 1937 г. (3 млн. штук) не согласуется с тем, сколько у нас должно быть произведено автомобилей. Необходимо принять меры к тому, чтобы была развернута производительность резиновой промышленности, а для этого развернуть производство для нее современного технического оборудования. Кроме того, надо принять усиленные меры к тому, чтобы сырья для резиновой промышленности было у нас в изобилии. В этом направлении огромный успех обещает так называемый гидролиз древесной массы, который начал применять товарищ Лобов и который дает возможность получать спирт путем винокурения из древесных опилок и принципиально из всякой древесной массы. Это создает возможность поставить производство искусственного синтетического каучука на широчайшую дешевую сырьевую базу. Замечательная инициатива товарища Сталина, ибо постановка производства синтетического каучука сплошь и целиком принадлежит его инициативе, должна быть подхвачена по линии заготовки сырья для заводов синтетического каучука. Они опирались до сих пор на узкую базу картофельного спирта. Надо во что бы то ни стало поднять новую широкую дешевую базу, и тогда, товарищи, мы, несомненно, будем к 1937 г. иметь в изобилии резину собственной заготовки и окажемся совершенно независимыми от заграницы.

В заключение я хотел сказать, что если те обширные задачи, которые освещены мною только по этим немногим отраслям промышленности, какие я перечислил и которые стоят аналогично по огромному множеству других отраслей, если эти задачи, по моему глубокому убеждению, будут выполнены к 1937 г. целиком, если планы наши, принятые на этом съезде, не только будут выполнены, но и перевыполнены, — то для этого есть две основные причины, за это есть две поруки.

Первая причина и первая порука тому, что мы можем ожидать полной победы, такова: если первая пятилетка еще встречала некоторые сомнения в рядах отсталых масс нашего населения, среди крестьянства, интеллигенции (отсталой ее части) и даже отсталой части рабочих, то это потому, что они еще руками не могли ощупать того, что будет сделано, и не все верили, что это осуществимо. Но ведь теперь, когда перед нами стоит законченное здание первой пятилетки, когда все могут видеть и узнать, что такое Магнитогорск, что такое Кузнецк, что такое ГАЗ, СТЗ, ЧТЗ, когда первую пятилетку можно, так сказать, ощупать руками, — теперь все знают, что все это и большее можно сделать, что все это совершенно в пределах достижимого. И все, решительно все понимают, что если, как и раньше, по-настоящему, по-большевистски взяться за дело, то вторая пятилетка может быть осуществлена с не меньшим, а с большим успехом, чем даже первая. Это первое основание, товарищи, почему мы, безусловно, достигнем успехов во второй пятилетке, ибо она становится всенародным делом в буквальном смысле слова.

Чтобы привести второе основание, я должен привести небольшое историческое воспоминание.

Помню, что в 1919 г., когда мне приходилось работать в Туле на продовольственном фронте, когда наступил тот момент, что Деникин, занявший Курск, подошел к Орлу и взял его и когда мы, работавшие на продовольственном фронте, думали иногда, что очередной задачей для нас может стать с честью умереть, когда нас в прифронтовой полосе изловят белогвардейцы, осенью 1919 г. сперва пронесся слух, а потом он превратился в реальность, что на южный фронт приезжает товарищ Сталин. И сразу обстановка на фронте начала изменяться. Отступление приостановилось, красные войска начали приходить в порядок. Затем они перешли в наступление. Латышская дивизия пошла в обход левого фланга противника. Он понес одно поражение, затем другое. Наш южный фронт пошел вперед, непрерывно гоня перед собой белогвардейцев; Красная армия дошла до Черного моря и сбросила туда Деникина.

В настоящее время положение коренным образом отличается от 1919 г. Мощь Советского государства колоссально выросла на основе завоеваний первой пятилетки, огромных успехов индустриализации, коллективизации, роста социалистических отношений в нашей стране. В то же время и задачи, стоящие перед нами, громадны, несоизмеримы с задачами 1919 г. Однако теперь, как и 15 лет назад, впереди наших рядов, тесных и сплоченных как никогда, идет товарищ Сталин — вождь мирового коммунизма, организатор великих побед.

