ИСТОРИЧЕСКОЕ  ПОРАЖЕНИЕ  СТАЛИНА НА 19 СЪЕЗДЕ ПАРТИИ.

Понять Сталина можно, только постаравшись проникнуть в его политико-психологический мир
 и глядя его глазами на положение и перспективы развития СССР. Тогда мы увидим в действияхсоветского диктатора не манию преследования, не причуды и капризы старика, а железную логику
 основателя данной тоталитарной  системы, его обоснованный страх за её целость и сохранность,
его глубочайшую озабоченность беспечностью его учеников и соратников, его беспокойство
 о будущем. На XX съезде цитировались слова Сталина, обращённые к его ученикам,  и полные тревоги
 за будущее сталинского СССР: "Вы слепы, как новорождённые котята; что будет без меня?"Сталин был идеален для господства над закрытым обществом - закрытым внутри, закрытым вовне.
Порядок Сталина не допускал  ни малейшей  игры сил на верхах, ни гражданской инициативы
 в обществе, даже самой верноподданнической.
Шаг влево от "генеральной линии", шаг вправо – расстрел."Генеральная линия партии" была сильна своей ясностью,  повелительностью.
В её лексиконе  не было слова "думать", а было всем понятное слово "действовать", "выполнять приказ"."Думать" - это прерогатива одного главного партийца Сталина, "исполнять" - это задача всей партии.
Все успехи и победы приписывали Сталину, все неудачи и поражения возлагали на "вредителей, шпионов и националистов". Неприятные для власти факты просто скрывали, благо не было свободы печати.
Поэтому и "порядок" в стране  казался   идеальным, и управлять было легко. Война внесла в "генеральную линию" дисгармонию. Люди, прошедшие через войну, от Волги к Эльбе,
стали другими. В глубине души Сталин был согласен с западными остряками:"Сталин в войну сделал только две ошибки: показал Ивану Европу и Европе Ивана".
Советские люди притащили домой бациллы свободы и социальной справедливости: "в Германии скот
 живет лучше, чем у нас люди", "у американского солдата шоколада больше, чем у нашего картошки",
"на Западе президенты и министры - обыкновенные грешники, а у нас боги-недотроги". Надо вернуть этот расфилософствовавшийся, "больной народ" в первобытное довоенное состояние:
 нужен антибиотик, нужно и новое, полезное кровопускание. Чем раньше  это сделать, тем быстрее
он выздоровеет.    Этого никак не хотят понять верхи партии. Они даже не прочь начать диалог
с Западом ("сосуществование"!), не прочь искать его помощи в решении внутриэкономических
 (колебания -принять или не принять "план Маршалла") и внешнеторговых проблем СССР
(предложения о хозяйственно-технической кооперации), а для этого готовы посягнуть
на святая святых – на государственную монополию внешней торговли - и даже
  немножко приоткрыть железный занавес для циркуляции бизнеса. Но это ведь начало конца "генеральной линии"!  По каналам бизнеса двинутся в СССР тысячи,
миллионы новых бацилл Запада. Железный занавес станет дырявым, и начнется другой диалог:
диалог между народом и правительством, поощряемый и подстрекаемый Западом.
Случится самое ужасное: и непоправимое: народ начнёт интересоваться своим прошлым
 и философствовать о будущем. Появятся новые Радищевы, Белинские, Герцены.
Русь духовно придет в движение, а за нею и антирусские окраины, за ними и страны-сателлиты.
Вот какая перспектива рисовалась Сталину, если не вернуться к старой, испытанной
 "генеральной линии". Прогноз был правильный, но предупредить такое развитие дел Сталин мог бы в возрасте
 сорока - пятидесяти лет, а ему было уже за семьдесят; другого Сталина в Политбюро не было,
да такие и рождаются раз в сотни лет. Старость Сталина совпала с дряхлостью режима. Этому режиму можно было продлить жизнь не хирургией (он не выдержал бы никакой серьёзной
 операции), а терапией. На языке политики это означало медленный "спуск на тормозах" в поисках "сосуществования" как со своим народом, так и с внешним миром. Сталин был полон решимости ни в коем случае не допустить этого, ошибочно полагая, что его ученики
не способны пойти против его воли. Но первый    же организационный пленум ЦК, избранный на XIX съезде,  - доказал обратное.По неписаной партийной традиции организационный пленум нового ЦК происходит ещё во время
  работы съезда партии, и результаты его работы - выборы Политбюро, Секретариата и генсека
докладываются последнему заседанию съезда. Этот закон впервые был нарушен!Пленум нового ЦК происходит через два дня после закрытия XIX съезда,  а именно - 16 октября
 1952 года. При внимательном наблюдении можно было заметить, что этот необычный прецедент
 был связан с трудностями создания исполнительных органов ЦК.Впоследствии стало известно, что товарищ Сталин, демонстративно прогулявший  16  рабочих
заседаний  XIX съезда своей партии (из восемнадцати заседаний он посетил только два -
первое и последнее, - оставаясь на них всего по несколько минут), был исключительно активен
на пленуме ЦК. Сталин разработал новую схему организации ЦК и его исполнительных органов.
Он предложил XIX съезду увеличить вдвое членский и кандидатский состав ЦК:
 было избрано 125 членов и 111 кандидатов в члены ЦК. Теперь пленуму ЦК Сталин предложил,
как бы соблюдая симметрию, избрать в членский состав Президиума (Политбюро) 25 человек,
 а в кандидатский состав – 11 человек. Но дело было не в процентной норме и не в желании симметрии - Сталин хотел "разбавить"
  "старых большевиков" из старого Политбюро, которые начали выходить из повиновения, -
  "новыми выдвиженцами" из областных вотчин партии. Загипнотизированные  пропагандой
 "о вожде всех времён и народов", и не знающие многих тайн партии,  партийные "целинники"
  должны были явиться орудием уничтожения "нечестивых". Знали ли они о предназначенной им роли - значения не имеет. Важно другое - старые члены Политбюро знали и понимали, что такова цель Сталина. Тогда же приняли они и меры, чтобы сорвать этот план. Какие  именно меры, - мы увидим дальше,
здесь лишь приведем  официальное заявление, которое ЦК устами Н:икиты Хрущева сделал XX съезду:
 "Сталин, очевидно, намеревался покончить со всеми старыми членами Политбюро. Он часто говорил, что члены Политбюро должны быть заменены новыми людьми".А вот зачем нужно было расширить состав Президиума (Политбюро): "Его предложение
после XIX съезда об избрании 25 человек в Президиум Центрального Комитета было направлено
 на то, чтобы устранить всех старых членов из Политбюро и ввести в него людей, обладающих
меньшим опытом,   которые бы всячески превозносили Сталина. Можно предположить, что это было
также намерением в будущем ликвидировать старых членов Политбюро..."(Н. С. Хрущев, "Доклад на закрытом заседания XX съезда КПСС", стр. 58).Это официальное заявление   имеет решающее значение для раскрытия внутренних мотивов поведения
старых членов Политбюро как компактной группы внутри нового Президиума, когда каждый из них
убедился вслед за Берия и Маленковым, что Сталин переносит дебаты в другую плоскость
 - быть или не быть. Если быть Сталину, тогда не быть им, не только политически, но и физически.Неумолимая логика Сталина в таких ситуациях не звала полумер.Как остановить Сталина? Этот вопрос старые члены Политбюро пока еще не ставят.
 Но Сталин настойчиво толкает их к этому своими действиями.В прежнем Политбюро, кроме Сталина, было 10 членов. Во время выборов нового Президиума ЦК
 Сталин дал отвод  6 членам из 10. Причём он дал отвод даже и тем, кто скорее был готов
добровольно подставить свои затылки под пули чекистов, чем поднять руку на Сталина, - Молотову,
  Ворошилову, и  Кагановичу, Андрееву.
О поведении двух других членов Политбюро,  утративших доверие вождя и тоже отвергнутых Сталиным,
- Микояна и Косыгина, нельзя говорить столь же уверенно.Чем же Сталин мотивировал свой отвод своим преданным и достаточно прославленным  соратникам?Пройдёт время, и историки, получив доступ к архивам ЦК той эпохи, ответят на этот вопрос.
Обычно  словоохотливый Хрущев, к сожалению,  обходит тему мотивов Сталина гробовым молчанием.
Он ограничился следующим сообщением:"Вследствие необычайной подозрительности Сталина у него даже появилась нелепая и смехотворная
  мысль, что Ворошилов был… английским агентом... В доме Ворошилова была даже сделана
специальная установка, позволяющая   подслушивать, что там говорилось. Своим единоличным решением Сталин отстранил от работы в Политбюро ещё одного человека
- Андрея Андреевича Андреева. Это было одним из самых необузданных проявлений произвола.
 Вспомним о первом пленуме ЦК после XIX съезда партии, когда в своём выступлении Сталин,
охарактеризовав Вячеслава Михайловича Молотова и Анастаса Ивановича Микояна,
высказал мысль, что эти два старых работника нашей партии повинны в каких-то совершенно
  не доказанных проступках. Не исключена возможность, что если бы Сталин оставался у руля
ещё несколько месяцев, товарищи Молотов и Микоян, вероятно, не смогли бы выступить
 с речами на сегодняшнем съезде" (там же, стр. 54).После только что проведённого громкого процесса "сионистских шпионов" Америки
  с обвиняемыми Лозовским и Молотовой,  Сталину всюду мерещились сионистские заговорщики.
Таким заговорщиком в его глазах был каждый еврей, независимо от того, коммунист он или
 нет, более того - подозрительным был  и каждый русский партиец, если  он, не дай бог,
был женат на еврейке. Свои "генеалогические таблицы" Сталин расширял до вторых
 и третьих колен в родословной коммунистов, выискивая у них еврейских бабушек, дедушек
 или внуков. Так, у Хрущёва нашли внучку от еврейской матери, у Берия - мать, якобы
грузинскую еврейку, у Маленкова – о ужас! - дочь была замужем за евреем.Когда Сталин, напоминая пленуму ЦК "ленинградское дело", "сионистское дело", "грузинское дело",
 стал разбирать членов Политбюро по косточкам, копаясь в их исторических, политических
и генеалогических грехах, то выяснилось: из 11 членов Политбюро 5 оказались в родстве с евреями
(Молотов, Маленков, Ворошилов, Хрущёв, Андреев), один - евреем (Каганович),
 один - "полу-еврей" (Берия),  двое - причастны к "ленинградской мафии" (Косыгин и Микоян;
сын последнего был женат на дочери расстрелянного первого секретаря горкома Ленинграда Кузнецова), только один человек оказался чистым - безвредный и бесцветный Булганин. Во время атак Сталина против его соратников ещё никто из них не знал, какой новый подвох
готовится тому, о ком, кажется, Сталин  ничего не сказал на пленуме: о  Берия.На XIX съезде Берия реабилитировал себя за "грузинское дело", но только перед съездом,
 что отнюдь не означало реабилитацию  перед Сталиным.В Праге и Варшаве  уже готовились два политических процесса над коммунистическими лидерами
этих стран, которых спас лично Берия во время конфликта с Тито, а также процесс
титовцев в Болгарии и Венгрии, тоже до сих пор пользовавшихся поддержкой Берия. Эти коммунисты, спасённые  Берия  от расстрела, теперь вдруг оказались махровыми "сионистами":генеральный секретарь ЦК компартии Чехословакии Сланский был еврей,
  и генеральный секретарь ЦК компартии Польши Гомулка оказался женат на еврейке. Таким образом, круг большого международного заговора сионистов Америки, СССР
 и Восточной Европы против коммунизма замыкался (тут Сталин повторял действия
 Адольфа Гитлера, постоянно говорившего о "заговоре мирового еврейства").Абсурдность концепции "еврейского заговора" и копания в генеалогии   ярко выявляется на фоне того,
  что у самого Сталина были еврейские родственники (внук, названный в его честь Иосифом).Автор биографии Л. П. Берия посвятил этому подвоху Сталина против Берия следующие
многозначительные строки: "Первой мишенью атаки против позиций Берия явилась Чехословакия.
Все ключевые позиции власти Берия предоставил там своим союзникам."После убийства Масарика и смерти  Бенеша Берия управлял этой высокоиндустриальной
и цивилизованной страной через своих ставленников в чешской тайной полиции так,
 как это находил нужным в своих собственных интересах. Как только Игнатьев стал во главе госбезопасности, он ударил по бастиону Берия
  в Чехословакии. Вдруг прокатилась волна арестов, которая охватила чиновников
 советского аппарата в Праге. и  также высокопоставленных чиновников тайной полиции
  Чехословакии, работавших под руководством Берия. Главными жертвами чистки оказались
ставленники Берия. Чиновники были арестованы по обвинению в шпионаже, саботаже, диверсии
и государственной измене, но так как они были людьми Берия, то обвинение против них косвенно
наносило удары и  по авторитету Берия. Однако одна поразительная черта характеризует всю эту акцию. Почти все арестованные
высокие руководители по главе с их лидером Рудольфом Сланским (настоящая фамилия
  которого была - Зальцмак), - Бедржих Геминдер, Рудольф Марголюс, Андре Симон, Артур Лондон
и девять других протеже Берия - были евреями. Арестованных обвиняли также, что они "сионисты"...
Новая чистка имела типично антисемитский привкус и была очевидно инсценирована Сталиным"
(Тh. Wittlin. Comissar. McMillan Co. London. 1972, рр. 366 - 367).Подозрения Сталина против Берия в "варшавском деле" были еще серьёзнее.  Сведения о том,
 какую роль Сталин хотел приписать Берия, если удастся раскрутить  "варшавское дело",
исходят от самого Гомулки (Гомулка продиктовал одному своему близкому сотруднику
 документы  типа "Khrushchev. Remembers" - "Мои 14 лет".
"Мои 14 лет" опубликованы в журнале "Kurier Polsko-Kanadyiski", 1973, No 47, стоящем близко
 к польскому посольству в Канаде).С первых же дней после войны Польшей правили три человека: - Берут, председатель ЦК
  Польской коммунистической партии (Гомулка называет его питомцем НКВД),
 член Политбюро и глава органов госбезопасности Якуб Берман (такой же "питомец НКВД")
  и первый секретарь ЦК Гомулка, во время войны возглавлявший борьбу польских коммунистов
в тылу Польши против немцев. Первые два были личными ставленниками Берия, но Сталин, видимо,
  решил дискредитировать Берута и Берия арестом и показаниями против них со стороны Бермана
 и Гомулки. Какие же показания хотел выбить из этих арестантов  Сталин? Он хотел доказать только одно: Берия замышлял заговор против Сталина и втянул
в это дело своих польских ставленников. Послушаем самого Гомулку: "Берут очень опасался Бермана, полагая, что тот во время следствия
или процесса может сказать о нем что-нибудь весьма компрометирующее. Так, будто бы Берия
в своё время замышлял заговор против Сталина и якобы Берут был втянут в это дело. Я не совсем уверен в этом, но мне это дело именно так излагали."Как бы там ни было, Берут очень оберегал Бермана, а одновременно и меня, ибо я должен был
первым предстать перед судом. Так был составлен сценарий... Берут затягивал дело как только мог, прибегая даже к отправке в Москву ложных сведений.Например, он уверял, что я смертельно болен... Берут тянул так долго, как только мог, и в конце концов
 спасла положение смерть Сталина" (там же).  Всё это - и чешские допросы и варшавские "сценарии"
 - поступало к Берия, ибо допрашивали арестованных ставленников Берия другие его ставленники.
