Свиток 6. Великий наставник предков
Понять, и не просто понять, а всем своим существом ощутить и воплотить в себе, что есть знание, какое это усилие, – вот задача идущего по Пути истины. Прийти к этому высшему, оставшись и замерев в мгновении постижения, ставшего вечностью, сохранить в себе изначальную чистоту, убрав все лишнее, и в первую очередь самого себя из этой вселенской игры времени, пространства и сознания. Что еще делать?
Высшее постигаешь, когда понимаешь, что приходит от Неба, а что – от человека.
Нужно понять, что действие Неба – это данная тебе Небом жизнь.
Нужно понять, что действие человека – это познание в себе законов познания, чтобы растить в себе знание того, что познать нельзя. Только так проживешь до конца отпущенные тебе Небом годы жизни, а не пропадешь посредине Пути. Ибо опасность потеряться на Пути, выживая и борясь с такими же ничего не понявшими в этом мире волшебного постижения, – самая большая опасность. А познание – единственная цель, на которую нужно устремить все свое существо. Так что, познавая свое познание, придешь к самому себе.
Такова полнота знания. Но даже и в полном знании есть ущербность.
Для того чтобы применить знание, его обязательно прилагают к чему‑то. Но то, к чему оно прилагается, особенно трудно определить.
Как же разобраться, что знание, названное мной небесным, не является человеческим, а то, что названо человеческим знанием, не является ли небесным?
|
|
|
Для того чтобы появилось истинное знание, сначала должны появиться истинные люди. Как же определить в человеке истинное знание?
Истинный человек древности не идет против слабости, а с трудностями справляется не с помощью силы. Он не действует хитрыми замыслами.
Когда ты такой, не жалеешь об упущенных возможностях. Не бываешь собой доволен, если вовремя сделал нужное действие.
Когда ты такой, поднявшись высоко, не испытываешь страха. В воде не мокнешь, в огне не горишь.
Только с таким знанием движешься вверх и приходишь на Путь, чтобы стать таким.
Истинный человек древности спал без снов, просыпался без тревог, вкушал без наслаждения. Дышал глубоко‑глубоко. Истинный человек дышит через пятки, а люди толпы дышат горлом. Потому, когда людей подчиняют и унижают, слова из них выходят через силу, как позывы тошноты. Желания и стремления в них сидят глубоко, устройство Небес работает мелко.
Истинный человек не знал, что такое хвататься за жизнь, не знал, что такое бояться смерти. Он не радовался на выходе сюда, не сопротивлялся, уходя туда.
Вольно он уходит, вольно он приходит. И всё. Он не забывает, откуда все начинается, и не стремится туда, куда идут до конца. Что пришло, тем и доволен. Забыл о нем, оно и вернулось.
|
|
|
Это и называется «не использовать ум, разрушающий Путь, не применять человека в помощь Небу». Это и называется «истинный человек».
Когда ты такой, воля управляет умом, а облик твой – лишь безмятежность широкого лба. В строгости – будто осень, радушием – сама весна. Благосклонность и гнев едины в тебе, как четыре времени года.
Со всеми вещами обращаешься как нужно, и никто не знает предела твоих возможностей.
Когда в древности мудрые люди применяли военные действия, они могли страну погубить, но народ сохранял к ним доверие в сердце.
Не ради людской любви они творили добро и оставляли блага на тысячи поколений.
Если через постижение сути вещей ты стремишься к радости, не достигнешь совершенной мудрости.
В пристрастиях не может быть любви к людям.
Во времени Неба не обрести особого дара.
Не поймешь, что польза и вред друг из друга растут, – не станешь мудрым государем.
Если, действуя ради славы, изменяешь себе, не быть тебе настоящим человеком знания.
Если не ради истины наносишь себе ущерб, не сможешь по‑настоящему управлять людьми.
Такими были Лис Неладный, Стремящийся к Свету, Хозяин Затмений, Дядя Уравнивающий, Наставник Плетеный, Ждущий Излишков, Связующий с Другим, Усердный Ученик Варвар.
|
|
|
Они трудились трудами народа, и радость народа была их радостью. Не от своей радости они несли радость народу.
Истинный человек мудрости выглядел справедливым, но не искал единомышленников.
