ФИЗИОЛОГИЯ ЭМАНСИПИРОВАННОЙ ЖЕНЩИНЫ 8 страница
Я положительно отрицаю женскую гениальность.
Я говорю, что человеческий род за целых шесть тысяч лет не обязан женщинам ни одной мыслью; я не принимаю в расчет ни Цереру, ни Палладу, ни Прозерпину, ни Изиду; но…
Я заметил, что из двенадцати женщин артисток или литераторов, певиц, ученых или философов десять по крайней мере принадлежат к числу женщин легкого поведения. Что скажут на это госпожи L. и d'H.?
Я знавал, напротив, множество женщин с прекрасным сердцем, великой душой и умом, которые, не жалуясь и не уставая, в продолжение целых пятидесяти лет оправляли мужу постель, стирали его носки и готовили ему кушанье. Все они были честны, осторожны, мужественны и опрятны.
Нам скажут, что женщины имеют такое же право на развлечения , как и мужчины.
Я с этим не согласен.
Но если б это было и так, то, во всяком случае, ни один мужчина не пожелает себе развлекающейся женщины. Чья же будет вина, если эти женщины, прозабавившись до сорокалетнего возраста, умрут от бедности и тоски в пятьдесят; ведь никто не может заставить нас жениться на них.
Разве мы не можем распоряжаться собой?
Мы можем брать или не брать.
Современная порнократия. Говорят о новом феодализме, — феодализме индустриальном. Весьма печальный {\sl pendant} к нему представляет ПОРНОКРАТИЯ.
В современном обществе ДЕНЬГИ играют первую роль, ПОРНОКРАТИЯ же — вторую.
Давно уже слышится фраза: все делается посредством женщин . За последние тридцать лет эта фраза сделалась теорией, вошла в книги, приобрела себе партию.
|
|
|
Порнократия и мальтузианизм легко уживаются вместе. Они переплетаются, соединяются между собой, относятся друг к другу как причина к следствию.
Один проповедует уничтожение детей, другая научает, каким образом можно не иметь их.
Первый требует полиандрии для женщин.
Вторая — полигамии для мужчин.
Оба вместе — смешения полов.
Такова тайна мальтузианства.
Жизнь есть пир, говорит Мальтус; браво , отвечает порнократия; мы стремимся к удовольствию, наслаждению и счастью.
Мало работать, много потреблять и заниматься любовью.
Вне свободы и права нет спасения!
При свободе и праве нет более изнеженности!
Производитель получает все гарантии, тщетно требуемые им от централизации, предоставляющей его собственным силам. Наступает конец царству женщин. Французская нация, сохраняя свои качества, приобретает еще качества других народов.
Корень проституции лежит в чувственности и идеализме : она может назваться подчинением их цели низшей, наслаждению и сластолюбивым утехам.
Всякое учение, которое, вместо того чтобы умерять воображение и чувства, подчинять страсть справедливости, стремится удовлетворять и льстить им, влечет за собою блуд и порнократию.
|
|
|
Такова, например, любовная философия Ж. Ж. Руссо, точно так же, как и натурализм Бернардена де Сен–Пьера. Оба эти писателя весьма строгие моралисты в лучших местах своих сочинений; их намерения всегда чисты; но в них просвечивают иногда двусмысленные тенденции, которыми они обязаны уступкам, делаемым ими любви, тенденции, которые отразились также на их жизни…
К этой категории принадлежат все древние и современные идолопоклонники , артисты и dilеttanti[142]. Преобладание эстетического принципа над принципом юридическим и нравственным составляет настоящую основу порнократии. Этим–то путем все люди доходят до проституции совести, к пренебрежению правом, к эпикурейской философии; ими овладевает вначале артистическое наслаждение, поклонение прекрасному, а затем эпикуреизм и сенсуализм.
Все артисты и литераторы, за весьма немногими исключениями, все — люди не особенно нравственные, чувствуют мало уважения к праву и ведут далеко не образцовую жизнь.