Тут Сталин против своей воли попал в заколдованный круг. А что знал Берия, то знал и Маленков,
прочнейшим образом связавший с ним свою судьбу. Сталин не без тревоги наблюдал за их
столь тесным сближением.  Хрущев и Аллилуева - единодушны в подчеркивании спайки между Берия и Маленковым.
Когда они демонстративно уединялись на каком-нибудь очередном банкете от остальных членов
Политбюро, Сталин кивал в их сторону и говорил, согласно Хрущёву:
два плута, два неразлучных мошенника!Каждый из них знал, что если Сталин убьёт одного, то потом обязательно убьёт и другого.
И спайка их была лучшим способом застраховать свою жизнь от Сталина. Эта спайка спасла жизнь и старым членам Политбюро. В этом они и убедились на последнем сталинском пленуме.Тут мы подошли к самой загадочной проблеме: Сталин дал отвод, по крайней мере,
 шести членам старого Политбюро, так почему же важнейшие из них (Молотов,
 Ворошилов, Микоян, Каганович) были все-таки избраны в члены нового Политбюро
(Президиума)? Сталин  дал им отвод  перед пленумом ЦК, состоявшим из 236 членов и  кандидатов. Из них только 20 - 25 человек знали Сталина по-настоящему,   а для остальных он был "человеком с иконы", непогрешимым богом. Почему же эти остальные не согласились
с предложением самого  товарища Сталина? Установленная процедура выборов была такова: состав ЦК избирается по бюллетеням
тайного голосования, их проверяет избранная съездом счётная комиссия, протоколирует их
и результаты докладывает съезду, бюллетени не уничтожают, а передают на хранение вместе
  с протоколами съезда в секретный архив ЦК. Исполнительные органы ЦК: Политбюро, Секретариат, генеральный секретарь и председатель
Комитета партийного контроля при ЦК. - избираются открытым голосованием,
если нет требования пленума провести эти выборы тайным голосованием.Вот во время этого открытого или тайного голосования пленум ЦК проигнорировал
предложение Сталина и вопреки ему,  демонстративно выбирает отведенных им людей
 в состав Президиума (Политбюро).Что Сталин их отводил, известно из доклада ЦК на XX съезде, но что они все-таки
 были избраны, мы узнали из официального сообщения о пленуме ЦК ("Правда", 17.10.52). Это было первое историческое поражение Сталина в его партии. Как это могло случиться? Как Сталин реагировал?Сталин не сдался. Он решил, выражаясь по-шахматному, ходом коня сразу убрать с доски
 "старую гвардию" и таким образом выправить свое положение, Он обратился к Президиуму:поскольку Президиум ЦК очень громоздок (25 членов и 11 кандидатов), надо выбрать из его среды
 маленький орган для оперативной работы преимущественно из молодых, энергичных членов
Президиума. Таким органом должно было быть Бюро Президиума, вообще уставом
 не предусмотренное.Цель Сталина ясна - обойти Ворошилова, Молотова, Кагановича и Микояна.
Но и это ему удаётся только частично: избирается Бюро из 9 человек, в котором старые члены Политбюро
составляют большинство: Маленков, Берия, Хрущев, Булганин, Ворошилов, Каганович против двух
"молодых" -- Первухина и Сабурова - и самого Сталина (см.: Khrushchev. Remembers, vol.I, р. 299).
Молотов и Микоян остались вне Бюро. Бюро и в этом составе, по Хрущеву, фактически не функционировало, а все дела партии и страны решала пятёрка:
Сталин, Маленков, Берия, Хрущев, Булганин.Таким образом, Сталин все-таки исключил Ворошилова и Кагановича.Как же могло случиться, что Сталину не удалось легально избавиться от нежелательных   ему лиц? Как мог пленум ЦК партии не пойти за своим "отцом и учителем"? Неужели члены пленума ЦК не знали, что Сталин физически уничтожил 70 процентов состава пленума
  ЦК 1934 года за их  сопротивление предложению судить Бухарина и Рыкова? Это они, конечно, знали. Но они знали и более важную вещь: ко времени съезда власть была уже
не у Сталина, а у аппарата во главе с Маленковым и Берия. Теперь не Сталин контролировал аппарат, а аппарат контролировал его самого.Сталин был бог, пока партийно-полицейский аппарат был в его руках, а теперь члены ЦК видели,
 "то бог де-факто низвергнут".Исчерпав все другие средства, Сталин наконец решил пойти ва-банк. Произошло событие, точно
 зафиксированное в доступных нам документах, но остававшееся совершенно незамеченным
 в советской литературе о Сталине. Сталин подал тому же пленуму ЦК заявление с просьбой
об освобождении его от должности генерального секретаря ЦК коммунистической партии.Во-первых, Сталин был убеждён, что это заявление   не будет принято, а во-вторых,
  он хотел проверить отношение к этому своих ближайших соратников и учеников.Но  произошло невероятное чудо:   пленум  ЦК спокойно принял отставку Сталина!!!Это было второе историческое поражение Сталина.О том, что Сталин подал такое заявление, мы знаем из двух не зависимых друг от друга источников:
 от  дочери Сталина - Светланы Аллилуевой и от бывшего военно-морского министра СССР,
адмирала Н. Г. Кузнецова. В книге "Двадцать писем к другу" Аллилуева пишет:
"Наверное, в связи с болезнью он (Сталин. - А. А.) дважды после XIX съезда (октябрь 1952 г.) заявлял
 в ЦК о своём желании уйти в отставку. Этот факт хорошо известен составу ЦК, избранному на XIX
 съезде" (стр. 191).      Во второй своей книге "Только один год" она пишет на ту же тему:
 "По словам его бывшего переводчика В. Н, Павлова, избранного на XIX съезде в ЦК, отец
в конце 1952 года дважды просил новый состав ЦК об отставке. Все хором ответили, что это невозможно...
 Ждал ли он иных ответов от этого стройного хора?
Или подозревал кого-нибудь, кто выразит согласие его заместить?.. Да и хотел ли он в самом деле
уйти в отставку?" (стр. 340). Мы дальше увидим, что Аллилуева ошибается, думая, что его отставка не была принята.Об этом заявлении Сталина пишет и адмирал Кузнецов, добавляя, что ЦК принял его отставку
 только частично, но явно путая, в чем выразилось это "частично". Вот его слова:"Официальную просьбу о частичном его (Сталина. - А. А.) освобождении я услышал позднее,
на Пленуме ЦК КПСС, после XIX съезда партии. Тогда Сталин был освобождён от поста
Министра обороны, но главные должности в ЦК партии и Совете Министров всё же решил
оставить за собой" (см.: "Нева", 1965, No 5, стр. 161).В одном Кузнецов ошибается, и даже грубо, ибо известно, что Сталин ушёл с поста министра
 Вооруженных сил СССР ещё в 1947 году, передав этот пост Булганину. Как же было дело  с отставкой?
Мимо  советской исторической  цензуры проскочило  и сохранились два документа, из которых явствует,
что "частичное освобождение" Сталина выразилось в принятии его отставки с поста генерального
секретаря коммунистической партии, с сохранением за ним должности одного из секретарей ЦК
   и Председателя Совета министров.Ещё при первом после-сталинском "коллективном руководстве" вышел "Энциклопедический словарь",
где в биографии Сталина прямо и недвусмысленно написано следующее:
 "После XI съезда партии, 3 апреля 1922 пленум Центрального Комитета партии
 по предложению В. И. Ленина избрал И. В. Сталина генеральным секретарём ЦК партии.
На этом посту И. В. Сталин работал до октября 1952,
а затем до конца своей жизни являлся секретарём ЦК" (разрядка моя. - А. А.)
(Энциклопедический словарь в 3 томах. М. 1955, т. III, стр. 310).То же  самое утверждение повторено в справочном аппарате Полного собрания сочинений
В. И. Ленина, вышедшем при втором, брежневском "коллективном руководстве".
Там сказано: "Сталин... С 1922 по 1952 год - генеральный секретарь ЦК партии,
  затем - секретарь ЦК КПСС" (Ленин В. И. Полное собрание сочинении, т. 44, стр. 651).Никакой случайной обмолвки тут нет. Эти документы не оставляют  ни малейшего сомнения,
 что Сталин после октябрьского пленума ЦК 1952 года перестал быть генеральным секретарем,
  а был  всего лишь одним из десяти его секретарей.Кто же занял его место? Об этом нет никаких указаний ни в мемуарах современников,
 ни в официальных документах партии, однако секрета никакого не было - место Сталина
в Секретариате ЦК занял, конечно, Маленков. Только теперь он назывался не генеральный секретарь,
а первый секретарь ЦК.   Власть Сталина перешла к его ученикам теперь уже и  юридически.Конечно, Сталин остался лидером партии, при перечислении членов Президиума и Секретариата ЦК
 его имя названо первым, вне алфавита. Но теперь он такой первый, который всецело зависит
  от вторых. Сталин не был бы самим собою, если примирился бы с этим. Следующий кризис он спровоцирует, стараясь вернуть себе прежнюю неограниченную власть.

РАЗГРОМ  "ВНУТРЕННЕГО  КАБИНЕТА СТАЛИНА"

Анализ последующих событий показывает, что новый министр госбезопасности СССР  С. Д. Игнатьев
играл двойную роль: прилежно выполнял приказания Сталина и аккуратно сообщал их тем,
против кого они были направлены, - Маленкову, Берия, Хрущёву. Это было не предательством,
а своего рода самострахованием Игнатьева.
Он знал, что никто из министров госбезопасности, уничтожавших людей по приказу Сталина,
своей смертью не умер.В благодарность за прилежное выполнение ими  всех приказов  Сталина, товарищ Сталин потом
их всех также безжалостно уничтожал. Так были назначены на должность Сталиным,
и затем погибли: погибли Менжинский, Ягода, Ежов.
Так сидит теперь  бывший начальник СМЕРШ Абакумов, чекисты уже "копают" компромат на  Берия,
 а после Берия Сталин наверняка ликвидирует и его, Игнатьева, чтобы скрыть свои следы.О двойной игре министра госбезопасности Игнатьева, например, в "деле врачей",
сообщил XX съезду Хрущёв. "На этом съезде, - сказал Хрущёв, - присутствует в качестве делегата
бывший министр государственной безопасности,  товарищ Игнатьев. Сталин ему резко заявил: "Если ты не добьёшься признания врачей, мы тебя укоротим на голову""
 (Н. С. Хрущёв, "Доклад на закрытом заседании XX съезда КПСС", стр. 44).Зная, что Сталин при всех условиях, раньше или позже   "укоротит его на голову",
Игнатьев и стал вести двойную политику. Иначе его не было бы на съезде, которым руководило
 старое Политбюро во главе с Хрущёвым, Булганиным, Маленковым. Он, собственно, оказался и
единственным уцелевшим руководящим чекистом из сталинского окружения:
 его заместителя Рюмина - расстреляли,
расстреляли его предшественника - министра госбезопасности Абакумова и всех его помощников,
расстреляли предшественника Абакумова, министра госбезопасности Меркулова и  его  помощников,
расстреляли Берия и всех его помощников,
ликвидировали министров  внутренних дел и госбезопасности Круглова и Серова и всех их помощников,
 а вот  бывший министр госбезопасности Игнатьев  почему-то остался жив, и даже к своему
  семидесятилетию в 1974 году он получил орден.Когда после смерти Сталина Берия объединил министерства госбезопасности и внутренних дел
в одно МВД СССР и сам возглавил его, то Игнатьев получил повышение - его сделали секретарём
 ЦК КПСС по госбезопасности!Столь удивительной способностью самосохранения, умением приспособляться к обстановке и обходить
  подводные рифы, да ещё играть с таким огнём, как Сталин, мог обладать лишь исключительно
 умный и  талантливый парт- аппаратчик. Таким человеком   и оказался Игнатьев.
Более четверти века он работал внутри парт- аппарата на всех уровнях: в области (Башкирия),
  в республиках {Узбекистан и Белоруссия), в центре (ЦК КПСС). Он был более предан аппарату,чем лицам, даже таким, как Сталин. Он был не оппортунистом, а фанатиком аппарата.
В этом, вероятно, и секрет его спасения.Естественно, что и в Министерстве госбезопасности он ощущал себя не столько
профессиональным чекистом, а скорее,  резидентом парт- аппарата, его посланником
 и исполнителем ею воли. Если интересы тайной полиции приходили в столкновение с интересами
партаппарата, то люди типа Игнатьева становились на сторону партии, а партию олицетворял собою
 партаппарат. Однако личная диктатура Сталина требовала, чтобы не партия контролировала полицию,
 а, наоборот,  чтобы полиция контролировала партию.
И теперь, когда Сталин задумал новую чистку и против партии и против полиции, он невольно
 спровоцировал единение старых полицейских кадров со старыми парт- аппаратчиками, в результате чего
ему и подсунули министром безопасности Игнатьева.
Сталин принял нового главу полиции в уверенности, что он его перекуёт по своему  образу и подобию.
И ошибся. Игнатьев оказался истинным сталинцем: двурушником. В силу этого Игнатьев был идеальныморудием на идеальном месте для организации заговора против Сталина.Теперь наше изложение   событий вступает в область, где наряду с официальными данными
 важную роль играют и доказательства косвенные.По Хрущёву (см.: Khrushchev. Remembers, vol. I, р. 305), "врачи-заговорщики" были под арестом ещё
 со времени XIX съезда (октябрь 1952); "сценарий" развития процесса  по делу Гомулки,
 - какие выбивают  признания,    и против кого  - тоже уже было известно.