Кажется со стороны, что ему не хватает чего‑то, но он ничего не берет.
Он всегда независим в общении, а твердости и давления от него не ощущаешь.
Когда он раскрыт, видишь лишь пустоты и никаких украшений вовне.
Светлый и теплый – будто радость сама.
Все движения его – будто вынужден делать.
Собранный – будто свет на тебя наступает.
Отдает – будто останавливает тебя своей силой духа.
Суров – как внешний мир.
Велик – будто нет никаких границ для него.
Однороден – будто хочет закрыться.
Безмятежен – будто не помнит, что говорил.
Наказания видит как собственную плоть, потому великодушен, если вынужден нести гибель.
Обряд – его крылья. Им он и движется в мире.
Знание – его время. Нет нужды стремиться оказаться в делах.
Сила духа – его послушность. И речами он всех призывает, имеющих ноги, вместе двигаться вверх, чтобы достигнуть высот. А истинное намерение в людях проявляется как старание в действиях.
|
|
|
Что ему нравилось, было ему единым.
Что не нравилось, было ему единым.
Оба этих единых были для него одним.
Да и не единое тоже было ему одним.
В своих единствах он был послушен Небу.
В своих не‑единствах следовал за людьми.
И не было борьбы между Небом и человеком.
Так определяется истинный человек.
Смерть и рождение – судьба. Они сменяют друг друга постоянно, как дни и ночи. Таково Небо. С этим человек ничего поделать не может. Таковы состояния вещей.
Небо, давшее жизнь человеку, как отец для него, и любит он его за это всей душой. Как же он должен относиться к тому, что стоит над Небом?
Государь управляет людьми и превосходит их во всем. Они готовы ради него отдать жизнь. Чем же они могут пожертвовать ради истинного владыки?
Когда высыхает вода в водоеме, рыбы оказываются на суше. Тогда они проявляют взаимопомощь, делятся влагой, смачивают друг друга собственной слюной. Но разве не лучше для них забыть друг о друге на воле рек и озер?
Все мы здесь в этом мире подобны рыбам в высохшем водоеме. Потому столько разговоров о добре и зле, столько построений ума и мудрствований о высоком в попытках найти свободу от самих себя в этом болоте.
Можно восхищаться мудрым царем Славным, возмущаясь деяниями царя Храброго. Но разве не лучше забыть о том и другом, преображаясь собственными путями?
Ведь Великий Ком мира грузит меня плотью, обременяет рождением, несет облегчение в старости, давая отдохновение в смерти. И если жизнь для меня благо, то благо и смерть для меня.
Можно лодку свою спрятать в заводи, а сети укрыть в глубине озера. Думаешь, что так будет надежно. Но в полночь придет владеющий силой, взвалит все на спину и унесет. Омраченным сознанием не можешь понять, что случилось. Ищешь большое, чтобы спрятать в нем малое. А оно все равно исчезает.
Если только мир спрятать в самом мире, тогда он не денется никуда. Таково великое состояние вечности вещей.
Ты радуешься тому, что обрел человеческую плоть по особому образцу. Но если у тебя есть плоть человеческая, она пройдет через десять тысяч бесконечных и неисчерпаемых преображений. Можно ли счесть все те радости, что еще придут?
Мудрый человек гуляет среди вещей только там, где им некуда больше исчезнуть и все существует одновременно.
Благо ранняя смерть, благо и старость. Благо начало, благо и конец. Люди берут за образец такое отношение к миру.
Насколько же лучше то, что связывает десять тысяч вещей, что является источником всех преображений?
В Пути есть и чувства, есть и вера.
У Пути нет проявлений, нет плоти. Его можно лишь проводить, но нельзя вместить. Его можно постичь, но глазами не увидать. В нем самом и основа, и корень. Не было еще ни Земли, ни Неба, а он в этой древности уже точно был. В нем и боги, и духи, и высшие владыки. Он порождает Небо и порождает Землю.
Он прежде великой грани, а не высок.
Он ниже шести границ, а не глубок.
Хоть и рожден раньше Неба и Земли, а длится не долго.
Он старше, чем самая древняя древность, но не стар.
Охраняющий от Зверей постиг Путь и потому сумел управлять Небом и Землей.