Альбрехт Дюрер, Рембрандт и др. вели иного рода жизнь…
Причина зла заключается в учениях сенсуалистических реформаторов — Гельвеция, Сен–Ламбера и др., а в наше время сенсимонистов, фаланстериан, коммунистов, последователей учения Анфантена.
|
|
|
Последний поставил себе задачей реабилитацию плоти; он не мог иначе понять духа революции, уничтожающей его учение. Он обоготворяет богатство, роскошь, любовь и сладострастие.
Фурье строит свою систему на развитии страстей, на их свободе и природном равновесии. Самопожертвование излишне; жертва не может существовать.
Оба забывают, что способность потребления и наслаждения превосходит способность производства; что человеческий труд только с неимоверными усилиями может доставить каждому очень ограниченное благосостояние; что сладострастие гораздо сильнее влечет нас, чем труд, и что если последний не поддерживается высшей, строгой, повелительной силой совести, то наступает царство анархии и беспорядка.
Идеал указывает людям на нечто высшее, совершенное…
Показывая золото, драгоценные сосуды, различного рода драгоценности, мы не научаем еще умению налаживать богатство!
Заставляя маршировать солдат, угрожая Европе 600 000 штыков, мы еще не обладаем влиянием и силой!
Обманывая, пускаясь на различного рода хитрости, мы еще не вполне постигаем искусство политики.
Давая нюхать запах различного рода яств, мы еще не научаем готовить кушанье!
|
|
|
Разве достаточно быть больным или здоровым, для того чтобы знать медицину?
Разве любовь и брак заключаются в созерцании обнаженных красот?
Разве справедливость заключается в конституции, кодексах и процедуре?……………………………………………………………………………………..
………………………………………………………………………….
Да, тысячу раз да, все безнравственно, все заслуживает упрека пред лицом справедливости.
Собственность есть кража.
Община есть разложение!
Конкуренция есть разбой!
Торговля есть спекуляция!
Власть есть насилие!
Всеобщая подача голосов есть анархия!
Любовь есть прелюбодеяние!
Труд есть рабство!
Но это не мешает им, однако, быть необходимыми частями общественного устройства.
Других не существует.
Они составляют силы духовного мира и мира экономического.
Что же освещает и упрочивает их?
СПРАВЕДЛИВОСТЬ!
Самолюбие и принцип справедливости:
Чем более я сознаю свою красоту, тем более я уважаю себя.
Чем сильнее я люблю, тем сильнее мое желание нравиться и тем более я уважаю себя; но чем более я уважаю себя, тем справедливее.
Все чувствуют себя сильными, повторяя старое, как мир, избитое правило, что любовь управляет людьми, что она торжествует над героем, точно так же, как и над рабом, над мудрым, точно так же, как и над невеждой, что ее могущество непреодолимо, неизбежно.
Существует еще много роковых и непреодолимых влияний! Что же доказывается этим?
Вы неизбежно должны есть и пить; это еще не доказывает вашу обязанность получать наш обед со стола или кухни соседа. Вам нужно работать, честно зарабатывать ваш обед, и делать это каждый день!..
Да, любовь всесильна! Но не похищайте чужого добра; покоритесь условиям нормальной любви — браку, с вытекающими из него последствиями.
Конкубинат составляет, по законам природы, смертельный грех. Законодатель должен изгнать его… Цивилизация идет по этому направлению.
Смешение понятий и анархия идей ведет нас к разложению и проституции.
Проституция же и умственное разложение влечет за собой хаос: одна обусловливается другим.
Безнравственный человек не обладает ни нравственными, ни религиозными, ни философскими принципами; он поступает вопреки своей совести. Проницательность ума несовместима с потемками нравственного сознания.
Беспорядок влечет за собой беспорядок; порядок же обусловливается порядком.
Оба непрестанно ведут войну между собой.
Просветите умы, и вы исправите нравы; очистите совести, вложите в сердца веру в справедливость, и они переделают учение, свою философию, свою науку.