В ноябре того же года  судили ставленников Берия в Чехословакии (шёл процесс Сланского);
 интенсивно шли допросы бериевцев в Тбилиси.Первые же сообщения Игнатьева о ходе допросов врачей показали, что замыслы Сталина направлены
  не только против Берия и его чекистов, но и против всего Политбюро.Комментатор хрущёвских воспоминаний Эдвард Кренкшоу совершенно правильно пишет,
  что "последняя чистка Сталина была направлена против его ближайших коллег, в первую очередь против
Берия" (Khrushchev. Remembers, vol. I, р. 301). Всё это и привело к решению Берия предложить
 Сталину, чтобы он подал в отставку со  всех своих постов.На путях к предъявлению, а тем более к осуществлению такого решения, однако, были очень
 серьёзные препятствия, без преодоления которых Сталин был неуязвим.
Это был его "внутренний кабинет" во главе с генералом Поскрёбышевым, его личная охрана
во главе с генералом Власиком,   комендатура Кремля во главе с генералом Косынкиным.
Берия отлично понимал, что Сталина можно превратить в политический труп только через
  физические трупы этих преданных ему служак.Были ещё две проблемы: во-первых, где предложить Сталину отставку -- в Кремле, на его даче
 под Москвой или на его даче на Черноморском побережье (как это потом сделали с Хрущёвым);во-вторых, кого из членов Президиума ЦК можно включить в "делегацию" к Сталину.Известно было, кто не пойдёт к Сталину с таким требованием: Молотов, Ворошилов, Каганович,
Микоян, - не пойдут из-за своих былых личных связей  или из-за трусости.Новые члены Президиума вообще отпадают - велика была опасность, что кто-нибудь из них выдаст
  весь план. Остаются те, кого Хрущёв называет правительствующим внутренним кругом нового Бюро,
  куда, кроме Сталина, входили только члены негласной четвёрки: Берия, Маленков, Хрущев и Булганин
плюс ставленник этой четвёрки - Игнатьев. По иронии судьбы, только их Сталин и пускал к себе!Данные Хрущёва подтверждаются и воспоминаниями  дочери Сталина, С. Аллилуевой:"В самое последнее время обычными лицами (у Сталина на даче. -А. А.) были: Берия, Маленков,
 Булганин, Микоян. Появлялся и Хрущёв. С 1949 года, после ареста его жены, Молотов был
фактически не у дел, и даже в дни болезни отца его не позвали"("Двадцать писем к другу", стр. 192).Местом, наиболее безопасным для предъявления Сталину требования об отставке, конечно,
было далёкое от Москвы Черноморское   побережье Грузии. Однако после создания
"мингрельского   дела" Сталин побаивался своих земляков и перестал ездить туда на отдых.
Аллилуева сообщает: "Последнее время он жил особенно уединённо; поездка на юг осенью 1951
года была последней" (там же, стр. 190). Так отпал юг.Оставались Кремль и дача под Москвой. Кремль импонировал с легальной стороны - как резиденция
 государства и партии. Все легальные акты должны исходить отсюда.
Но если Сталин  вдруг отказался бы принять требование об отставке, то одним нажатием кнопки
 он поднял бы тревогу не только в Кремле, но и в Москве да и по всей стране:
коммуникация здесь была идеальная. Поэтому отпадал и Кремль.
Оставалось Кунцево, дача Сталина под Москвой.Кунцево тоже было опасно, но только до тех пор, пока безотказно действовал "внутренний кабинет"
Сталина.
Если лишить Сталина этого "внутреннего кабинета", и тогда он в ваших руках - таков был план Берия.
 Надо было убрать от Сталина его личного врача, начальника его личной охраны,
 начальника его личного кабинета, его представителя в Кремле - коменданта Кремля.
 Их можно было убрать только руками самого Сталина. Здесь Берия был в своей стихии.У вас нет никаких прямых свидетельств, но нет и сомнений, что именно Берия организовал
пропажу секретных документов Сталина из бюро Поскрёбышева, о которой рассказывает Хрущёв(см.: Khrushchev. Remembers, vol. 1, рр. 292 -- 293). Вероятно, Берия сумел утащить у Поскрёбышева
 что-то более секретное, чем экономические рукописи Сталина, о которых говорит Хрущёв.
Иначе не было бы понятно заявление Сталина: "Я уличил Поскрёбышева в утере секретного материала.
 Никто другой не мог этого сделать. Уточка секретных документов шла через Поскребышева.
Он выдал секреты" (там же, стр. 292).
Сталин немедленно снял Поскребышева, но расстрелять не успел.Куда легче было направить гнев Сталина против генерала Власика. Как профессиональный чекист
 он был целиком в руках Берия, благодаря которому и продержался у Сталина столько лет.
Его, вероятно, никак нельзя было использовать против Сталина, зато оказалось возможным
 спровоцировать   Сталина на его арест, что Берия и сделал. Аллилуева пишет:"Надо сказать, что в это самое последнее время даже давнишние приближённые отца были в опале:
 неизменный Власик сел в тюрьму зимой 1952 года, и тогда же был отстранён его личный секретарь
 Поскребышев, служивший ему около 20 лет" ("Двадцать писем к другу", стр. 192).Зимой 1952 года -- это значит в декабре 1952 года, так как в октябре 1952 года Поскрёбышев выступал
  на XIX съезде партии и там был избран членом ЦК. Добавим тут же:
  освобождённые Поскребышевым, Власиком и их помощниками места заняли люди, выдвинутые туда
   через Игнатьева "внутренним кругом" -четверкой.Есть серьёзные основания предполагать, что личный врач Сталина Виноградов,
и начальник Лечебно-санитарного управления Кремля Егоров тоже были арестованы по плану Берия.
По тому же плану, вероятно, был снят и министр здравоохранения СССР Смирнов, имевший доступ
  к Сталину (на его место назначили никому не известного в партии, но хорошо известного Берия
 врача Третьякова).Один из деятелей Коминтерна, Франц Боркенау, по свежим следам ареста кремлёвских врачей
высказал догадку: арест личных врачей Сталина означает заговор против него его соратников
во главе с Маленковым  -- они хотят приставить к Сталину своих врачей, чтобы решить его судьбу.
(см.: "Rheinisher Merkur", 23.01.53).Сегодня уже определённо можно утверждать, что врачи  из группы академика Виноградова
(личного врача Сталина) сначала были арестованы по плану Берия,  по доносу  его агента
 врача Тимашук, но Сталин обратил эти аресты против самого Берия, объявив своих личных врачей"давнишними английскими шпионами",    по доносу маршала Конева.
 (см.: Khrushchev. Remembers, vol. II, р. 305).О реакции Сталина на арест врачей рассказывала его экономка Валентина Васильевна.
Так, сразу же после ареста личных врачей Сталина о них заговорили у Сталина за обеденнымстолом в присутствии Берия, Маленкова, Хрущёва, Булганина.Светлана Аллилуева пишет:"Дело врачей" происходило в последнюю зиму его жизни. Валентина Васильевна рассказывала
мне позже, что отец был очень огорчён оборотом событий. Она слышала, как это обсуждалось
 за столом во время обеда. Она подавала на стол, как всегда.  Отец говорил, что не верит в их "нечестность", что этого не может быть - ведь "доказательством''
 служили доносы доктора Тимашук, - все присутствующие, как обычно в таких случаях, молчали..."("Двадцать писем к другу", стр. 192). Аллилуева думает, что Валентина Васильевна пристрастна и защищает её отца, но доблвляет:
 "И всё-таки надо слушать, что она рассказывает, и извлекать из этих рассказов какие-тоздравые крупицы, так как она была в доме отца последние 18 лет, а я у него бывала редко" (там же).Допускал ли сам Сталин заговор против себя со стороны Берия? Не только допускал,
 но и очень опасался его как раз после войны. Вот рассказ Хрущева:
"После войны Берия стал членом Политбюро, и Сталин начал тревожиться о его растущем влиянии.
Более того, Сталин начал бояться его. Я тогда не знал, какие причины для этого, но позднее, когда
 была раскрыта вся машина Берия по уничтожению людей, все стало ясно.
Практические средства по  достижению целей Сталина находились в руках Берия.
Сталин осознал, что если Берия способен уничтожить любого человека, на которого он укажет
  ему пальцем, то он, Берия, может уничтожить и любого другого по собственному выбору.Сталин боялся, что он окажется таким первым лицом, которого выберет сам Берия"
(Khrushchev. Remembers, vol. I, р. 335).Все известные нам из истории тираны были мнительны,  вечно воображали себя в опасности,
сами разрабатывали сложнейшие правила обеспечения своей личной безопасности, выкидывали разные трюки, чтобы проверить преданность окружающих.
То, что люди называют манией преследования, на самом деле было их вернейшим
превентивным оружием против возможных заговорщиков.
Сталин превзошёл и в этом отношении всех своих предшественников.Прежде всего он лишил потенциальных заговорщиков их излюбленного времени расправы
с тиранами - ночи. Сталин был единственный в истории тиран, который ночью не спал, а работал
или веселился в компании соратников у себя на даче.
Сталин ложился спать в четыре - пять часов утра, а вставал в одиннадцать -двенадцать часов дня.
Вся гигантская партийная и государственная машина страны тоже приспосабливалась
   к этому "ночному" режиму работы.Сталин был и единственным правителем, не жившим в отведённой ему официальной резиденции
- в Кремле. Вся страна думала, что Сталин живёт в той трехкомнатной квартире в здании
бывшего сената в Кремле, которую описал Анри Барбюс, а на самом деле он жил почти всё время
в изолированной от внешнего мира, запрятанной в лесу, обнесённой высоким забором крепости
 под Москвой, которая называлась Ближней дачей в Кунцеве.Да, ни один тиран в истории так надежно не охранялся, как Сталин при Поскрёбышеве и Власике,
и ни одна свита не была так предана своему владыке, как сталинская (поэтому-то у него
малограмотные повара делались генералами, а личные охранники  в конце концов
становились министрами - Абакумов, Меркулов, Круглов).Порядок посещения Сталина не только министрами, но и членами Политбюро был
просто оскорбительным - каждый, кто шёл к Сталину, независимо от чина и ранга,
должен был подвергаться обыску его личной охраной.
Насколько строгой была личная охрана Сталина, показывает, например, случай, бывший с Молотовым.Однажды, возвращаясь из важной поездки в Лондон, Молотов прямо с аэродрома направился с докладом
к Сталину в Кремль. Охрана нашла в кармане Молотова пистолет и не очень вежливо вытащила
его оттуда. Молотов пожаловался Сталину, но Сталин поддержал свою охрану
(см. Victor Alexandrov. The Kremlin. London. 1963, р. 322). Таким же строгим был порядок охраны
и дачи-крепости Сталина...Хрущёв сообщает, что Берия участвовал в подборе обслуги и охраны Сталина.
Было время, когда Берия окружил Сталина только грузинами. Сталин обратил на это внимание
 и обвинил Берия, что он верит только грузинам, тогда как русские ему, Сталину,
не менее преданы. Берия пришлось заменить охрану.
Однако влияние Берия и на новую охрану Сталина было велико. Хрущев замечает:"Берия и после изгнания грузин продолжал контролировать и дальше свиту Сталина.
Берия так долго работал в Чека, что знал всех чекистов. Они все искали расположения Берия,
 и Берия было легко их использовать для своих целей. Поэтому Сталин не мог верить даже своей
русской свите, включая и личную охрану" (Khrushchev. Remembers, vol. I, р. 336).Однако пока Поскрёбышев стоял во главе "внутреннего кабинета Сталина", а Власик - во главе охраны,
 Берия не так уж легко было бы использовать охрану Сталина "для своих целей".
Но, поддавшись провокации, Сталин  сам разгромил весь свой "внутренний кабинет".
Это был с его стороны самоубийственный акт.Легко представить, какое важное значение придавала четвёрка тому, чтобы место Поскребышева
занял человек, способный изолировать Сталина от внешнего мира и информации и сам не знающий,
 почему это надо делать (у заговорщиков было много таких невольных исполнителей).
Временно должность Поскребышева занял старший после него в "кабинете" - Владимир Наумович
Чернуха, сибиряк, член партии с 1918 года, активный  участник гражданской войны,
  вместе с которым Поскребышев и начал свою большевистскую карьеру в Уфе и которого
 он притащил в "Секретариат т. Сталина" в 1925 году.
Чернуха был хотя и лояльным, но ограниченным аппаратчиком из породы канцелярских крыс.
Он явно не подходил к роли нового Поскрёбышева, а других кандидатур около Сталина не было.
 Вероятно, поэтому Сталин решил искать себе нового помощника вне аппарата ЦК.
От нового шефа "кабинета" Сталина требовались, кроме волевых качеств и преданности,
всестороннее знание функционирования партийно-чекистской машины, военного порядка
 и основательная теоретическая подготовка. И такой человек очень скоро нашелся: первый секретарь Ленинградского горкома КПСС Владимир Никифорович Малин.
Это был кандидат с самыми высокими связями - его по прежней работе знали по крайней мере
следующие члены Президиума ЦК КПСС: Андрианов, Пономаренко, Игнатьев, Маленков
и Берия.      Малин был из числа тех маленковцев, которые пришли в аппарат партии
в результате "великой чистки". К началу войны Маленков его сделал секретарем ЦК Белоруссии,
во время войны он был назначен сначала членом Военного совета армии в ранге генерала,
  потом заместителем начальника Центрального штаба партизанского движения при Ставке
 Верховного главнокомандования (начальником штаба был Пономаренко).
Весьма вероятно, что в этой должности Малин соприкасался и со Сталиным во время очередных
  докладов о партизанских делах, но зато несомненно, что по роду своей службы Малин имел
  тесный контакт с Берия.После войны он вновь был назначен вместе с Пономаренко и будущим министром госбезопасности
Игнатьевым одним из секретарей ЦК Белоруссии.
Когда в 1948 году Пономаренко был назначен секретарем ЦК КПСС, Малин попросился на учебу
  в аспирантуру Академии общественных наук при ЦК. Он окончил её  в 1949 году досрочно,
 получив учёную степень кандидата наук. В том же году, когда начался разгром и аресты ждановцев,
  Маленков отправил в Ленинград своих самых проверенных людей: Андрианова – первым секретарём
 Ленинградского обкома и Малина - первым секретарём Ленинградского горкома.
Вот с этого поста в конце 1952 года Малин перебрался в кресло Поскрёбышева, разумеется,
без его репутации грозного временщика, но достаточно властный, чтобы сыграть
предназначенную ему роль - аккуратно докладывать Маленкову каждое распоряжение и движение
 Сталина, и достаточно умный, чтобы не претендовать на самостоятельность в данных условиях.Как только Сталин опубликовал свою  знаменитую статью от 13 января 1953 года об аресте
 кремлёвских врачей, всякие гадания о замыслах диктатора кончились.
Теперь все ждали - от членов Политбюро и до рядовых советских граждан - "худшего варианта": чистки "массовой, бурной, всесокрушающей, и беспощадной", которая, как и в 1937 году, должна
унести в тюрьмы, лагеря и на тот свет миллионы людей, чтобы Сталин чувствовал себя
еще более безопасным на своей даче-крепости.  