Таящий Свет постиг Путь и потому понял тайну взращивания силы дыхания.
Северный Ковш постиг Путь и до конца времен на своем месте удерживает Небо.
Солнце и луна постигли Путь, потому до конца времен не погаснут.
Земляной Ком постиг Путь и стал владыкой гор Первородного Хаоса.
Опирающийся на Простоту постиг Путь и стал гулять хозяином Великих потоков.
Личность в Плечах постиг Путь и стал владыкой Великой горы.
Желтый Владыка постиг Путь и поднялся в заоблачное Небо.
Устремленно Ждущий постиг Путь и потому поселился в Темном дворце.
Сильный Частями постиг Путь и потому определил Северный полюс.
Мать Западного Правителя постигла Путь и потому возвышается над горой Расширения Малого.
Не знают, где он начинается, не знают, где он закончится.
Прародитель Изобильный постиг Путь и потому прожил со времен царя Усмирителя Вод до времен пяти владык.
Обучающий Радостью постиг Путь и стал главным чиновником у царя Доблестного Войной, который навел порядок во всем мире. Он стал правителем звезды Восточная Нить и восседает на созвездиях Плетенки и Хвоста, став равным среди правителей остальных небесных звезд.
Наставник Основ, начальник Южного предместья, спросил деву Премудрую:
– Вы прожили столь долго, а цвет лица у вас – как у юной девицы. Почему?
Ответила дева:
– Я слушаю Путь.
Наставник Основ спросил:
– А Путь можно постичь через учебу?
Ответила дева:
– Нет, нельзя. Вы, наставник, не подходите для этого. Вот Опирающийся на Балки Гадатель подходит по своим качествам, чтобы стать мудрым, но не постиг Путь мудрого человека. Я же, постигшая Путь мудрого человека, не имею подходящих качеств, чтобы стать человеком мудрости.
Я желала научить его, чтобы он воспринял Путь. Думала, что ему будет легко стать настоящим человеком мудрости. Но вышло не так.
Казалось, что будет легко мне, постигшей Путь человека мудрости, поведать его тому, кто имеет природные свойства, что подходят для постижения мудрости. Я долго старалась поведать ему этот Путь.
Учила его три дня, после чего он сумел отстраниться от мира.
Когда он уже отстранился от мира, я продолжала учить его постижению Пути.
Прошло семь дней, и он сумел отстраниться от вещей.
Когда он уже отстранился от вещей, я продолжала учить его постижению Пути.
Прошло девять дней, и он сумел отстраниться от жизни.
Уже отстранившись от жизни, сумел он проникнуть в утреннюю прозрачность.
Проникнув в утреннюю прозрачность, он сумел увидеть свое одиночество.
Увидев свое одиночество, он сумел отстраниться от времени прошлого и настоящего.
Освободившись от времени прошлого и настоящего, он сумел войти в ту область, где нет ни смерти, ни рождения. Уничтожаешь живое, а смерти нет. Порождаешь жизнь, а не происходит рождение.
Путь, проходя через все вещи, ничего не направляет, ничему не препятствует, ничего не разрушает, ничего не создает.
Это постижение называется «успокоением тревог». Успокоившись в тревогах, ты от тревог приходишь к совершенству.
Наставник Основ спросил:
– А откуда госпожа узнала об этом?
Та отвечала:
– Я узнала об этом от сына Помогающего Письменами. А сын Помогающего Письменами узнал об этом от внука Знающего на Память. А внук Знающего на Память узнал это от Ясного Взгляда. А Ясный Взгляд узнал это от Шепота в Ушах. Шепот в Ушах узнал это от Усердного в Работе. Усердный в Работе узнал это от Поющего Песни. Поющий Песни узнал это от Темного Мрака. Темный Мрак узнал это от Туманного Хаоса. Туманный Хаос узнал это от Подозрения Начала.
Наставник Обрядов, Наставник Колесничий, Наставник Пахарь и Наставник Приходящий вчетвером встретились и так говорили:
– Если можешь видеть, что небытие – это голова, жизнь – позвоночник, смерть – задница, если можешь понять, что жизнь и смерть, существование и исчезновение – это одно тело, тогда и будешь с нами дружить.
Поглядели все четверо друг на друга и засмеялись. Никому это не было поперек души. После этого общались как друзья.