И это составляет вторую поруку того, что новый этап построения социализма в нашей стране увенчается полным и великим успехом. (Аплодисменты.)

 

Речь товарища Шабуровой

(Заседание 8 февраля 1934 г., утреннее)

Председательствующий. Слово имеет товарищ Шабурова.

Шабурова (Агитмассовый отдел ЦК ВКП (б)). Товарищи, великая программа социалистического строительства второй пятилетки требует от всей партии в целом, от органов пролетарской диктатуры — советов, от всех приводных ремней от партии к массам в новой обстановке работать по-новому и по-новому руководить, выполнять лозунги товарища Сталина в своей повседневной большой и маленькой практической работе.

Товарищи, мы должны работать сегодня лучше, чем вчера, а завтра лучше, чем сегодня. Товарищ Каганович в своем докладе доложил XVII партийному съезду о большевистском сталинском стиле повседневной работы и повседневного руководства ЦК всеми участка ми огромной социалистической стройки в нашей стране.

Центральный комитет требует от нас как от партии — авангарда рабочего класса — поднять качество нашей работы на всех участках, где бы мы с вами ни работали. ЦК требует, чтобы мы освоили тот участок, который партия каждому из нас поручила и за который партия от нас требует повышенной ответственности. XVII партийный съезд обязывает каждого из руководителей сверху донизу положить конец общему отвлеченному руководству и обеспечить оперативное руководство на всех участках огромной социалистической стройки города и деревни, перейти от общих резолюции к оперативному решению конкретных вопросов, от общей суетни, излишних заседаний и писанины — к более живой и тесной связи с низовыми звеньями: предприятием, колхозом, совхозом; оказывать гораздо большую помощь работникам низовых звеньев в их практической работе. Нам необходимо повысить качество политическо-массовой работы, обеспечить дифференцированный поголовный охват политическим влиянием рабочих, колхозников и колхозниц. Все это должно нам обеспечить полное уничтожение и преодоление пережитков капитализма в экономике и сознании людей, превращение всех трудящихся нашей страны в сознательных, активных строителей бесклассового социалистического общества.

Товарищи, Центральный комитет уделял и уделяет огромное внимание делу политического воспитания и организации трудящихся женских масс города и деревни, в результате чего наша партия из года в год поднимает и организует все новые и новые пласты, которые веками находились под спудом, вовлекая эти женские массы в революционную борьбу, в государственное социалистическое строительство.

Первая пятилетка внесла огромные изменения в положение трудящихся женщин. Женские массы города и деревни поднялись на неизмеримо более высокую ступень.

Вторая пятилетка открывает невиданные перспективы для широкого участия трудящихся женских масс в социалистической стройке. XVII партийный съезд войдет в историю как съезд окончательной ликвидации и экономической и культурной отсталости трудящихся женщин. Один такой факт, как ликвидация безработицы в стране, для рабочего класса имеет огромное значение. И особенное значение это имеет для женщин. Товарищ Сталин на XVI партийном съезде говорил, что мы имеем около 1 млн. безработных в стране, среди них огромное большинство были женщины.

Период, который отделяет XVI съезд от XVII съезда, был периодом не голой пропаганды о раскрепощении женщины, а был периодом повседневной борьбы и работы партии за практическое вовлечение женских масс в наше народное хозяйство. И на сегодня количество работающих женщин-пролетариев в нашем народном хозяйстве составляет 7 100 тыс. человек, или 1/2 всех работающих в нашем Советском Союзе, в то время как к XVI съезду у нас имелось 3 600 тыс., или четвертая часть работающих. Во всех отраслях народного хозяйства 70% работниц охвачено соцсоревнованием и ударничеством. Работница на сегодняшний день стремится и на деле показывает образцы социалистического отношения к труду. И не только старые кадровички, но и новые работницы, вчерашние домашние хозяйки, домашние работницы, крестьянки, впервые пришедшие на фабрики и заводы, перевариваясь в пролетарском котле, показывали образцы борьбы за пятилетку в 4 года, и они покажут эти образцы во второй пятилетке, пятилетке завершения реконструкции всего народного хозяйства.