Потому–то женщина, рассудок, привычки и стремления которой противоречат ее способностям, ее добродетелям, скоро утрачивает нравственный и здравый смысл. Она становится животным .
Французский народ есть народ–женщина.
Он обладает прекрасными высшими способностями; он любезен в обществе, одарен скорым соображением, симпатичностью, податливостью, общежитием, щедростью, восприимчивостью к прекрасному и геройством.
Он производит великих гениев, великих писателей, великих мыслителей, великих артистов, великих изобретателей, великих ученых.
Он будет идти вперед, пока стоит мир, и никогда не решится отстать от других народов. Он старается делать все лучше других, и горе странам, тормозящим его стремление.
Несмотря на все это, всеми признано, что француз, всегда готовый воспламениться и взбунтоваться, не обладает, как и женщина, возвышенным чувством свободы, гражданской и политической. Он, как женщина, не понимает свободы и мало заботится о ней.
Он, как женщина, легко делается жертвой лести.
Он должен быть сдерживаем смесью ласки и приказания, как дети и женщины. Он лишен достоинства свободного человека и нравственного смысла, высшие дары эти слабы в нем, как и в женщине.
Он тщеславен, как женщина, легковерен и шарлатан, как они. Так как правительство служит всегда выражением общества, то часто случается, что управление Францией находится в руках посредственности, умов, не имеющих в себе ничего мужественного и носящих фальшивые бороды.
Революция 89–го года произвела несколько настоящих мужчин; демократия отвергла их и забросала их грязью. Мирабо, Дантон.
Но она поклонялась Робеспьеру.
Франция не сумела оценить ни Ришелье, ни Кольбера, ни Тюрго; она всегда предпочитала им Фуке, Лувуа и Неккера.
Это заметно даже в клубах при раздорах партий.
Журнал, имеющий много подписчиков, всегда будет ниже посредственности.
Французская революция не есть дело нации.
Нация отвергла Тюрго; она игнорировала Мирабо; она не поняла Монтескье, она не знает, что такое конституционная система; она не доверяет людям с принципами, но зато она всегда проявляет нежность к людям чувства.
Нация, это теперь уже всеми признано, стояла ниже уровня революции.
Бонапарт, утверждая конституцию VIII года, сказал, что народ еще не созрел для свободы; он не дозрел ни в 1814, ни в 1830, ни в 1848, ни даже в 1860 году; он никогда не созреет.
Франция сделается свободной, только не благодаря своей зрелости.
Она сделается ею тогда, когда будет свободна вся Европа, когда совершатся экономические реформы и когда отставать ей будет уже невозможно. Она останется тогда свободной потому, что никто не станет препятствовать ей в этом; сама же по себе, силой своего суждения, энергией своего характера, гордостью души, чувством права и законности, она никогда не достигнет свободы. Она не способна на это, ей препятствует ее демократия.
Рак, гложущий Францию, составляет культ любви и сладострастия.
Республиканская партия благоприятствует этой отвратительной наклонности.
Воскресные журналы в пять сантимов. Народ, пресыщаемый романами; вместо просвещения — удовлетворение сластолюбия.
Погибшая нация, не имеющая ни призвания, ни значения, — новый Вавилон, господство которого она встречает музыкой своих 130 полков, всюду употребляющая силу, силу не полезную, не добродетельную, не промышленную, а силу грубую, военную, бесплодную.
Доклад господина Делангля об уголовной статистике Франции в 1850—1860 годах и статья в 60–м номере {\sl Revue britannique belge} служат лучшим доказательством страшного понижения общественной нравственности за последние десять лет во Франции.
Уменьшение преступлений против общественного порядка, разбоя, убийства — всего, что предполагает известного рода энергию, но зато увеличение преступлений, носящих подлый, трусливый и гадкий характер.
Преступления против нравственности, совершенные преимущественно над детьми обоих полов.
Детоубийства.