Вот Наставник Колесничий заболел. Наставник Обрядов пришел проведать его. Тот и говорит:
– Насколько велик творец сущего, сделавший со мной это? Чтобы суметь вот так согнуть‑перегнуть. Крутым горбом скривил спину. Пять дыр вверх глядят, а челюсти в пупке укрылись. Плечи выше макушки торчат, шея так искривилась, что в небо смотрит.
Разладилось в нем взаимодействие сил дыхания света и тьмы, а сохранил в душе покой и безмятежность. Ковыляет, чтобы взглянуть на свое отражение в колодце и говорит:
– Вот ведь что творец сущего со мной сделал, так согнул‑перегнул.
Наставник Обрядов спросил:
– Не нравится тебе?
Тот ответил:
– Да нет. А что мне может не нравиться? Все будет постепенно меняться, и вдруг моя левая рука и станет петухом. Тогда буду отмечать ею время в ночи. А правая рука моя, постепенно меняясь, превратится в стрелу для арбалета. Тогда ею я буду перепелов на жаркое добывать. А если зад мой, постепенно меняясь, превратится в колесо, тогда дух превратится в коня. Смогу на них ездить. Больше мне повозка не понадобится.
Ведь я обретаю временем, а теряю следованием. Когда, спокойный во времени, пребываю в следовании, тогда ни радость, ни печаль в меня не проникнут.
В древности это называлось «разрезать путы». Сам‑то их разрезать не можешь, потому что вещами узлов навязал. Вот только разве вещами справиться с вечностью Неба? Что же мне в этом может не нравиться?
Вдруг заболел и Наставник Приходящий. Дышит так тяжело, будто вот‑вот умрет. Жена и дети собрались в круг, рыдают. Наставник Пахарь пришел проведать. Молвит:
– Уйдите отсюда. Не мешайте преображению.
Склонившись над телом, заговорил, обращаясь с речью:
– Как это здорово – созидание преображений. Что с тобой опять сотворится? К чему тебя приспособят? Сделают из тебя крысиную печень, а то, может, и насекомого лапку?
Наставник Приходящий в ответ:
– Отец с матерью детей могут послать на восток и на запад, на юг и на север. Они послушно исполнят наказ. А силы света и тьмы в человеке уж не меньше значат, чем мать и отец. Они двигают меня к смерти, а я буду спорить. Значит, строптив. Их‑то в чем обвинять?
Ведь Великий Ком грузит меня плотским обликом, утруждает меня жизнью, приносит облегчение старостью, дает отдых смертью. Так что если благо для меня жизнь, то благо и смерть.
Когда великий кузнец плавит металл, а металл подпрыгивает и кричит: «Буду только волшебным мечом!», великий кузнец непременно сочтет такой металл за недобрый.
Нынче меня отлили по образцу человека, а я закричу: «Только человеком, только человеком!» Творец преображений непременно сочтет меня за человека недоброго. Нынче я почитаю Небо и Землю за великую печь. А создатель преображений – это великий кузнец. Можно ли отказаться, куда бы тебя ни послали?
Завершив – умер, будто, вздрогнув, очнулся.
Наставник Шелковичных Деревьев, Наставник Изгибающий Луки, Наставник Создатель Гуслей дружили между собой. Спросили друг у друга:
– Может ли кто‑то общаться, не общаясь? Может ли кто‑то взаимодействовать без взаимодействия? Может ли кто‑то на небо подняться, странствуя облаками, выскочить за все границы в отсутствие, чтобы жить, обо всем позабыв, в неистощимой бесконечности мира?
Втроем друг на друга взглянули и засмеялись. Ничто не легло поперек души. Потому и общались как друзья.
И времени совсем не прошло, как Наставник Шелковичных Деревьев умер. Еще не похоронили. Учитель Дыров, узнав об этом, послал Наставника Даров пойти помочь с хлопотами.
Когда пришел, увидел: один тянул какой‑то напев, другой играл на гуслях. Сладились и запели:
– Эх, дошел наш Шелковник,
Эх, дошел наш Шелковник.
Он вернулся к себе,
Истинного достиг.
Только мы всё еще
Остаемся людьми.
