Здесь читать рассказы Третий сын, Возвращение, Фро, Июльская Гроза.
В рассказах Платонова 30-х годов людям душевно тонким и поэтому ранимым часто противопоставлялись герои победительные, жизнеспособные, но утерявшие на пути к жизненным победам человеческую чуткость, способность сопереживать чужую боль (к примеру, "Третий сын"). В послевоенном рассказе "Возвращение" противопоставленными оказываются два состояния души одного героя. Очерствение сердца - следствие войны (а не сознательного подавления чувства разумом) изживается героем на глазах читателя, в результате сильного потрясения. И изживается, скорее всего, навсегда. В этом высказалась высокая вера Платонова в неиссякаемость человеческой сердечности. "Память сердца" и "свет жизни" - эти два взаимосвязанных мотива всегда звучали в произведениях А. Платонова. Непрерывен и неизбежен "свет жизни", питаемый "памятью сердца". "Я помню их, ты запомни меня, а тебя запомнят, кто после тебя народится, - говорил старый Аким ("Свет жизни", 1939 г.) молодой чужой девушке, приютившей его. - Так и будем жить один в другом, как один свет". Любимые платоновские мотивы воспринимаются современным читателем в их обращенности к творческому наследию писателя; его книги несут "свет жизни", которая ушла, но не исчезла, став частью нашего сегодня, а искусство формирует "память сердца", так необходимую человеку: без нее социальный опыт неполон и недостаточно зрел. На протяжении многих лет работы Платонова в искусстве облик его "сокровенного человека" менялся, рождались новые его модификации. Одна из них - "душевный бедняк" из очерков начала 30-х годов ("Че-че-о", "Впрок"). Другая - "одухотворенный человек" в творчестве писателя 30-х годов ("Джан", "Фро", "Свежая вода из колодца"), военных и послевоенных лет ("Одухотворенные люди", "Афродита" и др.). В обращенности к искусству Платонова определение "сокровенный" говорит о стремлении художника к обнаружению психобиологического глубинного существа - "тайного тайных" своего любимого героя. Эпоха 1930-х годов, рассматриваемая сегодня подчас весьма схематично, несмотря на обилие исторических документов и живых свидетельств современников, была для Платонова неотъемлемой частью его реального существования. Пусть этот этап мучительно переживался писателем, не раз оказывавшимся в тупике социального одиночества, принявшим на себя шквал разгромной критики, порой болезненно ощущавшим свою вынужденную душевную раздвоенность, но и в этот период продолжались поиски Платоновым своего места в жизни и литературе. Автор «Джан» жил своим временем и его проблемами, он хотел участвовать в буднях и праздниках общества, хотел быть признанным в литературе, он страдал из-за непонимания его современниками, пытался «достучаться» до общественного сознания и отнюдь не стремился ни осесть в андеграунде, ни примириться с ярлыком «маргинала». Напротив, 30-е годы стали для Платонова периодом, когда им сознательно и неоднократно были предприняты попытки «вернуться» в русло «разрешенной» литературы. Свидетельств этому достаточно: «покаянный вечер» 1 февраля 1932 г.; ряд публицистических и литературно-критических статей в духе времени (например, «Советский Таджикистан», «Павел Корчагин», «Агония: по поводу романа Р. Олдингтона «Сущий рай», статьи о «мнимой беллетристике» А. Грина, К. Паустовского и др.); отчасти - произведения «Высокое напряжение», «Ювенильное море», «Бессмертие», «Счастливая Москва». Но за каждой такой попыткой «переработать себя» или подать действительность в требуемом виде обнаруживается еще более сильное стремление оставаться самим собой, сохранить достоинство, что в дальнейшем будет рассмотрено нами на конкретном материале. Столь противоречивые тенденции в творческой деятельности писателя обусловили возникновение разных линий реализации художественной личности Платонова в рамках одного периода. Кроме попыток для легального существования в рамках системы, писатель находит такие формы, которые позволяют ему быть вне политики - это рассказы «Фро», «Река Потудань», «Третий сын», «Июльская гроза» и другие. Но свойственные Платонову конца 20-х годов критический взгляд на действительность и позитивный пафос не исчезают и в 30-е годы, обнаруживая себя - вольно и невольно - в повести «Джан», рассказе «Мусорный ветер», пьесах «Шарманка» и «14 Красных Избушек». Таким образом, субъективно стараясь придерживаться кода официального искусства, объективно в большинстве произведений А. Платонов находится в оппозиции к нему и вне его, что особенно усугубляется обстоятельствами общественной и литературной жизии 1930-х годов. Немного еще и про повести можно добавить . В искусстве Платонова жизнь предстает в самых разнообразных, как правило, драматичных, поворотах. Но Платонова особо привлекают наиболее психологически емкие ситуации. Самая излюбленная - вернее всего та, которую можно назвать "у последней черты жизни", когда жизнь и смерть предельно сближаются, практически смыкаются и "выжить" становится главной целью человека. У Платонова эта ситуация представлена как реальная, жизненная и одновременно "философская", поскольку рядом с "выжить" всегда встают вопросы: "как выжить, во имя чего, какой ценой?". Единство в мире Платонова конкретно-исторических и "бытийных" мотивов, сращение в его персонажах социально-психологического с символико-философским демонстрирует в наиболее "чистом виде" повесть "Джан". Она была живым откликом советского писателя на бурную действительность Средней Азии 30-х годов: именно в это время там развернулись социалистические преобразования. А. Платонов в составе бригады писателей Оргкомитета СП СССР побывал в Туркмении весной 1934 г., и его впечатления от этой поездки отразились в рассказе "Такыр" и повести "Джан".