Всеобщий блуд, прелюбодеяния (не преследуемые законом); бродячая жизнь.
Преступление против чести, утонченное мошенничество, обман, ажиотаж, игра, взяточничество, продажность, измена, неблагодарность, лицеприятие, злостное банкротство, отвращение к труду и проч.
Даже преступление приходит в упадок! Нация, напоминающая нам Италию в XVI столетии!
Как поклонению истинного Бога противилось язычество и иудейство, точно так же растление препятствует культу справедливости и уважения к человечеству.
Проституция! Она — достоинство, приносимое в жертву алчности, гордости, наслаждению — всему, что есть дурного в человеке. Мы сами , а не другие растлеваем себя.
Продажность женщины — самая обыкновенная форма проституции. Видоизменением ее является продажность ума и таланта; продажность политическая. Всякая проституция берет начало в любовном блуде.
Романисты, драматурги, поэты, прославляя любовь и сладострастие, побуждают к проституции.
Всякая сенсуалистическая и чувственная философия есть проституция:
проституция политическая;
проституция семейная;
проституция любовная;
проституция тщеславия.
Все сводится к наслаждению, самая изысканная, самая дорогая, самая всеобщая, самая основная форма которого есть сладострастие.
Прежде совершалось не менее грехов. Но разница существует огромная. Прежде уступали давлению страсти и верили в целомудрие и стыдливость; теперь же стыдливости не существует.
Сущность любви составляет отрицание любви посредством любви.
Любовь со времен Руссо взяла верх над стыдливостью; мы видим, что произошло из этого.
Я был смешон, говоря столько хорошего о женщинах.
Современная порнократия и изнеженность. Зараза распространяется повсюду — в Бельгии, Германии — точно так же, как и во Франции.
Франция опьянела при Людовике XIV от военной славы и внешнего блеска.
Двадцать лет после его смерти она утратила уже воспоминание о своих поражениях и потерях.
Она сделалась вольнодумной при Вольтере, Монтескье и Дидро…
Она сделалась сентиментальной при Руссо; сладострастие боролось в ней с любовью к роскоши.
Она снова опьянела от милитаризма, сына казармы, при Наполеоне I.
Потом ею овладела лихорадка дилетантизма, индустриализма, банкократии, якобинства .
Мужская сторона ее способностей слабела с увеличением ее распутства.
В настоящее время она — проститутка.
14 июня 1862. Присутствовал в Брюсселе, в «spectacle du Parc»[143], представление даваемо было Ровелели, прежним артистом Пале–Рояля, товарищем Тузе и Грасо.
«{\sl Une fièvre brulante; — Chez une petite ydame; — La ferme de Prime Bose}»[144].
Все эти три пьесы могут служить хорошим примером возбужденности чувств, сладострастия и неприличия, овладевшего современными авторами. Публика мало понимает их, несмотря на свое распутство.
Первая пьеса, какого–то Мелесвиля, похожа на {\sl satyriasis}[145]. Она описывает влюбленного или, скорее, жаждущего женщин молодого человека, удерживаемого застенчивостью, равной его половому бешенству. Он постоянно рассуждает, постоянно погружен в сладострастные мечты; он приходит в отчаяние от своей трусости, экзальтируется, хочет посягнуть на самоубийство, то ненавидит женщин, то боготворит их и, наконец, превращается в животное, впадает в ликантропию[146] и лает (от любви), как собака!..
Все это пересыпано сальными остротами, двусмысленными, неприличными сценами…
А ведь во Франции есть цензура!
Автор выводит на сцену трех девушек, переодетых мальчиками и приглашающих к себе своего соседа; эти же самые девушки, одетые уже женщинами и которых влюбленный все еще принимает за мальчиков, хвастаются тем, что могут без всякого волнения целовать его!