Наставник Даров торопливо осведомился:
– Уж позвольте спросить про эти ваши песни над телом. Разве это обряд?
А эти двое, взглянув друг на друга, захохотали и говорят:
– Что может он знать о смыслах обряда?
Наставник Даров, возвратившись, поведал об этом учителю Дырову и спросил:
– Что ж за люди такие? Совершенствуют движения в небытии бытия, отстранившись от плотской своей оболочки. Песни над трупом поют – выражение лица не меняется. Ничто над ними не властно. Что ж за люди такие? Ничего святого.
Учитель Дыров ответил:
– Эти люди такие, что они гуляют с внешней стороны, а я, Дыров, гуляю только с внутренней. А внешнее и внутреннее друг друга не достигают, друг с другом не соприкасаются. А послал я тебя на выражение скорби лишь потому, что туп я. Эти люди такие же, как творец сущего, с ним гуляют вместе единой силой дыхания Неба и Земли. Им жизнь – как бородавка на теле, а смерть – прорыв гнойника в созревшем нарыве. Когда ты такой, что тебе от знания, что за чем следует в череде смертей и рождений. Становясь подобием любых вещей, живут ими в одном теле, забыв о печени, пузырях и прочих потрохах, наполняющих тело, оставив в покое свои глаза и уши. Отражениями вращаются в концах и началах, не помня о связях, соединяющих до и после. Вольно скитаются за границами пыли и праха, гуляют без смысла и цели, делая отсутствие действий. Да разве им может быть дело до уклада мирских обрядов? Что им до глаз и ушей глядящей на них толпы?
Наставник Даров говорит:
– А вам, почтенный учитель, какие стороны служат опорой?
Учитель Дыров ответил:
– Я, Дыров, по доле своей – из людей небесной кары. Пусть так, но и эту долю я с тобой разделю.
Наставник Даров говорит:
– Смею ли спросить, что за стороны эти?
Учитель Дыров в ответ:
– У рыб создание общего – это вода, у людей создание общего – это Путь. В общем созидании воды роются они в водоемах, которые являются источником пропитания. В общем созидании Пути, не вовлекаясь в дела, обретают устойчивость в жизни. Потому говорят, что, живя в реках и озерах, рыбы забывают друг о друге. А люди забывают друг о друге, постигнув искусство Пути.
Наставник Даров говорит:
– Смею ли вас спросить о людях чудных?
Учитель Дыров ответил:
– Люди чудные – они для людей странные, а с Небом в ладу. Говорят же, что для Неба маленький человек – среди людей государь, а государь средь людей – Небу маленький человек.
Вертящий Лик обратился с вопросом к учителю Дырову:
– У Старшего из Внуков Даровитого матушка умерла, а он, оплакивая ее, и слезинки не уронил. И скорбь его шла не из сердца. Скорби не проявил в похоронных обрядах. Все эти три проявления отсутствовали, а в Простом царстве все считают, что он проявил себя непревзойденно в этих обрядах. Так что известным стал, а настоящих оснований нет для того. Я очень удивляюсь этому.
Учитель Дыров ответил:
– И все же Старший из Внуков в проявлениях своих совершенен. Он в познании далеко ушел вперед. Захочешь выразить проще – не сможешь. А он сам является воплощением простоты. Ведь Старший из Внуков не знает, отчего рождаются, отчего умирают, не знает, что идет прежде, что наступает после. Он просто следует преображениям вещей, ожидая их без осознания, что преображается сам. Если должно произойти преображение, то откуда знать, что не преобразится? А если преображения не произойдет, откуда знать, что уже преобразилось? Это только мы с тобой еще и не начали пробуждаться от своих снов. Для него это только испуг плоти, а ущерба сердцу нет. Просыпаешься утром в другом доме, а переживания не умирают. Старший из Внуков уже пробудился.
Когда люди плачут вокруг, то и он плачет. А внутри себя он прежний. Ты со мной сейчас общаешься, а откуда знать, что во мне действительно называется мной? Ты во сне можешь птицей стать, в небо взлететь. Можешь себе рыбой присниться и погрузиться в пучину. Не разберешься, говорим мы эти речи о снах, уже проснувшись, или спим еще?