ПОСЛЕДНИЕ   ДНИ  СТАЛИНА

В роковой для себя день, 13 января 1953 года,  Сталин опубликовал "Хронику ТАСС"
- о раскрытии органами государственной безопасности "террористической группы врачей,
ставивших своей целью путем вредительского лечения сократить жизнь активным деятелям
 Советского Союза". Эта публикация как раз и сократила жизнь самому Сталину.Чтобы понять, как и почему это случилось, мы должны спросить себя:
 зачем Сталину нужно было лично раскручивать  "дело врачей"?
На это с предельной ясностью и не свойственной ему оплошностью ответил сам Сталин
 в опубликованной того же 13-го числа статье с жизнерадостным названием:
"Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей".
Статья не подписана, но по специфическим особенностям языка и стиля, по манере аргументации ясно,
  что автор её -  сам Сталин.В "Хронике ТАСС" говорится, что "врачи-вредители", назначенные для лечения товарища Сталина,
 работали  по заданию двух иностранных разведок: американской (это профессора-врачи
Вовси М. С., Коган Б. Б., Фельдман А. И., Гринштейн А. М., Этингер Я. Г. и др.),
и английской разведки  (академик Виноградов В. Н., профессора-врачи Коган М. Б., Егоров П. И.).Все арестованные, кроме Виноградова и Егорова, - евреи.
Все они врачи кремлёвской поликлиники и как таковые – личные врачи членов Политбюро,
министров правительства и высших военных чинов.
Все евреи первой группы были "завербованы" в американскую разведку через международную
еврейскую буржуазно-националистическую организацию "Джойнт", выдающую себя
за благотворительную организацию, а члены группы Виноградова "оказались давними
агентами английской разведки".
"Хроника..." сообщила о признании врачей, что они умертвили "путём вредительского лечения"
  секретарей ЦК Жданова и Щербакова, хотели убить маршалов Василевского, Говорова и Конева,
  генерала армии Штеменко, адмирала Левченко.
Профессор Вовси якобы заявил следствию, что получил директиву от сионистов из "Джойнта"
"об истреблении руководящих кадров СССР" (заметим странность, что важнейших маршалов
 - Жукова   и Булганина, а также важнейших деятелей партии - Маленкова, Берия, Хрущева
- нет в числе намеченных жертв).Если бы Сталин  успокоился и ограничился  одной этой "Хроникой ТАСС ", то можно
было бы подумать, что это лишь очередной взрыв антисемитизма, и "дело врачей" просто вариант
 "дела сионистов".
Но статьёй в "Правде" (от того же 13 января 1953 г.) Сталин преждевременно (а потому и неосторожно)
  раскрыл карты: дело личных врачей членов Политбюро выглядело как дело против самого Политбюро.Всегда богатая криминальная фантазия Сталина в "деле врачей" оказалась удивительно куцей:
он просто вытащил из архива дело группы кремлевских "врачей-вредителей" 1937 года,
 (профессора Плетнёва, докторов медицины Левина, Максимова и Казакова),  и осуждённых
вместе с ними партийцев - Бухарина, Рыкова, Ягоды, вместо старых имён поставил новые,
модернизировал обвинение и сунул его народу и членам Политбюро.
Более того, Сталин снова пустил в ход свою политическую философию того времени о классах
  и классовой борьбе при социализме, о "правых оппортунистах", о "врагах народа", которые
 тем больше размножаются, чем больше социализм имеет успехов.
Сталин повторил  примененный  ранее приём выбивания  у врачей  нужного признания в убийстве
 (Плетнев, Левин, Максимов и Казаков на допросах тоже признались, что по заданию агентов
иностранных разведок, бывших членов Политбюро Рыкова, Бухарина, главы НКВД Ягоды они убили путём вредительского лечения члена Политбюро Куйбышева, члена ЦК Менжинского
  и "пролетарского" писателя Максима Горького).Сталин настолько ослеп в своей злобе против  своих товарищей из Политбюро или настолько одряхлел
 умственно, что уже не видел, как шьёт новое чёрное дело старыми белыми нитками,
 вот цитата из этой статьи: "...некоторые люди делают вывод, что теперь уже снята опасность
 вредительства, диверсий, шпионажа...
Но так думать и рассуждать могут  только правые оппортунисты, люди, стоящие
на антимарксистской точке зрения "затухания" классовой борьбы. Они не понимают или не могут
понять, что наши успехи ведут не к затуханию, а к обострению борьбы, что чем успешнее будет
  наше продвижение вперёд, тем острее будет борьба врагов народа" ("Правда", 13.01.53).Кто ж эти анонимные "правые оппортунисты"? Конечно, не рядовые колхозники, и даже
  не "врачи-вредители", а члены Советского правительства и руководители органов госбезопасности,
 которые, как и "правые оппортунисты" Бухарин, Рыков и Ягода, легко могут быть подведены
 под чекистские пули.      Впрочем, сам Сталин прямо указывает адрес искомых "врагов народа": 1) "Некоторые наши советские органы и их руководители потеряли бдительность, заразились
         ротозейством";
2) "Органы государственной безопасности не вскрыли вовремя вредительской, террористической
       организации среди врачей".
Сталин не думает, что здесь он  бесталанно повторяет прошлый трюк 19376 года, сажая на скамью
подсудимых врачей Кремля. Он считает их "вредительство" почти закономерностью:
 "...история уже знает примеры, когда под маской врачей действовали подлые убийцы  и изменники
Родины вроде "врачей" Левина, Плетнёва, которые по заданию врагов Советского Союза
умертвили путем умышленно неправильного лечения великого русского писателя А. М. Горького,
 выдающихся деятелей Советского государства В. В. Куйбышева и В. Р. Менжинского".Врач Левин был тогда личным врачом Сталина, как теперь Виноградов.
Оказывается, они оба хотели убить Сталина по заданию "правых оппортунистов" и "врагов народа",
  находящихся на службе у иностранных  разведок, но почему-то не успели это сделать.
Сталин спасся   лишь благодаря собственной бдительности, а органы НКВД ни тогда (Ягода),
ни сейчас  (Берия) не вскрыли вовремя  "вредительской, террористической организации среди врачей". Почему? Ягода - потому что сам оказался тогда  и "правым оппортунистом", и "врагом народа",
а почему не вскрыл заговор Берия - Сталин хочет выяснить теперь. Сталин заканчивает свою статью в "Правде" грозным предупреждением:"Советский народ с гневом и возмущением клеймит преступную банду убийц и их
иностранных хозяев. Презренных наймитов, продавшихся за доллары и стерлинги, он раздавит,
как омерзительную гадину. Что касается  вдохновителей этих наймитов-убийц, то они  могут быть
уверены, что возмездие не забудет о них и найдёт дорогу к ним, чтобы сказать им свое веское слово" ("Правда", 13.01.53).Это язык времён ежовщины, когда Сталин "нашёл дорогу" к "вдохновителям" врачей  Левина
и Плетнева, когда расстрелял половину Политбюро и 70 процентов всех членов ЦК.
Берия и Маленков, Хрущёв и Булганин, не говоря уж о пострадавших  Молотове и Ворошилове,
о Микояне, Кагановиче и Андрееве, отлично знали и этот язык и свою обречённость,
если Сталин останется у власти ещё несколько месяцев.
Об этом говорилось и на XX съезде КПСС:"Вспомним "дело врачей-вредителей". На самом деле не было никакого "дела", кроме заявления
женщины-врача Тимашук, на которую, по всей вероятности, кто-то повлиял или же просто
 приказал написать Сталину письмо... Вскоре после ареста врачей мы - члены Политбюро
- получили протоколы допросов, в которых врачи сознавались в своей вине...
Дело было поставлено таким образом, что никто не мог проверить тех фактов, на которых
было основано следствие... Когда мы пересмотрели это "дело" после смерти Сталина,
то мы пришли к заключению, что оно было сфабриковано от начала до конца. Это позорное "дело"
было создано Сталиным. У него не хватило времени, однако, довести его до конца
(так, как он себе представлял этот конец)"
(Н. С. Хрущев, "Доклад на закрытом заседании XX съезда КПСС", стр. 44).
Каким же представлял себе этот конец Сталин? На этот вопрос дан ясный и категорический ответ: "Сталин, очевидно, намеревался покончить
 со всеми старыми членами Политбюро", было намерение "в будущем ликвидировать
старых членов Политбюро" (там же, стр. 58).С опозданием в тридцать лет Политбюро вытащило из секретного архива "Завещание" Ленина,
где предлагалось снять Сталина с поста генсека, так как он способен злоупотреблять властью.
"Эта отрицательная черта Сталина... в последние годы его жизни приобрела абсолютно
 нетерпимый характер", констатирует Политбюро (там же, стр. 8).Вот когда члены Политбюро пришли к убеждению, что Сталин хочет их ликвидировать и что
  характер его стал "абсолютно нетерпимым", они решили предъявить Сталину ультиматум
 не только об освобождении врачей, но и об уходе со всех постов.
Сделать это могли лишь те, кто имел ещё реальную власть, - Берия, Маленков, Хрущёв и Булганин,
  опираясь на армию ( маршалы Жуков, Захаров, Москаленко, Соколовский, Еременко)
 и полицию ( генерал Игнатьев).Спровоцированный ими же разгром "внутреннего кабинета" дал возможность предъявления
 этого ультиматума. Главой заговорщиков несомненно был Берия.Вернёмся ненадолго ко взаимоотношениям Сталина и Берия.
Мы уже приводили рассказ Хрущёва, как Сталин боялся Берия и даже опасался заговора с его стороны.
Мы видели также, что "мингрельское дело" в Грузии  было направлено против Берия.
Наконец, и "дело врачей" было прежде всего "делом Берия".
В этих условиях кажется странным, почему Сталин не сделал с ним того же, что
 со старыми членами Политбюро - Молотовым, Ворошиловым и другими, которым он просто запретил
 посещать его дом. Ведь Берия бывал у Сталина в любое время дня и ночи, когда хотел.
Берия бывал в семье Сталина ещё при его покойной жене - Надежде Аллилуевой.Именно она первая предупредила мужа, что Берия негодяй.Светлана Аллилуева пишет:"Отвращение к этому человеку и смутный страх перед ним были единодушными у нас в кругу близких.
Мама ещё давно (году в 29-м), как говорил мне сам отец, ,,устраивала сцены, требуя, чтобы ноги
  этого человека не было у нас в доме". Отец говорил мне это позже, когда я была уже взрослой,
  и пояснял: "Я спрашивал её - в чём дело? Приведи факты! Ты меня не убеждаешь, я не вижу фактов.
 А она только кричала: я не знаю, какие тебе факты, я же вижу, что он негодяй.
Я не сяду с ним за один стол. Ну, - говорил я ей тогда, -- убирайся вон! Это мой товарищ,
он хороший чекист, он помог нам в Грузии предусмотреть восстание мингрельцев, я ему верю.
Факты, факты мне надо!!!" ("Двадцать писем к другу", стр. 18).Вот эти факты и заставили Сталина изменить свое мнение о Берия. Аллилуева запомнила,
 "как была поражена словами отца", когда однажды осталась ночевать у жены Берия,
 а "наутро вдруг позвонил разъярённый отец и, обругав меня нецензурными словами, прокричал:
"Сейчас же езжай домой! Я Берия не доверяю"" ("Только один год", стр. 327).Все это Берия уже видел и чувствовал. "Берия отлично понимал, что его судьба
 в постоянной опасности" (там же, стр. 325). Однако и изменив свое мнение о Берия, сразу избавиться
от него Сталин не мог, а потому внешне ничем себя не выдавал.Сталин был не только прекрасным конспиратором, но и виртуозным артистом.
Сначала войти в доверие избранной жертвы, а потом нанести ей внезапный ошеломляющий удар
- таково было первое правило его криминального искусства как во внутренней,
так и во внешней политике. Сталин старается придумать что-нибудь оригинальное, чтобы замаскировать задуманный удар,
но это ему явно не удаётся. Может быть,  некоторой компенсацией его выдохшейся
изобретательности служит "братанье" на участившихся попойках в Кунцеве, где он
подчеркнуто предоставляет Берия роль тамады.Ведь, по кавказским обычаям, пока Берия тамада, он может командовать и Сталиным, даже в его доме.Сталин не предполагал ни того, что сам может обмануться, ни того, что это случится во время
  очередного, и последнего, его пира.Сталин любил каждое свое преступление обосновывать идеологически; ссылкой на Ленина,
если есть подходящая цитата, или сочинением новой догмы, если такой цитаты нет.
В основе этого идеологического обоснования должна была лежать концепция о классах
 и классовой борьбе. Но Ленин, как и Маркс, объяснял исторический процесс и поведение людей
  интересами классов и классовой борьбы только в обществе классовом,
 а социализм считался обществом бесклассовым (таковым его в 1936 году объявил  и сам Сталин),
и поэтому никакие общественно-политические явления в нем нельзя было обосновывать ссылками
на классовую борьбу. Но тогда как же объяснить, что СССР кишмя кишит вредителями,
 диверсантами, убийцами, несколько  миллионов которых ежегодно сидит в концлагерях?
В упомянутой статье от 13 января 1953 года Сталин дал обезоруживающий своей простотой ответ:
"В СССР эксплуататорские классы давно разбиты и ликвидированы, но еще сохранились...
носители буржуазных взглядов и буржуазной морали - живые люди (выделено в оригинале. -- А. А.),скрытые враги нашего народа". Вот они, эти "живые люди", объединившись в класс
в бесклассовом социалистическом  обществе, ведут со Сталиным смертельную борьбу.Эти тезисы Сталина лежат в основе идеологической кампании "Правды" весь январь и февраль.18 января 1953 г. "Правда", дополнительно радует читателей высказываниями Сталина,
сделанными  ещё в ежовские времена о классах и "врагах народа", и призывает в русских областях
страны разоблачать этих "врагов народа", а в национальных республиках – разоблачать
 "буржуазных националистов".В разгар  кампании, 21 января, публикуется Указ Президиума Верховного Совета СССР:
 "За помощь, оказанную правительству в деле разоблачения врачей-вредителей,
 наградить врача Тимашук Лидию Федосеевну орденом Ленина".