Среди работниц нашей страны есть свои изотовцы. Работницы вместе с рабочим классом под руководством ЦК партии во главе с товарищем Сталиным осваивают новые производства, новую технику. Нет таких отраслей промышленности, таких станков, машин, агрегатов и сложных профессий, на которых бы работница не работала, которыми бы работница не овладевала. Все это обеспечивается путем широкого участия работниц на различного рода курсах, в техэкзаменах, в производственных совещаниях и т. д.

В деревне колхозное строительство навсегда подрезало корни расслоения на бедняков и кулаков. Колхозное строительство также навсегда подрезало корни неравного экономического положения крестьянок в деревне. Партия и политотделы подняли огромные пласты и мобилизовали активность колхозниц на организацию и укрепление колхозного строя. Основная масса колхозниц крепко усвоила слова любимого вождя товарища Сталина о том, что только в колхозе для женщин существует равенство прав, а вне колхоза нет равенства прав. Женщина в колхозе равноправный член коллектива, она член правления, бригадир, звеньевик, председатель колхоза.

Колхозницы активно участвовали в весеннем севе, прополке зерновых и технических культур, в поднятии зяби, в борьбе за урожай, в борьбе за животноводство, в борьбе за выполнение колхозами и совхозами своих обязательств перед пролетарским государством. Колхозницы крепко стали на равную ногу с мужчиной. Они сами зарабатывают трудодни, получают за них хлеб, деньги, товары. Колхозницы показывают образцы социалистического труда — активно строят новую, культурную, зажиточную жизнь в колхозе. Колхозницы крепко поняли указания товарища Сталина о том, что нужно беречь колхозный строй, как зеницу своего ока. Это заверение от имени всех колхозниц Советского Союза отразили в своем письме к товарищу Сталину колхозницы Советской МТС Северокавказского края.

Наша задача, товарищи, состоит в том, чтобы шире обеспечить подготовку женских кадров в деревне, особенно научить колхозницу работать на сложных и полусложных сельскохозяйственных машинах, помочь ей овладеть агрознаниями. Это нам важно для того, чтобы колхозница как большая сила в колхозе обеспечила поднятие урожайности и дело обороноспособности страны. И когда нужно будет заменить своих мужей и братьев в тылу, то колхозницы с честью выполнят задачи управления колхозным производством и защиты Советского государства.

За период от XVI к XVII съезду партия вырастила и воспитала из работниц, жен рабочих и колхозниц огромный женский актив. Мы имеем женщин-представителей власти: членов советов, исполкомов, больше 400 тыс. человек; женщин, работающих в секциях советов, депутатских группах, — больше 500 тыс. человек; женщин-народных заседателей — свыше 100 тыс.

Только через делегатские собрания за все эти годы прошло 10 млн. работниц и крестьянок, которые активно включились в дело социалистического строительства.

У нас имеется огромная десятимиллионная женская армия членов добровольных обществ, которые представляют собою организованную силу. Только в одном Осоавиахиме имеется 3 500 тыс. женщин, которые активно, не на словах, а на деле укрепляют обороноспособность Советского Союза.

Мы среди женщин — членов Осоавиахима имеем ворошиловских стрелков, снайперов, парашютисток и санитарок. Мы имеем среди женщин прекрасных стрелков, которые выдержали всесоюзный конкурс. Кроме того, мы имеем в партии 16% женщин и одну треть девушек в рядах комсомола. Из года в год растут из работниц женские квалифицированные кадры. Все мы знаем, что до Октября было бы чудом видеть женщину-инженера на предприятиях, фабриках и заводах, а к XVII съезду партии мы имеем во всей промышленности женщин-инженеров и техников свыше 10%, а в отдельных отраслях промышленности, как, например, в химической, мы имеем 22,5%, в швейной промышленности — 25%, в резино-химической — 22%, в шерстяной промышленности — одну пятую часть, не говоря уже о женщинах-конструкторах, механиках и наладчиках.