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Здесь читать рассказы Третий сын, Возвращение, Фро, Июльская Гроза.
Повесть Андрея Платонова Река Потудань рассказывает читателю о событиях начала двадцатого столетия.
Потудань — река в Старо-Оскольском районе Белгородской области. Красноармеец Никита Фирсов — 25-летний юноша с вечно грустным, задумчивым и оплывшим лицом — возвращается в родную деревню пешком в течение двух дней, ночуя в поле, созерцая живую природу и засуху на родной земле, что является признаком голода и нужды, которые его ожидают. Он движется вдоль склонов реки Потудань, и к ночи замечает два огонька своего родного городка. Этой же ночью он стучится в родной дом, где ему открывает не ожидавший того отец (мать уже умерла), невероятно любящий своего сына. Отцу очень тяжело дались годы ожидания сына с фронта: он почти перестал даже думать, чтобы в голову не лезли «всякие мысли». Однако встреча тиха и сокровенна, лишена сантиментов и лишних возгласов. Обстановка в доме очень изменилась: исчезла мебель, а два стула, стол и лежанка сколочены из досок, хотя отец работает в мебельной мастерской. Единственная фраза, которую отец произносит: «Ну как там буржуи и кадеты? Всех их побили иль ещё маленько осталось?»
На следующий день происходит встреча Никиты с Любой — его подругой детства, дочерью покойной ныне учительницы. Дом их всегда отличался от дома Фирсовых аккуратностью и изысками, даже сравнительным богатством обстановки, а интеллигентность матери Любы удерживала отца Никиты от женитьбы на ней, и теперь отец корил себя за то, что струсил предложить себя в мужья. Теперь же поздно: женщина умерла. Дом Любы тоже опустошён бедностью. Она учится на врача. День заканчивается диалогом:
— Вы теперь не забудете меня?. — Нет, мне больше некого помнить.
Никита и Люба вспоминают детскую дружбу, становятся друзьями, Никита постоянно ухаживает за изнурённой от голода и учёбы девушкой, несмотря на то, что вынужден много работать в той же мастерской, что и отец. Он носит ей еду из своей столовой. У Любы от голода умирает единственная подруга; Никита с большим трудом достаёт доски для гроба. В результате у Никиты и Любы завязываются отношения. Завязка поражает простотой и сердечной точностью, характерной для всего Платонова, и всё же выраженонй тут наиболее ярко: У двух совершенно одиноких людей в почти вымершем городе нет другой альтернативы, как быть вместе, и её не было с самого их детства, это судьба, и от того близость их кажется им ещё естественней и радостней. Для них быть вместе — единственный шанс выжить в это суровое время.
Но они не обучены житейской науке. Кроме того, Никита настолько переполнен своими чувствами, что не может обрести «мощь в постели». Для него, не знавшего женщины, это становится серьёзным препятствием, с которым он не может справиться, и зимой он сбегает в соседний город, надеясь утопиться в Потудани, когда треснет лёд; пока же он теряет способность к речи и устраивается у базарного сторожа, живёт у него, пока его не находит отец. Речь возвращается, Никита спрашивает о Любе, узнаёт, что она топилась в Потудани, но выжила, теперь же очень простудилась. Никита бежит к Любе, остаётся у ней, почти умирающей, но Люба выживает, а Никита обретает мужскую мощь, пара обретает счастье.