Это уже открытый призыв к населению: пишите побольше доносов и тоже получите орден!22 января "Правда" публикует доклад секретаря ЦК Михайлова, посвящённый  
двадцать девятой годовщине смерти Ленина. Сталин знал, кому поручить доклад: Михайлов
не только почти буквально повторил его статью от 13 января, но и добавил несколько
  острых высказываний Сталина времён  ежовщины.24 января "Правда" в связи с выборами в местные Советы настойчиво призывает народ к бдительности
  и сплочённости вокруг партии Ленина - Сталина.25 января "Правда" публикует статью о годовщине отравления Куйбышева  "врачами-вредителями".31 января "Правда" печатает передовую статью: "Воспитывать трудящихся в духе высокой политической
бдительности". Статья, ссылаясь на "прошедшие за последние годы судебные процессы над бандами
шпионов и вредителей   в Болгарии, в Венгрии, Чехословакии, в Польше и других
народно-демократических странах, разоблачение в СССР шайки подлых шпионов и убийц",
 призывает страну к решительному разоблачению "скрытых врагов нашего народа".Газета приводит примеры разоблачения "чуждых элементов" в руководящих органах министерств
Украины и "космополитов", литовских и еврейских "буржуазных националистов" - в Литве.6 февраля "Правда" публикует большую статью об массовых  арестах органами госбезопасности
шпионов в разных районах СССР. Статья изобилует примерами кражи секретных документов
  (намёк на Поскребышева!), почему-то непременно попадающих в руки "врагов" и "изменников".11 февраля  врач Тимашук в  письме  в редакцию "Правды" благодарит читателей
за "многочисленные письма и телеграммы" с поздравлениями в связи с разоблачением ею
 "врагов советского народа".На основании доноса этой  "патриотки своей Родины" Сталин и создал "дело врачей".
Но Тимашук  написала донос лишь на одного врача на -- академика Виноградова.
Как мы уже упомянули, этот донос Берия мог организовать сам для того, чтобы лишить Сталина
добросовестного и лояльного личного врача.
В планах о будущей смертельной болезни товарища Сталина, слишком честный и слишком
добросовестный академик Виноградов был лишней фигурой на шахматной доске. Берия собирался приставить к Сталину своего врача, но это не удалось – подозрительный Сталин
 больше  не допускал к себе вообще  никаких врачей и перешёл на медицинское "самообслуживание"
 из своей маленькой домашней аптечки. Берия, конечно, замышлял не это, но все же его устраивало и то,
что Сталин оказался вне постоянного медицинского контроля.В разгар бешеной кампании "Правды" против "врачей - убийц" происходят еще два убийства,
выданные тогда за естественную смерть. Но теперь уже ясно, что одна смерть нужна была Сталину,
а другая - Берия.17 февраля 1953 г.  газета "Известия" сообщила, что "безвременно" умер генерал Косынкин,
руководитель комендатуры Кремля, ответственный за  личную безопасность Сталина.
Генерал был назначен на этот пост прямо из личной охраны Сталина.
Человек относительно молодой, вполне здоровый, фанатично преданный Сталину
 и чувствовавший себя независимым от Берия, он недооценил возможностей Берия,
а потому и умер "безвременно".
Но убийство, нужное Сталину, было организовано весьма  естественно, даже торжественно, чтобы
все подумали - "человек умер на боевом посту".
Речь идет о Льве Мехлисе. В историческом становлении Сталина по части идеологии
 Лев Мехлис играл такую же важную роль, как  Ежов и Берия в делах полиции.Мехлис был единственным членом ЦК, который мог бы сказать:
"Я проложил  идеологическую дорогу товарищу Сталину к власти  по трупам  старой гвардии Ленина,
  я же сделал его великим вождем партии и "корифеем всех наук"."
Достаточно полистать страницы газеты "Правда" 20-х и 30-х годов, чтобы увидеть,
как её редактор Лев Мехлис старался для достижения этой цели.
Благодарный Сталин ответил взаимностью: бывшего слушателя Института красной профессуры
 Льва Мехлиса сначала сделали заместителем главного редактора,
 потом и главным редактором газеты "Правда". После "великой чистки" Сталин ввёл его
  в состав ЦК и в его Оргбюро (коллегия, распределявшая высшие кадры партии и государства).Во время войны Сталин назначил его своим заместителем по наркомату обороны,
и начальником Главного политического управления Красной Армии в чине генерал-полковника
 (Хрущёв, член Политбюро, был только генерал-лейтенантом).
После войны Сталин сделал его министром государственного контроля и вновь членом ЦК
 (на XIX съезде). После "дела сионистов" и нового "дела врачей-вредителей",
Сталин вспомнил известный "дефект" Мехлиса - он был евреем.
Плоская логика антисемита ему и подсказала: если еврей, то сионист, а если сионист,
то мог дать задание сионистским врачам (покровителем которых он был) убить своего давнишнего
соперника, и преемника на посту начальника Главного политического управления Красной Армии,
  бывшего однокашника  по Институту Красной Профессуры - А. Щербакова.
И вот пока "врачи-вредители" ожидали суда, Сталин послал Мехлиса в "важную командировку" в Саратов.
 Там без шума и без свидетелей его арестовали. Переведённый в больницу Лефортовской тюрьмы
 в Москве, он дал нужные Сталину показания,  и 13 февраля 1953 года   "внезапно умер".
 (см.: Victor Alexandrov. The Kremlin, р. 325).Мехлиса торжественно похоронили на Красной площади в присутствии многих членов Политбюро,
маршалов, министров, но без  присутствия Сталина.
Вероятно, Сталин решил, что лицемерие тоже должно иметь меру. По крайней мере он отсутствовал
не по болезни, так как 17 февраля принял посла Индии К. Менона и долго беседовал с ним.
По словам К. Менона, Сталин, несмотря на свои семьдесят три года, выглядел совершенно здоровым
человеком. Во время беседы Сталин рисовал на листках блокнота волков и высказал мысль,
 не только не относившуюся к дипломатическому разговору, но даже и не дипломатическую.
Как бы комментируя собственные рисунки, он заметил, что крестьяне поступают мудро,
уничтожая бешеных волков! Сталин, конечно, думал о "бешеных волках" из Политбюро
(см.: К. Menon. The Flying Troika. London. 1963, р. 29).Тем временем "Правда" накалять обстановку в стране.  Статьи и корреспонденции "Правды"
от 8, 9, 11, 12, 16, 18, 19, 20, 22, 23, 26, 27 февраля посвящены "убийцам", "шпионам",
"вредителям", "врагам народа" и "буржуазным националистам".
Ни одна политическая передовая "Правды" не выходит без ссылки на "бдительность"
 и "врагов народа". По точным рецептам периода ежовщины "Правда" целеустремлённо
 нагнетает всеобщую шпиономанию.Поздно вечером 28 февраля выходит "Правда" на 1 марта, в которой напечатано
постановление ЦК КПСС о женском празднике -дне 8 Марта, -- но и там тоже говорится
 о "шпионах", "убийцах", "скрытых врагах советского народа"...А со следующего дня вдруг происходит нечто странное и необъяснимое:
   "Правда" вдруг прекращает печатать всякие материалы о "врагах народа".
Более того - "враги народа" вдруг все исчезли и не упоминаются даже в политических статьях
  и комментариях. В передовых статьях "Правды" от 2 марта ("Расцвет социалистических наций")
и от 3 марта ("Важнейшее условие подъёма пропаганды") нет ни слова
 о "буржуазных националистах", о "врагах народа", о "шпионах" и "убийцах"!Кампания против "врагов народа" была резко отменена.
Отменена, конечно, не в редакции "Правды", а  приказом сверху. Кто же ее отменил?Сталин? Нет, конечно, не Сталин.
Ее отменили те, кто начиная с 1 марта 1953 года караулил смерть Сталина.
Эти "караульщики" в лице четвёрки - Берия, Маленков, Хрущёв и Булганин -
совершили в ночь с 28 февраля на 1 марта 1953 года переворот, завуалированный ссылкой
на болезнь Сталина, "временно" отошедшего от власти.
Четвёрка немедленно распределила между собой власть в обход Президиума ЦК КПСС.
Всем же остальным наследникам Сталина из Политбюро - старым, законным, но неучаствовавшим в перевороте, - достались вторые роли.
Четвёрка выпустила "Правительственное сообщение", которое заканчивалось так:
"Центральный Комитет и Совет Министров Союза ССР, как и вся наша партия,
весь наш советский народ, сознают всё значение того факта, что тяжелая болезнь
  товарища Сталина повлечёт за собой более или менее длительное  неучастие его
 в руководящей деятельности. Центральный Комитет и Совет Министров
  в руководстве партией и страной со всей серьезностью учитывают все обстоятельства, связанные
с временным уходом товарища Сталина от  руководящей государственной и партийной деятельности" ("Правда", 4.03.53).Сталин тем временем умирал, умирал медленно, но верно, по всем правилам
"вредительского лечения", которое он сам на себя накликал...
Кстати, в первом "Правительственном сообщении" оказалась и другая ложь.
В нём говорилось, что удар у Сталина - кровоизлияние в мозг - произошёл в ночь на 2 марта,
 когда он находился в Москве в своей квартире, а на самом деле, как выяснилось позже, это случилось
не в Москве, а в Кунцеве.
Если всё происходит естественно и совесть у учеников Сталина чиста, тогда зачем лгать народу
и скрывать  действительное место его смерти?
Зачем нужно от имени Центрального Комитета партии и от имени Совета министров СССР
лгать своей собственной партии  и  своему народу , если не для того, чтобы создать себе алиби?Первым, кто узнал от  Хрущёва, что Сталин умер  на самом деле не в Москве, как сообщали газеты,
был бывший губернатор Нью-Йорка,   посол США в Москве во время войны Аверелл Гарриман. Ему же Хрущёв рассказал, как четверка охраняла смерть Сталина. Вот что говорит об этом Гарриман:"Так называемый заговор врачей, по которому несколько врачей обвинялись попытке   убийства
некоторых руководящих коммунистов, был, очевидно, состряпан Сталиным, чтобы начать
новую чистку. Некоторые иностранные наблюдатели России намекали, что люди
из окружения Сталина, боясь потерять свою собственную жизнь в связи с новым массовым террором,
 сами убили старика. Я всё время искал ответа на это. В моей недавней продолжительной беседе
  с Хрущевым,  Хрущев рассказал свою версию о смерти Сталина.
Позднее по моей просьбе он  разрешил мне опубликовать это.Сталин, говорил мне Хрущёв, стал в последние годы очень подозрительным, деспотичным
и безжалостным. Он никому не верил, и никто из нас ему тоже не верил.
Он не давал нам делать работу, на которую сам давно не был способен. Нам было очень трудно.
Однажды в субботу, ночью, он пригласил нас на обед к себе на дачу, за пределами Москвы.
Сталин был в хорошем настроении. Это был весёлый вечер, и мы хорошо провели время.
Потом мы поехали домой. По воскресеньям он обычно звонил нам, чтобы обсуждать дела,
но в то воскресенье он не звонил, что нас поразило.
В понедельник он также не вернулся в город. В понедельник вечером звонит начальник его личной охраны
 и говорит, что Сталин болен. Все мы - Берия, Маленков, Булганин и я - немедленно отправились
на дачу, чтобы увидеть его. Он уже потерял сознание. Одна рука и одна нога были парализованы,
отнялся язык. Мы находились с ним три дня, но сознание к нему не возвращалось.Потом на некоторое время к нему вернулось сознание, и тогда мы вошли в его комнату.
Сиделка поила его чаем из ложки. Он пожал нам руки и старался шутить с нами, силясь смеяться,
  показал здоровой рукой на картину, висевшую над его постелью.
На ней был нарисован козлёнок, которого маленькая девочка кормила ложкой.
Вот теперь, как бы говорил он жестом, он такой же беспомощный, как и этот козленок.
Через некоторое время он умер. Я плакал. Прежде всего мы были его ученики и обязаны ему всем".Я спросил Хрущёва, выбрал ли Сталин себе наследника? Хрущев резко ответил: "Он никого не выбрал. Он думал, что он будет жить вечно!""(Averell Harriman. Peace with Russia. New York. 1959, рр. 102 -- 103). Из этого рассказа мы узнаём важные вещи: 1) Сталин умер не в Москве, как сообщали все советские газеты, а на своей даче (позже от
Светланы Аллилуевой мы узнаем, что это была кунцевская дача); 2) последними посетителями Сталина были: Берия, Маленков, Хрущёв и Булганин, и они провели
 всю ночь субботы, 28 февраля 1953 года, у Сталина за выпивкой; 3) только в понедельник, 2 марта, охрана Сталина сообщает этой четвёрке, что Сталин заболел,
    они едут к нему и три дня караулят у его постели,  не вызывая врачей, спокойно ожидая его смерти; 4) о врачах вообще не упоминается.Эту версию  событий Хрущёв потом много раз повторял разным лицам.
В воспоминаниях  самого Хрущёва она немного расширена. Дата болезни Сталина перенесена
 на 28 февраля, но суть остаётся прежней. Только, очевидно, кто-то надоумил Хрущева, что
для приличия нужно упомянуть о врачах, хотя бы на второй день болезни.
Окончательная редакция рассказа выглядит так:"Сталин заболел в феврале 1953 года (то есть 28 февраля. - А. А.).
Маленков, Берия, Булганин и я были у него на даче Ближняя в субботу ночью...
Как обычно, обед продолжался до 5 - 6 часов утра. Сталин был после обеда изрядно пьяный,
  и в очень приподнятом настроении.
Не было никаких признаков какого-нибудь физического недомогания...
Мы разошлись по домам счастливые, что обед кончился так хорошо... Я был уверен, что
на следующий день, в  воскресенье, Сталин вызовет нас для встречи, но от него не было звонка.
Вдруг раздался телефонный звонок. Это был Маленков, он сказал:
 "Слушай, только что звонила охрана с дачи Сталина. Они думают, что со Сталиным что-то случилось.
Будет лучше, если мы поедем туда. Я уже сообщил Берия и Булганину.
Будет хорошо, если ты немедленно выедешь"... Я быстро оделся и поехал на дачу Сталина...
Через 15 минут я был там. Когда мы все собрались, мы посетили дежурных офицеров, прежде чем
 идти в комнату Сталина. Офицеры объяснили нам, почему они подняли тревогу:
 "Товарищ Сталин обычно почти всегда вызывает кого-нибудь и просит чай или что-нибудь поесть
к 11 часам. Сегодня он этого не сделал".Поэтому они послали Матрёну Петровну узнать, в чём дело. Это была старая дева, которая
  с давних пор работала у Сталина. Она не отличалась блестящими способностями, но была честной
и преданной Сталину. Вернувшись, она сообщила охране, что Сталин лежит на полу
в большой комнате, в которой он обычно спит.Очевидно, Сталин упал с кровати. Охранники его подняли с пола и положили на диван
 в маленькой комнате. Когда нам всё это рассказали, мы решили, что неудобно явиться к Сталину,
когда он  в таком непрезентабельном состоянии. Мы разъехались по домам"(Khrushchev. Remembers, vol. I, рр. 340 -- 342).      Значит, отсюда следует: 1) 28 февраля со Сталиным пировала четверка; 2) они ушли от Сталина утром 1 марта; 3) вечером того же дня Сталин тяжело заболел (упал с кровати и подняться сам не мог,
 не требовал пищи, не разговаривал с обслугой; очевидно, лишился речи); 4) четвёрка была вызвана вечером 1 марта к больному Сталину, но они не стали вызывать врачей,
чтобы помочь больному,  отказались видеться с больным  Сталиным и разъехались по домам,Хрущёв продолжает:   "Поздно ночью Маленков позвонил второй раз: "Охрана Сталина звонила.