Растут женские кадры изобретателей. Только по десяти областям и по Москве насчитывается 28 700 работниц - изобретательниц, которые своими предложениями помогли в деле экономии средств и завоевания независимости Советского Союза. Имеются женщины-директора, заместители директоров. Только в одной Ивановской области имеется 98 женщин — прекрасных директоров, которые дают образцы выполнения количественных и качественных показателей промфинплана. За первую пятилетку и первый год второй пятилетки правительством за самоотверженную борьбу по выполнению промфинплана, за изобретательство в промышленности и колхозном строительстве награждено свыше 100 работниц и колхозниц орденом Ленина и орденом Трудового красного знамени.

Товарищ Каганович совершенно правильно указал на огромный рост активности работниц и колхозниц, но он также правильно отметил и то, что нужно усилить работу не только среди женщин, а пожалуй среди мужчин и тем самым изжить здесь остатки косности и консерватизма, которые еще имеют место. Ярким примером этой косности и консерватизма может служить хотя бы такой факт: вот, например, в Белорусской республике имеется прекрасный женский колхозный актив, прекрасные ударницы-колхозницы, бригадирши, но в 1 417 сельсоветах имеется всего лишь 30 женщин-председателей. Я бы могла привести такие же факты по Западной области и по ЦЧО. Одним словом, факт остается фактом, что на 200 тыс. колхозов мы имеем лишь половину колхозов, где есть женщины члены правления.

Широкое вовлечение женских кадров в промышленность местами встречало большое сопротивление со стороны отдельных хозяйственников — директоров и мастеров, особенно в металлургии, горной и нефтяной промышленности и на железнодорожном транспорте, считали, что удел женского труда в промышленности — это текстильная промышленность или вообще легкая промышленность. Это в то время, когда страна нуждалась в рабочих кадрах, когда была ликвидирована безработица, когда партия поставила ребром вопрос о вовлечении женщин в производство. Даже тогда еще находились такие умники, как вот, например, на Челябинском заводе начальник механо-сборочного цеха Трегубов, который заявил: «Баба в цех, а мы из цеха».

Но решительная борьба местных партийных организаций с недооценкой женского труда дала возможность вовлечь за первую пятилетку только в уральскую промышленность свыше 200 тыс. новых работниц.

Огромные достижения имеет наша партия в деле культурного роста рабочего класса и всех трудящихся. К XVII съезду наша страна приходит как страна сплошной грамотности.

Среди неграмотных женщины составляли огромное большинство. Сейчас мы имеем в школах ФЗУ, вузах, втузах, рабфаках, техникумах почти одну треть женщин. Растут женские кадры среди работников науки, техники, искусства.

Среди научных работников из года в год возрастает женская прослойка, например среди профессоров — 2,5%, доцентов — 8,4 и ассистентов — 24,8%. То же наблюдается и среди других научных работников.

За первую и вторую пятилетки партия уделяла и уделяет огромное внимание задачам культурно-бытового обслуживания рабочего класса и колхозного крестьянства. Это особенно чувствуют женские массы, ибо строительство хлебозаводов, фабрик-кухонь, столовых, общественных прачечных, пошивочных мастерских, детских ясель, садов, площадок помогает нам освободить женщину от домашней кухни, домашнего хозяйства, вовлечь ее в ряды активных участников строителей бесклассового социалистического общества. Детские ясли, площадки, санатории крепко вросли в быт работниц и колхозниц. Эти учреждения помогают нам воспитывать достойную смену — наше будущее.

В 1933 г. детскими яслями и дошкольной сетью мы охватили свыше 12 млн. детей работниц и колхозниц, тогда как год тому назад ими была охвачена только половина — 6 млн.