«{\sl Chez une petite dame} ". Нравы полусвета; наименее безнравственно. «Dans la ferme»: попытка обольщения принцем Галльским, переодетым мясником, молодой фермерши. Это еще ничего. Но молодая {\sl miss} находится в услужении у фермера, любящего ее, как сестру, и желающего, ради облегчения ее, жениться на ком–либо. Смесь братства и любви !
Одного взгляда на современный театр достаточно, чтоб убедиться в развращенности авторов и испорченности вкуса публики.
Нет слов для выражения всего неприличия изображаемых нравов.
{\sl Проституция}. По мнению Б., она стремится сделаться всеобщей. Нельзя доверять ни одной женщине, ни одной девушке. Те, которые обладают достаточным состоянием, которых нужда не заставляет продаваться, бросаются в разврат от нечего делать, из любопытства, вследствие чувственности и сладострастия.
Мне приходилось слышать рассказы про ночные прогулки молодых девушек в Спа. Дома запирают только на задвижку. Отцы и матери спят, утомившись рулеткой, а дочери выходят на цыпочках из дому и берут себе минутного любовника, прогуливающего их, при лунном свете, в горах; нелишне будет здесь припомнить стих Ювенала:
…Nil in montibus actum?[147]
В. рассказывал мне, что ему предлагали список девушек от четырнадцати–до восемнадцатилетнего возраста. Угодно брюнетку или блондинку, большую или маленькую, толстую или худую?.. Можно выбирать. Все богатые холостяки или вдовцы преследуются своднями.
Существует ли тут действительное наслаждение, спрашиваю я.
Нет! Тут дело в глупости, настоятельной потребности, отсутствии наслаждения, нежности, искусства. Чувствуется потребность в сыром мясе, каннибальское тщеславие, желание «de croquer un tendrom». Работница не может существовать одним трудом — это всеми признано; она призывает на помощь проституцию. Женщина терпит лишения, муж падает духом, начинаются долги, обманы ради поддержания мнимой роскоши. Призывается опять проституция.
Встречаются молодые девушки, которые, ради поддержки своих родителей или воспитания маленьких братьев и сестер, решаются, удрученные неизлечимою нищетою и в надежде облегчения, на продажу самих себя. Это крайнее решение редко угадывается кем–либо, так как они держат его в тайне. Зато они делаются впоследствии ожесточенными врагами мужчин. Когда первый стыд побежден, они становятся самыми искусными и самыми неумолимыми эксплуататорами.
Впрочем, проституция составляет главный источник вражды между женщиной и мужчиной; она уничтожает любовь, развращает чувства и делается принципом противоестественных наслаждений.
По словам Б., слышавшего это от полицейского агента, в Брюсселе существует от 1800 до 2000 лиц подобного рода поведения.
Случается, что несколько мужчин составляют между собой складчину и содержат на эти деньги любовницу — факт, доказывающий крайнюю степень развращения. Общность подобного рода в высшей степени подла. Одиночные посещения публичной женщины во сто раз лучше.
Конкубинат, или свободная любовь, который можно было бы назвать свободным браком , делается все реже и реже. Молодежь, утрачивая стыд, недолго останавливается на нем. Предпочитаются союзы гораздо более стоящие и возбуждающие. Европа переполнена лоретками.
Знаменитости этого рода, десятки которых пришлось мне видеть в нынешнем году (1859) в Спа, не отличаются, как можно было предполагать, ни молодостью, ни красотой, все они — двадцатипяти–или тридцатилетние женщины, отцветшие, поблеклые и утратившие уже свежесть молодости, утонченные и опытные в разврате, прославившиеся своими скандальными похождениями, разорившие много мужчин и ведущие большую игру… Угасшая любовь и притупившиеся чувства всегда сменяются тщеславием и любопытством. Это понятно. Большинство мужчин, не имея возможности отличиться в чем–либо или приобрести себе состояние трудами, честностью и другими качествами, без которых немыслима жизнь, заявляют себя, как школьники, шумом, криками, игрой, развратом, лошадьми, костюмами и проч….
Дата добавления: 2019-02-22; просмотров: 198; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!