Они говорят, что со Сталиным что-то определённо не в порядке"...Когда мы вновь послали Матрёну Петровну проверить состояние Сталина, то она сказала, что
  он спит глубоким сном, но сном не обыкновенным. Мы решили, что лучше уехать.
Мы поручили Маленкову вызвать Кагановича и Ворошилова, которых с нами не было накануне,
 а также врачей" (там же, стр. 342). Наконец  все-таки догадались  вызвать  врачей к умирающему!
Врачи раздели Сталина и перенесли  его обратно в большую комнату, где было больше света.Врачи "сказали нам,  что болезнь такого рода продолжается недолго и её исход бывает смертельным", рассказывает Хрущев.Кто же эти врачи?   Они никому не известны. Как мы увидим дальше, никого из них не знает
 и Светлана Аллилуева. Нет не только личного врача Сталина Виноградова, но и тех, кто
  в нормальных условиях немедленно должен был бы прибыть к больному Сталину.
Нет начальника Лечебно-санитарного управления Кремля, Егорова, который арестован вместе
 с личным врачом  товарища Сталина, академиком Виноградовым.
Министр здравоохранения СССР, Смирнов, собутыльник Сталина,  исчез  в подвалах Лубянки
как раз накануне болезни Сталина, заменённый  врачом Третьяковым,
которого тоже никто не знает, кроме Берия.Как издевательством над Сталиным звучат слова Хрущева "мы сделали всё, чтобы поставить Сталина
на ноги" после его же рассказа, как, осведомившись у Матрёны Петровны о состоянии вождя,
они даже не зашли к нему, не вызвали врачей, а разъехались по домам, бросив умирающего Сталина
на произвол судьбы.
Врачей вызвали (если вообще это были врачи) только тогда, когда Сталин уже оказался
в безнадёжном состоянии, и только тогда его и раздели!Дальше Хрущёв рассказывает, что единственным человеком, желавшим смерти Сталина, был Берия.
Берия открыто издевался над умирающим Сталиным (см. там же, стр. 343). Однако важно другое признание Хрущева: "Я был более откровенен с Булганиным, чем с другими... Я спросил его: - Ты знаешь, какая ситуация сложится, если Сталин умрёт? Ты знаешь, какой пост хочет занять Берия? - Какой? - Он хочет стать министром госбезопасности. Если он им станет, то это начало конца
для всех нас... Что бы ни случилось, мы абсолютно не должны допустить этого.Булганин сказал, что он согласен со мною, и мы начали обсуждать, что мы отныне должны делать.
Я сказал, что я поговорю обо всем этом с Маленковым. Я думаю, что он согласится с нами"
 (там же, стр. 344).Если Хрущёв иногда бывает искренним, то в данном случае он искренен вдвойне:
борьба за раздел политического наследства Сталина началась ещё у постели умирающего,
 и первой жертвой был намечен Берия. Но пост министра госбезопасности ему все-такидостался: он просто взял его, прихватив заодно и пост министра внутренних дел.Вернёмся к названным выше датам начала болезни Сталина.Итак, когда же, собственно, у Сталина был удар:
 – в субботу вечером, 28 февраля, когда   у него был пикник с четвёркой,
или    в воскресенье, 1 марта, когда она его уже покинула
(обе эти даты начала болезни названы Хрущёвым);
 в ночь на 2 марта, как утверждает   "Правительственное сообщение" (оно лгало  народу
  о месте нахождения Сталина,  вполне могло солгать и о дате начала болезни),
или вечером того же 2 марта, как рассказывал Хрущев Гарриману?Названы четыре даты для одного и того же события, поэтому нам трудно с уверенностью сказать, какая из них ближе к истине. Я склоняюсь к дате 28 февраля, ибо как указывалось выше,
уже 1 марта фактически власть была в руках четверки (объективное доказательство этого
- внезапное прекращение 1 - 2 марта кампании в "Правде" против "врагов народа").
Но заговорщикам очень важно скрыть (не только от народа, но и  от партии и от армии) то,
что происходит со Сталиным, чтобы выиграть время для беспрепятственного и успешного
завершения переворота.
Поскольку заговорщики заинтересованы в создании безупречного алиби, то они приглашают
детей Сталина и двух избранных членов Политбюро (Ворошилова и Кагановича)
к постели умирающего на второй или третий день болезни, а народу о ней сообщают
только  на четвертый или пятый день, когда смерть Сталина уже неизбежна.Теперь обратимся к воспоминаниям Светланы Аллилуевой. Она подтверждает, что Сталин умер
не в Москве, как писали газеты,  а на кунцевской даче.
Её и  Василия Сталина вызвали к умирающему только 2 марта, когда Сталин окончательно потерял
 сознание. Дальше она пишет:"Незнакомые врачи, впервые увидевшие больного, ужасно суетились вокруг.
Ставили пиявки на шею и затылок, снимали кардиограммы, делали рентген легких,
 медсестра беспрерывно делала какие-то уколы, один из врачей беспрерывно записывал в журнал
  ход болезни... Все суетились, спасая жизнь, которую нельзя было уже спасти..."
("Двадцать писем к другу", стр. 6 -- 7). Из всех этих врачей   С. Аллилуевой показалась знакомой
  одна женщина-врач. "Я вдруг сообразила, что вот эту молодую женщину-врача я знаю,
 - где я ее видела? Мы кивнули друг другу, но не разговаривали" (там же, стр. 7).
 (Эту женщину-врача важно запомнить.)Наблюдения Аллилуевой о поведении Сталина, когда он приходил в себя, совсем не такие,
 как у Хрущёва. Хрущёв говорит, что когда к Сталину на некоторое время вернулось сознание,
 "то тогда он начал пожимать каждому из нас руки..." (Khrushchev. Remembers, vol. I, р. 343).У Аллилуевой сказано: "Агония была страшной. Она душила его у всех на глазах...
В какой-то момент... он вдруг открыл глаза и обвел ими всех, кто стоял вокруг.
Это был ужасный взгляд, то ли безумный, то ли гневный...
Взгляд этот обошёл всех в какую-то долю минуты. И тут, - это было непонятно и страшно,
я до сих пор не понимаю, но не могу забыть, - тут он поднял вдруг кверху левую руку
(которая двигалась) и не то указал ею куда-то вверх (Хрущёв дважды повторяет,
что Сталин указал на рисунок с козленком и девочкой. - А. А.), не то погрозил всем нам.
Жест был непонятен, но угрожающ, и неизвестно, к кому и к чему он относился"
("Двадцать писем к другу", стр. 9 - 10).
Того почти идиллического прощания товарища Сталина  со своими  любимыми соратниками,
  какое рисует нам Хрущёв, не было.   Прощание было "гневным" и  "угрожающим".Но наблюдения Хрущева и Аллилуевой о поведении Берия в основном совпадают.Аллилуева пишет; "Только один человек вёл себя почти неприлично - это был Берия.
Он был возбужден до крайности... лицо его то и дело искажалось от распиравших его страстей.
А страсти его были - честолюбие, жестокость, хитрость, власть, и ещё раз - власть...
Он так старался в этот ответственный момент, как бы не перехитрить и как бы не недохитрить...
Он подходил к постели и подолгу всматривался в лицо больного, -  отец иногда открывалглаза... Но это было без сознания... Берия глядел тогда, впиваясь в эти затуманенные глаза...
А когда всё было кончено, он первым выскочил в коридор, и в тишине зала, где стояли все молча
  вокруг одра, был слышен его громкий голос, не скрывающий торжества: "Хрусталёв! Машину!"
Это был великолепный современный тип лукавого царедворца, воплощение восточного коварства,
лести, лицемерия, опутавшего даже отца, которого вообще трудно было обмануть...
Во многом Лаврентий сумел хитро провести отца... Его дико боялись и знали, что в тот момент,когда умирает отец, ни у кого в России не было в руках большей власти, чем у этого ужасного человека" (там же, стр. 7 -- 8).Стало быть, после Сталина власть фактически была в руках Берия, но так как Сталин теперь лежал
без сознания, то власть и над Сталиным - жить ему или умереть - тоже была в его руках.И Хрущёв и Аллилуева единодушны в своих наблюдениях: Берия желал смерти Сталина,
а когда она наступила - он торжествовал.Теперь мы подошли к самому загадочному вопросу: не ухаживали ли за больным Сталиным по методу,
который Сталин приписывал арестованным врачам Кремля, - ставя неправильный диагноз,
  и давая противопоказанные лекарства?
У нас есть один исключительно важный свидетель, присутствовавший при смерти Сталина
 и категорически и во всеуслышание утверждавший: Сталина отравили, Сталина убили!
Это сын Сталина - генерал-лейтенант Василий Сталин.Как видно из её книг, дочь Сталина довольно рано начала проявлять критическое отношение
  к учению отца и окружающей её советской действительности, но она не пишет, что
  её серьезно занимали политические вопросы или что она вела с отцом какие-либо разговоры
 на политические темы. Как бы оставаясь верным патриархальным традициям Кавказа,
где почти неприлично было говорить с женщиной о политике, Сталин, видимо,
не говорил с дочерью о политике.
К тому же дочь бывала у отца в последние два-три года его жизни очень редко.Совершенно по-другому обстояло дело с сыном.
Василий Сталин к началу войны окончил военно-авиационную школу.
Всю войну провёл  на фронтах, летал на истребителях, командовал дивизией, корпусом,
авиационным соединением в Германии после войны.
Потом он был назначен командующим военно-воздушными силами Московского военного округа.
Всеми традиционными воздушными парадами под Москвой, а во время праздников
 и над Красной площадью командовал лично Василий Сталин.
Конечно, в возрасте двадцати пяти - двадцати шести лет офицеры генералами не делаются,
исключением был разве только Наполеон (на то он и был Наполеоном), но Василия тоже надо считать
своего рода исключением - он был сыном Сталина.
Сталинские маршалы, чтобы угодить самому Верховному, раболепствовали перед его сыном
  и осыпали его чинами и орденами.
Однако сколько бы ни рассказывали, что Василий любил выпить, никто не оспаривал его отвагу
 и мужество во время войны, да трусы и не лезут в лётчики реактивной истребительной авиации.Если Сталин когда-нибудь и кому-нибудь открывал хоть частицу того сокровенного, что он думал
о своих сподвижниках из Политбюро, то скорее всего только беззаветно ему преданному сыну.
Отношения между отцом и сыном остались нормальными и после снятия Василия с его должности:
это видно хотя бы из того, что по совету отца он поступил в Академию Генерального штаба.
Василия Сталина, как и его сестру, об ударе, случившемся с отцом, известили, как уже указывалось,
 лишь на второй или третий день, когда Сталин уже не владел речью. В таком состоянии умирающие уже не жалуются.Но велики тайны провидения. Какая-то неведомая сила, может быть, просто внутреннее чувство дочери
заставило Аллилуеву позвонить  Сталину именно в то роковое воскресенье, 1 марта 1953 года.
"Я хотела приехать (к отцу. -- А. А.) ещё раз в воскресенье 1 марта, но не могла дозвониться"
 ("Двадцать писем к другу", стр. 195).Конечно, не могла дозвониться! Все телефоны Сталина были в руках Берия, им блокированы,
но это свидетельство Аллилуевой имеет историческое значение. Аллилуева продолжает:
 "А наутро 2 марта меня вызвали с занятий в Академии и велели ехать в Кунцево.
Моего брата Василия тоже вызвали 2 марта 1953 года.
Он тоже сидел несколько часов в этом большом зале... В служебном доме он еще пил, шумел,
 разносил врачей, кричал, что "отца убили", "убивают"..." (там же, стр. 195 -- 196).Аллилуева, вероятно, склонна думать, что брат бушует под действием алкоголя. Однако в дни похорон,
 очевидно, совершенно трезвый, неся гроб отца рядом с Молотовым, он вновь повторяет, что "отца убили".
 Аллилуева продолжает: "Смерть отца потрясла его. Он был в ужасе. Он был уверен, что отца
"отравили", "убили"; он видел, что рушится мир, без которого он существовать не может...
В дни похорон он был в ужасном состоянии  и вел себя соответственно - на всех бросался
 с упреками, обвинял правительство, врачей, всех, кого возможно, - что не так лечили...
Он ощущал себя наследным принцем" (там же, стр. 198).Уверенность Василия, что отца убили, о чём он настойчиво и многократно повторял каждому, кто
 это хотел слышать (Василий, вероятно, надеялся, что армия заступится за своего Верховного),
не была и не могла быть бредом пьяного. Он знал слишком много.Он знал, что заговорщики "организовали болезнь" Сталина, он знал также, что его отец думал
о готовящемся заговоре. Молодой генерал, знающий тайну смерти отца, мог сделаться знаменем,
даже организатором нового переворота против узурпаторов отцовской власти.
Поэтому его дни на воле оказались считанными.      Сначала постарались избавиться от него
   по-хорошему. Министр обороны Булганин вызвал его к себе и предложил ему поехать в провинцию,
в один из военных округов, но он отказался, желая остаться в Москве.
Тогда его разжаловали, арестовали и посадили в знаменитую теперь своим зверским режимом
Владимирскую тюрьму. Это произошло всего через неполных два месяца после смерти Сталина -
 28 апреля 1953 года. Просидев там семь лет,  он умер в ссылке в Казани в марте 1962 года.Сестра его думает, что он умер от алкоголизма, но, увы, есть в мире ещё и другая, более безжалостная
болезнь - политика. От неё    он скорее всего и умер...Вернёмся вновь к официальным документам.   В "Правительственном сообщении" от имени ЦК КПСС
 и Совета Министров, опубликованном только 4 марта 1953 года, сказано:
"В ночь на 2-ое марта у товарища Сталина, когда он находился в Москве в своей квартире, произошло
кровоизлияние в мозг, захватившее важные для жизни области мозга. Товарищ Сталин потерял сознание.
Развился паралич правой руки и ноги. Наступила потеря речи".О тяжкой, смертельной болезни Сталина  сообщают только на четвертый день, ибо фактически удар
  у Сталина был вечером 1 марта  (смотрите выше рассказ Хрущёва).