О женщинах-националках. Борьба за индустриализацию страны и коллективизацию сельского хозяйства есть борьба за экономический и культурный расцвет национальных районов. Только на этой основе в период от XVI к XVII съезду росла активность женщин в социалистическом строительстве, росло и ширилось фактическое раскрепощение женщин Востока от вековой темноты и неравенства. Имеется огромный рост сознательности и дисциплины среди женщин-националок. Так, например, выборочно по колхозам Средней Азии установлены следующие показатели труд-дисциплины: оштрафовано за прогулы трудоднями мужчин — 4 600, а женщин — 381. Тут женщины не только догнали, но и перегнали своих мужей сознанием и делом, выдвинулись в передовые.

Колхозный строй поднял миллионы женщин Средней Азии, Закавказья, Казакстана, Татарии, Башкирии, Бурято-Монголии и далекого Севера к Новой, светлой, радостной жизни. Колхозницы Средней Азии, Закавказья и других национальных районов показывают образцы героической борьбы за хлопковую независимость Советского Союза.

Вовлечение женщин-националок в промышленность, в колхозное производство сопровождалось обостренной классовой борьбой. Кулачество, баи во главе с муллами всячески пытались тормозить вовлечение женщин в промышленность и колхозное производство. Пользуясь остатками темноты и религиозными предрассудками, кулачество и баи доходили до прямого убийства из-за угла лучших активисток — партийных и беспартийных женщин.

Сейчас в национальных районах женские массы не по дням, а по часам становятся экономически независимыми от главы семьи и принимают непосредственное и активное участие в хозяйственной и политической жизни. Колхозный строй в кишлаках, аулах, селах навсегда подрезал корни неравенства женщин Востока в семье. Кабалу бытового порабощения больше русских женщин испытали женщины-националки с малых лет, ибо они были еще в плену паранджи, чадры, калыма, затворничества и т. д. Все это было орудием классового врага — кулаков и баев. А сейчас, благодаря росту и укреплению колхозного строя и огромной работе партии среди женщин, все эти многовековые пережитки ликвидируются и вместе с кулачеством идут ко дну. Женщины Востока, по примеру крестьянок и колхозниц Днепропетровской области, будут только с насмешкой вспоминать про те времена, когда их били мужья, когда они ходили закрытыми и когда их с малых лет продавали, как товар. Эта огромная победа является поистине всемирно-исторической победой нашей партии, ее ленинского ЦК, ее вождя товарища Сталина.

Несколько слов о наших добровольных обществах. Об их значении не приходится говорить, ибо добровольные общества — это есть один из приводных ремней, который помогает партии в деле организации трудящихся масс и вовлечения их в социалистическое строительство. В добровольных обществах мы имеем свыше 40 млн. членов. Однако в их работе как в центре, так и на местах имеется много еще недостатков, много «пропаганды» и «агитации» о задачах обществ, но мало практического дела. Мне хочется сказать о лучших добровольных обществах. Лучшие добровольные общества — это МОПР и Осоавиахим, которые помогают партии и советской власти выполнять определенные функции и задачи. Осоавиахим от слов перешел к делу: готовит ворошиловских стрелков и другие кадры для обороны страны. Лучшими областными организациями Осоавиахима являются московская, ленинградская, ивановская и западносибирская. Отстают — восточносибирская, нижневолжская, одесская и черниговская организации.

В Москве имеется 45 тыс. ворошиловских стрелков, тогда как в Нижневолжском крае и Восточносибирском имеется только 3—4 сотни. Нужно лучше подбирать и выдвигать кадры, закреплять их, вовлекать в проведение политических кампаний не одних только руководителей, но и широкий актив.

Да здравствует наш XVII съезд великой ленинской партии!

Да здравствует наш могучий ленинский ЦК!

Да здравствует наш великий вождь товарищ Сталин, лучший друг трудящихся женщин всего мира! (Аплодисменты.)

 

---

Дата добавления: 2019-02-26; просмотров: 349; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!