Анализ…честно говоря, такого исхода событий я не ожидала.
Рассказ “Река Потудань”. 1937 год...
Опять - об исключении: о новом виде аскетизма, об импотенции, о благотворности ущерба тела для высшей духовной сути любви мужчины к женщине.
Никита Фирсов и Люба живут в мире, где эта духовная суть не считается главной для большинства. И они взяли было и для себя это господствующее мнение. Взяли и, конечно же, поженившись, стали несчастны, когда оказалось, что Никита так любит, что “у него вся сила бьется в сердце, приливает к горлу, не оставаясь больше нигде”.
Но ведь это так естественно для высоконравственных натур!.. Поверьте, иные натуры! Это составляет трудность: переход от любви духовной к физической. И это очень мало понятно для многих и многих: для них эта естественность - как раз и есть неестественность. Противоречие чувствительности и нравственности - азбука для физиологии. Нас тянет в сон от переедания и мышечной усталости, и наоборот, у нас бессонница, есть не хочется, и в руках силы нет, если мы взволнованы, расчувствовались. Мышцы, внутренние органы и мозг - вот три адреса крови, из которых сердце интенсивно может обеспечивать лишь один. То есть надо в момент соития не так уж любить духовно, чтоб любить физически.
Это знала Люба, то ли потому, что она медик, то ли инстинктивно:
“Как он жалок и слаб от любви ко мне!- думала Люба в кровати... А может - когда-нибудь он станет любить меня меньше, и тогда будет сильным человеком!”
Но она не сказала Никите этого секрета. А тот не угадал. А к тому же он сомневался вообще в своей духовной ценности для Любы. Ведь он необразованный, потому еще и переоценивает Любу. Ему еще от отца передалась робость перед интеллигенцией. Тот ведь, вдовствуя, тоже думал было когда-то жениться на Любиной матери, учительнице. Да передумал:
“- Нельзя, Никит! - сказал в то время отец.- У меня образования мало, о чем я с ней буду говорить!..”
А та, при его посещениях, говорила что-то о просвещении народного ума...
Никита думал, что они (он и Люба) - не пара, даже когда поженились. От всего этого как было ему не сделаться импотентом. А обнаружив сей факт, испугавшись, он и выздороветь не мог.
И что ж было делать ему, когда,- он считал, как все,- люди женятся не для платонической любви? Он ушел тихонько из дома. Ушел из города. Отрешился от себя - никому, как он думал, не нужный. Его взяли чистить отхожее место и прилавки на базаре в соседнем городке; он почти не спал и почти не ел. Не протестовал, даже несправедливо попав в тюрьму. И ни на что уже не обращал внимания.
А оказалось-то, что он дорог Любе - и необразованный, и импотент.
“- А отчего Люба утопилась?- прошептал Никита.
- ... По тебе она сильно убивалась и скучала, вот отчего. Цельный месяц по реке Потудани, по берегу, взад вперед за сто верст ходила. Думала, ты утонул и всплывешь, а она хотела тебя увидеть”.
И она утопилась от горя, да ее спасли рыбаки и откачали. И теперь, уверенный в себе, Никита вернулся к Любе, и болезнь его кончилась. Но что за слова применил Платонов для описания долгожданного счастья?!.
“Он пожелал ее всю, чтобы она утешилась, и жестокая, жалкая сила пришла к нему. Однако Никита не узнал от своей близкой любви с Любой более высшей радости, чем знал ее обыкновенно,- он почувствовал лишь, что сердце его теперь господствует во всем его теле и делится своей кровью с бедным, но необходимым наслаждением”.
А еще раньше, в первую брачную ночь, слова такие:
“... оказывается, надо уметь наслаждаться, а Никита не может мучитьЛюбу ради своего счастья...”
И вот в этих уничижительных оценках: “жестокая, жалкая сила”, “мучить Любу”, “бедное, но необходимое наслаждение” - видно, что Платонов не просто, а идеологически не приемлет, так сказать, низкое.
Повесть предельно проста, лирична и почти лишена страшных сцен, характерных для опального творчества Платонова. «Река Потудань» делает Платонова первым советским писателем, обнаружившим огромную глубину и сложнейшую внутреннюю жизнь у бедных и неграмотных слоёв населения, из которых вышел и сам писатель. Его герои не знают своих чувств, от того изумляет их простота и неподдельность. В самой лирической повести Платонова, так же важнейшую роль играют детали в описаниях. Всё это притягивало в разное время к повести множество творцов, превращавших её в спектакли и кинофильмы.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 256; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!