"Правительственное сообщение" о болезни Сталина, видно, составлено заговорщиками
без консультации с врачами, иначе Сталин не потерял бы сначала сознание, а потом речь. Для лечения Сталина создается комиссия из восьми врачей - академиков и профессоров.
Во главе комиссии - новый министр здравоохранения СССР Третьяков, и новый начальник
Лечебно-санитарного управления Кремля Куперин. В сообщении говорится, что "лечение товарища Сталина проводится под постоянным наблюдением
Центрального Комитета КПСС и Советского Правительства".5 и 6 марта выходит несколько бюллетеней о ходе болезни Сталина.
Составленные на этот раз, по всей видимости, с использованием последних и лучших
 медицинских учебников, бюллетени поражают подробностью и изобилием непонятных,
сугубо медицинских терминов, частично тут же переведенных на русский язык. За внешней озабоченностью ходом болезни Сталина и "энергичными мерами" его лечения,
иногда даже вызывающими частичное улучшение состояния больного, чувствуется, что смерть Сталина
 - дело решённое. Так, бюллетень, составленный 5 марта, в день смерти, и опубликованный 6 марта,
 сообщает: "В 11 часов 30 минут вторично наступил тяжелый коллапс, который был с трудом
ликвидирован соответствующими лечебными мероприятиями"; но далее:
"В дальнейшем сердечно-сосудистые нарушения несколько уменьшились, хотя общее состояние
 продолжало оставаться крайне тяжелым", - словом, дело клонится уже  к летальному исходу,
 но энергичные лечебные меры  не дают   Сталину умереть.5 марта 1953 года Сталин умирает. Тогда наследники прибегают к неслыханной мере:
  они создают совершенно новую комиссию врачей, из 7 академиков и профессоров во главе
 с теми же Третьяковым и Купериным для подтверждения правильности диагноза болезни Сталина
и правильности его лечения под руководством ЦК. Комиссия дала авторитетное заключение:"Результаты патологоанатомического исследования полностью подтверждают диагноз,
поставленный профессорами-врачами, лечившими И. В. Сталина.
Данные патолого-анатомического исследования установили необратимый характер болезни
   И. В. Сталина с момента возникновения кровоизлияния в мозг. Поэтому принятые энергичные меры
 лечения не могли дать положительный результат и предотвратить роковой исход" ("Известия", 7.03.53).Это не врачи, а Берия и его соучастники заручились ещё одним письменным свидетельством,
чтобы доказать свое алиби. Они знали, что не только Василий Сталин будет утверждать, что
 "они убили Сталина". Но одно то, что им понадобилось такое свидетельство, выдаёт их с головой.Дворцовый переворот в Москве в ночь с 28 февраля на 1 марта 1953 года против Сталина  во многом
 напоминает дворцовый переворот против Павла I,  и его убийство в ночь с 11 на 12 марта 1801 года.
Тогда восстала дворянская элита против жестокого царя, сейчас восстала сталинская элита против
 "отца и учителя", открыто угрожавшего "детоубийством".
В этом последнем заключается и разница: дворянские заговорщики восстали, чтобы спасти Россию
 от тирана, а верные сталинцы устроили заговор,- чтобы спасти  прежде всего свои собственные головы.Большинство заговорщиков против Павла были склонны сохранить жизнь царю, если он подпишет
  манифест о добровольном отречении от престола (только при этом условии дал своё согласие
на переворот сын Павла,   Александр); большинство заговорщиков против Сталина, вероятно,
тоже сохранили бы ему жизнь, если бы он добровольно ушел со своих постов.
Но Берия думал, что в создавшихся условиях лучший Сталин -это Сталин мертвый.
В своё оправдание он мог бы процитировать и своего предшественника, организатора заговора
против Павла, петербургского военного губернатора графа Палена, сказавшего в ночь заговора
своим соучастникам: "Вспомните, господа, что нельзя сделать яичницу, не разбив яйца".Даже объявления о наступлении новой эры после Павла и после Сталина перекликаются между собою.
Обычная традиционная формула при естественном наследовании престола в старой России гласила,
 что сын будет управлять в духе "незабвенного родителя нашего", но в манифесте 12 марта 1801 года
  Александр I подчеркнул, что будет управлять по законам и "по сердцу" покойной государыни
  Екатерины II. Это означало либеральное управление.
Заговорщики против Сталина в своем первом постановлении после его смерти отмежёвываются
  от него тем, что умалчивают его имя и обещают управлять страной, руководствуясь
"выработанной нашей партией политикой", а не "гениальными указаниями" только что умершего
 "отца, учителя и вождя". При этом наследники предупреждают против возможного "разброда
и паники" (ничего, мол, страшного не произошло!).
Вот соответствующее место из Постановления совместного заседания пленума ЦК КПСС,
 Совета Министров СССР, Президиума Верховного Совета СССР от 7 марта 1953 года:"Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза, Совет Министров Союза ССР,
 Президиум Верховного Совета СССР в это трудное для нашей партии и страны время считают
важнейшей задачей партии и правительства – обеспечение бесперебойного и правильного руководства
  что в свою очередь требует... недопущения какого-либо разброда и паники, с тем чтобы таким образом
 безусловно обеспечить успешное проведение в жизнь выработанной нашей партией
 и правительством политики как во внутренних делах нашей страны, так и в международных делах".Таким образом, в этом первом, самом важном юридическом акте о престолонаследии нет ни слова
о Сталине, но есть обещания управлять так, как когда-то управляла наша "государыня" - партия.Если аналогия, то до конца: граф Пален думал, что править Россией при молодом царе будет он,
но Александр I уволил его в отставку.
Свергая Сталина, Берия думал превратить Россию сталинскую в Россию бериевскую, прикрываясь
  именем номинального царька Маленкова, но его перехитрили и отправили на тот свет,руководствуясь его же "философией": лучший враг – мертвый враг.

КАК  ПРОИЗОШЁЛ   ПЕРЕВОРОТ?

Если существование антисталинского заговора можно считать фактом доказанным и неоспоримым,
 то вопрос, как произошел сам переворот, остаётся всё ещё одной из самых глубоких тайн Кремля.После XX съезда, после "Закрытого письма ЦК" к партии, после ряда статей в печати в начале 1956 года
  с разоблачениями Сталина советские и иностранные коммунисты  начали бомбардировать ЦК КПСС
  письмами и запросами: "Если Сталин был такой негодяй, то что же делали вы, ведь он без вас был ничто?"ЦК решил, что настало время сказать что-то важное. Было издано постановление ЦК КПСС
от 30 июня 1956 года   "О преодолении культа личности и его последствий".
В нем ЦК  в первый и последний раз признал открыто, что антисталинские руководители ЦК (четвёрка)
 не сидели сложа руки.  В их лице был создан противовес Сталину: "XX съезд партии
 и вся политика ЦК после смерти Сталина ярко свидетельствуют о том,
что внутри ЦК партии имелось сложившееся ленинское ядро руководителей" ("Правда", 2.07.56).Так как  в это "сложившееся ленинское ядро руководителей" не входил сам Сталин, то абсолютно ясно,
 что оно и сложилось против него. Таким образом, это "ленинское ядро" и есть псевдоним
группы анти- сталинского заговора. Наличие группы заговорщиков фактически признаётся,
но о технике его осуществления умалчивается (только через десять дет после смерти Сталина
 Хрущёв немножко приподнял завесу над этой тайной). Однако сначала разберём версии, появившиеся в западной прессе.Первая версия принадлежит  журналисту  Илье Эренбургу, выполнявшему заказ  Кремля.
Поручая Эренбургу эту миссию, Кремль преследовал те же цели, что и в постановлении ЦК
  от 30 июня 1956 года   о культе личности: дать понять, что, когда Сталин создавал дело
 "врачей-вредителей", руководители ЦК не сидели сложа руки.
Свою версию Эренбург рассказал французскому философу и писателю Жану Полю Сартру.После публикации во французской прессе она обошла  и всю мировую печать.Вкратце рассказ Эренбурга сводится к следующему: 1 марта 1953 года происходило заседание
Президиума ЦК КПСС. На этом заседании выступил Л. Каганович, требуя от Сталина:
1) создания особой комиссии  по объективному расследованию "дела врачей";
2) отмены отданного Сталиным распоряжения о депортации всех евреев в отдаленную зону СССР.
Кагановича поддержали все члены старого Политбюро, кроме Берия. Это необычное   и небывалое
  единодушие показало Сталину, что он имеет дело с заранее организованным заговором.
Потеряв самообладание, Сталин не только разразился площадной руганью, но и начал угрожать
 бунтовщикам. самой жестокой расправой. Однако заговорщики предвидели подобную реакцию
 на ультиматум Кагановича,  сделанный от имени Политбюро.
Знали они и то, что свободными им из Кремля не выйти, если на то будет воля Сталина.
Поэтому они приняли и соответствующие предупредительные меры, о чём Микоян заявил
 бушующему Сталину:      "Если через полчаса мы не выйдем свободными из этого помещения,
то армия займёт Кремль!" После этого заявления Берия тоже отошёл от Сталина.
Предательство Берия окончательно вывело Сталина из равновесия,
А Каганович вдобавок тут же на глазах Сталина изорвал в мелкие клочки свой членский билет
члена   Президиума ЦК КПСС и швырнул Сталину в лицо.
Не успел Сталин вызвать охрану Кремля, как его поразил удар: он упал баз сознания.Только в шесть часов утра 2 марта к Сталину были допущены врачи (см.: "Die Welt", 1.09.56)."Выстрелом" Эренбурга после- сталинский ЦК хотел убить трёх зайцев:
во-первых, мы не бездействовала, когда Сталин хотел выселить в Среднюю Азию советских евреев;
во-вторых, Сталин умер не без нашей помощи;
в-третьих, Берия, как  всегда, был со Сталиным, но перешёл на нашу сторону, когда увидел,
что армия с нами.     Отметим, что, как и во всех  будущих рассказах Хрущёва, в версии Эренбурга
 врачи вызываются  к умирающему Сталину только на второй день его смертельного удара.Через год - в 1957 году - Кремль санкционировал  выступление за границей бывшего члена
 Президиума ЦК КПСС  и секретаря ЦК КПСС, а потом посла СССР в Нидерландах Пономаренко.
И хотя Пономаренко, по существу, лишь повторил рассказ Эренбурга, его версия была подхвачена
мировой прессой  как величайшая сенсация, поскольку он был официальным лицом и членом ЦК.
Вот эта версия. Сталин в конце февраля 1953 года созвал заседание  Президиума ЦК
и сообщил о показаниях "врачей-вредителей" - как они умерщвляли видных деятелей  партии,
 и как они собирались делать это и дальше. Одновременно Сталин представил на утверждение Президиума ЦК проект  декрета о депортации
  всех евреев в Среднюю Азию. Тогда выступили Молотов и Каганович с заявлениями, что такая
депортация произведёт катастрофическое впечатление на внешний мир.
Сталин пришёл в ярость,  начал разносить всех, кто осмеливался не соглашаться с его декретом.
Ещё раз выступил Каганович, на этот раз резко и непримиримо, демонстративно порвал свой билет
 члена Президиума ЦК, и бросил его на стол перед Сталиным.
Каганович кончил речь словами: "Сталин позорит нашу страну!" Кагановича и Молотова поддержали
  все, и негодующий Сталин вдруг упал без сознания - с ним случился коллапс.
Берия пришёл в восторг и начал кричать: "Тиран умер, мы - свободны!" - но когда Сталин вдруг
открыл глаза, Берия якобы стал на колени и начал просить у Сталина извинения.
Автор, у которого мы взяли версию Пономаренко, спрашивает:"Было ли Сталину разрешено умереть своей смертью,  или, как упорно утверждают слухи,
против него  был организован  заговор его преемников? "После XXII съезда КПСС вновь встал вопрос о смерти Сталина: неужели тиран, совершивший
столько преступлений (о них говорил на съезде не только Хрущёв, но и все новые члены
Президиума ЦК), умер своей смертью? Разоблачения чудовищных преступлений Сталина
(от массовых расстрелов по "спискам", без суда и следствия, партийных товарищей,
старых большевиков и даже жён многих из них и до новых подробностей убийства  С. М. Кирова)
 так, видно, задели партию, что в ней нарастало возмущение: почему же такого негодяя не убили?В 1963 году Хрущёв, открыто сказав, что люди негодуют, что Сталин не умер на десять лет раньше,
заявил: "Они правы".Как раз через десять лет после смерти Сталина, после двухлетней интенсивной антисталинской
пропаганды со времени XXII съезда Хрущев впервые отважился осветить и некоторые подробности
смерти Сталина. Сделал он это перед деятелями Польской компартии.
Или круг слушателей был слишком широк, или это входило в планы Хрущёва, но кое-какие
рассказанные им новые детали попали на страницы французского журнала "Paris Match"
 и были перепечатаны с комментариями в немецком журнале "Der Spiegel" (1963, No 32). Свой анализ событий журнал  "Шпигель" начинает с утверждения: "Целый ряд улик говорит за то, что Сталин ни в коем случае не умер естественной смертью,
как нас в свое время хотели уверить официальные сообщения".Эта версия Хрущёва рисует события так: Сталин умер вовсе не на кремлёвской квартире,
как сообщалось ранее, а в бывшем имении графа Орлова (это и есть кунцевская дача). Здесь, полностью изолированный от внешнего мира, Сталин был "пленником собственного страха". В ночь на 2 марта охраной Сталина сюда были срочно вызваны Хрущёв, Маленков, Берия и Молотов
(мы уже знаем, что Молотова среди них не было, но был Булганин. - А. А.). Охрана сообщила, что Сталин уже много часов не подаёт признаков жизни.Охрана не могла узнать, в чём дело, из-за сложности внутренней системы сообщения
 между тремя отдельными помещениями, в одном из которых находился Сталин. Открыть двери мог только он сам при помощи специального электрического механизма. Так как никто из охраны не знал, в какой именно комнате находился Сталин, пришлось взламывать
 все двери подряд: открыли одну, открыли другую - и здесь нашли Сталина. Он безжизненно лежал на полу, одетый в форму генералиссимуса. Первым отозвался Берия.
 "Тиран мёртв, мёртв, мёртв", - торжествующе кричал он. В этот момент Сталин широко открыл глаза.
Нет, он жив. Маленков, Хрущев, Молотов вышли из комнаты. Берия, постоянно носивший с собой ампулы с ядом, остался наедине со своим мстительным владыкой.Только через пять часов (якобы из-за большой гололедицы на дорогах) вызвали врачей.Такова версия Хрущёва, рассказанная  полякам, и напечатанная во  французском журнале.Очень важно заметить, что немного ранее (8 марта 1963 года) Хрущёв на приёме представителей
советской интеллигенции совершенно недвусмысленно намекнул, что
Берия не только не скрывал своего торжества по поводу смерти Сталина, но был и заинтересован
в его преждевременной смерти ("Шпигель", 1963, No 32).