Чем искусственно подлаживаться к обстоятельствам, лучше смеяться. Чем искусственно смеяться, лучше отбросить все. Спокойно отбросив все, уходишь с преображением, чтобы стать единым с непостижимостью Неба.
Мудрец от Ума встретился с Позволившим Случиться. Позволивший Случиться спросил:
– Чем таким обогатил тебя царь Славный?
Мудрец от Ума ответил:
– Славный сказал мне: «Ты должен подчинить себя добру и справедливости, а в речах ясно отличать правду и неправду».
Позволивший Случиться сказал:
– А ко мне тогда зачем пришел? Славный уже поставил тебе на лоб клеймо добра и справедливости, а правдой и неправдой отрезал нос. Зачем же сюда пришел, к перекрестку свободных путей, бессмысленных целей, непредвиденных поворотов?
Мудрец от Ума отвечает:
– Все равно хочется погулять в ваших пространствах.
Позволивший Случиться ему:
– Не получится. Как же со слепцом полюбуешься красотой бровей, глаз и цветом лица? Можно ли с бельмастым порадоваться красоте разноцветных узоров прекрасной парчи?
Мудрец от Ума говорит:
– Но ведь Отвергший Украшения расстался со своей красотой, Несущий Стропила расстался со своей силой, Желтый Владыка расстался со своими знаниями, потому что всех их перековали в горниле. Можешь ли знать, что создатель сущего не сотрет клеймо и не приделает мне обратно нос? И пошлет он меня на волнах совершенства вслед за вами, прежде рожденными?
Позволивший Случиться сказал:
– Это так, ничего пока не известно. Я тебе расскажу только общий смысл. Вот, к примеру, мой наставник таков, что, блага даруя на тысячи поколений, не делает добро. Он ведь старше, чем самая высокая древность, а не стар. Он покрывает и несет, вмещая Небо и Землю, вырезая и лепя множество тел, а не отличается умелостью. В таких местах и гуляю сам по себе.
Вертящий Лик, придя к учителю, заявил:
– У меня, вашего ученика, – продвижение.
Учитель Дыров спросил:
– Этим что называешь?
– Забыл я, Лик, о добре и справедливости.
– Подходит, только это еще не продвижение.
На другой день Вертящий Лик снова появляется и говорит:
– У меня теперь точно продвижение.
– Этим что называешь?
– Забыл я уже об обрядах и музыке.
– Подходит, только это еще не продвижение.
– У меня опять продвижение.
– Этим что называешь?
– Лик сидя забылся.
Учитель Дыров настороженно спросил:
– Что значит «сидя забылся»?
Лик отвечал:
– Бросил плотскую оболочку, отсек чуткость и ясность ума, покинул плоть, ушел от знаний. Приобщился к великому постижению. Это называю «сидя забыться».
Учитель Дыров сказал:
– Приобщение означает отсутствие предпочтений. Преображение означает отсутствие постоянства. Ты действительно достиг мудрости. Позволь мне за тобой пойти.
Наставник Колесничий дружил с Наставником Шелководом. Десять дней непрерывно шли дожди. Наставник Колесничий сказал:
– Боюсь, Наставник Шелковод болен.
Собрал узелок гостинцев, пошел его покормить.
Подошел к дверям Наставника Шелковода. Слышит, оттуда то ли песня, то ли стон под гусли раздается: «Ах, отец мой и мать! Ах, Небо и человек!» – казалось, певец, не справляясь с голосом, спешит, комкая слова.
Наставник Колесничий, войдя, спросил:
– Слова в песне Наставника, отчего они таковы?
Тот ответил:
– Думаю, что судьба довела меня до края. Понять не могу. Хотели ли мать и отец, чтоб я стал таким бедным? Ведь Небо сверху кроет не меня лично, и Земля снизу несет не меня лично. В том, что я такой бедный, есть личное отношение ко мне Неба и Земли? Хочу разобраться, кто это сделал, а не пойму. А ведь дошел до такого края. Значит, это судьба.
Нет ничего кроме сознания, и усилие духа может проявлять себя кактело, а может и не проявлять. Важно быть в правильном состоянии, а обстоятельства движутся по своим законам, так что из правильного состояния нет никакой необходимости рулить потоками обстоятельств.
Пусть себе идет все, как идет.
Заботься о духе.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 159; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!