Вопрос: Если в смерти Сталина заинтересован только один Берия, так зачем  остальные члены Политбюро
оставили Берия одного,  да ещё с ядом,  рядом с беспомощным, тяжко больным Сталиным?Мы разобрали в этих двух главах  пять версий   последних дней Сталина:
1)  Ильи Эренбурга, год публикации - 1956-й,
2) Пономаренко - 1957-й,
3) Аверелла Гарримана, посла США в СССР - год 1959-й,
4) журнала "Пари Матч" - 1963-й,
5) "Khrushchev. Remembers" - 1970 год.
Существует ещё одна, шестая версия, исходящая из кругов реабилитированных старых большевиков.
Эта версия получена при исключительных обстоятельствах, о которых еще рано писать...Многие из реабилитированных и оставшихся в живых   старых большевиков принимали участие
в комиссиях по расследованию преступлений Сталина (некоторых из них автор этих строк хорошо знал
    по Москве и Кавказу). Их-то в первую очередь интересовало: при каких все-таки обстоятельствах умер Сталин?Согласно этой версии события 28 февраля - 1 марта начинаются согласно рассказу Хрущева:
четвёрка гостила у Сталина, они вместе мирно и весело ужинали, но эта  встреча состоялась
вовсе не по инициативе Сталина.
Её предложил Маленков под предлогом, что нужны указания Сталина по вопросам, которые будут
 обсуждаться на заседании Совета министров в понедельник, 2 марта.
За неделю до этого Сталин сообщил Бюро Президиума ЦК, что процесс над "врачами-вредителями"
 назначен на  середину марта, и вручил им копии "Обвинительного заключения", подписанного
генеральным прокурором СССР. Этот документ, как и комментарии генерального прокурора, ставленника Берия, Сафонова,
о беседе со Сталиным окончательно рассеяли всякие сомнения о намерениях Сталина.
Согласно признаниям "врачей-вредителей", выбитых из них на допросах, американцы во время войны
  якобы  сумели создать свои агентурные точки не только в кремлёвском лечебно-санитарном управлении,
 но даже в ЦК (арестован Лозовский) и в  Министерстве Госбезопасности (арестован Абакумов).
Англичане то же самое сделали ещё до войны, а во время войны расширили свою сеть,
завербовав туда членов ЦК партии:  Кузнецова, Попкова, Родионова.
Об армии говорилось,  что были предназначены к отравлению маршалы: Василевский, Говоров,
 Штеменко, Конев. Но и здесь между строк было видно, что только такие обиженные
Сталиным маршалы, как Жуков, Воронов, Юмашев, Богданов, могли быть заинтересованы в этом.
Вопрос о том, кто был заинтересован в умерщвлении  секретаря ЦК ВКП(б) А. Жданова,
и  члена ЦК Щербакова, оставался открытым.
Однако все знали, что Берия и Маленков никогда не были в хороших отношениях с ними,
 и если, например, Сталин действительно убил Жданова, то он его убил руками Берия,
как  С. М. Кирова - убил  руками Ягоды.Словом, стало ясно, что процесс врачей – это только повод для обвинений против других
партийных руководителей, и  как в 1937 году, полетят головы  и у многих членов Политбюро.Когда Берия, Маленков, Хрущев и Булганин проштудировали этот документ, то,
по предложению Хрущёва, они  решили коллективно обсудить положение.
Встреча состоялась в подмосковном лесу под видом охоты (в четырёх стенах на данную тему
никогда не говорилось, ввиду возможной прослушки). Было решено - из-за состояния здоровья Сталина, не позволяющего ему участвовать
в оперативной работе партии и правительства, предложить ему подать в отставку со всех постов.Но ведь Сталин, чтобы выиграть время, мог подписать любой документ, а потом уничтожить
 его инициаторов. Как быть? Хрущев   обратился к Берия: "Лаврентий Павлович!
Ты специалист в таких делах, а мы в этом ни черта нс понимаем, скажи, как сделать так, чтобы
Сталин и дальше жил, но не вмешиваясь в дела партии и государства?"Берия понял намёк и без всяких экивоков ответил, что Сталин за решёткой был бы ещё более опасен,
  чем на воле; он и после смерти ещё долго будет вмешиваться в дела, если от него не отмежеваться.
Однако ничего конкретного Берия не предложил.Тогда Маленков предложил заставить Сталина прочесть заявление об отставке по радио и телевидению,
а потом изолировать его от всего мира на Соловецком острове.Однако Берия заявил, что он  и его чекисты могут ручаться только за мёртвого Сталина.
Это было то, что думал  и Хрущев, но он хотел это услышать от Берия.
Искренность Берия была несомненна: ведь и его собственная голова находилась в опасности.
Маленков не без колебания присоединился к Берия и Хрущёву.Через несколько дней Берия пригласил к себе на дачу Маленкова, Хрущева и Булганина
и предложил им два детально разработанных плана: "малый" и "оптимальный"."Малый план"  предусматривал отставку Сталина без участия посторонних сил.
У Сталина на очередном ужине с четвёркой в Кунцеве должен случиться смертельный удар
 - такой, чтобы он сразу не умер, но и не смог бы выжить.
Умирать Сталин должен был при свидетелях, в том числе таких, как его дети и  врачи."Оптимальный план" предусматривал взрыв дачи Сталина, когда он спит (значит, днём).
Под видом продуктов нужно было доставить тротил  для взрыва не только помещения Сталина,
 но и прилегающих зданий, чтобы заодно ликвидировать и лишних свидетелей.За успех "малого плана" должны отвечать все четверо, ответственность за успех
"оптимального плана" Берия брал на себя лично.
В каждом из этих планов предусматривались и превентивные меры:
 из Москвы надо было удалить под разными предлогами явных сторонников Сталина, особенно тех,
  кто ведал средствами коммуникации и информации (Министерство связи,
радио и телевидения, ТАСС, редакции "Правды" и "Известий"),
 а также некоторых видных руководителей из Министерства обороны, МГБ, МВД
  и комендатуры Кремля. В то же время наиболее надёжных сторонников четвёрки
(маршал Жуков и другие) следовало вызвать в Москву.
Все средства связи дачи Сталина, его кремлёвской квартиры и служебных кабинетов,
начиная с определённого часа "Х", отключались от всех общих и специальных
 правительственных проводов.
Все машины, дачи Сталина, охраны и обслуги "конфисковывались" с начала Х-часа.
Все дороги к даче и от неё - как по земле, так и по воздуху - закрывались для всех,
в том числе для всех членов Президиума ЦК, кроме четверки.Функции членов четвёрки были чётко разграничены:
Берия отвечал за "оперативную часть" плана,
Маленков - за мобилизацию партийно-государственного аппарата,
Хрущев – за столицу и коммуникацию,
Булганин - за наблюдение за военными.С самого начала Х-часа четвёрка объявляла о внезапной  "тяжелой болезни" Сталина
 и брала в руки власть    "до его полного выздоровления".Так легализовались все действия заговорщиков.Самым оригинальным в этом рассказе надо считать, пожалуй, то, что заговорщики утвердили
оба плана сразу! Начать решили с "малого плана", но в случае его провала тут же пускался в ход
запасной, "оптимальный план".
(Именно поэтому сразу после смерти Сталина начался немедленный  вывоз взрывчатки, спрятанной
в имуществе  дачи Сталина, на какие-то склады. См. воспоминания  С. Аллилуевой.)
Если заговор, - так с абсолютно гарантированным успехом! - этому учил ведь и сам
товарищ Сталин: ("бить врага надо наверняка!").После такой  основательной подготовки и состоялась встреча четвёрки со Сталиным на его даче
 в Кунцеве вечером 28 февраля 1953 года.Поговорив  по деловым вопросам и изрядно выпив, Маленков, Хрущёв и Булганин уезжают довольно рано
- но не домой,  а в Кремль.Берия,  как это часто бывало ранее, остаётся под предлогом согласования со Сталиным
некоторых своих спец- мероприятий.
Вот теперь на сцене появляется новое лицо:  по одному варианту - женщина, сотрудница МГБ,
  а по другому -мужчина, адъютант Берия .
Сообщив Сталину, что имеются убийственные данные против Хрущёва в связи с "делом врачей",
Берия вызывает свою сотрудницу с папкой документов. Не успел Берия положить папку
перед Сталиным, отвлекая его внимание,  как женщина плеснула Сталину в лицо какой-то
летучей жидкостью, вероятно, эфиром. Сталин сразу потерял сознание, и она сделала ему
  несколько уколов, введя яд замедленного действия.
Во время "лечения" Сталина  в последующие дни эта женщина, уже в качестве врача,
 повторяла  такие уколы в таких малых дозах, чтобы Сталин умер не сразу,
 а медленно и естественно.      Таков рассказ старых большевиков.
При этом невольно вспоминается то место из книги Аллилуевой, где сказано несколько слов
  о какой-то таинственной женщине-враче у постели умирающего Сталина:
"Молодые врачи ошалело озирались вокруг... Я вдруг сообразила, что вот эту молодую женщину-врача
 я знаю, - где я её видела? Мы кивнули друг другу, но не разговаривали" ("Двадцать писем к другу", стр. 7).Я думаю, что выяснение роли данной женщины-врача при Берия было бы очень важно.
Интересно, где же Аллилуева видела эту женщину до смерти Сталина и видела ли она её после его смерти?В связи с разбираемыми версиями интересно и следующее замечание А. Солженицына:
"Есть признаки, что перед смертью Сталина Берия был в угрожаемом положении
- и может через него-то Сталин и был убран" ("Архипелаг ГУЛАГ",  т. 1, стр. 166).Во всех версиях, рассказанных как  двумя членами Президиума сталинского ЦК,
и одним советским писателем, поразительно совпадают  три утверждения: 1) смерть Сталина сторожат из Политбюро только четыре человека - Берия, Маленков, Хрущёв
                и Булганин; 2)  к  явно умирающему Сталину врачей вызывают только на вторые сутки; 3) в смерти Сталина заинтересован лично Берия.
Отсюда два логических вывода: 1) несмотря на исключительную  тяжесть болезни Сталина (потеря сознания), к нему намеренно
 не вызывали врачей, пока четвёрка не убедилась, что летальный исход болезни - неизбежен; 2) поскольку вызовом врачей распоряжался (даже по долгу службы) один Берия, то он, очевидно,
вызывал тех, кто будет исполнять его волю. Эти врачи, видимо, не имели никакого отношения
  к Лечебно-санитарному управлению Кремля. С. Аллилуева никого из них не знала, а Хрущёв говорит,
 что он знал только профессора Лукомского.
Не все вызванные врачи и осмотрели Сталина. Они сидели в соседних комнатах и, как рассказывает
Аллилуева, "заседали" – думали, гадали - как лечить Сталина?Данные о ходе болезни и её симптомах сообщал другой врач, тоже не известный никому, кроме Берия.У Сталина было опасение  всех восточноазиатских деспотов – он боялся именно отравления.
Сталин считал потенциальным отравителем любого из членов Политбюро.
Хрущёв рассказывает просто анекдотические случаи, когда, садясь за стол вместе со своими
партийными товарищами,   Сталин сначала заставлял каждого из них под различными,
 хотя и весьма прозрачными предлогами пробовать всё, что подано, и лишь после этого
 сам начинал пить и есть. Лишь Берия не должен был пробовать пищу: он ел только зелень
 и привозил её с собою   (см.: Khrushchev. Remembers, vol. I, р. 321).
Что Сталин больше всего боялся отравления, показывает и та тщательность, с которой он оградил
 свою крепость-дачу от проникновения яда не только в пище, но и в воздухе;
 "К его столу везли рыбу из специальных прудов, фазанов и барашков из специальных питомников,
 грузинское вино специального разлива, свежие фрукты доставляли с юга самолётом.
Он  даже не знал, сколько требовалось транспортных расходов  за государственный счёт, чтобы
он мог хорошо поесть.
"База" существовала главным образом для того, чтобы специальные врачи подвергали химическому анализу на яды всё съедобное, поставлявшееся ему на кухню.
К каждому свёртку с хлебом, мясом или фруктами прилагался специальный "акт", скреплённый
государственными  печатями и подписью ответственного "ядолога":
"Отравляющих веществ не обнаружено"."Иногда   доктор Дьяков появлялся у нас на квартире в Кремле со своими пробирками и
 "брал пробу воздуха" из всех комнат" (С. Аллилуева. Только один год, стр. 335 -- 336).Разумеется, когда сам Берия захочет отравить Сталина, все эти предосторожности  уже
 не будут играть никакой роли, тем более что "внутренний кабинет" Поскрёбышева исчез,
начальник личной охраны Сталина генерал Власик - арестован, как и все личные врачи Сталина.
Берия умел ловко подбирать людей, обиженных Сталиным. Хрущёв пишет в воспоминаниях:
"Берия имел привычку завербовывать в свою сеть людей, у которых возникали трудности со Сталиным.
Он ими тогда пользовался для собственной интриги" (Khrushchev. Remembers, vol. 1, р. 95).Ход и исход анти-сталинского заговора показывают блестящий успех этого метода
"вербовки обиженных". На митинге 19 июля 1964 года, устроенном в честь венгерской партийно-правительственной
делегации во главе с Яношем Кадаром, Хрущёв в своей речи, передававшейся через
 прямую трансляцию по всему СССР в через Intervision по всей Восточной Европе,
 во всеуслышание признал факт  насильственной смерти советского диктатора:
 "Сталин стрелял по своим. По ветеранам революции. Вот за этот произвол мы его осуждаем...
Напрасны потуги тех, которые хотят руководство изменить в нашей стране и взять под защиту
 все злоупотребления, которые совершил Сталин... И никто не обелит. Черного кобеляне отмоешь добела... (Аплодисменты.) В истории человечества было немало тиранов жестоких,
но все они погибли так же от топора, как сами свою власть поддерживали топором"
(Радио Москва 1, 19 июля 1964 года, 11:55 среднеевропейского времени, мониторная радиозапись
 станции "Свобода"). Слова о тиранах газеты "Правда" и "Известия" при напечатании речи Хрущева
вычеркнули, но их слышали многие миллионы людей в СССР и в Европе.Поставленные перед альтернативой, кому умереть - Сталину или всему составу Политбюро,
члены Политбюро выбрали смерть  товарища Сталина.
И по-человечески никто не может ставить им в вину такой выбор.

КОНЕЦ   ЛАВРЕНТИЯ БЕРИЯ

---

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 250; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!